Текст книги "Трофей моей любви"

4

– Видит бог, ты вела себя недопустимо! – подвела итог тетя Сара. – Все соседи говорят об этом… и что, по-твоему, сейчас должны чувствовать Воглеры? Они относились к тебе как к дочери.

– Мне очень жаль, – тихо проговорила Эва.

– Ты солгала мне – сказала, что вы с Троем решили отменить свадьбу. У тебя не хватило порядочности признаться мне или ему, что здесь замешан другой мужчина!

Молчи, не спорь, и тем скорее гроза утихнет. Но три дня, заполненных упреками и обвинениями, после публикации в газете злосчастной фотографии, где Эва была изображена с Заком на пороге его дома, заметно поколебали веру Эвы в это золотое правило. Когда она решила вернуться домой, то и подумать не могла, что ее одну сочтут виновной. Трой предстал невинной жертвой, а ей приходилось расхлебывать всю кашу.

– Успокойся, мама. – В дверях кухни появилась Абигайль, сияя лучезарной улыбкой, – По крайней мере, приглашения на свадьбу еще не успели разослать.

– Пойду сниму белье. – Эва поспешно направилась к задней двери. Выйдя на воздух, она несколько раз медленно и глубоко вздохнула.

– Кровь заговорила, не иначе. – Резкий голос тети донесся до нее через открытое окно. – Но никто не может меня упрекнуть, что я мало занималась ее воспитанием…

Эва отошла подальше и принялась снимать с веревки белье. Стоял чудесный майский день, но она не могла радоваться ему. Кошмар продолжался, и конца ему не было видно. Абигайль всего час назад приехала домой свеженькая, сияющая, нарядная, с уложенными по-новому белокурыми волосами. Ни тени угрызения совести не было заметно на ее безмятежном лице. Кузина ни капли не сомневалась в том, что Эва не посмеет рассказать, как застала ее в постели со своим женихом.

Но предательство Троя и Абигайль никак не оправдывало ее собственного поведения. Да Эва больше и не пыталась найти себе оправдания. Дядя и тетя были вне себя от возмущения, полагая, что она бросила Троя, увлекшись погоней за финансовым магнатом. То, что вышеназванный магнат, судя по всему, тут же пренебрег ею, являлось для Сары Фремонт единственным утешением.

Зак… Эва глубоко вздохнула. Иногда бегство – это единственный способ спасения. Она не жалела, что покинула «Сфаэлос индастриз» в тот же самый день. Эва совершила страшную глупость, и это жестоко уязвляло ее гордость, но никто еще не умирал, получив отрезвляющий жизненный урок. Она оказалась бессильна перед Заком Сфаэлосом, перед страстью, которая в мгновение ока смела все преграды, Зак смотрел на нее как на диковинку, занятную головоломку. И избрал ее своей жертвой, так как его забавлял ее нетипичный облик и манера держаться. Ему интересно было попробовать заманить подобную чопорную особу в свою постель. Но, по сути дела, Зак использовал единственный козырь, который имел, – ее несомненное влечение к нему…

– Я так и знала, что ты станешь молчать. Эва резко отвернулась от низкой каменной ограды, отделявшей запущенный сад от соседнего владения. В нескольких шагах от нее стояла Абигайль.

– Только потому, что не хочу заставить всех вокруг страдать еще больше.

Эва вскинула маленький подбородок. Абигайль же отрывисто рассмеялась.

– Трой до сих пор не хочет разговаривать со мной. Он все еще думает, что это я тебе звонила тогда.

– Конечно ты, – сухо сказала Эва, не считавшая нужным тратить хотя бы каплю умственной энергии на разрешение такой пустой проблемы,

– Ничего подобного! – свирепо накинулась на нее кузина. – Я не звонила! Видимо, кто-то, кому было известно о нас с Троем, решил, что будет очень смешно, если нас застукают. Может, какой-нибудь его сослуживец, который видел нас вместе… Но только не я!

Эве было все равно, кто звонил ей в тот день на работу, но ее позабавил бурный протест Абигайль. Та не отрицала, что спала с Троем, и не чувствовала за собой при этом никакой вины, но в телефонном звонке не соглашалась признаваться ни за что.

– Ну, расскажи, что там на самом деле было у тебя с этим типом? – потребовала она.

– Зачем?

– Любопытно. Для меня у Зака Сфаэлоса не нашлось и пяти минут днем, когда мы как-то встретились с ним в одной компании. А то почему я ре

Шила довольствоваться Валиасом? Держу пари, самая интимная вещь, которую ты когда-либо делала для Зака, это писала под его диктовку за завтраком!

Эва повернулась лицом к ограде и вцепилась пальцами в источенный временем и непогодой камень. Она подумала о том, как долгие годы напрасно старалась подружиться с Абигайль. К чему было тратить столько усилий, когда ее с самого начала принимали в штыки. Абби не могла простить ей, что Эва лишила ее приятного положения единственного ребенка в семье. Даже несмотря на то, что кузина по-прежнему продолжала быть кумиром для обожавших родителей и нежилась в лучах их любви и поклонения, Эва оставалась для нее ненавистной самозванкой.

Когда Эва начала встречаться с Троем, мысль об их браке пришлась по душе обеим семьям. Мать Троя не выносила Абигайль и не на шутку встревожилась, когда сын начал проявлять к той интерес, а потом вздохнула с облегчением, когда через какое-то время он переключил свое внимание на Эву. Что до ее дяди и тети… Трой им нравился, но они были бы очень разочарованы, если бы их красавица дочка остановила на нем свой выбор. Они ожидали. что Абигайль сделает гораздо более выгодную партию.

То, что Эва первая собралась замуж, несколько обескуражило Фремонтов. Но тетя Сара так увлеклась предсвадебными хлопотами, что за последние месяцы Эва сблизилась с ней больше, чем за все предшествующие годы. И теперь ей было больно видеть, как наладившиеся было отношения испортились.

– Зачем ты это сделала? – спросила Эва, в свою очередь не особенно надеясь на искренний ответ.

– Трой тебя не любит, он любит меня… Только у него духа не хватило признаться, – бросила Абигайль, снова занимая оборонительную позицию. – Его мать меня просто не выносит, считает развратной. А Трой… он хочет меня, но боится… вот и решил действовать наверняка, переключившись на тебя.

Эва медленно обернулась и была поражена, разглядев в глазах Абигайль выражение горькой обиды. Смешно, но ей и в голову не приходило, что ее кузина может что-то чувствовать к Трою.

– Я хотела поговорить только об одном, – продолжала Абигайль сердито. – Трой ведет себя как идиот, бегает за тобой, а со мной отказывается встречаться… все потому, что чувствует себя виноватым. Не держи его. Скажи, что все понимаешь и уже смирилась с тем, что ваша помолвка разорвана. Я не хочу, чтобы он считал, будто я загоняю его в угол.

– В угол? – эхом повторила Эва, не вполне улавливая ход мысли кузины.

Абигайль приняла непривычно скромный вид и с нескрываемым самодовольством пожала плечиком.

– Мне кажется, я беременна.

«Мне кажется, я беременна»… Эва вздрогнула, как от удара, и побледнела, поняв, что не все огорчения остались для нее позади. Хотя она и так уже воочию убедилась в их предательстве, все же тот факт, что Абигайль ждет от Троя ребенка, заставил ее сердце тоскливо сжаться. Она сама еще совсем недавно мечтала…

– Но я не скажу ему об этом до тех пор, пока он не прекратит так глупо комплексовать из-за тебя.

– Значит, я могу рассказать правду? – промямлила Эва.

– Нет! – властно заявила Абигайль. – Ни к чему всем знать, когда это случилось. Ты должна уехать из нашего дома, снять другую квартиру. Пусть все увидят, что я утешаю Троя, а потом мы с ним уедем и где-нибудь без всякого шума поженимся. Вряд ли кто-нибудь догадается, что это был вынужденный шаг.

– Ты все предусмотрела заранее!

Абигайль было абсолютно незнакомо чувство смущения.

– Трой всегда был моим! – категорично объявила она. – И я не собираюсь извиняться, потому что не чувствую себя виноватой. Так ты не забудь сказать Трою, что это не я звонила тебе по телефону.

Эва подавила нервный смех: Абигайль не только рассчитывала, что преданная кузина примет на себя всю вину, но и ожидала, что та помирит ее с Троем. Значит, кузина не так уж уверена в Трое, как ей хотелось бы. Но почему тогда она допустила эту беременность? С ее опытностью это вряд ли могло быть случайностью. Боже милостивый, сколько же раз они вот так, тайком, встречались?

На кухне Сара Фремонт хлопотала над чайным подносом.

– Приехал Трой с родителями, – произнесла она, поджимая губы. – И что мы с твоим дядей им скажем?

Эве снова захотелось рассмеяться, но она испугалась, что если начнет, то уже не сможет остановиться. Трой здесь? Да еще с родителями? Она уже была наслышана о том, что Воглеры крайне потрясены и разгневаны. Все больше народа ополчалось против нее. Во времена мрачного средневековья ее вытащили бы на пустырь и сожгли как ведьму за то, что она оскорбила чувства стольких людей. Еще неделю назад Эва страстно ненавидела

Скучный образ «скромной и славной девушки», а сегодня отдала бы десять лет жизни, чтобы только вернуть назад свою репутацию и не ловить на себе косые взгляды, не видеть, как соседки толкают друг друга локтем и поворачиваются к ней спиной. Дурная слава-это вовсе не шутка в маленьком сплоченном мирке на задворках крупного города, где люди считают себя вправе выносить приговор чужой нравственности.

Прозвенел дверной звонок. Не успела Эва дойти до середины сверкающего чистотой холла, как путь ей преградил Трой.

– Эва, я должен был увидеть тебя. Нам надо во всем разобраться.

– Расскажи им правду, – с трудом выговорила она, раздосадованная его настойчивостью, и попыталась высвободить свою руку из его пальцев.

– Зачем ты сказала тете, что между нами все кончено? И как тебя угораздило попасть на этот глупый снимок вместе с Заком Сфаэлосом? – раздраженно спросил он. – Ты разве не понимаешь, каким я выгляжу после этого идиотом? Я знаю, что между тобой и Сфаэлосом ничего нет… просто не могло быть…

Снова раздался продолжительный звонок, словно кто-то с усилием жал на кнопку. Пронзительный звук как ножом резанул по ее натянутым нервам.

– Отпусти меня, – взмолилась она.

– Я люблю тебя и по-прежнему хочу, чтобы мы поженились…

Эве невыносимо было его слушать. Она с такой силой рванулась, стараясь высвободить свою руку, что чуть не налетела на входную дверь. С застывшим на лице выражением безысходности она быстро отворила ее.

Это был Зак! От неожиданности Эва отпрянула назад. Но тут же испытала такое громадное облегчение, что у нее даже закружилась голова. Она покачнулась, перед глазами все поплыло, и тут же крепкие руки стремительно протянулись и подхватили ее, прежде чем под ней успели подогнуться колени.

– Что тут у вас, черт возьми, происходит? – холодно осведомился Зак.

– Зак… увези меня отсюда… пожалуйста, – прошептала Эва, прислоняясь к его плечу.

– Уберите-ка от нее свои руки! – шагнул к ним Трой, как только пришел в себя от изумления.

Но Зак не обратил на него внимания. Развернувшись на каблуках, он вышел с Эвой на крыльцо и подвел ее к черному «порше», невозмутимо усадил ее на место рядом с водительским и негромко произнес:

– Я вернусь через минуту, дорогая.

Эва прерывисто вздохнула. Почему она решила, что Зак-рыцарь на белом коне, который бесстрашно примчался ей на выручку? А, неважно. Главное-она знала, что еще ничье появление никогда не радовало ее так сильно. А сейчас ей больше ничего и не было нужно.

Она увидела, как Зак снова вышел из дома, но даже не полюбопытствовала, зачем он возвращался туда. Ветер растрепал его темные волосы, но они были подстрижены настолько безупречно, что тут же снова легли как положено. В его глазах отразилось солнце. Он выглядел потрясающе элегантно в великолепном костюме жемчужно-серого цвета, несомненно, итальянского покроя. И Эва поймала себя на том, что невольно задает себе вопрос: кто же была та женщина, место которой заняла теперь она, Эва Рентон?

Зак уселся рядом с ней.

– Тебе хочется поехать в какое-нибудь определенное место?

– Все равно куда.

Он непринужденно рассмеялся.

– Боже, я, кажется, удачно выбрал время. У меня есть кое-какие планы…

Это не удивляло. Зак всегда знал точно, куда едет и что будет делать. Не то что Трой… Трой, которого она некогда наивно считала сильным, решительным и честным, с болью подумала Эва. Сейчас бывший жених казался ей безнадежно запутавшимся, мечущимся между ней и Абигайль и не способным быть до конца преданным кому-то из них. Если бы Трой, придя тогда к ней на работу, сказал, что любит Абигайль, она смогла бы это понять и не перестала бы его уважать.

– Почему ты решил приехать? – спросила она, немного успокоившись.

– Может, я соскучился?

– Вряд ли…

– Ну, тогда я немного беспокоился о впечатлении, которое произвела эта фотография в газете на твоих родных.

– Как там? «Скромная секретарша неожиданно высоко взлетает»… или «Зак Сфаэлос снисходит для разнообразия до…

Зак небрежно бросил ей на колени газету.

– Ты еще не видела последних публикаций? Эва настороженно замерла.

– Я полагала, что мои пятнадцать минут славы уже позади.

С упавшим сердцем она прочла колонку светской хроники. Как сообщалось, Адель Пату была крайне возмущена, узнав, что ее променяли на женщину, о которой она отзывалась как о «невзрачной захудалой машинистке». Далее актриса свидетельствовала, что эта самая машинистка назвала своего шефа «лощеной развратной свиньей».

– Да, я сказала это, – невнятно прошептала Эва. – Я сказала это в тот день, когда она звонила тебе в офис… И еще что она должна быть рада, что избавилась от тебя.

– Тебя одолел приступ честности?

– Ты имеешь полное право сердиться, – натянуто признала Эва.

– На данный момент это вполне справедливая оценка моего характера. Мне-то все равно, но, насколько я знаю Адель, она найдет способ раскручивать эту историю до бесконечности.

Даже услышав это пугающее утверждение, Эва почувствовала, как впервые за последние дни ее постепенно заполняет ощущение покоя. Было огромным облегчением вырваться из гнетущей атмосферы дома Фремонтов.

– Абигайль ждет ребенка.

Эти слова совершенно неожиданно вырвались из ее уст. И Зак оглушительно расхохотался. Эва изумленно взглянула на него.

– Извини, дорогая. С моей стороны это невеликодушно… но кем бы там ни была Абигайль, у меня складывается впечатление, что эта особа прекрасно может о себе позаботиться.

– Трой еще не знает. Конечно, стоит ему узнать… он оставит меня в покое.

– Ты этого хочешь?

– Да… без сомнения! – с жаром воскликнула Эва.

– Подозреваю, что теперь опалу с тебя снимут, – спокойно сообщил Зак. – Раз уж я явился к вам домой, то решил заодно поставить их в известность.

Эва подалась вперед, и ремень безопасности упруго натянулся.

– О чем?

– Я всего лишь хотел представиться твоим родственникам. Ты, конечно, не думала, что в разгар обстрела я появлюсь рядом с тобой как злодей, которого замучила совесть.

Эва уставилась на него широко открытыми глазами.

– Что ты им сказал?

– Только заметил, что наши с тобой отношения; начались лишь после того, как ты узнала, что твой жених и кузина встречаются за твоей спиной, Я был с ними добрее, чем они с тобой, – продолжал Зак невозмутимо. – Я умолчал о том факте, что ты застала их под простыней. Но я все же не в состоянии понять, почему ты считаешь необходимым их выгораживать, даже когда на твою голову посыпались все шишки.

– Ты не знаешь, как это огорчит дядю и тетю…

– Что же, пусть себе огорчаются. Она их дочь, а ты ей не нянька.

– Но ты не имел права рассказывать! – воскликнула Эва.

– После того, что мне удалось нечаянно подслушать, прежде чем я вошел в комнату, мне доставило удовольствие немного пооткровенничать. Твоя кузина довольно неубедительно разыграла сцену обморока. А вот бывший жених очаровательно изобразил попавшегося на удочку палтуса. А когда я уже повернулся, чтобы уйти и предоставить им возможность переваривать информацию, довольно крупная блондинка в жемчугах отпустила крайне обидное заметание о нравственном уровне твоей кузины…

И это задело ту столь сильно, что она восстала из обморока, как вампир из могилы, и принялась вопить во все горло. – Голос Зака задрожал от едва сдерживаемого смеха.

– Полагаю, ты неплохо развлекся? – Голос Эвы тоже невольно дрогнул. Ее искренне расстроило высокомерное равнодушие Зака к чувствам участников сцены, но нарисованная им картина была настолько правдоподобной, яркой и насыщенной мрачным юмором, что и она не смогла сдержать улыбку.

– Видишь, моя красавица… ты снова улыбаешься, – пробормотал довольный Зак.

– Даже если при этом я сама себе противна? Ведь у меня нет никакого права считать себя лучше Троя и Абби, – взволнованно проговорила Эва. – В тот же день я… спала с тобой.

– Но ты никогда не сделала бы этого, если бы все еще считала, что связана с женихом словом. У тебя слишком преданная натура. И я не верю, что ты смогла бы поступить так, как они.

– Ты просто хочешь заглушить во мне голос совести, – удрученно прошептала Эва.

– Тебе пойдет на пользу, если ты перестанешь вести себя как только что выпущенная из монастыря пансионерка. Никто не безгрешен, – напомнил ей Зак.

– Я очень многим обязана родителям Абигайль. Если бы они не взяли меня в пятилетнем возрасте к себе, меня отдали бы на попечение чужих людей. Они воспитали меня как собственного ребенка.

– Лгунья. Гостиную украшает примерно дюжина фотографий кузины и хотя бы одна твоя. Они довольно состоятельные, а ты в шестнадцать лет оставила школу и пошла работать.

– Я сама так решила. Нельзя ожидать от них большего. Тетя могла бы и вовсе отказаться от меня. Ведь я незаконнорожденная, – неловко признала Эва.

– Обычная вещь в наши дни.

– Мой отец был коммивояжером и, кажется, итальянцем.

– Горячая кровь Средиземноморья… Мне тоже следует извиниться за свою национальность? – Зак надменно поднял черную бровь, и Эва невольно улыбнулась.

– Я вовсе не извинялась.

– Нет, извинялась. Как повстречались твои родители?

– У мамы был отпуск, и она поехала на неделю в Венецию. Ей был двадцать один год, – принялась рассказывать Эва. – Родные отговаривали ее рожать, но она оставила меня. Маме было трудно, так как все отвернулись от нее. А когда ее не стало, естественно, не пришли в восторг, что я свалилась им на голову. Дедушка и бабушка были уже слишком старенькие, чтобы растить меня. И дядя с тетей решили принять меня, хотя не были обязаны это делать.

Зак ничего не ответил. Эва откинула голову на спинку сиденья, нервы ее постепенно успокаивались, напряжение уходило, тело медленно расслаблялось.

– Я, как всегда, не спросила, куда мы едем.

– Но тебе же все равно. Она слегка покраснела.

– Да. Я очень благодарна тебе за эту передышку.

– Не надо меня благодарить.

По ее спине пробежал странный холодок. Глядя на мелькавшие по обеим сторонам дороги пейзажи, Эва ни на миг не забывала, что сидит рядом с Заком Сфаэлосом. Его присутствие было настолько ощутимым, что она не могла не думать о нем. Невозмутимый вид, который она раньше ухитрялась напускать на себя в его присутствии, сохранять теперь стало абсолютно невозможным.

– Мы почти на месте. – Зак свернул с шоссе и, миновав сторожку, въехал на длинную аллею.

– На каком месте? – осторожно улыбнулась Эва и обнаружила, что это далось ей легче, чем она себе представляла.

– В Хевелинге. Здесь продается дом, и я сегодня получил разрешение на его осмотр.

– Ты хочешь купить дом?

– Да. Неплохо иметь жилье недалеко от города.

Зак резко затормозил прямо перед глубокой рытвиной. Невдалеке уже стоял чей-то «мерседес».

Эва взглянула на изящный белый фасад особняка, украшенный колоннами, и невольно залюбовалась им. Солнце ярко вспыхивало, отражаясь в высоких окнах с частыми переплетами. Старинное здание несло печальный отпечаток заброшенности, как и окружавший его густой сад.

– Хочешь, чтобы я подождала здесь? – спросила Эва.

– Ни в коем случае. – Зак помог ей выйти из машины и прошел вперед поздороваться с профессионально вежливым агентом по продаже недвижимости, но Эва не последовала за ним, а направилась прямо к входной двери, не желая мешать их разговору.

– Мы сами осмотрим дом, – услышала она голос Зака, который, догнав ее, сунул в руку глянцевый проспект. – Мне нужно услышать мнение женщины.

Внутри здание сохранилось лучше, чем можно было предположить по фасаду. В просторном холле они увидели внушительный камин и вымощенный плитами пол. Эва вслед за Заком переходила из комнаты в комнату, оборачивая восхищенное лицо то к прекрасно сохранившейся деревянной обшивке стен, то к искусно выполненным лепным фигуркам на покрытом пылью карнизе.

Кухня радовала глаз массивными стенными шкафами для посуды. К счастью, последние хозяева дома не пожелали с ними расстаться. Черную старую плиту надлежало вычистить как следует и тоже обязательно оставить, решила Эва. Прямо ей под ноги метнулась мышка, но она даже не заметила ее. Она прилежно обошла лабиринт маленьких полутемных комнаток, начинавшихся сразу за кухней, мысленно давая им названия: гардеробная, кладовка, котельная… это прачечная, сюда складывать дрова… Затем взобралась по обильно покрытой старинной резьбой дубовой лестнице, провела пальцем по причудливой вязи орнамента. До сих пор она не проронила ни слова. Наконец у входа в длинную галерею, куда свет проникал сквозь полукруглые окна и где в солнечных лучах резвились пылинки, из груди Эвы вырвался мечтательный вздох. Но тут, вспомнив, что ее спутник ждет от нее трезвой оценки, попыталась стать рассудительной и практичной,

– Это очень большой дом, Зак.

– Ты считаешь? А мне он показался довольно скромным, – признался он.

Эва выглянула в окно, и на ее пухлых губах опять появилась улыбка.

– Там, внизу, был регулярный парк. Вдруг его еще можно спасти? Наверняка есть еще и цветник…

– Да, без капитального ремонта не обойтись. Эва порывисто обернулась и вскинула на него испуганные зеленые глаза.

– Но ты ведь не передумаешь из-за этого, правда?

– Признаюсь, что предпочел бы дом, где вся грязная работа уже сделана до меня.

Она вспомнила его безупречный городской особняк, спокойное современное убранство тех нескольких комнат, которые она успела рассмотреть, и понимающе, но с сожалением кивнула.

– Тут мне видится родовое гнездо… семейный очаг, – пояснил Зак, соблазнительно растягивая слова.

– Да, – вздохнула Эва и грустно подумала, что этот дом вряд ли во вкусе Зака.

– Выходи за меня замуж и сделай его таким. Ее ресницы взлетели вверх над изумленными глазами. У нее перехватило дыхание, и она потрясенно-недоверчиво уставилась на Зака.

– Мне нужна жена, а со временем-дети. – Он выговорил последнее слово с прежней полнейшей невозмутимостью. – И мне нужна ты. Так совпало, что на данном этапе нам необходимо одно и то же. Почему бы нам не объединить наши усилия?

Эва кончиком языка облизнула нижнюю губу. В голове у нее было пусто. Но тут она поймала ждущий взгляд Зака, и по ее телу словно пробежал электрический ток, а щеки густо залило румянцем. Она вздрогнула, в который уже раз поражаясь силе своей реакции на слова и взгляды Зака. Он шагнул к ней.

– Нас уже объединяет взаимное влечение, без которого вряд ли может существовать даже брак по расчету. Тебя тянет ко мне, моя красавица… не стыдись в этом признаться.

– Не могу поверить, что ты хочешь жениться…

– Мне тридцать четыре года… и вот уже многие годы я наслаждаюсь свободой. Но не одни только женщины желают обзавестись постоянным партнером.

– Я знаю, но…

– Полноценная семейная жизнь, дружеские отношения-вот что я тебе предлагаю. Там, где нет сильных чувств, не будет и сильных огорчений, – заметил Зак и вгляделся проницательными глазами в ее встревоженное лицо. – Короче говоря, я тебя не обижу, Эва.

Заку не нужна была безумно влюбленная в него жена. Он не хотел быть источником страстей, которые не собирался разделять. Это показалось Эве не лишенным здравого смысла. Женщина, боготворящая мужчину, который к ней равнодушен, способна стать ревнивой, требовательной и ненадежной, если неравенство в отношениях начнет ущемлять ее самолюбие.

– Но почему именно я… ради всего святого? – неуверенно пробормотала она. – Ты едва меня знаешь,

– Извини, но тут я с тобой не согласен. Ты работала у меня год. Я знаю, что ты не теряешь головы в затруднительных ситуациях, добросовестна, ответственна, превосходный организатор. Ты скорее придешь на встречу раньше назначенного времени, чем опоздаешь. Тебя уважают и ценят коллеги, хотя и считают слишком замкнутой, потому что ты никогда не сплетничаешь.

Эва густо покраснела.

– Надеюсь, ты вставишь это в мою характеристику, когда я снова начну искать работу. Можно подумать, что я идеальная служащая.

– Так и есть. В тебе только полностью отсутствует честолюбие и стремление сделать карьеру.

Эва отвернулась, чувствуя, что ноги у нее стали как ватные.

– Да, – сдержанно признала она.

– И это тоже отвечает моим пожеланиям. Я много разъезжаю. У жены, которая мечтает сделать самостоятельную карьеру, останется слишком мало свободного времени, чтобы уделять его дому и семье в мое отсутствие.

«Дому и семье…» Будь он проклят со своим умением распознавать суть человеческих характеров! Зак прекрасно понимал, что предлагает ей в тот момент» когда она лишилась всего, что надеялась назвать своим.

– И – прости, что упоминаю об этом, – но я также видел тебя и с худшей стороны.

Эва напряженно выпрямилась.

– Упавшую духом, опустившуюся и пьяную…

– Но ты держалась молодцом и вызывала уважение… Ты не устраивала истерик, не раскисла от жалости к себе, не поддалась желанию мстить. Ты сохранила самообладание, и это меня восхитило.

Да, Зак и правда отнесся к ней с уважением, с предупредительностью и пониманием, не допуская и намека на снисходительность и жалость. А Трой, которого она любила, которому доверяла, предал ее. И после всего случившегося настаивал на примирении, нисколько не сомневаясь, что Эва в конце концов простит его.

По странной иронии судьбы сейчас ей приходилось сравнивать двух абсолютно противоположных во всем мужчин. Одного из них она с обожанием возвела на пьедестал и наградила всевозможными добродетелями, а другого чуть ли не презирала и сторонилась.

– Зак, не буду отрицать, что ты меня искушаешь. Но не думаю, что я сейчас в состоянии принять такое серьезное решение, – неуверенно ответила Эва, и глаза ее взволнованно блеснули.

– Тебе кажется, что ты недостаточно хорошо меня знаешь?

– Я знаю тебя достаточно хорошо, – сказала она несколько смущенно и подумала, что как раз тогда, когда он смог лицезреть ее не в лучшем виде, она-то увидела его с самой привлекательной стороны. – И потом, ты очень богат, – тихо добавила Эва, – и наверняка есть много женщин… которые подошли бы тебе больше, чем я.

Зак улыбнулся насмешливо и несколько цинично.

– Не думаю. Я не хочу, чтобы за меня выходили только потому, что я могу обеспечить материально.

Он полагает, что изучил ее так хорошо, что считает себя полным хозяином положения, пришло в голову Эве, и уверен, что нежелательных сюрпризов от нее ему ждать не приходится. Должно быть, все, что она презирала в себе неделю назад» по меркам Сфаэлоса являлось свойствами идеальной супруги. Классическая домохозяйка с традиционными понятиями о долге и обязанностях жены, которая наверняка не сбежит с шофером в какой-нибудь прекрасный день, не заявит, что беременность испортит ей фигуру, не начнет предъявлять требований избалованной принцессы к мужу, который привык во всем поступать по-своему.

– Я даже не знаю, что тебе сказать…

– Скажи «да». – Зак протянул руки, и, повинуясь необъяснимому импульсу, она вложила в них свои.

– Но это безумие.

– Если ты так решила, значит, мои дипломатические способности никуда не годятся.

О, Зак был блестящим дипломатом, он умел отлично устраивать безнадежные сделки, так что его конкуренты скрежетали зубами от ярости. Но предложение руки и сердца, основанное на доводах рассудка, выглядело несколько прохладным. Эва торопливо отмела это подозрение. В крепких мужских руках, которые притягивали ее все ближе, не было ничего прохладного. Разве не правильно то, что человек призывает на помощь разум и предусмотрительность в таком важном деле, как выбор спутника жизни, спросила она себя.

– У меня разбегаются мысли…

Он негромко рассмеялся, и в его светло-серых, отливающих серебром глазах вспыхнуло выражение мужского самодовольства. Зак понимал, почему она сейчас в таком смятении, знал, что может привлечь ее к себе, покорную и дрожащую, сжать в объятиях и ощутить ответный отклик ее тела, который она еще не научилась сдерживать.

Красивой рукой он отвел с ее лба шелковистую прядь черных волос. Ее сердце бешено забилось, дыхание участилось.

– Кроме того, мне очень нравится, что я тебя волную, – промурлыкал Зак.

Эва увидела, как он взглянул на ее грудь, обозначившуюся под тонкой тканью, и краска стыда залила ее тонкие скулы.

– Не надо стесняться, – произнес он укоризненно. Затем мягко притиснул ее к стене. Руки его скользнули под ее розовую тенниску, и он провел ласкающими движениями вверх по гладкой коже. Она задержала дыхание. Серо-стальные глаза приковали ее взгляд. Вот его ладони дотронулись до ее грудей, и сладкая истома наполнила Эву. Она вздрогнула и невольно взглянула вниз на свою обнажившуюся грудь со смешанным чувством волнения и растерянности. Его темная голова медленно склонилась, и он коснулся кончиком языка ее полной нижней губы и в следующий миг прильнул губами к ее влажному рту. Эва сдавленно застонала. Руки ее сами собой поднялись, она обхватила его за плечи, чтобы не соскользнуть вдоль стены на пол от охватившей ее слабости.

– Если ты не согласишься стать моей женой, я сделаю тебя своей любовницей, – предупредил ее Зак. – Я не собираюсь отступать. Не жди, что я приму отказ по-джентльменски и вежливо отойду в сторонку.

Он выпрямился и аккуратно поправил на ней тенниску.

Эва дрожала с головы до ног. Но волнение не настолько заглушало в ней остальные чувства, чтобы помешать расслышать столь наглое заявление. Вспыхнувшая страсть сменилась гневом и обидой.

Она отступила в сторону и бросила на него предостерегающий взгляд.

– Если ты еще раз так сделаешь, я дам тебе пощечину! Я не заводная кукла, которой ты можешь забавляться, и не потерплю, чтобы мной играли или распоряжались, как вещью,

– Но ты выйдешь за меня замуж! Убежденность, с которой он произнес эти слова, еще больше пошатнула ее душевное равновесие.

– Я… я должна подумать, – пробормотала

Она.

– Значит, отвезти тебя назад в сумасшедший дом? И ты сможешь там думать? Ответ мне нужен сейчас, – объявил Зак. – Или да, или нет-этого будет достаточно… на сей раз.

Сделав усилие, она отвела от него взгляд, пытаясь побороть возникшее внезапно желание посоветовать ему идти куда подальше со своим предложением. Рассудок подсказывал ей, что сейчас она слишком возбуждена, чтобы принимать столь серьезное решение, но инстинкт побуждал соглашаться не раздумывая.