Текст книги "По ту сторону закона. Кланы и группировки"

2 числа мне позвонил Кэндзи Мори, глава Кодо-кай и Цукаса Когё. Меня совсем недавно познакомил с ним Н., писатель, живущий в Нагое. Мори помогал мне с интервью, рассказывая мне о Сэйдзи Такаяма (вакагасира Ямагути-гуми) то, что было известно только ближнему кругу. Банда Цукаса Когё была основана боссом Ямагути-гуми Синобу Цукаса, а Мори был крупным руководителем, которого можно назвать близким доверенным лицом босса Цукаса.

До вступления в банду он был членом группы поддержки в Университете Тюкё. Это был красивый и высокий мужчина. Некоторые говорят, что босс Мори похож на Люка Бессона, режиссера фильма «Леон», или на французского актера Жана Рено. Я думаю, что это преувеличенная похвала, но он действительно был крут. Мне он тоже понравился, потому что он был прекрасным рассказчиком, четко следовал сюжетной линии и не нагромождал ненужные подробности.

Мори сказал: «Мой старик очень ориентирован на семью, и он с вами в хороших отношениях, так что вы ему не чужой человек. Я обеспокоен тем, что преступник причинил вред его близким. Что, черт возьми, происходит?»

Возможно, он так проникся ко мне благодаря моей серии Tokusatsu Shinsengumi в Monthly Gendai. В отличие от Ямакэн-гуми Кодо-кай, кажется, воспринял мои статьи благосклонно.

Я понял, что под «моим стариком» Мори имел в виду не лидера банды Синобу Цукаса, а вакагасиру Сэйдзи Такаяма (председателя Кодо-кай). Полагая, что скрывать нечего, я рассказал Мори о Кунио Иноуэ, его подчиненном Кунихару Ямамото из Кенкоку-кай и, в свою очередь, его подчиненном Кадзуо Нагано. Пока я ему все это рассказывал, то подумал, что вакагасира Такаяма мог бы заинтересоваться этим делом и организовать что-то вроде внутреннего расследования против Кунио Иноуэ. Если бы нечто такое произошло, я бы почувствовал, что справедливость в какой-то степени восторжествовала.

В тот же день Макимура рассказал мне о звонке Кадзуюки Араки, сятэя председателя Ямакэн-гуми. Араки был обеспокоен инцидентом с моим сыном. Я не думаю, что Араки заранее знал о плане нападения на моего сына, когда водил нас по клубам. Я попросил Макимура, чтобы он передал Араки, что я знаю, он тут совершенно ни при чем, и, если он хочет, я позвоню ему лично.

15 числа я обедал в отеле All Nippon Airways в Акасаке с моим информатором из Ямакэн-гуми. Он сказал, что, хотя и не может говорить официально от лица Ямакэн-гуми, считает нападение на моего сына глубоко возмутительным поступком, недостойным якудза, и что глубоко сожалеет о случившемся.

Все же среди якудза немало приличных людей. Возможно, мне повезло, что в моем окружении такие есть.

Этот человек рассказал мне о внутренних делах Ямакэн-гуми. Внутри Ямакэн-гуми есть группа «Токусима». В эту группу входили те, кто когда-то отбывал срок в тюрьме «Токусима». Серьезные ребята. Главным среди них был Кунио Иноуэ, руководитель группы по пошиву одежды и швейных машин на фабрике тюрьмы номер восемь «Токусима». Кунихару Ямамото из Кэнкоку-кай тоже был одним из них. Когда возникает какая-то проблема, они ее обсуждают и в конце концов решают что-то предпринять. И проблемы они обычно решают насильственным путем.

Типичный пример – убийство Кадзуо Гото, главы банды Тасабуро-икка, произошедшее в мае 2007 года. Гото был помощником главы Ямакэн-гуми, базировался в Нагое. Гото открыто критиковал вакагасира Сэйдзи Такаяма, и тот знал об этом. Возможно, Такаяма предупредил Кунио Иноуэ, и для того, чтобы уничтожить неблагоприятную для себя информацию, а также для того, чтобы защитить свое положение помощника вакагасира Ямагути-гуми, Иноуэ подговорил Кунихару Ямамото убить Гото, хотя тот и был его товарищем. Гото был заколот ножом, его тело нашли на одной из улиц возле станции Син-Кобе.

Позже, в 2010 году, Ямамото был арестован полицией префектуры Хёго за нарушение закона о борьбе с организованной преступностью, а в январе 2014 года Высокий суд Осаки приговорил Кунихару Ямамото к 20 годам тюремного заключения (приговор был подтвержден в июне 2015 года, когда Верховный суд отклонил его апелляцию). Таким образом, Кунихару Ямамото покинул ряды якудза, и Кэнкоку-кай был расформирован.

Мой собеседник также рассказал мне, что Кэнкоку-кай выдвинул Кадзуо Нагано в качестве одного из прямых лидеров Ямакэн-гуми. Вот, значит, каких высот достиг Нагано, тот человек, которому я когда-то предлагал поужинать вместе.

Предполагается, что нападение на моего сына было спланировано и реализовано по заданию Кунио Иноуэ и Кунихару Ямамото.

В июле бывший член группировки был арестован по подозрению в том, что это он дал исполнителю указание нанести удар ножом моему сыну. Я подумал, что это дело можно было бы попробовать распутать до самого верха, но, похоже, на этом расследование и застопорилось.

12 июля японский «Пен-клуб», ассоциация японских писателей, пригласил меня присутствовать на заседании комитета по вопросам свободы слова и самовыражения. Я не был членом «Пен-клуба», но мне сказали, что клуб был готов сделать заявление по делу моего сына. Это меня обнадежило, и я решил вступить в клуб.

21 числа того же месяца я встретился в Роппонги с бизнесменом, который выступал в качестве посредника между мной и Ямакэн-гуми по вопросу Tokusatsu Shinsengumi. Он сказал, что очень сожалеет о случившемся. Действия Ямакэн-гуми поистине непростительны. Он посоветовал мне подать гражданский иск против Ямакэн-гуми. Впрочем, я и сам планировал это сделать.

Глава 11
Противостояние с высшим руководством Кодо-кай – «Кадзуко Хосоки: резюме ведьмы»

В марте 2006 года, когда я встретился с Харуюки Като из Kodansha, он спросил меня, не мог бы я написать серию из четырех статей о Кадзуко Хосоки. В феврале того года Като был только-только назначен главным редактором Weekly Gendai. Если честно, меня не особо интересовала Кадзуко Хосоки. В моем представлении, это была просто какая-то назойливая женщина, и всякий раз, когда по телевизору попадалась передача с ее участием, я переключал канал. Мне не хотелось смотреть на нее.

Но подумав, я понял, что не могу просто игнорировать ее существование. Я не верю в гадания. Если уж на то пошло, терпеть их не могу, но это не значит, что мне следует просто не обращать внимания на ее бездоказательные предсказания и навязчивую риторику. Кадзуко Хосоки имеет большое влияние на общество, у нее много последователей.

Я принял предложение Като и решил написать о ней. Ответственным редактором был назначен Тайитиро Катаёсэ из редакционного отдела журнала (вскоре в связи с кадровыми перестановками его заменил Синдзи Кихара).

С помощью сотрудников редакционного отдела я начал проводить предварительное исследование Хосоки и ее окружения. И тут стало всплывать множество довольно тревожных фактов. Дело было не только в том, что у нее были связи в мире якудза, но и в том, что она сама была женщиной-якудза. Она и разговаривала, как настоящий якудза.

Я понял, что четырех выпусков будет недостаточно. Сообщив в редакцию, что необходимо как минимум 10, я получил согласие господина Като.

Изначально я вовсе не собирался исключительно критиковать Хосоки. Я хотел собрать факты и изложить их в прямой, объективной и нейтральной манере. Однако еще до начала публикации Кадзуко Хосоки отклонила нашу просьбу об интервью, заявив через своего адвоката, что примет меры, если увидит в статьях какую-либо клевету.

С 20 мая 2006 года в Weekly Gendai началась публикация еженедельной серии из 14 частей под названием «Резюме ведьмы Кадзуко Хосоки».

Придя в исступление, Хосоки, начиная с 1 июня, запустила публикацию серии статей в Shukan Bunshun под названием «Большое опровержение в ответ на „Резюме ведьмы“ Weekly Gendai: всю правду о своей жизни рассказывает Кадзуко Хосоки». Статья была наполнена выпадами против нас. Я просмотрел «Большое опровержение» Хосоки и не понял, в чем, собственно, заключалось опровержение. Вопреки намерениям Хосоки, содержание ее статьи по большей части подтверждало факты, приведенные в моих статьях. Примерно в то время, когда вышел второй выпуск моей серии, редактор женского журнала, который, вероятно, был близок к Хосоки, сказал мне: «Хосоки планирует подать в суд на Shukan Gendai за клевету. Я хотел бы получить ваш комментарий по этому поводу». Что ж, я был готов к тому, что Хосоки подаст на меня в суд, но это не означало, что я чувствовал угрозу с ее стороны.

В четвертом выпуске серии (номер от 10 июня) я написал: «Кадзуко Хосоки попросила лидера банды остановить публикацию моих статей». В журнале я не раскрыл ни название организации, ни имена руководителей, ни их должности, но то, что бывшие и нынешние члены банды просили меня не писать эту статью, – это факт. Я сохранил их анонимность, чтобы избежать серьезного ухудшения отношений, однако Хосоки потребовала, чтобы я раскрыл их имена во время суда. Сохранение их имен в тайне лишает мои слова силы и убедительности, как будто я все это выдумал.

В порядке самозащиты (хоть мне и не хотелось этого делать) я сообщил судье имена. Однако я сделал это во время досудебного процесса обсуждения, во время которого не было наблюдателей или средств массовой информации.

Я позаботился о том, чтобы имена лидеров организованной преступности не были известны общественности. Однако бандиты, по всей видимости, были убеждены, что я обнародовал их имена, и с тех пор относились ко мне как к врагу.

Поэтому для ясности я буду называть здесь и организации, и людей под их настоящими именами. Один из них уже скончался, а другой продолжает вести активную деятельность, однако сейчас он занимает такое положение, что описываемые мною факты никак не могут ему повредить. События, которые я здесь описываю, произошли 15 лет назад, и можно считать, что срок исковой давности истек. Я хотел бы, чтобы читатели понимали, какие меры предосторожности я предпринимаю, используя настоящие имена.

История моих взаимоотношений с бандой такова: в три часа дня 24 апреля 2006 года я встретился с бывшим членом Сумиёси-кай Коити Канэко (умер в 2016 году, в возрасте 85 лет) в отеле «Окура» в Тораномоне. Он был известным человеком. Его знали под именем то ли Барби, то ли Бэмби. И, судя по всему, он имел хорошие связи в мире шоу-бизнеса.

Накануне я позвонил ему и попросил рассказать мне о Кадзуко Хосоки в ее молодые годы, на что он с готовностью согласился. Интервью состоялось в тот же день. Это была наша первая встреча с ним, поэтому он вручил мне визитку, на которой было написано: «Коити Канэко, помощник восьмого председателя Сумиёси-кай». Название его должности было перечеркнуто черной шариковой ручкой. Канэко пояснил: «Хотя я уже покинул банду, у меня пока нет новых визиток, использую старые. Вы уж извините».

Пожалуй, можно назвать Канэко «бывшим руководителем банды широкого профиля». Сообщается, что он сидел в тюрьме с 1958 по 1964 год, поэтому не был знаком с Кадзуко Хосоки в период, когда она управляла барами и клубами в Симбаси и Гиндзе. И о Сибуе, где Хосоки провела свои подростковые годы, он тоже мало что помнил, поэтому мне удалось получить от него не так много полезной информации.

У меня было предположение, что местом рождения Хосоки был дешевый бордель в Сибуя Хяккэн. Я попросил Канэко рассказать мне о том, как выглядел район в те времена, но он сказал, что редко тусовался на Сибуе и почти ничего не знает. Поэтому я попросил его познакомить меня с И., нынешним руководителем Сумиёси-кай, который должен хорошо знать Сибую тех времен. Канэко пообещал это сделать.

Но на следующий день, 25 апреля, отношение Канэко резко изменилось. В тот день я покинул свой дом в Татикава и около двух часов дня должен был пересаживаться с линии Сэйбу Синдзюку на линию Яманотэ на станции Такаданобаба. В этот момент мне на мобильный телефон позвонил Канэко:

– После беседы с вами я говорил с Хосоки и рассказал ей, что вы брали у меня интервью. Хосоки признает, что она выросла в окия[54]54
  Окия (яп. 置屋 окия, дословно «учрежденный дом») – дом, где проживают гейши. Каждый окия управляется «мамой» (お母さん о-ка:-сан), там живут как уже работающие полноправные гейши, так и ученицы – майко и хангёку. – Wikipedia.org.


[Закрыть], но сама проституцией не занималась. Она сама это сказала. Как вам такое? Так что нет смысла ворошить это снова и снова. Хосоки не сделала ничего плохого, – сухо сказал он.

– Такие вопросы я не могу решать самостоятельно, мне нужно посоветоваться с редакцией. Кроме того, это не телефонный разговор, – ответил я.

– Я думаю, будет лучше, если вы не будете об этом писать. Если все же вам непременно нужно об этом написать, то напишите это в защиту Хосоки. Так будет лучше для вас обоих.

Он сказал это, словно угрожая, и повесил трубку. Наш телефонный разговор длился четыре или пять минут. Очевидно, об обещании познакомить меня с И. теперь можно было забыть.

Вероятно, Хосоки узнала от Канэко о том, что я беру у него интервью. После этого она, должно быть, попросила Канэко «предпринять меры для отмены публикации». Вероятно, поэтому Канэко на следующий день взялся звонить и отговаривать меня писать эту статью.

Честно говоря, меня не испугали слова Канэко, однако я вполне осознаю, что некоторые люди почувствовали бы сильное давление или страх от одного имени Сумиёси-кай, пусть даже речь идет о бывшем члене банды. Без сомнения, Хосоки использовала якудза, чтобы запретить мне писать.

Другой лидер банды, о котором я упоминал в предыдущей главе, – Кэндзи Мори, босс Цукаса Когё, входившей в Кодо-кай. Вот как он оказался связан с Хосоки.

24 апреля Мори позвонил мне на мобильный телефон. Судя по всему, речь шла о том, что один из помощников Ямагути-гуми, председатель Хорё-кай Такаси Такидзава (умер в 2018 году), только что был оправдан решением Высшего суда Осаки. Он не сказал мне ничего прямо, но я думаю, что его настоящее намерение состояло в том, чтобы узнать, нельзя ли как-то пустить в печать новость об оправдании Такидзавы.

Такидзава обвинялся в соучастии в сговоре с целью незаконного хранения огнестрельного оружия, поскольку у его телохранителя был пистолет. Он был объявлен в розыск в ноябре 1997 года и арестован в 2001 году. В марте 2004 года он был признан невиновным окружным судом Осаки, и в этот день его также оправдал и Высший суд справедливости.

Я считал неизбежным обвинение лидера банды в соучастии в незаконном хранении огнестрельного оружия, поскольку его охраняют с помощью оружия, имеющегося у его телохранителей. Именно боссы заинтересованы в том, чтобы у телохранителей было оружие. Поэтому несправедливо, когда наказанию за незаконное хранение подвергаются только телохранители.

Среди аналогичных случаев, когда лидеры преступных группировок были арестованы за то, что у их телохранителей было оружие, – дело Синобу Цукаса, шестого босса Ямагути-гуми, и Канэёси Кувата, бывшего главы Ямакэн-гуми. Оба они были признаны виновными (шесть и семь лет лишения свободы соответственно). Я думал, что Такидзава рано или поздно будет признан виновным, и холодно отреагировал на звонок Мори. Более того, я не мог написать статью, в которой говорилось бы: «Я рад, что его оправдали», не испытывая при этом никакого человеческого сочувствия Такидзава.

Я поблагодарил Мори за предоставленную информацию, а затем мы несколько минут вели светскую беседу. В ходе разговора я упомянул о том, что пишу серию статей о Кадзуко Хосоки для Weekly Gendai. Конечно, я понятия не имел, есть ли какие-то отношения между Мори и Хосоки.

– Хм, вы собираетесь написать о Кадзуко Хосоки? – Мори, казалось, на мгновение задумался. – Возможно, я перезвоню позже, – и повесил трубку.

Действительно, несколько минут спустя Мори позвонил снова:

– Можем ли мы встретиться завтра? Я приеду, куда вы скажете.

– Конечно! Мне неловко вас утруждать, поэтому я сам к вам приеду, – ответил я.

И в итоге 25 апреля к половине третьего отправился в токийский офис Мори по адресу Минами-Аояма, 3-тёмэ[55]55
  Слово «тёмэ» в Японии используется для обозначения небольшого района или квадранта. – Прим. ред.


[Закрыть].

Благодаря этим разговорам у меня было представление о том, что предпринимает или собирается предпринять Мори.

Итак, из телефонного разговора со мной Мори случайно узнал, что я планирую написать серию статей о Хосоки. Он немедленно позвонил ей и сказал: «Мидзогути собирается написать о вас в еженедельном журнале».

Наверняка у них тесные отношения. До меня доходили слухи, что у Мори имеются серьезные связи в шоу-бизнесе. Когда Мори позвонил Кадзуко Хосоки, она, вероятно, попросила его сделать что-то, чтобы я не писал о ней.

Другими словами, Хосоки 24 и 25 числа получила информацию о планах публикации от Канэко и от Мори соответственно. Она, видимо, почувствовала в этом угрозу, поскольку я хорошо разбираюсь в теме организованной преступности. У Хосоки были тесные связи с организованными преступными группировками, и она, возможно, испугалась, что я напишу в своей статье о ее связях с якудза, а также о ее прошлом.

Получается так, что Хосоки попросила двух лидеров якудза остановить меня и воспрепятствовать публикации статей в Weekly Gendai.

После телефонного звонка от Канэко, в котором он попросил меня не писать, я направился в токийский офис Мори в Минами-Аояма. Немного пройдя от перекрестка Омотэсандо, я увидел, как Мори выходит из дверей своего офиса на первом этаже в сопровождении одного из своих молодых помощников. Он увидел меня и с ходу пригласил зайти в ближайшее кафе. Это было кафе «Лимапур» недалеко от перекрестка Омотэсандо.

Перед кафе на улице стоят столики и стулья, поэтому в солнечные дни там можно попить кофе, нежась на солнышке. Мори сел за столик во дворике, а я сел справа от него. Его молодой помощник сел позади нас, как бы приглядывая за нами.

Мори сказал:

– Может, хватит писать о Хосоки? Вы же можете это все прекратить?

– Нет, это проект редакции, поэтому, если я уйду, редакция просто наймет другого автора. Так что просто прекратить это я не могу.

– Понятно, значит, никак… – Мори задумался.

В этот момент молодой человек, сидевший позади Мори, протянул ему свой мобильный телефон и сказал: «Звонок от Кадзуко Хосоки». Мори взял трубку, послушал голос собеседника, а затем ответил: «Да, похоже, он не может это остановить. Да, да».

Вероятно, Хосоки просила Мори остановить публикацию, и ей не терпелось узнать, чем все закончилось, поэтому она решила ему позвонить напрямую.

Мори разговаривал с Хосоки по телефону в течение нескольких минут. Во время разговора он не делал ничего, чтобы помешать мне услышать его содержание – не отошел в сторону, не прикрыл трубку рукой. Я сидел рядом с ним и невольно слушал его разговор.

Ближе к концу разговора Мори сказал: «А почему бы вам не встретиться лично? Я думаю, это было бы лучше всего». Интересно, Хосоки, которая прислала нам отказ через адвоката, готова будет послушаться Мори и согласиться на встречу?

Однако мне не особенно хотелось с ней встречаться. Я мог писать о ней, не встречаясь лично. Личная встреча, наоборот, могла бы создать затруднения. Я подумал, что если это и произойдет, то только после того, как закончу собирать материал и выпущу весь запланированный цикл статей, и у меня будет более сильная позиция.

После этого я немного поговорил с Мори. Мори познакомился с Хосоки, когда Тэцуо Ногами, заместитель главы Ямагути-гуми и второй босс Ёсикава-гуми, поручил Мори подавить протесты правого толка, в которые Хосоки оказалась втянута. По его словам, с тех пор они стали друзьями. Когда мы прощались, Мори сказал мне следующее: «Позвоните напрямую секретарю Хосоки и попросите об интервью. Она согласится. Когда будете звонить, не упоминайте мое имя. Я обо всем договорюсь заранее». Когда я услышал это, то согласился, но, как я сказал ранее, сам планировал встретиться с Хосоки намного позже. Я хотел узнать о ней достаточно, чтобы раскрыть ее обман. К тому же я чувствовал, что она делает мне одолжение, соглашаясь встретиться, а я в долгу оставаться не хотел.

Еще Мори сказал: «Если ты не можешь остановить публикацию, я ничего не могу с этим поделать. Она неплохая женщина, и она говорит немало хороших вещей по телевизору. Я хотел бы, чтобы вы писали о ней как можно мягче».

Я неопределенно кивнул и уже собирался встать со стула, когда Мори молча попытался засунуть в карман моей куртки плотно заклеенный конверт. Я догадался, что он приготовил его для меня. Я отказался и сунул конверт обратно ему в руки, заявив, что не могу его принять. На ощупь там была пачка купюр, думаю, около миллиона иен.

Мори сказал:

– Я не пытаюсь этим купить ваше молчание. Я просто прошу вас быть подобрее к Хосоки. Это только между нами. Если вы никому не скажете, то никто и не узнает.

– Так не пойдет. Что я скажу редакции?

– Вам не обязательно сообщать в редакцию.

– Дело не в том, узнает кто-то или нет. Это вопрос совести. Это то же самое, что и у вас с вашим боссом.

Возможно, именно эта фраза и сработала. Однако, оглядываясь назад, я вижу, что и сам не понимал тогда смысла своих слов.

Около двух месяцев назад я расспрашивал Мори о личности Сэйдзи Такаяма, вакагасира Ямагути-гуми. По словам Мори, у Такаяма было любимое словечко – «серьезно». Он любил говорить с невозмутимым выражением лица: «Ну, так веди себя серьезно, как якудза». Что он имел в виду?

«Если собираешься драться, дерись серьезно. Не делай этого полушутя. Если отчитываешься перед кем-то, отчитывайся серьезно». Я думаю, что серьезность на самом деле означает серьезное отношение к реальности. Я ненавижу ложь и по-настоящему ненавижу расхлябанность. Другое высказывание: «Например, допустим, молодой человек вступает в драку и говорит, что избил другого человека и превратил его в котлету. Что он имеет в виду под избиением? Если его спросить, сколько раз он ударил своего соперника, вполне может выясниться, что он ударил один раз, или наоборот, что это его избили».

Как писатель-публицист, я тоже считаю, что самое главное – серьезно относиться к фактам. Не говорить, что вы получили деньги, хотя на самом деле вы их взяли, – это несерьезное отношение к фактам.

Позволю себе отвлечься на минутку: когда я поступил на работу в Tokuma Shoten после окончания университета и был назначен репортером Weekly Asahi Geino, мой старший коллега сказал мне: «Иногда тебе будут предлагать деньги. Ни в коем случае не следует их принимать. Если ты согласишься, ты не сможешь написать статью».

С тех пор я ни разу не взял деньги за статью. Я также отказывался, когда мне предлагали компенсировать транспортные расходы. Однако от ужина или выпивки я не отказывался. В таких случаях я всегда находил возможность либо угостить в ответ, либо послать равноценный подарок. Но я никогда не принимал денег или сексуальных услуг. Вот почему я могу брать интервью открыто, ни от кого не прячась. Все потому, что я принял решение не принимать деньги ни от кого, кроме издателей, газетных компаний, телевизионных станций и изредка организаторов лекций.