Текст книги "Все, что мне нужно"

– Твоя последняя фраза… ты выражаешься метафорически, или тебя следует понимать буквально? – задумался Истлин.

– И то, и другое.

– Лучше просто поцелуй меня, тебе будет намного легче в обоих смыслах. – Ист повернулся к ней и коснулся губами лба девушки.

Софи позволила Истлину перевернуть себя на спину. Он нашел ее губы и приник к ним, заставив ее испытать прилив острого желания. Руки Софи скользнули по его мускулистой спине, лаская гладкую кожу и вызывая ответный отзыв его великолепного тела. Ее пальцы нащупали два небольших рубца на пояснице Иста и длинный изогнутый шрам на его плече. Трепет пробежал по спине Истлина, когда рука Софи отправилась в путешествие по его мышцам.

Леди Колли пришлось испытать доселе неведомое ей чувство боли, вызванной желанием. Ее груди неожиданно напряглись, а их нежные кончики набухли. Малейшее прикосновение к ним доставляло смешанное ощущение боли и наслаждения. Ей казалось, что Истлин хорошо понимает, что с ней творится, и знает, чего ей больше всего хочется в данный момент. Его руки стали настойчивее, он то гладил ее шелковистые бедра, то ласкал ее плоский живот. Теперь его колено покоилось у нее между ног, и рука могла беспрепятственно проникать в самые укромные местечки ее тела.

Такие ощущения Софи оказались совсем не знакомы, и она вздрогнула, но не отстранилась. Девушка открылась в ответ на его призыв, раздвинула ноги и позволила Исту ласкать ее все более смело и властно. Когда она сделала движение бедрами навстречу его рукам, такая жгучая волна блаженства прошла по ее телу, что Софи испугалась. Ее руки, сжимавшие плечи Истлина, разжались, и из горла вырвался звук, похожий на подавленный стон.

– Ты ведешь себя так тихо, Софи, тебе вовсе не нужно себя сдерживать.

– Если я не буду себя сдерживать, – прошептала она, – я могу закричать.

Истлин лишь улыбнулся в ответ, поцеловав ее в губы и продолжая ласкать ее тело. Ее горячее и влажное лоно ожидало его. Руки Истлина стали смелее, но Софи уже не пугали его прикосновения. Тогда Ист склонился над ней, чтобы совершить древнейшее из таинств.

Руки Софи соскользнули с его плеч и вцепились в простыню, тело напряглось, а дыхание замерло, но через мгновение она почувствовала, что их тела слиты воедино. И хотя к новому для нее ощущению примешивалась боль, теперь они с Истом составляли одно целое, которое наполняло их тела блаженством. Из горла Иста вырвался тихий стон, он прикусил губу, и глаза его потемнели.

– Ты ведешь себя так тихо. Ист, – заметила Софи. – Тебе вовсе не нужно себя сдерживать.

Истлин подумал, что Софи, возможно, даже не успела осознать, произнеся вслух его прозвище. В ее порыве заключалось что-то глубоко личное, сродни их физической близости.

– Если я не буду себя сдерживать, – ответил он, – никто не услышит, как ты кричишь.

Он прижался к ней еще теснее, все глубже проникая в ее тело, и услышал в ответ ее крик. Все ее тело – руки, колени, бедра, живот, грудь – отдано теперь ему в безраздельное владение, и он упивался долгожданной близостью, волнующим обладанием.

Софи казалось, что ее сердце бьется в одном ритме с движениями его тела. Ее собственное тело тоже совершало какой-то неведомый и странный танец в том же ритме. И вот пылающий шар, так долго зревший в ее лоне, взорвался, наполняя блаженством все ее тело, растворяя все чувства, неся ошеломляющее ощущение полета.

Движения Истлина стали более резкими, более неистовыми, все его мощное тело напряглось, и, наконец, наступил миг экстаза, в который Софи вдруг поняла, что натворила. А ведь она хорошо себе представляла, какими могут быть последствия ее поступка. Она могла сказать ему «нет» всякий раз, когда отвечала «да».

Софи лежала теперь очень тихо, ее дыхание выровнялось. Когда Истлин оторвался от нее и встал с постели, она не произнесла ни слова. Она отвернулась, увидев, что он налил воды в лохань, стоявшую на комоде, чтобы обмыться. Холодный порыв ветра ворвался в комнату, когда Ист открыл окно и выплеснул воду из лохани. Софи натянула на себя одеяло. Она услышала, как он снова наливает воду, затем раздались негромкие шаги и скрип половиц. Матрас прогнулся за ее спиной.

Ист держал перед ней лохань с водой, предлагая ополоснуться. Софи двигалась скованно, явно испытывая неловкость. Завернувшись в одеяло и стараясь прикрыть грудь, она только запуталась в нем, затрудняя себе движения. Истлин протянул руки и распугал одеяло. Он не произнес ни слова, и она не поблагодарила его.

– Ты не мог бы отвернуться? – попросила Софи.

Ист повернулся лицом к камину. Прислонившись к спинке кровати, он подобрал свое нижнее белье и надел его. Затем поднял с пола рубашку Софи и ее платье и положил их на кровать. Остатки собственной одежды он сложил на стул, где сушился его плащ. Склонившись к камину, маркиз подбросил в огонь побольше угля, чтобы обогреть комнату, где стало намного-прохладнее.

Он не ожидал, что леди Колли встанет с постели, но когда он оглянулся, Софи уже встала и направлялась к окну, держа лохань с водой в руках.

– Позволь мне, – сказал Ист.

Софи не взглянула на него, просто отрицательно покачала головой, открыла окно и выплеснула воду во двор. За окном по-прежнему бушевала непогода. Порыв ледяного ветра швырнул в лицо Софи дождевую россыпь, ночная рубашка прилипла к телу, обрисовав силуэт груди. Холод пробирал до rостей, но леди Колли не двинулась с места, продолжая стоять у раскрытого окна.

Истлин подошел к Софи и закрыл окно. Стоя у нее за спиной, он положил руки на плечи девушки и ласково потерся подбородком о ее волосы.

– Я заметил тебя у окна, когда подъезжал к дому. Ты знала?

– Я не была уверена, – покачала головой Софи.

– Я вообще не думал, что мы встретимся. Я оказался здесь значительно раньше, чем предполагалось.

– Все получилось иначе, – мягко произнесла она, закрывая глаза.

– Ты поверишь, если я скажу, что вовсе не рассчитывал на подобный исход, когда предлагал тебе свой план в Тремонт-Парке?

– Я тебе верю, – невесело усмехнулась Софи.

Истлин крепче обнял Софи, бережно обхватив руками и прижимая к себе как ребенка. Она доверчиво приникла к нему и потерлась затылком о его плечо.

– Я прошу тебя выйти за меня замуж, Софи.

Его предложение не прозвучало неожиданно для Софи, она не отшатнулась, не вырвалась из объятий. Она просто покачала головой.

– Нет. – Леди Колли взглянула в глаза маркизу, на ее лице читалась непоколебимая решимость.

– Софи!

– Нет.

– Но между нами кое-что произошло.

– Все зависит только от нас.

– Ты рассуждаешь безрассудно. Неужели ты не понимаешь, что просто должна выйти за меня?

Софи мягко высвободилась из объятий Истлина.

– Должна? Не эту ли цель ты преследовал, когда пришел ко мне в комнату сегодня ночью?

– Я ведь сказал тебе, что не строил никаких планов, я…

– В Тремонт-Парке – нет. Он появился у тебя здесь. Возможно, когда ты увидел меня у окна. Или когда я открыла тебе дверь. – Софи горько рассмеялась. – Я не стану притворяться, я сама хотела лечь с тобой в постель. Я доверяла тебе и была уверена, что ты не захочешь воспользоваться случаем, чтобы вынудить меня выйти за тебя замуж.

– А еще я сказал, что не сделаю ничего, чтобы скомпрометировать тебя. – По лицу Истлина пробежала судорога.

– Ты и не скомпрометировал. Если бы нас кто-нибудь здесь застал, тогда другое дело. Здесь ты мистер Корбетт, не так ли? И никто не знает твоего настоящего имени. А Сэмпсон представил меня как мисс Барбару Хайд-Джонс. Будучи здесь, ты не прибегал к услугам Сэмпсона, ты даже не объявлял ему о своем прибытии, а сразу отправился прямо сюда. Таким образом, милорд, простой логический расчет показывает, что мы не скомпрометированы.

– Неужели перспектива стать моей женой кажется тебе такой уж отвратительной? – Истлин немного помолчал, чувствуя, как в виске начинает шевелиться боль.

– Мне неприятна мысль о замужестве вообще.

– И тем не менее ты приняла предложений мистера Хита.

– Мистер Хит не представлял для меня никакого соблазна, – немного растерялась Софи.

– Я не знаю, как мне следует тебя понимать.

– Как хочешь, так и понимай. – Софи надеялась, что Ист поймет ее.

Однако она вкладывала в свой ответ совершенно другой смысл. Его деньги представляли соблазн для семейства Софи, причем немалый. Они бы позаботились о том, чтобы маркиз пораньше ушел из жизни, лишь обзаведясь наследником. Софи осталась бы очень богатой вдовой. Состояние мистера Хита не представлялось таким большим, чтобы вызвать у Тремонта подобную алчность, по крайней мере Софи хотелось так думать. В любом случае Хит предпочел назвать своей супругой мисс Сейерс, что оказалось к лучшему.

Истлин внимательно вглядывался в лицо Софи. Ему было ясно, что она все еще не доверяет ему.

– В твоих словах есть доля правды, но не вся правда. И полуправда обращается в ложь. У нас выходит какой-то странный разговор, и мы перестаем понимать друг друга.

– Я не выйду за тебя. Надеюсь, это ясно.

– Вполне.

– В таком случае мы обо всем договорились.

Истлин предпочел пока не высказывать никаких возражений. Ему казалось естественным желанием любой женщины, репутация которой оказалась под угрозой, как можно скорее отправиться к алтарю. Даже если известие о том, что она скомпрометирована, пока еще не стало всеобщим достоянием.

– А тебе не приходило в голову, что у тебя может быть ребенок от меня? – Оставался еще один аргумент, и Истлин решил им воспользоваться.

– Если такое случится, я не стану от тебя ничего скрывать, – кивнула Софи.

– Ну что ж, спасибо и на этом.

Софи оставила без внимания его язвительный сухой тон и сардоническую усмешку.

– Существует немало мест, где меня никто не знает и где я могу спокойно жить вместе с моим ребенком. Вряд ли ты счел бы слишком обременительным для себя снять для нас небольшой дом, например в Кловелли – небольшой девонширской деревушке.

Истлин долго смотрел на Софи, прежде чем заговорить:

– Запомни, Софи, как бы ты меня ни вынуждала, я так и не поднял на тебя руку и не унизил, заставив стоять коленопреклоненной на грубых камнях.

Его слова Софи расценила как пощечину и пошатнулась как от удара, столько гнева слышалось в голосе Истлина. Леди Колли не двинулась с места, пока маркиз одевался. Она не сделала попытки остановить его, заговорить с ним или загородить ему дорогу. Ист больше не произнес ни слова, даже когда уходил, и лишь по звукам, раздававшимся с первого этажа, Софи поняла, что Истлин намерен покинуть гостиницу. Ей страстно хотелось подойти к окну и распахнуть его, но она устояла и лишь по слабому звуку захлопнувшейся внизу двери смогла догадаться о том, что Истлин уехал.

Она снова осталась одна. Свернувшись в клубок под одеялом, Софи поймала себя на мысли, что лежит на той половине кровати, которую Истлин выбрал для себя. Здесь все пропиталось его запахом. Одеяло, простыня, подушка. Казалось, постель еще хранит тепло его тела. Глубоко вдохнув знакомый запах, Софи уткнулась в подушку и наконец позволила себе заплакать. Вскоре она заснула.

Смех, раздававшийся в одной из богатых лож «Друри-Лейн» заставил ведущую актрису театра прервать свою реплику. В установившейся тишине отчетливо слышался шепот суфлера и громкий смех из той же ложи. Все внимание зала мгновенно перекинулось со сцены туда, где смеялся маркиз Истлин.

Его заставила так громко расхохотаться сальная шутка виконта Саутертона. Истлин не мог поставить в вину своим друзьям желание его развеселить. Маркиз рассчитывал, что они не заметили, каким натянутым был его смех. Теперь, подумал Истлин, он запросто смог бы сыграть шута, ему оставалось только выяснить у директора театра, не найдется ли для него подходящей роли. И тут он почувствовал неестественную тишину зала и услышал голос исполнительницы.

– Я отлично знаю свою роль, – добродушно заметила актриса мисс Индия Парр. – Чего я не знаю, так это будет ли у меня наконец возможность ее сыграть.

Ее фраза вызвала веселый смех в зале, заполненном преимущественно мужчинами, и заставила замолчать четверку из Компас-клуба.

– Господи, Ист, она, кажется, обращается к нам. – Норт кивнул в сторону сцены, где стояла мисс Парр, угрожающе выставив локти и сжав кулаки. Ярко накрашенные губы примадонны обиженно надулись, а подведенные брови удивленно приподнялись, так что почти касались края ее напудренного парика.

Ист повернулся и удостоил наконец актрису своим вниманием. Он ловко изобразил удивление и невинно поинтересовался:

– А что, собственно, происходит? Как странно. Разве сейчас не реплика мисс Парр?

Ему на помощь пришел сидевший рядом Марчмен:

– Ты не вправе ждать от меня, Хортенс, что я брошусь тебя спасать.

Фраза из роли мисс Парр, произнесенная Марчменом в сухой невыразительной манере, вызвала новый взрыв смеха довольной публики.

Тогда Саут встал со своего места, и Нортхем тут же ухватил его за фалды фрака, как будто опасаясь, что тот может выпасть из ложи, перегнувшись через край. Истлин только покачал головой, ожидая, что будет дальше.

– Ты не вправе ждать от меня, Хортенс, что я вечно буду бросаться тебя спасать, – продекламировал Саут, на сей раз в соответствии с текстом пьесы.

На сцене мисс Парр сощурила глаза.

– Совсем неплохо. Вы продолжите сами или позволите нам?

– Я должен смиренно просить у вас прощения за себя и своих друзей, – ответил Саут, виновато склоняя голову перед актрисой, а затем перед залом. – Умоляю вас, продолжайте.

Истлин вместе со своими спутниками оставался в ложе до конца спектакля, хотя пьеса его абсолютно не интересовала. Он начал строить предположения о том, какой прием может оказать им примадонна, заявись кто-нибудь из них четверых к ней в гримерную.

– Ставлю три шиллинга, что мисс Парр проявит великодушие и нам будет оказан любезный прием, – предположил Норт.

Ист согласился, хотя и подумал, что в подобных обстоятельствах сама святая София не преминула бы пустить в ход кулаки. Марчмен также высказался в поддержку отповеди, а Саут принял противоположную сторону. Теперь им оставалось только решить, кто отправится в логово к львице, и заключи пари.

Норт тут же поднял руки вверх, заявляя, что выбывает игры.

– Тебе достаточно будет сказать, что ты был с нами. Нортхем уже знает, что тут возможно все, что угодно, – насмешливо фыркнул Марчмен.

– Элизабет сейчас вместе с моей матерью, – объяснил Норт. – Я могу справиться с одной из них, но не с обеими сразу. Когда они объединяют силы, им сам черт не брат.

Истлин проникся сочувствием к своему другу. Его собственная ситуация не многим лучше.

– Боюсь, мне тоже придется ретироваться, – заявил он с напускной веселостью. – Меня просто взяли за горло, и нет смысла еще туже затягивать петлю.

– Ты намекаешь на свою помолвку, как я понимаю? – плутовато ухмыльнулся Марчмен.

– Я намекаю на свою несостоявшуюся помолвку, Уэст.

– Что за чушь. Я сам видел заметку в газете. Мне указала на нее… скажем, одна моя знакомая, которая следит за такими вещами. Шутка слишком затянулась, Ист. В клубе «Уайтс» уже заключают пари. Помолвка должна наконец состояться. Так утверждает твоя любовница.

– Моя любовница, точнее, бывшая любовница, и распустила слухи о помолвке. – Истлин почувствовал, как напрягаются мышцы его лица и в виске появляется боль.

Глава 9

– О Господи! – прошептала Кара Трамбулл и тут же прикусила язык.

Четыре пары глаз немедленно устремили взгляды в ее сторону и теперь выжидающе смотрели на нее. С двумя из их обладателей она бы справилась легко. Кара окинула взглядом их тарелки и обнаружила, что они почти пусты.

– Быстрее, дети. Мистер Барнард скоро будет ждать вас в классной комнате.

Джон посмотрел на свою мать, изображая горькое разочарование, и заметил, что его маневр не произвел должного впечатления. Дядюшка Джона маркиз Истлин потратил немало времени, показывая мальчику, каким жалобным должно быть выражение лица, чтобы вызвать сочувствие. Джон решил, что еще не вполне овладел сложным приемом. Он взял сестру за руку и помог ей слезть со стула. Казалось, Джулию вовсе не беспокоила перспектива провести ближайшие часы в классной комнате, слушая мистера Барнарда. С точки зрения Джона, подобный факт лишний раз доказывал, что у женщин слабовато по части мозгов. Отец настойчиво просил не делиться его откровением с матерью, поэтому Джон предпочел промолчать, но, проходя мимо отца, заговорщически подмигнул ему. Кара нахмурилась и взглянула на мужа с подозрением.

– Что у вас за тайный сговор, мистер Трамбулл?

– Никакого тайного сговора, дорогая.

Софи сидела тихо во время обмена репликами между хозяевами.

Сестра Истлина и его зять приняли Софи с редким радушием. Леди Колли понимала, что доброжелательным приемом она обязана письму Истлина, а не собственным особым обстоятельствам. Софи не знала, что именно написал маркиз сестре. Она так и не прочитала его послание и не стала спрашивать Кару о содержании письма.

Софи не пробыла в доме Трамбуллов и нескольких дней, как ее угнетенное состояние стало постепенно проходить, сменяясь чувством покоя. Здесь ее окружили такой любовью и заботой, что у Софи просто голова шла кругом. Кара Уитни Трамбулл буквально обожала своего брата. И ее самое просто невозможно было не полюбить. На Боуден-стрит с леди Колли никогда не обращались так, как в Чиппинг-Кэмпдене. Кара не имела обыкновения лежать целыми днями в постели в отличие от леди Дансмор. Она часто выезжала в город и с удовольствием брала с собой Софи, чтобы выбрать очередную шляпку или ленты. Сестра Истлина не испытывала ни малейших угрызений совести, представляя Софи как некую мисс Барбару Хайд-Джонс, кузину, приехавшую погостить из Стокон-Трента, родственницу ее дорогого мужа. Последняя подробность, как призналась Кара, имела особое значение, поскольку ее собственная семья хорошо известна жителям городка.

Софи не возражала, хотя и считала выдумку излишней. Ее родственникам наверняка не придет в голову искать ее в Котсуолд-Хиллз, если они вообще станут утруждать себя поисками. Софи подозревала, что легенда вокруг Барбары Хайд-Джонс не более чем уловка Кары. Мистер Трамбулл смотрел сквозь пальцы на невинные шалости своей супруги, видя, какое удовольствие доставляет ей помогать Софи. Главное, чтобы Кара чувствовала себя счастливой, мудро рассуждал он.

Кара внешне имела некоторое сходство с братом. Оно проявлялось больше в поведении и манере держаться. Небольшого роста, округлостью форм и намного более светлыми, чем у брата, волосами она напоминала его разве что той же решительностью и готовностью следовать однажды избранному курсу. Она прекрасно ладила со своими детьми, обожала их, но не баловала чрезмерно, даже самого младшего отпрыска семейства Трамбулл, который еще не вышел из младенческого возраста.

Бенджамин Трамбулл, крепкий молодой человек довольно приятной наружности, отличался тем же ровным характером, что и его жена. Он не имел ничего против активности и деловитости своей супруги, но в то же время не забывал о собственных обязанностях главы семьи, которым придавал большое значение. Супруги сумели достигнуть полного взаимопонимания.

Софи вывела из задумчивости внезапная тишина. Она перевела глаза с Бенджамина на его жену и неопределенно кивнула в ответ на вопросительное выражение лица Кары.

– Хорошо, – сказала Кара, принимая кивок Софи за согласие. – Я прочитаю вам вслух. – Она взяла в руки аккуратно сложенную газету, ту самую, которая чуть раньше вызвала ее удивленное восклицание и побудила выпроводить детей из-за стола. – Здесь совсем немного.

Бенджамин Трамбулл деликатно кашлянул:

– Возможно, мое присутствие необязательно, ведь мне уже известна новость.

– Пожалуй, – согласилась Кара, – хотя ты поступил довольно скверно, не сказав ничего и не предупредив меня. Если бы меня от неожиданности хватил удар, тебе пришлось бы горько пожалеть.

– Ну конечно, я остался бы безутешен, дорогая. – Он уже отодвинул свой стул от стола и сложил салфетку. – Я даже не представляю, как бы я тут управлялся без твоего умелого руководства.

– Очень милый ответ. Можешь идти.

Бенджамин поднялся, обошел стол и поцеловал жену в щеку. Удаляясь к дверям, он подмигнул Софи.

– Вот чудак. – Кара проводила мужа нежным взглядом. – Наш Джон ну просто вылитый отец. Софи кивнула в ответ.

– В лондонской газете есть кое-что, о чем вам интересно будет узнать, – начала Кара. – Я спросила, не хотите ли вы, чтобы я вам прочитала. Возможно, вы захотите прочитать заметку сами.

Так вот о чем спрашивала Кара, подумала Софи.

– Я буду очень признательна, если вы прочтете мне заметку, – попросила она.

Кара испытующе взглянула на Софи, недоверчиво сощурив темно-голубые глаза, но девушка казалась вполне искренней.

– Как я уже сказала, здесь совеем немного: «Помолвка между леди С.К. и Г.У., маркизом И., была оглашена вчера вечером в доме лорда Барлоу. Новость была с восторгом встречена всеми, кто собрался в этот день в салоне, чтобы услышать великолепное сопрано мисс Харриет Мэтьюз. Мисс Мэтьюз впервые выступала перед публикой. В выборе репертуара певицы сказался изысканный вкус…» – Кара остановилась и отложила газету. – Дальше уже не важно. Там говорится, что выступление мисс Мэтьюз имело огромный успех. Думаю, вы сможете без труда восстановить пропущенные буквы в именах действующих лиц. – Кара участливо заглянула в глаза Софи и нежно сжала ее руку. – Вы не должны расстраиваться из-за того, что они там пишут.

Софи кивнула, но выражение ее лица никого бы не ввело в заблуждение.

– Вы только что сказали, что вас едва не хватил удар от подобных новостей.

– Да, но я, к сожалению, не обладаю вашей завидной невозмутимостью.

– Боюсь, здесь тот самый случай, когда моя невозмутимость может мне изменить.

– Я верю, вы найдете в себе силы. – Кара снова сжала руку Софи. – Сколько можно терпеть подобные безобразия! Я вовсе не имела в виду, что против помолвки, ничего подобного. Совсем наоборот. Мне кажется, было бы гораздо лучше для вас обоих, если бы она произошла. Но признаюсь, с каждым днем я все меньше надеюсь на ее осуществление, потому что Гейбриел до сих пор не приехал.

От внимательного взгляда Кары не укрылось, как дрогнул подбородок Софи и подозрительно заблестели глаза, хотя девушка тут же прикусила губу и принялась моргать. Кара вздохнула.

– Я все только испортила. Мне кажется, вам сейчас еще хуже, чем когда я начала говорить. Я очень сожалею, леди София. Думаю, мне также стоит принести извинения за моего брата, но я совершенно не представляю себе, почему он так ужасно себя ведет.

– Умоляю, не нужно извиняться передо мной. – Софи изобразила вымученную улыбку, – Я всегда буду благодарна вам за вашу доброту. Само мое присутствие здесь – свидетельство большой любви, которую вы питаете к своему брату, и я бы не хотела, чтобы вы огорчались или досадовали на него. Я совершенно уверена, что его не в чем упрекнуть.

– Гейбриел всегда оказывается ни при чем, – усмехнулась Кара. – И тем не менее кто, как не он, во всем виноват. Правда, я убеждена, что к истории с газетой маркиз не имеет никакого отношения.

– Почему вы так уверены в его невиновности? – спросила Софи.

– Очень просто. Настоящее объявление о помолвке выглядело бы совсем иначе, в нем ваши имена указывались бы полностью. Здесь оставлены одни инициалы, чтобы защитить газету от возможных обвинений. Думаю, подобные истории изрядно повышают тираж гнусной газетенки, давая обществу пищу для досужих сплетен и грязных домыслов. – Кара вновь пробежала глазами заметку. – Здесь не указано, кто именно объявил о помолвке, но говорится, что новость у всех на слуху. В таком случае моя матушка присутствовала бы на оглашении, но я знаю из ее писем, что ни на какой музыкальный вечер ее не приглашали. Что же касается моего брата, то он никогда не питал особого пристрастия к вокальному искусству и, кроме того, никогда не относил себя к числу друзей лорда Барлоу, поэтому весьма маловероятно, что он вообще присутствовал на вечере. К тому же, если бы тема помолвки затрагивалась в отсутствие представителей семьи Гейбриела или его близких друзей, наверняка все закончилось бы дуэлью.

– Маркиз говорил мне, что часто дрался с другими мальчишками в Хэмбрике, но публично бросить кому-то вызов – совсем другое дело, – пробормотала Софи и добавила: – Со мной он всегда вел себя очень сдержанно, даже когда я откровенно испытывала его терпение.

– Да, на него похоже. – На лице миссис Трамбулл появилось мечтательная улыбка. – Конечно, вы правы, он не стал бы затевать с кем-то ссору и устраивать публичный скандал. Я помню того маленького драчуна, готового в любой момент вспыхнуть как порох, и забываю, что он уже давно стал мужчиной. Скорее теперь он пригласил бы своего обидчика отправиться вместе с ним в боксерский клуб, который Гейбриел посещает довольно часто. Я убеждена, что здесь постаралась миссис Сойер.

Софи нахмурилась. Она считала, что слухи – дело рук Тремонта или Гарольда, и мысль о том, что к ним может оказаться причастен кто-то другой, застала ее врасплох.

– Миссис Сойер? – переспросила она. – А-а, вы, наверное, имеете в виду любовницу вашего брата?

– Она давно не его любовница, – решительно возразила сестра Истлина. – И мне неприятно вообще говорить о ней. Она хитра и холодна как ледышка.

Лицо Софи вспыхнуло от удовольствия. С неожиданно пробудившимся аппетитом она стала намазывать клубничный джем на ломтик поджаренного хлеба, внимательно слушая миссис Трамбулл.

– Я отлично понимаю, что ей не захотелось оказаться брошенной, но набраться наглости рассчитывать, что Гейбриел женится на ней, – уже полное бесстыдство. Гейбриел никогда бы не связал свою жизнь с женщиной, известной своей алчностью и любовью к деньгам.

– Может быть, он ничего не знал о ее качествах?

– Вы думаете, мой брат настолько наивен, что не способен разглядеть такие вещи сам? Я убеждена, что он прекрасно сознавал, что представляет собой миссис Сойер, и собирался вскорости положить конец их отношениям.

– У вас нет к ней ни капли сострадания? – спросила Софи. – А ведь ее положение незавидно.

– Ее положение-дело ее собственных рук, хотя, должна признать, я действительно от природы слишком сурова, мне не хватает снисходительности.

«Нет, – подумала Софи. – Просто еще одно подтверждение тому, как привязана миссис Трамбулл к своему брату. Я напишу Истину сама, и сегодня же. Нужно дать знать маркизу, что ему нет необходимости приезжать сюда, чтобы извиниться за то, в чем нет его вины».

Через несколько дней после появления Софи в доме Трамбуллов пришла записка от маркиза, в которой он ссылался на неотложные дела, требующие его непременного присутствия в Лондоне. Таким образом Истлин надеялся успокоить сестру. Однако его уловка не сработала. Кара продолжала сходить с ума от беспокойства. Софи едва не призналась, что Истлин не появился по ее вине. Однако ее остановила мысль, что Кара не простит ей ее поступка и не сможет относиться к ней с прежним доброжелательством.

Полковник развернул свое кресло таким образом, чтобы подставить спину горящему в камине огню. Он нацепил очки на кончик носа и окинул Истлина долгим внимательным взглядом поверх золотой оправы.

– Тебе нечего больше мне сказать? – спросил он. – После того как ты потратил гораздо больше времени на мое поручение, чем я предполагал.

– Пять месяцев, – ответил Истлин. – Нам не удается повлиять на оппозицию.

– Пять месяцев. Неужели так много? Я все же рассчитывал, что у нас есть какие-то надежды. – Полковник покачал головой.

– Вы же знали, как обстоят дела. – Истлин взглянул на высокие часы у входа в кабинет Уэста. – Вы легко можете подсчитать, сколько дней и даже часов заняло ваше поручение.

– Весьма приблизительно. – Блэквуд говорил совершенно серьезно, без тени улыбки. – Причина – Тремонт?

– Да. Он совершенно непреклонен. Мне удалось заручиться поддержкой Хелмсли в нашем деле, но потом и он пересмотрел свое решение, объяснив, что намерен во всем следовать советам Тремонта, которому безусловно доверяет.

– Чего хочет Хелмсли?

– Пост в Министерстве иностранных дел – верный путь к креслу премьер-министра.

– Проклятие, как ты любишь выражаться.

– Да.

Полковник задумался. Выглядел Истлин изможденным. Обычно, получив задание, он испытывал своего рода охотничий азарт, заставлявший его мозг работать активнее и находить новые решения, новые аргументы, новые подходы. Ему нравилось рассматривать каждое поручение как вызов своим способностям и интеллекту. Что же с ним случилось? Блэквуд решил сменить тему разговора.

– Ты видел Уэста? Вы говорили о смерти его отца? – спросил Блэквуд.

– В общих чертах. Я полагаю, у вас уже сложилось свое мнение.

Блэквуд еле заметно кивнул.

– Мы с Уэстом встречались в клубе вчера вечером. К нам присоединились Норт и Саутертон. Мы отметили своеобразные поминки по покойному герцогу Уэстфалу, тем более что никто так и не соизволил отдать ему дань уважения. Боюсь, он так и останется неоплаканным, хотя, должен заметить, Уэст относился к недостаткам своего отца гораздо более терпимо, чем большинство из нас. Вам известно, что Марчмен не имел особых надежд получить титул и состояние. И тем не менее старый герцог сделал все возможное, чтобы узаконить положение Уэста.

Порыв холодного ноябрьского ветра распахнул окно. Звук заставил Иста обернулся и бросить взгляд на улицу, но в надвигающихся сумерках Исту вспомнилось недавнее пребывание в доме Уэста, когда провожали герцога Уэстфала в последний путь. Небольшая кучка друзей собралась в его лондонском доме, чтобы выказать свое уважение мистеру Эвану Марчмену. Нельзя сказать, что все испытывали особую скорбь по поводу кончины человека, которому Уэст был обязан своим появлением на свет. Присутствовали также мать и отец Истлина и родители Саутертона. Даже вдовствующая графиня Нортхем почтила ненадолго своим присутствием дом Уэста, хотя и не преминула заметить, к вящему удовольствию собравшихся, что по-прежнему не может простить Марчмену его ужасного поступка, который двадцать лет назад стоил ее отпрыску его великолепного носа. Никто так и не смог убедить леди Нортхем, что наружность ее сына только выиграла.

Истлин невольно заулыбался, вспомнив эту историю.

– Ну что ж, в последнее время тебе явно не хватает твоей обычной веселости, – заметил полковник перемену в его настроении.

– Я стараюсь.

– Все леди София?

– Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

– Не ее ли вина в том, что ты стал таким угрюмым в последнее время и не справился с порученным заданием? – резко заметил Блэквуд.

– Нам лучше не обсуждать леди Софию, полковник, – осторожно ответил Истлин. – А что касается поручения, я постараюсь удвоить усилия.