Текст книги "В твоих сильных руках"

– Ты как, в порядке?

Услышав его голос, она сердито утерлась рукавом.

– Нет. И не старайся быть милым. – Ее голос дрогнул, и она отвернулась. – Еще нет, пока я не… достану соринку из глаза.

– О, Мэдди… Иди ко мне.

Тихонько шмыгнув носом, она повернулась и стремительно бросилась ему на шею, отчего инструменты на поясе зазвенели. Он крепко обнял ее.

– Я буду скучать по ней, – прошептала Мэдди, вцепившись в его рубашку и прижимаясь лицом к его шее. – И это просто смешно. Мы едва знаем друг друга.

– Это не смешно! – Запустив руку в ее волосы, Джекс приподнял голову Мэдди так, чтобы видеть глаза. – Ты любишь ее.

– Каждый стервозный, саркастичный, циничный дюйм ее тела. – Мэдди уронила голову ему на грудь и снова зашмыгала носом.

Он крепко прижал ее к себе и дал ей несколько минут. Наконец она расслабилась и подняла голову.

– Она вернется, – сказал он.

– Да, – согласилась она; к его огромному облегчению, голос ее звучал спокойнее. – Хлоя вернется. – Она заерзала в его объятиях и громко ойкнула, когда молоток, висевший у него на поясе, ударил ее по бедру.

– Прости, – сказал Джекс. – Давай-ка я сниму пояс с инструментами.

– Нет. – Мэдди придержала его руку. – Не надо. Мне нравится твой пояс.

Джекс снова приподнял ее лицо и улыбнулся:

– Тебя заводит пояс для инструментов?

– Нет. – Мэдди закрыла глаза и уперлась лбом в его грудь. – Немножко.

Обрадовавшись и мгновенно возбудившись, Джекс засмеялся, а она возмущенно хмыкнула:

– Не суди меня. Здесь, в штате Вашингтон, меня явно заводит все подряд. Думаю, дело в морском воздухе или…

Джекс прижал ее голову к груди, и Мэдди коснулась носом его соска:

– Или в том, что я теперь умею постоять за себя. – Поднявшись на цыпочки, она прижалась лицом к его шее и вдохнула исходящий от него аромат. В этот же момент их бедра соприкоснулись.

Джекс закрыл глаза и привлек Мэдди к себе.

– Еще есть версии?

Она посмотрела ему в глаза:

– Или – в тебе.

– В нас, – поправил он ее и поцеловал – жарко и настойчиво. Она ответила тихим стоном желания, который пронзил его насквозь.

Их языки сплелись так яростно, что Джекс зарычал от удовольствия, чувствуя, как руки Мэдди скользят под рубашкой по его телу, жадно гладят его спину – и все им мало.

Черт побери, ему тоже было мало, но он не мог получить то, что хотел, прямо здесь, во дворе, даже когда ее пальчики перебрались со спины на живот и стали играть с его прессом и ремнем на джинсах. Тот был затянут не слишком туго – кончики ее пальцев легко пробрались за пояс его джинсов. Джекс задержал дыхание, мечтая о том, чтобы рука Мэдди спустилась ниже еще на дюйм…

– О, ради Бога.

Оторвавшись друг от друга, они увидели Тару – та, подбоченившись, сверлила Джекса взглядом.

– А эти игры с языком, что ты ей даришь, включены в счет?

Глава 15

Мужчины – как места на парковке. Хорошие заняты, остальные – неподходящие.

Фиби Трегер

Мэдди набросилась на Тару.

– Тебе придется извиниться, – сказала она. – Потому что я не припоминаю, чтобы у тебя было право вмешиваться в мои дела.

– А что, если я просто напомню тебе, что ты завязала с парнями по достаточно веской причине? Неплохо бы притормозить и немного подумать, прежде чем бросаться с головой в омут.

– Я всю жизнь только так и делаю. Не могу сказать, что результат впечатляет. Так что я пробую новый подход.

– За наш счет, – уточнила Тара.

– Что ж, прошу прощения, что мне не достался ген совершенства, присущий всем Трегерам.

Тара чуть не задохнулась от возмущения.

– Сладкая, если ты считаешь, что моя жизнь совершенна, тебе стоит снять розовые очки!

– Эй, вплоть до прошлой ночи ты хотела, чтобы мы все в это верили.

Тара вперила в сестру взгляд, на ее лице сменилась целая гамма эмоций, но основной была боль.

– Ну, – наконец произнесла она немного натянуто, – нет в мире совершенства. – И, напоследок бросив на Джекса неодобрительный взгляд, она пошла прочь.

Мэдди вздохнула и посмотрела на Джекса:

– Скажи мне, почему я чувствую себя так, будто только что пнула котенка?

Он медленно покачал головой:

– Дикого тигра – возможно. Но не котенка.

Мэдди угрюмо улыбнулась и, попятившись, сделала шаг назад.

– Мне надо чем-нибудь заняться. Поработать, может быть.

– Можешь помочь мне с полами.

– Соблазнительно, но мне нужна большая физическая нагрузка. Мне просто необходимо изорвать что-нибудь в клочья. У тебя есть что-нибудь на примете?

«Можешь разорвать меня в клочья. В постели». На минуту он живо представил себе, как бы это могло быть, но решительно отбросил наваждение и схватил Мэдди за руку.

– Я знаю, что тебе нужно.

– Что-то грязное?

Он сдержал улыбку, различив в ее голосе нотки надежды.

– Может быть, позже.

Менее чем за пять минут он снарядил ее всем необходимым и дал в руки топор. Затем указал на груду огромных деревянных чурбаков, на которые он на неделе распилил упавшее дерево.

– Налетай!

Со сдержанной благодарной улыбкой Мэдди сжала рукоятку топора, но затем засомневалась.

– Какие-то проблемы?

Она виновато взглянула на Джекса:

– Немножко странное ощущение, когда ты наблюдаешь за мной.

– Я люблю за тобой наблюдать.

Она закатила глаза и стряхнула с лица несколько прядок.

– Знаю, звучит глупо, но такие вещи хочется делать в одиночестве. – Она сделала паузу. – Я привыкла работать без свидетелей.

– Что ж, не вижу в этом ничего глупого или смешного. Но может, пришло время поменять тактику?

Несомненно. Жестом она попросила его немного отойти.

– Ну, давай, действуй, – сказал он.

Тринити из «Матрицы», сказала себе Мэдди. Нужна именно ее сила. Слегка изогнув бедро, она встала в стойку, замахнулась и… ударила мимо чурбака. Чисто «Матрица». Черт, этот топор – тяжелая штуковина.

– Налегай всем весом.

Мэдди прищурилась и посмотрела на Джекса:

– Может, лучше сперва подойдешь и покажешь, как это делается?

– Не вопрос. – Он приблизился, двигаясь со своей обычной врожденной грацией, и даже пояс для инструментов на бедрах ему не мешал. Он снова был в «ливайсах». У этих джинсов была дырка на бедре с одной стороны и на колене – с другой. Еще на нем была фланелевая рубаха поверх карамельно-коричневой футболки Henley.

Джекс взял у Мэдди топор, их пальцы соприкоснулись. Вслед за этим он положил руку ей на живот и мягко оттолкнул ее мозолистой ладонью, чтобы не причинить вреда во время работы. Как обычно, от его прикосновения у Мэдди бешено забилось сердце – она задрожала и на минуту закрыла глаза.

Лучше бы она выбрала секс. На заметку: всегда отдавать предпочтение сексу, а не физической нагрузке.

– Еще не поздно, – сказал Джекс мягко.

Боясь вымолвить хоть слово и тем самым выдать себя, Мэдди указала на груду чурбаков. Со всепонимающей улыбкой на устах Джекс поднял топор и замахнулся. Его мышцы взбугрились, и он играючи разрубил чурбак – от этого зрелища у Мэдди пересохло во рту. А вот остальные части тела, наоборот, увлажнились. Джекс махал топором пять минут подряд, не сбиваясь с ритма, а затем остановился, скинул рубаху, оставшись в одной футболке, рукава которой он закатал до локтя.

– Готова попробовать? – поинтересовался он.

Черт, а вот и нет. Только не сейчас, когда он так выглядит. Мэдди тряхнула головой.

– Знаешь, смотреть, как это делаешь ты, уже само по себе лекарство. Так что продолжай.

Джекс бросил на нее ироничный взгляд и вернулся к дровам.

– Эээ, Джекс.

Он оглянулся.

– Ты выглядишь так… – Она чуть было не сказала: «Сексуально». – Словно тебе жарко. Может, стоит снять и футболку тоже?

– Думаешь?

О да. Не доверяя своему голосу, Мэдди просто кивнула.

Его губы дрогнули, но он ничего не сказал, а просто снял футболку одним четким, типично мужским движением.

И вот уже он стоит перед ней во всей красе, в джинсах с низкой посадкой, поверх которых пояс для инструментов – и все. Ну разве что еще блестящие капельки пота на теле.

– Так-то лучше, – сказала Мэдди, пялясь на его татуировки. Нельзя быть таким сексуальным, это просто преступление. И просто несправедливо по отношению к другим мужчинам.

Вспомнив о своей задаче, Джекс принялся за дело. Мэдди подошла к большой чурке и уселась на нее. Через несколько минут во двор вышла Тара с подносом мира, на котором она несла приготовленный чай со льдом и стаканы.

– О Боже, – прошептала она, впившись в Джекса глазами.

Она села на чурку рядом с Мэдди, и так они сидели вдвоем в дружеском молчании и смотрели на Джекса как на звезду экрана, пока он наконец не остановился и не окинул их долгим взглядом, утирая пот со лба.

– Ваша очередь, леди.

Тара вскочила на ноги.

– О, только не моя. У меня еще столько дел… – Она неопределенно махнула рукой. – Угощайся чаем. У нас есть еще. – Пробормотав это, она ушла.

Мэдди протянула Джексу стакан, который он мгновенно осушил. Она же тем временем смотрела, как по его груди стекает капля пота.

– Не думаю, что я это осилю, – кивнула она в сторону чурбаков.

– Ничего страшного. У меня есть для тебя дельце получше.

О Боже.

– Ну а это-то хотя бы грязная работа?

Джекс дерзко улыбнулся в ответ, сгреб свою одежду и потащил Мэдди на второй этаж отеля, в одну из спален, которая использовалась как кладовка. Жестом указав на груду деревянных ящиков, которые кто-то свалил в кучу, Джекс протянул Мэдди топорик поменьше и мотнул головой в направлении ящиков – начинай, мол. План был таков – разобрать ящики на дрова и использовать для отопления дома.

Мэдди оценила ситуацию и решила, что с этим она справится. Она размахивала топором и рубила до тех пор, пока не покрылась потом и не начала шататься от усталости. Но ей явно стало лучше!

– Фух, – выдохнула она, бросив топор на пол. – И долго это длилось?

– Две минуты, – засмеялся Джекс, увидев выражение ее лица. Он встал позади нее, наклонил голову к ее уху и провел по нему губами. – Кажется, ты перегрелась. Может, стоит снять рубашку?

Он играл с ней, думал, что она на это не пойдет. Но на Мэдди что-то нашло. Какое-то веселое возбуждение – видимо, от того, что этот мужчина находил ее сексуальной. Как бы там ни было, она глубоко вздохнула и скинула толстовку, оставшись лишь в изящной нежно-голубой маечке, которую позаимствовала – ну, ладно, ладно! – украла у Хлои.

Джекс замер, пожирая ее глазами.

С легкой улыбкой Мэдди положила руку ему на грудь и, легонько оттолкнув, снова взялась за топор.

Она выдержала целую минуту, прежде чем, задыхаясь, снова бросила наземь тяжелый инструмент.

– Стало лучше? – В его взгляде она увидела страсть, иронию и… кое-что еще. Гордость.

– Отчасти, – прошептала она.

Джекс шагнул вперед, глядя ей прямо в глаза, и стер грязь с ее подбородка.

– Что же улучшит твое самочувствие еще больше?

На мгновение зажмурившись, Мэдди подалась ему навстречу. «Ты, – подумала она. – Во мне». Вот отчего ей станет совсееееееем уж хорошо.

Где-то во дворе залаяла Иззи. Похоже, она искала своего хозяина.

– Спустишься вниз? – спросила Мэдди.

У Джекса заблестели глаза.

– В любой момент.

В ответ на это ее соски затвердели. Как ни обидно это признавать, Тара была права. Она не в его лиге. Мэдди схватила толстовку и пошла открыть дверь собаке. Но он привлек ее к себе и прижался животом к ее спине.

– Запомни это место, – произнес Джекс низким голосом. – Запомни, где мы сейчас находимся. Вот это самое место, прямо здесь.

– Ты имеешь в виду эту комнату, где жарко и пахнет потом?

Он прикусил ее ухо, и Мэдди задрожала.

– Ты продолжаешь отступать, – заметил он. – А вперед особо не двигаешься. – Развернув ее к себе лицом, Джекс легонько провел губами по ее губам, а затем отстранился и заглянул ей в глаза. – Сохрани наше место в памяти, – тихо произнес он без всякого намека на иронию и повернулся, чтобы уйти.

Он заботится о ней, она ему нравится такой, какая есть. Мэдди вцепилась в него, не давая уйти, и притянула к себе.

– Я не забуду. – И вслед за этими словами поцеловала его. – О, как он ей нравится! И как здорово он целуется. Его губы были сладкие от чая, и этот вкус пьянил не меньше, чем прикосновение его крепкого тела. О, как бы она хотела забыть о списке неотложных дел, о Таре за соседней дверью, о собаке, рвущейся в дом, – да обо всем! – Нам надо идти, – промолвила Мэдди.

– Угу. – Джекс снова бросил свою футболку, и Мэдди смирилась с тем, что готова все это предать забвению. Она провела руками по груди Джекса, желая с головой погрузиться в то, что происходило между ними.

В Джексе.

С хриплым стоном он прижал Мэдди к стене и накрыл ладонями ее грудь.

– У тебя такая нежная кожа, – выдохнул он. – Нежная, теплая, совершенная. Я хочу снова почувствовать тебя, Мэдди. – Его руки скользнули под майку. Джекс прикоснулся губами к ее ключице и провел языком по кружеву бюстгальтера, прямо над сосками.

Джекс был возбужден, и это невероятно нравилось Мэдди.

– Джекс…

– Я знаю. Никак не могу тобой насытиться. – Спустив бюстгальтер вниз, он лизнул ее обнаженную грудь – так, что на этот раз Мэдди выгнулась дугой.

Во дворе снова раздался собачий лай, и Джексу пришлось оторваться от Мэдди.

Их взгляды встретились, и он печально вздохнул:

– У Иззи свой режим. Мне придется дать ей то, что она хочет. – Они оба дышали прерывисто. Джекс сделал шаг назад – в глазах полыхало пламя.

Он хотел ее. Снова. Все еще. Это было сильное чувство.

– Запомни наше место, – повторил он нежно, но настойчиво и вышел.

* * *

Следующие два утра Тара и Мэдди занимались йогой. В память о Хлое, решили они. К тому же это помогало сжигать калории.

Занимались молча. Вернее, молчала Тара. А Мэдди задавала вопросы вроде «Почему ты согласилась поработать в кафе – ты же хотела уехать?» или «Отметим Рождество вместе?» и «Откуда ты знаешь Форда?».

Ни на один Тара не дала ответа.

Пока наконец однажды Мэдди, усевшись на свой коврик для занятий йогой, не отказалась принимать какие бы то ни было позы.

– Пока ты не ответишь хотя бы на один вопрос.

Тара вздохнула:

– Ладно. Что касается Рождества, я не думаю, что мы должны обмениваться дорогими подарками – мы и так тратим каждый цент на отель.

– Вполне справедливо, – согласилась Мэдди. – Но от еще одного шарфа ты не отвертишься. И наверное, он тоже будет кривой. Кстати, это не тот вопрос, ответа на который я ждала больше всего, и ты это знаешь.

Тара повернулась к сестре.

– Если я отвечу на другой вопрос, тебе придется сделать то же самое.

– По рукам. Почему ты не рассказала нам про Логана?

Спокойствие и отстраненность покинули Тару.

– Не знаю. Возможно, потому что не хотела показаться неудачницей.

– Мы же сестры. Сестры обычно всем делятся друг с другом.

– Да, но я же старшая. – Тара приняла сложную позу, встав вниз головой. – Считается, что старшие сестры должны быть идеальными.

– Кем это считается?

– Старшими сестрами. – Тара вздохнула и с легкостью переменила позу. – Пойми, это не секрет, что когда мы только приехали сюда, все, чего я хотела, – поскорее смыться. Я правда не в состоянии объяснить, почему согласилась остаться. Я не знаю. Временное помрачение рассудка.

– Или… мы нравимся тебе все больше и больше.

– Или мне нравится погода.

Мэдди вздохнула:

– А что насчет Форда?

– Нетушки. Я ответила уже на два вопроса. Теперь твоя очередь. Что ты делаешь с Джексом?

– Ух, – произнесла Мэдди. – Теперь я понимаю, насколько веселее задавать вопросы. Ты поверишь, если я скажу, что понятия не имею? В смысле, ты же видела меня, когда я только приехала сюда. Я даже думать о парнях не хотела. – Она сделала паузу. – Проблема в том, что о нем довольно сложно не думать.

– Если бы я выглядела, как он, – подхватила Тара, – я бы ни на кого не посмотрела. Мне было бы достаточно осознавать, что я совершенна.

Мэдди расхохоталась:

– Ты говоришь, как Хлоя.

– Не оскорбляй меня.

– Надо было ей с нами остаться.

– О, я вижу, вы по мне скучали.

Потрясенные Тара и Мэдди обернулись и увидели Хлою.

– Салют, сестренки, – сказала та, приветственно помахав рукой. – Я вернулась.

– А как же Нью-Мексико? – спросила Тара.

– Не доехала. – Хлоя развернула свой коврик для йоги.

– А Техас? – осведомилась Мэдди, пытаясь повторить позу Тары, чтобы казалось, что она все утро усердно занималась.

– И туда тоже. Решила, что вам без меня будет слишком уж весело. Кроме того, я в восторге от здешней морской соли. У меня появилась свежая идея – крем для тела. Мэдди, сконцентрируйся. Зафиксируй позу.

Она что, шутит?

– Ты, как обычно, двигаешься слишком быстро. Всегда спешишь. Найди время насладиться запахом роз. – Хлоя начала растяжку, плавно наклонившись и положив ладони на пол – ноги прямо.

– Я сейчас работаю над другими вещами, – ответила Мэдди.

– Например?

– Например, хочется сменить прозвище Мышка на какое-нибудь другое.

– На какое? – поинтересовалась Тара.

– На самом деле я бы хотела больше походить на тебя. Ну, знаешь, быть такой сильной Стальной Магнолией, к которой не пристает никакая грязь.

Хлоя фыркнула, но быстренько заткнулась, когда Тара с прищуром посмотрела на нее, прежде чем повернулась к Мэдди – явно изумленная.

– Ты не можешь хотеть быть такой, как я. Я столько налажала в своей жизни – подумать страшно.

– Да, но по тебе этого не скажешь – хорошо притворяешься. И ты тоже, – обратилась она к Хлое. – И мне это нравится. Но я начинаю понимать, что это только видимость. Дело в подходе. Ну, типа, действуй жестко, и станешь крутой.

– Ты тоже хочешь стать стервой? – спросила Хлоя.

– О, может, она просто могла бы стать нытиком, – спокойно обронила Тара, – или даже лучше – смываться на своей «веспе» каждый раз, когда ситуация немножко выходит из-под контроля.

В воздухе явственно запахло жареным.

– Возможно, мне нужно нечто среднее, – наконец сказала Мэдди. – Стерва и нытик одновременно, чуть-чуть увлеченная работой, без фанатизма. Назовем это компромиссом и сделаем специальную карточку с «рецептом» для наших детей.

Секунду сестры ошарашенно глядели на нее, затем посмотрели друг на друга. И это было единственное предупреждение, которое получила Мэдди, прежде чем Тара и Хлоя повалили ее на коврик и затеяли шутливую потасовку.

Глава 16

Никогда не оставляй за собой бумажный след.

Фиби Трегер

Мэдди сидела за столом в офисе на пристани, и ей становилось понемногу ясно, отчего отель не приносил прибыли. Фиби никогда не назначала достаточную цену за какие бы то ни было услуги, а иногда, когда знала клиентов лично, вообще не брала с них денег.

Этому придется положить конец – при условии, что они получат финансирование. И при условии, что после ремонта отеля у них появятся клиенты. И что все это поможет Мэдди убедить сестер сохранить отель в своих руках, а не продавать. Она уронила голову на стол и пару раз легонько ударилась лбом о столешницу. В этот момент в помещение вошел мужчина.

В нем было добрых шесть футов четыре дюйма роста, по меньшей мере двести пятьдесят фунтов веса, и выглядел он точь-в-точь как Салли из «Корпорации монстров» – не хватало только улыбки и голубого меха.

– Мне нужна лодка напрокат. – Его голос гремел так, словно он говорил в микрофон. – Со всей экипировкой.

Мэдди непроизвольно вскочила.

– Вы раньше сюда обращались?

– Да.

Уже хорошо. Один из них точно знает, что надо делать.

– Меня зовут Питер Дженкинс. – Он ударил пальцем по ее столу. – И у меня есть скидка. Фиби всегда давала мне скидку.

Поскольку Мэдди буквально только что рассортировала все бумаги, она с гордостью отправилась прямо к картотеке и определила местонахождение кипы счетов за прокат лодок, откуда вытащила бланк с его именем. «Пожалуйста, делай записи. Пожалуйста, делай записи…»

– Только проверьте, чтобы в баке было горючее, – пророкотал Питер Дженкинс. – И вообще, я спешу.

О да, это уже понятно. Но при этом Мэдди начала понимать кое-что еще – и занервничала. Он кричал, а не говорил. И от этого ее пальцы отказывались ей служить, равно как и мозги. К тому же она еще не изучила ни один прокатный договор и не знает, как там что заполняется.

– Какого черта ты еле шевелишься?

– Простите, – Мэдди потянулась за папкой с пустыми бланками, разыскивая подходящий, – я здесь новичок, так что…

– Какая, на хрен, разница. – Он кинул деньги на стол, припечатав их рукой, отчего стол задрожал.

Мэдди чуть не подпрыгнула от страха. Она тяжело вздохнула и попыталась унять расшалившиеся нервы. Ей это удалось, как раз когда она нашла нужную форму.

– Вот, нашла.

Но мистер Салли уже взял с крючка на стене ключи, вышел за порог и пошел по направлению к лодкам.

– Эй, – позвала Мэдди, схватив деньги и засунув их в карман. – Подождите!

К тому времени, когда Мэдди удалось нагнать Питера Дженкинса, он уже сел в лодку.

– Мистер Дженкинс, мне нужна ваша подпись!

Не обращая на нее никакого внимания, он отвязал лодку, что просто взбесило Мэдди. Она запрыгнула на борт, и лодка качнулась.

– Корма! – завопил Дженкинс. – Корма!

Схватившись за борт лодки, Мэдди пригнулась и уставилась прямо в ледяную воду, стараясь не поддаваться панике, пока лодка ходила ходуном. Умом она понимала, что слово «корма» должно означать правый или левый борт или передний либо задний конец лодки. Судя по всему, это еще и означало, что ей велят проваливаться ко всем чертям. Но не зная, в каком именно направлении двигаться, да еще и с учетом того, что лодка все еще раскачивалась, угрожая в любой момент опрокинуться, Мэдди просто шлепнулась на задницу.

– Убирайся сейчас же с лодки! – приказал Дженкинс.

Вот черт, только не это.

– Не раньше чем вы распишетесь.

Мистер Дженкинс окинул Мэдди недобрым тяжелым взглядом, но та и бровью не повела.

Почти.

Вместо этого она вытащила из кармана ручку и протянула ему. Он выхватил счет у нее из рук, поставил подпись и бросил бумагу ей на колени. Фу ты, ему прям не терпится от нее избавиться. Мэдди с величайшей осторожностью выбралась из лодки, а он тем временем начал удаляться от пристани, бормоча себе под нос что-то про тупость и про суд.

Грубиян, подумала Мэдди и поплелась обратно в офис.

– Снова забыла выпить кофе? – поинтересовался Джекс.

Мэдди окинула взглядом неожиданно возникшего на пороге офиса Джекса. Он стоял, положив руки на дверной проем. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы ей стало легче. И намного. Он наблюдал за ней, сдержанно улыбаясь, в своей обычной «униформе», состоявшей из джинсов и потрепанных ботинок, сегодня дополненной мериносовой толстовкой с капюшоном.

И поясом для инструментов.

Да, не стоит забывать про пояс с инструментами.

– Кофе как раз был, – сказала Мэдди, – с взрывоопасным мистером Дженкинсом на закуску. Он назвал меня идиоткой.

С лица Джекса сползла ленивая улыбка.

– Что?

– То самое. Я не могу отличить нос от кормы. Черт, да я даже не в курсе, какое отношение лошади имеют к мотору, чего уж там, – улыбнулась Мэдди.

А вот Джекс не улыбался. Вместо этого он оставил в покое дверь и подошел ближе.

– Вот осел.

– Согласна. Но он платежеспособный осел. И почему только мама давала ему скидку?

– По-моему, она какое-то время с ним встречалась, но даже эта солнечная натура не смогла излечить его от хронической раздражительности. Надеюсь, ты вышвырнула его отсюда, когда он открыл свой поганый рот и нагрубил тебе?

– У меня было искушение, но, честно говоря, я сама была виновата.

Джекс замер, его лицо стало очень спокойным и серьезным.

– Мэдди.

Она пристально посмотрела на него, желудок болезненно сжался.

– Черт, – прошептала она. – Это не моя вина. Я снова наступила на те же грабли. – В смятении сжав кулаки, Мэдди бросилась к двери со смутным желанием вновь бежать на пристань и забраться в лодку, чтобы…

– Мэдди.

– Нет, я должна идти. Я должна высказать ему в лицо все, что думаю, и, может, даже хорошенько пнуть его…

Две теплые руки обняли ее, потянули назад, прижали к груди.

– Я только за, – прошептал он ей в ухо. – Я даже подержу его, чтоб не убежал. Но тебе придется подождать несколько часов, если только ты не хочешь кинуться за ним в погоню вплавь.

Мэдди обернулась и посмотрела на Джекса. Он все еще был устрашающе спокоен, в его глазах читалась злость. От этого ее сердце снова сделало кульбит, хотя она и знала, что его ярость направлена не на нее.

– Быть сильной женщиной, управляющей собственной жизнью, сложнее, чем я думала.

– Ты неплохо справляешься. По-настоящему неплохо.

Мэдди выдохнула и взглянула на Джекса:

– Правда?

Взгляд Джекса потеплел.

– Да.

Ей даже удалось слегка улыбнуться.

– И ты действительно скрутишь его для меня?

– В мгновение ока.

Почему-то от этого у Мэдди увлажнились глаза, а улыбка стала шире.

– Это не совсем… политкорректно.

Выразительный взгляд Джекса сказал ей, что плевать он хотел на политкорректность: его волнует лишь справедливость.

И, Боже, даже на расстоянии он пах изумительно. Как ему только удается каждый раз так благоухать? Но вместо того, чтобы привлечь его к себе, Мэдди обошла его и села за стол.

– Мне надо привести в порядок бумаги. Не хочу потерять деньги из-за того, что не ведаю, что творю. Мистер Дженкинс угрожал привлечь меня к суду за тупость, и это просто невыносимо.

– Скажи ему, что ты подашь встречный иск за моральный ущерб.

Эта идея вызвала у нее улыбку.

– А это правда можно сделать?

– Если сумеешь доказать, что ты была смертельно оскорблена.

– Ты говоришь как юрист, – хмыкнула Мэдди. – Хорошо, что это не так, потому что в этом случае ты не нравился бы мне настолько сильно.

– Иди сюда, – нежно сказал он и заключил ее в объятия. – Поцелуй меня, Мэдди. Покажи, что помнишь наше место.

Она встала на цыпочки и целовала его до тех пор, пока не забыла собственное имя, затем прижалась лицом к его шее, чувствуя, как что-то странно теснится в груди при мысли, как много это все для нее значит. Как много он значит.

– Мэдди.

– Мне нравится твоя открытость, – сказала она. – Твоя честность. Наверное, все женщины, с которыми ты встречаешься, ценят это?

– Сейчас я ни с кем, кроме тебя, не встречаюсь. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу, встречаясь с тобой, интересоваться кем-то еще. И вообще у меня не было отношений пять лет, – признался Джекс. – С того момента как я сюда переехал. Не могу сказать, что открытость моя вторая натура, Мэдди.

– Пять лет без секса – большой срок, – заметила Мэдди.

Джекс встретился с ней взглядом.

– Я не сказал, что обходился без секса.

– О…

– Но к моменту нашей встречи этого тоже давно не было.

– Но в городе же много женщин.

– Да, и большинство из них воспринимают свидания гораздо серьезнее, чем я. Мэдди, ты должна кое-что узнать обо мне.

Боже.

– Ты женат? Ты преступник? Ты…

– Я бывший юрист. До того как я вернулся в Лаки-Харбор, я жил в Сиэтле и был практикующим юристом.

Джекс провел несколько дней, делая столик для ванной комнаты в своей домашней мастерской на другом конце города. Мэдди не много сказала в ответ на его откровения и опять спряталась в свою раковину.

Он никак не мог изменить своего прошлого: что написано пером, не вырубишь топором. И он правильно сделал, что все ей рассказал. Особенно если учесть, что у него есть и другие секреты, – впрочем, они не только его, и он просто не имел права делиться ими с кем бы то ни было.

Он только надеялся, что Мэдди его поймет. Он снова и снова продолжал твердить себе это, убеждать самого себя, что их зарождающееся чувство сильнее, чем любые обстоятельства.

Собираясь на креветочный пир, Джекс бродил по дому и лишь качал головой, глядя на рождественские украшения, которые развесила Джин, на веточки омелы на дверях. Было ясно, что она слишком оптимистически восприняла его колкое замечание о женщине в доме. Ладно, сам виноват – спровоцировал.

Джекс направился к пирсу. Через несколько часов почти все жители города соберутся на ежегодное празднество. Деньги, собранные сегодня, пойдут в фонд полиции и пожарной службы, что, безусловно, важно, но отнюдь не занимает умы людей, когда они платят за входной билет.

Нет, их интересует программа. В первую очередь парад рыболовных судов во главе с мэром на гидроцикле. Тот, кто точнее всех угадает количество пойманных креветок, сможет поцеловать мэра.

Будь то мужчина, женщина или ребенок.

«С моей удачей, – подумал Джекс, – это будет Форд или Сойер». В прошлом году повезло его почтальону – к всеобщему восторгу. Что ж, надо надеяться, что в этом году многие жители их города купили билеты.

После этого все будут пировать, пока не заболят животы, и танцевать под музыку местного поп-рок-бэнда до самого рассвета.

Сойер приехал сразу вслед за Джексом. Он был в униформе – на празднике он вполне официально, по долгу службы, – будет следить за порядком. Форд тоже объявился и начал устанавливать палатку «Шалаша для влюбленных», где пиво, вино и эггног[6]6
  Сладкий алкогольный напиток, сделанный из взбитых яиц, сахара, молока (или сливок), алкоголя (ром, виски, бренди), специй (корица, мускатный орех или другие по вкусу); хмельной гоголь-моголь.


[Закрыть] будут литься рекой.

Джекс окинул взглядом ожидающий его гидроцикл. Он был позаимствован у Ланса и его брата – когда те не работали в своем магазине мороженого, они с удовольствием гоняли на гидроцикле. Разумеется, летом, как все нормальные люди.

Далеко не все настолько безумны, чтобы заниматься этим в разгар зимы, но традиция есть традиция.

Передавая Джексу ключи, Ланс ухмыльнулся. Муковисцидоз, которым он страдал, фактически являлся смертным приговором, но парень явно умел наслаждаться жизнью. Они с Сойером щедро украсили гидроцикл гирляндами, и оба поклялись, что все работает на батарейках и при этом водонепроницаемо, так что Джекса скорее всего не убьет током.

Как приятно осознавать поддержку друзей!

На воде уже покачивались на волнах три рыболовных судна, тоже щедро – читай, кричаще ярко – украшенных и ожидающих Джекса.

– Удачи, – пожелал ему Ланс и снова ухмыльнулся.

Джекс посмотрел на небо. Много туч, но ни дождя, ни снега. И это хорошо. Хотя на улице всего девять градусов тепла, так что «хорошо» в данном случае – понятие относительное.

Раздался радостный гул толпы – словно Джекс устроил стриптиз, а не надел водонепроницаемый костюм ловца креветок. Джекс закатил глаза. Вглядываясь в лица собравшихся людей, он встретился глазами с Мэдди.

Она лишь пожала плечами. Мэдди явно еще не примирилась с тем, что он юрист. Нельзя сказать, что он винит ее за это. Кроме того, в ее взгляде ясно читалось, что он сумасшедший.

Вот тут Джекс готов был с ней согласиться. Он послал Мэдди улыбку, впрочем, оставшуюся без ответа. Упс. Так, надо будет это уладить, но всему свое время. Войдя в воду, Джекс оседлал гидроцикл и бросил еще один взгляд на берег.

Форд и Сойер ухмылялись. И Хлоя тоже.

Вот такие у него кровожадные друзья.

Мэдди поднесла руку к губам, так что Джекс не смог точно уловить выражение ее лица. Он надеялся, что это участие и что какое-то время спустя он сможет обратить это чувство в свою пользу – когда ему нужно будет согреться.

Как он и предполагал, следующие десять минут слились в одно холодное смутное пятно: он несся на гидроцикле впереди ловцов креветок. Затем вернулся на берег, где его тепло приветствовали и завернули в теплые одеяла. Сэнди сунула ему в руку микрофон и бумажку с подсчетами. Толпа умолкла в надежде и ожидании.