Текст книги "Сильвестр"

Сильвестр вспыхнул от гнева.

– Напротив, для меня такой поворот событий будет очень неприятен.

– Почему? Ведь у вас, несомненно, не один конюх. Мне казалось, что вас всегда окружают толпы слуг, и вам нет нужды даже пальцем пошевелить, чтобы что-то сделать.

– У меня на самом деле много других конюхов, но Кейгли один! Возможно, вам будет интересно узнать, мисс Марлоу, что я очень люблю его?

– Мне это неинтересно, поскольку я вам не верю! – выпалила девушка. – Если бы вы его любили, то никогда бы не заставили ехать целых тридцать миль в открытой коляске в такой день! Интересно, вы сами выехали бы из Остерби, если бы сильно простудились? Как бы не так!

– Ошибаетесь! Выехал бы. Я никогда не обращал внимания на такие мелочи, как простуда.

– Но вам же не пятьдесят лет.

– Кейгли тоже пока не достиг этого возраста. Это же надо, додуматься до того, что ему пятьдесят лет! Да Джону только недавно перевалило за сорок! – с яростью ответил Сильвестр. – И самое главное, если бы Кейгли настолько уж плохо себя чувствовал, он бы сам мне об этом сказал.

Губы мисс Марлоу сложились в скептическую улыбку.

– Вы считаете, что сказал бы?

– Да, он…– Сильвестр неожиданно замолчал и хмуро посмотрел на девушку. Неяркий румянец залил его щеки, и он проговорил напряженно: – Джон обязательно сказал бы мне об этом. Он прекрасно знает, что я не… Господи, неужели вы считаете меня жестоким надсмотрщиком, безжалостным чудовищем?

– Нет, я считаю вас всего лишь эгоистом, – покачала головой Феба. – У меня такое ощущение, будто вы даже не заметили, что бедняга простужен.

Герцог Салфорд уже собирался резко ответить, но вовремя остановился и еще сильнее нахмурился, когда вспомнил, как разозлился на Кейгли за то, что тот простудился. Он даже испугался, как бы ему не заразиться от конюха.

Но не успела Феба произнести последнее слово, как у нее самой возникли неприятные воспоминания. Покраснев еще сильнее Сильвестра, девушка извинилась голосом, в котором слышались угрызения совести:

– Прошу прощения. Очень невежливо говорить вам такое, когда… когда я должна быть вам так благодарна. Пожалуйста, простите меня, сэр.

– Ничего страшного, мисс Марлоу, – холодно ответил герцог Салфорд. – Я благодарен вам за то, что вы обратили мое внимание на состояние Кейгли. Позвольте вас заверить, что больше не следует о нем беспокоиться. Я слишком большой эгоист, чтобы позволить ему свалиться с воспалением легких, и поэтому, конечно же, не отправлю его в Хангерфорд.

Прежде чем Феба успела что-либо ответить, в столовую вошел Кейгли в толстом рединготе.

– Прошу прощения, ваша светлость, но я забыл взять у вас визитную карточку.

– Я передумал, Джон, – сообщил Сильвестр. – Я поеду сам.

– Поедете сами, ваша светлость? – повторил Кейгли. – А могу я набраться смелости и поинтересоваться, почему вы так решили? Если вашей светлости боязно вверять мне серых в яблоках, надеюсь, вы простите меня, если я напомню, что уже не раз правил ими. Может, ваша светлость с радостью поедет на них без меня в двуколке?

Эта шутка заставила Сильвестра улыбнуться.

– Совершенно верно, – ответил он, добродушно подшучивая над обиженным конюхом. – Я еду один. Вернее, не совсем один. Я ведь возьму с собой этого полоумного? Надеюсь, он не убьет меня по дороге и не сделает еще чего-нибудь в том же духе. Нет, не спорь со мной. Мисс Марлоу подозревает, будто у тебя хроническая чахотка, что может привести к твоей смерти. А мне не хочется брать на душу такой грех. И потом, что я буду без тебя делать? Где мой редингот?

Кейгли бросил на Фебу удивленный и слегка обиженный взгляд.

– К смерти? Господи, помилуй, мадам! Да со мной все в порядке, за исключением легкой простуды. Если ваша светлость даст мне свою визитную карточку, я немедленно отправлюсь в путь! И пожалуйста, не надо больше шутить, поскольку если не отправиться в Хангерфорд немедленно, то в темноте можно легко очутиться в канаве. Вот будет смеху!

– Нет, я вовсе не шучу. Ты на самом деле не едешь! – повторил Сильвестр. – Ты отнес мой редингот в спальню? Где моя комната? Немедленно проводи меня туда и отправляйся запрягать лошадей. О, Господи! Неужели я должен и это делать сам? Мисс Марлоу, как вам кажется?..

Кейгли вмешался прежде, чем Феба ответила на вопрос, который, по ее мнению, был задан специально, чтобы спровоцировать ее на резкий ответ. Конюх снова попросил герцога Салфорда перестать шутить и непререкаемым тоном заявил, что поездка Сильвестра за простым костоправом просто неприлична для герцога.

– Позволь все же мне судить, что подобает делать герцогу, а что нет, – покачал головой Сильвестр. – Иди и, пожалуйста, немедленно запрягай лошадей.

Сильвестр направился к двери, но его неожиданно остановила Феба.

– О… я бы не хотела утруждать вас, но раз уж вы едете в Хангерфорд, – сказала девушка, – не будете ли вы так любезны привезти, если сможете достать, несколько унций соляно-кислого аммиака, пинту винного спирта и немного спермацетовой мази?

Сильвестр не выдержал и расхохотался.

– Конечно, мисс Марлоу. Вы ничего не забыли? Может, вам нужно еще что-нибудь?

– Нет, не забыла, – серьезно ответила девушка. – У миссис Скейлинг уксуса достаточно. А если вы не найдете мазь, она даст мне вместо нее топленого свиного жира… только я не уверена, что в нем совсем нет соли. Я хочу приложить все это к передней ноге Верного, – объяснила Феба, видя, что герцог опять готов рассмеяться. – Он сильно поцарапал ее. Наверное, Преданный сильно его лягнул, когда пытался выбраться из канавы.

– Я пойду и посмотрю, что с ними, мисс, – предложил Кейгли, профессиональный интерес которого немедленно дал о себе знать. – Покраснение есть? Необходимо сделать припарки, прежде чем накладывать мазь.

– О да, я каждый час делаю припарки и Верному, и Преданному заодно. Буду вам очень признательна, если вы взглянете на них, Кейгли. Как вы считаете, не стоит ли им на ночь сделать припарку из отрубей?

– Помоги мисс Марлоу всем, чем сможешь, Джон, но сначала запряги серых! – прервал девушку Сильвестр. – Позаботься, чтобы в наших комнатах был разожжен огонь, не забудь об ужине и отдельной гостиной… хотя скорее всего в таком маленьком доме нет отдельной гостиной. Лучше скажи хозяйке, что я сниму эту столовую… Не беспокой мистера Орде и свари к моему возвращению чашу пунша. И не позволяй мисс Марлоу долго держать тебя в конюшне. Там вовсю гуляют сквозняки.

Пустив эту парфянскую стрелу, Сильвестр вышел из комнаты. За ним последовал Кейгли, который продолжал уговаривать герцога отпустить его и не отставал до тех пор, пока тот не взобрался на козлы.

– Черт побери, Джон, я же сказал: нет! – воскликнул Сильвестр. – Ты останешься здесь и будешь лечить свою простуду. Почему ты не сказал мне, что так болен, глупый ты человек? Я бы взял с собой Свейла, а тебя оставил в фаэтоне.

В последних словах герцога Салфорда прозвучали нотки раскаяния, которые могли бы удивить Кейгли. Но конюх так обиделся на предложение уступить свое место Свейлу, что не обратил внимания на необычную заботу Сильвестра. А пока Джон Кейгли приходил в себя и думал, как бы с достоинством отвергнуть это позорное предложение, Сильвестр уже тронулся в путь. Рядом с ним сидел Уилл Скейлинг, неопрятно одетый юноша с детским добродушным лицом. Он ухмылялся во весь рот и сидел с видом человека, которого ждут потрясающие развлечения.

Сильвестр вернулся в «Голубой вепрь» почти в восемь часов. Целый час Феба представляла, как он, подобно Тому, опрокидывается в канаву, и ругала себя за то, что заставила его отправиться в Хангерфорд. Герцог Салфорд застал ее врасплох, поскольку снег приглушил стук лошадиных копыт. Он въехал на двуколке прямо во двор и вошел в дом через заднюю дверь. Она услышала быстрые шаги в коридоре, подняла голову и увидела его в дверях столовой. На Сильвестре был длинный редингот, промокший насквозь; снег у него на плечах до сих пор не растаял. Феба вздрогнула от неожиданности и радостно воскликнула:

– О, наконец-то вы вернулись! Я так нервничала, так боялась, как бы с вами что-нибудь не случилось. Вы привезли доктора, сэр?

– Да, он здесь. Вернее, будет с минуты на минуту. Я несколько обогнал его. В вашей комнате разожжен огонь, мисс Марлоу?

– Да, но…

– Тогда я хочу предложить вам подняться к себе и оставаться там до тех пор, пока доктор не уедет. Я не сообщил ему о вашем присутствии, поскольку история с братом и сестрой могла сгодиться для владелицы постоялого двора, но доктор, который живет в Хангерфорде, вполне может узнать кого-нибудь из вас. Надеюсь, вы понимаете, что чем меньше людей будет знать о ваших приключениях, тем лучше.

– Сомневаюсь, что он может знать меня или Тома, – возразила Феба голосом, в котором ему послышалось излишнее самообладание. – Однако, полагаю, вы правы, сэр. Но раз я не встречусь с доктором, пожалуйста, отведите его к Тому и послушайте, что он скажет о его состоянии.

– Я велел Кейгли помогать доктору. Он разбирается в медицине лучше меня. К тому же я хочу поскорее переодеться в сухое. Вы уже ужинали?

– Нет, – покачала головой девушка. – Но сразу после вашего отъезда я съела бутерброд с маслом.

– О, Господи, почему же вы не заказали ужин, как только захотели есть? – нетерпеливо осведомился герцог Салфорд.

– Вам тоже надо поужинать. А миссис Скейлинг помогает только одна дочь, и ей тяжело готовить ужин несколько раз. Представляете, когда хозяйка «Голубого вепря» узнала, кто вы, она стала носиться по дому, как угорелая, поскольку не привыкла принимать герцогов.

– Надеюсь, это не означает, что нас накормят плохо?

– О нет! Напротив, миссис Скейлинг собирается подать вам роскошный ужин! – заверила Сильвестра мисс Марлоу. Он улыбнулся.

– Я счастлив слышать это. Так проголодался, что могу съесть целого быка. Оставайтесь здесь до тех пор, пока не услышите, как Кейгли отведет хирурга наверх, потом потихоньку поднимитесь в свою комнату. Наверное, мне следует угостить доктора стаканом пунша перед тем, как он отправится в обратный путь, но я постараюсь избавиться от него побыстрее. – Сильвестр кивнул девушке и вышел из столовой.

Феба разозлилась на него за то, что он с такой холодностью взял бразды правления в свои руки, но облегченно вздохнула, радуясь, что ее наконец освободили хотя бы от части ответственности.

Когда через час доктор Апсолл удалился, Феба отважилась выскользнуть из спальни и постучала в комнату Тома. Послышалось разрешение войти. Девушка вошла и обнаружила своего друга сидящим на кровати. Долгий сон освежил юношу, но сейчас его угнетало, что Феба оказалась в затруднительном положении из-за его болезни и из-за лошадей. Феба постаралась успокоить Тома. Лошади скоро будут в порядке. Что же касается ее самой, заявила она, то они с самого начала знали, насколько трудно будет в такую погоду добраться до Рединга. А «Голубой вепрь» нравился ей не меньше какой-нибудь гостиницы в Ньюбери.

– Да, но герцог!.. – запротестовал Том Орде. – И вообще, я впервые попал в такую щекотливую и неловкую ситуацию. Хотя я ему чертовски признателен, но все же…

– Ладно, – прервала его Феба. – Придется смириться и постараться видеть в нем только хорошее! А его конюх, да будет тебе известно, прекрасный человек. Он ставит припарки Верному и обещал смазывать рану мазью до тех пор, пока она полностью не затянется. Ногу лошади он забинтовал. Кейгли считает, что рана заживает очень быстро и не останется никаких следов.

– Господи, как я надеюсь на это! – пылко проговорил Том.

– А я не сомневаюсь, что Кейгли прав. Он знает, что говорит! – Произнеся эти слова, Феба вспомнила, что в результате несчастного случая пострадали не только лошади, и поинтересовалась сломанной ногой Тома.

Юноша улыбнулся запоздалому интересу к своему здоровью и рассказал, что доктор одобрил работу Кейгли и только сделал примочку на воспаленное место, поставил настоящую, а не самодельную шину, и вновь забинтовал ногу.

– Но не это меня беспокоит, черт побери! Он сказал, что мне придется проваляться в постели как минимум неделю. И даже через неделю я буду не в состоянии отвезти тебя в Лондон. Господи, каким же увальнем я оказался! Это же надо – опрокинуться в канаву! Мне очень жаль, что все так получилось, но я понимаю, что от разговоров мало толку. Что нам теперь делать?

– Пока ничего, – ответила Феба. – Знаешь, на улице по-прежнему валит снег, и я не удивлюсь, если утром выяснится, что мы отрезаны от внешнего мира.

– Но что делать с герцогом?

Феба подумала о Сильвестре и через минуту сказала:

– По крайней мере я перестала его бояться. И должна тебе заметить, что хотя мне не очень нравятся его замашки… знаешь, он думает, будто может делать все, что захочет… и все же благодаря ему мы устроились очень уютно. Только представь себе, Том, у меня в комнате горит огонь! В Остерби мама разрешала мне разжигать огонь, только когда я болела. Потом герцог пожелал снять отдельную гостиную, но раз в «Голубом вепре» нет отдельной гостиной, ему предложили общую столовую. Правда, герцог Салфорд даже не подумал, что этим может доставить какие-нибудь неудобства миссис Скейлинг. Естественно, бедняжка не сказала ни слова. Она просто потрясена тем, что в «Голубом вепре» остановился настоящий герцог, и готова, по-моему, отдать Салфорду весь дом, если ему в голову взбредет такая блажь.

– Думаю, он щедро ей заплатит… А что касается столовой, то едва ли кто-нибудь, кроме нас, может заехать в такую ночь на постоялый двор, – заметил Том Орде. – Ты поужинаешь с ним? Или тебе это не очень приятно?

– Да, пожалуй, ужин с герцогом Салфордом может доставить несколько не очень приятных минут, – согласилась девушка. – Вдруг он начнет расспрашивать, зачем я собралась в Лондон. Правда, он может вообще промолчать весь ужин, поскольку, скорее всего, продолжает на меня дуться.

– Дуться на тебя? С какой стати ему на тебя дуться? – удивился Том. – Мне показалось, ему совершенно наплевать, что ты убежала из дома.

– О, не поэтому! Понимаешь, мы поссорились. Можешь себе представить, он собирался послать за хирургом бедного Кейгли. Я не сдержалась, наговорила ему колкостей, мы поссорились. Но в конце концов герцог сам отправился в Хангерфорд, так что теперь мне не из-за чего пыхтеть. Понимаешь, я даже рада, что мы повздорили, – задумчиво добавила Феба, – потому что до этого я чувствовала себя с ним ужасно робко. Знаешь, как оказывается лучше всего преодолеть робость и застенчивость? С помощью хорошей ссоры.

Том не сумел оценить ситуацию с философской точки зрения и поэтому испуганно уточнил:

– Ты хочешь сказать, что отправила его за доктором?

– Ну да, а что в этом такого? – в свою очередь, удивилась Феба.

– О, Господи, пожалуй это уже слишком! Дать поручение герцогу Салфорду, как какому-нибудь простому слуге! Ты очень смелая девочка, Феба, мне кажется, что теперь ему и в голову не придет делать тебе предложение.

– Значит, эта ссора имеет еще одну положительную сторону. Правда, у меня большие сомнения, будто герцог вообще собирался делать мне предложение. Очень странная ситуация! Никак не могу понять, зачем он тогда приехал в Остерби?

Размышления над этим трудным вопросом прервало появление Кейгли с тяжелым подносом в руках. Ни сломанная нога, ни выпитый ром не отразились на аппетите Тома. Как только он увидел еду, то сразу позабыл обо всем на свете. Кейгли поставил поднос на столик у кровати, отеческим тоном поинтересовался аппетитом пациента, и после положительного ответа благосклонно улыбнулся юноше и сказал:

– Превосходно! А сейчас, сэр, позвольте помочь вам сесть так, чтобы вы смогли поесть. Для вас же, мисс, накрыли ужин внизу. Его светлость ждет вас.

Феба, выставленная в столь добродушной, но решительной манере, покинула комнату, пообещав Тому вернуться сразу же после ужина. Тома неожиданно одолели угрызения совести. Феба была чересчур наивна, чтобы осознать двусмысленность своего положения. Он же прекрасно все видел и считал своим долгом присматривать за ней. Конечно, у него не было никаких оснований подозревать Сильвестра в непорядочности, но, честно говоря, он не был близко знаком с ним. А вдруг герцог окажется негодяем, и тогда Фебе во время ужина придется пережить очень неприятные минуты, а Том будет в это время беспомощно лежать со сломанной ногой, прикованный к постели, не в силах защитить честь Фебы.

Сильвестр, словно зная о мыслях, тревожащих юношу, не испытывал никакого желания приударить за мисс Марлоу. Он устал, проголодался и уже жалел о своем поспешном решении остановиться в «Голубом вепре». Герцогу не пристало помогать своенравной девушке, бежавшей из дома с молодым джентльменом. К тому же это может сделать его легкой мишенью для суровой критики, терпеть которую будет особенно трудно, поскольку она окажется справедливой.

Когда Феба вошла в столовую, герцог Салфорд сидел за столом, хмуро глядя на огонь. Он поднял голову и все также мрачно посмотрел на девушку.

Феба решила, что он осуждает ее наряд. Она по-прежнему была в своем дорожном платье, тогда как Сильвестр надел голубой, прекрасно пошитый фрак с длинными фалдами, а на шею изящно повязал свежий галстук. Пусть этот костюм, больше подходил для утра, но он заставил ее почувствовать себя неряшливо и безвкусно одетой. Феба неожиданно для самой себя пустилась в объяснения, что не стала переодеваться к ужину только потому, что должна скоро снова идти на конюшню, и это окончательно расстроило ее.

Сильвестр, не обратив ни малейшего внимания на туалет мисс Марлоу, ответил легким, беззаботным тоном, который всегда раздражал ее:

– Моя дорогая мисс Марлоу, у вас, насколько я знаю, не было возможности переодеться… И, позвольте заметить, сегодня вам больше не следует ходить на конюшню.

– Я должна проверить, не сбросил ли примочку Верный, – твердо возразила девушка. – Я не доверяю Уиллу Скейлингу.

– Но Кейгли-то вы доверяете?

Вопрос герцога остался без ответа. Хотя Феба и считала, что начавший кашлять Джон Кейгли должен сидеть дома, она решила не возобновлять ссору, а просто поужинать с Сильвестром в спокойной и мирной обстановке. Девушка бросила на герцога неуверенный взгляд и отметила, что его мрачность уступила место легкому изумлению, не догадываясь о том, что по выражению ее лица герцог безошибочно угадал все ее мысли. Феба лишь удивленно и вопросительно посмотрела на Сильвестра, слегка склонив голову набок и напомнив ему маленькую коричневую птичку. Он рассмеялся и сказал:

– Вы похожи на… воробья. Да, я знаю, о чем вы думаете, независимо от того, выскажете свою мысль вслух или промолчите. Как вам угодно, мисс Марлоу. Я сам проверю лошадей перед тем, как идти спать, и если увижу, что лошадь, которой так неудачно выбрали имя, сбросила примочку, сделаю ей новую.

– А вы знаете, как делать примочку из отрубей? – скептически осведомилась Феба.

– Знаю, и полагаю, знаю лучше вас. Пусть я не прикладываю примочки сам, но я стараюсь следовать прекрасному, на мой взгляд, правилу: каждый господин обязан знать больше своих конюхов и уметь справиться с любой проблемой на конюшне. В детстве одним из моих самых лучших друзей был коновал.

– У вас есть собственный коновал? – переспросила девушка, забыв о предшествующем разговоре. – Я вам завидую, мне всегда очень хотелось, чтобы в нашем поместье он тоже был. Но не станете же вы делать примочку в этом костюме?

– Чтобы не вызвать вашего неудовольствия, я готов пойти даже на это! – заверил собеседницу Сильвестр. – Конечно, тогда я вызову неудовольствие Кейгли, но постараюсь не обращать на него внимания. Кстати, я должен вам кое-что сообщить. Жилые помещения для конюхов в «Голубом вепре» отнюдь не те, к каким привык Джон. У миссис Скейлинг имеется всего одна комната, где спит ее личный конюх, к тому же она находится над полуразвалившейся конюшней. Там очень холодно. Уверен, вы согласитесь с тем, что это не подойдет Кейгли. Поэтому, надеюсь, мое решение не вызовет у вас неудовольствия. Я попросил дочь хозяйки уступить Кейгли свою комнату, а она сама будет спать на складной кровати в вашей комнате.

– Почему она не может спать в комнате матери? – удивилась Феба, недовольная тем, что герцог, как всегда, делал то, что сам считал нужным.

– Потому что там мало места, – объяснил Сильвестр.

– А Кейгли не может спать с Уиллом Скейлингом?

– Да он глаз не сомкнет от страха.

– Ерунда! Парень совершенно безобидный.

– Кейгли очень не любит слабоумных.

– Тогда почему вы не поставите для него складную кровать в вашей комнате? – полюбопытствовала Феба.

– Потому что в этом случае я скорее всего заражусь и тоже заболею, – ответил Сильвестр.

Девушка фыркнула, но, судя по всему, ответ показался ей убедительным, поскольку больше она ничего не сказала. Неприятный разговор прервало появление Алисы Скейлинг, которая, тяжело дыша, внесла увесистый поднос, уставленный тарелками. Это была рослая и сильная девушка с румяными, как яблоки, щеками и широкой улыбкой. Поставив поднос на боковой столик, она с минуту постояла, чтобы отдышаться, потом сделала реверанс Сильвестру и затараторила:

– Мама просит вас отведать цыплят, тушеного кролика, запеканки из риса и гусиных потрохов, творожного пудинга и пончиков с яблоками. Может, ваша честь, пожелает закончить ужин пирогом с бараниной, которым поужинали мы сами…– Из коридора раздалось сердитое шипение, и девушка быстро поправилась: – Может, вашей светлости угодно отведать пирога? Остался небольшой кусок, но пирог очень вкусный, – уверенно закончила Алиса.

– Спасибо, я не сомневаюсь, что он вкусный, – ответил Сильвестр. – Но, пожалуй, и без пирога еды достаточно.

– Если передумаете, обязательно предупредите, – добродушно сказала мисс Скейлинг, выставляя на стол тарелки и блюда. – И не переживайте, завтра тоже будет достаточно еды. Можем предложить вареную индейку. Рано утром я сверну ей шею. Как только мы ее ощиплем и выпотрошим, то сразу бросим в котел. Так у нее мясо будет помягче, – объяснила девушка. – Мы не собирались убивать ее, но мама сказала, что герцоги важнее индюков, даже тех, которые в самом соку. А после завтрака мы купим у мистера Шапа свинью. Поэтому будут ножки, голова, филейная часть, требуха и все остальное, ваша честь. Ой, ошиблась, ваша светлость! Я все время забываю, – добавила Алиса с виноватой улыбкой.

– Мне все равно, как вы ко мне обращаетесь, но умоляю вас, не сворачивайте ради меня шею индейке! – воскликнул Сильвестр, бросив успокаивающий взгляд на Фебу, которая была готова расхохотаться, хотя и понимала, что смех явно не к месту.

– Ну что вы! – великодушно заявила мисс Скейлинг. – Индейку-то мы и другую заведем, а вот герцоги под каждым кустом не валяются. Так говорит мама.

Сделав это мудрое умозаключение, девушка вышла из комнаты и закрыла за собой дверь с таким грохотом, что он заглушил смех Фебы.

– Вы просто невыносимы! – заметил Сильвестр. – Неужели вам неизвестно, что над деревенскими жителями нельзя смеяться?

– Меня рассмешило выражение вашего лица, когда она сказала, будто герцоги важнее индюков! – объяснила Феба, вытирая глаза. – Вам когда-нибудь доводилось слышать подобный комплимент?

– Нет, никогда. Все это, конечно, весьма лестно, но мне все же не хотелось, чтобы из-за меня убивали ту индейку.

– О, вы можете заплатить мисс Скейлинг, чтобы она купила себе другую птицу. Можете не сомневаться, она останется довольна.

– Но ничто не заставит меня съесть птицу, которую еще теплой сунули в котел! – покачал головой герцог Салфорд. – И что такое свиная требуха?

– Это внутренности свиньи, – объяснила Феба и вновь рассмеялась.

– Господи, помилуй! Надеюсь, небеса смилостивятся над нами, и снег прекратится, прежде чем дело дойдет до свиной требухи. А пока суть да дело, кто будет резать этих цыплят: я или вы?

– Только не я! Пожалуйста, разрежьте сами! – ответила девушка, садясь за стол. – Вы себе даже представить не можете, как я проголодалась!

– Могу, потому что сам умираю с голода. Интересно, куда подевалась почти половина этой птицы? А, наверное, ее отнесли молодому мистеру Орде. Кстати, как у него дела?

– Судя по всему, очень даже неплохо, но доктор велел Тому не вставать неделю. Не знаю, как мне удастся удержать его в постели так долго. Он умрет от скуки.

Сильвестр согласился со словами мисс Марлоу, подумав, однако, что Том окажется не единственным, кому длительное пребывание в «Голубом вепре» покажется страшно скучным.

Ужин прошел в полном молчании. Сильвестр устал после долгого и тяжелого дня, а Феба вела себя осторожно и старалась не заводить разговор на опасные темы, которые могли бы повлечь за собой щекотливые вопросы. Герцог Салфорд за столом ни о чем ее не расспрашивал, но все же его интерес к приключениям Фебы был гораздо сильнее, чем ей показалось. Сломанная нога Тома Орде и сильный снегопад скорее всего заставят путешественников надолго задержаться в «Голубом вепре». Сильвестр постарался, чтобы положение, в котором очутилась Феба, было лишено очевидной двусмысленности, но он прекрасно понимал, что благородный человек в подобной ситуации должен сделать все, чтобы помешать побегу девушки из дома. Девятнадцатилетний юноша, выросший в деревне, может не осознавать той двусмысленности, которая таится в таком бегстве, но Сильвестр чувствовал себя опытнее молодого мистера Орде и мог, по собственному мнению, точнее оценить ситуацию. Он считал, что обязан поговорить с Томом.

У герцога не было ни малейшего желания обсуждать этот вопрос с Фебой. При любых обстоятельствах разговор оказался бы очень нелегким, и наверняка не принес бы никаких положительных результатов. От былой застенчивости мисс Марлоу не осталось и следа и, по мнению герцога, было просто неприлично спорить так дерзко, как она.

После ужина Феба поднялась к Тому и тот поделился с ней своими умозаключениями по поводу сложного положения, в которое она попала.

– Феба, помнишь, перед ужином мы говорили о том, что герцог не собирался делать тебе предложение, верно? В таком случае получается, что всякая необходимость ехать в Лондон отпала сама собой. Какие же мы балбесы, что раньше до этого не додумались.

– Нет, мне тоже приходила в голову эта мысль, – кивнула Феба. – Пусть герцог Салфорд и не представляет особой опасности, но я все равно полна решимости уехать к бабушке. Меня пугает не только мама, Том, хотя я прекрасно знаю, как она рассердится на меня после этого бегства. Все дело в том, что когда человек убегает из дома, он уже не может вернуться назад! Понимаешь, даже папа не настолько сильно любит меня, чтобы защитить и поддержать. Ведь я так умоляла его о помощи! После того, как он пригрозил рассказать обо всем маме, если я не приму предложения Салфорда, я посчитала себя свободной от всяких родственных уз. В Остерби я никому не нужна.

– Но ты ошибаешься, Феба, – возразил Томас Орде. – Не забывай, что ты еще несовершеннолетняя, а лорд Марлоу – твой отец. Леди Ингхэм не имеет права приютить тебя против его воли.

– Не имеет. И может, если он по-настоящему захочет, чтобы я вернулась, я с удовольствием вернусь. Но я уверена, что папа не захочет моего возвращения. Если удастся уговорить бабушку разрешить мне остаться у нее, думаю, он будет рад этому не меньше мамы, ведь это избавит их от меня. Единственное, из-за чего он может немного пожалеть о моем отсутствии, так это лошади, поскольку конюх ненадежен, а за конюшнями больше некому присматривать.

Том не знал, что ответить на эти слова. Он считал ее поступок вполне разумным, пока ей угрожало принудительное замужество. То, что она бежала из дома не столько из-за страха перед Сильвестром, а сколько из-за обид и притеснений, которыми была полна ее жизнь в Остерби, не приходило ему в голову. Теперь эта мысль вызвала у юноши легкое потрясение, и он уже не одобрял поступок Фебы. С другой стороны, Том прекрасно понимал, какой невыносимой станет жизнь девушки, если ее заставят вернуться в Остерби. Он слишком сильно любил Фебу, чтобы бросить ее на произвол судьбы.

– Феба, я провалил все дело из-за своей бестолковости и неповоротливости, но если я еще могу чем-то помочь, можешь не сомневаться, я это сделаю.

Феба тепло улыбнулась юноше.

– Не вини себя. Во всем виноват тот противный осел! Если нас не найдут до твоего выздоровления, ты купишь мне билет, и я все-таки поеду в Лондон в карете. Но об этом говорить пока еще рано.

– Да, это будет возможно, когда растает снег. И во всяком случае…

– Во всяком случае, надеюсь, ты не думаешь, будто я брошу тебя в таком положении? Я не настолько бездушна! И не уговаривай меня, Том! Я думаю, что как только снег начнет таять и дороги вновь станут проходимыми, герцог Салфорд уедет в Лондон. Как, по-твоему, он сможет отвезти мое письмо бабушке?

– Феба, – неожиданно поинтересовался Том. – Он что-нибудь говорил? Я имею в виду твое бегство из дома.

– Нет, ни слова, – покачала головой девушка. – Правда, здорово?

– Не знаю. Мне кажется… По-моему, ему все это кажется чертовски странным. Он не рассказывал, что произошло в Остерби после того, как они обнаружили твое бегство?

– Нет, но я его и не расспрашивала.

– О, Боже! Надеюсь, он не думает… Слушай, герцог не говорил, он не собирается заглянуть ко мне после ужина?

– Нет. А ты хочешь поговорить с ним? – полюбопытствовала Феба. – Я пришлю его к тебе, если только он еще не отправился проверять лошадей. Герцог пообещал поставить им в случае необходимости свежие примочки.

– Феба! – не выдержал Том Орде. – Ты заставила герцога Салфорда идти смотреть лошадей? Это уже переходит всякие границы! Ты обращаешься с ним, как с лакеем.

Мисс Марлоу невольно захихикала.

– Правда? Ничего, это только пойдет ему на пользу, но я его не заставляла. Герцог сам предложил сходить на конюшню, чем здорово меня удивил. Зачем ты хочешь повидаться с ним?

– Это мое личное дело! Кейгли обещал заглянуть, прежде чем идти спать. Я попрошу его передать мою просьбу герцогу. Ты можешь больше не спускаться. Понимаешь, Феба?

– Я и не собираюсь, – ответила девушка. – Так хочется спать, что глаза сами закрываются… Знаешь, что сделал этот ужасный человек? Никогда не догадаешься! Он заставил Алису Скейлинг отдать свою комнату Кейгли, и поставить для нее складную кровать в моей комнате. Он даже не поинтересовался, что я об этом думаю. И все только потому, что гордость не позволяет ему, чтобы Кейгли спал в его комнате. Сочинил, правда, будто бы боится заразиться, но я-то знаю истинную причину.

– Я тоже знаю… и намного лучше тебя, – с отчаянием покачал головой Том. – Господи, как же ты глупа! Ладно, иди спать! И пожалуйста, Феба, постарайся впредь разговаривать с герцогом повежливее.