Текст книги "Любовница бродяги"

– Ты получил деньги по чеку, – сказала она. – Я просмотрела личные счета Джея Мака. Этот чек был выписан не из фондов Северо-Восточной, Холлис. Он выписал чек на свой личный счет, и когда ты принес его в банк и подделал подпись Джаррета, то чек вновь оказался среди бумаг моего отца. Джей Мак не подозревал, что чек украден и подделан. Он думал, что Джаррет давно получил свои деньги. Только я знаю, что это не так.

Холлис пожал плечами.

– Ну, допустим, я получил по чеку деньги. Но это не доказывает, что я потратил их на организацию катастрофы в Джагглерс-Джамп.

– Тем не менее это хорошее начало, тебе не кажется? Этого достаточно, чтобы совет задумался, на что еще ты способен. Чек связывает тебя с избиением Джаррета на платформе. Он связывает тебя с подлогом. Боюсь, что такие вещи входят в твою тактику, Холлис. Это заставляет призадуматься над твоим характером.

Холлис стал удаляться. На этот раз Ренни его не останавливала. Она уже заметила, как под маской равнодушия закипает ярость. Она повысила голос, требуя внимания.

– Зачем тебе понадобился чек, когда в твоем распоряжении были деньги Нины?

Холлис повернулся на каблуках. Его рука вцепилась в спинку скамьи. Пальцы его побелели.

– Деньги Нины? – Он насмешливо скривил рот. – У нее не было денег, которые не контролировал бы твой отец. Он сам вел все домашние счета, выдавая ей содержание.

Ренни слегка приоткрыла рот.

– Ох, он точно так же поступал с моей матерью. Тогда все понятно. Этого не могло хватить, чтобы заплатить за убийство. – Ренни отшатнулась, слегка отступив назад, так как Холлис посмотрел на нее так, будто вот-вот ударит.

Он снова огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что они одни.

– Ты помнишь, на что похоже прикосновение моей ладони, – сказал Холлис. – Это хорошо, Ренни. Не забывай об этом и перестань бросать мне беспочвенные обвинения.

– Я помню твои кулаки. И буду говорить все что думаю, Я окажу тебе любезность – ты услышишь это первым. Я собираюсь рассказать все совету. – Она сделала паузу. – Если…

– Если что? – спросил он.

– Если ты не предоставишь мне равные права в управлении Северо-Восточной.

Темные глаза Холлиса сузились. Он засунул руки в карманы и покачнулся на каблуках.

– Итак, мы снова к этому вернулись.

– В этом состояла цель моего прихода сюда. Холлис был задумчив.

– Кто знает о чеке? – спросил он.

– Джаррет знает, что его забрали, и, конечно, подозревает, что ты организовал его похищение; но я не говорила ему, что нашла чек в бумагах Джея Мака. – Ренни вздохнула. – Он так старался связать тебя с Куинс-Пойнт, что, боюсь, пропустил все остальное.

– Но не ты, – сказал Холлис. – Ты всегда была сообразительна, Ренни.

Ее улыбка была такой же неискренней, как и его комплимент.

– Ты говорила своему мужу, что будешь здесь? – спросил Холлис.

– Я думала, будет лучше, если все останется между нами.

– Равные права в управлении Северо-Восточной, – задумчиво сказал он. – А ты не думаешь, что метишь слишком высоко?

– Наоборот. Я могу вообще этого не делать. Ты ведь в самом деле пытался убить моего отца, Холлис. В этой катастрофе погибло шестьдесят человек. Все это на твоей совести.

На квадратной челюсти Холлиса задергалась жилка.

– Давай-ка прямо сейчас все расставим по местам, – сказал он. – Джагглерс-Джамп – это не моя идея, а идея Нины. С самого начала это был идиотский план, и не надо сваливать на меня ответственность за него.

Мысль Ренни напряженно заработала. Она не была готова к тому, что Холлис попытается переложить ответственность на Нину.

– Но ты все же его выполнил, – сказала она. – Ты его финансировал, хотя в этом не было необходимости. У тебя уже все было готово, чтобы свалить Джея Мака, даже если бы ты не согласился с планом Нины.

– Эта женщина вконец меня запутала. – Сказав эти слова, Холлис пожалел, что не может взять их обратно. Он заметил удивление Ренни, и это привело его в бешенство. – А ты и не подозревала о подобных вещах? Что кто-то может так запутать твои мысли, что ты будешь делать что угодно?

– Но разве у тебя с Ниной было так? – спросила Ренни. – Я думала, что это ты ее использовал.

– Как тебя? – язвительно спросил он. – Нет, с Ниной было не так. Ну, может быть, сначала, но потом все переменилось. Я полюбил ее… или стал нуждаться в ней… Я теперь не уверен, что это было. Вначале я думал, что наши цели одни и те же, что оба мы хотим захватить у Джея Мака контроль над Северо-Восточной. Это было верно до определенного момента. Затем Инна стала раздражительной и уже хотела смерти Джея Мака, а не его унижения.

Ренни стало трудно дышать.

– Ее метод почти сработал. После Джагглерс-Джамп ты практически получил Северо-Восточную. Ты контролировал ее долю в компании. Ты был все еще на мне женат, поэтому контролировал и мою долю. Все почти удалось.

– И все же не удалось. Ты нашла своего отца.

Он сурово посмотрел на бледное лицо Ренни и ее сверкающие глаза.

– Я не жалею об этом, Ренни, Мне нравится Джей Мак. Он предоставил мне мой первый шанс. Я всегда хотел однажды сесть на его место, но никогда не хотел, чтобы для этого он умер.

– Как я могу в это поверить? – спросила она. – Ведь кто-то пытался убить его на вокзале уже в тот момент, когда мы вернулись. И ты хочешь сказать, что не имеешь к этому отношения?

– Это была Нина.

– Она это организовала.

– Она сама это сделала. Джей Мак об этом знает. Он сказал ей в тот вечер, когда потребовал развода.

Ренни нахмурилась.

– Но откуда ты об этом знаешь? – тихо спросила она. – Ведь той ночью Нина покончила с собой.

Ренни застыла. Потом ее глаза широко раскрылись.

– Ты был там, не так ли? И она сообщила тебе, о чем сказал Джей Мак. – Она прочитала это на его лице – ужасную правду, о которой до настоящего момента и не подозревала. У Ренни подогнулись колени, и она снова уселась на скамью.

– О Боже, Холлис! Ты убил ее.

– Это был несчастный случай! – резко сказал он. – У нас разгорелся спор по поводу ультиматума Джея Мака. Нину устраивало быть вдовой Джея Мака, но она не хотела становиться его бывшей женой. Все, что я мог сделать, – это удержать ее от того, чтобы она тут же отправилась за твоим отцом. Ее невозможно было урезонить. Она вышла на балкон в своей комнате и начала кричать. Ты не можешь представить себе, на что это было похоже, Нина ведь никогда не повышала голоса. А тут она внезапно начала вопить так, что могли услышать соседи.

– И ты толкнул ее.

– Она упала.

– Но ты ей помог.

– Она могла все уничтожить.

Холлис вытащил руки из карманов и наклонился вперед, положив руки на спинку скамьи, где сидела Ренни.

– Все мои планы. Вся сложнейшая работа по проекту в Куинс-Пойнт. Это была не простая схема, Ренни. Я ждал годы, чтобы найти подходящий проект, а потом должен был бороться за то, чтобы ты не испортила его со своими картами и настойчивым стремлением пробить другой маршрут.

– Все эти разговоры ни к чему, – мягко сказала она. – Тебе пришлось ее убить.

– У меня не было другого выхода.

– Это верно.

На мгновение Холлис закрыл глаза. Его плечи поникли, из груди вырвался тяжелый вздох.

– Я потерял ее, Ренни, – тихо сказал он. – Я хотел бы, чтобы все сложилось иначе.

– Я знаю, что это так.

Холлис кивнул. В его улыбке была печаль, даже сожаление.

– Тогда мне будет легче сделать то, – сказал он, – что я должен сейчас сделать.

Ренни повернулась на скамье, чтобы лучше разглядеть его лицо.

– Что ты хо…

Эта фраза оборвалась на полуслове, потому что мощные руки Холлиса сомкнулись у нее на горле. Ренни ударилась о стоящую впереди скамью и вцепилась ногтями в руки, тисками сжимавшие ее горло. К глазам подступила тьма. На этот раз она не думала, что теряет сознание. Она думала, что умирает.

Кабинки для исповеди по обеим сторонам от кабинки священника открылись одновременно. Из одной вышел судья Хелси в сопровождении полицейского сержанта со станции на Джонс-стрит, одетого в форму, из другой – Джаррет. Его правая рука лежала на рукоятке «ремингтона».

– Отпусти ее, Бэнкс, – сказал Джаррет. Голос его был лишен интонации и потому казался еще более холодным.

Глаза Холлиса метнулись с Джаррета на судью, затем на полицейского. Его пальцы на горле Ренни ослабили свою хватку, но Холлис ее не отпустил.

– Откуда… как… – Он не мог поверить, что они все время там находились. – Я ведь проверил… Холлис повернул голову, услышав шаги, приближающиеся из глубины церкви. К ним шел священник, который в свое время вы ходил из кабинки для исповеди.

– Небольшой отвлекающий маневр, – сказал священник. – Но, как оказалось, необходимый. Вы слишком тщательно обыскивали церковь в поисках лишних ушей.

Любезное выражение исчезло с его лица, когда он увидел, что руки Холлиса все еще сжимают шею Ренни.

– Вы бы поступили мудро, если бы отпустили мою крестную дочь, – сказал священник. – Как я вижу, мистер Салливан немного беспокоится о ее безопасности.

Холлис понял, что человек, который с ним говорит, – это и есть епископ Колден. Чувствуя, что ловушка захлопывается, он отпустил шею Ренни и тут же просунул руки ей под мышки, стянул с сиденья и выставил перед собой как живой щит. В то же мгновение Холлис увидел, что Джаррет нацелил на него пистолет, но, находясь под прикрытием Ренни, он мог его не опасаться.

– Я не буду причинять ей вреда, – сказал Холлис, – если вы дадите мне уйти. Снаружи меня ждет экипаж. Как только мы отъедем достаточно далеко, я ее отпущу.

– И насколько же далеко? – спросил Джаррет, твердой рукой держа пистолет. Его глаза смотрели теперь на Ренни, стараясь быстро оценить ситуацию. Она уже сделала свою собственную оценку, напуганная ею, но не парализованная.

– Ты хочешь покинуть город? – спросил Джаррет. – Штат? В мире нет места, которое было бы для тебя достаточно далеко, Холлис. Сдавайся. Отпусти Ренни.

– Он прав, – сказал судья Хелси. Его худощавое лицо было суровым, голос – повелительным, – Мы слышали все. Куда же вы думаете теперь уйти?

Холлис не ослабил свою хватку. Он быстро оглядел весь квартет, пытаясь оценить обстановку. У судьи и епископа оружия не было. У сержанта была только полицейская дубинка для действий ночью. Глаза Холлиса задержались на пистолете Джаррета. Он чуть-чуть подрагивал, как и державшая его рука.

Внимание Ренни тоже привлекла рука Джаррета, державшая пистолет. Она видела, как он попытался взять его покрепче, затем встряхнул плечом, стараясь избавиться от неприятного ощущения. Ренни знала, что Холлис это тоже видел и, конечно, сообразил, что это означает. Все еще используя Ренни как щит, он перетащил ее через скамью и начал отступать в боковой проход.

– Прошу прощения за руку, Салливан, – сказал Холлис. – Должно быть, это адская боль.

Ледяной взгляд Джаррета не дрогнул, но трясущаяся правая рука мгновенно перестала дрожать. Он уверенно поднял «ремингтон» и выстрелил. Пуля попала Холлису в плечо и отбросила его назад. Он отпустил Ренни и упал.

Когда Джаррет подошел к Холлису, тот отчаянно пытался встать на колени. Джаррет отвел в сторону «ремингтон» и жестом указал сержанту, чтобы тот взял заключенного под стражу. Обняв Ренни за талию, он притянул ее к себе. Ренни пристально глядела на Холлиса.

– Прошу прощения за руку, – сказала она. – Должно быть, это адская боль.

Эпилог

Лето 1877 г.

Была ясная ночь. Поверхность озера отражала лунный свет. Рыба, играя, прыгала за звездами, как будто это были сверкающие хлебные крошки. Закутавшись в легкую шаль, Ренни сидела, свесив ноги, на заросшем травой берегу озера, всего в нескольких сантиметрах от тихо плещущейся воды. В нескольких сотнях метров отсюда, за рощей из высоких сосен, находился горняцкий поселок Куинс-Пойнт. Так как час был поздний, всего несколько масляных ламп еще мерцали дымным желтоватым светом.

За спиной Ренни, выше по склону горы, фонари и факелы отмечали входы в туннели. Время от времени слышался окрик, короткое распоряжение, шум механизмов, двигающихся в штольне, но большая часть звуков от деятельности рудников пропадала в недрах отливающей серебром горы.

Это не значило, что вечер был тихим. Там, куда сейчас Ренни не могла заглянуть, на склоне горы, бригада рабочих прокладывала рельсы вдоль кривой, с нивелированной только сегодня утром. По стальным костылям и рельсам стучали кувалды. Тяжелые шпалы ударялись о землю. В этих звуках выполняемой работы Ренни были слышны свой ритм и своя музыка. Откинувшись назад на локтях, закрыв глаза, она указательными пальцами отбивала такт, слегка покачивая головой.

Ренни не услышала, как подошел Джаррет, Он остановился за ее спиной, не желая вторгаться в ее излюбленное убежище на берегу озера. Он наблюдал за слабыми движениями ее рук и головы, смотрел, как бьют по воздуху ее свисающие ноги. Когда Джаррет наконец опустился на землю рядом с ней, на его лице была улыбка.

– Дирижируешь? – спросил он.

Ренни не вздрогнула. Теперь ей больше не нужно было слышать шаги Джаррета, чтобы почувствовать его приближение. Ее глаза остались закрытыми. Она мечтательно улыбнулась, стараясь не пропустить такт.

– Хммм. Симфония Куинс-Пойнт.

Джаррет прислушался. Он слышал тот же ровный ритм и громовое стаккато, что и она. Сегодня вечером Ренни дирижировала собственным произведением. Утром Джаррет будет снова выполнять новую задачу. Все, рабочие в бригаде знали, кто решает, каким маршрутом пойдет путь, какой уклон может преодолеть локомотив, как будет проходить туннель и какие материалы нужно использовать. Люди уважали инженерные способности Ренни, но, как и предсказывал Джей Мак, не очень-то стремились получать приказы непосредственно от нее. Ренни писала музыку, а Джаррет был ее аранжировщиком.

Это была хорошая аранжировка. Ренни никогда не стремилась руководить бригадой строителей, а вот Джаррет был прирожденным лидером. В Нью-Йорке Джей Мак пожинал плоды своего удачного решения направить их сюда.

Налюбовавшись видом Ренни в лунном свете – бледная кожа, темные губы и волосы, – Джаррет наклонился и поцеловал ее в губы. Он хотел, чтобы поцелуй получился коротким, но у Ренни были другие намерения. Она дразнила его, слегка раскрыв свои губы, слабо пахнущие мятой. Джаррету стоило немалого труда оторваться от нее.

Ренни искоса взглянула на него с явным разочарованием.

– Ты собираешься работать с людьми всю ночь на пролет? – с подозрением спросила она. – Они взбунтуются, Джаррет, и что тогда будет со мной?

– Я думаю, что понятие «мятеж» можно отнести только к матросам и их капитанам, – сухо сказал он. – Как бы то ни было, они хотят сегодня уложить еще четверть мили пути. Завтра мы собираемся начать подрывные работы на проходке туннеля.

– Ты на три дня опережаешь график.

– Я думал, тебе это понравится. Ренни задумалась.

– Я в этом не уверена, – наконец сказала она. – Мне здесь хорошо, и я не хочу покидать это место. А ты?

– Тоже нет.

В пользу Куинс-Пойнт говорило многое, и не в последнюю очередь то, что Ренни здесь была счастлива. С самого начала в поселке их приняли очень радушно. Прокладка рельсов была событием, которого давно ждали, а роль Ренни в выполнении проекта здесь признали без всяких оговорок. До того как они прибыли в Куинс-Пойнт, он никогда еще не видел ее такой уверенной в себе. А единственная вещь, которая омрачала ее жизнь эти последние недели, вот-вот должна была исчезнуть.

Джаррет протянул руку к заднему карману джинсов, вытащил оттуда листок бумаги и помахал им перед ее носом.

– Что это? – спросила Ренни.

– Телеграмма от Джея Мака. Только что получена. Сегодня днем вынесли решение.

Ренни села, взяла бумагу из рук Джаррета и развернула ее на коленях, пытаясь в темноте разобрать, что там написано.

– Давай я тебе помогу, – сказал он. – Там сказано: «Пожизненные каторжные работы». Судья наконец вынес приговор Холлису, Ренни.

Она долго сидела, глядя на бумагу, и не говорила ни слова. Прошло шесть недель с тех пор как Ренни и Джаррет закончили давать показания против Холлиса Бэнкса. Суд длился после этого еще две недели. Газеты раздували дело по всей стране. Присяжные совещались всего несколько часов и вынесли обвинительный вердикт. Теперь был вынесен и приговор. До этого момента Ренни чувствовала себя так, будто ничего не было, решено.

– Я уже думала, что этого никогда не произойдет. Она посмотрела на Джаррета, в ее ясных глазах была боль.

– Я рада, что так кончилось, – тихо сказала она. – Я никогда не хотела, чтобы его повесили.

Джаррет подумал о всех ни в чем не повинных пассажирах поезда номер 412, забрал листок и спрятал его в карман.

– Ты более снисходительна, чем я.

Ренни покачала головой.

– Я так не считаю. Ты мог убить его в церкви, но не сделал этого.

– Мне чертовски повезло, что я не убил в этой церкви тебя.

Ренни так тоже не считала.

– Твоя рука была тверда как камень. Ты просто притворялся, чтобы Холлис сделал ложный шаг, – и он заглотнул наживку. С твоей стороны мне не угрожала ни малейшая опасность.

– В твоих словах я слышу уверенность, что все произошло именно так. – Джаррет поднял брови и искоса посмотрел на нее. – Твоя уверенность во мне получила должную оценку, хотя она и не совсем оправданна.

Ему удалось посеять маленькое зернышко сомнения. Ренни нахмурилась и скептически посмотрела на него. Джаррет усмехнулся в ответ. Ренни покачала головой, не зная, что с ним делать;

– Ты никогда не будешь говорить мне правду, а? – спросила она.

– Я не могу. Я не уверен, что сам ее знаю. Джаррет помнил, как его сердце билось, рука тряслась, плечо опустилось под странным углом, и ни за что на свете не мог сказать, что из этого было от страха, а что – притворством. Когда Холлис Бэнкс начал уходить с Ренни, на него снизошло абсолютное спокойствие. Он стал действовать, потому что он просто никак не мог поступить иначе.

– Мне кажется, это были самые долгие секунды в моей жизни, – сказал Джаррет. – Я просто не помню, что тогда происходило.

Ренни положила руку на его раненое плечо и стала осторожно растирать.

– Оно тебя сегодня беспокоило, да? Я наблюдала за тобой.

– Вот как? – Он вытянул ноги, положив голову ей на колени. Ренни продолжала массировать его плечо, и прикосновения ее рук исцеляли так, как не смог бы сделать ни один врач. – Тогда, должно быть, это верно.

– Что должно быть?

– Ты решишь, что я сошел с ума, – сказал он, закрывая глаза. Слабая улыбка тронула его губы. – Большую часть дня у меня волосы на затылке стояли дыбом. Я подумал, что Дансер Таббс находится поблизости.

Пальцы Ренни на миг застыли, затем продолжили свою работу.

– Джаррет, я наблюдала за тобой утром, когда ты определял работу… но не днем.

– Это не мог быть Дансер, – сказал он. – Он не рискнет появляться на публике среди дня.

– Он и не рисковал, разве нет? Никто ведь его не видел.

Джаррет засмеялся.

– Ренни, мы ведь даже не знаем, был ли он здесь.

– У тебя на затылке волосы встали дыбом. Этого для меня достаточно.

Он поддакнул. Дело стоило того, чтобы она продолжала заниматься его плечом. Время от времени ее пальцы будут задевать его шею как раз выше воротника. Это тоже будет очень неплохо.

– Возможно, у тебя есть какая-нибудь теория, объясняющая, зачем он бродит в окрестностях Куинс-Пойнт.

– Может быть, он думает, что железная дорога угрожает его спокойствию.

– Не знаю. Куинс-Пойнт находится на приличном расстоянии от его юрисдикции.

– Может быть, он просто любопытен.

– Дансер Таббс сохраняет свое уединение просто потому, что он совершенно не любопытен.

– А может быть, – медленно сказала она, слегка сжимая его плечо, – он пришел, чтобы позаботиться о птице с перебитым крылом.

Джаррет сдвинул брови.

– Птице с?.. – Он вздохнул. – Как я предполагаю, ты имеешь в виду меня.

– Мммм.

– Я думаю, такое вряд ли возможно.

– Почему же? С тех пор как мы здесь появились, ты заботился, чтобы у Дансера всегда были припасы. Я знаю, что Джей Мак просил тебя об этом, но ты и сам бы так поступил. Он здесь, чтобы тебя отблагодарить. Для Дансера это единственный способ принимать подарки.

Ренни щелкнула его по носу.

– А знаешь, что еще?

– Хммм?

– Я думаю, что, если Мэгги действительно хочет научиться врачеванию, ей нужно провести время с Дансером Таббсом.

– У вас, миссис Салливан, очень богатое воображение, – осторожно прокомментировал Джаррет.

Ренни наклонила голову, приблизив свои губы к губам Джаррета.

– Ты так думаешь?

Он кивнул. Его губы прикоснулись к ее губам.

– Хочешь знать, что я сейчас воображаю? – лукаво спросила она.

– Нет, – прошептал Джаррет. Его глаза открылись и посмотрели в ее глаза. – Я хочу проделать то, что ты воображаешь.

– Ты уверен? – Хмм-мм.

Ренни слегка подтолкнула его локтем и сдвинула со своих коленей. Через несколько секунд она уже стаскивала с себя платье, чулки и туфли. Когда Джаррет преодолел шок и понял, что она действительно хочет сделать, он присоединился к гонке, швырнув за спину свои пыльные башмаки с джинсами и забросив на ветку рубашку и белье. Он нырнул в воду лишь на мгновение позже, чем Ренни.

Она вынырнула, смеясь и потряхивая головой. Вода брызгами разлеталась во все стороны. Он ощупью нашел в воде ее ноги и потянул вниз. Она барахталась до тех пор, пока он не нашел ее губы. Она пустила пузыри ему в рот. На этот раз они появились на поверхности вместе, веселые и задыхающиеся. Хлопчатобумажная сорочка Ренни прилипла к ней как вторая кожа. Руки Джаррета скользнули под нее и начали процесс линьки. Джаррет забросил сорочку на берег, оставив Ренни обнаженной, как и он сам. Ее тело гладко скользило по его телу, груди терлись о его грудь. Он обхватил ее бедра и поймал ее рот своим. Она обвила Джаретта ногами.

Холодная вода мягко плескалась вокруг их разгоряченных тел. Она обняла Джаррета за плечи. Ее губы крепко прижались к его губам, когда он направил себя в нее. Она поцеловала его в уголок рта, в подбородок и зарылась лицом в его шею.

– Я люблю тебя, Ренни, – прошептал QH ей на ухо. Его зубы схватили ее за мочку уха, и мягко потянули. Она задрожала, но не от холода, а от тепла. Он поглотил ее дрожь и тихо сказал: – Единственное, что ты не можешь себе вообразить – это как сильно я тебя люблю.

Она могла судить об этом только по силе собственных чувств, и если он испытывал к ней хотя бы часть того, чем она ему отвечала, то она знала, что ее и в самом деле очень любят. Так она ему и сказала.

Они любили друг друга в серебристой воде озера, окунались с головой в лунный свет и обходили стороной рыбу. Их смех, подобно камешкам, пущенным опытной рукой, легко и быстро несся по поверхности, и они поднимались вверх, чтобы испытать наслаждение в объятиях друг друга.

Потом они разделились, переводя дыхание и держась друг за друга лишь кончиками пальцев. Ренни первая покинула звездный полог ради более темного полога из сосновых веток. К. тому времени когда Джаррет присоединился к ней, она уже надела платье и туфли, держа в руках чулки и насквозь мокрую сорочку. Ренни подала ему джинсы и пошла снимать его рубашку с ветки.

Ей пришлось дважды подпрыгнуть, прежде чем она смогла ее снять. Из нагрудного кармана что-то выпало. Ренни опустилась на колени и принялась искать среди сухих иголок. Ее пальцы коснулись чего-то прохладного и гладкого, свободно уместившегося в ее руке. Она вернулась в круг лунного света и, пока Джаррет надевал рубашку, подняла овальный предмет вверх.

На миг Ренни подумала, что держит зеркало. На нее смотрело ее собственное отражение… и в то же время не оно. То, что она держала, было фотографией в рамке. Ренни подняла взгляд на Джаррета и увидела, что он глядит на нее.

– Это же моя фотография, – удивленно сказала она. – Она стояла на каминной полке в моей спальне в Нью-Йорке. Когда ты ее…

– Боюсь, что я ее украл. – Джаррет стоял позади нее и смотрел через плечо. – Эта фотография некоторое время была моим спутником. Я забрал ее перед отъездом из Нью-Йорка – первым отъездом.

– Ты хранил это до моего приезда в Эхо-Фолз?

– Я не думал, что когда-нибудь увижу тебя снова. Он обнял ее за талию и прижал к себе.

Ренни повернулась в его объятиях и засунула фотографию обратно в нагрудный карман. Глаза ее сияли.

– Я знаю, что ты меня любишь, – тихо сказала она, – но до сих пор я не подозревала, как долго это длится.

– Почти с самого начала. – Джаррет прижался к ней лбом. – Но это ничто по сравнению с вечностью.

Стоя в его объятиях, Ренни одну руку держала на фотографии, другую на его сердце и думала, что вечность может – нет, просто должна – быть достаточно долгой.