Текст книги "Лунный ад"

Глава 15

– Значит, с имитациями покончено? – Под глазами у доктора Коппера набрякли жуткие мешки. – Говоришь, мы потеряли четырнадцать человек?

– Да. – Лицо метеоролога исказилось горестной гримасой. – Какие были люди! Гэрри, Коннант, Даттон, Кларк…

– Куда они все это тащат? – Коппер кивнул на озабоченных Баркли и Норриса.

– Наружу. Полтора десятка разбитых ящиков, полтонны угля и пятьдесят литров бензина. Мы полили кислотой каждую каплю его крови и каждый кусочек его плоти. А теперь надо все сжечь.

– Обязательно! – Коппер покивал. – Кстати, а что с Блэром?

– Дьявол! – сказал Мак-Реди. – Мы совсем о нем забыли. Столько всего произошло!.. Как думаешь, сумеешь его вылечить?

– Конечно! Если только… – Коппер сделал многозначительную паузу.

Мак-Реди хлопнул себя по лбу:

– О Боже! Эта тварь вполне может сымитировать сумасшедшего. Сумела же она изобразить религиозную истерию Киннера! – Метеоролог повернулся к сидящему за столом ван Волу. – Ван, мы должны навестить Блэра.

Ван Вол резко вскинул голову. Удивление в его глазах тут же сменилось беспокойством. Затем он поднялся:

– Надо взять с собой Баркли. Он сооружал тюрьму для Блэра – ему и отпирать.

Снаружи было тридцать семь градусов, а над северным горизонтом сияла заря. Ветер гнал поземку на северо-запад. Через три четверти часа они достигли склада. Дымка над трубой не было.

– Блэр! – закричал Баркли. – Блэр, ты жив?

– Перестань, – мягко проговорил Мак-Реди. – Нужно торопиться. У нас нет ни вездеходов, ни самолетов, а он, возможно, отправился в путешествие.

– Снег и мороз этой твари не помеха, – сказал Нор-рис.

– Да и сломанная нога остановила бы ее не более чем на минуту, – согласился Баркли и, внезапно поперхнувшись, указал ввысь. Там, в сумеречном небе, распахнув огромные белые крылья и с неописуемой грацией кружа над людьми, парила птица.

– Альбатрос, – сказал Баркли. – Первый в этом году. Если тварь на свободе…

Норрис тут же расстегнул пуховик и полез за пазуху. В руке его появился пистолет, и белую тишину Антарктики разорвал выстрел. Альбатрос вскрикнул. Его белые крылья затрепетали, из хвоста вылетело несколько перьев. Норрис выстрелил снова. Птица опять вскрикнула, потеряла еще несколько перьев и потянула к горизонту. Норрис догнал остальных и сказал, задыхаясь:

– Она не вернется!

Баркли знаком попросил его замолчать и указал на дверь склада, из-под которой сочился странный, голубой свет. Кроме того, доносилось тихое, мягкое гудение и металлический звон.

– Неужели эта тварь… – Мак-Реди побледнел. – Боже, помоги нам! – Он схватил Баркли за плечо и, глядя на трос, не дающий двери открыться, сделал режущее движение пальцами.

Баркли достал из рюкзака гидравлические ножницы и осторожно подполз к двери.

Трос лопнул со щелчком, который показался напряженным людям самым настоящим выстрелом. Однако странное мягкое гудение и металлический звон не стихли ни на секунду. Мак-Реди заглянул в щель под дверью. Потом встал на ноги и шумно вздохнул.

– Там не Блэр, – прошептал он. – Там какой-то осьминог. А перед ним висит что-то, отдаленно похожее на рюкзак.

– Ворвемся все вместе, – сказал мрачно Баркли. – Хотя нет… Норрис, останься у дверей и держи монстра на прицеле. У него может быть оружие.

Баркли и Мак-Реди разом навалились на дверь. Кровать, которой изнутри была подперта дверь, с грохотом отлетела в сторону. Монстр подскочил к потолку, словно резиновый мяч. Щупальцев у него оказалось четыре, и одно из них тут же вытянулось в сторону людей. На конце его мелькнул острый предмет из блестящего металла. Тонкие губы монстра искривились, в красных глазах полыхнула ярость.

Грянул револьвер Норриса. Физиономия монстра перекосилась, вытянутая конечность смоталась обратно, предмет из серебристого металла рассыпался на мелкие кусочки. А щупальце уже превратилось в семипалую руку, пальцы которой оказались залитыми зелено-желтой кровью. Пистолет выстрелил еще три раза. На месте трех глаз появились три темные дыры. Патронов больше не было, и Норрис швырнул бесполезное оружие монстру в физиономию.

Существо дико вскрикнуло и принялось щупать конечностями те места, где только что были глаза. Потом опрокинулось на пол и начало извиваться. А потом поднялось. Слепые глаза восстановились и кипели злобой. Поврежденная ткань отвалилась, истекающие зеленой кровью ошметки распластались на полу. Баркли рванулся вперед, держа наперевес огромный ледоруб. Тяжелое острие чуть не вонзилось в голову монстра, но тот успел упасть. В сторону напавшего выстрелила одна из конечностей, и нога Баркли попала в живой капкан. Щупальце начало сжиматься, подтаскивая человека все ближе и ближе. Другая конечность принялась ощупывать грубую ткань, из которой были сделаны штаны, – наверное, искала открытую плоть. Собрав все силы, Баркли отчаянно рванулся, но освободиться не смог…

Но тут подоспел с водородной лампой Мак-Реди. Лампа прочистила горло и выкинула свой бело-голубой язык. Тварь на полу взвизгнула, выпустила Баркли и слепо замолотила конечностями. Наткнувшись на пламя, они тут же сворачивались в клубки. В помещении раздался вой.

Мак-Реди приблизился и направил беспощадное пламя монстру в физиономию. Глаза лопнули, пустые глазницы запузырились. Вой сделался невыносимым.

Мак-Реди зашел с другой стороны, и тварь, стремясь избежать огненного языка, поползла к двери. Она еще пыталась сопротивляться – одна из конечностей вновь вытянулась и выпустила огромный коготь, однако тот сразу рассыпался пеплом. Мак-Реди продолжал наступать, подгоняя монстра огненным кнутом. Прошло еще несколько секунд, и она оказалась на ледяном снегу. Мак-Реди добавил огня. Вой взлетел до дикого визга. И оборвался.

Осталось только шкворчание и обжигающее дыхание огня. Воздух наполнился отвратительным запахом горелой плоти. Жестокий ветер обдувал ее, превращал пламя в тонкий язык. Наконец осталось пятно из маслянистой, зловонной слизи, перемешанной с растаявшим снегом…

Мак-Реди вернулся к складу. Баркли встретил его у двери.

– Все? – хмуро спросил он.

Метеоролог кивнул:

– Все!

– Оно нигде не оставило следов?

– У него были другие проблемы. Когда я видел его в последний раз, оно уже превращалось в угли.

Норрис коротко рассмеялся:

– Да, ну мы с вами даем!.. Вывести из строя самолеты с вездеходами и оставить эту тварь в одиночестве на целую неделю!

Мак-Реди принялся осматривать склад.

Внутри, несмотря на выбитую дверь, было тепло и влажно. В центре помещения находился большой неотесанный камень. Из него исходил странный голубой свет, более насыщенный, чем электрический. На столе в дальнем конце склада стоял странный прибор из проволоки, стеклянной колбы и радиодеталей. Он и был источником слабого шума, который люди услышали, когда приблизились к складу. Тут же, на столе, располагалось еще одно сооружение из стеклянных загогулин, металлических пластинок и странной светящейся сферы. Материал сферы был людям совершенно незнаком.

– Что это? – Мак-Реди подошел поближе.

– Не трогай! – сказал Норрис. – Все это надо исследовать! Хотя я и так догадываюсь. Перед нами атомная установка, господа! Этот маленький хрупкий приборчик предназначен для того, чтобы производить энергию, которую люди производят с помощью многотонных реакторов. И похоже, в нем используется тяжелая вода, которую эта тварь получала из льда и снега.

– Где она все это раздобыла? – удивился Мак-Реди. И тут же хлопнул себя по лбу. – Ну, конечно! Тут же приборный склад! Кретины мы… Но каким же разумом должна обладать эта раса!..

Норрис только развел руками.

– Кстати, свет холодный, – сказал он. – Однако помещение каким-то образом обогревается. Тут не меньше ста двадцати по Фаренгейту.

– Да, – согласился Мак-Реди. – Я уже начинаю потеть. Видимо, они живут на более горячей планете, чем Земля, и у более горячей голубой звезды. – Он взглянул через дверь на пятно слизи. – Вот и все! Хорошо, что двадцать миллионов лет назад они оказались именно здесь, в холоде и льдах. Иначе бы теперь здесь не было нас… Кстати, по-моему, был еще один прибор, сделанный из консервных банок, но похожий на рюкзак… Оно работало над этой штукой, когда мы пришли.

Баркли улыбнулся:

– Смотри. – Он указал на потолок. К потолку был прилеплен шар из консервных банок, обвязанных тряпками, с двумя кожаными ремнями внизу. Прямо сквозь оболочку одной из банок билось маленькое сердечко странного пламени.

Баркли подошел к прибору, поднял руки и схватился за кожаные ремни. Он потянул «рюкзак» на себя, но этого усилия оказалось вполне достаточно, чтобы сам Баркли оторвался от пола и взмыл к потолку.

– Похоже, антигравитация, – спокойно сказал Мак-Реди.

– Антигравитация, – подтвердил Норрис. – Ему не нужны были ни птицы, ни самолеты. В его распоряжении были банки, стекло и содержимое приборного склада. И целая неделя спокойной работы. А до Америки – всего лишь один прыжок с этим антигравитационным механизмом. И тем не менее мы остановили его. Еще полчаса, и оно бы затянуло эти ремешки и отправилось покорять наш мир, а мы бы так и остались в Антарктиде.

– Тот альбатрос… – неуверенно проговорил Мак-Реди. – Тебе не кажется…

– Не кажется! Зачем ему? Оно почти закончило эту штуку!.. Нет, не смеши меня. Мак! – Норрис вышел наружу. – Эй, люди! Все, кто меня слышит! Это существо прилетело с другой звезды! Но мы любим наше Солнце и нашу Землю. И мы защитили ее!

Из мрака ночи

(научно-фантастический роман)

Часть первая. Из мрака ночи

Мать сарнов не мигая смотрела на Грайта. Глаза у нее были удивительные, золотистые. Человек, стоявший перед ней, был представителем расы, которую сар-ны поработили четыре тысячи лет назад, – расы людей. А пока Мать выполняла возложенную на нее задачу – следила за порядком на Земле, на той самой планете, где прежде тысячелетиями царил хаос. Люди не умели пользоваться свободой и поэтому заслужили участь рабов. Они подчинялись сарнам, но в последнее время Правительницу все больше и больше беспокоили попытки людей вновь обрести независимость.

– Ты отвечаешь за исполнение законов, которые установили мы, – холодно произнесла Мать, и леденящий звук ее голоса заставил Грайта невольно поежиться. – Сарны пишут законы, и люди должны исполнять их. Такой порядок был установлен четыре тысячи лет назад. Мать сарнов заботится о том, чтобы этот порядок вещей не нарушался… По-другому быть не может и не будет никогда. Тебе это ясно?

Грайт с трудом оторвал взгляд от похожих на подушечки ступней Правительницы, восседавшей на огромном троне, украшенном мозаикой и покрытом инкрустацией. Стиснув зубы, он перевел взгляд на ее неестественно гибкие, длинные ноги, напоминающие канаты, а затем на округлое золотое тело с четырьмя сдвоенными руками. Холодное, неземное существо, питающееся энергией атома… Ни звука не произнес Грайт, и бесстрастным оставалось его лицо. Правительница Земли нетерпеливо смотрела на человека, ожидая ответа. Но он молчал, и тогда тишину вновь разорвал ее сухой голос, напоминавший пощелкивание электрических разрядов:

– Да, мы принадлежим к разным расам, и тебе известно, что на Земле правящей расой являются сарны. Мне, Матери сарнов, подчиняется мой народ, так же как и рабы моего народа. Многие века продолжалось безумие на Земле – люди имели слишком много свободы, но она им была ни к чему. Они не умели ею распоряжаться. Но вот наконец на Землю пришли сарны и навели порядок. Теперь сарны правят людьми, и это справедливо. Так было, так есть и так будет!

Когда Грайт заговорил, в его голосе слышалась горечь, но звучал он твердо:

– Четыре тысячи лет назад ваша раса пришла на Землю и превратила нас в толпу безвольных тупых рабов. Вы принесли с собой атомную энергию, высокие технологии и синтетическую пищу, но уничтожили большую часть человечества. Вы уничтожили наш прогресс и отбросили нас назад в развитии. Вы пытаетесь навязать нам матриархат. Для вас он является естественным, ведь в обществе сарнов женщины в пять раз превосходят численностью мужчин. Ваши женщины едва ли не в два раза выше мужчин ростом и намного сильнее физически. Даже Отец сарнов не может сравниться ни ростом, ни силой с самой маленькой из ваших женщин. Я понимаю, что для вашей расы матриархат удобнее, вы унаследовали его от ваших далеких предков, как единственно возможное и справедливое устройство общества. Мы отличаемся от вас в распределении ролей между полами. По какой-то странной случайности наши расы внешне похожи друг на друга: и у вас, и у нас по два глаза, по два уха, головы одинаковой формы. Правда, у вас вместо двух – четыре руки, но не в этом главное различие между нами. При всей внешней похожести в теле сарна нет ни одной кости длиной хотя бы в палец – структура ваших рук и ног напоминает позвоночник человека, то есть они состоят из множества маленьких косточек. Ваша пища, содержащая медь, – смертельный яд для человека. На голове у вас не волосы, а тончайшие сенсоры, улавливающие и излучающие радиоволны. Поэтому по сути мы две совершенно различные расы, но при этом вы перестроили наше общество по своему образу и подобию. А это означает, что число мужчин, живущих на Земле, должно быть строго ограничено. Излишек мужчин, по-вашему, следует уничтожить. Для вашей расы матриархат естествен, введение подобных порядков у нас будет преступлением. Пока вы не требуете, чтобы мы ели вашу пищу, но, может быть, вы собираетесь издать закон, предписывающий нам делать это? Если так, то вы просто уничтожите нас, а наша гибель не принесет вам пользы…

– Грайт, ты слишком много на себя берешь! – разгневавшись, перебила его Мать сарнов. – Ты не вправе решать, что принесет нам пользу, а что нет. Видимо, я совершила ошибку, разрешив вашему народу избирать должностных лиц. Эти «избранники народа» сеют смуту. Ты, Грайт, в течение недели будешь смещен со своей должности, и никаких выборов больше не будет. Отныне и навсегда вы будете подчиняться только законам сар-нов!

Молча смотрел Грайт в золотые, мерцающие, словно драгоценные камни, глаза Правительницы. Взгляд человека был тверд и решителен, но морщинки вокруг рта выдавали глубокую печаль.

– Ваша раса слишком мало знает о людях, – тихо произнес он. – Вы признаете только силу атома. Гриб атомного взрыва символизирует для вас могущество и власть. Но вы не знаете, как велика власть разума. В течение десяти тысяч лет до вашего прихода на Землю люди размышляли о неведомых вам силах и искали пути к ним. За одну неделю предки нынешних сарнов разрушили человеческую цивилизацию, пусть даже не во всем совершенную, но все же развивавшуюся и стремившуюся к прогрессу. Вы установили свой порядок вещей и создали единое всепланетное государство. Однако при этом вы остановили наше развитие, отбросили нас назад, в седую древность. Мы отмели в сторону наши достижения в области техники, и мы вновь, как первобытные дикари, начали свой путь с нуля. Мы искали путь к высшему разуму и уже стояли на пороге его открытия, когда вы явились на нашу планету. Цель была близка, но вы не дали нам достичь ее… И все же те, кто остался в живых после вашего нашествия, продолжали упорно трудиться. В течение последних сорока веков люди незаметно от вас оттачивали свой разум, учились концентрировать свое сознание. Пятьсот миллионов человек на протяжении трех тысяч поколений стремились к единому мощному источнику духовной силы, и их труд оказался не напрасным – духовное единение людей произошло. Теперь они воссоединились в Высший Разум, и источник вечной неразрушимой жизненной энергии окружает собой всю планету. Сотни веков человеческие мысли блуждали хаотично, сотни веков страстные желания терзали людей, сотни веков шел медленный процесс их воссоединения. Даже последние четыре тысячи лет, после того как сарны поработили людей, этот процесс продолжался. Этот Высший Разум – объединенные мысли, мудрость и воля пятисот биллионов человек, живущих на Земле, стал таким же реальным и осязаемым, как материя. Мы называем этот Высший Разум Эзиром. Он темен, как космос, но неделим, и его невозможно уничтожить… В этом и состоит наше главное различие. Как вы чувствительны к радиоволнам, так мы обладаем ментальной чувствительностью, сформировавшейся в течение многих веков. Мы обладаем способностью общаться при помощи мысли. Вон там, в конце зала, наш электротехник работает со своими приборами, и я могу прочитать его мысли и передать ему свои. Для этого мне не нужно никаких сенсоров, с помощью которых сарны общаются друг с другом.

Мать сарнов выслушала Гранта, и губы ее слегка дрогнули в недоверчивой усмешке.

– Я не верю тебе, Грайт. Я не верю, что люди обладают такими способностями, – скептически произнесла она, взглянув в дальний конец зала. Затем, понизив голос, Мать добавила так тихо, что Грайт едва смог ее расслышать: – Но ты можешь попытаться доказать мне это. Прикажи мысленно своему человеку подойти сюда и поклониться мне!

Электротехник, одетый в плотный серебристый комбинезон со светящейся эмблемой на спине, возившийся с приборами в дальнем углу зала, выпрямился и с недоумением огляделся вокруг.

– Подойти к Матери?. – удивленно спросил он вслух, пытаясь понять, за какие заслуги он, простой техник, удостоился чести предстать перед Правительницей Земли. – Но я…

Не увидев никого рядом с собой, электротехник нахмурился и покачал головой. Бросив осторожный взгляд в сторону трона, на котором восседала Мать сарнов, он залился краской смущения, а затем, неловко потоптавшись на месте, повернулся и вновь склонился над приборами, видимо решив, что голос, прозвучавший рядом с ним и приказавший ему подойти к Правительнице Земли, всего-навсего ему почудился…

Мать вновь уставилась на Грайта немигающими золотыми глазами. Некоторое время она молчала, размышляя.

– Ты можешь идти, – произнесла наконец Правительница Земли. – Помни о Законе сарнов, гласящем, что на каждые пять женщин приходится один мужчина. Отныне он будет законом и для вашей планеты.

Грайт слегка склонил голову, но лишь на миг, затем выпрямился и, повернувшись, направился к дверям зала. Твердой походкой прошел он мимо группы сарнов, глядя прямо перед собой. Лицо его оставалось бесстрастным. Шесть человек из его окружения, пришедшие вместе с ним в зал, присоединились к нему. Молча маленькая процессия прошла через сверкающие бронзовые двери, спустилась по широким ступеням и вышла в парк. Бартел ускорил шаг и поравнялся с Грай-том.

– Ты думаешь, она действительно станет следить за исполнением этого закона? – тихо спросил он. – Как ты считаешь, что мы можем сделать? Не знаю, поверит ли она в Высший Разум… Честно говоря, для меня это тоже миф из прошлого нашей расы.

Глаза Грайта потемнели, но он не остановился и не сделал ни одного движения, которое могло бы выдать его чувства.

– Поедем ко мне домой, – медленно проговорил он, не глядя на Бартела. – Там обо всем и поговорим. Тебе ведь хорошо известно, что Мать сарнов словами не бросается. И если она введет этот закон, то на следующий день не станет его отменять. Бартел, у меня есть что сказать тебе, но сначала все же придем домой. Там все и обсудим.

Удивительный, чарующий солнечный свет заливал лужайки, по которым они шли. Грайт много раз ходил этой дорогой, но, пожалуй, только сейчас он впервые ощутил все красоты природы. С изумлением и радостью он вглядывался в каждую травинку, каждый листочек. Он улыбнулся крошечной птичке, вспорхнувшей прямо у него из-под ног, вскинул голову и не щурясь посмотрел на солнце, щедро льющее на Землю ласковый свет и тепло. «Какое счастье – жить, – подумал Грайт, – но теперь это святое право будет не у всех…»

Грайт и его спутники вышли на длинную улицу, покрытую серым асфальтом, оставив позади цветущие лужайки и жемчужины дворцов сарнов. Серая глухая стена отделяла город инопланетян от города людей, где не было никаких дворцов, – лишь скромные белые домики, тесно прилепившиеся друг к другу, стояли по обеим сторонам улиц, примыкавших к городу сарнов. Эти дома построили уже после завоевания, когда прежние города Земли еще лежали в руинах, как первый шаг к возрождению жизни. Сарны были древним народом. Вот уже четыре тысячелетия правили они Землей. Мать все эти годы сидела на золотом троне, равнодушно глядя, как одни поколения сменяют другие. Она была старой, когда сарны пришли на Землю, а теперь перед ее глазами прошло уже более тысячи поколений людей. Ее считали бессмертной…

Скромные, увитые виноградными лозами домики города людей остались позади, и Грайт со своими спутниками вышел на площадь, окунувшись в ее привычную суету, царившую у магазинов, построенных тысячелетие назад. Грайт рассеянно кивал знакомым и улыбался друзьям, бесстрастно смотрел на мрачные, враждебные лица тех, кто носил маленькие зеленые эмблемы сторонников Друнела. За его плечом вновь раздался голос Бар-тела.

– А приятель Друнела Вартил, по-моему, сегодня не так мрачен, как обычно. Ты заметил? – Бартел кивком указал на высокого широкоплечего человека, одетого в тунику с эмблемой администратора. Судя по нашивкам, этот человек следил за тем, как его соотечественники соблюдают законы сарнов. – Он даже удостоил нас каким-то подобием улыбки. Интересно, что бы это значило?

– Да ничего особенного, – вздохнул Грайт. – Он не так глуп, чтобы пытаться внушить мне, будто относится ко мне как к другу. И улыбается он скорее не мне, а себе самому. Ты отправил Теру, как я советовал?

Бартел кивнул, но лицо его выражало сомнение.

– Да, Грайт, отправил, но… честно говоря, все это зря. Ведь сарны будут…

– Мать не посмеет… Давай поговорим об этом дома, – тихо произнес Грайт, и они продолжали прогулку в полном молчании.

Площадь осталась позади. Теперь они шли мимо домов, построенных в более поздние времена, хотя сам стиль зданий остался неизменным – их по-прежнему отличала такая же скромность и добротность. Даже у самых старых из них нельзя было заметить ни малейшего признака разрушения или обветшания. Дома теперь стояли на большем расстоянии друг от друга, и каждый окружала лужайка, на которой играли дети. Детей тоже было заметно больше, чем в старом городе.

Грайт свернул к одному из домов. За ним последовали Бартел и еще трое из свиты Грайта. Оставшиеся двое, попрощавшись, удалились. В полном молчании Грайт и его спутники подошли к невысокому, но просторному зданию, лишенному каких бы то ни было украшений, которое служило Грайту и домом и офисом. В этом скромном здании, построенном тысячу лет назад, размещалась резиденция правительства людей. Граждане Земли выбирали депутатов от каждой области, те в свою очередь избирали представителей континента, из которых и формировалось правительство. Шесть месяцев назад старый Транмат, являвшийся представителем человечества (раньше таких людей называли президентами) на протяжении двадцати двух лет, умер, и Грай-та избрали его преемником, чтобы он «честно и справедливо служил людям, отдавая этому все силы и, если потребуется, жизнь». По крайней мере, так говорилось в клятве вступающего на этот пост.

Только смерть или бесчестье могли помешать Грайту выполнить свой долг до конца. Смерть или бесчестье, а теперь еще и Друнел, который в данный момент олицетворял и то и другое…

Власть Грайта, несущего бремя ответственности перед сарнами, так же как и перед людьми, была при этом ограничена. Он являлся, по сути, всего лишь советником – как для сарнов, которые чаще всего относились к его советам пренебрежительно, так и для людей. Но многие из людей – и командиры легионов, и полиция – тоже порой игнорировали его советы. Мать сарнов прекрасно понимала, что Грайт не мог ввести среди людей законы матриархата, даже если бы захотел, и это ее злило. К тому же Грайт был ей несимпатичен.

Несколько секретарей и служащих подняли голову, когда Грайт и его спутник вошли в помещение, а затем вновь склонились над своей работой. Серебряные с эмалью диски на их головных повязках и эмблемы на рукавах говорили об их положении в сложной правительственной структуре.

Грайт, короткими кивками приветствуя знакомых, не останавливаясь прошел по мягкому, упругому, как резина, ковру к небольшой двери, ведущей в конференц-зал. Подошвы ног тридцати поколений чиновников протоптали в мягком полу некое подобие тропинки. Она вела мимо столов секретарей, огибала огромную колонну в центре зала и исчезала под дверью в конференц-зал – просторный кабинет с низким потолком и девятью стульями, стоявшими вокруг массивного овального стола.

Войдя в конференц-зал, Грайт сел во главе стола, справа от него уселся Бартел, представитель Америки, рядом с ним Карон, командир объединенных легионов землян, затем Дарак и Холмун, помощники Грайта. Вслед за ними в кабинет вошел и электротехник. Положив свой чемоданчик на отполированный веками стол, он раскрыл его и, вытащив доску с прикрепленными к ней инструментами, отделил от нее тонкий металлический стержень, покрытый слоем изоляции. Раздался легкий щелчок, как будто распрямилась пружина, и на табло, подсоединенном к стержню, закачались крошечные стрелки.

Искусные пальцы техника быстро отрегулировали прибор. Стрелки, качнувшись в последний раз, замерли. Мастер нажал на несколько маленьких кнопок, и гибкая металлическая антенна внезапно дрогнула, наклонилась и пришла в движение, поворачиваясь из стороны в сторону. Стрелки вновь качнулись и задрожали, и антенна резко остановилась, оборвав свой танец. Техник осторожно коснулся ее, направляя в сторону искрящегося портативного источника энергии. Крошечный стержень сиял голубоватым светом.

Техник нажал еще одну кнопку на панели.

– Нас могут услышать, – объявил он. – Предупреждаю: сарны установили прослушивающие устройства, и не одно.

– А мы удивлялись все эти годы, откуда сарнам известны даже наши самые сокровенные мысли, – горько усмехнулся Грайт. – Но теперь с этим покончено. Наверное, мы первые представители человеческой расы за десять веков, которые будут проводить совещания без незримого присутствия Матери сарнов.

Карон со злобой взглянул на таинственное устройство:

– Так где же находится антипрослушивающее устройство? Надо немедленно выкинуть его отсюда!

Техник усмехнулся:

– Сарны слышат радиоволны, как все мы слышим обычные звуки, – пояснил он. – Этот крошечный передатчик работает, питаясь энергией большой передающей антенны. Когда мы говорим, подслушивающее устройство сарнов посылает радиосигнал. Но теперь мы включаем этот маленький передатчик, который гасит сигнал кристалла сарнов. Если бы я просто разбил кристалл, то сарны сразу… заинтересовались бы, скажем так.

– Они бы пришли в ярость, – уточнил Бартел.

Грайт покачал головой:

– Уэр обнаружит любую подслушивающую систему, не беспокойся. Так что на этот счет нам волноваться нечего. Так, Уэр?

Техник кивнул в знак согласия. Дарак взглянул на Уэра, затем со вздохом повернулся к Грайту:

– Ну хорошо, а теперь скажи, Грайт, почему Мать просит тебя… вернее, приказывает сделать то, что ты не в состоянии сделать? Ведь она прекрасно знает, что тебе не удастся заставить людей блюсти ее законы.

– Да, она прекрасно знает, что мне это не удастся, – мрачно согласился Грайт. – А вот Друнел сделает.

– Неужели она собирается сделать ставку на Дру-нела? – удивленно спросил Карон. – Мне казалось, что ее не очень интересуют распри между людьми. Я всегда думал, что разбираться в наших взаимоотношениях ниже их достоинства, если только это не затрагивает сарнов.

Грайт устало откинулся на спинку огромного кресла и зажег трубку. Попыхивая ею, он рассеянно рассматривал мерцающие искры, то и дело пробегавшие по контактам источника энергии.

– Четыре тысячи лет назад Мать сарнов явилась на Землю… А сколько веков она прожила до того, известно только ей самой, – наконец медленно произнес он. – Сарны – долгожители. Некоторые живут по несколько тысяч лет. Но Мать бессмертна. Даже сами сарны не знают, сколько ей лет. Когда они пришли на Землю, то в сражении за нее погибло девяносто девять процентов человечества… Остальных сарны превратили в рабов, и они, те, кто выжил, наши предки, были далеко не лучшей частью человечества. Они были отбросами общества. Хныкающими, жалкими отбросами.

Карон беспокойно зашевелился, его лицо горело от гнева, а из горла вырвалось хриплое рычание. Грайт взглянул на него с грустной и одновременно иронической улыбкой.

– Да, Карон, в этом, к сожалению, слишком большая доля правды, – вздохнул он. – Наши так называемые благородные предки вовсе не были великими людьми. Непокорные умерли. Они не могли сдаться. Четыре тысячи лет назад Мать сарнов взошла на трон и все эти годы правила людьми и знала о всех их тайных помыслах. – Грайт кивнул на сверкающую антенну. – Она слышала все их разговоры. Можно сказать, что за это время она довольно хорошо узнала людей. Но человек развивается – он живет мало и поэтому развивается намного быстрее, чем сарны. Та душевная слабость, которая позволила нашим предкам превратиться в рабов, за четыре тысячи лет была изжита.

Мать сарнов поняла, что вскоре люди вновь обретут величие. Бартел и Карон, что за эмблемы у вас на головных повязках? Мать сарнов считает, что это знак, означающий ваш ранг в ее иерархии рабов. Инопланетные захватчики сделали эти эмблемы из серебра и эмали и заставили вас их носить в знак вашей принадлежности к роду человеческому. Но Уэр удалил часть серебра с эмблем, чтобы поместить туда прибор, повышающий телепатические способности. Об этом Мать сарнов пока не знает. Тем не менее она догадывается, что люди вот-вот попытаются вырваться из оков рабства. Мое упоминание о телепатической силе людей встревожило ее больше, чем мы ожидали… А ведь она давно знала об этом! Человечество еще до Завоевания открыло телепатию и до прихода сарнов уже училось ею пользоваться. Мы этого не знали, до нас дошли только предания, а Мать сарнов знала истину. Мы верили, а ей были известны факты. Когда она слушала меня, я телепатически следил за ее мыслями. О телепатии она прочитала в трофейных записях. Мужчина будет бороться и умирать за то, чего у него нет. Женщина будет сражаться и умирать за то, что имеет. Мужчина отдаст в жертву все, что у него есть, за идеал. Женщина тоже будет бороться за идеал, но не в ущерб тому, что уже имеет.

– И она хочет перестроить общество людей согласно законам матриархата! – воскликнул Бартел. – А она не думает, что это вызовет восстание?

– Правительница не так проста, – покачал головой Грант. – Она прожила четыре тысячи лет. Для нее век словно год. Она знает, что может вспыхнуть восстание, но она строит планы не на века, а на тысячелетие. Три поколения страданий и борьбы – это просто не самое удачное мгновение. А тысячелетие страданий и борьбы – совсем другое. Оставшиеся в живых благословят добродетельницу Мать и восхвалят ее справедливость, и ее это вполне устроит. Вы знаете, что необходимо сделать для того, чтобы человечество приняло законы матриархата?