Текст книги "1000 миль на байдарке «Роб Рой». По рекам и озерам Европы"

Глава VIII

Люцернское озеро. Приятный «Зеебург». Ройс. Дорогой обед. Опасные тросы. Порог. Бремгартен.

Трое рыболовов-спортсменов погрузились на пароход, и на маленьком причале Имина стало тихо. Я договорился, что за пять франков «Роб Роя» перевезут на телеге через холм к Люцернскому озеру2323
  Другое название – Фирвальдштетское, озеро четырех лесистых кантонов. Прим. перев.


[Закрыть]. до которого всего полчаса ходьбы. Хозяин гостиницы сам взялся быть возницей, так как лодка его очень заинтересовала. Всю дорогу он не упускал возможности сообщить встречным о своих впечатлениях, даже окликая людей, занятых сбором яблок. Они ведь могли не заметить события, происходившего на дороге под ними. Как ни странно, кучера в Германии и в Швейцарии шутили одинаково, возглашая: «Едем на ней в Америку!» – и усмехались блестящему замечанию. Конечно, каждый из них считал себя оригинальным остроумцем.

Деревня, в которую мы приехали, называлась Кюснахт; в центральной Европе много прелестных местечек с таким названием. Состоялось обычное собрание любопытных ротозеев, к которому красноречиво обратился домовладелец-кучер, и «Роб-Рой» был спущен на воду на новом озере. Быть может, самом красивом озере в мире.

Теперь, подобно многим в разные времена, мы рассекали воды этого прекрасного озера Четырех кантонов. Те, кто проплыл по озеру на пароходе и обошел его берега, чтобы увидеть его заливы и изгибы, могут представить, насколько лучше исследовать его красоту, странствуя на лодке.

Я мог проникнуть во все лесные уголки, остановиться на каждой обзорной точке, побывать на скалистых островках. Мог остановиться, смотреть и ждать сколько угодно, глядя на мягкие волны холмов, тени проплывающих облаков, трепещущий в далеком солнечном луче красный флаг парохода; слушать далекий плеск весел барки и пение лодочника. Все вокруг понемногу меняется; вместе с пейзажем меняются мои мысли и растет восхищение, и взгляд снова возвращался к величественным горам вокруг, «как Тенериф иль Атлас, неизбывным»2424
  Строка из «Потерянного рая» Дж. Мильтона. Прим. перев.


[Закрыть].

Каким прохладным выглядит снег на вершинах даже в летний зной! А внизу, на воде, плывет пароход с музыкой оркестра и быстрым стуком колес, взбивающих белую пену. Поспешим ему навстречу, чтобы покачаться на волнах. Сидящие под навесом на палубе Джонс и Смит кричат: – Да ведь это же «Роб Рой!»; а миссис Джонс и три мисс Смит наконец поднимают глаза от путеводителей, по которым они усердно изучали историю Швейцарии, оставив озеро незамеченным…

Так как я был полон сил (на Цугзее работал главным образом парус) и уже достаточно натренирован, чтобы без труда грести по десять-двенадцать часов в день, я провел все это время, созерцая неиссякаемое озеро. И все же чувствовал, что по крайней мере дюжина картин в этом богатом альбоме природы еще осталась от меня скрытой.

Но в книге природы не было страницы о гостиницах, так что пришло время подумать о ночлеге самому. Только не эти огромные казармы для туристов, о которых было сказано выше. Найти бы тихое место, чтобы остановиться на воскресенье. Обогнув тенистый мысок, я увидел именно такое место! Но есть ли здесь гостиница? Видно название: Seeburg. Тихо, лишь кто-то гуляет в тени. Купание? Вон там, на краю сада, устроена купальня. Ловить рыбу? По меньшей мере четыре удилища протянуты над камышами полными надежды руками, а глаза высматривают малейшую поклевку.

Направимся же туда! Десять минут, и лодка стоит под навесом, а ее капитан устроился в отличной комнате, и, заказав обед, отправился купаться. Как восхитительно было после жарких дневных трудов прыгнуть в озеро, растянуться на спине над пучиной и кружить в прозрачных водах. А потом – комната, в которую можно вернуться, и свежая сухая одежда. Вечером у нас была красивая английская музыка, устроенная за час семейная вечеринка и прогулка при луне. Предполагаю, что в это же время в большом городском отеле гости собирались чопорными группами или каждое семейство удалялось в свою гостиную, сокрушаясь, как нелюдимы остальные.

Я никогда не чувствовал себя в более приятной атмосфере, чем здесь, с несколькими английскими семьями на полном пансионе, наслаждавшимися жизнью за шесть франков в день, и старым русским генералом, самым воинственным на вид и самым любезным. Он мог часами беседовать, сидя на скамье под тенистым каштаном, и улыбаться четырем настойчивым рыбакам, чей улов мог бы составить три укуса.

В воскресенье мы поехали в Люцерн, в церковь, где слушали очень хорошую проповедь секретаря «Колониального и континентального церковного общества». Думаю, что каждый путешественник, если не каждый англичанин, оставшийся дома, должен поддерживать это общество. Оно дает духовную пищу, в которой нуждается душа в воскресенье, и напоминает путешественникам, что не только разум и тело составляют человека.

Я решил плыть по реке Ройс, которая вытекает из озера и проходит через Люцерн. Реки Рейн, Рона, Ройс и Тичино берут свое начало недалеко друг от друга по соседству с Сен-Готардом; но одна впадает в Немецкое море, другая в Средиземное, а все вместе показывают в Швейцарии направления, подобно компасу.

Пеший турист часто встречает стремительный Ройс, кувыркающийся среди гор. Для меня эта река имела особый интерес, так как однажды я поднялся на Галенхорн по ледникам, от которых она начинается. В тот раз мой проводник оказался неважным: он потерял голову, заблудился, а потом сдался и заплакал. Мы блуждали в тумане, потом пошел снег, и метель продолжалась шесть часов. Мы провели их не лучшим образом – в темноте и без еды, а потом нас нашли люди, посланные с фонарями на поиски пропавшего искателя приключений.

Ройс имеет много порогов и падает почти на 6000 футов, прежде чем достигает Люцернского озера. Само это озеро все еще находится на высоте 1400 футов над уровнем моря. У выхода Ройса из озера течение постепенно ускоряется, заманивая вас под мост, за которым уже идет русло реки. Сначала река достаточно мягка, как будто и не собирается унести вас за много миль в лес, чтобы уже там, став свирепой и хриплоголосой, разобраться с вами один на один.

На карте показано, что Ройс впадает в Аар, но мало что смог узнать об этих реках. Один обходительный господин сказал: «Ройс – это бурный поток», а другой рассказал о том, что слышал, как несколько лет назад кто-то плыл Аару в лодке, но был задержан полицией и наказан за то, что подверг опасности свою жизнь.

Вычтя из этих заявлений обычные 50% преувеличений, я счел остаток удовлетворительным, поэтому вскоре я помахал на прощание своим желтым веслом друзьям, собравшимся на мосту; мы снова оказались на проточной воде и доверились течению. Несколько гребков пронесли «Роб Рой» через город и мимо приятных окрестностей.

Вскоре после тихого начала река приняла «деловой вид», как будто и не собираясь мешкать, и стала набирать скорость, петляя среди лесов, сенокосов и виноградников. Казалось, она не бормочет, как всегда делают ручьи, а поет в сиянии утра с жизнерадостным весельем.

От неподвижной воды озерах к живому трепету быстрой реки – это была резкая перемена. Ширина Ройса во многих местах не уступает Рейну в Шаффхаузене. Течение слишком быстрое для судоходства, поэтому лодок нет, а деревни стоят вдали от реки. Покрытые лесом берега без дорог и причалов местами выглядят с воды довольно сурово.

Несколько миль плыть было легко. Глубина воды редко была меньше двух футов, а угловатые камни хорошо видны по бурлящему вокруг них водовороту. Наиболее коварны в быстрой реке гладкие камни с округлой вершиной, потому что течение вокруг такой скалы издали часто не отличается от обычной волны.

Время от времени поток был так быстр, что, хотя день был безветренный, я боялся, не сдует ли встречный ветер мою соломенную шляпу.

Не могу скрыть, что в голову приходили и такие мысли – вправе ли я, как христианин, предаваться доставляющему постоянные радости занятию, путешествуя в свое удовольствие, когда в мире столько печали, боли и нищеты? Я думал о лондонских больницах, о толпах убогих бедняков в зловонных переулках, о бледных оборванцах и о пороках, с которыми мы должны сражаться. Наслаждаться комфортом, пейзажами и собственным здоровьем было бы неправедной роскошью, если бы подобный отдых не возвращал силу мыслям и рукам, пробуждал благодарность и любовь, чтобы снова исполнять свой долг с большей энергией и пользой.

В более пустынных частях Ройса деревья стояли густыми зарослями у самой кромки воды, и здесь кипела жизнь. С плеском вылетали дикие утки, надо мной часто парили какие-то крупные птицы, похожие на дроф. Кажется, я заметил и овсянку, которую немцы называют ammer (от этого слова происходит ее английское прозвище «желтый молоток»), видел лесных голубей и очень красивых ястребов. Здесь были также цапли и зимородки, но не так много, как на Дунае.

В общем, это была обычная приятная утренняя гребля, и мы дошли до моста в Имиле, где высоко на берегу стояла гостиница. Конюх помог мне отнести лодку в конюшню, а хозяйка содрала 4 шиллинга 6 пенсов за обед.

Дальше плавание стало интереснее, начались гравийные отмели и большие камни, которых нужно было избегать, выбирая свой путь из нескольких вариантов. Должного уважения требовали и тросы паромов, натянутые через реку.

Возможно, вы замечали, как трудно иногда увидеть натянутую горизонтально веревку, во всяком случае, как трудно правильно оценить расстояние до нее. Убедиться в этом можно на морскому берегу, прогуливаясь среди пришвартованных рыбацких лодок: случается налететь на натянутый трос, не осознав, что он так близко.

Причина в том, что наш ум оценивает расстояние до предмета, сравнивая его вид, полученный двумя глазами. Каждый глаз видит немного с другой стороны, а в результате перед нами предстает объемный вид предмета и расстояние до него. Когда трос горизонтален, его картина для разных глаз одна и та же, а вот если наклонить голову, почувствовать расстояние до троса будет легче.

Могу вас уверить, что хотя бы один удар тросом по голове сделает по меньшей мере интересным выяснение причин, по которым вы вовремя не заметили препятствие. Мы не зря потратили время и теперь, вооружившись подходящей философией, будем осторожны и оставим тросы позади.2525
  Меткое наблюдение Мак-Грегора с годами стало еще важнее, так как к тросам паромов добавились линии электропередач. Крупные ЛЭП снабжают яркими шарами-маркерами над реками и дорогами, чтобы провода были заметнее и зрение не теряло стереоскопичности. Но над каждой тропинкой, по которой может пройти рыболов с удочкой на плече, шары на местных ЛЭП не висят. Прим. перев.


[Закрыть]

На пройденный за день путь сильно влияет количество порогов и искусственных плотин и прочих барьеров, перегораживающих реку.

В таких случаях приходится вылезать и обносить лодку по полям, как уже было описано, или перетаскивать ее через препятствие, как показано на прилагаемом рисунке. Подобная работа дает смену позы и приводит в действие новые мускулы, но требует большой осторожности, особенно на скользких камнях, и напряжение сил бывает весьма велико. Как правило, приходится считать преодоление препятствий, которые не пройти по воде, делом неприятным и занудным.

Вскоре пришлось забыть о таких пустяках: предстояло серьезное дело. Берега реки приняли новый характер, стали крутыми и высокими. Мы плыли уже между двумя стенами из слоистых скал и валунов, и высота ущелья возрастала. Река была полноводна, и течение пока имело лишь обычную силу, только по краям закручиваясь в бесчисленные водовороты у скал и камней.

Чтобы избежать их, казалось лучше всего держать лодку посредине реки, хотя при сильном течении там были опасные буруны. Я стал думать, что, должно быть, приближаюсь к трудному месту. Как предупредил меня человек, живший дальше по реке, порог был «слишком велик для такой маленькой лодки», пройти его можно при высокой воде, когда на пути будет меньше камней. Я сказал, что, если потребуется, вытащу лодку или проведу ее вдоль берега. На это он сказал: «Ах! Но берега там высотой в сто футов». Тогда я решил вовремя остановиться, взобраться на скалы и выяснить, что впереди, прежде чем отправиться в неизведанный поток бурной воды. И совершенно забыл об этом.

В теории план был хорош, но подход к порогам был настолько постепенным, что я думал только о трудностях каждого момента и не остановился, чтобы отдохнуть и поразмыслить. «Роб Рой» приблизился к большому повороту, и глухой тяжелый рев за углом стал громче. Река здесь имеет вид буквы S, фактически образуя почти полную восьмерку. Поворачивая таким образом, поток скользит по покатому уступу плоских скал, раскинувшихся поперек течения на сотню футов в обе стороны; глубина тут всего несколько дюймов. Лодку несло течением по этому необычному месту, киль и борта то скрежетали и ударялись о камни, то скользили по мягкому мху, делавшему скалу скользкой и черной.

Движению помогали различные толчки и рывки, но мы продвигались совершенно неуклюже и беспомощно, пока, наконец, не показался большой белый гребень вздымающейся пены там, где был великий грохот, и чувство возбуждения и растерянность заполнили разум.

Понимая, что впереди будет хуже, я ощутил одиночество и бессилие тщедушного человечка, бьющегося среди бурунов, где удар о хотя бы один камень наверняка сломал бы лодку. Было также очевидно, что здесь трудно спасти лодку, плывя рядом с ней, если она опрокинется или затонет. Но уже было совершенно невозможно остановиться.

Прямо впереди я увидел мощный вал, который всегда поднимается, когда поток сходится в узком месте. Его впадина была примерно на два фута ниже, а гребень на четыре фута выше уровня реки, так что высота была около шести футов. Эта высокая волна с острым гребнем стояла неподвижно, хотя составляющая ее вода мчалась с огромной скоростью. За первым валом следовал еще одна, поменьше, как это часто бывает.

Пугала не сама высота волны: если бы мы были в море, лодка поднялась бы над любой волной, но тут волна стояла, а байдарка должна была влететь в нее со всей силой могучего потока и пронзить массу воды, так как не могла успеть подняться.

Главное, что за этим валом? Если там скала, то это последний час «Роб Роя». (Тогда я еще не знал важной вещи: за волной не может быть скалы. Стоячей волне требуется свободное место позади, поэтому, что касается скрытых скал, опасности нет. По крайней мере, я пришел к такому выводу после наблюдения за многими такими местами.

Лодка стремительно полетела в блестящую гору воды, я стиснул зубы и сжал весло. Острый нос «Роб Роя» глубоко вошел в воду, и тут (признаюсь) мои глаза невольно закрылись. Прежде чем лодка успела всплыть, масса воды тяжело ударила в грудь, сомкнувшись на шее, словно холодные руки сжали ее. У меня перехватило дыхание.

Яркие мысли пронеслись в голове в этот захватывающий момент, но еще один шлепок меньшей волны и вихрь брызг сказали, что битва окончена. Маленькая лодочка медленно поднялась, освобождаясь от груза воды, которая все еще покрывала мои руки, а потом, дрожа, словно оглушенная тяжелым толчком, качнулась к берегу. Река тоже истратила свои силы, и, казалось, перестала мешать нам. Я прижался к скале, чтобы отдохнуть несколько минут, задыхаясь от трепета странным образом смешанных нервозности и радости.

Хотя на нас обрушилась немалая тяжесть воды, все произошло так быстро, что внутрь закрытой фартуком лодки воды попало очень мало. Впереди я совершенно промок до самого галстука, а спина куртки была едва влажной. К счастью, около часа назад я снял флаг с его обычного места, и он уцелел.

Все в порядке, мы отдохнули и начинаем все сначала, еще осталась часть пути через разлом. Но главное препятствие пройдено; после него трудности кажутся незначительными, хотя в другое время на них можно было бы обратить внимание.

Здесь намеченное место отдыха, старинный римский город Бремгартен, построенный в лощине столь примечательного змеиного изгиба Ройса. Дома стоят на скалах у самой реки, и, пока поток нес меня мимо них, я уцепился за порог дома прачки и вытащил свою лодку из воды прямо к ней на кухню, к великому удивлению почтенной дамы. Еще больше она удивилась, когда я потащил «Роб Рой» через другую сторону ее комнаты, и мы выехали прямо на улицу. Прохожие были поражены, увидев, что на мостовой вдруг появляется лодка. Мне помогли отнести ее в гостиницу, которая оказалась неважной. На следующее утро счет составил 12 франков, что почти вдвое превышало обычную сумму; таким образом, в один день пришлось столкнуться с двумя единственными за все время трактирщиками, заломившими грабительские цены. Пришлось возмутиться, и мы пришли к компромиссу на 8 франках.

Причудливый старинный городок с высокими стенами, рвом и несколькими древностями стоил того, чтобы на следующий день осмотреть его во время утренней прогулки, а затем «Роб Рою» приказали явиться к двери.

Глава IX

Голодный день. Музыка на мельнице. Симпатии и отбивные. Притоки. Застрявший. По Аару. Снова Рейн. Таможня. Водопад в Лауфенбурге. Тягловая корова.

Помня о вчерашнем мокром приключении, на этот раз я начал путь осторожно. Шум воды впереди раньше обещал только удовольствие, а теперь вызывал тревогу: не ждет ли нас снова такое же жесткое приключение. Но скоро все вернулось на круги своя, с утра до вечера плавание приносило радость и удовлетворение.

Река снова была быстрой, но без трудных мест. Встретился один плот в процессе подготовки; лодок было мало. Местные жители говорили: «Как мы могли бы поднять лодки вверх против течения?»

Деревни у реки располагались высоко на утесах или в других неудобных для высадки местах, и я прошел несколько миль, тщетно пытаясь выбрать одну из них для обеда №1. Изгибы реки внушали надежду, что вон там, за скалой, должно найтись подходящее место для завтрака. Но обычный час давно миновал, берега стали менее населенными, а голод усилился. Показалась мельница, нависшая над живописном ручьем, и я незамеченным причалил рядом с ней.

Поскольку байдарка всегда служила неким удостоверением, с точки зрения дипломатии это было ошибкой, но что делать – я поднялся на берег, прошел через сад и обнаружил дверь открытой. Оставив весло снаружи, чтобы его не сочли дубинкой, а меня – грабителем, я робко вошел в большой уютный дом. Аккорды рояля, хорошо сыгранные твердыми пальцами, привели меня в гостиную, ведь музыка почти наверное означает, что вам будут рады. Так случилось и на этот раз.

Должно быть, я производил в качестве незваного гостя очень странный вид, хотя и постарался смягчить его поклонами и тысячами извинений на французском, немецком и английском языках за то, что я таким образом свалился с Луны, то есть взобрался наверх из воды. Молодой мельник встал из-за рояля и поклонился, а его прелестная сестра остановила свою сладкую песню и покраснела.

Я втянулся в безнадежную попытку объяснить, как я тут появился, и скромно попросил хлеба и вина. Любезность хозяев дома смущала и еще более осложнялась приходом второй барышни, еще более удивленной и гостеприимной.

Стол быстро заполнился закусками, и мельник закрепил дружбу, закурив свою широкую трубку. Наш разговор носил самый оживленный, хотя и неразборчивый характер и вскоре перешел в музыку. Бетховен и Госс без слов сказали все вместо нас. Неизбежный альбом с моими набросками помог скоротать добрый час, и тут к дамам присоединилась третья девица. Теперь о приключениях Улисса2626
  Улисс – латинская форма имени Одиссей. Прим. перев.


[Закрыть] пришлось рассказывать сразу трем Пенелопам. Вечеринка у мельника стала даже немного комична, так они сопротивлялись моим попыткам уйти, даже когда был накрыт семейный обед. Эту картину сельской жизни невозможно забыть.

Появилась аккуратная и строгая бабушка и с достоинством тоже попросила присоединиться к их компании. Старая дубовая мебель в комнате выглядела веселее благодаря сотне мелких безделушек, сделанных женщинами или со вкусом собранных их братом; и солнце сияло, и мельница вращалась, и река бежала, и все было мило, «ведь вы гость и англичанин».

Хорошо, когда сила Civis Romanus2727
  Civis Romanus sum! – Я гражданин Рима! Гордая фраза, которую римлянин мог произнести, когда нуждался в защите. Премьер-министр Великобритании лорд Пальмерстон выступал за то, чтобы Британская империя защищала своих подданных за рубежом так же, как когда-то Рим. Прим. перев.


[Закрыть] вызывает добро, а не страх. Что касается приглашения, я не мог злоупотреблять гостеприимством, хотя девушки успели даже игриво спрятать мой багаж, чтобы задержать гостя. Вся компания перебралась в укромный уголок, где была спрятана лодка. Когда молодые дамы увидели миниатюрные и изящные формы «Роб Роя» и маленький развевающийся флаг, они были в восторге, хлопали в ладоши и махали на прощание.

Я оставил эту счастливую, приятную сцену со смешанными чувствами, пытаясь представить, как течет повседневная жизнь на этой уединенной мельнице… Если моя гребля на какое-то время стала несколько расслабленной, надеюсь, мне простят это путешественники, ожидавшие холодного отпора и вместо этого нашедшие добрых друзей.

Однако, романтический эффект привел к тому, что я здорово проголодался. Небольшая закуска, хлеб, вино и Бетховен – маловато для обеда, если вы гребете сорок миль на солнцепеке. Когда через час я увидел у кромки воды трактир, то заглушил свои чувства заказом омлета и двух отбивных. Стол был расставлен под тенистой грушей прямо у воды, и «Роб Рой» мягко покоился на ряби у моих ног.

Радость этого солнечного часа заслуженного отдыха, освеженного гроздью винограда и сорванной над головой грушей, была лишь слегка омрачена опасением, что однажды сестра мельника может прийти сюда и узнать, что мое израненное сердце утешилось отбивной и омлетом.

Но снова в байдарку и вниз по реке – под тенистыми деревьями, под возвышающимися скалами, по проворным порогам, петляя среди садов, виноградников и благоухающего сена. В общем, все та же бесконечная история о постоянном и разнообразном удовольствии.

Ройс течет здесь прекрасным широким потоком, подобно Темзе у Путни. Впереди были холмы, и их очертания указывали на то, что скоро в реку вольются притоки. Вскоре с одной стороны Ройс принял Лиммат, а с другой реку Аар2828
  Современное название реки – Аре. Прим. перев.


[Закрыть], которая и дала название всем трем, хотя и не казалась самой большой.

Есть и другие реки с таким названием, но это «истинный старый Аар», который швейцарские путешественники считают знакомым, посмотрев, как он стремглав несется по скалам в Хандеке. Река берет свое начало от двух ледников, один из которых – Финстер Аар недалеко от Гримзеля. Это разбудило особый интерес, так как однажды у меня было суровое испытание в тех краях.

Несколько лет назад в компании двух немцев я пришел по леднику Роны из Фурки к началу долины. Мои спутники были новички в туризме и недотепы, так что идти дальше не захотели, а я необдуманно отправился в одиночку карабкаться по скалам, чтобы добраться до Гримзеля. При свете дня это довольно легко, но я отправился в путь почти в шесть часов, и это было в конце сентября. После получасового подъема пошел снег, и белые хлопья отнюдь не уменьшали сгущающийся мрак.

По счастливому стечению обстоятельств мне удалось взобраться без дороги на гору и наткнуться на небольшой ручеек. Его часто приходилось переходить вброд, но ручеек вел в желанную долину. Наконец впереди приветливо засияли окна гостиницы, и вскоре я присоединился к другим английским гостям. Пришлось купить у официанта брюки за 3 шиллинга и 6 пенсов, мои были мокры насквозь.

Гребля по Аару не представляла большой опасности, так как к этим местам шумный буйный поток после скитаний превратился в ровную респектабельную реку.

Но несколько наших верных друзей, коряг, покачивали поблизости сучьями, и за ними стоило смотреть внимательно.

«Речной язык» из языка жестов с параллельным громким английским комментарием подвергся здесь суровому испытанию. Подумайте, например, как лучше всего спросить человека, который находится на берегу в сотне ярдов от вас: «Что лучше, перейти к скалам и держаться левее острова, или вытащить лодку у этих пней и тащить ее по суше вон в ту протоку?»

Одно утешение: наверное, он понял, что я имею в виду, поскольку ответил: «Яволь?» Вряд ли он смог бы дать более развернутый ответ, даже если бы мы говорили на одном языке

Тут и там встречаются мельницы. У некоторых из них водяное колесо просто стоит в воде; у других оно устроено так, чтобы колесо можно было поднимать или опускать в соответствии с уровнем воды во время наводнений и засух. Есть и колеса на баржах. У некоторых мельниц есть дамбы, перегораживающие наискосок половину реки; здесь важно было увидеть, с какой стороны можно пройти. Несколько раз встретились две дамбы, сходившиеся к середине реки буквой V, с узким проходом, через который шел поток, а в заводи внизу плясали бурные волны. Где было можно, я «простреливал» через сливы, в других случаях приходилось вылезать и переносить лодку.

Однажды я в необъяснимой беспечности вместо того, чтобы сначала осмотреть небольшой слив и оценить глубину воды на краю, решил пойти прямо и рискнуть.

Надо сказать, что для байдарки хватает глубины в три дюйма – но только если вся ее длина находится в воде. На верхней кромке барьера нужно гораздо больше, так как носовая часть лодки, скажем, шесть или семь футов, на некоторое время повисает над водой без опоры, и осадка кормовой части лодки окажется не менее шести или семи дюймов. Если глубины не хватит, киль зацепится за гребень плотины и лодка может застрять и развернуться, после чего перевернется на бок. Нужна большая ловкость, чтобы этого избежать.

Случай такого рода уже был, и тут я снова попал в такое положение, еще более затруднительное от того, что нос лодки ушел под камень на дне. Мы повисли на краю, не в силах двинуться ни в ту, ни в другую сторону. Выпрыгнуть ногами вперед означало бы разбить лодку, а головой вперед – разбить голову о камни внизу.2929
  Этот случай был результатом моей неосторожности, а раньше, на порогах – нетерпения. Если бы я потратил час-два на осмотр, пройти порог можно было без без встречи с высокой центральной волной. Пусть эти случаи не удержат вас от сплава по Ройсу, река очень подходящая, и неизбежных опасностей на ней нет.


[Закрыть]

Лодка гнулась от моих усилиях, которые кончились тем, что мы кувыркнулись набок и, что удивительно, благополучно встали – я на мелкое дно, а лодка на воду. Не могу гордиться таким «выступлением». Было свинством с моей стороны так обращаться с «Роб Роем», подвергая его напрасному риску, ведь он нес меня так долго и так славно.

Аар вскоре впадает в Рейн, и у города Вальдсхут (Waldshut – конец леса) мы снова вошли в его воды. У подножия утеса, на котором стоит город, есть нижняя тропа и ряд домиков, мимо которых Рейн течет быстрыми и глубокими водоворотами. Тут меня заметил старый рыбак и стал звать к себе, прорычав во все горло свою биографию – как он был курьером в семье лорда-такого-то, и семь лет путешествовал по Италии, и умеет ловить рыбу на искусственных мух, и ему семьдесят лет, и по всем этим причинам я должен у остановиться в его доме.

Но сначала нужно было разобраться с двумя таможенниками в форме, поднявшись против течения к их логову, ибо муха коснулась паутины, а пауки были слишком толсты и ленивы, чтобы самим схватить ее. Хорошее настроение, улыбки и немного рассудительной иронии вскоре заставили их отпустить меня, и я оставил лодку у бывшего курьера и поднялся к отелю наверху.

Вальдсхут состоит из одной широкой улицы, сужающейся конце, с красивыми садами вокруг нее и прекрасным видом сверху. Часа прогулки достаточна, чтобы осмотреть весь город, но живописные окрестности потребуют куда больше времени. Как обычно, появились посетители, желавшие узнать более того, что газеты рассказывали о «Роб Рое». Один джентльмен, казалось, в самом деле ожидал, что я вытащу лодку из кармана: ведь одна французская газета написала о человеке, путешествующем по стране «с лодкой под мышкой». Вечер был оживлен огнем сигнального фонаря, зажженными в окне моей комнаты, чтобы осветить улицу – очевидно, это маленькое развлечение оказалось здесь совершенно новым.

Прежде чем мы отправимся по Рейну домой, на запад, было бы неплохо очень кратко привести время и направления движения до этого места.

29.07. По Темзе на восток в Шуберинесс, затем на юг в Ширнесс. Оттуда поездом в Дувр, пароходом в Остенде, снова по железной дороге до Мааса.

7.08. По Маасу почти на восток до Голландии, затем на северо-восток.

11.08. На Рейн, юго-восток; по Рейну почти на юг до Франкфурта.

17.08. По железной дороге на северо-восток до Ашаффенбурга, по реке снова во Франкфурт.

24.08. На юг во Фрейбург, оттуда поездом на восток к к Титизе и Донауэшингену.

28.08 От истока Дуная на восток, с петлями и на юг и на север, до прибытия в Ульм.

2.09 Из Ульма поездом на юг, к Боденскому оз., по нему на юго-запад, затем через Целлерзее в Шаффхаузен.

7—10.09 Люцерн, самая южная точка путешествия. Теперь на север по Ройсу и Аару, и вот…

12.09 Мы в Вальдсхуте.

Этот петляющий путь провел нас по разным королевствам и государствам: мы были в Голландии, Бельгии, Франции, Вюртембурге, Баварии, Великом герцогстве Баден, Рейнской Пруссии, Пфальце, Швейцарии и приятном Голленцоллерн-Зигмаринген. Теперь мы вернулись в Великое герцогство, в страну, где путешественники должны быть настороже.

И вот бывший курьер снял «Роб Роя» с послужившего опорой корыта своей супруги и поставил на воду. Затем воодушевил меня, сказав, что возле водопада Лауффенбург, надо позаботиться о том, чтобы держаться правее. В этом месте однажды утонул английский лорд.3030
  Это был лорд Монтегю, последний из своего рода. В тот же день фамильный особняк Каудрей в Сассексе был сожжен дотла.


[Закрыть]

Я должен был также остерегаться порогов Рейнфельдена, где один англичанин спускался на лодке с рыбаком, их лодка перевернулось и рыбак утонул. Еще мне следовало сделать это здесь, и это там, и так много других вещей в разных местах, что все это смешались в голове в одну кучу. Облегчив душу должными предостережениями, мой помощник, довольный, сел завтракать.

Поднять паруса! Восточный ветер освежает, и бежит широкая река. Это было отличное место для парусного плавания, с высокими скалистыми берегами и богатыми лугами или террасами, усыпанными виноградом. Но после приятного плавания ветер внезапно усилился до штормового, хорошо что я как раз вовремя убрал кливер. Налетел вихрь, подняв высокие столбы пыли на дороге вдоль реки, сдувая с мужчин шляпы и взметая сено, листья и ветки высоко в воздух.

Грот я оставил и мчался по течению с попутным ветром быстрее, чем когда-либо в жизни. Требовались большое внимание и усилия, чтобы управлять легкой лодкой при вихре вверху и водовороте внизу; нервы были напряжены, и это были полчаса приятного волнения. Но по этой причине я некоторое время не замечал юношу, который бежал за лодкой, крича и размахивая курткой в воздухе.

Подойдя поближе, я окликнув его: «В чем дело?», а он мог только выдыхать: «Wasserfall, Wasserfall, funf minuten!» – впереди, в пяти минутах, водопад! Ветер относил и заглушал рев воды, и я услышал его только ярдов за сто. Я пошел было к правому берегу, как велел бывший курьер, но громкие крики юноши «Налево!!» возобладали, и он был прав.

Парус вскоре был спущен, а лодку втащили на стоявший у берега плот, и тогда этот славный молодой человек объяснил, что еще пять минут, и я бы свернул за поворот и оказался бы втянут в ужасный поток, несущийся к водопаду.

Он отправился на поиски тележки, а я успел вытащить лодку на высокий берег и подготовиться к поездки. Вскоре он вернулся, приведя довольно нелепого возчика с совершенно безумной повозкой, запряженной дойной коровой! Мы все трое смеялись, поднимая «Роб Роя» на эту тележку, а корова яростно брыкалась – не то на тележку, не то на лодку, не то на смех.