Текст книги "Зачем убивать дворецкого?"

Эмберли резко развернулся, посмотрел дяде прямо в глаза:

– Вы оставили ее там?! И книга теперь у нее?

– Да, я действительно забыл там эту книгу. Но потом вспомнил, и мы почти сразу же вернулись за ней. И мисс Браун, разумеется, тут же отдала ее.

– Какого черта вы не сказали мне об этом раньше?! – вскинулся Фрэнк. – Когда именно у Ширли оказалась та книжка? И кто еще об этом знает?

– Фелисити, дорогой, – мягко сказала леди Мэттьюз. – Она сказала об этом Бэзилу Фонтейну. Так что многие теперь знают. И Джоан, и этот ее милый молодой человек, и я, и дворецкий.

Фелисити покраснела и не решалась поднять глаз на кузена:

– Мне страшно стыдно, что проговорилась. Простите, я не хотела ничего плохого. Но откуда мне было знать, что об этом говорить нельзя?

– Вот идиотка, черт бы тебя побрал! – выругался Эмберли и вышел прежде, чем кузина успела придумать сколько-нибудь достойный ответ.

Несколько секунд спустя они услышали, как во дворе взревел мотор «бентли». Машина пронеслась под окном и скрылась из виду.

Сэр Хамфри с трудом оправился от шока, вызванного грубым поведением племянника.

– Господь, благослови мою душу, – простонал он. – Ну откуда мне было знать, что это так важно? Я уже начинаю всерьез беспокоиться.

Леди Мэттьюз обернулась и посмотрела на блюдо с пирожными на буфете.

– Почему никто не предлагает мне что-нибудь съесть? – жалобно протянула она. – Я страшно голодна.

– Но ты же сама от всего отказывалась, – напомнила ей Фелисити.

– Чепуха, дорогая. Передай мне вон ту лепешку, будь добра, – умиротворенно произнесла леди Мэттьюз.

Глава шестнадцатая

Как только леди Мэттьюз удалилась, Ширли почувствовала, что ее раздирают самые противоречивые чувства. Ей хотелось сбросить этот тяжкий, непосильный, давящий на нее груз, перевалить его на чьи-то другие плечи, но стоило только задуматься, к чему это может привести, и она начинала нервничать. Девушка до сих пор помнила, как мертвой хваткой сомкнулись на ее запястье пальцы, когда она стояла на Паттингли-роуд перед машиной, в которой находился убитый мужчина. У нее до сих пор оставался на руке синяк, и сложилось впечатление, что мистер Эмберли (как бы этот господин ни любил животных) проявляет мало сострадания к людям, которых он уличил в нарушении закона. Еще больше беспокоило Ширли его сотрудничество с полицией. Да, верно, он, судя по всему, ни слово не сказал полиции о ее присутствии на месте преступления той ночью. Верно также и то, что Эмберли не выдал Ширли во время бала-маскарада. Но проявленное им снисхождение, как ей казалось, было продиктовано не добротой или галантностью, но желанием, фигурально выражаясь, протянуть Ширли веревку, на которой она затем повесится. Он не спускал с нее глаз с самого начала, и девушке казалось: взгляд этот был недобрым. Некоторые его слова до сих пор болью отзывались в сердце. Эмберли сказал, что она совсем не нравится ему, и, похоже, он говорил это искренне. Тем более что Ширли не чувствовала никаких проявлений симпатии с его стороны. Напротив, Эмберли подсмеивался над ней, бывал очень груб и не упускал возможности лишний раз заявить, что она бессердечна и глупа. И девушка не слишком обольщалась проявленной им мягкостью и добротой в ночь смерти Марка. В конечном счете он был джентльменом, с детства ему прививали приличные манеры, и лишь совершенный мужлан не продемонстрировал бы сочувствия при подобных обстоятельствах. Не слишком обольщалась она, и когда Эмберли сменил тактику, в надежде убедить ее довериться ему. По убеждению Ширли, мистер Эмберли был совершенно безжалостным человеком.

Леди Мэттьюз разгадала часть ее тайны и, похоже, считала, что и племяннику она известна. Ширли не слишком удивляла проницательность, проявленная этой дамой, но как Эмберли мог обо всем догадаться, она пока не понимала. Тем не менее у нее не раз возникало тревожное ощущение, что ему известно о ней куда больше, чем он говорит.

На смену шоку, который испытала Ширли, узнав об убийстве Коллинза, пришла апатия. Казалось, до успешного завершения плана было рукой подать. И вот камердинер мертв, и вместе с ним умерли все ее надежды. Теперь, похоже, она ничего уже не сможет поделать. Если мистер Эмберли захочет помочь, что ж, пусть попробует. Если он отправит ее в тюрьму, что ж, значит, так тому и быть.

Слова, которые она говорила Коллинзу, до сих пор звенели в ушах. Полбатона! Полбатона! Все лучше, чем вовсе никакого хлеба, верно? Девушка с горечью думала о том, что, если второй половинки ей теперь не видать, было бы лучше вообще не знать об этой искушающей приманке.

Вдруг Ширли осознала, что потратила чуть ли не целый час на бесплодные размышления и заехать в коттедж «Плющ» до ленча она не успеет. Девушка вышла из гостиницы купить пакетик багажных ярлыков и с улыбкой заметила, что ее верный страж топает за нею по пятам на почтительном расстоянии. Если б не охватившая ее депрессия, она бы непременно подшутила над ним, втянула в продолжительную прогулку по окрестным полям с живыми изгородями. Ходок из него, пожалуй, никудышный. Долго не продержится.

Ширли намеревалась отправиться в коттедж сразу после ленча, но когда, готовясь выйти из номера, прикрепляла к ошейнику Билла поводок, вдруг остановилась и неуверенно взглянула на чемодан с одеждой. Бультерьер рванулся к двери, взглядом упрекая ее за медлительность, но она покачала головой:

– Потерпи немного, Билл. Думаю, так будет безопаснее.

Собака с тяжким вздохом растянулась на полу, уткнув нос в лапы и жалобно повизгивая. Ее хозяйка вынула из сумочки маленький ключ, открыла чемодан и достала из кармана платья измятый обрывок бумаги. Помедлила несколько секунд, затем села за письменный стол у окна. Письмо, которое она написала, было коротким, но на его сочинение ушло довольно много времени. Ширли перечитала его – она все еще колебалась, – затем сложила письмо пополам. Обрывок бумаги она поместила в конверт, заклеила и вложила в конверт побольше вместе со своим письмом. Написала на конверте адрес и обратилась к Биллу, чье подвывание стало уже совершенно нестерпимым:

– Хватит, сейчас пойдем. Думаю, что я поступила правильно. А ты как считаешь, мой мальчик?

Билл считал, что теперь самое время выйти на прогулку, и дал еще раз это понять.

Они вместе спустились по лестнице. К негодованию бультерьера, первой их целью стала почта, где Ширли отправила письмо, наклеив на него марку. Лишь после этого они взяли курс на коттедж «Плющ», и Билл, которого отпустили с поводка, радостно запрыгал впереди хозяйки. В отдалении следом за ними плелся констебль Такер.

Ширли добралась до коттеджа лишь в три часа дня и увидела на пороге уборщицу, с которой предварительно договорилась встретиться здесь в половине третьего. Женщина выглядела рассерженной.

В коттедже было холодно, пахло сыростью и плесенью. Ширли распахнула окна и попросила уборщицу поставить на плиту чайник, вскипятить воду. Надо как следует помыть полы на кухне, добавила она. На это женщина заметила, что далеко не все жильцы проявляют такую аккуратность при отъезде.

– Наверное, нет, – не стала спорить с ней Ширли. – А пока ждете, когда вода вскипит, пожалуйста, уберите тарелки в буфет. И сложите этот коврик, я забираю его с собой.

Работы в коттедже было полно. Ширли закончила паковать свои вещи, прикрепила к сундуку багажную бирку. А затем с тяжелым сердцем принялась разбирать пожитки Марка. Ей страшно не хотелось копаться в них, и вскоре она передумала, решила послать большую часть одежды брата в благотворительную миссию, что находилась в Ист-Энде. Девушка с помощью упаковочной бумаги и бечевок соорудила четыре объемистых свертка.

В четыре часа уборщица проявила инициативу. Найдя в кладовой банку сгущенного молока, она приготовила чай и отнесла Ширли. Та отвергла консервированное молоко, но чаю обрадовалась. Вспомнив, что говорила ей утром на прощание леди Мэттьюз, она попросила женщину предложить чай констеблю, который торчал на дорожке у дома. Предложение было принято – выглянув из окна, девушка увидела, что ее охранник идет по тропинке к дому следом за уборщицей. Его взгляд был застенчивым, но благодарным. Когда он снова вернулся на свой пост, девушка сказала уборщице, что та может идти, как только перемоет посуду после чая. Сама Ширли уже сделала почти все, что было запланировано, и спешила закончить дело дотемна.

Уборщица поднялась наверх за вознаграждением и, пока девушка шарила в кошельке, осмелилась высказать свое мнение. Она ничуть не удивлена, что мисс покидает этот коттедж.

– Одиноко тут, вот что я вам скажу.

– Мне это не мешало.

– Ну, мисс, конечно, на вкус и цвет товарища нет. Но у меня после наступления темноты так прямо мурашки шли по коже, такое уж это место. И еще тут крысы.

– Мыши, – поправила ее Ширли.

– Ну не знаю, может, и так, но лично я просто ненавижу этих тварей. И жуть до чего боюсь. Был у нас однажды такой случай, мышь заскочила моей тетке прямо под юбку. Бедняжка просто насмерть перепугалась.

– Наверное, и мышке тоже было не по себе, – с улыбкой заметила Ширли. – Вот, пожалуйста, возьмите, и спасибо вам. Выходите через главную дверь. И закройте ее за собой, хорошо?

Уборщица стала спускаться вниз по лестнице. Билл, лежавший внизу со скучающим видом, выбежал следом за ней в сад и принялся изучать окрестности. Обежал дом, принюхался. Видно, разделял мнение уборщицы, что тут водятся именно крысы.

Констебль Такер покинул пост у калитки, зашел в сад, уселся на скамейку, вздохнул и закурил сигарету. Скучная это работенка, ходить по пятам за мисс Браун. Одна надежда, что надолго задерживаться в коттедже она не станет. Констебль Уэстрапп должен сменить его ровно в шесть, но не здесь, а перед входом в гостиницу «Голова вепря». Интересно, долго ли еще собирается торчать в этой дыре молодая леди?

Вскоре он почувствовал, какими сырыми и холодными выдаются порой осенние дни. Такер приподнял воротник повыше и какое-то время разглядывал одинокую звезду, появившуюся на небе. Тут из-за дома выбежал Билл и зарычал на него.

Ширли выглянула из окна.

– Кто там? – встревоженно спросила она.

Такер смущенно кашлянул и ответил:

– Это я, мисс.

– О, – заулыбалась девушка. – Я вас надолго не задержу, еще несколько минут. Да замолчи ты наконец, Билл! Пора бы уже научиться узнавать друзей!

Билл подозрительно обнюхивал лодыжки Такера. Тот пытался успокоить его, тихонько прищелкивая языком и задавался вопросом: неужели молодая леди не могла обзавестись каким-нибудь славным маленьким пекинесом? Констебль решил осторожно погладить собаку, уверяя ее, что она очень хорошая и добрая. Бультерьер же старался выяснить, с добрым ли человеком он имеет дело. Наконец, придя к выводу, что этот двуногий вроде бы ничего себе и никаких мер по его изгнанию с территории в данный момент принимать не стоит, пес пустился обследовать задний двор.

Все еще находившаяся в коттедже Ширли зажгла лампу, побросала в кухонную плиту старые счета и письма и подожгла. Все чемоданы и сундуки были упакованы и снабжены багажными бирками, теперь им оставалось лишь ждать, когда за ними приедут грузчики; все постельное белье, находившееся в доме, пересчитано и аккуратно уложено в корзину на кухне.

Проследив за тем, чтобы догорел последний клочок бумаги, Ширли взяла лампу и последний раз обошла комнаты дома, проверяя, не упустила ли чего, и закрывая окна. И тут с огорчением обнаружила, что забыла заглянуть в шкафчик на лестничной площадке, где Марк держал разную мелочь. Она принялась разбирать содержимое его ящиков и, когда закончила и выглянула из окна, с тревогой обнаружила, что на улице совсем стемнело.

Присутствие Такера в саду выдавал лишь кончик горящей сигареты – крохотное оранжевое пятнышко света. Впервые за все то время, что констебль ходил за ней как тень, Ширли так сильно обрадовалась его присутствию. Она спустилась вниз убедиться, что задняя дверь надежно заперта, и позвать Билла.

Изредка с главной дороги, находившейся в отдалении, доносился шум проезжающих машин. Уже надевая шляпку, Ширли вдруг отчетливо услышала: какой-то автомобиль въехал на небольшой пологий холм и стал приближаться к ее дому. В надежде, что это мистер Эмберли, она бросилась открывать входную дверь. И лишь когда машина проехала мимо коттеджа, девушка поняла: должно быть, кто-то едет на ферму. И, тут же рассердившись на себя за то, что испытала разочарование, она с грохотом захлопнула дверь.

Вспомнилась трагическая гибель Марка. И Ширли вдруг поймала себя на том, что начала внимательно прислушиваться и оглядываться через плечо. Незанавешенные окна, эти проводники наступившей темноты, действовали на нервы. Она с замиранием сердца ждала, что вот-вот увидит там лицо, прижатое к стеклу и смотрящее прямо на Ширли. Совершенно абсурдная мысль, но избавиться от нее никак не удавалось. Чтобы почувствовать себя увереннее, она, прежде чем надеть длинное пальто, достала из кармана кольт и выложила перед собой на стол.

Затем застегнула пальто на все пуговицы, натянула на руки перчатки с крагами. После этого принялась за поиски поводка Билла – он вечно куда-то пропадал в самый неподходящий момент, раздраженно подумала девушка. Недолгие поиски – и вот поводок найден на кухне, висит на крючке, вбитом в заднюю дверь. Ширли сняла его и подошла к столу, забрать пистолет и погасить лампу.

А потом вдруг вспомнила, что оставила в гостиной открытое окно.

– Да соберись же ты наконец, дурочка! – упрекнула она себя и пошла закрывать.

И вдруг в небольшом коридорчике между двумя комнатами прямо перед ней выросла темная фигура. Ширли тихо ахнула, потом затаила дыхание. Отступила на шаг, всмотрелась.

– Это вы, мистер Эмберли? – дрожащим голосом прошептала она.

Человек набросился на нее прежде, чем Ширли успела пошевелиться. Рука железной хваткой сжала ее плечи; девушка пыталась крикнуть, но тут к ее носу и рту прижали что-то мягкое, удушающее, сильно пахнущее хлороформом.

Она отчаянно сопротивлялась, сквозь шум в ушах услышала рычание Билла – показалось, что доносится оно откуда-то издалека. А потом хлороформ все же взял верх: девушка почувствовала, что голова стала какой-то странно легкой, конечности словно онемели, и вот она потеряла сознание.

Мужчина ногой захлопнул кухонную дверь, вовремя остановив рвущегося в бой Билла. Собака, оказавшаяся по ту сторону двери, отчаянно царапала деревянные планки, заливалась яростным лаем.

Неизвестный опустил Ширли на пол, вставил ей в рот кляп и для пущей надежности обмотал его шарфом. После этого извлек из кармана моток тонкой бечевки и связал свою жертву по рукам и ногам. Потом наклонился, поднял ее, перекинул через плечо, вышел через заднюю дверь в темный сад и, стараясь держаться в тени деревьев и кустарника, направился к машине, что стояла за домом. Добравшись до нее, он затолкал девушку на заднее сиденье, затем передумал, столкнул ее на пол и прикрыл сверху ковриком. Несколько секунд спустя мужчина уселся за руль и включил фары. Машина двинулась вперед, медленно набирая скорость, достигла главной дороги, свернула на нее.

Тем временем в коттедже Билл оставил бесплодные попытки прорваться через дверь и переключился на окно. Подобрал задние лапы, приготовился к прыжку. Раздался грохот, звон разбитого стекла, и вот крупный бультерьер с пятнышками крови на белой шкуре, опустил морду к земле, принюхался и пустился в погоню за человеком, которого твердо намеревался растерзать.

Глава семнадцатая

«Бентли» въехал в Верхний Неттлфолд, промчался по улицам города и остановился у входа в гостиницу «Голова вепря». Портье сообщил мистеру Эмберли, что мисс Браун еще до сих пор не приходила. Он уже направился к выходу, но затем передумал и попросил разрешения позвонить по телефону. Портье подвел его к будке и удалился. Эмберли открыл телефонную книгу и быстро нашел нужный ему номер. Набрал и уже через три минуты говорил с портье-распорядителем одного лондонского клуба.

Да, мистер Фонтейн заезжал в клуб сегодня днем, но ушел незадолго до пяти. Нет, он не говорил, куда именно направился отсюда, но чуть позже его наверняка можно будет увидеть в театре «Гейети». Портье лично бронировал там место для мистера Фонтейна по телефону.

Эмберли поблагодарил распорядителя за информацию и повесил трубку. А затем направился к своей машине, возле которой увидел возмущенного констебля. Тот потребовал у мистера Эмберли назвать его имя и адрес, собирался выписать ему штраф за опасную езду по городу.

Фрэнк уселся в машину и включил мотор.

– Уйдите с дороги. Непременно увидимся, но только чуть позже. Мне сейчас не до разговоров, времени нет.

Констебль успел вовремя отпрыгнуть в сторону – машина резко рванула с места. Он так и застыл на бордюре с разинутым ртом, хорошо еще хватило присутствия духа записать номер «бентли».

Эмберли направился к коттеджу «Плющ»; доехав, остановился прямо у калитки. Увидел, что в доме горит свет, и облегченно выдохнул. Выходя из машины, он увидел бультерьера – тот вертелся на дорожке, обнюхивал землю в надежде найти потерянный след.

Фрэнк позвал собаку. Билл тут же бросился к нему, узнал по голосу. Попрыгал у ног Эмберли, жалобно скуля, затем метнулся в сторону и растворился в темноте. Но Фрэнк успел заметить порезы у него на морде и боках. Он не стал ловить Билла, вместо этого вошел в сад и окликнул констебля Такера. Ответа не было.

Затем под ногой у него что-то хрустнуло; Эмберли наклонился и увидел блестящие осколки стекла. В кухонном окне зияла дыра – Фрэнк быстро сообразил, как она появилась.

Передняя дверь была заперта, тогда Эмберли просунул руку в разбитое окно, отпер задвижку и толкнул нижнюю раму вверх. Влез в помещение через окно и первое, что увидел, – сумочку Ширли. Та лежала на столе, а рядом с ней – пистолет. Даже в такой момент тонкие губы Эмберли непроизвольно сложились в улыбку – печальную и насмешливую одновременно. Он взял кольт, положил его в карман, потом достал фонарик и начал обходить дом.

Стоило только приоткрыть кухонную дверь, как в ноздри ударил сильный запах хлороформа; у подножия лестницы валялся клочок ваты, видимо, оторванной Ширли во время борьбы. Эмберли подобрал его, поднес к носу. Запах хлороформа до сих пор еще не выветрился. Отсюда можно было сделать вывод – клочок ваты пролежал тут всего несколько минут, не больше. Окно в гостиную было распахнуто настежь. На полу прямо под ним лежал кусок грязи с отпечатком обуви – каблука резинового сапога. Эмберли подобрал этот кусок очень аккуратно, чтобы тот не раскрошился, положил на стол. В доме – никого, и констебля Такера тоже нигде не было видно.

Фрэнк снова вышел в сад и начал обходить его, светя фонариком. А затем вдруг услышал стон – тот привел его к кусту сирени за садовой скамьей. На земле под кустом лежал Такер – видимо, свалился с сиденья – и делал попытки приподняться на локте.

Эмберли посветил ему в лицо; Такер растерянно заморгал, продолжая постанывать. Фрэнк опустился рядом с ним на колени.

– Ну будет вам, дружище, будет. Возьмите же себя в руки наконец! Что случилось?

Такер поднес руку к затылку.

– Голова! – простонал он. – О Боже, моя голова!..

– Да, нимало не сомневаюсь, что кто-то вас ударил. Еще повезло, что голова у вас такая крепкая. Вот, выпейте! – Он достал флягу с бренди, откинул крышку, поднес к губам Такера.

Крепкий напиток сразу оживил констебля, он сел, но все еще держался за голову.

– Что произошло? Кто меня ударил?

– Не задавайте вопросов! – рявкнул Эмберли. – Лучше подумайте хорошенько! Вы здесь кого-нибудь видели?

– Нет. Не понимаю, как это случилось. Я сидел на скамейке, ждал молодую леди. Должно быть, кто-то подкрался сзади и ударил меня.

– Вы просто прекрасный полицейский! – сердито воскликнул Эмберли. – Так вы, значит, никого не видели и ничего не слышали? Ни звука шагов? Ни подъезжающей машины?

Несчастный Такер попытался сосредоточиться.

– Машина… Да, вроде бы я слышал машину. Но она проехала мимо, вон туда, к ферме. Не остановилась.

– Что за машина? Номера разглядели?

– Нет. Видел ее лишь мельком, когда она проезжала мимо ворот. Вроде бы с закрытым верхом. И большая такая.

– Цвет?

– Я не разглядел, сэр. Слишком темно было.

– Теперь слушайте! – снова рявкнул Эмберли. – На столе в гостиной лежит ком засохшей глины. Вы должны отвезти его в участок. На нем отпечаток обуви. Ясно вам?

Такер кивнул и попробовал встать.

Фрэнк развернулся и зашагал к калитке. Услышав отчаянное завывание Билла, обернулся через плечо:

– И присмотрите за собакой. Поводок на кухне.

С этими словами он исчез. Хлопнула дверца машины, затем Такер услышал, как взревел мотор. Констебль бессильно опустился на скамью, боясь потерять равновесие.

Вскоре Эмберли оказался в Верхнем Неттлфолде, проехал по Хай-стрит к Рыночной площади. Здесь неподалеку находилась автозаправочная станция, подъезд к бензиновым колонкам был ярко освещен электрическими лампами в виде шаров.

Он подогнал «бентли» к одной из колонок, коротко бросил пареньку:

– Полный бак! – Потом вышел и захлопнул за собой дверцу.

Полицейский участок находился на противоположной стороне площади. Сержант Губбинс сидел в кабинете, на двери висела табличка «Посторонним вход воспрещен», но мистер Эмберли вошел, даже не предупредив дежурного констебля.

Сержант сердито вскинул голову, но при виде посетителя так и расплылся в улыбке:

– Вечер добрый, мистер Эмберли! Есть какие новости?

– Вот что, сержант. Прикажите дежурному констеблю обзвонить все близлежащие участки, чтобы остановили и обыскали синий лимузин марки «воксхолл», Эмберли указал и номер лимузина, – PV 80496.

Сержант уже достаточно хорошо изучил мистера Эмберли. А потому никаких вопросов задавать не стал, поднялся, вышел и повторил дежурному констеблю распоряжение барристера. И только вернувшись, спросил:

– Что произошло, сэр?

– Девушку похитили. Можете поехать со мной прямо сейчас?

Сержант не сводил с него изумленного взгляда.

– Бог ты мой, сэр! – выдохнул он. – Похитили? А где же был Такер?

– Возле коттеджа. Кто-то его оглушил. Он ничего не видел, ничего не слышал. Утешаюсь лишь тем, что констебль сильно не пострадал. Так вы идете?

– Всего минутку, сэр, и я с вами! – Губбинс бросился в приемную, где дежурный констебль уже отправлял сообщение. Коротко переговорив с ним и захватив шлем и револьвер, сержант выбежал на улицу. Мистер Эмберли уже направлялся через площадь к своей машине.

Губбинс последовал за ним и устроился на переднем сиденье, пока Фрэнк расплачивался за бензин. И только когда он сел за руль и включил мотор, сержант спросил, куда они направляются.

– Пока не знаю.

Эмберли выехал с площади и двинулся к развязке, что пролегала рядом с гостиницей «Голова вепря». Затем развернулся и поехал к ней.

Дежурный констебль, записавший его номер около получаса назад, вновь увидел «бентли» и вскинул руку, пытаясь остановить машину. Она подкатила прямо к нему.

Эмберли опустил стекло:

– Скажите, здесь за последний час проезжал синий пятиместный лимузин «воксхолл»? – Фрэнк продиктовал ему номер. – Вспомните, приятель, подумайте хорошенько!

Констебль ворчливо ответил:

– Мне незачем думать и вспоминать. И не указывайте мне, что делать! Я должен записать ваше имя и адрес.

Эмберли откинулся на спинку сиденья.

– Вот и говори с дураком.

Тут в дело вступил Губбинс. Он внятно и доходчиво объяснил констеблю, что именно от него требуется.

– Но… но, сержант, я поднял руку, а он промчался мимо меня как молния, – принялся оправдываться констебль. – Может, просто не заметил или не обратил внимания. Он двигался…

– Неудивительно: человек не может видеть то, что находится у него за спиной, – оборвал его Губбинс. – Вам задали вопрос, так что отвечайте, и быстро! Это сам мистер Фрэнк Эмберли, не кто-нибудь там!

– Откуда мне было знать, кто он, – промямлил в ответ констебль. – Знаю только одно: он проигнорировал мой сигнал, не остановился и…

– Ну сколько можно! – воскликнул Эмберли. – Оштрафуете меня в следующий раз! Повторяю, лимузин «воксхолл».

Констебль задумчиво почесал подбородок.

– Вроде бы был «Морис оксфорд», проехал по Ламсден-роуд, – пробормотал он. – Не подходит.

– О Бог ты мой! – взмолился Эмберли. – Большая машина, синяя! Пучеглазенькая такая!

– Нет, ничего похожего не видел, – даже с каким-то злорадством ответил констебль. – Видел «даймлер» мистера Пурвиса. Но другой такой большой машины не заметил. По крайней мере за последний час.

Мистер Эмберли нащупал ручку переключения скоростей:

– Убери хотя бы с дороги эту телегу, мне надо проехать.

– Ну что ты стоишь и хлопаешь ушами! Убирай телегу! – прикрикнул сержант на констебля. – Господи, отроду не видел такого тупоголового парня! Деревенщина! Вот сюда, немного правее, мистер Эмберли. И ради Бога, не зацепите этого идиота!

«Бентли» с ревом объехал констебля и помчался по Хай-стрит. Констебль, все еще придерживающий лошадь, впряженную в телегу, так и застыл, словно в трансе. Очнулся он лишь после того, как к нему обратился возница, державший в руках поводья…

– Скажите, сержант, есть по дороге к коттеджу «Плющ» еще какой-нибудь пост? – спросил Эмберли.

– Ни одного. Примерно в миле отсюда, на перекрестке у Брайтон-роуд, находится отделение «Автомобильной ассоциации», но дежурного там сейчас уже нет. Слишком поздно.

– Черт! Ну а где-нибудь на ближайших поворотах?

– Нет, до самого перекрестка с Брайтон ничего, если не считать дорогу, ведущую к Фёрз-Холлу. Хотя, знаете что, сэр?.. Как раз сейчас расширяют мост у съезда на Гриффин, это еще до перекрестка. И там точно должен быть регулировщик движения.

– Что ж, остается лишь молиться и надеяться, что он не круглый дурак. – Фрэнк резко вывернул руль, объезжая какого-то зазевавшегося пешехода.

Сержант вцепился в дверную ручку и выпрямился. От комментариев по поводу такого маневра воздержался, заметил лишь:

– Осторожнее, сэр, впереди поворот!

– Позвольте мне вести машину так, как я считаю нужным, – сухо ответил Эмберли.

Сержант затаил дыхание – машина заложила крутой вираж – и облегченно вздохнул.

– Несколько лет не был в этом районе, сэр.

– Мы здесь не задержимся.

– Нет, если будете ехать с такой скоростью. Но я бы на вашем месте так рисковать не стал. Впрочем, я хотел сказать о другом. Хорошо, что машин здесь проезжает совсем мало.

– Верно подмечено.

– И еще могу добавить вот что, мистер Эмберли. Как-то не очень хочется погибнуть в аварии. Впереди мост, сэр! Сбавьте скорость.

Юнец, стоявший у моста на дежурстве, лениво размахивал зеленой лампой. Фрэнк резко затормозил. Сержант оказался ближе к юнцу, высунулся из окна и спросил, не проезжал ли недавно через мост синий «воксхолл».

Паренек ответил, что машин за последнее время проехало не так много и он к ним не присматривался. И номерами тоже не интересовался. Но действительно, примерно три четверти часа тому назад тут притормозил большой «воксхолл», чтобы пропустить грузовик, въезжающий на мост с другой стороны. И он тут же принялся в подробностях описывать машину – сколько у нее лошадиных сил, какова максимальная скорость и прочее, однако его перебили.

– Я не собираюсь покупать эту машину, сынок, – сказал Губбинс. – Куда она поехала?

Юноша восхищенно смотрел на «бентли». Зашевелил губами, про себя перечисляя все достоинства этого автомобиля, и с промедлением, но наконец ответил Губбинсу:

– Сначала проехала по мосту, а потом свернула к перекрестку.

– Кто в ней был? – спросил Эмберли.

– Не знаю, сэр.

– И все же кто, мужчина или женщина, один человек или больше?

– Не знаю, сэр.

– Толку от него никакого, – заметил сержант. – У меня племянник, точная его копия. Если за рулем машины будет сидеть кенгуру, он и не заметит. Прямо тошно становится. Может целый день рассуждать о каких-то там дифференциалах, но поинтересоваться тем, что не движется на колесах, о нет, это не про нас!

«Бентли» тронулся с места.

– Перекресток с Брайтон, – пробормотал Эмберли. – Направляется на юг. И я думаю… нет, даже нисколько не сомневаюсь, что нам следует поторопиться, сержант. Ехать как можно быстрее.

– Но ведь мы и так едем быстро, разве нет? – Губбинс выждал, когда машина свернет на дрогу, ведущую к югу, затем, видя, что никакой опасности впереди вроде бы не предвидится, спросил: – А теперь, сэр, если не возражаете, конечно, могли бы мы поговорить? Сдается мне, вы знаете немного больше, чем я. Мы преследуем некий лимузин «воксхолл», имеющий перед нами фору примерно в три четверти часа. У меня имеются кое-какие соображения по поводу того, чья это машина. Но как у него хватило смелости решиться на такое, просто ума не приложу! Правда, и прежде частенько доводилось замечать: в тихом омуте черти водятся. И еще, сдается мне, жуткое вырисовывается дельце. Как думаете, сэр, он прикончил молодую леди?

Машина резко рванула вперед, как пришпоренная лошадь. Сержант покосился на профиль мистера Эмберли, увидел, как мрачно его лицо – ему даже страшно стало, как он сам позже признался.

– Если да, – ровным тоном произнес Фрэнк, – если он сделал это, палача беспокоить не будем.

Столь зловещее предупреждение в совокупности с особым выражением на лице Эмберли привели сержанта к мысли, что он сейчас сделал одно любопытное открытие. Чувствуя, что ситуация требует проявления такта с его стороны, Губбинс не стал распространяться на данную тему. Однако не преминул заметить, что мистеру Эмберли все же не стоит принимать все это так близко к сердцу.

– Зачем нам с вами нарываться на неприятности, сэр? Если собираетесь пойти на убийство… сами подумайте, в каком тогда я окажусь положении. Что мне тогда делать?

Эмберли тихо и зло усмехнулся:

– Арестовать меня, что ж еще. Вот будет сенсация!

– Я окажусь в страшно затруднительном положении, – продолжал гнуть свое сержант. – И, если б был уверен, что намерения у вас серьезные, я просто обязан отобрать у вас пистолет, который в данный момент упирается мне в бедро.

– Да я с удовольствием задушу эту свинью. Однако не думаю, что он убил девушку. Пока скорее всего нет. Еще одно убийство может оказаться для него фатальным. Смерть Марка Брауна сошла за несчастный случай, но еще один несчастный случай… Нет, это выглядело бы слишком подозрительно. Ширли должна исчезнуть. Нет тела – нет дела, сержант.

– Понял вас, сэр. Так, значит, он старается увезти ее как можно дальше от Верхнего Неттлфолда и прикончить где-то в глуши?

– Если он дурак. Если он действительно поступит именно так, и тело найдут, оно выведет на него. У мисс Браун нет машины. Как она могла заехать так далеко? Вывод напрашивается однозначный: ее привез туда сам убийца. Нет, слишком опасно. От тела надо избавиться. Ну поставьте себя на место убийцы, сержант. Как это сделать?