Текст книги "1000 миль на байдарке «Роб Рой». По рекам и озерам Европы"

Глава XV

Мо на Марне. Молоты. Католическая служба. Умные псы. В шлюзе. По болоту. Беседка и чердак. Чудаки. Дрема на Сене. Почти финиш. Вход запрещен. Чаринг-Кросс.

Тот, кто путешествует по реке, может наблюдать картины природы в трех полусферах. Во-первых, это огромная арка неба, земли, деревьев и цветов до самого края воды; во-вторых, все это, отраженное на поверхности воды, и, наконец, чудесные подводные глубины с их рыбами, скалами и полянами, цветами и мхами.

Сейчас взошла яркая луна, а небо вокруг нее и тени такие черные, что капитана-лунатика и не видно. В гостинице целая компания гостей, собравшихся на свадебный ужин. Младшая часть компании уходит в сад и запускает хлопушки и фейерверки; что ли и мне пора выставить сигнальный огонь из окна спальни? Все веселятся, когда заезжий англичанин освещает округу. На следующий день свадебные гости собираются на завтрак, за которым херес, мадера и шампанское льются рекой из хорошо выжатого кошелька счастливого отца невесты.

Последний звук, уступающий в деревне место ночной тишине – удары кузнечного молота. У нас он слышен гораздо реже, наверное потому, что большая часть грубых французских изделий из железа делается в каждом городе и местечке. В Англии кузницы уступили место заводам, где все это делают в больших количествах и в особых местах.

Во всяком случае, после путешествия по континенту в уме остается картина, полная голубых платьев, белых известковых скал, звона колокольчиков и «дзынь, бах» неутомимого кузнеца.

В Мо есть мост с построенными на нем домами и большими мельничными колесами в арках, как это было на старом Лондонском мосту. На реку выходят прекрасные сады, а по ночам там сверкают огнями кафе. Для француза это не роскошь, а положительная жизненная потребность, и мы полагаем, что отсутствие таких заведений за границей для него весьма огорчительно.

Кафедральный собор Мо велик и стар, но какой маскарад устраивается на службе! Вот стоит костлявый швейцарец в треуголке, с мечом и копьем. Двадцать священников и двенадцать мальчиков в красных одеждах поют для примерно стольких же слушателей. Идущий по собору монах машет грязной штукатурной кистью, делая вид, что окропляет все святой водой. Два мальчика несут на плечах огромный круглый каравай-просфору, который после пятидесяти поклонов освящается и относится обратно на разделку; затем его раздают по кусочкам прихожанам. Эти бесконечные церемонии являются ячеями папской сети; они хорошо сплетены и ловят многих французов, которым необходимо действие, зрелище, нечто видимое и осязаемое, что бы под этим ни подразумевалось.

Служба в соборе заставляет задуматься. Да, в поклонении должна быть какая-то форма. Можно предположить, что совершенный дух способен поклоняться Богу без неких определенных поз и ритуалов, но мы, смертные? Нам нужна некая форма для выражения религиозных чувств. В Библии мы читаем даже о серафимах, покрывающих себя крыльями, и о старцах, павших ниц в определенное время, и о святых, совершающих ектению даже на небе. Но насколько ритуальной должна быть вера? Много бумаги исписано по этому вопросу и мудрецами, и глупцами – увы, без конца и почти без результата.

Берег реки – хорошее местом для спокойной воскресной прогулки. Сюда пришло и стадо из трех сотен овец, чтобы напиться и полакомиться сочной травой. Простодушный пастух смотрит, как его собаки носятся взад и вперед, наверное, желая, чтобы какая-нибудь овца попробовала сделать что-то не так и они могли бы показать, как несут свою службу. Его интересует, правда ли, что Англия находится недалеко от Африки, какие у нас бараны и есть ли овчарки, и есть ли реки на нашем острове. Тем временем в гостинице свадебный пир продолжается с утра уже до четырех часов, поются песни – не могу сказать, что мелодичные. Французы не отличаются красивым вокалом.

На следующее утро я снова на воде, отдохнувший и полный сил для долгого дня с веслом. Острова среди глубоких тенистых бухт разнообразят пейзаж; в чистой воде косы темно-зеленых водорослей изящно изгибаются под водой. Увидев открытый шлюз, для разнообразия я зашел в ворота и прошел в камеру, посреди которой была закреплена большая барка. На ней никого не было, видимо, команда ушла обедать. Для «Роб Роя» не осталось места, и мне пришлось сначала подтянуть их огромную лодку, чтобы мы смогли выскользнуть на дневной свет.

В Ланьи, где хотелось позавтракать, я оставил «Роб Рой» под присмотром милого пожилого джентльмена, который ловил рыбу в ночном колпаке и очках. Он заверил, что пробудет там два часа. Но когда я добрался обратно (через мельницу, где рабочие удивлялись, таская свои большие пыльные мешки), лодочка оказалась одна, «беззащитная дама» в чужом городе.

Чтобы срезать длинный серпантин реки, мы пошли по каналу глубиной около фута, с приятно текущей чистой водой. Это казалось очень удачным, на протяжении нескольких миль мы с удовольствием плыли, не ведая, что нас ждет впереди. Вскоре начались водоросли, затем заросли тростника, затем кусты и деревья, все заросло густой травой и, наконец, путь впереди стал походить на большой заболоченный луг с травой в четыре фута высотой.

День был жарким и безветренным, вокруг ни души – ни человека, ни дома, ни какого-нибудь животного. Перспектива гребли по полю была довольно устрашающей, но мы зашли слишком далеко, чтобы отступить с честью. Проталкиваясь изо всех сил, я провел лодку через несколько миль этого нового препятствия, и мы снова вышли к реке. В одном месте через мокрое болото был перекинут мостик, а по нему шли двое прохожих. Они заметили нас и позвали соседей. Компания зрителей проявила большой такт, удержавшись от смеха при виде иностранца, попавшего в неловкое положение.

Нелепое зрелище – человек, гребущий на лодке среди густых зарослей тростника, было суровым испытанием учтивости. Это качество замечательно у французов и редко встречается у нас.

Однако я должен сказать, что преодоление болота потребовало меньше труда, чем можно было бы предположить по виду этого места. Острие лодки рассекало, а гладкие борта скользили через живую стену водных растений, и я решил (после того, как дело было сделано!), что этот путь с его усилиями все же был лучше долгой монотонной гребли.

Снова оказавшись в широкой реке, «Роб Рой» подошел к Нейи. Воскресный отдых позволил пройти более тридцати миль без какой-либо усталости. Немного поколебавшись, мы выбрали гостиницу на берегу. Лодку поставили на стол в беседке, а моя собственная кровать оказалась на чердаке, где нельзя было стоять прямо – единственный случай, когда размещение было неудобным. Пусть никого не введет в заблуждение название этой обители «Веселые гребцы».

На следующий день течение снова было быстрым, а многочисленные острова затрудняли поиск прохода. К таким трудностям нельзя подготовиться заранее. Ни одна карта не дает точного представления о маршруте, и люди, живущие на самой реке, совершенно не разбираются в речном пути. Например, утром хозяин гостиницы сказал мне, что через два часа я буду в Париже. Через десять миль один приятный человек уточнил, что до Парижа осталось шесть часов, а третий немного дальше сообщил, что Париж всего в трех с половиной лье.

Берега здесь были усеяны виллами, многочисленные прогулочные лодки пришвартованы к аккуратным причалам. Меня поразило огромное количество этих лодок, но более всего то, что лишь немногие из них можно было увидеть на ходу.

Французы, безусловно, изобретательны в изготовлении лодок, но на воде видно больше изысков, чем практических упражнений. На нескольких реках я видел «водные ходули», на которых человек может ходить по воде, прикрепив к ногам две маленькие лодки. Недавно один француз изобрел любопытный способ гребли, при котором гребец сидит лицом к носу лодки (см. приложение).

Мы остановились позавтракать, и так как вокруг шныряло много сорванцов, я привязал к фалиню камень и вывел лодку на середину реки, оставив ее пришвартованной в пределах видимости беседки, где я сидел. Мальчишки смотрели на крохотное судно и его развевающийся флаг, сидя на берегу. Желание не только видеть, но и потрогать все руками вполне естественно для маленьких человечков, поэтому, если ребята ведут себя хорошо, я стараюсь все им показать, после того как им пришлось воздерживаться от запретного удовольствия.

Странно, что живое любопытство французских юношей не превращает их в заядлых путешественников, а расходуется на какие-то пустяки в своем узком кругу. В то же время трезвый, степенный и даже мрачноватый англичанин спешит по свету со своим саквояжем, протискивается в чужой толпе, не говоря ни слова на местном языке, и при этом становится веселым, как жаворонок.

Среди странных способов передвижения, используемых англичанами, мы уже упоминали о джентльмене, путешествующем по Германии в экипаже четверкой, да еще с двумя запасными лошадьми. Мы встретили британца, который путешествовал на самоходном дорожном локомобиле, который он купил за 700 фунтов стерлингов, а потом продал по той же цене. Еще один Джон Булль, считавший каноэ «странным средством передвижения», отправился за границу на velocipede. Однако никто из них не мог двигаться по морям, озерам и рекам так, как на байдарке, которую можно взять куда угодно и которая пройдет везде, где проплывет доска.

Приблизившись таким образом к прекрасному Парижу, я должен был повернуться к нему спиной и отправиться в долгое и бесцельное путешествие в сельские края. Так захотела река: Марна здесь делала большую петлю налево, в то время как все лодки и баржи с реки уходили в прямой канал, но идти по этому транспортному пути вместе с ними мне не хотелось.

Река стала намного меньше, поскольку ее вода шла в канал. Теперь мы часто садились на мель, запутывались в длинных зарослях мха и водорослей, ветвях нависающих деревьев – как будто это был маленький ручеек, а не нижнее течение большой реки. Излучина поворачивала все более необъяснимо, и вот в полдень мое лицо оказалось повернуто на солнце: река текла уже прямо на юг.

Деревенские жители смотрели на нас с удивлением, как будто мы снова были в центре Германии, а не рядом с Парижем. Очевидно, лодочники сюда не заходили, и мы были редкостью. Но в конце концов круг, как и все прочие круги, какими бы большими они ни были, завершил свой оборот, и мы вернулись в широкую Марну с ее лодками, рыбаками и рыбачками. Здесь я остановился, чтобы немного подумать.

Впереди оставался последний переход, последние несколько миль Марны. Более тысячи миль пройдены на веслах и под парусом с тех пор, как мы отправились из Англии. Не буду скрывать, я пожалел, что до Парижа не нужно плыть еще денек.

Путешествие было интересным, приятным и полезным, хотя можно и не понять этого, читая мое описание. Не перескажешь ощущения новизны, свободы, здоровья и разнообразия – весь день и каждый день. Близкое знакомство с людьми из чужих стран, постоянное наблюдение за окружающей природой и внимание, необходимое для движения по воде – все это тренирует разум, а регулярные упражнения на свежем воздухе – тело, не давая расслабиться в вялости этих теплых краев.

Таковы были мои мысли, когда «Роб Рой» вошел в Сену и я нашел прохладный берег, чтобы полежать под деревьями. Лодка мягко покачивалась внизу, близкий шум города говорил о том, что Париж рядом.

Вот, сказал я себе, последний час жизни дикой и свободной. Солнечные дни в одиночестве, но не одинокие, плыли перед моими полузакрытыми глазами. Ничего не поделаешь, отпуск проносится быстро, теперь ждет работа. Снова в упряжь «приличного общества»: шляпа, воротничок, подтяжки, перчатки, жилет, ключи от замков, может быть, бритва, и непременно зонт. Как все тело восстает против этих кандалов, но придется терпеть!

Постепенный подход к Парижу по Сене был совершенно новым впечатлением. Ничего подобного с тем, чтобы въехать в Париж на дилижансе, по железной дороге, на пароходе или войти пешком по пыльной дороге.

Мы плавно скользили по широкой извилистой реке, слушали звуки города и смотрели, как величественно разворачивается великолепная панорама. Виллы становятся все больше, а сады меньше; меньше деревьев и все больше стен. Вдоль берегов стоят баржи, идет вечное движение торговли. Шпили и купола вырастают впереди, и кажется, что мосты плывут ко мне. Гул городской жизни становится все громче и суетливее. Милое бормотание речного потока уступает шуму транспорта и тому трепету, который пульсирует в самом воздухе этой столицы континента, центра политики, средоточия удовольствий и великолепия мира.

Проходя остров, на котором стоит Нотр-Дам, я, к счастью, выбрал правильную сторону, но и там проход под мостами оказался очень труден из-за обмеления реки. Уровень воды был на три фута ниже, чем когда-либо раньше. Глубина на гребнях преграды была очень мала, и на последнем мосту я увидел, толпу, которая явно ожидала, что мы застрянем. Они были почти правы. Отсутствие других лодок сказало мне (теперь был опыт в таких предсказаниях), что надвигаются трудности. Однако я заметил, что большее всего зрителей собралось над одной аркой, где, как сначала казалось, шанс пройти невелик. Но логика говорила, что это, должно быть, лучшее место, раз они ожидают, что я попробую там пройти.

С ужасным предчувствием, что на моем последнем мосту а могу потерпеть неудачу, я смело бросился вперед. Крутите и плещите, волны, скрежещи, мой железный киль; «Роб Рой» на высоте. Крикам Bravo! французов наверху отвечает британское All right! с лодки внизу.

Ни в одном городе не было так трудно найти место для лодки, как в ярком, веселом Париже. Я подошел к плавучему причалу, но там для меня не оказалось места. Около забавного старого корабля лишь покачали головами. Попробовал угольную пристань – и там неудача. Даже почтенные прачки, мои прежние друзья, тут совершенно бессердечно отнеслись к проблеме пристани для «Роб Роя». В отчаянии мы поплыли к причалу, который ремонтировался, но за его углом нас встретил залп ругательств со стороны владельца: мы помешали его рыбалке; у него как раз клевал пескарь! Но, когда я извинился и рассказал историю «Роб Роя», он смягчился и оставил лодку у себя на ночь, а я взвалил свой багаж на плечи и отправился в гостиницу.

Вот ресторан «Морис», через залы которого течет поток возвращающихся домой британцев с Альп и из пещер Европы. Веселые улицы, уличные спектакли под деревьями, позолоченные кафе. щеголи, разъезжают в наемных экипажах, даже солдаты имеют щеголеватый вид.

Да, это Париж – блистателен, как всегда и как никогда!

Но я, простите меня, не мог поверить, что кто-нибудь там наслаждался летними месяцами так, как капитан, казначей, корабельный повар и юнга «Роб Роя».

Восемь франков за отправку лодки по железной дороге до Кале. Два шиллинга, и мы в Дувре. Железная дорога бесплатно везет ее до Чаринг-Кросс, и там двое носильщиков снова опускают «Роб Рой» в Темзу. Солнечным вечером прилив быстро и радостно несет нас прямо к Серлу, и «Роб Рой» в целости и сохранности высаживает на берег старой Англии свой благодарный экипаж.

Наш флаг храбро преодолел тысячу миль, все пороги и коряги.

Приложение
Поговорим на берегу о том, что происходит на плаву

Насколько знаю, еще несколько лодок готовятся совершить речное путешествие по континенту. Думаю, их капитанам будут интересны некоторые сведения; других читателей этих страниц прошу быть снисходительными к изложению подробностей и технических деталей.

Здесь предполагается, во-первых, дать описание байдарки, наиболее подходящей для такого путешествия, на основе опыта «Роб Роя». Во-вторых, рассмотрим опись снаряжения или багажа с примечаниями по этому поводу.

Далее последуют заметки о скалах и течениях в бурной воде и еще несколько замечаний по различным вопросам.4242
  В приложении опущен материал о гибели судна «Kent», написанный однофамильцем автора и не связанный с темой книги. Прим. перев.


[Закрыть]

«Роб Рой» и его снаряжение готовились на основе долгих размышлений, но теперь будущие байдарочники могут воспользоваться практическим опытом в отношении недостатков и достоинств различных приспособлений, опробованных в столь приятном путешествии.

Лучшими размерами для лодки представляются (в скобках указаны размеры «Роб Роя»): длина 14 футов (15); ширина 26 дюймов (28) в 6 дюймах в корму от среднего сечения; высота снаружи от киля до палубы 9 дюймов; погибь палубы 1 дюйм (2); киль 1 дюйм, окованный полосой железа шириной ½ дюйма, тщательно закрепленный снизу и имеющий медные полосы вверх по форштевню и ахтерштевню, загнутые вокруг их вершин.

Моя новая лодка, которая сейчас строится, будет иметь привальный брус на уровне ватерлинии, а верхняя доска борта получит наклон внутрь, так что ширина палубы из кедра составит всего 20 дюймов.

Посадочный люк в палубе следует сделать длиной 4 фута (4'6»») и шириной 20 дюймов, с прочным комингсом вокруг, наклоненным вперед, но высотой не более 1 дюйма (2) со стороны носа. Люк должен иметь овальную форму без углов, что нужно для красоты, прочности и удобства.

Закрывающий его фартук должен быть прочным, чтобы сопротивляться постоянному износу, светлым, чтобы меньше нагреваться на солнце, и крепиться так, чтобы его можно было легко снять и снова закрепить, скажем 20 раз в день. Шнурок должен мгновенно рваться, если вы выпрыгиваете из лодки. В новой лодке фартук (это самая трудная для компоновки часть оснастки) имеет длину 18 дюймов, а носовую часть люка прикрывает легкая деревянная крышка. Такое устройство должно быть наиболее удачным.

Делать в корпусе водонепроницаемый отсек – ошибка. Перегородка не даст доступа к возможным поломкам внутри и прервет циркуляцию воздуха, к тому же такой отсек нельзя долго сохранить идеально герметичным.

Рядом с сиденьем должны быть дополнительные брусья, а вся конструкция лодки рассчитана на то, чтобы можно было:

(1) поднять ее за любую часть;

(2) опираться на любую часть;

(3) сидеть сверху, если лодка села на мель, на любой части палубы, на комингсе люка и внутри.

Часто предлагают сделать колеса для транспортировки лодки, но они были бы бесполезны. На ровной земле или траве без них можно обойтись, а на камнях и пересеченной местности, по рвам и изгородям, колеса будут только мешать. Не нужны и полозья на дне (скулах). Прочность должна быть обеспечена и без них, а эти выступы усложнят толкание лодки по камням как на плаву, так и на берегу; кроме того, поскольку они не параллельны килю, они сильно уменьшают скорость лодки.

Весло должно быть длиной 7 футов (не более), весом 2 фунта 9 унций, крепкое, с лопастями шириной 6 дюймов, концы их закруглены и окованы медью. На весле должны быть конуса из вулканизированного индийского каучука для сбора капающей воды и какое-то приспособление (еще не разработанное) для предотвращения падения на палубу капель с концов весла, когда вы гребете медленно и центробежной силы недостаточно, чтобы отбросить эту воду от лодки.

Фалини должен быть из наилучшей гибкой веревки, не просмоленной, способной выдержать вес в 200 фунтов; длиной не менее 20 футов. На концы должны быть наложены шелковые марки. Фалини крепят через отверстия в форштевне и ахтерштевне. Свернутые концы могут лежать на палубе.

Опора для спины состоит из двух деревянных планок, каждая размером 15 дюймов на 3 дюйма, расположенных так же, как боковые штрихи буквы Н, на расстоянии дюйма друг от друга и соединенных вместе шнуром или полосой ткани. Прислоните их к комингсу люка, чтобы они могли свободно покачиваться, следуя движению спины при каждом взмахе, не упираясь в нее. Если установить их жестко, как обычно проектируют, они сильно мешают. Можно сделать спинку на петлях внизу, чтобы она складывалась, когда вы выходите, но тогда они мешают, когда вы садитесь в лодку и хотите сразу начать грести.

Мачта делается 5 футов в длину, достаточно прочная, чтобы выдерживать сильные порывы ветра, не имея стоячего такелажа. Ставится она в трубку на дюйм выше палубы, степс помещен перед опорой для ног. Все надо сделать так, чтобы мачту можно было без труда убрать при шквале, при приближении к деревьям, мосту, парому и т. д. Рейковый (люгерный) парус имеет переднюю шкаторину 3 фута 10 дюймов, верхнюю 3 фута 6 дюймов и нижнюю 4 фута 6 дюймов; реек и гик из бамбука.

На море, озерах и широких реках лодка вполне может нести и большую парусность, но с парусом приведенных размеров вы сможете справиться при сильном ветре и на узкой извилистой реке. В некоторых отношениях лучше был бы шпринтовый парус, но мне пока неизвестен способ мгновенной уборки шпринтова без удара по палубе, поэтому я собираюсь по-прежнему использовать рейковый.

Парус шьется из цельного куска прочной хлопковой ткани, без каких бы то ни было отверстий, но с широким краем, охватывающим хорошо натянутый по периметру шнур. Стаксель оказался неудобен, при резких поворотах он склонен полоскать и тянуть вбок, а то и назад. Кроме того, для его установки и чтобы взять в руки шкот, вы должны причалить к берегу. Зато стаксель хорошо набросить на плечи, когда палит солнце. Гик следует прикрепить к мачте латунной скобой так, чтобы при скрученном парусе его конец достигал вершины мачты. Паруса с гиком и рейком плотно сворачиваются вокруг мачты и убираются вперед, чтобы они не намокали. Флаг и его древко, когда оно не закреплено на вершине мачты (двумя металлическими петлями), должны ставиться вместо мачты. Древко длиной 24 дюйма должно быть легким, чтобы не тонуть, если флаг упадет за борт, как у меня однажды случилось.

Слани должны быть прочными и легко снимающимися, чтобы одну из них можно было сразу же использовать как весло, если весло будет упущено и упадет за борт. Они должны быть на шесть дюймов короче кормового конца легкого сиденья. Сиденье устанавливается как можно ниже и опирается на тимберсы; его верх должен быть из прочных ажурных прутьев.

Расстояние до упора для ног следует тщательно определить перед окончательной установкой. По сторонам подножки могут быть высокими и широкими, а середина вырезана, чтобы рука могла добраться до мачты. Упор должен быть съемным, чтобы можно было улечься в лодке для отдыха, вытянув ноги.

Нужны латунные утки для фала и шкота; утка справа и шпилька с другой позволят закрепить шкот на любом из галсов.

Снабжение и снаряжение «Роб Роя»

Что было нужным и полезным:

– весло,

– фалинь (сначала 31 фут, укорочен до 20 фт),

– губка,

– водонепроницаемый фартук 5 фт × 2 фт 3»»,

– флаг (шелк) 10»»× 8»» на 2 фт флагштоке,

– мачта, гик и реек,

– паруса: рейковый грот и 2 стакселя (запасной служил накидкой от солнца),

– слани, спинка, сиденье – корзина (12»» × 6»», глубиной 1»»),

– ремонтный набор – железные и латунные винты, листовая медь и медные гвозди, замазка, белила, буравчик, веревки, нитки, запасная пуговица, иголка, булавки,

– парусиновые туфли (лучше были бы деревянные сабо).

Все перечисленное выше постоянно находилось в лодке.

– Черная сумка для вещей на 3 месяца 12 × 12 × 5 дюймов, с тремя пуговицами и плечевыми ремнями.

– Фланелевый норфолкский костюм (куртка не слишком длинная, иначе край попадает в воду, а при посадке и высадке карманы переворачиваются).

– Широкие фланелевые брюки с широким поясом и вторые брюки для берега с подтяжками (в лодке задние пуговицы мешают).

– Две фланелевых рубашки, для лодки и для берега.

– Соломенная шляпа (у меня было 16 различных головных уборов, но соломенная шляпа лучше всего для плавания на лодке).

– Тонкое воскресное пальто черного цвета из альпаки.

– Толстый жилет.

– Черные кожаные ботинки на легкой подошве (должны быть достаточно прочными для камней и деревенских тротуаров).

– 2 воротника, 3 карманных платка, галстук, пара х/б носков (легко снимаются когда идешь вброд и быстро сохнут на палубе).

– Щетка, расческа и зубная щетка.

– Паспорт и завещание.

– Кожаный кошелек, большой (и полный!), крупные купюры, мелочь серебром и медью для частого использования.

– Синие очки в прочном футляре.

– Журнал для дневника и альбом для зарисовок.

– Черный, синий и красный мел, стальное перо.

– Карты, разрезанные на листы по 6 дюймов по размеру кармана.

– Трубка, табакерка и металлическая коробка, не пропускающая влагу.

– Путеводители и книга для приятного вечернего чтения. Срежьте обложки и ненужные страницы книг, в том числе прочитанные и не нужные далее. Нельзя везти сотни миль лишний груз; даже мухе, севшей на лодку, должно быть отказано в проезде.

– Иллюстрированные статьи и брошюры на французском и немецком языках для чтения и раздачи (было взято слишком мало, их всегда хорошо принимали).

– Лекарства (ревень и пластырь), маленький нож и карандаш.

Что оказалось бесполезным:

Багор, нижняя рубашка, непромокаемая шляпа, разговорники, стеклянная бутылка с сельтерской водой, патентованная пробка для фляжки, щипчики для вытаскивания заноз.

Что было потеряно или украдено:

Сумка для подушки на спинку, непромокаемый чехол для сиденья, длинный нож, галстук, тканый жилет, коробка хинина, нож со стальной рукоятью.

Что было приобретено:

Толстый жилет был куплен у одного еврея.

О камнях и течениях

Сделаем несколько замечаний об основных случаях, когда приходится иметь дело со скалами и течениями. Это не будут некие правила; даже если бы можно дать правила управления лодкой в трудных местах, сами по себе они мало что дали бы. Только практика дает быстрое суждение о нужных действиях, и такой опыт нужно терпеливо приобретать. Это справедливо и для других спортивных упражнений, таких как верховая езда, катание на коньках и даже ходьба. Надеюсь, эта попытка классификации будет интересна тем байдарочникам, которые сами много раз сталкивались с различными препятствиями и обдумывали их преодоление.

Управление лодкой на течении среди камней похоже на прогулку по людному тротуару, где все движутся в разных направлениях и с разной скоростью. Умение проложить свой путь в уличной толпе требует ловкости и практики, для этого недостаточно получить урок нескольких столкновений. Но постепенно вырабатывается некая сила, (которой не обладает приезжий деревенский житель), направляющая движение и задающая его темп. Рассудок незаметно принимает во внимание множество данных о движениях других людей, которые влияют на каждый шаг. Когда эта способность становится инстинктивной или, во всяком случае, действует почти непроизвольно, можно быстро идти по Флит-стрит в 4 часа пополудни, не думая ни о других пешеходах, ни о своем движении. Если же начать думать о правилах движения и их применении, почти наверняка в результате можно столкнуться с кем-то еще.

Сплав через порог более похож на переход улицы, по которой через неопределенные промежутки времени с разной скоростью проезжают следуют экипажи (все в одном направлении). В пороге камни и буруны неподвижны, а течение несет вас к ним, на улице вы должны пройти мимо движущихся повозок и телег, но, чтобы пересечь днем Парк-лейн, требуется точно такой же расчет, как при прохождении порога на Рейне.

Благодаря длительной практике байдарочник наконец достигнет желаемого мастерства, которое позволит ему править, не задумываясь об этом, в то время как он мчится мимо скал, через водовороты и течения.

Поделим встречающиеся на пути скалы и камни на два вида:

– Подводные, не отклоняющие поверхностного течения; над которыми лодка может пройти.

– Надводные, торчащие из воды или у самой поверхности, разрезая и отклоняя поток. Над ними лодка не пройдет.

Течения можно разделить на два вида:

– Равномерные по скорости и направленные по курсу лодки.

– Меняющие свое направление по отношению к курсу.

На реке можно найти комбинации всех видов этих камней и течений с более или менее выраженными свойствами, но в целом встречающиеся ситуации попадут в одну из категорий, показанных на следующих рисунках.

Везде предполагается, что и течение, и общий курс байдарки направлены снизу к верхней части страницы. Конкретные направления потока в том или ином месте показаны прерывистыми линиями.

Подводные камни показаны заштрихованными, надводные – контуром.

Таким образом, на рис. 1—3 течение равномерное, а на рис. 4—6 его возмущают препятствия. Все показанные на рис. 1—3 и 5 камни находятся под водой, а на рис. 4 и 6 имеются и торчащие из воды. Сплошная черная линия показывает правильное направление движения лодки (ее центра). Надо постараться выбирать курс так, чтобы эта линия не подходила к камням ближе, чем на один-два метра, или половину длины лодки.

Самый простой случай – когда байдарка просто плывет по течению, которое проносит ее мимо камня. Если за камнем есть бурун, течение, отклоняясь, обычно относит лодку в сторону. Управление в при этом никаких трудностей не представляет, тут и говорить нечего.

Когда по виду потока неясно, достаточна ли для лодки глубина над подводным камнем, его надо обогнуть либо выше (рис. 1), либо ниже по течению (рис. 2).

В безопасных обстоятельствах, когда глубины достаточно, потренируйтесь в совершении «подвига» обхода одиночного подводного камня, направляя нос байдарки по полукругу выше или ниже него. Когда такой маневр придется выполнить по необходимости, вы убедитесь, что время было потрачено не зря.

Теперь рассмотрим случаи, когда нужно избегнуть нескольких камней. Сколько бы их ни было, можно разделить препятствия на группы по три. На рисунках 3—6 предполагается, что по каким-то причинам (которые могут быть разными) надо пройти между камнями А и В, а затем между В и С; проход между А и С невозможен.

На рис. 3 линия движения проходит ниже В и выше С, являясь комбинацией случаев, показанных на рис. 2 и на рис. 1.

В зависимости от того, что следует делать дальше после прохода между В и С, ось лодки должна быть направлена прямо или под некоторым углом к линии движения. Следовательно, важно уметь выполнять маневр обхода камня (рис. 1—2) при различных углах поворота лодки относительно линии движения.

Если один из камней, скажем В на рис. 4, надводный и будет отклонять течение, необходимо заранее направить нос лодки под углом вправо, чтобы поток не снес ее налево, и центр лодки оставался на той же линии, что и раньше.

Очевидно, что если бы поток отклонял вправо первый камень А, лодку надо было бы нацелить левее. Нет нужды обсуждать и пытаться запомнить все возможные варианты: получив опыт прохождения нескольких комбинаций, вы научитесь выбирать правильный курс.

На рис. 5 показано круговое течение над группой из трех камней на повороте. Кажется, здесь все просто, но это обманчивый случай, и вы можете быть наказаны за небрежность. Если бы лодка не имела веса и инерции, она следовала бы линиям течения. Но лодка имеет вес и какую-то скорость (хотя бы течения, если вы не гребете), а значит, инерция будет заставлять ее двигаться по прямой, на камень C или даже между А и С, где по нашим условиям нет прохода. Здесь требуется заранее отклонить нос вправо и сделать несколько гребков.