Текст книги "В твоих сильных руках"

Глава 22

Лови и отпускай, когда удишь рыбу. Так же с мужчинами – лови и отпускай.

Фиби Трегер

Джекс провел следующие несколько дней, устанавливая в ванных туалетные столики. Покраска стен тоже была завершена. Тара орудовала малярной кистью с предсказуемой тщательностью. Мэдди красила так же, как делала все остальное: начала без всякого энтузиазма, закончила, полностью отдавшись процессу.

Это наблюдение заставило Джекса улыбнуться. И почувствовать боль. Он понятия не имел, что будет дальше – после того как она уедет. Не знал, доверится ли она ему когда-нибудь. Зато знал, чего бы он хотел. Он бы хотел, чтобы она осталась.

Темным вечером накануне Рождества он стоял во дворе отеля на холодном пронизывающем ветру и чистил свои инструменты. На глазах у него сначала Тара уехала в машине Мэдди, а затем Хлоя – на своей «веспе».

Он обернулся и взял единственный горевший фонарь, чтобы осветить себе путь к зданию на пристани. Сняв свой пояс с инструментами, он вошел внутрь и обнаружил Мэдди за письменным столом. Она была залита мягким светом настольной лампы, все остальное оставалось в тени. Мэдди сидела на стуле спиной ко входу, упираясь ногами в стену, на коленях – ноутбук, пальцы бегают по клавиатуре.

Не в силах совладать с притяжением, Джекс подошел немного ближе. Мэдди уже приняла душ и переоделась после дневных трудов – сейчас на ней был ярко-красный спортивный костюм, облегающий ее тело достаточно плотно, чтобы подчеркнуть формы, и при этом закрывающий ее тело от макушки до пяток.

Волосы были небрежно собраны в пучок, из которого торчали вязальные спицы. Мэдди хмурилась, выглядела взъерошенной, слегка раздраженной и прекрасной.

– Эй, – позвал Джекс.

Мэдди не шелохнулась, и он понял, что она в наушниках, шнур которых спускался в ее карман. Дребезжащий звук выдавал ее айпод. Улыбнувшись, Джекс вытащил свой телефон и отправил ей сообщение.

«Подрядчик Дж. К.: Занята?»

«ЯЛюблюВязать: Пытаюсь расслабиться».

«Подрядчик Дж. К.: Я мог бы тебе помочь».

«ЯЛюблюВязать: Да, мог бы. Расскажи что-нибудь о себе. Самое яркое воспоминание о детстве, самый большой конфуз в твоей жизни, что тебя вдохновляет – ну хоть что-нибудь».

«Подрядчик Дж. К.: Поедание мороженого на чертовом колесе, то, как я въехал в почтовый ящик Люсиль на своем первом грузовике, моя жизнь здесь и сейчас. Теперь твоя очередь».

«ЯЛюблюВязать: Готовить сморсы[7]7
  Американское лакомство, которое делают на пикниках. Между двух крекеров кладется испеченное на костре суфле и слой шоколада.


[Закрыть] на костре».

«Подрядчик Дж. К.: Все?»

«ЯЛюблюВязать: Люблю жизнь. У тебя есть рецепт интересной жизни, которому я могла бы последовать?»

«Подрядчик Дж. К.: Стать смелой».

Мэдди рассмеялась, прочитав эти слова, и Джекс почувствовал, как с души упал камень.

Стянув с головы наушники, Мэдди откинулась на спинку стула.

– Если бы ты только знал… – прошептала она.

– Что? – спросил он, подойдя ближе. – Если бы я знал что?

Мэдди охнула и резко повернула голову, потеряв при этом равновесие и шлепнувшись на пол.

– О Господи! – Джекс обошел стол и присел рядом с ней. – Ты как?

– Пора с этим завязывать. – Мэдди лежала на спине, вцепившись в свой ноутбук. Выглядела она раздраженной, пока не посмотрела на Джекса и не увидела, что на его шее кривой зеленый шарф. – Ой, ты его надел!

– Ага. – Причем Форд и Сойер уже успели поиздеваться над ним. Он взял из ее рук ноутбук, поставил на стол и наклонился, чтобы помочь ей встать, но передумал. – Погоди-ка. Полежи еще минутку. У тебя что-нибудь болит?

– Кроме уязвленной гордости? Зад.

Джекс поднял Мэдди с пола и привлек к себе.

– Миленький костюмчик, – сказал он, ощупывая ее ягодицы. – Так лучше?

– Мммм. Это костюм Хлои. Сегодня день стирки. Вся моя одежда в машинке.

Джекс протянул руки к груди Мэдди – на ней не было бюстгальтера.

– Мэдди, где твое белье?

Она понизила голос до шепота, как будто выдавала ему государственную тайну:

– В стиральной машинке.

– Ты хоть понимаешь, испорченная ты девчонка, к чему это может привести? – Он взялся за пояс ее штанов, потянул их вниз.

– Что ты делаешь?

«Раздеваю тебя…»

– Проверяю, нет ли на теле каких повреждений.

– Джекс…

– Для вас – доктор Джекс.

В глазах Мэдди зажглись веселые искорки.

– С тобой я чувствую себя по-другому. В хорошем смысле. Просто хочу, чтобы ты знал об этом. – Мэдди улыбнулась. – Можете продолжать, доктор.

Джекс поцеловал ее и откинул голову назад, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Для меня ты тоже особый случай.

– Правда? – выдохнула она. – А что еще ты чувствуешь?

Страсть. Вожделение. Невероятное искушение. – Ему нравилось смотреть ей в глаза. В них он видел, что она не на шутку увлечена им.

– Что хочу тебя. Всю. Чтобы ты слилась со мной. И растворилась во мне. – Он потянулся к молнии на ее спортивной кофте.

Мэдди затаила дыхание, когда он расстегнул молнию, открыв полоску сливочной кожи – от подбородка до пупка – и большую часть ее великолепной груди.

– Я замерзну, – прошептала Мэдди.

– Я тебя согрею. – Наклонившись, он поцеловал ложбинку между ее теплых грудей. Нежно пройдясь губами по одному из округлых холмов, он направился к соску, который к этому моменту уже затвердел.

– Не думаю, что я ударилась этим местом. – Но вопреки словам Мэдди вцепилась в его волосы, желая удержать его на этом месте подольше.

– Никогда не знаешь наверняка. – Джекс медленно взял ее сосок в рот и начал сосать.

Мэдди откинула голову и возбужденно прошептала – ее слова пронзили его насквозь:

– Но я же упала на попу.

– Ты права. Тебе не помешает порция НЛЗ – нежной любящей заботы. – Джекс просунул руки под пояс спортивных брюк и провел пальцем дорожку к центру ее ягодиц. Остановился… – Здесь?

Мэдди схватила ртом воздух и отпрянула.

– Нет!

Улыбнувшись, он спустился ниже, к средоточию ее женственности.

Руки Мэдди сомкнулись у него на шее, ее короткие вздохи грели его шею, когда он ласкал ее.

– Тогда, может, здесь? – спросил он и застонал, когда она раздвинула ноги чуть шире, давая ему простор для действий.

– Так ты ударилась вот этим местом?

– Н-нет. – Мэдди вцепилась в него, часто и тяжело дыша. – Джекс… Джекс, пожалуйста…

Ему нравилось слышать мольбу в ее голосе, но в этом не было необходимости. Потому что он и так собирался доставить ей удовольствие. Им обоим.

Она подалась ему навстречу, лаская руками его грудь, живот, пытаясь пробраться под одежду, к его коже. Он хотел того же. Но стать еще ближе просто невозможно. Мэдди была такая теплая и аппетитная, она шептала его имя, и от этого он терял рассудок. Джекс наклонился, чтобы снять с нее кроссовки, а потом и весь костюм, но тут на улице замигали красно-синие огни, отчего в комнате стало светло, как днем.

Глава 23

Сестры – настоящие подруги. Они не только спрашивают, как дела, но и слушают твой ответ.

Фиби Трегер

Мэдди выпрямилась, посмотрела на Джекса и застегнула молнию на костюме. Она добралась до окна как раз в тот момент, когда Сойер открыл заднюю дверь машины шерифа.

Хлоя выскочила из автомобиля и на всех парусах рванула к коттеджу.

– О Господи! – произнесла Мэдди.

– Сойер чертовски зол, – прокомментировал Джекс, подойдя к ней сзади.

– Откуда ты знаешь? Его лицо совершенно бесстрастно.

– Это тебе так кажется. В таком состоянии он всегда держит эмоции при себе.

У Мэдди похолодело внутри.

– Как думаешь, что она натворила на сей раз?

– На сей раз?

Мэдди помчалась на улицу.

– Хлоя! – позвала она.

Обернулись оба – и Хлоя, и Сойер.

– Я не виновата, – сказала Хлоя.

Сойер фыркнул.

Хлоя воздела руки к небу, развернулась и продолжила свой путь.

– Просто покаталась, – сказал Сойер ей в спину.

Хлоя показала ему средний палец и захлопнула за собой дверь.

– Что произошло? – спросила Мэдди у Сойера.

– Она уговорила Ланса прокатить ее на дельтаплане при свете луны. Они вдвоем забрались на Хорн-Крест и спикировали с утеса, приземлившись прямо на Бо-Поинт. Промахнись они на шесть футов – разбились бы в лепешку.

Хорн-Крест, высотой 6700 футов, был высочайшей точкой в Лаки-Харборе. Бо-Пойнт – плато размером с футбольное поле, возвышающееся над городом на высоте 300 футов над уровнем моря, точнее, Тихого океана, чьи волны бьются внизу о долину камней. Мэдди представила, как рисковала Хлоя, и ей стало дурно.

– С ней все в порядке?

– Шутите? У нее девять жизней, как у кошки. Правда, не знаю, сколько еще осталось в запасе. – Сойер раздраженно помотал головой. – А Ланс к тому же был под мухой. Задержу этого осла, пока не протрезвеет. Хлоя не пила, так что формально я не могу ее задержать. И они на самом-то деле не нарушили ни одного закона, потому что тупость еще не преступление, но они нарушили границы частных владений, так что мне стоило бы оштрафовать ее. – Он вздохнул. – Но по нынешним временам это будет пустой перевод бумаги. – Сойер потер руками лицо и повернулся к Мэдди. – Сегодня ей повезло. Чертовски повезло. Я бы попросил вас вправить ей мозги, но не уверен, что это возможно.

* * *

Распрощавшись с Джексом и Сойером, Мэдди вошла в коттедж и направилась в маленькую спальню. Хлоя лежала на постели лицом вниз и была в отключке.

Дикарка…

Мэдди всегда втайне мечтала быть дикаркой. Все лучше, чем мышкой. Впрочем, к ней это больше не относится.

Мышка не стала бы возиться с отелем. Мышка не стала бы заниматься бурным сексом с мужчиной, который может разбить ей сердце. Мышка не стала бы стремиться к тому, чтобы лучше узнать своих сестер и саму себя.

Возможно, то, что произошло с отелем, было неизбежно, и не в ее силах было его спасти. И может, то, что происходит у них с Джексом, на самом деле явление временное и тоже не может быть спасено от разрушения.

Но она может спасти свои отношения с сестрами. Она может спасти себя от возвращения на тот путь, по которому шла раньше.

Она может быть кем угодно.

При этой мысли Мэдди поймала себя на том, что улыбается, и вытащила мобильник.

– Ты не уехал? – спросила она, когда Джекс ответил.

Джекс наблюдал за Мэдди, которая смотрела сквозь ветровое стекло на неосвещенное и неподвижное чертово колесо.

– Закрыто, – разочарованно сказала она.

– Сегодня сочельник. – Джекс не заглушал мотор, обогреватель работал на полную катушку. Внутри автомобиля было темно, только от приборной панели шел свет, но Джекс без труда различал выражение глаз Мэдди и улыбку на ее лице.

Джекс знал, что эта улыбка появилась благодаря ему. С каждым днем Мэдди все больше возвращалась к жизни, но, по правде сказать, его особой заслуги в этом не было. Она бросила вызов своему миру, и следить за процессом борьбы было чертовски увлекательно.

– Похоже, придется мне искать другие приключения этим вечером, – сказала она.

Волосы обрамляли ее лицо мягкими кудряшками и спускались чуть ниже плеч. Джекс знал, как они пахнут, помнил, как они касались его кожи. Он знал, какая Мэдди на вкус и как заставить ее стонать и выкрикивать его имя. Знал, что она из тех, кто не сразу открывает свое сердце, но однажды сделав это, становятся неистово преданными тем, о ком заботятся. Он знал, что она любит есть, знал, что она быстро пьянеет и все равно любит иногда пропустить стаканчик. Знал, что она притворяется, будто ее раздражает железная решительность Тары, но на самом деле это ее восхищает, равно как и – это он тоже знал – храбрость Хлои. Он знал, что после жизни в Лос-Анджелесе она думала, будто Лаки-Харбор рай земной. Он знал, что она ищет большего, надеется, что нашла то, что искала.

Она тоже кое-что о нем знала – больше, чем он рассказал любой другой женщине за последнее время.

Не в силах удержаться, Джекс провел рукой по ее виску, заправив за ухо рыжую прядь.

– Назови это, – попросил он. – Скажи, чего ты хочешь.

– Но у нас нет с собой презервативов.

Джекс не выдержал и рассмеялся.

Мэдди ухмыльнулась:

– Прости. Думаю, дело в свежем воздухе. И в накатывающих волнах. И наверное, в тебе тоже.

– Нет, – тихо ответил Джекс. – Дело в тебе. Не возражай. – Он заглушил мотор, вытащил с заднего сиденья два теплых пальто и одно протянул Мэдди. Хорошенько укутавшись, они вышли на пирс.

Когда они проходили мимо «Съешь меня», в животе у Мэдди заурчало.

– Я бы съела немного крутого шоколадного кекса Тары.

– Крутого? – переспросил Джекс.

– Ну, типа, это такие крутые кексы, что ты сам становишься крутым кексом от одного запаха.

Джекс рассмеялся и прижал Мэдди к себе – просто ради удовольствия прикоснуться к ней.

– Хочешь зайти? Я куплю тебе крутой кекс.

– Нет. Там Тара. Ей это не понравится.

Не успели они сделать и пяти шагов, как услышали громкий голос:

– Мэдди Мур, я тебя вижу.

Мэдди оглянулась.

– Какого…

Джекс указал на репродуктор на углу здания, как раз над большим окном кафе, где несколько человек приникли лицами к стеклу и наблюдали за ними.

– Держись подальше от этого симпатяшки, – произнес неопознанный голос.

Тара.

Мэдди застонала, но удивила Джекса, сжав его руку сильнее, вместо того чтобы выпустить.

– Что она вытворяет?

– Развлекает посетителей. – Джекс посмотрел на зевак у окна, и некоторые сочли за лучшее отойти подальше, другие помахали руками.

– Мэделин Энни Трегер, это говорит твое подсознание, – раздался голос из громкоговорителя. – Мы наблюдаем за тобой. И… Эй, это что, на тебе мои сапожки от «Гуччи»?

Мэдди подняла лицо к звездам, как будто обращаясь к небесам за помощью.

– Вот у некоторых семьи как семьи, – сказала она. – Они собираются раз в месяц и обедают вместе. А мы? Мы крадем друг у друга обувь, красим волосы в зеленый и кричим друг на друга в громкоговоритель на публике.

– Продолжай свой путь. Никакого праздношатания на пирсе!

– По пирсу все слоняются без дела! – закричала Мэдди в ответ.

Мэдди и Джекс посмотрели на омелу, которую кто-то повесил на карниз здания.

– Что говорит обо мне тот факт, что я хочу постоять под омелой? – спросила Мэдди.

– Что у нас мысли сходятся? – Джекс подошел ближе, склонил голову и…

– Так держать! – раздался голос «подсознания».

Мэдди вздохнула:

– Джекс?

– Да?

– Мне нужен шоколадный шейк.

Он не стал напоминать, что на улице очень холодно и что ее дыхание превращается в пар. Просто повел ее в кафе-мороженое.

Сегодня там не было Ланса – тот до сих пор сидел в одиночной камере в управлении шерифа. Вместо него клиентов обслуживал Такер, брат-близнец Ланса.

– Сойер присматривает за ним, – ответил Джекс на безмолвный вопрос Такера. – Вскоре его отпустят праздновать Рождество. С ним все в порядке.

– Он идиот. Нам на следующей неделе выплачивать тебе арендную плату. А у нас ни гроша за душой.

– Ничего страшного, – успокоил его Джекс. – Это подождет.

Такер благодарно кивнул, протянул шейк, и Мэдди с Джексом продолжили свой путь.

– Ты их арендодатель? – спросила Мэдди.

– Да.

Минуту она обдумывала его ответ.

– Тебе принадлежит весь пирс?

– Нет. Но у меня есть тут свой бизнес.

Мэдди подошла к краю пирса. Перегнувшись через ограждение, она воззрилась на бурлящее море, явно о чем-то думая, и всерьез.

Ей нужны ответы, она их заслужила, но, по правде, он не знает, с чего начать. Для человека, который когда-то зарабатывал на жизнь краснобайством, это полное фиаско. Он подошел и встал рядом с Мэдди.

– Еще у меня есть бизнес в городе.

– Интересно, что вы никогда не упоминали об этом, господин мэр.

Джекс вздрогнул.

– На самом деле ты обо мне знаешь довольно много.

Мэдди хмыкнула, явно не впечатленная.

Он глубоко вздохнул.

– Однажды ты рассказала мне о некоторых своих недостатках.

– Обо всех!

Джекс улыбнулся и потянул ее за кудряшку.

– Хочешь узнать мои?

– Я их знаю. Ты не любишь делиться секретами. Ты думаешь, что собачьи пуки – это смешно.

– Все думают, что это смешно.

– Ты заставляешь меня говорить во время секса.

Он усмехнулся:

– Тебе же это нравится.

Мэдди зарделась.

– Не важно.

Она ничего не добавила, и Джекс удивленно приподнял бровь.

– И что, все? У меня больше недостатков, Мэдди. Целая куча. Например… До пяти лет я ел одни хлопья.

– Мне нравятся хлопья.

– Я спрыгнул в море с Лунного утеса, когда мне было десять. Думал, смогу полететь, но вместо этого сломал обе ноги.

– Ну, все мальчишки такие. Подумаешь.

– В девятнадцать я трахался в библиотеке юрфака, и меня едва не арестовали за непристойное поведение. Я провалил выпускной экзамен из-за похмелья. – Он помедлил и выложил все карты на стол. – Еще я взялся за дело, из-за которого невиновная женщина оказалась в ловушке между истцами и ответчиками. Я пытался предостеречь ее, нарушив тем самым юридическую этику. Но вместо того чтобы извлечь пользу из полученной информации, она покончила с собой.

Джекс замолчал, когда Мэдди сдавленно охнула. Он не смог истолковать этот звук, понятия не имел, что он выражал – ужас или отвращение. Но он зашел уже слишком далеко – отступать некуда.

– После этого случая я прекратил юридическую практику. Она вынула из меня душу. – Джекс помолчал. – И душа до сих пор не на месте.

И тут Мэдди посмотрела ему в глаза. Он подумал, что она бросится прочь от него через три, две, одну…

Мэдди сделала шаг, но не прочь от него, а, наоборот, к нему навстречу, положила руку ему на грудь, где-то в районе сердца, и нежно погладила.

– У тебя есть душа, – прошептала она, ее голос взволнованно дрогнул. – И огромное сердце. Даже не сомневайся. У тебя сердце супергероя, – горячо сказала она.

Он покачал головой:

– Я не супергерой, Мэдди, даже близко. Я обычный парень со своими изъянами. И их немало. Я занимаюсь ремонтом и делаю мебель, потому что мне это нравится, но ни то ни другое нельзя назвать доходным делом.

– Но у тебя такой большой красивый дом. Как же ты смог… – Она помолчала. – Твой отец, – вздохнула она.

– Нет-нет, – твердо ответил он, – не отец. Просто я умею правильно вкладывать деньги.

Мэдди поймала его взгляд.

– Это тебя беспокоит, – заметила она.

Джекс помотал головой, не в состоянии найти подходящие слова. Он попытался вернуть людям то, что, по его мнению, он взял за годы службы в фирме, но вместо этого вновь извлек пользу для себя.

– Знаешь, ты вот стоишь здесь, – мягко сказала Мэдди. – А кажется, будто ты далеко. Ты столько держишь в себе. Ты делаешь это специально?

– Да, я делаю это специально так долго, потому что не вижу, как иначе. Ты же знаешь меня, Мэдди. Знаешь, чем я занимаюсь, куда люблю ходить…

– Я знаю это о многих людях, Джекс. О Люсиль, о Лансе. Черт, я и об Андерсоне столько же знаю. – Мэдди толкнула его в грудь. – Я хочу знать о тебе больше. Я хочу… – Они оказались лицом к лицу, и Мэдди, споря с Джексом, смело посмотрела ему в глаза.

Она не боялась его. Она не отводила взгляда, отстаивая свою позицию, и Джекс никогда еще не был так горд за нее.

– Ты и так знаешь больше, – тихо ответил он. – Знаешь моих друзей, знаешь о моих отвратительных отношениях с отцом. Знаешь, что я вожу видавший виды джип, чтобы моя большая ленивая собака могла ехать со мной куда угодно. Знаешь, что я оставляю свою одежду там, где скинул, и что я люблю совершать пробежки по пляжу.

Мэдди что-то тихо пробурчала, Джекс подошел ближе и провел рукой по ее шее.

– Ты знаешь, как я люблю прикасаться к тебе.

Мэдди закрыла глаза.

– И мне нравится в тебе все, что ты перечислил, – призналась она. – Особенно последнее… – С ее губ сорвался тихий вздох, и она посмотрела ему в глаза. – Но ты все еще что-то скрываешь, я чувствую. Что ты скрываешь, Джекс?

Тяжело вздохнув, он взял ее за руку.

– Если я признаюсь, я нарушу обещание. Я не могу это сделать.

– Из-за того, что случилось с тобой, когда ты был юристом?

– Со мной ничего не случилось, – поправил он хриплым от волнения голосом.

Мэдди провела рукой по груди, вновь остановившись там, где билось сердце.

– Ты пытался помочь ей, Джекс. Ты не знал, на что она решится. Не мог знать.

– Я подвел ее. – Он зажмурился и снова открыл глаза. – И сейчас я снова между молотом и наковальней.

– Не понимаю.

– Знаю, что не понимаешь. – Он посмотрел на ее лицо, такое сосредоточенное, такое напряженно-внимательное, и снова тяжело вздохнул. – Ваш залог на отель. Я знаю, у кого долговая расписка. И знаю, что если бы вы договорились с этим человеком, банк одобрил бы рефинансирование.

Мэдди нахмурилась:

– Ты не можешь знать этого наверняка.

– Я знаю наверняка. Я пытался тебе намекнуть, но…

– О Боже… – Мэдди открыла рот и отпрянула от Джекса. – Это ты. Долговая расписка у тебя!

Джекс протянул ей руку, но Мэдди отдернула свою.

– Нет. Нет, – повторила она, часто и глубоко дыша. – У тебя?

– Да.

Мэдди ошарашенно смотрела на него.

– Почему же ты мне не сказал? Мы столько раз говорили об этом…

– Я каждый раз старался направить тебя в нужную сторону…

– Ты старался направить меня! Направить?! – Она слушала его и не верила своим ушам. – Я не овца, Джекс. Я запуталась, я испытывала дикий стресс, была ошеломлена, шокирована, а ты… А у тебя все это время был ответ!

– Я старался защитить чужую тайну и тебя, Мэдди. Я хотел, чтобы ты получила рефинансирование. Со мной. Но тогда взыграла бы твоя дурацкая гордость, она задушила бы тебя, если б ты решила, что принимаешь от меня что-то, чего не заслужила. Я знал, что только если это будет твоя идея, ты продолжишь бороться.

Она покачала головой:

– Так ты утаивал от меня информацию из благородных побуждений? – Она поморщилась, провела рукой по лицу, словно снимая невидимую пелену.

– Да, только в моей голове это звучало немного лучше.

Закатив глаза, Мэдди отвернулась от Джекса, но вскоре повернулась снова.

– А траст, упомянутый в завещании Фиби, – о нем ты тоже все знаешь, да?

Ему захотелось, чтобы она просто убила его уже наконец и покончила с этим.

– Да.

– Он твой? Она оставила доверенность тебе?

– Нет.

– Тогда…

– Я не могу сказать.

– В смысле – не скажешь?

– И это тоже.

Она дернулась от его ответа, как будто Джекс ее ударил, и тем самым, в свою очередь, нанесла сокрушительный удар ему прямо в сердце.

– Я точно помню, как спросила тебя, есть ли что-то еще, что мне надо о тебе знать, – произнесла Мэдди очень тихо.

– Это не касается меня. Это не моя собственность…

– Ты же мой друг. Ты мой… – Она остановилась на полуслове, глядя на него блестящими от невысказанных эмоций глазами. – Ну, – наконец тихо вымолвила она, выдержав мучительную паузу, – я никогда до конца не была уверена, кто же мы друг другу, но все же надеялась на большее.

– Так оно и было. Есть. Боже, Мэдди! Я не мог сказать тебе. Я пообещал.

– Да. Я поняла. А поскольку ты определенно никогда не давал мне никаких обещаний, у меня нет права злиться на тебя. – Дрожащей рукой она провела по глазам. – Я устала. И хочу вернуться в отель.

– Не раньше чем мы покончим с этим.

– Покончим? – Она невесело рассмеялась и направилась к джипу размеренным ровным шагом. – Я думаю, мы только что это сделали.

Мэдди на цыпочках прокралась в темный коттедж. Свет шел только от елки. Прижав руку к сердцу, она прошла прямо на кухню, к буфету, где Тара держала вино.

Вина на месте не оказалось.

– Вот черт!

– Случаем ты не это ищешь?

Мэдди обернулась на голос Тары, прищурилась и увидела в темноте сестру, сидящую на кухонном столе в старой, но очень сексуальной белой ночнушке. Перед ней стояла наполовину опорожненная бутылка вина.

– Мне бы не помешало то, что там осталось, – ответила Мэдди.

– Нет. Сестра, регулярно получающая оргазмы, не имеет права на сострадание.

– Ну да, только вот оргазмы остались в прошлом.

– Что? Почему?

– Потому что он многое скрывает от меня. От нас. – Пройдя в глубь кухни, Мэдди взобралась на стол рядом с Тарой. – Должно быть, ты слишком пьяна, чтобы это переварить, но дело в Джексе. Он держатель долгового обязательства.

Тара замерла.

– Он сам… тебе об этом сказал?

– Да, он внезапно оказался надежным источником информации. Этот свинтус знает правду и о трасте, но держит язык за зубами.

Тара сверлила Мэдди взглядом.

– Возможно, у него есть на это причины. Веские причины. Может, даже очень веские.

Мэдди вздохнула:

– А ты чего пьешь в одиночку?

– Я все делаю в одиночку.

– Тара… – Неужели этим вечером мукам не будет конца? – Так не должно быть.

– О, сладкая, – Тара отпила из горлышка бутылки, – ты всегда такая добрая, милая и… добрая и милая?

– Сейчас я отнюдь не добра и не мила.

Тара закрыла глаза.

– Я смотрю на тебя и чувствую себя такой виноватой. Я так переполнена этой проклятой виной, что я сейчас взорвусь.

– Но почему?

– Ради меня ты сняла с карточки последние деньги. Ты хотела остаться здесь, даже в гордом одиночестве, если будет надо, чтобы обо всем позаботиться. А всего, чего хотела я, – это уехать. Ты столько отдаешь, Мэдди. Ты – дающий, а я… – она в задумчивости наморщила лоб, – паразит. Я паразит на теле жизни. Я присосалась к ней.

– Так, больше никакого вина. – Мэдди забрала у нее бутылку. – Мы все вывернули карманы. Ну, кроме Хлои, потому что, как оказалось, у нее на счету ничего нет, но ты и я – мы обе…

– По разным причинам, – прошептала Тара и приложила палец к губам. – Шшш, – сказала она, – я промолчу.

– Так, ладно, тебе пора баиньки, – решила Мэдди.

– Вот видишь, – Тара ткнула пальцем в ее сторону, – ты любишь меня.

– Каждый высокомерный, самовлюбленный, стервозный, всезнающий дюйм! – согласилась Мэдди. – Ну, давай же. – Ей удалось отвести Тару в спальню, где все еще спала Хлоя. Тара плюхнулась рядом с ней и уснула сразу, как только ее голова коснулась подушки.

Скинув туфли, Мэдди переоделась в пижаму, переползла через одну сестру, прижалась к другой – обе недовольно ворчали во сне, когда ее ледяные конечности коснулись их ног под одеялом.

– Мэдди? – спросила Тара шепотом, достаточно громким, чтобы его было слышно в Китае. – Прости.

– За то, что ты выдула все вино?

– Нет. За то, что вынудила Джекса сделать тебе больно.

– Что?

Тара не ответила.

– Тара, о чем ты?

Ответом ей было тихое похрапывание.

Некоторое время спустя Мэдди внезапно проснулась от того, что задыхалась. Ловя ртом воздух, она резко села – ее легкие наполнились ужасом и дымом.

– О Боже! – закричала она, покрываясь холодным потом. Комнату застилали клубы дыма. Мэдди растолкала сестер. – Просыпайтесь, пожар!

– Что… – Тара перекатилась с боку на бок и упала с кровати.

Хлоя лежала на спине с широко открытыми глазами, тяжело дыша, обхватив руками горло и отчаянно пытаясь втянуть воздух в свои уже забитые дымом легкие.

Мэдди спрыгнула с кровати и потащила ее за собой. Господи, о Господи!

– У кого есть телефон под рукой?

– Мой на кухне, – ответила Тара хриплым от дыма голосом.

Телефон Мэдди остался там же.

Почти парализованные ужасом, они направились к двери и остолбенели – дверной проем уже лизали языки пламени, поедающие косяк и отрезавшие им путь к отступлению.

До кухни никто не доберется.

Тара подбежала к окну и попыталась его распахнуть.

– Заело!

Хлоя упала на колени, побледнев до прозрачности, ее губы посинели. Мэдди схватила с пола футболку, вылила на нее воду из стакана, стоявшего у кровати, и приложила к губам Хлои.

– Ингалятор! Где твой ингалятор?

Хлоя беспомощно мотнула головой – он был зажат в ее руке и явно не облегчал ее состояния.

– Мэдди, помоги мне открыть окно! – прокричала Тара, пытавшаяся открыть заевшую раму.

Мэдди понимала, что с окном – полная засада. Подоконник и оконная рама были густо покрашены в несколько слоев, причем последний нанесли по меньшей мере десять лет назад. Они не занялись этим раньше, потому что было слишком холодно, чтобы открывать окна.

– Воздуха! – произнесла Хлоя одними губами – ни единого звука не сорвалось с ее губ, только хрипы. Зрачки ее были расширены от ужаса.

Паника Хлои передалась Мэдди. Окно не сдвинется с места, а у них нет времени с ним сражаться. Хлоя вот-вот потеряет сознание. Черт, да она сама сейчас шлепнется в обморок. За последние шестьдесят секунд дым сгустился, вокруг них пульсировал горячий воздух, за спинами все трещало от огня.

Мэдди схватила маленький стульчик в углу комнаты, стряхнула с него одежду и, размахнувшись, ударила по стеклу. Ножками стульчика она сбила острые осколки, сгребла с кровати одеяло и набросила на край рамы – так, чтобы они не порезались, выбираясь наружу.

Сперва выпихнули Хлою – та упала на землю, хватая ртом чистый воздух. За ней полезла Тара. Следом Мэдди.

С минуту они лежали на земле, хватая ртом воздух, как рыбы, выброшенные на берег. Они лежали в грязи, и время, казалось, замедлило свой ход. На небе далекие звезды сверкали, как бриллианты, перемежаясь с полосками облаков.

Тут Мэдди снова увидела дым, заслонивший от нее звезды и красоту ночи, и услышала шум ветра, треск огня и… хвала небесам, завывание пожарных сирен вдалеке.

– Вот и славно, – сказала она непонятно кому и закрыла глаза.