Текст книги "Гарри Поттер и тайная комната"

Глава девятая
Надпись на стене

– Вчем дело? Что случилось?

Привлеченный, вне всякого сомнения, криком Малфоя, Аргус Филч пробирался сквозь толпу. Увидев миссис Норрис, он попятился, в ужасе закрыв лицо.

– Моя кошечка! Моя кошечка! Что с миссис Норрис? – завизжал он.

Его вытаращенные глаза вперились в Гарри.

– Ты! – выкрикнул он. – Это ты убил мою кошку! Ты убил ее! Я тебя убью! Я…

– Аргус!

Прибыл Думбльдор с другими учителями. Стремительно обогнув Гарри, Рона и Гермиону, он снял миссис Норрис с факельной подставки.

– Идемте со мной, Аргус, – сказал он Филчу. – И вы тоже, мистер Поттер, мистер Уизли, мисс Грейнджер.

Чаруальд с готовностью шагнул вперед:

– Мой кабинет совсем рядом, директор, – только по лестнице подняться, – я с удовольствием предоставлю…

– Спасибо, Сверкароль.

Толпа молча расступилась и пропустила их. Чаруальд, важный и гордый, не отставал от Думбльдора, за ними следовали профессор Макгонаголл и Злей.

Когда они вошли, на стенах темного кабинета началась суета; Гарри заметил, как несколько Чаруальдов с волосами в бигуди торопливо прячутся за рамки фотографий. Настоящий Чаруальд зажег свечи на рабочем столе и отступил. Думбльдор уложил миссис Норрис на полированную столешницу и приступил к осмотру. Гарри, Рон и Гермиона обменялись напряженными взглядами, опустились в кресла вне круга света и стали наблюдать.

Кончик длинного, крючковатого носа Думбльдора почти касался кошачьей шерсти. Директор очень подробно осматривал миссис Норрис сквозь очки-полумесяцы, осторожно ощупывая неподвижное тело длинными пальцами. Профессор Макгонаголл, сощурившись, тоже склонилась над кошкой. Злей нависал над ними, наполовину скрытый в тени, с весьма странной гримасой – словно он с трудом сдерживал ухмылку. Чаруальд же парил надо всеми и сыпал версиями.

– Ее определенно убило злое проклятие – возможно, тьфункциональная тлетвора – я столько раз с этим встречался. Какая жалость, что меня не было, я знаю заклятие, которое непременно ее бы спасло…

Контрапунктом его речи сухо и безутешно всхлипывал Филч. Он беспомощно лежал в кресле, закрыв лицо ладонями, не в силах взглянуть на миссис Норрис. Гарри поневоле его жалел, хоть Филч и был ему глубоко отвратителен. Себя, правда, было еще жальче: если Думбльдор поверит Филчу, Гарри исключат как пить дать.

Думбльдор забормотал какие-то странные слова и принялся постукивать миссис Норрис волшебной палочкой, что, впрочем, не дало результата: кошка по-прежнему напоминала свежеизготовленное чучело.

– …Помню, аналогичный случай был со мной в Уагадугу, – соловьем разливался Чаруальд, – там орудовал настоящий маньяк, я об этом подробно пишу в автобиографии. Целая серия преступлений… Однако мне удалось все уладить, я раздал горожанам амулеты, и…

Фотографические изображения Чаруальда закивали. Одно позабыло снять сеточку для волос.

Наконец Думбльдор выпрямился.

– Она не умерла, Аргус, – тихо произнес он.

Чаруальд замолк, не успев перечислить и половины преступлений, которые ему удалось предотвратить.

– Не умерла? – захлебнулся Филч и, осторожно раздвинув пальцы, глянул на миссис Норрис. – А почему же она такая… закостеневшая?

– Окаменела, – объяснил Думбльдор. («А! Я так и думал», – вставил Чаруальд.) – Но отчего, не могу сказать…

– Вот его спросите! – возопил Филч, оборачивая к Гарри заплаканное лицо в красных пятнах.

– Второкласснику такое не под силу, – убежденно сказал Думбльдор. – Тут черная магия высокого класса…

– Это он, это он! – выкрикивал Филч, и его опухшее лицо побагровело. – Вы же видели, что он написал на стене! Он нашел у меня в кабинете… он знает, что я… что я… – Его лицо мучительно исказилось, – …знает, что я – швах, – закончил он.

– Я не трогал миссис Норрис! – громко сказал Гарри. Ему было крайне неуютно: на него взирали все, в том числе все настенные Чаруальды. – И я понятия не имею, что такое швах.

– Вранье! – возмутился Филч. – Ты видел рекламу «Быстрочар»!

– Если мне позволено будет заметить, директор… – раздался из темноты голос Злея, и предчувствие беды, терзавшее Гарри, обострилось: он знал, что любое слово Злея будет не в его пользу. – Поттер и его друзья, по всей видимости, оказались не в том месте не в то время. – Губы Злея иронически изогнулись, будто он сомневался в собственных словах. – Однако надо признать, что происшествие это вызывает массу подозрений. Каким образом Поттер оказался в коридоре верхнего этажа? Почему его не было на праздновании Хэллоуина?

Гарри, Рон и Гермиона наперебой пустились объяснять про смертенины:

– …там были сотни привидений, они подтвердят…

– Но почему после смертенин вы не пришли на пир? – спросил Злей, и пламя свечи зловеще заплясало в его глазах. – Зачем вы пошли наверх?

Рон и Гермиона посмотрели на Гарри.

– Потому что… потому что… – забормотал тот. Сердце грохотало у него в груди; что-то подсказывало: никто не поверит, если он признается, как шел на неизвестно чей голос, которого к тому же больше никто не слышал. – Потому что мы устали и хотели спать, – в конце концов сказал он.

– Без ужина? – Победоносная улыбка озарила изможденное лицо Злея. – Вряд ли на пиршестве у привидений нашлась еда, пригодная для живых.

– Мы были не голодные, – громко выпалил Рон, чтобы заглушить некстати раздавшееся бурчание в животе.

Противная улыбка Злея стала еще шире.

– Полагаю, директор, Поттер не говорит нам всей правды, – промолвил он. – Думаю, будет полезно лишить его некоторых привилегий, пока он не сознается. Мне лично кажется, что его следует исключить из квидишной команды «Гриффиндора», пока он не научится честности.

– Помилосердствуйте, Злотеус, – вмешалась профессор Макгонаголл. – Не вижу никаких оснований лишать мальчика возможности играть в квидиш. Кошку ведь не метлой по голове стукнули. К тому же против Поттера нет вообще никаких улик.

Думбльдор созерцал Гарри. Немигающие голубые глаза просвечивали насквозь не хуже рентгена.

– Презумпция невиновности, Злотеус, – решительно напомнил Думбльдор.

Злей возмутился. Филч тоже.

– Мою кошку обратили в камень! – завизжал он, тараща глаза. – Я требую, чтобы кого-то наказали!

– Мы ее вылечим, Аргус, – терпеливо сказал Думбльдор. – Профессору Спарж недавно удалось добыть саженцы мандрагоры. Как только вырастут, изготовим зелье и оно вернет миссис Норрис к жизни.

– Я сам приготовлю, – вмешался Чаруальд, – я делал это сотни раз. Мандрагорный тоник я хоть во сне смешаю…

– Прошу прощения, – процедил Злей ледяным тоном, – мне казалось, в этом заведении снадобьями распоряжаюсь я.

Повисло очень неловкое молчание.

– Можете идти, – разрешил Думбльдор Гарри, Рону и Гермионе.

Они ушли, сдерживая шаг, чтобы не побежать. Этажом выше зашли в пустой класс и аккуратно прикрыли за собой дверь. Гарри, щурясь в сумраке, посмотрел в глаза друзьям.

– Может, надо было сказать про голос?

– Нет, – без колебаний ответил Рон. – Когда человек слышит голоса, которых больше никто не слышит, – это плохой признак, даже в колдовском мире.

Что-то в его тоне заставило Гарри спросить:

– Но ты-то мне веришь, правда?

– Конечно, верю, – поспешно ответил Рон, – но… согласись, это очень странно…

– Сам знаю, что странно, – согласился Гарри, – все это очень странно. Как там было написано на стене? «Комната открыта»… Что бы это значило?

– Я что-то такое припоминаю… – медленно произнес Рон. – Кто-то мне рассказывал про какую-то секретную комнату в «Хогварце»… вроде Билл…

– И что еще за штука – швах? – спросил Гарри.

К его удивлению, Рон подавил смешок:

– Ну… вообще это грустно… но раз уж речь о Филче… Швах – это кто родился в колдовской семье, а сам не имеет магической силы. Как бы противоположность муглорожденным колдунам, только швахи очень редки. Если Филч учит магию по «Быстрочарам», видимо, он и вправду швах. Это многое объясняет. Например, почему он ненавидит учеников. – Рон удовлетворенно ухмыльнулся. – Ему завидно.

Откуда-то донесся бой часов.

– Полночь, – сказал Гарри. – Пошли-ка спать, пока нас Злей опять не изловил. А то обвинит еще в чем-нибудь.

Несколько дней в школе только и говорили о нападении на миссис Норрис. Филч не давал никому забыть, постоянно околачиваясь там, где ее атаковали, будто ждал, что преступник вернется. Гарри видел, как Филч изо всех сил тер надпись на стене «универсальным гигиентом миссис Шваберс», но безуспешно: слова сияли на камне как ни в чем не бывало. В минуты, свободные от патрулирования места преступления, заплаканный Филч бродил по коридорам, бросался на ни в чем не повинных школьников и пытался их наказать за «гнусную ухмылку» или за то, что «слишком громко дышат».

Джинни Уизли приняла случившееся с миссис Норрис очень близко к сердцу. По словам Рона, она обожала кошек.

– Ты ведь даже толком не была знакома с миссис Норрис, – утешал ее Рон. – Честно, без нее всем намного лучше. – Губы у Джинни задрожали. – И такое в «Хогварце» происходит нечасто, – продолжал Рон. – Психа, который это сделал, поймают, и он тут же вылетит из школы. Надеюсь только, что сначала он успеет превратить в камень Филча. Шучу! – быстро добавил Рон, увидев, как Джинни побелела.

История с кошкой подействовала и на Гермиону. Она и раньше много времени проводила за книгами, но сейчас и вовсе забросила все остальное. Попытки дознаться, чем она так заинтересовалась, неизменно терпели неудачу, и продолжалось это до следующей среды.

Гарри задержался на зельеделии: Злей велел ему остаться и отчистить со столов налипших трубчатых червей. Потом, наспех пообедав, Гарри побежал наверх, к Рону в библиотеку. Там он увидел Джастина Финч-Флетчи, хуффльпуффца, с которым однажды беседовал на гербологии. Гарри уже открыл рот, чтобы поздороваться, но Джастин, заметив его, резко развернулся и ретировался.

Рон сидел в глубине библиотеки и измерял свою работу по истории магии. Профессор Биннз задал трехфутовое сочинение на тему «Средневековая ассамблея европейских колдунов».

– Невероятно. Еще восемь дюймов… – яростно сказал Рон и бросил пергамент, который мгновенно свернулся в трубочку. – А Гермиона накатала четыре фута семь дюймов ме-е-еленьким почерком.

– Где она? – спросил Гарри, хватая рулетку и разворачивая собственное сочинение.

– Где-то там, – Рон показал на книжные полки, – ищет очередную книжку. По-моему, она задалась целью прочитать всю библиотеку до Рождества.

Гарри рассказал Рону, что Джастин Финч-Флетчи от него убежал.

– А тебе-то что. Я всегда говорил, что он придурок, – равнодушно бросил Рон, выводя букву за буквой и стараясь писать как можно крупнее. – Уж если он без ума от Чаруальда…

Из-за стеллажей вынырнула Гермиона. Вид у нее был раздраженный, зато она соизволила наконец с ними поговорить.

– Представляете, не осталось ни одной «Истории “Хогварца”», все разобрали, – пожаловалась она, присаживаясь рядом. – Надо записываться за две недели. Жалко, что я свою книжку оставила дома! Но она не влезала в сундук из-за Чаруальдовых книг…

– Зачем тебе? – спросил Гарри.

– Затем же, зачем и всем остальным, – ответила Гермиона. – Прочесть легенду о Тайной комнате.

– А что за легенда? – насторожился Гарри.

– Вот то и легенда. Не помню. – Гермиона прикусила губу. – И больше нигде не могу ее найти…

– Гермиона, дай почитать твое сочинение, – отчаянно простонал Рон, взглянув на часы.

– Не дам, – отрезала Гермиона, неожиданно рассвирепев. – У тебя было десять дней…

– Брось, мне осталось всего два дюйма…

Зазвонил колокол. Рон и Гермиона, препираясь, отправились на историю магии. Гарри зашагал следом.

Из всех предметов история магии была самой скучной. Преподавал ее профессор Биннз, единственный призрак среди учителей. В классную комнату он входил сквозь доску – и это самое забавное, что случалось у него на уроках. Профессор Биннз был очень древний и сморщенный. Говорили, что он даже не заметил, как умер. Просто однажды встал с кресла и пошел на урок, а тело забыл перед камином в учительской, и это нимало не повлияло на размеренный ход его бытия.

Сегодняшний день ничем не отличался от других. Профессор Биннз открыл тетрадь с конспектами, начал читать – загудел точь-в-точь как пылесос, – и постепенно все впали в глубокий ступор, лишь эпизодически приходя в себя, записывали имя или дату и тут же отключались снова. Профессор говорил уже больше получаса, и тут произошло нечто беспримерное. Гермиона подняла руку.

Профессор Биннз, случайно глянувший в класс посреди бесконечно нудного повествования о Всемирном собрании чародеев 1289 года, очень удивился.

– Мисс… э-э-э…

– Грейнджер, профессор. Простите, не могли бы вы рассказать о Тайной комнате, – звонко попросила Гермиона.

Дин Томас, глазевший в окно с разинутым ртом, встряхнулся и вышел из транса; Лаванда Браун подняла голову с ладоней, а локоть Невилла Лонгботтома соскользнул с края парты.

Профессор Биннз заморгал.

– Я преподаю историю магии, – сообщил он сухим хриплым голосом. – Я имею дело с фактами, мисс Грейнджер, а не с мифами и легендами. – Он прочистил горло – будто кусочек мела разломили пополам – и продолжал: – В сентябре того же года отделение комитета сардинских мудрецов…

Он запнулся и замолчал. Гермиона снова размахивала рукой.

– Мисс Грант?

– Пожалуйста, сэр, скажите, ведь легенды всегда основываются на фактах?

Профессор Биннз смотрел на нее в таком изумлении, что Гарри отчетливо понял: до сих пор никто никогда ни о чем не спрашивал его, живого или мертвого, на уроках.

– Полагаю, – медленно проговорил Биннз, – что да, у этой гипотезы есть сторонники. – Он уставился на Гермиону так, словно никогда раньше не видел школьницы. – Однако легенда, о которой вы спрашиваете, поразительна до нелепости.

Но теперь весь класс, затаив дыхание, ловил каждое слово профессора. Тот мутным взором оглядел обращенные к нему лица. Гарри видел, что столь внезапное и безоговорочное внимание совершенно учителя потрясло.

– Что же, – протянул он, – дайте вспомнить… Тайная комната… Вы все, разумеется, знаете, что «Хогварц» был основан около тысячи лет назад – точная дата неизвестна – четырьмя величайшими чародеями. Четыре колледжа «Хогварца» носят их имена: Годрик Гриффиндор, Хельга Хуффльпуфф, Эврана Вранзор и Салазар Слизерин. Вместе они построили замок вдали от любопытных глаз муглов, ибо в те времена простые люди не доверяли магии, а колдуны и ведьмы подвергались преследованиям.

Он сделал паузу, подслеповато обвел глазами класс и продолжил:

– Некоторое время основатели школы трудились в гармонии. Они по всей стране разыскивали детей с волшебными способностями, собирали их в замке и обучали. Но затем возникли разногласия между Слизерином и прочими. Слизерин считал, что принимать в «Хогварц» учеников следует избирательнее. Что магическое обучение должно быть доступно лишь детям с чистой колдовской кровью. Ему не нравилось, что в школу принимаются дети из мугловых семей, он считал, что им нельзя доверять. В конце концов он серьезно повздорил из-за этого с Гриффиндором и покинул школу.

Профессор Биннз снова помолчал, поджал губы и стал похож на старую сморщенную черепаху.

– Вот что сообщают достоверные исторические источники, – сказал он. – Но вокруг фактов накручена сомнительная легенда о Тайной комнате. Легенда гласит, что Слизерин построил в замке Тайную комнату, о которой другие три основателя ничего не знали. Он запечатал эту комнату таким образом, что никто не может открыть ее, пока в школу не вернется его истинный Наследник. Он один способен снять печать с Тайной комнаты, выпустить на волю сокрытый в ней ужас и посредством его очистить школу от недостойных.

Когда он закончил свое повествование, наступила тишина, но не та, сонная, что обычно окутывала занятия профессора Биннза. Все, затаив дыхание, с некоторой тревогой ждали продолжения. Профессор слегка рассердился.

– Все это, разумеется, сущий вздор, – подытожил он. – Замок неоднократно обыскивали на предмет наличия подобной Комнаты, поиски велись самыми опытными колдунами и ведьмами. Комнаты не существует. Это просто сказка в устрашение легковерным.

Рука Гермионы опять взметнулась.

– Сэр, а что конкретно вы подразумевали под «сокрытым в ней ужасом»?

– Считается, что в Комнате таится некий монстр и справиться с ним может лишь Наследник Слизерина, – тихо проскрипел профессор Биннз.

Дети испуганно переглянулись.

– Говорю вам, нет никакой Комнаты, – сказал профессор Биннз, вороша конспекты. – Нет Комнаты, и нет Наследника.

– Но ведь, сэр, – вмешался Шеймас Финниган, – если снять печать может только истинный Наследник Слизерина, никто другой и не способен ее найти.

– Чепуха, О’Флаэрти, – сварливо отрезал профессор Биннз, – раз многочисленным директорам и директрисам «Хогварца» не удалось…

– Но, профессор, – пропищала Парвати Патил, – может, чтобы открыть Комнату, нужна черная магия…

– Некоторые колдуны не пользуются черной магией вовсе не потому, что не умеют, мисс Патласти, – резко ответил профессор Биннз. – Повторяю, если люди, подобные Думбльдору…

– Но, может, надо быть в родстве со Слизерином и Думбльдор поэтому не в силах… – начал было Дин Томас, но профессор Биннз решил, что с него довольно.

– Все, хватит, – жестко оборвал он. – Это миф! Нет Комнаты! Нет свидетельств! Ничего Слизерин в школе не строил! Даже чуланчика для метел! Я жалею, что рассказал вам эту дурацкую историю! И сейчас, если соблаговолите, мы вернемся к настоящей истории, к достоверным, реальным, проверенным фактам!

И через пять минут класс вновь погрузился в обычное оцепенение.

– Я знал, что Салазар Слизерин был отпетый придурок, – сообщил Рон Гермионе и Гарри, когда после урока они пробирались по забитому коридору в гриффиндорскую башню, чтобы бросить рюкзаки перед ужином. – Но не догадывался, что он начал всю эту бузу по поводу чистой крови. Я бы за сто миллионов не пошел в его колледж. Честно, если бы Шляпа-Распредельница захотела отправить меня в «Слизерин», я бы убежал! Сел бы на поезд и поехал домой…

Гермиона энергично закивала, а Гарри промолчал. Но в животе у него очень неприятно екнуло.

Он никогда не рассказывал Рону с Гермионой, что Шляпа-Распредельница всерьез подумывала зачислить его в «Слизерин». Отчетливо, будто это случилось вчера, помнил Гарри прошлогоднее Распределение: стоило ему надеть Шляпу, тихий голосок зашептал на ухо: «Ты мог бы стать великим, знаешь, тут в голове все есть, а “Слизерин” выведет тебя прямо к величию, без сомненья…»

Но Гарри, уже наслушавшись о дурной репутации «Слизерина» и о том, сколько черных магов оттуда вышло, отчаянно взмолился: «Только не в “Слизерин”!» – и тогда Шляпа сказала: «Что ж, если уверен – пусть будет “Гриффиндор”!»

Маневрируя в толпе, они наткнулись на Колина Криви.

– Э-гей, Гарри!

– Привет, Колин! – автоматически ответил Гарри.

– Гарри! Гарри! Один мальчик из нашего класса говорит, что ты…

Но тут людской поток унес маленького Колина к Большому залу; Колин лишь прокричал напоследок:

– Увидимся, Гарри! – и исчез.

– И что же говорит о тебе мальчик из его класса? – заинтересовалась Гермиона.

– Что я Наследник Слизерина, надо думать, – вздохнул Гарри, и в животе стало еще неприятнее: он вспомнил, как убегал от него Джастин Финч-Флетчи.

– Что за народ! Любой ерунде верят! – возмутился Рон.

Толпа немного поредела, и по следующему лестничному маршу им удалось подняться без затруднений.

– Ты правда думаешь, что Тайная комната существует? – спросил Рон у Гермионы.

– Не знаю, – нахмурилась она. – Думбльдор не смог расколдовать миссис Норрис, и это наводит на мысль, что на нее напало нечто… ммм… нечеловеческое.

Тут они завернули за угол и очутились в том самом коридоре, где было совершено нападение. Они остановились, огляделись. Все было в точности как в тот вечер, только окоченевшее тело кошки не свисало с факельной подставки, а под стеной со зловещим сообщением «Тайная комната открыта» стоял стул.

– Филчев пост наблюдения, – пробормотал Рон.

Ребята переглянулись. В коридоре никого не было.

– Ничего, если мы немножечко тут поосмотримся? – Гарри бросил рюкзак, опустился на четвереньки и приготовился искать улики. – Следы сажи! – сказал он. – Вот!.. И вот…

– Иди-ка взгляни! – позвала Гермиона. – Как странно…

Гарри поднялся и подошел к окну рядом с надписью. Гермиона ткнула пальцем – на верхнем стекле скопилось штук двадцать пауков, и все, похоже, сражались за право первыми вылезти в маленькую щель. Длинная, серебристая паутина свисала, точно веревка, по которой все они вскарабкались, торопясь наружу.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы пауки так себя вели? – удивленно спросила Гермиона.

– Нет, – ответил Гарри, – а ты, Рон? Рон?

Он оглянулся. Рон отошел подальше и, кажется, отчаянно боролся с желанием удрать.

– Ты что? – спросил Гарри.

– Я – не – люблю – пауков, – напряженно выговорил Рон.

– Я не знала, – сказала Гермиона, с изумлением на него глядя. – Ты же столько раз работал с ними на зельеделии…

– Дохлые – одно, – объяснил Рон. На окно он старался не смотреть. – Но живые – совсем другая песня, они ползают…

Гермиона хихикнула.

– Ничего смешного, – рассердился Рон, – если хочешь знать, когда мне было три года, Фред превратил моего… мишку… в огромного жуткого паука… за то, что я сломал его игрушечную метлу… Ты бы тоже их ненавидела, если бы у твоего мишки вдруг выросло столько ног и…

Он оборвал свою речь и содрогнулся. Гермиона изо всех сил старалась не расхохотаться. Чувствуя, что пора сменить тему, Гарри спросил:

– Помните, сколько воды тут было на полу? Откуда она взялась? Уже всё вытерли.

– Вот досюда дотекло. – Придя в себя, Рон обошел стул Филча и показал. – Прямо до двери.

Он взялся было за медную ручку, но отдернул пальцы, как от раскаленного утюга.

– Что еще? – спросил Гарри.

– Туда нельзя, – проворчал Рон. – Это женский туалет.

– Брось, там никого нет, – сказала Гермиона, подходя ближе. – Тут обитает Меланхольная Миртл. Давай посмотрим.

И, проигнорировав большую табличку «НЕ РАБОТАЕТ», она отворила дверь.

Гарри никогда не видал таких мрачных, гнетущих туалетных комнат. Под длинным, треснутым, заляпанным зеркалом рядком располагались обколотые раковины. Пол был сырой, в нем отражался тусклый свет нескольких огарков, криво торчавших в подсвечниках; краска на деревянных дверях кабинок облупилась, одна дверь болталась на верхней петле.

Гермиона приложила палец к губам и прошла к самой дальней кабинке. Там она сказала:

– Эй, Миртл! Привет! Как дела?

Гарри с Роном подошли посмотреть. Меланхольная Миртл плавала в воздухе над унитазом и ковыряла прыщ на подбородке.

– Это туалет для девочек, – заявила она, с подозрением воззрившись на мальчиков. – А они – не девочки.

– Не девочки, – согласилась Гермиона. – Я просто привела их взглянуть, как тут… интересно.

Гермиона неопределенно обвела рукой старое грязное зеркало и сырой пол.

– Спроси ее, не видела ли она чего, – одними губами сказал Гарри Гермионе.

– Что это вы шепчетесь? – осведомилась Миртл, уставившись на него.

– Ничего, – поспешно заверил Гарри, – мы только хотели спросить…

– Хорошо бы люди перестали шептаться за моей спиной! – возопила Миртл, давясь слезами. – У меня есть чувства, знаете ли, хоть я и мертва…

– Миртл, никто не хотел тебя обидеть, – попыталась успокоить ее Гермиона, – Гарри всего лишь…

– Никто не хотел меня обидеть! Это мне нравится! – взвыла Миртл. – Вся моя жизнь в школе была сплошной кошмар – а теперь вы хотите испортить мне смерть?

– Мы просто хотели спросить, не видала ли ты здесь в последнее время чего-нибудь странного, – скороговоркой выпалила Гермиона. – Потому что в Хэллоуин прямо у тебя за дверью напали на кошку.

– Ты видела кого-нибудь поблизости в тот вечер? – спросил Гарри.

– Я не обратила внимания, – драматично выкрикнула Миртл, – Дрюзг меня так обидел, что я примчалась сюда и хотела покончить с собой. Потом, конечно, опомнилась и поняла, что я и так… что я…

– И так мертвая, – услужливо подсказал Рон.

Миртл трагически всхлипнула, поднялась повыше, перевернулась, ласточкой нырнула в унитаз, всех обрызгав водой, и исчезла. Судя по приглушенным рыданиям, она затаилась где-то в сифоне.

Гарри и Рон застыли, раскрыв рты, а Гермиона устало пожала плечами и сказала:

– Для Миртл это почти что веселый разговор… Пошли отсюда.

Едва Гарри закрыл дверь и всхлипы затихли, раздался громкий голос и все трое подпрыгнули в испуге.

– РОН!

Перси Уизли как вкопанный остановился на лестничной площадке. Значок старосты грозно сверкал; судя по лицу, Перси был глубоко фраппирован.

– Это же для девочек! – беззвучно выдохнул он. – Что вы там?..

– Хотели посмотреть, – пожал плечами Рон. – Улики, понимаешь…

Перси раздулся от возмущения, и Гарри тотчас припомнил миссис Уизли.

– Быстро – убирайтесь – отсюда, – яростно выговорил он, размахивая руками: прочь, прочь. – Вам что, безразлично, что о вас подумают? Надо же догадаться прийти сюда, когда остальные на ужине!..

– А почему нельзя? – заспорил Рон, упираясь и сердито глядя на Перси. – Слушай, мы же не трогали кошку!

– Я Джинни так и сказал! – воскликнул Перси с негодованием. – Но она все равно боится, что вас исключат, я еще никогда не видел ее в таком расстройстве, все глаза выплакала, подумал бы о ней хоть немного, всех первоклассников эта история и так потрясла…

– На Джинни тебе наплевать, – заявил Рон. Уши у него покраснели. – Ты просто боишься, что я испорчу тебе карьеру, что из-за меня ты не станешь старшим старостой…

– Минус пять баллов! – сурово сказал Перси, коснувшись своего значка. – Надеюсь, это послужит вам уроком! И больше никаких игр в сыщиков, а то маме напишу!

И он удалился. Сзади шея у него покраснела, как уши у Рона.

Вечером в общей гостиной Гарри, Рон и Гермиона сели как можно дальше от Перси. Рон все еще пребывал в крайне дурном расположении духа и постоянно сажал кляксы на домашнюю работу по заклинаниям. В конце концов он рассеянно потянулся за палочкой, чтобы удалить грязь, но та почему-то подожгла пергамент. Дымясь от возмущения ничуть не меньше, чем его домашняя работа, Рон с силой захлопнул «Сборник заклинаний (часть вторая)». К величайшему удивлению Гарри, Гермиона последовала его примеру.

– Кто же это мог быть? – задумчиво проговорила она, будто продолжая давно начатый разговор. – Кому нужно запугать всех швахов и муглорожденных, чтоб они покинули «Хогварц»?

– Давайте подумаем, – сказал Рон, шутовски имитируя предельное недоумение. – Не знаем ли мы случайно кого-то нехорошего, кто считает, что муглокровки – бяка?

Он искоса поглядел на Гермиону. Гермиона в ответ поглядела на него с сомнением.

– Если ты о Малфое…

– А о ком еще! – сказал Рон. – Ты же слышала: «Мугродье – очередь за вами!» Брось, достаточно взглянуть на его подлую крысиную физиономию – и сразу ясно, что это он!

– Малфой? Наследник Слизерина? – скептически произнесла Гермиона.

– А что? Посмотри на его семью, – вмешался Гарри, тоже захлопывая книжку. – Все учились в «Слизерине»; он вечно этим похваляется. Запросто могут быть потомками Салазара. И папаша Малфой определенно способен на любые гнусности.

– Может, они веками хранят ключ от Тайной комнаты! – воскликнул Рон. – Передают от отца к сыну…

– Что ж, – осторожно сказала Гермиона, – пожалуй, не исключено…

– Но как это доказать? – уныло спросил Гарри.

– Способ, кажется, есть, – медленно произнесла Гермиона, незаметно покосившись на Перси и еще сильнее понизив голос. – Хотя, конечно, это трудно. И опасно, очень опасно. И придется нарушить штук пятьдесят школьных правил…

– Если когда-нибудь – ну, может, через месяц – ты наконец решишь нам все объяснить, сообщи, ладно? – раздраженно сказал Рон.

– Ладно, – холодно ответила Гермиона. – Нам нужно проникнуть в гостиную «Слизерина» и задать Малфою пару вопросов, но он не должен догадаться, что мы – это мы.

– Но это же нереально, – сказал Гарри, а Рон засмеялся.

– Нет, реально, – возразила Гермиона. – Нам просто нужна всеэссенция.

– А это что? – хором спросили Гарри и Рон.

– Злей упоминал пару недель назад…

– Вот делать нам на зельеделии больше нечего, только Злея слушать, – проворчал Рон.

– Всеэссенция превращает тебя в кого-то другого. Ну, думайте же! Мы можем превратиться в слизеринцев. И никто не догадается, что это мы. И Малфой нам все расскажет. Вдруг он прямо сейчас хвастается в гостиной «Слизерина» – а мы не слышим!

– Что-то не нравится мне эта всеэссенция, – нахмурился Рон. – А если мы навсегда останемся слизеринцами?

– Ее действие постепенно выветривается, – нетерпеливо отмахнулась Гермиона. – Правда, достать рецепт трудно. Злей сказал, он есть в книге «Всесильнейшие зелья» – наверняка она в Закрытом отделе.

Существовал только один способ получить книгу из Закрытого отдела библиотеки: принести разрешение, подписанное учителем.

– Трудно придумать, для чего нам нужна такая книга, – сказал Рон. – Ясно ведь, что мы хотим изготовить какое-то зелье.

– Может, – протянула Гермиона, – если сказать, что мы интересуемся теоретически, тогда…

– Брось! Ни один учитель не купится! – сказал Рон. – Это каким же надо быть идиотом!