Текст книги "Первый закон. Трилогия"

Ощущение благоговейного страха лишь немного уменьшилось от того звука, который издавал Джезаль: он шумно блевал через край моста.

– Что здесь написано? – прохрипел Глокта и постарался проглотить сгусток желчи.

Старик ухмыльнулся.

– А разве вы сами не чувствуете, инквизитор? Здесь написано: «Поворачивай назад!» Здесь написано: «Прочь отсюда!» Здесь написано: «Никто… не… пройдет!» Но это послание не для нас.

Он запустил руку за пазуху и достал брусок темного металла. Такого же, из какого была сделана сама дверь.

– Нам нельзя здесь оставаться, – прорычал сзади Девятипалый. – Это место мертвое. Надо уходить.

Но Байяз, казалось, его не слышал.

– Магия утекает из мира, – слышал Глокта его бормотание, – и все достижения Иувина лежат в руинах. – Байяз взвесил ключ на ладони, медленно поднял его вверх. – Но работа Делателя остается столь же крепкой, как прежде. Время не умалило ее… и никогда не умалит.

На двери не было замочной скважины, но ключ медленно скользнул внутрь ее. Медленно-медленно, в самый центр всех кругов. Глокта затаил дыхание.

Щелк.

Ничего не произошло. Дверь не открылась!

«Ну вот и все. Игра окончена».

Он ощутил, как нахлынуло облегчение, и повернулся назад к Агрионту, поднимая руку, чтобы дать сигнал практикам на вершине стены.

«Мне не нужно идти дальше. Не нужно».

И тут из глубины двери донеслось ответное эхо.

Щелк.

Глокта почувствовал, как его лицо дернулось вместе с этим звуком.

«Может быть, мне почудилось?»

Он надеялся на это, надеялся всем существом.

Щелк.

Снова!

«Нет, никакой ошибки».

И вот перед его отказывающимися верить глазами круги в двери начали поворачиваться. Глокта ошеломленно отступил назад, скребнув тростью по камням моста.

Щелк, щелк.

Ничто не позволяло предположить, будто металл не был монолитным – никаких трещинок, никаких бороздок, никакого механизма. Однако круги вращались, каждый со своей собственной скоростью.

Щелк, щелк, щелк…

Все быстрее и быстрее. У Глокты закружилась голова. Внутренний круг из больших букв по-прежнему еле полз, а внешний, самый тонкий, крутился с такой скоростью, что невозможно было уследить за ним глазами.

Щелк, щелк, щелк, щелк, щелк…

Движущиеся символы соединялись и образовывали фигуры: линии, квадраты, треугольники. Невообразимо сложные комбинации плясали перед глазами Глокты и мгновенно исчезали, когда круги поворачивались…

Щелк.

Круги остановились, собравшись в новый узор. Байяз протянул руку и вытащил ключ из двери. Раздалось тихое, едва слышное шипение, словно шелест волн где-то вдалеке, и в двери появилась длинная трещина. Две половинки начали медленно и плавно раскрываться. Пространство между ними неуклонно расширялось.

Щелк.

Они скользнули внутрь стен, заподлицо со сторонами квадратного проема. Дверь была открыта.

– Да, – тихо проговорил Байяз, – вот это мастерство.

Изнутри не веяло гнилью или разложением, не было затхлости, какая образуется в запертом на столько лет помещении, – лишь поток прохладного сухого воздуха.

«И все же ощущение такое, будто открыли гроб».

Стояла абсолютная тишина. Ее нарушал лишь ветер, шелестевший по темному камню, свистящее дыхание Глокты да плеск воды далеко внизу. Неземной ужас пропал. Теперь, глядя в открытый проем, инквизитор ощущал лишь тревогу.

«Но не больше, чем перед дверью в кабинет архилектора».

Байяз повернулся к ним с улыбкой.

– Много лет прошло с тех пор, как я запечатал это место, и за все эти годы ни один человек не переступал его порог. Вам троим выпала великая честь!

Глокта не осознавал никакой чести. Он чувствовал себя больным.

– Там, внутри, немало опасностей. Ничего не трогайте и идите только по моим следам. Старайтесь держаться поближе ко мне, потому что дорога может меняться.

– Меняться? – переспросил Глокта. – Как это может быть?

Старик пожал плечами.

– Я привратник, а не творец, – ответил он и опустил ключ на цепочке обратно за воротник рубашки.

И шагнул в темный проем.

Джезаль чувствовал себя плохо, совсем плохо. И дело не в тошноте, которую почему-то вызвали у него буквы на двери. Это был шок и прилив неожиданного отвращения, словно он взял в руки чашку и отхлебнул из нее, а внутри оказалась не вода, а нечто совсем другое. Моча, например. Так произошло сейчас, такой же приступ отвращения и удивления, но растянувшийся на минуты и часы. Джезаль всегда отмахивался от подобных вещей, считая их чушью и старыми сказками, и вдруг они объявились перед ним в качестве непреложных фактов. Мир стал совсем иным, чем день назад, он оказался таинственным и тревожным, а Джезалю отчаянно хотелось видеть его таким, как раньше.

Зачем он здесь? Джезаль не мог этого понять. Он почти ничего не знал об истории. Канедиас, Иувин, Байяз – имена из пыльных книг, он что-то слышал о них в детстве, безо всякого интереса. Сейчас ему просто не повезло; не повезло, и все тут. Он победил на турнире, а теперь вынужден бродить по какой-то странной старой башне. Только и всего, ничего больше. Странная старая башня.

– Добро пожаловать в Дом Делателя, – проговорил Байяз.

Джезаль оторвал взгляд от пола, и его челюсть отвисла. Слово «дом» едва ли могло описать это огромное сумрачное пространство. Здесь мог бы с удобством разместиться Круг лордов – все здание целиком – и еще осталось бы место. Стены сделаны из шероховатых каменных глыб, неотесанных, не скрепленных раствором, наваленных друг на друга без всякого порядка и, однако, вздымавшихся все выше и выше. В центре помещения, высоко над головами, что-то висело. Что-то огромное, зачаровывающее.

Оно напомнило Джезалю какой-то навигационный инструмент, выполненный в большом масштабе. Это была система поблескивавших в тусклом свете гигантских металлических колец, одно вокруг другого, с меньшими кольцами между ними, внутри их, вокруг них. Сотни колец, и все покрыты какими-то метками – возможно, письменами или просто бессмысленными зарубками. В самом центре конструкции висел огромный черный шар.

Байяз уже ступил на гигантский круг пола, который покрывали замысловатые линии из светлого металла, вделанного в темный камень. Шаги мага эхом отдавались высоко вверху. Джезаль нехотя потащился следом. Передвижение в столь огромном пространстве пугало и вызывало головокружение.

– Это Срединные земли, – сказал ему Байяз.

– Что?

Старик показал вниз. Внезапно извилистые металлические линии приобрели смысл: это береговые линии, горы, реки, суша и море. Очертания Срединных земель, ясно запечатлевшиеся в мозгу Джезаля по сотням карт, лежали под его ногами.

– Здесь весь Земной круг. – Байяз повел рукой вдоль бесконечного пола. – Там лежит Инглия, а позади нее земли Севера. Гуркхул в той стороне. Вон Старикланд и Старая империя, а здесь города-государства Стирии, позади Сулджук и далекий Тхонд. Канедиас обнаружил, что земли известного нам мира образуют круг. Центр его находится здесь, в Доме, а внешний край проходит через остров Шабульян далеко на западе, за Старой империей.

– Край мира, – пробормотал северянин, тихо кивая.

– Какая самонадеянность, – фыркнул Глокта, – считать свой дом центром всего сущего!

– Ха! – Байяз огляделся, окидывая взором огромное пространство зала. – Самонадеянности у Делателя хватало. Как и у его братьев.

Джезаль тупо уставился вверх. В высоту зал оказался еще больше, чем в ширину: невидимый потолок терялся в сумраке. Грубую каменную стену на высоте двадцати шагов опоясывали железные перила – похоже, там была галерея. Выше располагалась еще одна, над ней другая, и еще, и еще, едва различимые в тусклом свете. А на самом верху висела эта странная конструкция.

Внезапно Джезаль вздрогнул. Она двигалась! Эта штука двигалась! Медленно, плавно, беззвучно кольца перемещались, поворачивались, вращались одно вокруг другого. Невозможно представить, что приводило их в движение. Может быть, ключ в двери запустил механизм… или… Возможно ли, чтобы оно вращалось всегда, все прошедшие годы?

У Джезаля закружилась голова. Теперь кольца поворачивались и вращались все быстрее, а галереи двигались в противоположных направлениях. Если стоишь с поднятой головой, трудно справиться с дезориентацией, и Джезаль устремил воспаленные глаза в пол, на карту Срединных земель. У него перехватило дыхание. Так еще хуже – теперь и пол тоже закачался! Зал вращался вокруг него! Проходы, ведущие наружу, не отличались друг от друга, их было не меньше дюжины, и Джезаль уже не мог сказать, через который они вошли. На него накатила волна паники. Лишь далекая черная сфера в центре кругов оставалась неподвижной. В отчаянии Джезаль зафиксировал на ней взгляд, заставляя себя дышать размеренно.

Постепенно стало легче. Огромный зал снова был неподвижен – почти. Кольца еще едва ощутимо шевелились в медленном бесконечном движении. Джезаль проглотил скопившуюся во рту слюну, ссутулился, опустил голову и поспешил за остальными.

– Не туда! – внезапно взревел Байяз.

Его голос взорвался в вязкой тишине, вырвался наружу и тысячекратно отозвался эхом в необъятном зале:

– Не туда! Не туда!

Джезаль отпрыгнул назад. Проем, за которым лежал сумрачный зал, выглядел точно так же, как тот, через который проходили спутники мага. Но теперь капитан понял, что взял правее. Его каким-то образом развернуло не в ту сторону.

– Идти по моим следам, я сказал! – прошипел старик.

– Не туда! Не туда! – не смолкало эхо.

– Простите… – лепетал Джезаль. Его голос в огромном пространстве звучал слабо и жалко. – Мне почудилось… они все одинаковые!

Байяз успокаивающе положил руку ему на плечо и без усилий повернул в нужном направлении.

– Я не хотел напугать вас, мой друг. Но было бы очень жаль, если бы такой одаренный молодой человек покинул нас в столь юном возрасте.

Джезаль нервно сглотнул и уставился в темный проход, гадая, что его там ожидало. Воображение предлагало бесконечное количество неприятных возможностей.

Эхо все еще шептало:

– Не туда… не туда… не туда…

Логен ненавидел это место. Застывшие мертвые камни, неподвижный воздух, и даже шаги звучали приглушенно и безжизненно. Здесь не было ни холодно, ни жарко, однако по его спине стекали струйки пота, а шею покалывало от беспричинного страха. Каждые несколько шагов он резко поворачивал голову от внезапного ощущения, что за ним наблюдают, но позади никого не было. Только этот мальчишка Луфар да хромой Глокта, озабоченный и сбитый с толку, как и сам Логен.

– Мы гнались за ним по этим залам, – тихо бормотал Байяз. – Нас было одиннадцать. Все маги, в последний раз вместе. Все, кроме Кхалюля. Захарус и Конейл – вот здесь они бились с Делателем, и оба потерпели поражение. Им повезло, они смогли убежать и остались в живых. Ансельми и Сломанный Зуб были не настолько удачливы. Канедиас принес им смерть. Двух добрых друзей, двух братьев потерял я в тот день.

Они вышли на узкий балкон, освещенный бледной занавеской света. Гладкая каменная стена отвесно поднималась с одной стороны, с другой так же отвесно падала вниз и терялась в темноте. Черная яма, полная теней, без края, без вершины, без дна. Несмотря на огромное пространство, здесь не звучало эхо. В неподвижном воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения, он был спертым и затхлым, как в гробнице.

– Где-то внизу, несомненно, течет вода, – пробормотал Глокта, мрачно глядя поверх ограждения. – Должно же там быть хоть что-то? – Он прищурился и взглянул наверх. – А где потолок?

– Тут воняет, – заныл Луфар, зажав нос.

Логен в кои-то веки с ним согласился. Этот запах он знал хорошо. Его губы растянулись, обнажились зубы – он оскалился от ненависти:

– Пахнет треклятыми плоскоголовыми!

– О да, – сказал Байяз, – шанка тоже сотворены мастером.

– Сотворены?

– Совершенно верно. Он взял глину, металл, излишек плоти – и сделал их.

Логен уставился на него:

– Он их сделал?

– Чтобы они сражались за него. Против нас. Против магов. Против его брата Иувина. Он вырастил первых шанка здесь, после чего выпустил их в мир – расти, размножаться и разрушать. Такова цель их существования. Многие годы после смерти Канедиаса мы охотились на них, но так и не смогли переловить всех. Мы загнали их в самые темные щели мира, и там они снова принялись расти и размножаться, а вот теперь вылезли наружу. Они будут расти, размножаться и разрушать, как им положено от века.

Логен смотрел на него, разинув рот.

– Шанка! – Луфар засмеялся и тряхнул головой.

Плоскоголовые – это не повод для веселья. Логен резко повернулся, перегородил своим телом узкий балкон и навис над Луфаром в полумраке.

– Что смешного? – спросил он.

– Ну, просто… Все же знают, что их не существует!

– Я всю жизнь сражался с ними вот этими самыми руками! – прорычал Логен. – Они убили мою жену, моих детей, моих друзей. Север кишит треклятыми плоскоголовыми тварями! – Он наклонился над Джезалем. – Не говори мне, что их не существует.

Луфар побледнел. Он взглянул на Глокту в поисках поддержки, но инквизитор стоял, безвольно опершись о стену, и потирал свою ногу. Его тонкие губы были плотно сжаты, изможденное лицо покрывали бисеринки пота.

– Мне наплевать на это дерьмо, как бы там ни было! – отрезал он.

– В мире полно шанка, – прошипел Логен, придвигая лицо еще ближе к Луфару. – Может быть, однажды ты тоже встретишься с ними.

Девятипалый повернулся и зашагал следом за Байязом, который уже почти исчез в проеме в дальнем конце балкона. Он не желал оставаться здесь.

«Еще один зал».

Такой же огромный, и по обеим его сторонам рос молчаливый лес колонн, населенный множеством теней. Откуда-то сверху прорезались световые лучи и гравировали каменный пол странными узорами – фигуры из тени и света, черно-белые линии.

«Почти как письмена. А вдруг это послание? Для меня? – Глокта дрожал. – Если бы посмотреть хоть на мгновение подольше, может быть, я сумел бы понять…»

Мимо прошел Луфар, его тень пересекла пол, и линии оборвались, странное чувство ушло. Глокта встряхнулся.

«Я теряю рассудок в этом проклятом месте. Я должен мыслить ясно. Только факты, Глокта, и ничего, кроме фактов».

– Откуда здесь свет? – спросил он.

Байяз махнул рукой.

– Сверху.

– Там окна?

– Может быть.

Трость Глокты постукивала по пятнам света и тени, он подволакивал левую ногу.

– И что же, здесь нет ничего, кроме залов и проходов? Каково назначение места?

– Кто может знать замыслы Делателя? – напыщенно провозгласил Байяз. – Или измерить глубину его великих дел?

Кажется, он гордился тем, что никогда не давал прямых ответов.

С точки зрения Глокты, это колоссальное сооружение было пустой тратой сил.

– Сколько людей здесь жили?

– Давным-давно, в более счастливые времена, – многие сотни. Те, что служили Канедиасу и помогали ему в делах. Однако Делатель всегда был недоверчив и ревниво хранил свои тайны. Мало-помалу он выгнал отсюда всех своих последователей, отправил их в Агрионт, в Университет. Под конец их осталось только трое: сам Канедиас, его помощник Яремия… – Байяз мгновение помедлил. – И его дочь Толомея.

– Дочь Делателя?

– Да, а что? – резко спросил старик.

– Ничего, ровным счетом ничего. – «Однако маска соскользнула, хоть всего и на мгновение. Любопытно, что он так хорошо знает все здешние проходы». – А когда здесь жили вы?

Байяз помрачнел и произнес:

– Слишком много вопросов.

Глокта смотрел в его удаляющуюся спину.

«Сульт был не прав. Великий архилектор, оказывается, тоже ошибается. Он недооценил старика, и очень зря. Кто же этот лысый раздражительный фигляр, способный повалить на задницу и выставить идиотом самого могущественного человека Союза?»

Сейчас, когда Глокта стоял здесь, в самой сердцевине этого сверхъестественного места, ответ не казался ему странным.

«Первый из магов».

– Вот оно.

– Что? – спросил Логен.

Проход простирался в обоих направлениях, слегка заворачивая и исчезая в темноте. Стены, сложенные из массивных каменных блоков, с обеих сторон были цельными и не прерывались.

Байяз не ответил. Он мягко проводил руками по поверхности камня, пытаясь что-то найти.

– Да. Это оно. – Байяз вытащил ключ из-за ворота рубашки. – Возможно, вам стоит приготовиться.

– К чему?

Маг сунул ключ в невидимую скважину. Один из блоков стены внезапно исчез – взлетел под потолок с оглушительным грохотом. Логен зашатался, тряся головой. Он увидел, что Луфар нагнулся вперед и прижал ладони к ушам. Коридор загудел от несмолкающего громового эха, повторяющегося раз за разом.

– Ждите здесь, – сказал Байяз, хотя Логен едва слышал его сквозь звон в ушах. – Не трогайте ничего. Никуда не ходите. – Маг шагнул в проем, оставив ключ торчащим в стене.

Логен поглядел ему вслед. В узком проеме мерцал отблеск света и пробивался шелестящий звук, похожий на плеск ручья. Логен ощутил покалывание странного любопытства. Он оглянулся на своих спутников. Может быть, Байяз имел в виду, что стоять на месте должны они? Он нырнул в проем.

…И сощурился, увидев светлую круглую комнату. Потоки лучей заливали ее откуда-то сверху – ослепительный свет, мучительно яркий после полумрака остальных помещений. Изгибающиеся стены сложены из великолепного чисто-белого камня; по ним струйками стекала вода, собираясь в круглый бассейн внизу. Воздух, коснувшийся кожи Логена, был прохладным и влажным. Сразу у прохода начинался узкий мостик. Ступеньки вели вверх, к высокой белой колонне, поднимавшейся из воды. Байяз стоял на ее верхушке и смотрел вниз – разглядывал что-то у своих ног.

Логен прокрался наверх и встал за спиной мага, стараясь дышать неглубоко. На вершине колонны возвышался блок белого камня. Прямо в его гладкую твердую середину капала вода – несмолкающее «кап-кап-кап», все время в одно и то же место. А под тонким слоем влаги лежали две вещи. Первая – простой квадратный ящик из темного металла, достаточно большой, чтобы вместить человеческую голову. Другая вещь выглядела куда более странно.

Возможно, это было оружие, нечто вроде секиры. Длинное древко сделано из крошечных металлических трубочек, переплетенных, словно стебли старой лозы. На одном конце рифленая металлическая рукоятка, на другом – плоский кусочек металла, унизанный мелкими дырочками, а от него отходит длинный тонкий крюк. Свет играл на множестве темных поверхностей этой вещи, сверкал в каплях влаги. Что-то странное, прекрасное, зачаровывающее… На рукоятке блестела единственная буква, серебром на темном металле. Логен узнал ее – такая же была на его мече. Знак Канедиаса. Работа мастера Делателя.

– Что это? – спросил он, протягивая руку к странному предмету.

– Не трогай! – вскрикнул Байяз, отталкивая руку Логена. – Разве я не велел тебе ждать снаружи?

Логен неуверенно шагнул назад. Он никогда не видел мага таким встревоженным, но не мог отвести глаз от загадочной металлической штуки, лежавшей на каменной глыбе.

– Это оружие? – снова спросил он.

Байяз медленно выдохнул и ответил:

– Да, и чрезвычайно опасное, мой друг. Оружие, против которого не защитит ни сталь, ни камень, ни магия. Предупреждаю тебя, никогда даже не приближайся к нему. Это очень опасно. «Разделитель», так назвал его Канедиас. С его помощью он убил собственного брата Иувина, моего учителя. Однажды он сказал мне, что оружие имеет два клинка: один здесь, второй на Другой стороне.

– И что это значит, черт побери? – пробормотал Логен. Он пока не заметил ни одного клинка, которым можно было бы что-то разрезать.

Байяз пожал плечами:

– Если бы я знал, я был бы мастером Делателем, а не просто первым из магов. – Он поднял ящик, сморщившись от натуги, словно нес огромную тяжесть. – Ты не мог бы мне помочь?

Логен подставил руки и охнул: ящик не мог бы весить больше, будь он целиком отлит из железа.

– Тяжелый, – пропыхтел он.

– Канедиас выковал его очень прочным. Настолько прочным, насколько это вообще возможно. Не для того, чтобы спасти его содержимое от мира… – Байяз наклонился к Логену и тихо закончил: – А для того, чтобы спасти мир от его содержимого.

Логен нахмурился, глядя вниз.

– А что в нем?

– Ничего, – буркнул Байяз. – Пока ничего.

Джезаль пытался вспомнить, есть ли люди, которых он ненавидит сильнее. Бринт? Он всего лишь надутый самодовольный идиот. Горст? Всего лишь противник на фехтовальном поединке. Варуз? Всего лишь старый напыщенный осел.

Нет. В первых строках списка эти трое: заносчивый старик со своей идиотской болтовней и фальшивой таинственностью, здоровенный дикарь с безобразными шрамами и угрожающей мрачной физиономией да снисходительный калека, считающий, будто он знает о жизни все. От их вида, вкупе с затхлым воздухом и вечным сумраком этого кошмарного места, Джезаля опять затошнило. Хуже такой компании было бы только полное одиночество. Джезаль представил себе, что он здесь один, и содрогнулся.

Однако его настроение улучшилось, когда они завернули за угол. Наверху появился маленький квадратик дневного света. Джезаль поспешил туда, обгоняя Глокту. Он уже предвкушал, как снова увидит небо над головой.

Выйдя на воздух, он закрыл глаза от удовольствия. Холодный ветер гладил его по лицу, и Джезаль глотал его, наполняя легкие. Он чувствовал себя так, словно несколько недель просидел во тьме, а теперь его выпустили на волю. Он не спеша пересек широкое открытое пространство, вымощенное твердыми плоскими камнями. Впереди, у высокого парапета, бок о бок стояли Девятипалый и Байяз, а за ними…

Внизу открывался вид на Агрионт. Мозаика белых стен, серых крыш, сверкающих окон, зеленых садиков. Спутники мага находились не на самой вершине Дома Делателя, а лишь на одной из ближайших к земле площадок над воротами, но и это было ужасно высоко. Джезаль узнал ветхое здание Университета, сияющий купол Круга лордов, приземистую громаду Допросного дома. Он различил площадь Маршалов и чашу, образованную деревянными сиденьями посреди окружающих зданий, и даже крошечный желтый мазок фехтовального круга в ее центре. Позади цитадели, за белой стеной и поблескивающим рвом, простирался город – серая масса домов под грязно-серым небом, уходящая вдаль до самого моря.

Джезаль расхохотался со смешанным чувством недоверия и восторга. Цепная башня по сравнению с этим – садовая лестница! Он находился так высоко над миром, что все вокруг казалось неподвижным, застывшим во времени. Он чувствовал себя королем! Ни один человек не видел такого, ни один за сотни лет! Джезаль ощутил свое величие: он гораздо более значителен, чем эти крошечные людишки, живущие и работающие в маленьких домишках там, внизу. Джезаль повернулся к Глокте, но калека не улыбался. Еще более бледный, чем прежде, он хмуро разглядывал игрушечный город у подножия дома, и его левый глаз беспокойно подергивался.

– Боитесь высоты? – рассмеялся Джезаль.

Глокта обернул к нему пепельно-серое лицо:

– Там не было ступеней. Мы не взбирались по ступеням по пути сюда! – Улыбка Джезаля начала угасать. – Не было ступеней, вы понимаете? Как это может быть? Как? Скажите мне!

Джезаль сглотнул, припоминая путь, который они прошли. Калека прав. Не было ни ступеней, ни пандусов, они не поднимались и не спускались, но очутились гораздо выше самой высокой башни Агрионта. Его снова затошнило. Вид на город теперь вызывал головокружение и казался отвратительным, непристойным. На подгибающихся ногах Джезаль отступил от парапета. Ему хотелось домой.

– Я преследовал его один, сквозь тьму, и здесь я встретился с ним. Канедиас. Мастер Делатель. Здесь мы бились. Огнем, сталью и плотью. Здесь мы стояли. Он швырнул Толомею с крыши на моих глазах. Я видел, как это случилось, но не мог остановить его. Его собственная дочь. Вы можете себе представить? Она не заслужила такого. В мире не было более чистой души.

Логен насупился. Он не знал, что тут можно сказать.

– Здесь мы боролись, – бормотал Байяз, сжимая край парапета сильными ладонями. – Я атаковал его огнем, сталью и плотью, а он боролся со мной. Я сбросил его вниз. Он упал, объятый пламенем, и разбился о мост внизу. Так последний из сынов Эуса ушел из мира, и разгадки множества тайн были навсегда потеряны. Они уничтожили друг друга, все четверо. Какая утрата! – Байяз повернулся и посмотрел на Логена. – Но это было давным-давно, а, мой друг? Давным-давно… – Он надул щеки и ссутулился. – Давайте уйдем отсюда. Здесь как в могиле. Это и есть могила. Давайте же снова запечатаем ее, а вместе с ней и воспоминания. Все это в прошлом.

– Ха! – сказал Логен. – Мой отец говорил, что семена прошлого приносят плоды в настоящем.

– Так и есть. – Байяз протянул руку, и его пальцы скользнули по холодному темному металлу ящика, который Логен держал в руках. – Так и есть. Твой отец был мудрым человеком.

Нога Глокты горела, его перекрученный позвоночник превратился в реку огня, от зада до самого черепа. Во рту пересохло, словно он наелся опилок, потное лицо пощипывало, он сопел, но продолжал тащиться сквозь тьму прочь от огромного зала, от черной сферы в центре странного сооружения, к открытой двери.

«И к свету».

Он остановился на узком мосту перед дверью и поднял голову. Его рука дрожала на рукоятке трости, он моргал и тер глаза, глотал свежий воздух и ощущал веяние прохладного ветерка.

«Я и не думал, что ветер бывает таким приятным. Может быть, это даже хорошо, что там не оказалось ступенек. Я бы не одолел их».

Луфар уже прошел половину моста – так быстро, словно за ним гнался демон. Девятипалый был недалеко, он тяжело дышал и бормотал что-то на своем наречии, повторял слова снова и снова. «Еще жив», – кажется, что-то вроде этого. Его огромные ручищи крепко сжимали квадратный металлический ящик. Жилы набухли так, словно груз весил не меньше, чем наковальня.

«Этот поход – нечто большее, чем простое доказательство правоты мага. Что же это? Что они вынесли оттуда? Что может быть таким тяжелым?»

Глокта обернулся назад, в темноту, и поежился. Он сомневался, на самом ли деле хочет это знать.

Байяз широким шагом вышел из туннеля на открытый воздух. Выглядел маг, как обычно, самодовольным.

– Ну, инквизитор, – весело произнес он, – что вы скажете о нашей небольшой прогулке в Дом Делателя?

«Запутанный, непонятный и жуткий кошмар. Я, пожалуй, предпочел бы вернуться на пару часов в императорские тюрьмы».

– Неплохо, чтобы скоротать утро, – отрезал он.

– Я очень рад, что вы нашли путешествие занимательным, – хохотнул Байяз, вытаскивая брусок темного металла из-за воротника рубашки. – А скажите мне, вы по-прежнему считаете меня лжецом? Или ваши подозрения наконец рассеялись?

Глокта мрачно посмотрел на ключ. Потом перевел взгляд на старика. Затем все так же хмуро оглянулся на чудовищную тьму Дома Делателя.

«Мои подозрения возрастают с каждой минутой. Они никогда не рассеиваются. Они лишь меняют форму».

– Честно? Я не знаю, чему верить.

– Очень хорошо. Знать о своем невежестве – первый шаг к просвещению. Однако, между нами, я бы на вашем месте подумал о чем-то другом, что можно рассказать архилектору, – проговорил Байяз, и Глокта ощутил, как у него затрепетало веко. – Может быть, вам лучше перейти мост, а, инквизитор? Пока я еще не запер?

Перспектива погружения в холодную воду внизу больше не казалась такой уж страшной.

«Если мне суждено свалиться, то по крайней мере я умру при свете дня».

Глокта посмотрел назад только один раз – когда услышал, как двери Дома Делателя с тихим щелчком закрылись, и круги скользнули в исходное положение.

«Все как было до нашего прибытия».

Он повернул к двери покалывающую спину, пососал десны, чтобы избавиться от знакомого чувства тошноты, и побрел через мост, хромая и ругаясь.

На том конце Луфар отчаянно барабанил в древнюю дверь.

– Выпустите нас! – Он почти всхлипывал, когда Глокта ковылял к нему. В голосе звучали нотки безумной паники: – Выпустите нас!

Наконец дверь вздрогнула и открылась, а за ней возникло потрясенное лицо хранителя.

«Жаль. Я уже ждал, что капитан Луфар разрыдается. Героический победитель турнира, храбрейший из молодых сынов Союза, цвет мужественности обливается слезами, стоя на коленях! Такое зрелище стоило бы всех потраченных сегодня сил».

Луфар шмыгнул в открывшуюся дверь. Девятипалый угрюмо последовал за ним, неся в объятиях металлический ящик. Хранитель прищурился и спросил Глокту, хромавшего к воротам:

– Уже возвращаетесь?

«Ах ты, старый болван!»

– Какого черта? Что значит «уже»?

– Да я еще яичницу не доел. Вы ушли меньше получаса назад.

Глокта хохотнул лающим безрадостным смехом.

– А может, это у вас на яичницу ушло полдня?

Но когда он выглянул во двор, его брови сдвинулись. Тени почти не передвинулись с тех пор, как они ушли отсюда.

«Сейчас по-прежнему раннее утро. Но как же так?»

– Делатель однажды сказал мне, что время идет только у нас в сознании.

Глокта резко повернул голову и поморщился: Байяз незаметно подошел к нему сзади и теперь стоял, постукивая толстым пальцем по виску.

– Могло быть и хуже, поверьте мне, – продолжал маг. – Вот если бы вы вышли оттуда раньше, чем вошли, у вас действительно появился бы повод для тревоги.

Он улыбнулся. Его глаза блестели в лучах света, падавшего в проем двери.

«Валяет дурака? Или пытается одурачить меня? В любом случае эта игра мне надоела».

– Хватит загадок, – презрительно фыркнул Глокта. – Почему бы попросту не сказать, чего вы хотите?

Улыбка первого из магов – если старик действительно им был – расплылась еще шире:

– Вы мне нравитесь, инквизитор. Правда нравитесь. Я не удивлюсь, если вы окажетесь единственным честным человеком в этой растреклятой стране. Нам надо встретиться и поговорить с глазу на глаз. И о том, чего хочу я, и о том, чего хотите вы. – Его улыбка погасла. – Но не сегодня.

Байяз шагнул в открытую дверь, оставив Глокту позади, среди теней.