Текст книги "Безумный экстаз"

Глава 9

Этан тяжело опустился на край постели и нахмурился.

– Что сказал тебе сегодня Хьюстон? Мишель покачала головой.

– Ничего, – отозвалась она, снова отвернувшись к окну. – Ничего особенного.

Этан пропустил ату ложь мимо ушей.

– Тогда что же случилось? Мишель пожала плечами:

– Мы побывали на рудниках. Он показывал мне их, пока не приехал Оби и не привез ему весть от Джейка, Потом Хьюстон уехал, а мы с Оби осмотрели остальное.

Этан был твердо уверен, что Оби не мог оказаться причиной ее слез. Он стер мыльную пену со щеки.

– Мишель, думаю, самым лучшим будет, если ты расскажешь…

В ее смехе явственно прозвучала горечь.

– Ты имеешь в виду – доверюсь тебе? Но когда я пыталась сделать это прежде, ты живо образумил меня. Нет, Этан, я не стану откровенничать. Я не собираюсь дове… – Мишель взглянула на собеседника, и увиденное заставило ее замолчать. Этан уже стер пену со щеки и вдоль скулы. На шее тоже не было пены, но он оставил толстые пенные усы над верхней губой. Ощущение полустершегося воспоминания вернулось к Мишель. Она уставилась на Этана, ловя ускользающее воспоминание и зная, что теперь подбирается к нему ближе, чем когда-либо прежде.

Этан не знал, что послужило толчком для ее воспоминаний, но в первый же момент понял, о чем думает Мишель. Ее губы слегка приоткрылись, линия скулы изменилась. Борьба, отражающаяся в выразительных зеленых глазах, прекратилась. На мгновение она сменилась оцепенением, затем недоверием, и внезапно, в тот момент, когда зрачки Мишель заметно расширились, на ее лице появилось совершенно новое выражение – она вспомнила.

Мишель затушила окурок и положила его на подоконник, прикрывая окно.

– Я тебя знаю, – объявила она.

Этан выжидательно промолчал. Он стер пенные усы, только сейчас понимая, чем выдал себя, и вздохнул.

– Вряд ли мы знакомы, – возразил он. – Возможно, прежде ты видела меня, но не знала. – Он поднялся и закрыл засов на двери, чтобы избежать нежелательных визитов во время беседы.

– Ты ошибаешься, я знаю тебя. Ты – Маршалл.

– Тише! – Он остановился у комода спиной к постели и смыл остатки мыла с лица. Снова повесив на шею полотенце, он сел и стиснул руки, пытаясь прогнать внезапно возникшее напряжение. Он уже собирался заметить, что поскольку Хьюстон – шериф, то должность маршала не делает ему чести, но Мишель продолжила вспоминать вслух.

– В тот день я пыталась встретиться с Логаном, – медленно, словно в забытьи проговорила она, возвращаясь к впечатлениям прошлого. – Господи, с тех пор прошло всего шесть месяцев! Тогда я еще отвечала на письма да изредка писала заметки для страницы светских новостей. Я хотела получить особое задание, освещать дело об убийстве. Я долго обдумывала те стороны преступления, о которых больше никто не задумывался. Но, чтобы начать статью, мне было необходимо получить согласие Логана.

Весь день я набиралась смелости, готовясь к разговору, и когда наконец решилась, оказалось, что у Логана назначена встреча с другими людьми. Я успела заметить, как ты входил в его кабинет. Я обменялась парой замечаний с секретарем Логана, и он сообщил мне, что ты Маршалл.

Слабый румянец тронул щеки Мишель, когда она припомнила еще более неловкие минуты того дня.

– Я решила встретиться с Логаном несколько часов спустя и не подозревала, что его разговор еще продолжается. Я совершенно оторопела, когда он сообщил, что в кабинете мы не одни. – Мишель грустно улыбнулась. – В тот миг я была бы рада провалиться сквозь землю. Помню, как я обернулась и увидела сидевших в комнате троих мужчин. Странно, какими неожиданными бывают мысли в такие моменты. Я подумала только: высокий, смуглый, привлекательный. – Мишель взглянула на Этана и заметила, как под густым загаром на его лице проступил румянец. – Но прежде чем ты растаешь от лести, признаюсь, что в этом перечне ты был всего лишь смуглым. Высоким я назвала старшего джентльмена, а привлекательным – того, что был помоложе.

Прищуренные глаза Этана слегка раскрылись, он был действительно польщен.

– Ты верно сказала, в такие моменты в голове возникают странные мысли. Помню, я подумал о том, как нелепо выглядят карандаши у тебя в волосах.

Мишель машинально ощупала пучок волос.

– С тех пор я привык к ним, – добавил Этан. Мишель уронила руку на колени. Минуту она не могла заставить себя взглянуть на Этана.

– Но что это за родство с Логаном? Мне известно, что у него есть брат Кристиан, а других близких родственников давно нет в живых, по крайней мере так я всегда считала.

Родство с Логаном? Этан искренне удивился. О чем она говорит? Почему она приняла его за родственника Логана Маршалла? Только повторив фамилию про себя, Этан понял, в чем дело: «Маршалл» и «маршал» – звучит почти неотличимо. Она впала в естественное заблуждение еще шесть месяцев назад, когда Этана при ней назвали маршалом. У нее нет причин менять мнение, если только Этан не позаботится об этом, а он считал, что еще рановато. Осторожность по-прежнему была его наилучшей защитой.

– Логан – мой двоюродный брат. Мишель кивнула:

– Так я и думала. Правда, ты совсем не похож на него. Ручаюсь, в семье тебя считали паршивой овцой.

Этан невнятно пробурчал в ответ.

– Но зовут тебя действительно Этан?

– Да, Этан. Этан Стоун. Маршалл – фамилия моей матери.

– А Логану известно, что его беспутный родственник помогает ему набивать карман?

Бурчание Этана на этот раз стало более внятным.

– А ты как думаешь?

– По-моему, вряд ли.

Иногда Этану казалось, что привести Мэри-Мишель Деннехи к нужному выводу – нелегкая задача. Но сейчас выяснилось, что это вполне возможно, надо лишь умело сыграть на ее подозрениях.

– Ты права. Он действительно ни о чем не подозревает.

– Тогда что же ты делал в его кабинете в тот день, когда мы встретились?

– Пытался заключить с ним сделку.

– А кто были те двое мужчин с тобой?

– Еще два человека, заинтересованных в этой сделке.

– Ты говоришь словно об игре в покер. Этан негромко рассмеялся:

– Это действительно было похоже на игру в покер.

– И ты выиграл?

– Мои ход еще впереди.

На щеках Мишель блестели дорожки от слез. Она подошла к умывальнику и быстро ополоснула лицо. Глядя на Этана поверх влажного полотенца, она заметила:

– Значит, то, что ты делаешь сейчас, имеет какое-то отношение к той встрече?

– Можно сказать, и так.

Мишель заинтересовалась, чем еще можно объяснить поведение Этана, и удержалась от вопросов только потому, что уже знала – не стоит ждать от Этана прямого ответа.

– Хьюстон и остальные не знают о твоей связи с «Кроникл»?

– Какая там связь! Не забывай, я ведь паршивая овца. А что касается встречи – нет, о ней Хьюстон не знает, не знает даже, что в то время я был в Нью-Йорке. Но я бы не хотел объяснять, что мне понадобилось в редакции. Услышав о той встрече, Хьюстон пожелает узнать, зачем я приходил в редакцию «Кроникл». Вряд ли об этом стоит распространяться.

– По-моему, Хьюстон уже что-то подозревает.

Этан медленно потянул за концы висевшее на шее полотенце и прищурился, устремив глаза в спину Мишель, направляющейся к стулу.

– Что подозревает? – спросил он.

– То, что я репортер, или по крайней мере мою связь с «Кроникл» – помимо того, что Дрю Бомон был моим спутником.

– Спутником? Мы же договорились называть его твоим женихом.

– Однажды Хьюстон стал расспрашивать меня, почему я не ношу кольцо, подаренное женихом в честь помолвки. Мне пришлось ответить, что официальной помолвки еще не было.

Этан тихо выругался.

– Что именно он говорил тебе сегодня? Только не увиливай!

– Кое-что серьезное, – отозвалась Мишель и под пронзительным, настороженным взглядом Этана пересказала беседу с Хьюстоном, в которой она больше молчала и слушала. Мишель не упомянула о физических угрозах, заострив внимание лишь на устных. – Он говорил намеками, – объяснила она, – угрожал, не указывая на определенные причины. Даже не знаю, зачем я передаю тебе все это. В ваших с ним угрозах слишком много общего – вероятно, ты сообщил Хьюстону, что лучше всего подействует на меня. Когда-то я поделилась с тобой страшным сном о падении в черную бездну, а сегодня Хьюстон угрожал мне вечным блужданием в руднике.

К этому времени Этан уже напрочь забыл про сон, но видел, что Мишель ничего не забыла и что угроза Хьюстона, возникшая явно по совпадению, перепугала ее. Он поднялся, открыл верхний ящик комода, вытащил платок и отдал его Мишель.

– Возьми, у тебя снова слезы.

– Спасибо. – Мишель даже не заметила, что плачет. Этан задумался о том, что произошло между вчерашним вечером, когда Хьюстон обвинил его в недостаточном внимании к Мишель, и сегодняшним днем, когда поведение самого Хьюстона приняло тревожный оборот. Неужели Хьюстон что-то узнал? Может, Ди сплела какую-то ложь про Мишель? Или же Хьюстон просто хотел запугать Мишель – на всякий случай?

Поднявшись, Этан положил руку на спинку стула Мишель, слегка коснувшись кончиками пальцев ее плеча.

– Мы оказались на перепутье, где ни один из нас не должен доверять другому, ни в коем случае не поддаваться слепой вере. Как бы мне ни хотелось сообщить тебе кое-что, я не могу этого сделать. Мой долг защищать тебя противоречит с желанием поведать тебе правду. Следовательно…

– Следовательно, я должна довериться тебе, – закончила Мишель. – Но когда я сделала это, ты лишь посмеялся. Когда я попыталась найти в тебе что-то хорошее и поверить этому, ты унизил меня, словно школьницу в пору первой влюбленности.

Сравнение оказалось удачным. Мишель тянулась к Этану, пытаясь обрести равновесие в своем шатком мирке.

Ее чувство к Этану было естественным, может быть, неизбежным. Этан напомнил себе, что в других обстоятельствах Мишель вряд ли уделила бы ему больше внимания, чем любому другому мужчине не ее круга.

– Нет, я не согласна, – продолжала она. – Я не собираюсь принимать каждое твое слово на веру. Тебе придется найти веские доказательства. – Она подняла голову, выжидательно глядя на Этана.

– Я не убивал Дрю Бомона. Мишель вздохнула и покачала головой.

– Этого мало. Время, когда ты мог признаться, упущено. – Она поднялась и сделала шаг в сторону, собираясь обойти Этана. Он преградил ей путь. – Так что же?

Этану хотелось обо всем рассказать ей. Он приоткрыл рот и прищурился, от чего морщины в углах глаз обозначились яснее. Все его тело напряглось – и внезапно расслабилось.

– Нет, – наконец произнес он. – Не могу. Я променял бы твою безопасность на возможность быть с тобой в постели. Мне казалось, что я эгоист, но, может, я ошибся.

В любом случае ты заслуживаешь большего.

Мишель смутилась, тронутая желанием, которое заставляло Этана открыть правду, и самоотречением, тут же вынуждавшим сделать шаг назад.

– Если ты расскажешь мне о чем-нибудь, чтобы вызвать доверие к себе, хоть о самой малости, разве это повредит тебе?

– Ты можешь по какой-нибудь мизерной и досадной оплошности выдать меня. Так не годится. Как бы я тебе ни доверял, его невозможно. Если ты выдашь меня, погибнешь.

– Натаниель Хьюстон – твой друг? – спросила Мишель, пристально наблюдая за Этаном.

Этан помедлил с ответом и наконец произнес:

– Хьюстон использует меня, чтобы получить то, что хочет. И я использую его по той же причине.

– И все-таки он твой друг? – Мишель не подозревала, каким умоляющим сделался ее взгляд. – Он нравится тебе, ты ему доверяешь?

– Нет – ни то, ни другое, ни третье. – Этан помол чал. – Ты это хотела услышать?

– Этого достаточно.

– Должно быть достаточно. Если бы я недооценивал Хьюстона, я рассказал бы тебе больше.

Мишель все поняла – Хьюстон представлял собой опасность, и Этан помнил о ней, а не о самом человеке.

– Достаточно, – повторила она.

За окном сумерки мало-помалу вползали в Мэдисон, скрывая силуэты гор. В домах на главной улице то тут, то там зажигали лампы. Этан задернул шторы. Мишель принялась выбирать шпильки из волос.

– Давай помогу, – предложил Этан.

– Хорошо. – Мишель убрала руки и. застыла в ожидании, глядя в лицо Этану. Густые ресницы отбрасывали тень на его глаза, но в их глубине мелькал блеск, который заставлял Мишель неподвижно сидеть на месте. Она трепетала внутри.

Этан остановился в нескольких дюймах от нее и поднял руки. Его пальцы пригладили пушистые короткие пряди на затылке. Он услышал, как Мишель затаила дыхание.

– Я напугал тебя, Мишель?

– Когда ты смотришь на меня вот так, – она покачала головой, не в силах договорить. Бессознательно Мишель склонилась к его руке и потерлась щекой о ладонь, – …я снова хочу тебя.

Этан ощутил, как тесно воздуху в легких, прежде чем смог сделать следующий вздох. Его пальцы перебирали волосы Мишель. Он вынимал шпильки, распускал густые жгуты волос, расправлял, гладил их. Шелковистые, кудрявые локоны медного, золотистого и рыжего оттенков струились между его пальцами. Подняв всю массу волос Мишель над плечом, Этан выпустил ее и зарылся в волосы лицом. Ее кожа на ощупь была нежной, атласной. Он пробовал ее вкус и упивался им. Ее руки обвились вокруг его талии, удерживая его, поглаживая обнаженную спину, слегка прикасаясь отточенными ноготками. Мишель провела ладонью вдоль позвоночника, остановила пальцы чуть ниже пояса джинсов и положила их на живот. Неловкими руками она принялась расстегивать пуговицы.

Губы Этана обжигали ее кожу, язык оставлял на шее влажные полосы. Этан нашел зубами мочку ее уха и осторожно сжал. Его губы метнулись вверх, коснулись виска Мишель и ощутили слабое биение пульса, скользнули по лбу, тронули ее тонкие брови, опущенные веки, изящный изгиб скул и достигли краешка губ. Рот Мишель требовательно и жадно приоткрылся. Она прижалась к губам Этана и дотронулась до них языком, не скрывая своих желаний.

Этан был изумлен ее явной и откровенной страстью. В его жизни еще не было подобной женщины. Вся ее сдержанность пропадала, едва возникало желание. Она действовала, не стесняясь силы своего порыва. Мишель наконец-то сумела справиться с пуговицами на джинсах, стащила их и принялась за белье. Этан сжал ее запястья, как когда-то Мишель останавливала его.

– Если ты не остановишься, мне придется бросить тебя на постель, задрав юбки.

– Я не против.

– Зато я против. – В его голосе появилась еле заметная хрипота. – Я хочу видеть тебя.

Улыбка Мишель была бесхитростной, не соблазнительной, а выдающей подлинную радость. Она помогла ему справиться с застежками. Этан спустил с плеч зеленое платье. Мишель усмехалась, пока он возился со шнуровкой корсета. Попятившись к кровати, она упала на нее, опираясь на локти и поднимая ноги поочередно, чтобы облегчить Этану канитель с туфлями и чулками. Этан отбросил их через плечо, не глядя. Туфли глухо стукнулись о пол, чулки мягко спланировали на них.

Этан опустился на постель рядом с Мишель, они лежали по диагонали. Их губы соприкоснулись и сжались.

Этан приподнял ее рубашку и провел ладонью по гладкой коже живота. Мишель подняла руки над головой, помогая Этану снять рубашку. Она отравилась вслед за чулками. Этан прикоснулся к розовым соскам, и они потемнели, затвердевая и приподнимаясь.

Этан склонился и задел языком один из сосков. Мишель нетерпеливо шевельнулась. Этан перешел к другому соску, пробуя его нежную плоть кончиком языка. Мишель выгнулась и запустила пальцы в волосы Этана, притягивая его к себе. Движения его языка пробуждали в ней пламя.

Их ноги переплелись. Оставшаяся одежда была поспешно сорвана, и теперь в ворохе смятых простынь соприкасались их обнаженные тела. Мишель потянулась к нему, и Этан увидел, как ее руки сомкнулись вокруг него.

– Впусти меня.

Она раздвинула бедра. Этан заметил, что Мишель наблюдает за ним, и в ту же секунду оказался в самой глубине. Ее тело крепко сжало его. Пальцы Мишель скользнули по упругой коже его ягодиц.

Этан поцеловал ее, и игра языков стала прелюдией к игре тел. Задохнувшись от наслаждения, Мишель отстранилась и покрыла стремительными, чувственными поцелуями его лицо и шею. Ее бедра приподнимались в ритме его движения. Она напрягалась и снова открывалась, впуская его.

Он шептал ее имя, прижавшись губами к коже. Волосы разметались по постели, обвились вокруг пальцев Этана. Мишель кусала губы, сдерживая стоны наслаждения. Этан припал к ее приоткрытому рту своим ртом, впитывая ее хриплые краткие крики и отвечая собственными. Наслаждение нарастало.

Дрожь проходила по коже, заставляя напрягаться тела, делая их чувствительными к малейшему прикосновению. Мишель казалось, что она стоит на краю той самой бездны, которой так опасалась, и Этан побуждает ее сделать еще один шаг. Мишель послушалась – и прыгнула.

Но Этан не бросил ее, руки обнимали Мишель, голос успокаивал и ободрял. Наслаждение становилось невыносимым, и таким же острым было сознание взаимности этого наслаждения.

Когда их дыхание выровнялось, Этан приподнялся, чтобы отодвинуться.

– Не уходи, – попросила Мишель.

Он коснулся губами краешка ее рта.

– Хорошо. – Этану нравились ласки ее пальцев, скользящих по его спине. Позднее, когда он вновь задвигался, Мишель уже не возражала, но перевернулась вместе с ним, их тела снова сплелись, а голова Мишель оказалась во впадине плеча Этана. Они умудрились забраться под одеяла, не тратя лишних сил.

Мишель подняла голову и рассеянным движением пригладила волосы на виске Этана.

– У тебя седые пряди. Ты знаешь?

– Я знаю только, что несколько недель назад их было гораздо меньше.

– Полагаю, в этом тоже виновата я.

Этан пожал плечами:

– Тебе решать.

Мишель шутливо толкнула его кулачком в бок.

– В чем дело? – спросила она, услышав тихий возглас Этана. – Тебе больно?

Этан смотрел мимо лица Мишель, на ее грудь – здесь кожа заметно покраснела, словно по ней долго водили жесткой щеткой.

– Неужели это моя работа?

Мишель взглянула на собственную грудь и заметила красноту.

– Это не больно, – заверила она. – И потом, это моя вина. Я помешала тебе бриться. – Этан сел, чтобы немедленно исправить упущение. Мишель опрокинула его на спину и зажала ноги своими ногами, а затем удовлетворенно усмехнулась. – Вот так-то лучше. Я совсем не против щетины. – По ее коже расплывалось приятное тепло. Мишель осторожно провела кончиками пальцев по щеке Этана, – Можешь опять отпустить усы. Уже не важно, если я снова увижу тебя с ними.

– Я подумаю над этим. А пока… – Этан остановился на полуслове, услышав стук в дверь. – Кто там? – нетерпеливо крикнул он.

Из-за двери послышался голос Кармен:

– Я ищу Мишель. Она с тобой?

Едва Мишель собралась ответить, как рука Этана зажала ей рот.

– Со мной, – отозвался Этан, – но она занята. – В этот момент Мишель как раз ласкала его плоский живот.

– Послушай, отпустил бы ты ее! Она пообещала нам помочь с новым танцем.

Этан покрепче сжал Мишель, которая затрепыхалась в его руках, пробуя высвободиться и ответить Кармен.

– Сегодня она вообще не спустится вниз. Она еще не оправилась от похмелья.

– Странно. Недавно я видела ее вполне здоровой.

– Новый приступ, – коротко объяснил Этан. Рядом с ним Мишель затряслась от смеха, по крайней мере Этан надеялся, что от смеха, а не от гнева.

– Ди будет недовольна, – предупредила Кармен.

– Да ради Бога! – Этану показалось, что Кармен за дверью неодобрительно фыркнула, прежде чем отойти. Он дождался, пока звук шагов Кармен не затихнет на лестнице, и медленно убрал руку со рта Мишель. Она хохотала.

– Тсс! – Этан быстро поцеловал ее, заставляя замолчать. – Кто-нибудь может услышать. – Он отвел волосы с ее щеки и шеи. – Кстати, как ты себя чувствуешь? Вчера ты выпила лишнего.

Воспоминание об утреннем похмелье вызвало у Мишель обессиленный стон.

– Сейчас со мной все в порядке. А ты сомневался? – Мишель улыбнулась. – Но если ты и в самом деле хочешь защитить меня, больше никогда не позволяй мне пить так много.

– Я просто не смог остановить тебя. Похоже, мисс Деннехи, вам еще никто не говорил, что вы слишком упрямое существо.

– Влияние моего отца.

– В самом деле? – Этан заинтересовался. О семье Мишель он слышал только разрозненные, краткие сведения. Об отце Мишель упомянула только однажды. – Как это?

– Он никогда не отказывается от своих намерений, – объяснила Мишель. – И всю жизнь тиранит других людей.

– В том числе и твою мать? Мишель вздохнула.

– Мою мать – в первую очередь. – Она подняла глаза. – Только не впадай в заблуждение: он любит маму, притом слишком сильно. И, несмотря на все недостатки его характера, мама так же безумно любит его. Именно потому она соглашалась со всеми его решениями, какими бы мучительными для нее они ни были. Она отказывается даже от собственных убеждений – вот как она его любит.

Этан припомнил то, что Мишель говорила прежде.

– Почему же некоторые считают твою мать шлюхой?

– Это я так сказала, да? – Мишель побледнела, вспомнив свои необдуманные слова. – Напрасно. Не важно, что думают другие. Я знаю правду.

– Какую же?

– Мой отец женат.

Этан нахмурился:

– Ну, разумеется…

– Но не на моей матери, – добавила Мишель. – Она пробыла его любовницей двадцать пять лет – в сущности, женой во всех отношениях, только не по закону. Она родила ему пятерых дочерей, утешала, ободряла, боролась вместе с ним и любила его. Но все это не перевешивает тот факт, что впервые мама познакомилась с ним, когда была служанкой в его доме. Отец уже был женат. Мама никогда не делала вид, что этого не знала. Она приняла отца таким, какой он был, а он оказался не только женатым человеком, но и пресвитерианином. Он очень богат – в отличие от мамы. Предки моего отца прибыли сюда еще до революции, а ирландский акцент мамы до сих пор слишком заметен. С самого начала это был неравный брак, но каким-то образом он выжил и существует до сих пор.

– Ты рада этому?

– Это только мамина заслуга. Если не считать места, отведенного дочерям, все сердце мамы отдано отцу. Но иногда отец меня раздражает. Меня раздражает, как легко он появляется в нашей жизни и снова исчезает; мне не нравится, что время, проведенное с ним даже в детстве, всегда было ограниченным, словно украденным, мне казалось, мы отрываем его от каких-то важных дел. Прежде я думала, что он торопится к своей жене. Но, став постарше, я поняла, что работа отвлекала его от нас еще больше.

– Он платил за твое обучение?

Мишель кивнула:

– И за Мэри, Ренни и Мэгги. И за Скай. Отец никогда не допускал, чтобы мы в чем-нибудь нуждались. Не припомню ни единого дня рождения или Рождества, чтобы он не прислал нам подарки. Нас поощряли за хорошую учебу – возможно, отец знал, какую борьбу нам придется выдержать в жизни как незаконнорожденным, да еще девочкам.

– Мишель… – Ее имя прозвучало еле слышно.

– Все в порядке. Знаю, мне следовало благословлять его за заботу – никто из моих сестер не чувствует такого раздражения, как я, – но я не могу избавиться от ощущения, что отец откупается от нас.

– Однако ты многого добилась благодаря ему.

Ее смех прозвучал сухо и безрадостно.

– Знаю. Я решила избежать ошибок своей матери и стать похожей на отца. Здесь есть о чем подумать, верно?

Этан слегка прижал ее к себе.

– Мне очень помогла встреча с тобой, Этан.

– Правда?

– То, что случилось между нами… эти ощущения… они помогли мне…

– Как?

– Я стала лучше понимать маму. Иногда было так легко в душе обвинять ее, особенно в то время, когда передо мной не стоял выбор.

Этан погладил ее плечо и обнаружил, что не желает предоставлять Мишель выбора. По-видимому, Мишель тоже не жалела о принятом решении.

– Как зовут твою мать? Тоже Мэри? Мишель улыбнулась:

– Нет, Мойра. Она дала нам всем имя Мэри, по-своему разумению искупая грехи. Она не бывала в церкви уже много лет, но она глубоко верующий человек. Мэри-Фрэнсис, наша старшая сестра, приняла постриг два года назад и стала монахиней в монастыре Сестер Нищих. Это порадовало маму. Ей казалось, что она в долгу перед церковью.

– Твоя сестра – монахиня?

– А, понятно, это вызывает у тебя неловкость. Сначала Джей Мак отнесся к этому точно так же. Он ярый протестант, и мысль о том, что одна из его дочерей стала монахиней, не радовала его. Правда, он никогда не возражал открыто. Если ты считаешь меня своевольной, тебе следовало бы познакомиться с Мэри-Фрэнсис. Она умеет выражать свое мнение так же убедительно, как отец, и ты не поймешь, что тебя попросту заговорили, до тех пор, пока не услышишь собственные извинения.

Этан слушал ее вполуха. Упоминание имени заставило его пропустить остальную речь мимо ушей.

– Джей Мак? – переспросил он. – Значит, твой отец – Джон Маккензи Уорт?

Мишель села, подтянув одеяло и прикрывая грудь, и кивнула.

– Ты знаешь Джей Мака?

Этан отодвинулся и прислонился к спинке кровати. «Еще бы не знать, – подумал он, – да я на него работаю!» Этан вновь увидел себя в кабинете Логана Маршалла разрабатывающим детали плана с Маршаллом, Ривингтоном и Карлом Франклином. Джей Мака там не было, но замысел принадлежал ему, владельцу главного пакета акций Северо-Восточных железных дорог, человеку, которого представлял Франклин. Если бы Джей Мака не отозвали в тот день по личному делу, он мог бы присутствовать при встрече. Этану оставалось только догадываться, что случилось бы, прерви Мишель их беседу.

– Я слышал о Джей Маке, – убедительно отозвался он. – Но, естественно, никогда не встречался с ним.

– Никогда его не грабил? – лукаво добавила Мишель. Этан посерьезнел:

– Мишель!

– Прости. – Она склонилась и поцеловала его в губы. – Просто я подумала, что это была бы удивительная ирония судьбы. Знаешь, он ведь владелец банков.

Этан не обратил на это внимания:

– Я думал, у Джей Мака есть только сын.

– Ты говоришь про Эллиота? Это папин племянник. Сын его брата.

– А миссис Уорт?

– Нина? Мы ее совсем не знаем, по крайней мере лично. Мне всегда было немного жаль ее, но я называла себя предательницей за такие чувства. Она бездетна, заполняет свою жизнь работой. Джей Мак редко говорит с нами о жене, но как только он собирается уходить, мы вспоминаем о ней.

– Почему же ты никогда прежде не упоминала про своего отца?

– Я не упоминала и про мать, просто ни к чему было.

– Джей Мак способен в поисках тебя перевернуть всю страну.

– Я говорила, что мои родственники попытаются разыскать меня, а ты уверял, что они сочтут меня погибшей.

– Джей Мак не из тех людей, которые могут прекратить поиски, не найдя трупа.

– Вижу, его репутация получила широкую известность.

Этан подумал, какие усилия приходится прилагать Логану Маршаллу и остальным, чтобы сдержать отца Мишель. Вмешательство Уорта сейчас только осложнило бы положение дочери и почти ничем не помогло.

– Лучше бы ты рассказала об этом раньше, – вздохнул Этан.

– Когда не доверяла тебе? Я не могла. Ты же знаешь, что сделают остальные, если обнаружат, что Джей Мак – мой отец. С него потребуют выкуп, а мой труп так и не найдут.

Этан обнял ее и крепко прижал к себе. Дрожь Мишель передалась ему, и Этан ощутил ее страх так же остро, как собственный. Все деньги, власть и влияние Джона Маккензи Уорта не спасут Мишель в Мэдисоне. Только Этан мог сделать это.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – сказал он.

– Знаю. По-моему, я всегда знала об этом.

– Даже когда я угрожал тебе?

– Ну, может быть, тогда моя уверенность колебалась – на время. Но я всегда помнила о том, что ты защитишь меня. Вероятно, потому я и потеряла бдительность. – Мишель поцеловала его в плечо, губы скользнули к ключице, шее и стали спускаться ниже – по груди Этана, к соскам. Мишель принялась ласкать их зубами и языком – так, как ласкал ее Этан.

. Он наблюдал, как Мишель положила голову ему на живот и сунула руки под одеяло, гладя его бедра. Он отодвинулся от спинки кровати и лег. Мишель легла рядом, скользнув по нему всем телом.

– Мне нравится, – прошептала она, водя губами по его коже.

– И мне.

Мягкие локоны окружили лицо Мишель. Когда она опустилась ниже, ее волосы укрыли живот и бедра Этана. Первые робкие, неуверенные ласки ее губ вызвали у Этана ощущение, что он взорвется изнутри. Его руки сжались, слова стали хриплым» и невнятными. Мишель ласкала его, заставляя становиться твердым и горячим, и казалось, без лишних вопросов знала, что он хочет, что доставит ему высшее наслаждение. Ни одна женщина еще не дарила Этану такого удовольствия, предварительно не получив с него деньги.

– Я хочу тебя, – жадно пробормотал он, привлекая ее к себе, – я не выдержу.

– Хорошо.

– Нет, не так. Я хочу доставить тебе удовольствие. – Когда Мишель попыталась перекатиться на спину, он остановил ее, удержав за бедра. – Не так, – повторил он, – по-другому.

Изумрудные глаза Мишель потемнели, она взглянула на Этана сверху вниз. Приподнявшись, она опустилась на его живот, но теперь была заполнена им, Этан стал ее частью. Он отдался ритму ее движений, находя в нем наслаждение, о котором прежде не подозревал. Его руки ласкали груди Мишель с острыми бутонами сосков. Ее руки скользили по его животу. Под ее пальцами перекатывались мускулы. Она двигалась все быстрее в порыве своего желания, и достигла его вершины бурно, как река в половодье. Он выгнулся под ней, в последний раз проникая на невозможную глубину. Она неожиданно рассмеялась, задыхаясь от страсти и блаженства, и покрыла быстрыми поцелуями его лицо и шею.

– О Этан! – выдохнула она. – Неужели такое чудо возможно?

– Да, всегда, – ответил он, добавив мысленно: «со мной – только со мной». Он помог Мишель лечь рядом и укрыл ее одеялом, запутавшимся вокруг их ног. За окном было уже совсем темно, комнату заполнили сумерки. Этан зажег лампу у кровати, чувствуя голодное урчание в желудке.

– Я принесу тебе что-нибудь поесть, – сказала Мишель, поднимаясь.

– Только если ты раздобудешь что-нибудь и для себя. Легко прикоснувшись пальцем к нижней губе Этана, она сверкнула улыбкой.

– Ты хочешь сказать, что мне незачем прислуживать тебе?

Прелесть ее улыбки заставила Этана затаить дыхание. – А ты этого хочешь?

Улыбка Мишель медленно угасла, сменившись грустной гримаской.

– Мы оба немного изменились, верно? Вероятно, даже к лучшему, что у нас нет будущего. Мне понравилось бы заботиться о тебе так, что я перестала бы помнить о себе. Тебя это стало бы только раздражать – мне пришлось бы все время сидеть дома с детьми, петь и играть на пианино, заниматься рукоделием и тому подобным. Сейчас ты смотришь на это иначе, но потом тебе это действовало бы на нервы.

Этан поморщился, вспомнив, как когда-то спрашивал Мишель, умеет ли она делать обычную женскую работу. Она была права, оба они немного изменились.

– Пo-моему, так и должно быть, – произнес он немного погодя. Он взял Мишель за руку и поцеловал кончики пальцев. Этану казалось, он должен испытывать облегчение, узнав, что Мишель все понимает и тоже считает, что будущее для них невозможно. Но Этан чувствовал все что угодно, только не облегчение.