Текст книги "Безумный экстаз"

Наблюдая за ней, Этан поднял стакан и отпил еще глоток. Времени у него хватало, к тому же на столе остался кувшин с пивом. Этану было чем заняться. Вряд ли Мишель сумеет вскоре вернуться к столу. За одним танцем последует второй, и еще, и еще. Прижав стакан к губам, Этан прятал улыбку. Мишель явно не радовало всеобщее внимание.

Ральф Хупер наконец-то отпустил ее, но его место тут же занял второй рудокоп. Лотти продолжала терзать пианино, наигрывая мотивы, которые заказывали ей – буйные жиги, веселую музыку кантри, озорные польки, меланхоличные вальсы. Остальные девушки тоже закружились в объятиях гостей, и пары вскоре переместились из зала салуна, где им неизбежно пришлось бы пробираться сквозь лабиринт столов и стульев, на сцену – тут ничто не стесняло их движений.

Этан отметил грациозность Мишель. Даже во время быстрых и грубоватых танцев ее движения оставались пластичными и легкими. Она наклонялась, кружилась и прыгала, словно воздух поддерживал ее. Ее партнеры отличались не столько умением, сколько энтузиазмом, но в вальсе Мишель вела их, придавая танцу неожиданную элегантность. Смех, аплодисменты и пение заглушали музыку, но Мишель словно не замечала этого. Она ни разу не сбилась с ритма, даже не оступилась.

Ни разу – пока ее партнером не стал Этан.

Его рука крепко обняла Мишель за талию. Он легко закружил ее в вальсе.

– Продолжай улыбаться, – приказал Этан. – Иначе остальные решат, что тебе не нравится танцевать со мной.

– Мне и в самом деле не нравится.

– Тогда притворись, – бесцеремонно приказал Этан. – Потому что как только танец кончится, ты уйдешь отсюда. Я уведу тебя в комнату, и пусть остальные думают что хотят.

– Вы имели в виду – то, что вы хотите?

– Оглядись, Мишель. Если они не поверят, что ты принадлежишь мне, тебе придется танцевать более интимные танцы до полуночи. Ты этого хочешь?

Мишель сладко улыбнулась, процедив сквозь зубы:

– Вы же знаете, что не хочу! Рука Этана скользнула ниже талии.

– Тогда прекрати страдать. Я не самый худший из твоих сегодняшних партнеров.

Но дело было не в способностях Этана, Мишель казалось, что его длинные пальцы обжигают кожу на спине. Этан держался к ней ближе, чем остальные партнеры, однако сохранял почтительное расстояние. Он словно касался ее всем телом и при этом не отводил глаз от ее лица.

Темп танца изменился – Лотти взяла несколько заключительных аккордов вальса и заиграла что-то быстрое.

– Пора, – заявил Этан, обхватив Мишель за талию. Безо всяких усилий он поднял Мишель на плечо, немедленно вызвав громкий и продолжительный рев разочарования рудокопов. Но увидев, что на Этана их возражения не оказали никакого воздействия, вспомнив, что только сегодня он взорвал для них два новых забоя и что Натаниель Хьюстон – близкий друг Этана, а также заметив, как он проверяет револьвер в кобуре, рудокопы расступились.

У двери комнаты Этан отпустил Мишель. Она была в ярости.

– Неужели это обязательно? Ведь я умею ходить сама. Вы тащили меня, словно седельную сумку!

Этан открыл дверь и сделал жест рукой, приглашая Мишель войти.

– Договорим в комнате, – предложил он, – пока гости внизу не передумали и не решили прийти тебе на помощь. Лучше придержи язык, или я отдам тебя им.

– Идите к черту! – буркнула Мишель, но тем не менее поспешила войти в комнату.

– Смывай свою боевую раскраску.

– Мне пришлось смириться с ней по вашей вине.

– Нет, не по моей, – возразил Этан, запирая дверь. Он заметил, что засов и крючок починены. – Но это не важно. Все равно умойся.

Возле умывальника Мишель обернулась к нему.

– Я согласилась, когда вы приказали мне спуститься вниз – потому что это было необходимо для моей защиты. Но будь я проклята, если позволю вам… – Она осеклась, увидев, что Этан приближается к ней, многозначительно прищурив глаза. Мишель прижалась спиной к умывальнику, ощущая сзади кувшин и таз. – Что вы… что вам надо… – Этан протянул руку через ее плечо – Мишель думала, чтобы удержать умывальник, но он всего лишь снял с полки кусок мыла. Каким-то образом ему удалось выразить этим жестом угрозу, и бравада Мишель померкла.

Она попыталась взять у Этана мыло, но он отвел руку.

– Я могу умыться сама, – нетерпеливо заявила она.

– Мыло понадобится для другого.

Мишель увидела, как Этан устремил взгляд на ее рот.

– Вы не посмеете!

– Это вызов? А может, ты ждешь объяснений? Ну так знай: еще одно возражение, и ты неделю будешь отплевываться мылом. – Мишель промолчала. Этан сардонически усмехнулся. – Я намерен отмыть твои рот от грязных слов.

Мишель вспыхнула и оттолкнула Этана обеими руками. Он выронил мыло, и Мишель сумела подхватить его первой. Досадуя на его смешок, Мишель повернулась к умывальнику и налила в таз воды. Она изо всех сил отмывала лицо – сначала мылом» затем намыленной мочалкой.

– Возьми, – Этан хлопнул ее по плечу, протянул полотенце и отобрал мочалку, – а то сотрешь всю кожу.

Мишель досуха вытерла лицо.

– Вам не угодишь. – Мишель слишком поздно догадалась о двусмысленности фразы. Этан и без того странно поглядывал на нее, переводя взгляд с лица на фигуру, словно замышлял что-то. – То есть я хотела сказать… я не…

– Я понял, что ты имела в виду. – Он отвернулся, снял пояс с кобурой и повесил его на гвоздь. – Какая досада! – негромко добавил он.

Мишель засомневалась, не ослышалась ли она. Но даже если она правильно разобрала его слова, то предпочла сделать вид, что не поняла их. Этан Стоун вызывал у нее все больший страх. Он угрожал убить ее, угрожал запихнуть мыло в рот, пугал другими мужчинами, однако страшнее всего Мишель становилось, когда он вовсе не собирался пугать ее.

Вытащив из комода ночную рубашку Этана, Мишель надела ее поверх платья через голову. Под этим прикрытием она принялась снимать платье, нижние юбки и панталоны. Все это время Этан сидел в кресле, вытянув ноги и прикрыв глаза, и не обращал на нее ни малейшего внимания.

Этан думал о том, что если Мишель не поторопится, он сам сорвет с нее одежду. Она совсем не собиралась соблазнять его. Это и беспокоило Этана: Мишель отказывалась замечать, что он борется с влечением к ней.

– Сейчас принесу ванну, – мрачно сообщил Этан. – Вернусь через несколько минут.

Мишель равнодушно пожала плечами и, когда Этан вышел, еле заметно улыбнулась. Он оставил в комнате свою кобуру. Неужели Этан решил, что она не станет стрелять в него или просто не знает, как обращаться с кольтом? Это размышление ненадолго отвлекло Мишель. Воспользовавшись отсутствием Этана, она вымылась в тазу и развела огонь в печке. К тому времени как Этан вернулся с ванной и ведрами, Мишель уже удобно расположилась в постели.

Словно не замечая ее, Этан наполнил ванну, предупредил, что собирается раздеваться, и ухмыльнулся, увидев, с какой поспешностью Мишель нырнула под одеяло. Он еще усмехался, когда она осторожно высунулась, услышав плеск воды.

– Благодарю за огонь, – произнес он. – Очень кстати.

– Я сделала это для себя.

– Все равно спасибо. – Этан поднял ногу, положил пятку на кран ванны и начал намыливаться.

Мишель наблюдала за ним от нечего делать. У нее не было книг, в комнате не оказалось ни одной картины, которую можно было бы разглядывать, а спать Мишель еще не хотелось.

– Я все время думаю об этом парне, Дрю, – мягко проговорил Этан, не глядя на нее. – Он действительно был твоим женихом?

Несмотря на то что в комнате не было никого, кроме них двоих, Мишель не сразу поняла, что Этан обращается к ней.

– Нет, – ответила она. – Я не была помолвлена ни с ним, ни с кем-либо из других репортеров.

– Но ты же путешествовала с этими мужчинами.

– Прошу вас говорить ближе к делу, мистер Стоун.

– Ты беременна?

Мишель заморгала, не веря своим ушам. Этан искоса взглянул на нее.

– Так вы будете отвечать, мисс Деннехи? – саркастически осведомился он.

Мишель села.

– Нет, я не беременна.

– Тогда почему же ты так оскорбилась? Вопрос был вполне естественным. Ты жила рядом с репортерами. Ты спала с кем-нибудь?

– Думайте как хотите.

– Ладно, спросим по-другому: Мишель, ты могла забеременеть?

Мишель вцепилась побелевшими пальцами в одеяло. Смирив первый взрыв гнева, она выпалила, с трудом сдерживая голос:

– Это не ваше дело, мерзавец!

Этан перестал намыливаться и задумчиво уставился на мыло в раскрытой ладони. Спустя минуту он взглянул прямо на Мишель – в первый раз после начала купания. Его угроза была очевидна.

– Я не стану прерывать купание, чтобы заткнуть тебе рот. Но ничего не забуду.

– Идите к черту, – устало выговорила Мишель, откидываясь на подушки. – Мне наплевать, делайте что хотите.

К собственному удивлению, Этан рассмеялся, услышав эту жалкую попытку защититься. Разумеется, он не воспринял ее как вызов.

– Насколько я понимаю, этот ответ значит, что ты не могла забеременеть.

– Думайте как хотите.

– Я всегда так поступаю. – Этан поскреб грудь и не отказал себе в удовольствии затянуть молчание на несколько минут. – Лотти нашла твой блокнот и карандаши, когда стирала одежду, – небрежно произнес он.

Мишель не сумела скрыть испуг и возбуждение, услышав эту новость.

– В самом деле? – спросила она поспешнее, чем намеревалась.

– Не знаю почему, но она отдала блокнот Хьюстону. Он расспрашивал меня. – Этан провел мылом по правой руке и опустил ее в воду.

– И что же? – требовательно произнесла Мишель.

– Ах, да! – Этан спохватился, делая вид, что забыл о разговоре. – Я сказал ему, что ты всегда вела дневник.

– И он вам поверил?

– Ты ведь еще жива, верно? Неприятно говорить об этом, Мишель, но это единственный показатель доверия Хьюстона к нам. – Этан заметил, как побледнела Мишель. Она повернулась на бок, подтянув колени к груди. В ее глазах застыл упрек.

– Вам нравится запугивать меня. Вы никогда не упускаете такой возможности.

– Ошибаешься. Страх вынуждает тебя помнить об осторожности. Блокнот в кармане моей куртки. Если хочешь, можешь забрать его.

– А карандаши?

– Я верну их только в том случае, если получу возможность читать твои записи. Незачем так удивляться, Мишель. Вряд ли ты сумеешь покинуть Мэдисон, и потому не стоит записывать то, что можно обратить против тебя. Хьюстон также выразил желание просматривать блокнот.

У Мишель в очередной раз не осталось выбора.

– Ладно, – нехотя произнесла она.

– Карандаши лежат там же, в левом кармане. А очки – в верхнем правом. – Этан успел разглядеть длинные ноги и гладкую кожу Мишель, когда она отбросила одеяло. Она поднялась, и рубашка прикрыла ее ноги.

Просматривая содержимое блокнота, Мишель уселась поверх одеял, скрестив ноги. Ее очки спустились на кончик носа, между бровями появилась складочка. Раздраженная тем, что волосы падают ей на плечи и мешают читать, Мишель наконец собрала их на затылке, придерживая одной рукой. Оба карандаша она по привычке заложила за правое ухо.

– О Господи! – не удержался Этан, подняв голову и взглянув на нее. Губы Мишель знакомо сжались, гримаса на лице была не раздраженной, а задумчивой. Этан ощутил мгновенное желание что-нибудь сделать с этими серьезны ми губами – например, поцеловать.

При этой мысли Этан отвернулся и ударился о борт ванны. Мишель услышала его неразборчивое восклицание.

– Что случилось?

Он выронил мочалку и поднес руку к плечу, осторожно ощупывая больное место сзади, на спине.

– Просто синяк. – Он попытался вывернуть голову под немыслимым углом, чтобы рассмотреть синяк.

Мишель закрыла блокнот и положила его на тумбочку у кровати. Спрыгнув на пол, она осторожно подошла к ванне.

– Давайте я посмотрю.

– Пустяки.

– Успокойтесь и уберите руку. – Мишель встала рядом на колени. Возле самой лопатки красовался синяк размером с ее кулак. Вокруг него виднелось несколько ссадин и царапин.

– Дайте мочалку, – повелительно скомандовала Мишель, – его надо как следует промыть. И мыло тоже. У вас найдется спирт? Не бойтесь, это не опасно.

– Для тебя или для меня?

– Я не настолько труслива, мистер Стоун.

– Этан, – поправил он. – Я сижу перед тобой нагишом, в ванне. Ты носишь мою ночную рубашку. Ты уже спала в моей постели. Ты должна звать меня просто Этаном.

– Где спирт. Этан?

– В шкафу, на нижней полке.

– Спасибо. – Мишель быстро отыскала бутылку и вернулась к ванне.

Она тщательно промыла царапины, соразмеряя нажим пальцев с внезапным подергиванием мускулов на спине Этана. Закончив, она передала Этану бутылку, в которой оказался не спирт, а виски.

Он сделал громадный глоток.

– Господи, что ты делаешь с моей спиной?

– К царапинам прилипли нитки от рубашки. Надо убрать их, если вы не хотите заработать заражение. – Мишель подождала, пока Этан сделает еще глоток. – Оставь те немного виски для царапин – я промою их.

– Похоже, тебе это доставляет удовольствие.

Мишель прекратила работу и отпрянула.

– Вы хотите, чтобы я послала за врачом?

– Нет, – после минутного размышления отказался Этан. – Продолжай.

Мишель склонилась и провела мокрой намыленной мочалкой по его спине.

– Как это случилось?

– Сегодня днем я проводил взрывы в шахте. Похоже, шнур был слишком коротким.

– Так я и думала, – тихо пробормотала Мишель.

– Я не успел спрятаться, когда вокруг посыпались камни. Только не припомню, чтобы какой-нибудь задел меня, наверное, это случилось в тот момент, когда я бросился на землю.

– Отдайте бутылку.

Этан послушался, стиснув зубы в предчувствии боли. Крепко сжатыми пальцами он вцепился в кран ванны.

Мишель справилась со своим делом с милосердной быстротой.

– Можете дышать, – сообщила она, обходя ванну и снова подавая Этану бутылку. – Выпейте еще. Я закончила. По-моему, пациент будет жить.

– Я знал, что переживу такую травму, – глухо отозвался Этан, пристально глядя на нее, – но не думал, сумею ли пережить твое внимание.

Мишель взглянула на него поверх очков. Одной рукой Этан потянулся к ней и обхватил за шею, просунув ладонь под волосы. Он удерживал ее осторожно, слегка, чувствуя, как панически колотится жилка на шее Мишель. Он не стал притягивать девушку к себе – сам нагнулся вперед.

Глава 6

У губ Этана оказался слабый привкус виски. Эти губы медленно, осторожно сомкнулись на губах Мишель, изучая их форму и вкус. Лежащая на затылке ладонь не давила, лишь поддерживала. Выбор был предоставлен самой Мишель, и она, закрыв глаза, не сдвинулась с места. Его губы были теплыми, как и сам поцелуй. Он целовал ее, не выказывая ни жажды, ни настойчивости. Он хотел, чтобы она доверяла ему.

Губы Мишель приоткрылись. Она ощутила, как влажный язык Этана прошелся по шелковистой внутренней поверхности верхней губы, по кромке зубов. Капающая с его ладони вода стекала за ворот ночной рубашки. По шее струйка сбежала в ложбинку между грудей. Казалось, и там Этан прикасается к ней.

Ее губы были покорными, рот взывал о прикосновениях. Мишель ни о чем не думала, вся обратившись в чувство.

Ни один из них не слышал, как открылась дверь. Детра вошла в комнату и минуту наблюдала за ними, прежде чем возвестить о своем присутствии негромким кашлем.

– Я стучала. – Объяснила она, когда Мишель отпрянула от ванны, а рука Этана упала с ее затылка.

– Что тебе нужно, Ди? – буркнул Этан, проклиная себя за то, что забыл запереть дверь перед купанием. Краем глаза он видел, как Мишель с трудом старается сдержаться. Она водрузила очки повыше на нос, непреклонно распря мила плечи.

– Гости требуют, чтобы ты спустилась, – обратилась Детра к Мишель.

– Больше она не сойдет вниз, – заявил Этан. – Ночь она проведет здесь. Кстати, Ди, объясни Мишель, кому взбрело в голову заставить ее сегодня танцевать.

Ди поправила пальцем локон у виска.

– Не понимаю, какой от этого вред. Она имела успех, понравилась гостям.

– Слишком понравилась… Сегодня она не сойдет вниз. Ди подвергла Мишель неспешному, оскорбительному осмотру.

– Мои гости считают, что ты уже успел ублажить ее. – Ди заметила судорожный вздох Мишель и усмехнулась. – А эта ледышка, оказывается, только начинает таять.

– Лучше не задевай нас, Ди, – предупредил Этан, зловеще прищурившись.

Широко улыбаясь, Детра повернулась на каблуках и вышла, не потрудившись закрыть дверь.

– Закрои дверь, Мишель, – приказал Этан и, увидев, что Мишель села, рявкнул вновь: – Дверь!

Мишель вскочила. Она быстро заперла дверь и поспешила к постели, отвернувшись, едва Этан потянулся за полотенцем и начал подниматься из воды.

– Не позволяй Ди командовать собой, – объяснил он. – Она просто пытается избавиться от тебя, ты – ее соперница. Чем настойчивей буду я, тем больше радости доставлю ей. Она считает, что я удержу тебя подальше от Хьюстона.

Мишель кивнула, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Тогда спасибо вам. Мне бы не хотелось спускаться вниз. Неужели эти мужчины действительно считают… так, как сказала Детра?

– Вероятно. Мы же объяснили им, что ты – моя любовница. Запомни, любовница, а не жена. Полагаю, они думают, что мне следует быть уступчивее. И щедрее.

– Вы хотите сказать, что, по их мнению, мне следует быть покладистее?

– Что-то вроде того. – Этан оделся и принялся растирать влажные волосы полотенцем. – Другие девушки ведут себя более… свободно. Естественно, гости ждут того же от тебя.

– А Детра?

Этан покачал головой:

– Она подруга Хьюстона.

– Может, если бы я была подругой Хьюстона… – Мишель недоговорила.

– Лучше и не думай об атом. Я же говорил, Детра убьет тебя.

– Правда, что она отравила своего мужа?

– Значит, тебе уже рассказали. Не прошло и дня. – Этан проверил огонь в печке. – Не знаю, прав да или нет. Полагаю, это случилось задолго до того, как я появился здесь. Но у меня нет причин не верить этим рассказам. И если ты считаешь, что я пытаюсь запугать тебя, ты права. – Этан вытащил одеяла из шкафа и принялся стелить их на пол возле кровати. Взяв с кровати одну подушку, он бросил ее на пол, затем задул лампу, оставив вторую на тумбочке рядом с Мишель, и вытянулся на полу. – Хьюстон долго расспрашивал меня сегодня – о тебе, обо мне. О нас с тобой. Он дал мне понять, что хочет тебя.

Мишель перекатилась на край постели и свесила голову, уставившись на Этана. Она размышляла, стоит ли рассказать ему, что подобный разговор днем раньше Хьюстон завел с ней. Подумав, Мишель отказалась от своих намерений.

– Но он знает, что я ваша жена.

– Для него это мало значит, Мишель. Он уверен, что проявил благородство, предупредив о своих намерениях. Не могу сказать, что мне хочется враждовать с ним из-за тебя.

Мишель понадеялась, что в открытой схватке оба претендента на нее погибнут. Она сняла очки, осторожно согнула дужки и отложила очки в сторону. Проведя ладонью по волосам, она нащупала карандаши и тоже убрала их, затем погасила лампу. Мишель улеглась на бок, подсунув ладонь под голову, а другой обнимая подушку.

– Я не хочу, чтобы вы целовали меня.

– Напомни об этом в следующий раз, и я прекращу поцелуй.

– Думаете, не смогу?

– Не знаю. Может, попробуем сейчас?

– Нет!

Этан усмехнулся:

– Не бойся, Мишель. Момент уже упущен. Я чертовски устал, плечо ноет, а завтра мне предстоит еще несколько взрывов. Давай спать.

Мишель нахмурилась:

– Мне надоели ваши приказы.

Она чувствовала себя физически усталой, но возбужденной. Сон не шел к ней.

– Замечательно. Тогда не спи.

Двадцать минут спустя он услышал, как дыхание Мишель выровнялось. Этан вынул патроны из револьвера, положил их в нижний ящик комода и вернулся в постель.

Мишель возбуждала его сильнее, чем любая другая женщина в его жизни. Всю ночь Этану снилось, как он целует ее.

Когда Мишель проснулась, Этан уже ушел. Такой распорядок дня установился на последующие две недели. Просыпаясь, Мишель видела, что постель Этана убрана, бритва промыта, а грязная одежда, оставшаяся с прошлого дня, сложена в сумку возле двери. Этан всегда оставлял Мишель полный кувшин воды и иногда – записку на столе с кратким объяснением, когда вернется с рудников – пораньше или попозже.

Мишель понимала, что теперь она если и не чувствует себя удобно в присутствии Этана, то по крайней мере привыкает к нему. Случалось Мишель забывала, что здесь она лишь пленница, временами она наслаждалась обществом Этана. Замечая в себе подобное чувство, Мишель боролась с ним… и с Этаном. Вечера, которые начинались как нельзя лучше, заканчивались бурными ссорами.

Репетиции вечерних представлений начинались сразу же после завтрака. Мишель принимала в них участие, так как танцевала каждый день на первом представлении. После первого вечера было бесполезно делать вид, что она никогда не появлялась в зале по вечерам. Когда репетиция заканчивалась, Мишель выполняла свою долю работы, будь то полировка бронзы или разбавление водой спиртного. Детра всегда находилась рядом, пока Мишель работала внизу. Только постоянное присутствие Детры напоминало Мишель, что она – узница в салуне.

Другие девушки относились к Мишель с различной степенью внимания и участия. Китти была неизменно добра к ней, как и Джози. Лотти и Сюзан во многом помогали Мишель во время репетиций, но в остальное время почти не разговаривали. Кармен не скрывала, что хочет вновь заполучить Этана к себе в постель. Ее ревность принимала самые неожиданные и коварные обороты, но в отличие от Детры Кармен умеряла чувства, когда рядом не было Этана.

В Мэдисоне не нашлось предприимчивого человека, способного создать городскую газету, и потому большинство новостей исходило от служащих телеграфа и передавалось устно, от одного жителя другому. Неизбежно кто-нибудь что-нибудь путал, но это никого не волновало. Изредка привозили газеты из Стилуотера. Самые достоверные известия удавалось получать из денверской газеты «Новости Скалистых гор».

Через некоторое время в этой газете появилось несколько статей об ограблении триста сорок девятого поезда. Мишель с содроганием читала о собственной смерти и смерти своих коллег. Ее имя никогда не упоминалось в статьях, ее называли только как пассажирку с востока, при этом никак не связывая с репортерами «Кроникл». Мишель полагала» что ей стоит быть благодарной за такую защиту, хотя чаще всего она негодовала на репортеров, искажавших истину.

Кое-что еще беспокоило Мишель, но выводы, сделанные ею после долгих размышлений, были настолько неправдоподобны, настолько расходились с тем, что Мишель видела своими глазами, что она не верила самой себе. Однако проходило время, и самое невероятное становилось вполне возможным.

– Опять ты хмуришься.

Мишель подняла голову и взглянула на Хьюстона поверх очков. Его лицо пряталось в тени, он заслонял собой солнечный свет, падающий из окна.

– В самом деле? – спросила Мишель. – Я не за метила.

Она оглядела салун. Ди нигде не было видно, Китти подметала сцену, а Лотти разучивала новый танец.

Не дожидаясь приглашения и зная, что никогда его не получит, Хьюстон отодвинул стул и уселся рядом с Мишель. Он взял одну из газет, лежавших перед Мишель, и бегло просмотрел ее.

– Откуда они у тебя? – спросил он.

– Их дал мне Этан. Сказал, что здесь найдется кое-что интересное для меня. Может быть, вы против?

– Нет, не против. Только не понимаю, зачем тебе понадобилось это читать. В газетах всегда и все перевирают. Хуже того, газетчики ничего не смыслят в вещах, о которых пишут.

В его голосе прозвучала горечь, какой Мишель никогда прежде не слышала.

– Значит, вот почему вы не хотели оставить в живых ни одного репортера? Неужели вы питаете к ним личную ненависть или это дело принципа? Хороший репортер – мертвый репортер, так?

Хьюстон выпрямился, удивленный вспышкой Мишель. Его холодные черные глаза превратились в узкие щели под нахмуренными бровями.

– Ты ни черта в этом не понимаешь, – наконец произнес он.

Мишель уже подозревала, что Хьюстон ударит ее, он был в ярости.

– Объясните, – тихо попросила она. Хьюстон долго разглядывал ее.

– Как-нибудь в другой раз.

– Ладно. – Мишель заметила, как удивлен Хьюстон тем, что она не стала настаивать. И все-таки Мишель не сомневалась, что Хьюстон в конце концов объяснится. Мишель знала, что десятком правильно поставленных вопросов сумеет разузнать что-то важное про Натаниеля Хьюстона.

– Не хотите кофе? – спросила она. – На кухне есть только что сваренный. Я могу принести.

– Лучше давай сами перейдем на кухню.

Мишель смутилась. Она огляделась, размышляя, кто сейчас может быть на кухне.

– Не знаю, стоит ли… Хьюстон откинулся на стуле.

– Боишься остаться со мной наедине?

– Я… да, мне не нравится оставаться с вами наедине.

– По крайней мере честно призналась. – Хьюстон взял Мишель за запястье и встал, потянув за собой. – Пойдем, я уже слышу запах кофе. Кроме того, у меня есть кое-что для тебя.

Мишель нахмурилась, размышляя, что бы это могло значить. Она начала торопливо собирать газеты. Хьюстон нетерпеливо махнул рукой:

– Оставь. Здесь их никто не возьмет.

Мишель нехотя подчинилась.

На кухне она налила кофе Хьюстону и себе.

– Вы уже завтракали? У нас осталась холодная курятина.

– Садись. Незачем прислуживать мне, словно гостю.

– Но ведь вы хозяин…

– И это значит, что я могу получить все что захочу и когда захочу. – Хьюстон отодвинул стоящий справа от него стул.

Мишель сделала вид, что не заметила этого, и заняла место напротив Хьюстона, через стол.

– Вы сказали, у вас есть что-то для меня. Хьюстон улыбнулся и потянулся через стол, чтобы отвести локон, упавший на щеку Мишель. Прежде чем прикоснуться к ней, он понял, что Мишель изо всех сил старается не зажмуриться. Хьюстон надеялся, что подарок смягчит ее.

– Ты любишь подарки, так же, как Ди, – заметил он. Критика больно уколола Мишель.

– Я не хотела…

– Понимаю. – Хьюстон отдернул руку, сунул в карман, вытащил и поверну ладонью вверх. – Это тебе.

Мишель, не веря своим глазам, уставилась на камею слоновой кости в позолоченной оправе. Ошеломленная, она коснулась воротника и медленно опустила руку.

– Моя брошь, – проговорила Мишель. – Та самая, которую вы забрали в поезде.

Хьюстон кивнул. Он взял Мишель за руку, вложил в нее брошь и согнул ее пальцы.

– Мне хотелось иметь какую-нибудь вещь в память о неожиданной встрече. Но теперь она мне ни к чему – ведь ты здесь.

На глаза Мишель навернулись слезы. Она убеждала себя, что не следует благодарить за вещь, прежде принадлежавшую ей. Мишель мысленно приказывала себе произнести какую-нибудь колкость.

– Спасибо, – тихо выговорила она, склонила голову и заморгала, возясь с булавкой броши. Хьюстон пальцем приподнял ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

– Постой, – произнес он и вынул брошь из дрожащих пальцев. – Дай-ка я сам. – Он обошел стол и приколол брошь к высокому воротнику Мишель. – Вот так ты была одета в поезде.

– Да.

Хьюстон окинул Мишель взглядом:

– Эта одежда идет тебе.

Мишель опасалась, что за комплиментом последует поцелуй и быстро опустила голову. Хьюстон постоял рядом с ней еще минуту, глядя Мишель в затылок, затем обошел Стол и сел на прежнее место. У Мишель дико колотилось сердце от страха и неуверенности, и она поспешила схватиться за любой предлог для разговора.

– Я спрашивала Этана, можно ли мне гулять днем, – произнесла она слишком торопливо. – Он говорил вам об этом?

– Да, упоминал. Но днем Этан слишком занят. Кто будет сопровождать тебя?

– Может, Ди?

– Вряд ли. Во всяком случае, нечасто. Ди уже надоело играть роль твоей няньки.

– Можно отпустить меня одну.

Хьюстон насмешливо усмехнулся:

– Сомневаюсь.

– А с кем-нибудь из других девушек?

– Они не понимают, как важно следить за тобой, и потом, я им не доверяю.

Мишель подавленно опустила плечи.

– Значит, никто не сможет сопровождать меня…

– Никто, кроме меня. – Хьюстон обхватил чашку с кофе, согревая ладони.

– Мне бы не хотелось вас беспокоить.

– Это не беспокойство. Каждый день я объезжаю город. Беседую с людьми, убеждаю их, что я рядом и найти меня нетрудно, если понадобится. Я не такой уж плохой шериф, Мишель.

Мишель поняла, что Хьюстон и в самом деле верит своим словам, словно забота о жителях Мэдисона могла искупить ограбление поезда и убийство невинных людей. Такое представление о справедливости повергло Мишель в оцепенение.

– Сегодня днем, к примеру, я могу сопровождать тебя.

– Сегодня моя очередь работать в баре.

– Я поговорю с Ди.

– Вряд ли…

– О чем ты хочешь поговорить с Ди? – спросила Детра. Она застыла на пороге кухня с двумя толстыми конторскими книгами в руках.

– Сегодня днем я забираю Мишель с собой. Она слишком долго пробыла взаперти.

– Ты просто олух, Хьюстон. Она воспользуется первой же возможностью, и ты сыграешь ей на руку. – Ди положила книги на стол и налила себе кофе. – И потом, что скажет Этан, узнав, что ты волочишься за его женой?

Мишель отставила чашку, звякнувшую о блюдечко и скрывшую негромкое восклицание, которое слетело с губ Мишель.

– Я останусь в баре.

– Иди оденься, – приказал Хьюстон. – Мы уезжаем. Я подожду тебя внизу, у лестницы.

Мишель бросилась прочь из кухни. Когда она исчезла, Хьюстон обернулся к Ди.

– Мне перестала льстить твоя ревность, Ди. Она становится слишком назойливой. Подумай об этом. – И он вышел из кухни.

Детра взглянула вслед своему любовнику.

– Непременно, – негромко пообещала она. – Непременно подумаю.

Этан лежал на спине в своей постели, устроенной на полу, подложив ладони под голову. Если не считать тусклого отблеска горевшего в печке огня да лампы на тумбочке у кровати, в комнате было темно. Мишель сидела на постели, делая в дневнике записи о событиях дня. Этан время от времени читал их – обычно в отсутствие Мишель – и пока не находил ничего предосудительного.

– Может, хватит писать? – спросил он. – Я хочу спать.

– Что? – Мишель подвинулась к краю постели. Очки соскользнули на кончик носа. – Спите.

– Ты не можешь писать в темноте?

– Разумеется, нет.

– Ну и я не могу спать при свете.

– Я сейчас закончу.

– Сделай милость. – Он прислушался к шуршанию карандаша по бумаге. Этан уже привык к этому звуку. Он стал частью вечернего ритуала – такой же, как поочередное купание, раскладывание постели на полу, пока Мишель причесывалась, или подкладывание угля в печку перед сном. – Ты пишешь о прогулке с Хьюстоном? – спросил он.

– Полагаю, о ней вам рассказала Ди?

– Нет, Хьюстон. Должно быть, сегодня у него небывалый прилив великодушия. Еще бы, ведь он взял тебя с собой и подарил брошку!

– Он рассказал вам и про брошку?

– Нет. Просто я увидел ее на комоде и вспомнил, что прежде Хьюстон хранил ее у себя.

– Брошка принадлежала мне. Хьюстон забрал ее.

– А сейчас отдал? – Этан негромко присвистнул. – Он и в самом деле хочет тебя. – Он услышал, как шуршание мгновенно прекратилось. Этан кипел от досады. Хьюстон решил осуществить свои намерения. Всем видом выказывая полнейшее равнодушие, Этан поинтересовался: – И где же вы гуляли?

– Прошлись по одной стороне улицы и перешли на другую, – ответила Мишель подчеркнуто холодным тоном.