Текст книги "Риск"

– Джорджиана, – предостерегающе произнесла леди Уинтердейл.

Нэнни и ухом не повела.

– Но он приехал, мисс Джорджиана, и мы не можем его выгнать. Он же новый хозяин.

Я в отчаянии прикрыла глаза. Ну, что мне теперь делать с Анной? Сбылись мои самые худшие опасения – мы остались без крова.

Тут Нэнни осведомилась самым будничным тоном – как будто то, о чем она просила, подразумевалось само собой:

– Может быть, лорд Уинтердейл позволит нам с Анной пожить в его доме, пока вы не выйдете замуж, мисс Джорджиана?

Я прикусила губу и бросила горестный взгляд на обветренное добродушное лицо Нэнни. Она считает, что лорд Уинтердейл мой настоящий опекун. Она и не догадывается, что я вынудила его к этому при помощи гнусного шантажа.

Услышав предложение Нэнни, леди Уинтердейл покрылась пятнами и, выпрямившись во весь свой рост, высокомерно промолвила:

– Этому не бывать.

Но лорд Уинтердейл, стоявший у двери, любезно возразил:

– Нет, отчего же. Вы с мисс Анной вполне можете остаться здесь, миссис Педигрю.

Я вскинула на него глаза, но он не смотрел на меня. Его взгляд был прикован к Нэнни, а лицо озарила такая добрая, нежная улыбка, что у меня защипало в горле.

– Благодарю вас, милорд, – вымолвила я. – С Анной не будет хлопот, уверяю вас.

Он взглянул на меня. Брови его поползли вверх, и улыбка исчезла с лица.

– Ну конечно, какие с ней могут быть хлопоты – она же совершенное дитя, – сказал он.

Леди Уинтердейл, которая никак не могла примириться с тем, что племянник снова взял над ней верх и поступил по-своему, вмешалась в разговор:

– Но что будет, если в свете о ней узнают, Джорджиана? Тебе никому не следует говорить о ее существовании. Скажи, кто же возьмет тебя в жены, когда узнает, что у тебя такая обуза – слабоумная сестра?

Мне захотелось ее убить.

– Леда Уинтердейл, – произнесла я сдавленным от ярости голосом, – я только потому и приехала в Лондон искать себе жениха, что мне необходим человек, который обеспечит Анне спокойную размеренную жизнь. Если бы это было не так, я бы давно вышла замуж за Фрэнка Стэнтона и отправилась за ним в полк.

– А кто такой Фрэнк Стэнтон? – спросил лорд Уинтердейл.

Я сжимала и разжимала пальцы, стараясь успокоиться, – при словах леди Уинтердейл руки мои сами собой сжались в кулаки.

– Это сын одного из наших сквайров в Суссексе. Их поместье находится неподалеку от Уэлдон-Холла. Мы с Фрэнком знаем друг друга с самого детства, и он сделал мне предложение, когда вернулся из Испании. Но я не могу таскать за собой Анну из города в город вслед за полком, поэтому нашей свадьбе не суждено было состояться.

– Понятно, – сказал он. Лицо его было непроницаемо. В дверь тихонько постучали, и лорд Уинтердейл обернулся, чтобы открыть ее. На пороге стояли Кэтрин и Анна.

– Я выбрала комнату рядом с твоей, Джорджи, – сказала Анна, вприпрыжку вбегая в гостиную. – Она такая красивая.

Лорд Уинтердейл спросил Нэнни:

– Вы спите рядом с мисс Анной, миссис Педигрю?

– Да, милорд, – ответила Нэнни. – У бедной девочки бывают кошмары по ночам, и я всегда должна быть поблизости, чтобы ее успокоить.

– Тогда я скажу экономке, чтобы она приготовила для вас спальню рядом с комнатой Анны, – продолжал лорд Уинтердейл.

– Филип! – возмущенно воскликнула леди Уинтердейл. – Ты не можешь поместить прислугу на одном этаже с нами.

– Нэнни не прислуга, – решительно возразила я. – Она член нашей семьи.

Леди Уинтердейл бросила на меня испепеляющий взгляд.

– Моя дорогая Джорджиана, такого я никак не ожидала услышать – даже от тебя.

– Если вы не хотите занимать тот же этаж, что и миссис Педигрю, то можете покинуть Мэнсфилд-Хаус, тетя Агата. Я вас не удерживаю, – любезно промолвил лорд Уинтердейл. – Возможно, тот дом на Парк-лейн еще сдается внаем.

В комнате повисла напряженная тишина.

«Как же он ненавидит свою тетушку», – подумала я. Сначала поселил в своем доме меня, а теперь еще и Анну с Нэнни, и все это только ради того, чтобы досадить леди Уинтердейл.

– В Лондоне сейчас не найдешь свободных особняков – только в пригороде, – наконец произнесла леди Уинтердейл. – И тебе это прекрасно известно, Филип.

– Тогда я попрошу вас смириться с присутствием миссис Педигрю, потому что она остается, – сурово отчеканил лорд Уинтердейл.

Анна прижалась ко мне – раздраженные голоса пугали ее.

– Что случилось, Джорджи? – спросила она. – Почему он сердится?

Лорд Уинтердейл с трудом перевел дух и сказал уже более спокойным тоном:

– Я не сержусь, Анна. Прости, если напугал тебя. Она застенчиво улыбнулась ему.

– Ты не голодна? – мягко поинтересовался он. – Может, хочешь чего-нибудь поесть?

– О да! – с готовностью откликнулась она. – А у вас пекут горячие булочки с маслом, милорд?

Горячие булочки с маслом Анна обожала – она могла поглощать их в любое время суток и в любом количестве.

– Должно быть, пекут, – ответил он. – Я попрошу Мэзона, он скажет кухарке. Сестра пока поможет тебе переодеться, а тем временем и ленч будет готов.

Анна кивнула, просияв.

Раздался стук дверного молотка – на сей раз это был лорд Генри Слоан. Он приехал отвезти нас с Кэтрин на концерт. Мне не потребовалось долго убеждать Кэтрин отправиться туда без меня, и если лорд Генри и был несколько разочарован моим отказом, то весьма умело это скрыл. Мое уважение к нему еще больше возросло, когда он отправился с Кэтрин на концерт своей матери-герцогини. Я же посвятила это время заботам о сестре.

Путешествие из Суссекса в Лондон утомило Анну, и после того как она поела, я уложила ее в постель немного вздремнуть. Когда я сошла вниз, лорд Уинтердейл ждал меня.

– Пройдемте в библиотеку, мисс Ньюбери, – сказал он. – Нам необходимо поговорить.

– Да, – со вздохом согласилась я. – Полагаю, что да. Мы заняли свои обычные места – лорд Уинтердейл за столом, а я – в кресле напротив.

– Почему вы ничего не сказали о своей сестре? – спросил он.

Я слегка пожала плечами.

– Я никогда не скрывала от вас, милорд, что у меня есть младшая сестра, которая нуждается в моей опеке. Я не сообщила о ее… недуге, потому что посчитала, что это в данном случае не важно.

– Нет, это важно, и вот почему, – возразил он. – Моя тетушка, как бы мне ни претили ее суждения, права в одном: младшая сестра, если она здорова, когда-нибудь подрастет и перестанет нуждаться в вашей заботе. Но с Анной все обстоит иначе. Она будет на вашем попечении всю жизнь.

– Меня это не пугает, – поспешно заявила я. – Я же люблю ее. Она для меня не обуза.

– Нет, обуза, да еще какая, – раздраженно перебил он меня. Я готова была вспылить, но он поднял руку, призывая меня успокоиться. – Да не кипятитесь вы. Я же не утверждаю, что вы не любите ее. Но моя тетушка права, когда говорит, что Анна может помешать вашим планам найти подходящего жениха.

Я нахмурилась.

– Не понимаю, каким образом. Вы же видели ее, милорд. Она же не буйная, слава Богу. Просто ведет себя, как четырехлетний ребенок.

– Да, но ведь ей не четыре года, мисс Ньюбери. Сколько ей лет на самом деле?

– Семнадцать, – неохотно призналась я.

– Семнадцать лет, а разум, как у четырехлетней. Это позорное пятно будет преследовать ее всю жизнь, мисс Ньюбери, как бы красива она ни была. Вот ведь ваш кузен назвал ее дурочкой прямо в лицо.

– Я бы убила его на месте, – яростно выпалила я.

– Да, я это понял по выражению вашего лица, когда миссис Педигрю рассказала об этом, – сухо заметил он. Я тяжело вздохнула.

– Наверное, он сделал их пребывание в доме совсем уж невыносимым, если Нэнни отважилась увезти Анну из Уэлдона. Позвольте, милорд, выразить вам свою признательность за то, что вы согласились приютить у себя Анну и Нэнни. – Я потерла виски – у меня от всех этих треволнений разболелась голова. – Я всегда боялась, что не смогу предоставить Анне надежный кров.

Голубые глаза твердо смотрели мне в лицо.

– Ваш отец не оставил вам средств к существованию?

Я криво улыбнулась:

– Ни пенни. Он завещал поместье, которое является майоратным и уже заложено за долги, моему кузену. Нам с Анной ничего не досталось.

– Ваш кузен женат?

– Нет. Должна признаться, он оказывал мне весьма недвусмысленные знаки внимания, но одна мысль о том, чтобы стать женой этого человека, терпеть его ненавистные объятия… – Я передернулась от отвращения. – Когда я нашла бумаги отца, которые он использовал с целью шантажа, я решила, что лучше рискнуть – мне нечего терять.

Он приподнял бровь и спросил:

– Это тот самый кузен, у которого рот, как у рыбы?

– Да, – коротко ответила я. Он откинулся на спинку кресла.

– Так с кем из лондонских джентльменов вы познакомились за это время? Кто из них вам понравился? – задал он прямой вопрос. – Лорд Генри Слоан?

– Да, он приятный молодой человек, – согласилась я. – Возможно, ему не мешало бы вести себя чуть серьезнее, но в остальном он очень милый собеседник.

Лорд Уинтердейл забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. У него были красивые руки с ухоженными ногтями. Я всегда обращала внимание на чужие руки, потому что мои ногти вечно были обкусаны.

– Слоан не богат, но ожидается, что он унаследует скромное состояние своего дядюшки, – сказал лорд Уинтердейл.

– Да, и мне он говорил то же самое, – призналась я.

Лорд Уинтердейл снова задумчиво побарабанил пальцами и продолжил допрос:

– А как насчет Борроу? Он состоятельный джентльмен и, кстати, первым попросил леди Сефтон представить вас ему.

– Лорд Борроу слишком крупный мужчина, – сказала я. – Анна будет его бояться.

Он удивленно вскинул бровь:

– А какого роста джентльмен вам подойдет, мисс Ньюбери?

– Примерно, как… как вы, милорд, – сказала я. – Достаточно высокий, но не устрашающе громадный.

Он коротко усмехнулся, а затем спросил:

– А Стэнхоуп? Вы, кажется, танцевали с ним вчера раз или даже два?

– Да, – ответила я и тут же вспомнила, что и он сам дважды танцевал с сестрой мистера Стэнхоупа.

– У Стэнхоупа неплохой доход, – сообщил мне лорд Уинтердейл.

– Мне он показался человеком холодным. Анне требуется человек сердечный – он должен относиться к ней с теплотой.

– Вот вы и окружите ее теплой заботой, мисс Ньюбери. От вашего супруга требуется только любезное обращение. Он предоставит Анне кров – чего еще вы можете от него требовать?

Должно быть, по выражению моего лица он понял, что я не согласна с ним, потому что грубовато заметил:

– Вам не следует быть чересчур разборчивой. Девушки без приданого, у которых на руках такая обуза, как ваша сестра, не очень-то ценятся на ярмарке невест – пусть даже они и хороши собою.

Это были жестокие слова, но, к сожалению, это была правда.

У меня невольно задрожали губы, и я прижала ладонь ко рту и притворно закашлялась, чтобы он не заметил, что я вот-вот расплачусь.

Он переложил какие-то бумаги у себя на столе и переменил тему:

– Вчера в клубе «Олмэкс» я видел Чарли Говарда с супругой. Вы с ним, случайно, не встречались? Я прикусила губу.

– К несчастью, он меня отыскал. – И я рассказала ему о своем разговоре с мистером Говардом за куском несвежего пирожного в столовой «Олмэкса». – Похоже, вы были правы, милорд, я совершила непоправимую ошибку, уничтожив эти свидетельства. Но теперь уж ничего не поделаешь. Что сделано, то сделано.

Лорд Уинтердейл нахмурился.

– Каковы ваши планы до конца недели? – спросил он. Я дала ему подробный отчет.

– Вы обязательно встретите Марша на балу у Ренгэмов, – сообщил он мне. – Леди Марш и леди Ренгэм давние подруги, и Марши наверняка посетят бал. Когда, кстати, он состоится? В понедельник?

– Да, милорд, – подтвердила я.

– Я поеду с вами, – заявил он. – Марш отменный негодяй, и я не допущу, чтобы вы встретились с ним один на один. – Глаза его угрожающе сверкнули. – Вряд ли, конечно, он осмелится угрожать вам в присутствии почти всего лондонского общества, но все же я считаю, что вам лучше встретить его вместе со мной.

Я улыбнулась ему.

– Благодарю, милорд. – И, робко усмехнувшись, заметила:

– Последнее время я часто произношу эту фразу, не правда ли?

– Это вносит приятное разнообразие в наши беседы, – любезно промолвил он. – Мне редко приходится выслушивать слова благодарности.

Он встал – несомненный знак того, что наш разговор окончен и мне следует удалиться.

– Прошу, не стесняйтесь обращаться за помощью к моей экономке, если вам что-нибудь понадобится для Анны.

– Да, милорд, – сдержанно произнесла я и тоже встала. – Благодарю вас, – повторила я и повернулась, чтобы выйти из комнаты. Но, остановившись у двери, взглянула на него. Он снова сидел за столом и смотрел на гору бумаг, наваленных перед ним. И мне опять показалось, что он самый одинокий человек на свете.

Я тихо прикрыла за собой дверь и отправилась наверх – к Анне.

Глава 10

Кэтрин вернулась с концерта, сияя от радости. Она по секрету сообщила мне, что лорд Генри сказал своей матушке, что Кэтрин музицирует, и герцогиня попросила ее что-нибудь сыграть перед гостями.

Меня это не удивило, поскольку именно я посоветовала лорду Генри так сделать.

– Можешь представить, как я переволновалась, Джорджи, – говорила мне Кэтрин. – Я же ничего не приготовила и не упражнялась целую неделю. Я так боялась опозориться.

– Я уверена, ничего такого не случилось, – возразила я.

– Да, я, конечно, играла не так хорошо, как могла бы, но слушатели были очень снисходительны, – ответила она. Глаза ее сверкали за стеклами очков, словно звездочки. – И меня попросили сыграть еще одну пьесу.

Я улыбнулась.

– Кэтрин, тебе непременно надо стать членом Лондонского музыкального общества. Это твое призвание. Она подавила тяжелый вздох.

– Но, к несчастью, мама так не считает, Джорджи. Она хочет, чтобы я блистала на балах и вечеринках.

– А были на этом концерте молодые люди? – спросила я.

Кэтрин покачала головой.

– Из тех, кто моложе пятидесяти, – сыновья герцогини и больше никого.

Поскольку на светских раутах появлялся только лорд Генри, я заключила, что второй сын герцогини еще ребенок. Эта новость не сулила никаких надежд, и я вздохнула.

А Кэтрин радостно продолжала:

– Герцогиня дает еще один концерт на следующей неделе и пригласила меня принять в нем участие.

– Это просто чудесно, – тепло промолвила я, а про себя подумала, что леди Уинтердейл не осмелится запретить Кэтрин играть на фортепиано, если узнает, что ее пригласила сама герцогиня.

Последующие несколько дней прошли относительно спокойно. Когда я бывала дома, Анна всегда находилась рядом со мной. Я понимала, что она не чувствует себя в безопасности на новом месте.

Леди Уинтердейл заявила, что не желает, чтобы Анна появлялась в гостиной в часы утренних визитов, когда мы с Кэтрин принимали своих посетителей, и я не стала с ней спорить. Я решила, что не вправе мешать Кэтрин подыскать выгодную партию, и попросила Нэнни, чтобы та оставалась с Анной наверху между одиннадцатью и часом.

Но три дня спустя после своего приезда Анна появилась в дверях гостиной в сопровождении лорда Уинтердейла.

– Сегодня чудесная погода, мисс Ньюбери, и я решил взять вашу сестру в Грин-Парк – посмотреть на доярок и коров, – сказал он мне. – Мы скоро вернемся.

Четверо джентльменов в гостиной привстали со своих мест и восхищенно разглядывали Анну. Я посчитала, что в данной ситуации лучше отказаться от официальных представлений.

– Замечательно, – радостно подхватила я. – Тебе понравятся коровы, Анна, – они такие милые.

Анна посмотрела на Кэтрин.

– Я оставила в твоей комнате сюрприз, Кэтрин, – сказала она. Ее бирюзовые глаза сияли. – Я его сделала сама.

– Правда, Анна? Чудесно! – сказала Кэтрин. – Мне не терпится его увидеть.

– Экипаж ждет вас, милорд, – донесся голос из холла.

– Идем, Анна, – сказал лорд Уинтердейл. – Нельзя заставлять лошадей ждать.

К моему удивлению, Анна весело кивнула и серьезно заметила:

– Я знаю. Фрэнк тоже всегда так говорит.

Он легонько тронул ее за локоть, поворачивая к двери, и она доверчиво взяла его за руку. Я слышала, как она расспрашивала его о коровах, когда они уже выходили из дома.

После их ухода в комнате воцарилось неловкое молчание. Леди Уинтердейл была вне себя.

Лорд Уинтердейл в очередной раз умудрился ее взбесить. Я была более чем уверена, что он нарочно появился в гостиной вместе с Анной.

Первой нарушила молчание Кэтрин.

– Интересно, что за сюрприз приготовила мне Анна?

– Боже правый, – промолвил лорд Борроу. – Так это ваша сестра, мисс Ньюбери?

– Да, – ответила я.

Тут в разговор вмешалась леди Уинтердейл и принялась объяснять, что детское поведение Анны – результат несчастного случая, а вовсе не наследственная болезнь.

– Такая красивая девушка, – заметил лорд Генри Слоан. – Как жаль, что с ней случилось такое несчастье.

– Да, – согласилась я. – Но тут уж ничего не поделаешь. Она не причиняет особенных хлопот. Просто взрослый четырехлетний ребенок – вот и все.

Лорд Генри явился, чтобы пригласить меня покататься с ним в Гайд-парке, и поскольку он выразил сочувствие к горестной судьбе Анны, я предложила ему взять ее с нами в парк. Я беспокоилась, что Анна мало гуляет.

Но лорд Генри был не в восторге от моей идеи.

– Вы же знаете, в эти часы в парке особенно многолюдно – все поминутно останавливаются и беседуют друг с другом, – сказал он. – Если мы возьмем вашу сестру в Гайд-парк, это вызовет ненужные разговоры. Не думаю, что это удачная мысль, мисс Ньюбери.

Выражение моего лица было слишком красноречивым, потому что он поспешно пояснил:

– Да и кроме того, в моем фаэтоне не хватит места для троих. – Тут он просиял от своей находчивости и добавил:

– Но вы можете отправить ее покататься в закрытой карете Уинтердейлов. Там предостаточно места, и это позволит ей наблюдать великосветский парад, не испытывая чувства неловкости от бесконечных расспросов.

– Да, возможно, вы правы, – безучастно промолвила я. – Анна робеет с незнакомыми людьми.

– Тогда я заеду за вами в пять, как договорились? – с готовностью подхватил он.

– Нет, – ответила я. – Я поеду с Анной.

В половине пятого, когда я играла с Анной в бирюльки в желтой гостиной, в комнату вошел лорд Уинтердейл, одетый в темно-коричневый сюртук с тремя рядами карманов и огромными перламутровыми пуговицами и голубой жилет с желтыми нашивками – знак принадлежности к клубу «Фор-Хаус».

Он взглянул на меня с нескрываемым изумлением:

– Такой чудесный весенний день, мисс Ньюбери. Я был уверен, что вы давно уже в парке.

– Да, лорд Генри приглашал меня, но я решила не ехать.

Он задумчиво посмотрел на меня, похоже, догадываясь, что между нами произошло. Наконец он спросил:

– И вы весь день сидите дома?

Я подавила невольный вздох.

– Да, милорд. – Леди Уинтердейл поехала с Кэтрин в карете делать визиты, а у меня не было желания их сопровождать.

– Ну тогда, если через полчаса вы будете готовы, я возьму вас с сестрой в парк покататься, – любезно промолвил он.

Анна вскочила.

– И я буду править лошадьми? Как сегодня утром?

– Возможно, – последовал ответ. – Но сначала иди переоденься.

– Я пойду за Нэнни! – радостно выпалила она и выбежала из комнаты.

Я тоже поднялась, оставив бирюльки на игорном столе, покрытом зеленым сукном. Взять Анну с собой теперь уже не казалось мне такой уж замечательной идеей, и, памятуя о разговоре с лордом Генри, я сказала:

– Мне кажется, не стоит брать Анну в парк в этот час, милорд. Не хочу, чтобы на нее глазели.

– Слух о ее состоянии еще не успел распространиться, – рассудительно заметил он на это. – Те, кто увидит ее сегодня, обратят внимание лишь на ее исключительную красоту. Вот почему ей так важно появляться на людях, мисс Ньюбери. Иначе будут болтать, что она какой-нибудь уродец, да к тому же глупа.

– Она не уродец! – горячо возразила я.

– Так дайте сплетникам возможность в этом убедиться. Ради этого я и взял ее сегодня утром в Грин-Парк, а сейчас мы поедем в Гайд-парк.

Меня охватило разочарование. Я-то надеялась, что он взял с собой Анну потому, что хотел порадовать ее.

– Хорошо, милорд, – тихо сказал я. – Вы правы.

– Тогда ступайте переоденьтесь, а я пока прикажу подать экипаж к подъезду. Через полчаса мы выезжаем.

Мы отправились в парк в четырехместной коляске вместо фаэтона, поскольку в фаэтоне могут поместиться только двое, а в коляске – четверо. Лорд Уинтердейл сам правил лошадьми. Анна сидела с ним рядом, и он время от времени передавал ей поводья, делая вид, что полагается на нее. Я сидела напротив них, спиной к лошадям.

Как обычно, в этот час парк наводняло сияющее шествие экипажей и всадников. Анна широко распахнула глаза при виде такого великолепного зрелища.

– Ой, посмотрите-ка на этого джентльмена с собачкой! – воскликнула она, указывая пальцем на щеголеватого молодого человека в фаэтоне, рядом с которым примостился пудель.

Лорд Уинтердейл хмуро глянул в ту же сторону, но промолчал, а Анна, вытянув шею, следила за удаляющимся фаэтоном, пока тот не скрылся из виду.

– Нэнни уговорила меня оставить моего песика в Уэлдоне, – печально промолвила она, повернувшись к нам. – Надеюсь, этот противный человек хорошо с ним обращается.

– Будь спокойна, дорогая, Харрис позаботится о Снежке, – заверила я ее.

Харрисом звали нашего дворецкого в Уэлдон-Холле. Лорд Уинтердейл сказал, обращаясь ко мне:

– Видите вон ту коляску, которая едет к нам навстречу, мисс Ньюбери? Это сэр Генри Фаррингдон с супругой.

Я обернулась и взглянула на аляповатую желтую коляску, которой правил джентльмен, одетый в элегантный синий сюртук, желтовато-коричневые панталоны и высокие сапоги. На сидевшей рядом с ним полной низенькой даме было платье с огромным количеством застежек спереди и шляпка с чересчур пышными и длинными ярко-голубыми перьями.

Это пятый по счету джентльмен, которого шантажировал мой батюшка, – кроме, разумеется, лорда Уинтердейла, мистера Эшертона, мистера Говарда и графа Марша. Сэр Генри единственный из этих пяти попался не за карточным столом – он обманывал не партнеров по игре, а собственную жену.

Заметив лорда Уинтердейла, лорд Генри натянул поводья. Я все еще сидела вполоборота к нему, и лорд Генри бросил на меня настороженный взгляд. Потом он поднял глаза на лорда Уинтердейла и сделал ему знак остановиться.

– Приветствую, Фаррингдон, – сказал лорд Уинтердейл. – Давненько не виделись. – Он коротко кивнул пухлой разряженной дамочке, восседавшей рядом с супругом. – Леди Фаррингдон. Позвольте вам представить моих подопечных – мисс Джорджиану Ньюбери и ее сестру мисс Анну Ньюбери.

Я слегка кивнула и изобразила на губах светскую улыбку. Анна как зачарованная уставилась на перья леди Фаррингдон.

Природа была не очень-то щедра к леди Фаррингдон. К сожалению, сама леди не сделала ничего, чтобы подчеркнуть свои достоинства и скрыть недостатки. Ее вычурное голубое платье выглядело ужасно.

Сэр Генри смотрел на меня с подозрением. Я мысленно вздохнула. Ну вот и еще один, кто боится моих тайных козней.

Я ободряюще улыбнулась ему.

Но напряженное выражение не исчезло с его лица.

Внезапно лорд Уинтердейл сказал:

– Я не могу дольше удерживать лошадей. Всего хорошего, Фаррингдон и леди Фаррингдон.

– Рада познакомиться с вами, – вставила я.

– Какие у нее красивые перья, Джорджи, – сказала Анна, когда мы отъехали. – Как бы я хотела иметь такие же!

– Но такими перьями лучше играть, чем носить их на шляпе, – возразила я.

Анна повернулась к лорду Уинтердейлу.

– У этой леди платье того же цвета, что и ваши глаза, милорд, – сказала она. – Какой красивый цвет. Жаль, что она такая толстая.

– Анна, – в отчаянии воскликнула я, – сколько раз я говорила тебе, что неприлично обсуждать то, как люди выглядят!

– Но я же сказала это не ей, а тебе и лорду Уинтердейлу, – обиженно возразила Анна.

– Анна, вот впереди ровная тропинка. Хочешь взять поводья? – предложил ей лорд Уинтердейл.

– О да, конечно!

Он протянул ей концы поводьев, а сам продолжал удерживать их чуть повыше. Анна прищелкнула языком и встряхнула поводьями. Она вся светилась от счастья.

Я улыбнулась.

– Как ты чудесно управляешься с лошадьми, моя прелесть, – сказала я. – Ты просто молодец.

***

Мы вернулись домой как раз к обеду. Леди Уинтердейл поначалу попыталась удалить Анну из столовой, запретив ей там появляться, как и в гостиной, но лорд Уинтердейл снова настоял на своем. Поскольку Анна вела себя за столом безупречно, леди Уинтердейл нечего было возразить своему племяннику, и это ее бесило.

Лорд Уинтердейл провел целое утро и часть дня в кругу семьи, что было на него не похоже. Я надеялась, что и за обедом он присоединится к нашей компании. К сожалению, этого не случилось. Его место в конце стола пустовало, как обычно.

После обеда леди Уинтердейл, Кэтрин и я отправились к друзьям леди Уинтердейл, которые давали раут. Раут оказался до ужаса скучным. Домой мы вернулись около полуночи.

В пятницу вечером мы поехали на бал к Каслтонам. Моя бальная карточка была заполнена, как и всегда, но высказывания лорда Уинтердейла посеяли во мне некоторые сомнения. Танцуя со своими кавалерами, я теперь пыталась оценить, сможет ли кто-нибудь из них стать моим супругом и покровителем Анны.

Должна признаться, лишь несколько джентльменов отвечали этим требованиям, и я готова была поверить в их надежность и способность заботиться о ком-то, кроме самих себя.

Я также начала сомневаться, что мои поклонники видят во мне нечто большее, чем просто хорошенькую девушку, с которой приятно потанцевать разок-другой. Как недвусмысленно заявил лорд Уинтердейл, такие, как я, не очень-то ценятся на ярмарке невест.

На балу у Каслтонов лорд Уинтердейл тоже отсутствовал.

В субботу мы отправились на бал к Помфертам. Я танцевала с теми же кавалерами, что и на предыдущем балу, а также с мистером Эшертоном, который первым из папиных «клиентов» разыскал меня.

Мистер Эшертон прямо спросил меня об Анне. Это значило, что слухи уже поползли по городу.

– Я не собираюсь шантажировать вас с целью выманить у вас деньги на содержание моей сестры, мистер Эшертон, – сердито выпалила я, пока мы с ним кружились в вальсе, а корсет его поскрипывал в такт движениям. – Вы должны мне поверить. У меня больше нет этих бумаг!

Его розовощекое лицо помрачнело, и я поняла, что он не верит ни одному моему слову.

Лорд Уинтердейл на бал к Помфертам не явился.

«Да как же так можно, – раздраженно думала я. – Что за жизнь он ведет? Нельзя же каждый вечер пить и играть в карты в клубе „Брукс“!»

***

В воскресенье утром я решила отправиться с Анной в королевский зверинец в лондонский Тауэр. Нэнни тоже собралась с нами, и лорд Уинтердейл, которого я случайно встретила в холле перед уходом, предложил нам поехать туда в его двуколке.

День выдался чудесный. Мы прогуливались по набережной, к которой в былые времена причаливали шлюпки со знатными узниками. Мое первое впечатление от Тауэра оказалось вовсе не таким мрачным, как я себе воображала: вместо роковой темницы моим глазам предстало местечко для воскресных пикников.

Казалось, по крайней мере пол-Лондона собралось сегодня провести день на лоне природы. Празднично одетые горожане вместе с детьми наводнили крепость с мрачными каменными стенами.

Я была разочарована. Я-то ожидала увидеть легендарное место страданий и скорби.

Однако пока мы осматривали закоулки тюрьмы, открытые для посещения публики, воображение без труда переносило меня от жизнерадостной реальности в прошедшие времена, на несколько сотен лет назад, когда здесь обитали только узники и тюремщики. Я представляла себе сэра Уолтера Рали – он, как затравленная пантера, меряет темницу беспокойными шагами, и так в течение многих лет своего заточения.

Образ пантеры мгновенно вызвал в памяти гибкую фигуру черноволосого джентльмена. Правда, я тотчас постаралась избавиться от этого наваждения и подвела Анну и Нэнни к группе людей, столпившихся у часовни, где были обезглавлены две первые жены Генриха Восьмого.

Анну не интересовали несчастные королевские жены, и она потянула меня за руку к зверинцу. Туда мы и направились.

Зверинец меня не впечатлил. Животные находились в глубокой яме, которая когда-то была частью рва, окружавшего крепость Тауэр в бытность его королевской резиденцией. Весь зверинец состоял из грязного льва, слона и двух медведей-гризли.

По правде сказать, мне их было жаль – они выглядели такими вялыми, неухоженными.

Даже Анна почувствовала это.

– Они такие несчастные, правда, Джорджи? – обратилась она ко мне.

– Да, – сказала я. Вокруг ямы толпился народ, и я протиснулась поближе и заглянула вниз, за ограждавший ее деревянный барьер. Зрелище было жалкое. Не знаю, что я ожидала увидеть, но только не это.

Я стояла над той частью ямы, где помещался лев. Внезапно он словно очнулся и поднял вверх измученные глаза.

– Эй, дружок, – позвала я его. – Как поживаешь?

Мне показалось, он ищет меня в толпе, и я подошла поближе.

– Какой красивый мальчик, – ласково промурлыкала я, хотя бедняга красотой отнюдь не отличался – похоже, у него была чесотка или что-то в этом роде.

Сзади напирала толпа. Я наклонилась над барьером, и вдруг кто-то изо всей силы пихнул меня в спину. Я потеряла равновесие, качнулась вперед и, ухватившись за барьер, попыталась выпрямиться. Мне бы это удалось, если бы чья-то рука не подтолкнула меня. Я покатилась вниз по отвесному склону и упала на дно ямы – вся в синяках, дрожа от страха – в десяти шагах ото льва.

Тяжело дыша, я поднялась на ноги.

Сверху доносились крики, и я поняла, что это кричит Анна. Но мое внимание было приковано к хищнику, который теперь, когда его уединение было нарушено, кажется, пробудился от апатии.

У меня перехватило дыхание.

«Нельзя показывать ему, что я его боюсь, – пронеслось в голове – Если хищники чувствуют, что жертва их боится, они нападают. Боже, помоги мне. Спокойно, Джорджи, спокойно».

Анна кричала, не умолкая.

Лев раскрыл пасть и зарычал. На меня дохнуло смрадом из его глотки, и я чуть не потеряла сознание.

«Не будь трусихой», – приказала я себе, трясясь с головы до ног.

Лев сделал несколько шагов, приближаясь ко мне.

– Эй, мисс, – раздался голос сверху. – Я сейчас брошу ему кусок мяса, а потом мы спустим вам лестницу. Вы сами-то заберетесь?

Я кивнула. Я бы сейчас взобралась даже на Маттер-хорн.

Несколько секунд спустя в дальний угол ямы шлепнулся огромный кусок мяса. Лев немедленно развернулся и отправился туда вкушать свой обед.

Смотритель зверинца спустил в яму длинную лестницу, и прежде чем лев вонзил зубы в мясо, моя нога была на нижней ступеньке. Я подобрала юбки и стала взбираться по лестнице с такой скоростью, словно за мной черти гнались. Когда я очутилась наверху, ко мне кинулась рыдающая Анна.

Нэнни подоспела вслед за ней.

– Боже Всемогущий, мисс Джорджиана, – повторяла она снова и снова. – Боже Всемогущий!

Смотритель зверинца был сердит на меня за мою неловкость.