Текст книги "Всё страньше и страньше. Как теория относительности, рок-н-ролл и научная фантастика определили XX век"

Глава 9. Космос. Мы пришли с миром от имени всего человечества[51]51
  Это часть надписи, выгравированной на миниатюрном кремниевом диске, отправленном на Луну с экипажем «Аполлона-11». Вот ее полный текст: «Здесь люди с планеты Земля впервые ступили на Луну. Июль 1969-го нашей эры. Мы пришли с миром от имени всего человечества». («Here men from the planet Earth first set foot upon the Moon. July 1969, A. D. We came in peace for all mankind»).


[Закрыть]

Луна околдовала нас еще до того, как мы стали людьми. Развив способность фокусировать взгляд на далеких предметах, наши предки, ночные животные, выглядывали из древесных крон и видели, что Луна – это что-то уникальное. Она катилась по темному небу, непохожая ни на что. Она передвигалась плавно. Росла и убывала равномерными циклами, на которые не влияли никакие события в остальном мире, а вот сам этот мир неизбежно чувствовал на себе смену лунных фаз. И она всегда оставалась где-то там, вне досягаемости.

Постепенно Луна стала ассоциироваться со снами, любовью, тоской, воображением и многими другими неосязаемыми материями. Мы томились по ней, но никак не могли дотянуться. Что не мешало нам мечтать о лунных путешествиях. В книге с замечательным названием «Правдивая история» сирийский писатель II века Лукиан утверждал, что смерч занес его корабль на Луну, где как раз шла битва между царем Луны и царем Солнца. Лукиан писал, что на Луне нет женщин и рожать приходится мужчинам. В начале XVII века уэльский епископ Фрэнсис Годвин описал о полет на Луну в экипаже, запряженном дикими лебедями. В его рассказе Луна оказалась райской утопией и жили там лунные христиане. В 1865 году сюжет свежего романа Жюля Верна «От Земли до Луны», где члены балтиморского Пушечного клуба строят огромное орудие и летят в космос в выстреленном из него снаряде, казался такой же фантастикой, как повествования Годвина и Лукиана.

В 1960-е человечество захотело недостижимого, и мечта стала реальностью. Полет на Луну требовал романтического безумия – чтобы верить в его осуществимость – и технического гения, чтобы вера стала реальностью. Это сложный и редкий психологический тип, и у него есть темная сторона. Высадка на Луну – по-прежнему величайшее достижение в истории, сделанное «ради всего человечества». И в то же время это продукт одержимости и упрямства, невозможный без яростных и самозабвенных энтузиастов. Как отметил социолог Уильям Бейнбридж: «На Луну человека привела не воля общества, а фанатизм одиночек».

Вообще, космос, как мы его понимали на момент обнародования теории Эйнштейна, состоял из планеты Земля и еще семи других, вращавшихся вокруг Солнца. Плутон открыли только в 1930 году. Ученые не сомневались, что за пределами нашей Солнечной системы может лежать великое множество других звезд, но что из этого следовало, оставалось неясным. Неведение продлилось недолго, и освоение космоса в XX веке принесло как постоянное умножение знаний, так и чувство благоговейного трепета перед вселенной.

В марте 1919 года на африканский остров Принсипи прибыл английский астрофизик Артур Эддингтон. Ученый хотел зафиксировать положение звезд во время солнечного затмения, чтобы выяснить, верна ли догадка Эйнштейна. Здравый смысл и законы Ньютона утверждали, что свет далеких звезд, проходя мимо Солнца, остается неизменным. Но если ткань Вселенной рядом с массивными объектами искривляется, значит, траектория света от далеких светил тоже должна меняться. Светила должны как бы немного сдвинуться, когда Солнце будет проходить через них. Проверить это можно только во время солнечного затмения, поскольку Солнце слишком яркое, чтобы мы могли разглядеть звезды вокруг него.

Миссия Эддингтона увенчалась успехом. Вселенная вела себя согласно теории. Но Эйнштейн предсказал множество других странных вещей. Его теория предполагала существование «черных дыр» – сгустков материи такой плотности, что в них безвозвратно затягивает всё, оказавшееся рядом, в том числе и свет. Теория относительности также утверждала, что изогнутая структура пространства-времени позволяет Вселенной иметь конечный размер, но нигде не заканчиваться. Сколько бы ни летел космический корабль вглубь космоса, он никогда не вылетит за пределы Вселенной. Корабль просто окажется там, откуда начал путь, как муравей, ползущий по футбольному мячу и не понимающий, где же у этой проклятой штуки конец. Понятие центра Вселенной, возможное в трехмерном мире, в четырехмерном пространственно-временном континууме становится бессмыслицей. Просто невозможно установить границы Вселенной и уж тем более точку, равно удаленную от них.

В XX веке наблюдение Вселенной постоянно становилось все точнее. Поняв, насколько астрономам мешает загрязнение воздуха над Лондоном, Королевская обсерватория в Гринвиче в 1948 году перевезла свои телескопы в село Херстмонсо в графстве Сассекс, где небо прозрачнее. Омфалы, может, и кажутся нам незыблемыми, но вечными они не бывают. К 1984 году и в Сассексе условия перестали подходить, так что обсерватория переехала на Канарские острова. Безлюдная местность и горы создают лучшие условия для наблюдения звезд, так что телескопы затем установили в Чили, Калифорнии и на Гавайях. Однако и этого скоро стало недостаточно: сегодня некоторые большие телескопы вынесены за пределы атмосферы, на околоземную орбиту. В итоге уровень детализации космических снимков в XX веке вырос экспоненциально.

Постепенно стало понятно, что космос не просто окружает нас, вечно и неизменно. Вселенная расширяется, подобно воздушному шару. А если так, выходит, что раньше она была меньше. И значит, если возвращаться дальше и дальше в прошлое, Вселенная будет становиться все меньше и меньше, пока не исчезнет вовсе. Тут обнаружится момент ее рождения, возникновения космоса посреди пустоты. Английский астроном Фред Хойл в 1949 году дал этому событию броское имя «Большой взрыв», хотя описываемое событие не было таким уж большим и ничего не взрывалось. Это открытие разом изменило всю космогонию. Вселенная – не просто «среда», окружающая нас. Она родилась, росла и, возможно, однажды исчезнет.

С совершенствованием телескопов познания человека о Вселенной росли, а относительная значимость человечества все убывала и убывала. Оказалось, что Вселенная полна звездных скоплений – галактик, подобных нашему родному Млечному Пути. Они бывают самых разных размеров и порой включают в себя до сотни триллионов звезд. Считается, что в наблюдаемой Вселенной существует более 170 миллиардов галактик. Писать слова вроде «170 миллиардов» или «сто триллионов» – занятие во многих аспектах бессмысленное, поскольку они никоим образом не отражают тех чисел, которые обозначают. Случись человеку хотя бы начать осознавать природу этих чисел, ему придется сесть и выпить чего-нибудь крепкого. Тому же, кто и впрямь поймет масштаб этих триллионов, придется взять больничный, и не на пару дней.

В XX веке люди, заглянув в космос, поняли, что не способны осознать его размеров, сохранив рассудок. И это был новый рубеж, который человечество решило перейти. Последний фронтир, не-бесконечная бесконечность, вселявшая трепет, как ни одно до тех пор известное человечеству явление. Настало время покинуть дом и сделать первые шаги за порог.

Мальчишкой в довоенной Калифорнии Марвел Уайтсайд Парсонс обожал научную фантастику вроде той, что можно было найти в журнале Хьюго Генсберка Amazing Stories («Удивительные истории»). А больше всего он любил роман Жюля Верна «От Земли до Луны».

Мысль о том, что ракета может покинуть земную атмосферу и долететь до Луны, в те годы была такой же фантастикой, какой сегодня нам видятся путешествия во времени. Ракеты существовали не одну тысячу лет – с момента изобретения пороха в Китае, – а упоминание в государственном гимне США («…ночью сполох ракет») застолбило им место в сознании американцев. Но они никак не тянули на машину, способную вынести человека в космос. Вес топлива и прочность конструкции, необходимые для управления такой мощью, казались нерешаемыми проблемами. Учебник 1931 года утверждал, что идея полета в космос на ракете «безнадежна» и что «лишь люди, не понимающие физику процесса, могут верить, что такие полеты когда-нибудь станут реальностью». Еще в 1940 году астрофизик Джон Стюарт, профессор Принстонского университета, писал, что, хотя полет ракеты на Луну теоретически возможен, он не думает, что это случится раньше середины XXI века. Стюарт, конечно, не знал, что в октябре ученые Третьего рейха запустили ракету на высоту почти 96 километров, то есть едва не достигли линии Кармана, обозначающей границу между земной атмосферой и космосом.

Что бы там ни говорили эксперты, юный Марвел Парсонс собирался построить космическую ракету. Он знал, что «Наутилус» капитана Немо казался фантастикой в год выхода «Двадцати тысяч лье под водой» (1869), но с тех пор субмарины стали реальностью. Всю свою недолгую жизнь Парсонс экспериментировал и изобретал, блестящие способности и упорный труд помогли ему создать американское твердотопливное ракетостроение, которое вывело Америку в космос, прежде всего с помощью твердотопливных ускорителей, разгонявших шаттлы. Парсонс также изобрел систему взлета с реактивными ускорителями (JATO), существенно продвинувшую вперед американские военные технологии, и стал соучредителем Лаборатории реактивного движения и корпорации Aerojet. По мнению его биографа Джона Картера, «все, что делается сегодня в области твердотопливного ракетостроения, – это наработки Парсонса, может, слегка измененные».

Но Парсонс был непростым человеком. Он подписал документ, объявлявший его Антихристом. Духовная жизнь его состояла в попытках призвать Вавилонскую Блудницу, предсказанную в Откровении Иоанна Богослова похотливую демоницу верхом на звере, чтобы она воцарилась над миром. Парсонс родился 2 октября 1914 года, в день, который основатель церкви Свидетелей Иеговы Чарльз Тэйз Рассел объявил началом Армагеддона.

Еще в ранней молодости Парсонс отказался от имени Марвел, заменяя его Джеком или Джоном. Марвелом звали его сбежавшего отца, которого мальчик возненавидел. Парсонс писал о желании «дать выход эдипову комплексу», и есть легенда о домашнем видео, где он занимается сексом с матерью. А также с ее собакой. Единственным человеком, кого Парсонс называл отцом, был Алистер Кроули, которого он боготворил и спонсировал деньгами, заработанными на ракетостроении. На испытаниях ракет Парсонс перед стартом декламировал кроулиевский «Гимн Пану», топая в такт словам:

 
С острой жаждой света трепещи,
о муж! Мой муж!
Проявись стрелою из ночи
Пана! Ио Пан![52]52
  Перевод А. Носко. – Прим. пер.


[Закрыть]
 

В наши дни на человека, читающего перед стартом ракеты заклинания, смотрели бы косо, но что-то в этом, пожалуй, есть.

В науку воздухоплавания Парсонса привел знаменитый венгерский физик Теодор фон Карман, в честь которого названа граница между атмосферой Земли и космосом. О Кармане говорили, что он охотно берется за неосуществимые проекты, так что коллеги из Калифорнийского технологического института с радостью спихивали ему любые «задачи для Бака Роджерса»[53]53
  Этот персонаж комиксов и фильмов, уже упоминавшийся выше, в середине XX века стал символом освоения космоса. Бак – солдат, прошедший Первую мировую, оказывается в XXV веке и переживает там массу опасных и невероятных приключений.


[Закрыть]. У Парсонса не было формального университетского образования, но Карман, видя, насколько умен этот парень, включил его в исследовательскую группу, работавшую над созданием более эффективного ракетного топлива. Красивому и от природы обаятельному Парсонсу было нетрудно влиться в круг инженеров и ученых-исследователей.

Довольно скоро группа Парсонса заработала прозвище Отряд самоубийц – ряд их неудачных опытов с ракетным топливом не на шутку встревожил администрацию кампуса. Поэтому группе выделили несколько акров земли у подножья хребта Сан-Гейбриел, чуть выше плотины Девилс Гейт. Лаборатория реактивного движения NASA находится там и по сей день, а моментом ее основания считаются опыты Парсонса и Отряда самоубийц на Хэллоуин 1936 года.

Приближение войны изменило положение группы как в плане финансирования, так и в смысле ценности их исследований. Начало войны в Европе также совпало с моментом знакомства Парсонса с трудами Кроули, хотя темными оккультными практиками он интересовался давно. Парсонс говорил, что впервые попытался вызвать Сатану в 13 лет. После войны, уже будучи авторитетным ученым, Парсонс продал свою долю в Aerojet и без остатка погрузился в оккультные исследования.

Пошли слухи, что в его огромном доме на «улице миллионеров» в Пасадене творится что-то богопротивное. Этот дом стал центром притяжения как для оккультистов, так и для лос-анджелесских любителей научной фантастики. Богатые и знаменитые соседи ворчали, когда Парсонс принялся сдавать комнаты «неблагонадежным» жильцам: богемным бездельникам, художникам и анархистам. В объявлении, помещенном Парсонсом в местной газете, говорилось, что арендатор «не должен верить в Бога». Свою спальню Парсонс превратил в храм, где с группой последователей Кроули в черных сутанах они регулярно служили черную мессу. Один из очевидцев вспоминал: «Две женщины в прозрачных туниках танцевали вокруг пылающей чаши среди гробов, уставленных свечами… Единственное, о чем я мог думать, – что, если эти платья загорятся, дом рванет, как пороховая бочка». В телемических ритуалах широко применяются сексуальная магия и наркотики – потому что они затмевают сознание. Парсонс написал стихотворение «Орифламма», которое начинается строками:Я шел в Дон Кихоты

 
Мой путь был пейотль
Гашиш, героин, кокаин,
Не ведал я грусти,
А только лишь буйство,
И сердцем и духом палим.
 

Великий оккультный план Парсонса заключался в уничтожении патриархального и развращенного, каким он его считал, мира путем высвобождения темной и всепоглощающей женской энергии. Именно для этого он устраивал сложные долгие ритуалы служения Вавилонской Блуднице (или Бабалон, как он предпочитал ее называть). В этих ритуалах Парсонсу помогал писатель-фантаст Л. Рон Хаббард, позже основавший сайентологию. Но в итоге их отношения не сложились, и Хаббард покинул Парсонса, прихватив с собой его подругу и крупную сумму денег, на которую купил несколько яхт. В ответ Парсонс объявил ему магическую войну и утверждал, что вызвал внезапный шторм, чуть не потопивший яхту с Хаббардом. Из-за всей этой кутерьмы Кроули разочаровался в обоих «апостолах». В письме своему коллеге Карлу Гермеру он пишет о них: «В какую же ярость приводит меня идиотизм этих козлов».

Парсонс верил, что ровно через семь после лет его Вавилонского поклонения явится сама Бабалон, чтобы править миром. Но его пророчество содержало оговорку: только в том случае, если сам Парсонс будет еще жив. На одной из служб Хаббард изрек ужасное предсказание, от которого Парсонса «бросило в холодный пот»: «Она [Бабалон] – пламя жизни, сила тьмы, она испепеляет взглядом, она может вынуть твою душу. Она питается смертями людей. Прекрасная – жуткая… Она поглотит тебя, и станешь живым пламенем прежде, чем она воплотится».

17 июня 1952 года взрыв уничтожил дом Джека Парсонса. Его было слышно за несколько километров. Парсонс находился в самом центре. Его правую руку так и не нашли, видимо, она находилась ближе всего к источнику взрыва. Правую скулу снесло, обувь разорвало в лоскуты, кости в оставшихся конечностях были раздроблены. Соседи нашли его еще живым среди руин и пожара. Вокруг летали листы с чертежами и заклинаниями. Он умер тридцать семь минут спустя, и ему было всего тридцать семь. Его последние слова были «Я еще не закончил». Пожалуй, вполне подобающие Антихристу – в противоположность слову Иисуса «Свершилось».

Скорее всего, Парсонс, получивший в Голливуде подряд на изготовление взрывчатки для кино, ошибся во время опытов в лаборатории, где в больших количествах хранил химикаты и огнеопасные вещества. В последующие годы появилось немало версий его гибели – что естественно, учитывая его причастность и военным тайнам, и оккультному миру.

Сегодня профессия ученого-ракетчика считается сложной и престижной; нас удивляет, что Парсонс совмещал интерес к ракетам с увлечением магическими ритуалами. Но когда Парсонс начинал свой путь, в области фантастики лежало и то и другое. Таковы были воля и характер Парсонса, что он параллельно занимался и тем и другим, продолжив давнюю традицию ученых, ударявшихся в магию, – как Исаак Ньютон или астроном XVI века Джон Ди. Он стремился высвобождать и направлять невероятные количества взрывной энергии – химической и ментальной. Обе были опасны, и с обеими он бывал небрежен. Не знайся он с демонами, что увлекли его в оккультизм, похоже, его успехи на ниве ракетостроения были бы куда скромнее. Одна и та же страсть вела его по обеим дорогам.

В 1972 году Международный астрономический союз назвал именем Парсонса кратер на Луне, отметив тем самым его достижения в области ракетостроения. Что ж, пожалуй, логично, что кратер, увековечивший Марвела Уайтсайда Парсонса, расположен на темной стороне Луны.

В июле 1943 года лощеного красавца-аристократа Вернера фон Брауна доставили в секретный командный бункер «Вольфшанце», спрятанный в лесах возле Растенбурга в Восточной Пруссии. Это было пресловутое «Волчье логово» Гитлера. У фюрера фон Браун надеялся испросить средств на дальнейшую разработку сконструированной им новой ракеты А-4.

На фоне мрачной и грязной промышленности времен Второй мировой войны А-4 казались технологией из будущего. Блестящие, изящные, эти пятнадцатиметровые ракеты будто сошли с обложек бульварных фантастических романов. Дальность полета у них превышала 300 километров, и они на десятки лет опережали любые разработки, на которые были способны СССР и США. Проблема заключалась в том, что фюрер однажды уже отказал фон Брауну, поверив некогда увиденному сну. В том сне Гитлера кто-то убедил, что ракеты никогда не долетят до Англии, так что он не видел смысла развивать проект.

В 1943 году Гитлер посерел от жизни в бункере без солнечного света. Он выглядел старым и хрупким по сравнению с довоенной встречей, сутулился при ходьбе и казался ниже ростом. Армейский генерал, сопровождающий фон Брауна, поразился этой перемене. Однако, выслушав уверенный доклад фон Брауна и посмотрев кадры успешного запуска А-4, Гитлер заметно оживился. «Как я мог не поверить в успех вашей работы! – воскликнул он. – И Европа, и весь мир слишком малы, чтобы вместить войну с таким оружием. Человечество не вынесет такого!» Гитлер поставил на фон Брауна, надеясь, что ракеты принесут ему победу, и перенаправил столь дефицитные средства на ракетную программу. А-4 переименовали в V-2, «оружие возмездия». Гитлер распорядился увеличить массу заряда с одной до десяти тонн и наладить выпуск тысяч ракет ежемесячно.

Гитлер рассчитывал, что «Фау-2»[54]54
  В немецком алфавите буква V произносится как «фау».


[Закрыть] сломит дух британского народа, чего не смогли сделать массированные бомбардировки в начале войны. Возможно, так бы и произошло, появись оружие раньше, а не в финале европейской кампании, когда русские подступали к Берлину, а с запада продвигались союзники. «Фау-2», обрушенные на Британию, нанесли измученному войной населению Лондона огромный моральный урон, заметно превосходивший урон от «блица» 1940–1941 годов. Во время немецких бомбежек Лондона, Белфаста или Ковентри в жизни горожан появилась своеобразная рутина. Все начиналось с воя сирены, предварявшей нарастающий гул бомбардировщиков, и спуска в убежище, где пока наконец не прозвучит отбой. Британцы сумели приспособиться к этой рутине. Но «Фау-2», не в пример самолетам, оказались бесшумными. Их было невозможно обнаружить в полете и сбить. Они могли прилететь в любой момент и в любое место, так что население обстреливаемых городов жило в постоянном страхе.

Билл Холман, ребенком переживший ракетные обстрелы, хорошо запомнил одну из 1115 «Фау-2», выпущенных по Лондону и окрестностям. «24 ноября я сидел в школе, и вдруг – страшный взрыв, стены затряслись. Я побежал домой и вижу, как из своих дверей выходит мой друг Билли, на нем лица нет, но он говорит спокойно: „Маму с папой убило“. Возле нашего дома стояла башня с часами. После обстрела на ее месте зияла глубокая воронка… Мистер и миссис Рассел торговали на нашей улице овощами с тележки. Ракетой его убило, а ей оторвало ноги. Мамина подруга миссис Попплуэлл лежала замертво без единой царапины. Она шла по улице, и взрывной волной ей сжало легкие, так что она не смогла дышать. Дальше по улице военный приехал в отпуск к жене и матери. Жена выскочила в магазин и осталась в живых. Мать и сын погибли».

Для фон Брауна все это были лишь издержки погони за детской мечтой. Как и Джек Парсонс, он грезил о космических полетах. Ребенок из богатой берлинской семьи, он рассматривал Луну в телескоп и привязывал ракеты на свою педальную машинку. Мечтать о полете на Луну в довоенной Германии было такой же странной причудой, как и в довоенной Америке. Серьезные организации не тратили время на такие проекты, и, конечно, никто не стал бы их финансировать. Оставалось держать мечту в тайне и пытаться двигаться к ней единственно возможной дорогой – через военную промышленность.

Этичность такого решения фон Брауна особо не волновала. В 1937 году он вступил в нацистскую партию, а в 1940-м надел форму СС. Ежегодно получая повышения, он дослужился до штурмбаннфюрера[55]55
  Майора.


[Закрыть]. После успешной аудиенции в «Вольфшанце» фон Браун развернул производство «Фау-2» в Миттельверке – подземном заводе, неуязвимом для вражеских авианалетов. Миттельверк представлял собой более 67 километров тоннелей, вырубленных в скале руками узников; отчеты американских военных, освободивших этих людей в 1945 году, наводят ужас. На строительстве завода и на производстве ракет погибло более 20 тысяч заключенных. Регулярно устраивались массовые казни, смотреть на которые сгоняли весь лагерь. Как правило, произвольно выбирали двенадцать человек и вешали на кране, оставляя тела там на несколько дней. Заключенных намеренно морили голодом, лишали чистой воды, вынуждая пить из луж. Дизентерия и гангрена были типичными причинами смерти. Сохранились рапорты американских военных о том, что трупный запах из тоннелей не удалось вытравить даже сильными дезинфицирующими средствами.

Фон Браун лично участвовал в наборе рабочей силы из концентрационных лагерей, например Бухенвальда. А через десять лет в Америке он вел детские передачи на канале «Дисней», пытаясь вызвать в обществе интерес к космическим программам. Ради своей мечты этот человек шел на все.

Путь фон Брауна от СС до «Диснея» был сложен и извилист. Самого одаренного ракетостроителя в истории человечества мечтали заполучить и американцы, и британцы, и СССР. Но это не значило, что в последние недели войны в Европе, когда вокруг него рушился Третий рейх, самого Брауна или его людей не найдет случайная гибель и их разработки переживут хаос смены режима. Дело усугубила пресловутая директива «Нерон», подписанная Гитлером 19 марта 1945 года: «Все… ценные ресурсы на территории Рейха, которые враг сможет тем или иным способом использовать в военных целях, немедленно или в обозримом будущем, должны быть уничтожены». Безусловно, фон Браун и его команда считались ценным ресурсом, и их поместили под охрану СД, службы безопасности СС. У охраны был приказ немедленно расстрелять всех, если возникнет опасность, что ученые попадут в руки какой-то из вражеских армий. К счастью, работавший с фон Брауном генерал Вальтер Дорнбергер смог убедить майора СД, что, если тот выполнит приказ, его повесят как военного преступника и единственная надежда на спасение – сжечь черную форму и переодеться в мундиры вермахта.

К тому моменту фон Браун уже решил сдаться американцам. Он рассудил, что США – единственная из воюющих стран, не подвергшаяся разорению, и только там найдутся деньги на космическую программу; кроме того, с его аристократическим происхождением Браун плохо подходил для жизни в Советском Союзе. Америка же хотела заполучить фашистского конструктора прежде всего для того, чтобы он не достался никому другому. Фон Брауна, его чертежи и готовые ракеты и еще около тысячи немцев (сотрудников Брауна с семьями) стали спешно готовить к отправке в Америку. А там началась операция по отбеливанию досье ученого и других крупных нацистов из его команды. В операции принимал участие бывший наставник Джека Парсонса – фон Карман. Операция получила кодовое название «Скрепка» – из-за скрепок, которыми прикрепляли к папкам с личными делами новые фальшивые биографии с фиктивным партийным и трудовым стажем. По завершении операции даже нацисты, виновные в военных преступлениях, получили право свободно жить в США.

Группу фон Брауна с семьями разместили в армейском исследовательском центре в Эль-Пасо, штат Техас. Однако надежды фон Брауна развернуть космическую программу скоро рухнули. Правительство Соединенных Штатов не предполагало следующей мировой войны и не видело нужды разрабатывать для нее оружие. Только через десять с лишним лет талантам фон Брауна нашли применение. Хотя цепь причин, приведшая к этому, началась в день окончания войны на Тихом океане. Покорение космоса человечество во многом обязано разрушительной силе, не уступающей той, которую видел Джек Парсонс в своих самых безумных мечтах. В августе 1945 года она явилась в небе над Хиросимой и Нагасаки.

Первым ядерным оружием, примененным в реальной войне, стала атомная бомба по прозвищу Малыш. 6 августа 1945 года ВВС США сбросили ее на город Хиросима. Около 66 тысяч жизней она уничтожила в момент взрыва, еще 69 тысяч погибли позже от ран и лучевой болезни. Вторую и последнюю из примененных на войне бомб сбросили на город Нагасаки три дня спустя. Она называлась Толстяк и убила в общей сложности около 64 тысяч человек. Оба снаряда пересекли Тихий океан в чреве бомбардировщика Б-29 «Суперфортресс», тяжелого четырехмоторного самолета с радиусом действия до пяти тысяч километров. Американцы создавали Б-29 из опасения, что Третий рейх захватит всю Европу и удары по Германии придется наносить с территории США или Канады. Из наших дней разработка Б-29 видится поворотным моментом в истории США. Она символизирует сворачивание вековой политики невмешательства.

Изобретение атомной бомбы, как и атомной энергетики, – не предвиденное Эйнштейном применение общей теории относительности. Он занимался математическими расчетами для своей теории, когда будто само собой родилось прекрасно простое уравнение E = mc², где E – это энергия, а m – масса, то есть вещество, а не энергия. C – это постоянная, значение скорости света. Это огромное число, а здесь оно еще и в квадрате. Таким образом, это уравнение показывает, что небольшая масса вещества эквивалентна гигантскому количеству энергии. Оставался вопрос, как выделить и использовать эту энергию, а ответ виделся в расщеплении тяжелых нестабильных элементов, таких как плутоний или уран.

О решении применить ядерное оружие против Японии спорят до сих пор. Многие согласны с мнением Эйзенхауэра: «Япония уже потерпела поражение, и атомная бомбардировка была совершенно излишней». Другие ссылаются на древний японский воинский кодекс бусидо, доказывая, что эта страна никогда бы не сложила оружия и бомбардировка предотвратила сухопутное вторжение, а значит, спасла жизни тысяч солдат. С недавних пор историки утверждают, что бомбардировка понадобилась скорее для устрашения СССР, чем для поражения Японии.

Правда, похваляться военной мощью перед Советским Союзом было не самым разумным ходом. Те, кто понимал натуру Сталина, не сомневались, что после американской демонстрации силы в Хиросиме он не остановится ни перед чем, чтобы тоже получить ядерное оружие. И этой цели он достиг фантастически быстро, пустив в ход и умения советских разведчиков, выкравших на Западе ядерные секреты, и таланты советских инженеров. В августе 1949 года СССР успешно испытал свою первую атомную бомбу.

Возможно, миру посчастливилось, что Союзы так быстро нагнали Штаты. После войны в американской Комиссии по атомной энергии заседал венгерский математик Джон фон Нейман. Он был вундеркиндом: в восемь лет делил в уме восьмизначные числа, а к восемнадцати получил ученую степень в трех университетах. Гений фон Нейман стал одним из самых ценных советников президента. А советовал он следующее: Эйзенхауэру не остается ничего иного, как немедленно нанести превентивный ядерный удар по всей территории СССР и отправить Советы в каменный век, пока они не разработали свою атомную бомбу.

И это не блажь, объяснял Нейман. У него были твердые, рациональные, логичные аргументы. Он разработал теорию игр, упомянутую в четвертой главе. Это область математики, которую потом развивали такие ученые, как Джон Нэш, описывающая действия двух соперничающих сторон. Теория игр изучает ситуации, где нельзя с точностью предсказать действия оппонента, где всегда возможен обман и где разумнее заботиться о минимизации ущерба, чем стремиться к быстрой победе. Теория игр идеально описывала это противостояние – холодную войну, – и ее непреложная логика подсказывала, что оптимальным ходом будет немедленно испепелить миллионы мирных советских граждан. На госсекретаря США Джона Фостера Даллеса эта логика, очевидно, подействовала безотказно, и он убеждал президента не откладывая послать самолеты. Эйзенхауэр логику опровергнуть не мог, но все же чувствовал, что идея не самая лучшая. Он оттягивал решение достаточно долго, чтобы Сталин успел объявить, что у него тоже есть бомба, и в этот момент логика фон Неймана перестала работать.

Но атомная бомба – лишь половина задачи: это оружие не применишь на месте. Чтобы доставить бомбу до далекой страны, Америка в тот момент могла использовать только гигантские «летающие крепости» вроде Б-29 или его потомка Б-36, получившего нелепое название «Миротворец». Самолеты, способные покрывать такие расстояния, летели медленно и шумно, их относительно легко могли сбить. Но что, если поместить ядерный заряд в ракету вроде «Фау-2»? Достаточно надежная ракета сможет доставить «груз» за тысячи километров и при этом точно попасть в цель, будь то в Москве, Пекине или Нью-Йорке, и тогда любой город останется таким же беззащитным, как Лондон на излете Второй мировой войны.

Для Америки эта ситуация была психологически тяжела вдвойне. До тех пор Соединенные Штаты никогда не считали, что им грозит опасность. Страна храбро сражалась в двух мировых войнах, но единственный урон, который она понесла на своей территории, – это разгром японцами военно-морской базы в Пёрл-Харборе. База находилась на острове Оаху, в шести тысячах километров от континентальной Америки, так что американский обыватель пережил те события иначе, чем многие европейцы – опустошительные бомбардировки, к которым им пришлось привыкать в их городах. Но внезапно США оказались под угрозой уничтожения ими же разработанным оружием, которым обладал и могущественный тиран на другой стороне планеты. Грибы ядерных взрывов переписали правила геополитической игры. Соединенные Штаты были свободной страной с настоящей демократией, но притом в советниках президента могли оказаться безумцы вроде Неймана. Даже представить было страшно, какие советы получал такой социопат, как Сталин.