Текст книги "Любовь-целительница"

Он провел пальцами по ее волосам и дал им упасть на плечи его кителя. Затем овладел ее губами с неистовством, которое захлестнуло его всего.

Чайна запустила пальцы ему в волосы, наслаждаясь их мягкой шелковистостью. Когда его губы принялись целовать ее ухо, она засмеялась. Он снова нашел ее губы, а рука его скользнула вниз. И ее груди легли в его ладонь. Она со стоном произнесла его имя.

С трудом оторвавшись от нее, он прошептал:

– У тебя слишком много дуэний, дорогая.

– Целый дом. – Она провела ладонью по его уже ставшей к вечеру колючей щеке. Слышит ли он, как у нее бьется и пульсирует сердце?

– Ты поклялась наблюдать за мной день и ночь.

– Да, поклялась.

Он заключил ее лицо в ладони.

– В таком случае обещай мне, что сегодняшнюю ночь ты проведешь со мной.

Ее сердце запрыгало от радости, она коснулась губами его губ.

– Обещаю. Но сперва мне нужно завершить все домашние дела. Если я уклонюсь от них, все мои дуэньи это тотчас же заметят. Это займет не более часа.

– Целый час? – Он театрально застонал. – Это целая вечность.

Она упрямо вскинула подбородок:

– Не ты один будешь мучиться от ожидания. Не забывай об этом.

– Я все это время буду думать только о тебе, дорогая. – Он прижался губами к ее щеке, и жар от этого поцелуя пронзил ее всю. Ей понадобились неимоверные усилия, чтобы оторваться от Александра.

– Если ты не позволишь мне повидаться с миссис Мейдерс и завершить исполнение моих обязанностей, ждать придется гораздо дольше.

Взяв ее за плечи, он повернул ее лицом к дверям. Легонько шлепнув ее, он приказал:

– В таком случае иди.

Она засмеялась и направилась к выходу. Уже поставив ногу на верхнюю ступеньку, она оглянулась:

– Александр, ты останешься здесь?

– Не беспокойся. Я буду ждать тебя, дорогая. Я просто немного подумаю кое о чем.

– Если есть что-то, чему я могу помочь…

На его лицо снова набежала плутовская улыбка.

– Есть. Но об этом я попрошу тебя через час.

Глава 15

– Чайна, могу я с тобой поговорить в течение минутки?

Обернувшись, Чайна улыбнулась сестре, хотя ей было вовсе не до разговоров. Один час для выполнения ежедневных обязанностей растянулся на два, шел уже третий, а ей предстояло сделать еще немало, прежде чем она встретится с Александром.

Одна мысль о том, что скоро это случится, повергла ее в сладостный трепет. Ей не хотелось чтобы Шиан догадалась, отчего она раскраснелась и выглядела взволнованной. Однако все приятные мысли вылетели у нее из головы, когда она увидела тревогу на лице сестры.

Взяв ее за руку, она спросила:

– Что случилось?

– Да все леди Виола. – Шиан еле сдерживала ярость.

– Что она теперь выкинула?

– Она пригласила сэра Генри на свой дурацкий вечер, но не пригласила его сестру. Как можно оскорблять семью Кранлеров подобным образом?

Чайна криво улыбнулась:

– От нее можно ждать всего. Не переживай об этом. Я пошлю сэру Генри письмо с просьбой приехать с сестрой. Я уверена, что он приедет. Думаю, он проявляет интерес к тебе, Шиан.

– Я тоже так думаю. – Шиан нахмурилась. – Сэр Генри – хороший человек и добрый друг семьи, но…

– Ты носишь в сердце другого.

Шиан резко вскинула голову, в ее глазах сверкнуло удивление.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что когда мы возвращались из Лондона, едва ли не каждое второе твое слово было о Константине Ласситере.

Шиан уставилась на свои ноги, словно оказалась в роли мисс Аптон.

– Я перестала говорить о нем, когда люди смутились, подумав, что его титул лорда Ластингема имеет отношение к деревне.

– Это была единственная причина? – Чайна приподняла пальцем подбородок сестры, чтобы иметь возможность посмотреть в наполненные слезами глаза Шиан.

– Он говорил мне, что будет писать, но я до сих пор не получила ни одного письма. Наверное, он забыл меня.

– Забыть тебя? Ты такая душка, Шиан! Я уверена: у лорда Ластингема имеются важные дела, которые он не может оставить.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Я надеюсь, что это так. – Она не стала бы лгать сестре. Герцог был ласков с Шиан, но это могло быть увлечением всего лишь на один сезон. Чайна не хотела расстраивать сестру, но и не стоило порождать в ней ложные надежды.

Шиан порывисто обняла сестру:

– Спасибо, Чайна.

Снова пообещав написать утром сэру Генри письмо, Чайна поцеловала сестру в щеку и продолжила свои занятия по хозяйству.

Прошел еще почти час, прежде чем Чайна освободилась и поднялась по лестнице в крыло, где располагались семейные спальни. Идя по коридору, она не увидела света под дверью Александра.

Чайна вздохнула. Должно быть, он устал дожидаться ее. Остановившись перед его дверью, она потянулась к ручке. Затем опустила руку. За эти часы она постоянно думала о том моменте, когда они окажутся вместе. Думал ли он? Не появились ли у него сомнения? У нее таковых не было. Она могла думать лишь о нем и о том, что их ожидало этой ночью. Как самая здравомыслящая из сестер семейства Недеркотт, она привыкла нести бремя обязанностей всегда – даже ночью. Но на этот раз она намеревалась отрешиться от всего, чтобы провести с Александром несколько ночных часов. Сейчас всеми фибрами своей души она хотела разбудить его. Но он бы мог оставить зажженной лампу, если бы хотел показать ей, что он ее ждет. С какой стати он будет сидеть в темноте?

Прежде чем Чайна смогла ответить на этот вопрос, она услышала какой-то звук. Это был тихий стон.

– Квинт? – шепотом спросила она.

Она огляделась по сторонам, но нигде не было и намека на появление светящегося призрака. Снова услышав тот же самый звук, она ахнула. Звук исходил из комнаты Александра.

Она более не колебалась и распахнула дверь. Шагнув в темноту, она оставила дверь открытой.

– Александр? Что с тобой?

Ответа не последовало.

Чайна сделала еще один шаг, скользя ногой по коврику. В комнате было темно. Она вздрогнула, когда снова услышала стон, доносящийся с другого конца комнаты. Из кровати.

Этот звук выражал отчаяние и тоску. Чайна ощутила холод под ложечкой. Пока она заканчивала исполнение своих обычных обязанностей, кто-то напал на Александра.

– Ты здесь? Откликнись! Александр! – шепотом позвала она.

Ответа не последовало. Она шагнула вперед и ударилась пальцем ноги о стул. Слезы брызнули из ее глаз. Она смахнула их и вытянутой рукой нащупала край стола.

Александр до сих пор не узнал ее? Даже если он снова почувствовал себя больным, ему не могло это помешать услышать ее голос. С дальнего конца комнаты донеслись новые стоны. Чайна медленно приблизилась к кровати, шепча поочередно имя Александра и Квинта.

Она не могла понять, нащупывая на кровати свернутое покрывало, где же лежит Александр. Чайна подергала за матрас.

– Александр! Александр, что случилось? С тобой все в порядке?

Внезапно Александр словно материализовался, появившись из-за кровати. Он схватил ее за руки.

– Что ты делаешь? – воскликнула она.

Он не ответил и потащил ее туда, где стоял сам. Он прижал ее к обнаженной груди, и Чайна ахнула, ощутив пальцами тепло его кожи. Она подняла рот для поцелуя. Затем закричала, когда он с проклятиями потянул ее на пол. Она стала протестовать против столь грубого обращения, но он опустился на колени и прижал ладонь к ее рту. Ею овладел леденящий страх. Это был вовсе не тот деликатный мужчина, который нежно обнимал ее возле бойниц и обещал одарить ее жаркими ласками.

Она оторвала его пальцы от своего рта.

– Что случилось?

– Тихо! – Она услышала его сердитый шепот.

Александр приподнялся над ней таким образом, чтобы он сам мог видеть верх кровати. Его грудь напряглась, придавив Чайну. Когда она попыталась тоже посмотреть вперед, он снова прорычал ругательство и прижал ее к полу.

– Я сказал тебе вести себя тихо! – В его приглушенном голосе слышалась ярость.

– Но я…

– Ты замолчишь или ты хочешь их поднять по тревоге, Рексли?

Рексли!

– Кого поднять по тревоге? – шепотом спросила она.

– Молчи! – Его пальцы сжались в кулак. Прежде чем Александр пустил кулак в ход, она воскликнула:

– Вспомни, где ты сейчас, Александр! Я не Рексли. Я Чайна!

– Мол…

Она обхватила его голову и прижала губы к его губам. Распластавшись спиной на полу, она принудила его лечь на нее. Пальцами она обхватила его плечи, затем спину. Он стал отползать в сторону. Затем подсунул руку под нее, прижал к себе. Его ладонь покачивала ей голову, по мере того как поцелуй делался все крепче, и так длилось до тех пор, пока она тихонько не застонала.

От этого звука он отпрянул и уставился на нее. Даже в темноте она разглядела удивление на его лице.

– Чайна? Что ты здесь делаешь?

Она испытала смятение, которое мгновенно погасило в ней желание. Он сам пригласил ее в свою комнату, а теперь разыгрывает удивление. Уж не есть ли это одна из тех глупых игр, в которые играют мужчины и женщины?

– Дай мне подняться! – приказала она.

– Чайна, черт возьми, что ты здесь делаешь? – Когда она попыталась сесть, он прижал ее к полу. – Оставайся там, где ты находишься! Когда пушки начнут стрельбу, ты должна…

– Пушки? Какие пушки? – Выскользнув из-под него, она встала на колени и схватила его за плечи. – Александр, здесь нет никаких пушек! Ты находишься в замке Недеркотт! Ты меня слышишь?

– Французы нацелились на нас и собираются снести нам головы. – Он сбросил ее руки со своих плеч с такой быстротой, что ее ногти оцарапали ему кожу. – Они сейчас начнут в нас стрелять!

Чайна смотрела в его потемневшее лицо. Он находился в плену кошмара. Даже ее поцелуй не пробудил его окончательно. Она выдернула свои ладони из его рук. Обняв его лицо, она зашептала:

– Посмотри на меня. Кого ты видишь?

– Чайна, сейчас не время для игр.

– Ты прав. Сейчас не время для игр, а потому скажи мне, кого ты видишь.

Он взглянул поверх кровати, затем перевел взгляд на нее:

– Я вижу тебя.

– Кто я?

– Чайна, я…

Она повторила свой вопрос еще более строгим голосом:

– Кто я?

– Чайна Недеркотт.

– Где я?

– На поле боя в…

– Нет! Я не на поле боя! Где я?

На сей раз он не ответил столь же быстро.

– Так где я, Александр? – снова спросила она. – Где я на самом деле?

– В замке Недеркотт?

Она была удивлена, что он ответил в виде вопроса, но постаралась как можно более ровным голосом подтвердить:

– Да, я в замке Недеркотт. Так же как и ты.

– Я в замке Недеркотт?

Этот его вопрос, произнесенный так неуверенно, буквально пронзил ее. Обняв его, она села и прижала его голову к своему сердцу. Она продолжала обнимать его, а он дрожал от страха. Она не желала даже представить, какие страхи мучают этого сильного, мужественного человека.

Подняв голову, она оглядела комнату. Где сейчас Квинт? Она могла бы воспользоваться его помощью. Он тоже был воином и мог понимать, почему Александр ведет себя таким образом – и это не только сегодня, но и в первую ночь, когда она нашла его на полу под сбитыми покрывалами, при этом он не имел понятия, каким образом он вывалился из кровати.

Ей хотелось окликнуть призрака по имени, но это еще больше разволновало бы Александра.

Александр сел и огляделся. Ей не нужно было смотреть ему в лицо, она и без этого поняла: он стыдится того, что она была свидетельницей случившегося.

– Это ничего, – прошептала она, кладя руку на его плечо. Кончиками пальцев она ощутила тепло его кожи, но тут же отбросила мысли о желанной близости.

– Ничего? – Он невесело засмеялся.

– Это был всего лишь сон.

– Только сон? – Он покачал головой, не решаясь взглянуть на нее. – Это то, о чем говорила мне мать.

– Твоя мать? Она знает, что тебе снятся кошмары, связанные с войной?

– Нет, но она знает о кошмарах моего отца. Или, во всяком случае, она так думала.

– Я не понимаю.

– Это безумие.

Александр замолчал, услышав шаги в коридоре. Встав, он схватил халат, лежавший на кровати, и накинул его на себя. Он протянул ей руку, но она заколебалась. Боль стучала у него в голове, словно он в самом деле пережил прямое пушечное попадание.

– Теперь ты знаешь, – сказал он тихо, и в этот момент в комнату проникли отблески света от лампы.

– Знаю что?

– Что я не герой.

Чайна открыла было рот, чтобы что-то сказать, но увидела за его спиной людей, которые заглядывали в комнату. Она положила ладонь на его руку и поднялась на ноги с таким видом, словно не заметила их шока, вызванного тем, что они обнаружили ее в его персональной спальне. Она посмотрела на смятую постель и поняла, что могли подумать слуги.

– Очень хорошо, – сказала Чайна, отпустив руку Александра и направляясь к двери. – Миссис Мейдерс, пошлите кого-нибудь проверить трубу. Я хочу удостовериться, что больше никакие летучие мыши не проникнут в дом.

– Летучие мыши? – взвизгнула одна из горничных в дверях. – Я терпеть не могу летучих мышей!

Несколько других женщин разделили чувства горничной. Мужчины молчали, но Александр заметил, что они отступили на шаг назад. Значит, они тоже не горят желанием встретиться с летучей мышью.

Миссис Мейдерс бросилась в комнату, жестом показав слуге, чтобы он зажег лампу.

– Я непременно проверю, мисс Чайна.

– Спасибо. – Ее голос слегка дрогнул. Когда Чайна повернулась к Александру, он заметил, что она хромает.

Он вспомнил, с какой силой потянул к себе Чайну, думая, что это Рексли.

– И спасибо тебе, Александр, что ты защитил меня и привел в чувства, когда я ворвалась сюда. Это была ближайшая дверь, а я совсем ошалела.

– К счастью, я еще не успел заснуть по-настоящему. – Ему было тошно лгать, но еще хуже была перспектива позора для Чайны. Ему захотелось снова застонать, когда он вспомнил, зачем она пришла в его комнату. Она выполнила свое обещание. А ведь у него появились сомнения, когда она не пришла через час.

– Я проверю трубы утром, – сказала миссис Мейдерс. Она попросила слуг выйти из комнаты. – Идите спать и не шумите. И не разбудите мисс Шиан. У нас завтра много дел. – Экономка повернулась к Чайне: – Я могу чем-нибудь вам помочь?

Александр затаил дыхание, ожидая ответа Чайны. Она улыбнулась спокойной улыбкой и сказала:

– Спасибо, миссис Мейдерс, это все.

– Как прикажете. – Экономка направилась к двери, но остановилась у стола. Она подняла клочок черной материи. – Я думала, что это уже выброшено.

Александр двумя широкими шагами пересек комнату и взял клочок материи из рук экономки:

– Зачем его выбрасывать?

– Потому что он воняет дымом. Мы избавились от всех просмоленных вещей, которые обнаружили в коридоре после пожара. – Она наморщила нос.

– Просмоленных! – Его улыбка сделалась какой-то хищной. – Миссис Мейдерс, вы назвали обугленную материю, найденную после пожара, просмоленной. Я недавно где-то слышал это слово. – Он улыбнулся теперь уже немного теплее. – Спасибо.

– Вы хотите, чтобы я выбросила этот клочок?

– Нет. – Он скатал материю и сжал в кулаке. – Я его сохраню.

Экономка кивнула и пожелала всем спокойной ночи. Чайна шагнула мимо Александра и посмотрела на незакрытую дверь.

– Фарли находится в пределах слышимости.

– У тебя слишком много дуэний.

Его попытка заставить ее улыбнуться не увенчалась успехом. Чайна подошла к нему и зашептала:

– Ты думаешь, что это разбойник устроил поджог в замке Недеркотт?

– Похоже на то. – Он сжал зубы, разглядывая клочок грубой материи, а она приподняла его руку, чтобы получше рассмотреть предмет. – Или кто-то хочет, чтобы мы в это поверили.

– Он же стрелял в кучера лорда Тернбулла.

– Мы не можем быть уверены в том, что он сделал это намеренно. Пуля могла случайно попасть в кучера, в то время как он просто хотел их напугать. – Александр отстранился от ее руки. Даже это легкое прикосновение вызывало в нем дрожь. – Он ведь не стал стрелять в тебя. Он просто пугал.

– И он напугал меня. – Она умоляюще подняла на него глаза. – Как и ты меня сегодня. – Она схватила его за рукав. – Александр, ты снова уходишь от того, чтобы рассказать мне правду. Что все-таки происходит? Кто такой Рексли?

– Ничего не происходит.

– Но ты сказал, что твоя мать…

– Довольно!

Когда она ошеломленно уставилась на него, пораженная его грубым тоном, он поморщился и пожалел, что не смог сдержаться. В тот момент, когда он испугался за ее жизнь, он выболтал секрет, который скрывал от всех. Но сердился он не на Чайну, а на себя.

Она подошла к двери и остановилась, чтобы оглянуться на него. На ее лице была написана боль, смешанная с гневом, однако она высоко подняла голову.

– Спокойной ночи, Александр.

– Чайна…

Она подождала его объяснения, но он не знал, что говорить. Тайна грызла его душу. Его мать называла это проклятием. И сейчас Чайна тоже говорила о проклятиях. И если в нем есть хотя бы половина здравого смысла, хотя бы такого, каким обладала собачка леди Виолы, ему следовало бы собрать вещи и уехать с первыми проблесками зари.

Он снова посмотрел на нее. В его душе поднялась теплая волна. Чайна! Такая деликатная и в то же время сильная. Такая мягкая и одновременно грозная. Такая милая и желанная. Она именно такая женщина, какую он мечтал найти. Но мог ли он на что-то надеяться? Он так изменился с тех пор, как обнаружил, что безумие коснулось корней его семейного древа.

– Ответь на один вопрос, – сказала она четким голосом, как тогда, когда разговаривала с лордом Тернбуллом.

– Я постараюсь. – Ему было тошно, что он не может обнажить перед ней свою душу, исповедаться ей в своих чувствах, рассказать правду о том, что создало между ними непреодолимую пропасть. Он просто не мог этого сделать.

– Кто такой Рексли?

Александр подошел к кровати, вцепился рукой в подножку.

– Это мой друг, которому я приказал умереть. Я приказал ему умереть, чтобы меня восславили и считали героем.

Глава 16

В эту ночь Чайна не могла сомкнуть глаз. Не один раз она задумывалась над тем, не подняться ли ей, не перейти ли коридор и не постучаться ли в комнату к Александру. Она мысленно была уже с ним. Она обнимала его, а он открывал ей душу. Она прижималась головой к его плечу и не боялась спрашивать его, задавая любые вопросы. И он отвечал на них. И ей хотелось лежать в его объятиях бесконечно долго.

Но все это были только видения. Она продолжала лежать в своей кровати, глядя на деревянный полог, пока первые отблески зари не легли на пол. Допустим, она хотела, чтобы одна из этих ее фантазий воплотилась в жизнь, но хотел ли он того же самого?

Когда он произносил слова о Рексли, в его лице читалась неимоверная боль. Она смотрела на него, слишком потрясенная до глубины души, и не могла ничего сказать. Она пыталась нарушить напряженное молчание, но словно натолкнулась на свои же слова. И они не прозвучали. Ее вопросы так и остались незаданными. Когда он пожелал ей спокойной ночи, она не знала, действительно ли он хочет с ней проститься. Так она без сна лежала до утра, словно слыша удаляющиеся от нее шаги Александра.

Горничная, помогавшая Чайне одеваться, казалась подавленной. Обычно ловкие руки горничной теперь двигались еле-еле. Чайна пожалела девушку и отправила ее с бельем в прачечную. Сама себе причесав волосы, Чайна не стала смотреться в зеркало. И так ясно: темные круги под глазами. А губы у нее дрожали, если она забывала за ними проследить.

Чайна вошла в столовую для завтрака. Уютная комната с окнами, выходящими на юг, была пустынной. От накрытых тарелок с едой шел пар, однако эти ароматы ее не соблазняли. Она надеялась, что встретит здесь Шиан. Ей нужно было переговорить с сестрой и выслушать ее совет.

От служанки, поставившей на стол кастрюлю с шоколадом, Чайна узнала, что сестра уже позавтракала и отправилась на этюды. Чайна вздохнула. Шиан, по всей вероятности, испытывала раздражение из-за поведения леди Виолы даже больше, чем можно было предположить. Иначе сестра не ушла бы из дома, когда они принимают гостей.

Подойдя к окну, Чайна посмотрела на играющие на солнце капельки росы, превратившие сад в сказочное поле сверкающих алмазов. У нее не меньше, чем у Шиан, было желание куда-нибудь скрыться.

Рука коснулась ее локтя, и ее кожа мгновенно отреагировала.

– Доброе утро, – сказал Александр.

Вчера она приникла бы к нему. Сегодня она не знала, что ей делать.

– Доброе утро.

Повернувшись к нему, она слегка от него отодвинулась. На его лице также отпечатались следы бессонной ночи. Чайна хотела бы разгладить у него на лбу морщины, которых еще вчера не было.

– Пожалуйста, садись завтракать, – сказала она.

– Ты посидишь со мной, пока я поем?

Она не была уверена, спросил ли он это в надежде, что она согласится, или для того, чтобы дать ей возможность удалиться.

– Есть много такого, о чем нам нужно поговорить, – добавил он.

– Спасибо. Я буду счастлива… позавтракать с тобой.

Подойдя к буфету, она положила себе ложку омлета и одну булочку. Она не испытывала голода. Взглянув на стол, Чайна убедилась, что тарелка Александра также почти пуста. Он выдвинул кресло рядом с ней, пока она наливала две чашки шоколада. Отставив кастрюлю, она стала ждать, когда он заговорит.

– Я очень сожалею, – сказал он. – Я понимаю, что прошлая ночь оказалась совсем не такой, какой она тебе представлялась.

– Не такой. – Она коротко засмеялась. – Как и ты.

– Это верно. – Суровое выражение на его лице слегка смягчилось. – Мне жаль, что я причинил тебе боль. Я видел, что ты хромала.

– У меня затекла нога, когда я стояла на коленях, ее всю словно покалывали иголки, только и всего.

Она ждала, когда он продолжит, но он молча смотрел в свою чашку с горячим шоколадом. Она положила ладонь на его руку и была ошеломлена, когда он отпрянул.

К ее глазам подкатили слезы, голос ее задрожал.

– Теперь моя очередь сказать, что я очень сожалею, Александр. Я не могла подумать, что банальное прикосновение так тебя рассердит. Я не стану…

– Не надо говорить, что ты больше никогда не дотронешься до меня. – Он погладил ей щеку. – Я знаю, что все члены семейства Недеркоттов держат свое слово, и поэтому не могу позволить тебе произнести его. – Он посмотрел в сторону двери, ведущей к кухонной лестнице. – Нам нужно найти место, где будет меньше ушей. Где-нибудь за пределами этих стен.

Она подумала о просьбе Квинта удерживать Александра в пределах дома. Но тут же отбросила эту мысль, потому что два нападения произошли внутри замка Недеркотт.

– Кажется, я знаю такое место на пустоши, которое тебе понравится, – сказала она.

– Ты не можешь хотя бы намекнуть, что это за место?

– Нет, но могу обещать, что леди Виола рассвирепеет из-за того, что мы не попросили ее присоединиться к нам.

Впервые с того момента, как он вошел в столовую, он по-настоящему улыбнулся.

– В таком случае мне уже нравится это место.

Чайна тоже улыбнулась и потянулась за маслом, чтобы намазать на булочку. Возможно, все не так плохо, как это казалось еще минуту назад.

Ветер энергично гнал вперед облака, он словно спешил выпроводить их за море. Холмистые вересковые угодья выглядели тусклыми и безрадостными. Редкие кусты, которые еще не успели окончательно отцвести, приобрели грязновато-коричневый оттенок.

Александр помог ей выйти из кареты. Чайна плотнее запахнула плащ; его полы под порывами ветра хлестали ее по ногам. Когда она сказала слуге, чтобы он подождал их внутри кареты, тот благодарно кивнул. Сидящий на козлах кучер поплотнее закутался в свой плащ.

– Какой чудесный день! – сказал Александр, перестав удерживать шляпу на голове. Снова открыв дверцу кареты, он бросил шляпу на сиденье. Ветер трепал ему волосы и полировал кожу, доводя ее до оттенка, который у него был до событий в Римском лагере.

– У тебя странные представления о том, какая погода может называться чудесной.

– В самом деле? – Он обнял Чайну за плечи и прижал к себе. – Если бы погода была мягкой и благоприятной, у меня не нашлось бы уважительной причины, чтобы обнять тебя.

– Тебе непременно нужна причина?

– Я полагаю, что сегодня нужна.

Она приложила руку к шляпке, опасаясь, что ветер сорвет ее с головы.

– Мы можем считать, что ничего не произошло вчера вечером?

– Не произошло ничего такого, на что я надеялся.

Понимая, что кучер и слуга могут расслышать их слова, которые относил в их сторону ветер, Чайна показала на лесенку с правой стороны дороги для перехода через забор. Она остановилась, потому что более не могла откладывать вопрос, который мучил ее в течение всей ночи.

– Расскажи мне о Рексли, Александр.

– Зачем портить приятный день?

– Эта приятность – всего лишь иллюзия, если ты не объяснишь то, что сказал вчера вечером относительно приказа, по которому он должен был умереть.

Александр поставил ногу на лесенку и посмотрел вдаль.

– В припадке патриотических чувств я решил стать офицером, – сказал он так тихо, что Чайна едва расслышала его из-за шума ветра. – В этом я видел способ доказать свою независимость от семьи и уйти подальше от пересудов о сумасшествии моего отца. Рексли настоял на том, чтобы отправиться со мной. Он был моим камердинером, а до этого – камердинером отца. Хотя он был на двадцать лет старше меня, он не считал мою военную карьеру основанием для того, чтобы перестать мне прислуживать. Я пытался убедить его в обратном, но он не послушался меня.

– Значит, он отправился с тобой.

– Да, он был вместе со мной все эти кошмарные месяцы на Пиренеях, а затем в последней битве при Ватерлоо. Он не вернулся из этой битвы.

– А что произошло? – Чайна положила затянутые в перчатку пальцы ему на колени. Когда он положил сверху свою ладонь, она сказала шепотом: – Пожалуйста, расскажи мне, Александр. Это слишком тяжелое бремя, чтобы нести его одному.

– Если я расскажу это тебе, ты тоже вынуждена будешь нести бремя правды.

– Не знать – еще хуже.

– Как сказать. – Переплетя свои пальцы с ее пальцами, он добавил: – Я был уверен, что Наполеон будет разгромлен при Ватерлоо и что эта баталия станет моим последним шансом проявить себя. – Он вздохнул. – Я расставил своих людей по местам и приказал Рексли удерживать его позицию изо всех сил – не отступать, что бы ни случилось. И просил не совершать никаких геройских действий. Он просто должен был удерживать завоеванный плацдарм. Но тут пришел приказ выровнять линию фронта, поскольку французы навалились на нас, а я настолько увлекся схваткой в центре наших боевых позиций, что забыл отменить свой приказ Рексли. Он же стоял до последнего, и это ему удавалось… какое-то время. Но мерзкие лягушатники обошли его, когда он остался уже один. – Александр снова устремил взор вдаль, но Чайна догадалась, что на этот раз он видит поле боя в тот роковой день. – Меня подстрелили, прежде чем я смог совершить что-либо, а затем я понял, что бой ушел вперед, оставив меня далеко за линией фронта. Я потерял сознание и очнулся, когда битва закончилась. Я стал искать Рексли и нашел его среди множества трупов врагов, которых он убил, выполняя мой идиотский приказ. Получается, я предал его. Я думал больше о своей репутации, чем о своих людях. Опустившись в грязь рядом с ним, я сходил с ума, изнемогая от боли и стыда. И снова потерял сознание. – Александр отпустил руку Чайны. – Когда я очнулся в госпитальной палатке, меня приветствовали как героя. Я пытался сказать им, что это Рексли удержал позицию, а не я. Но никто меня не хотел слушать. Это он был героем, а не я.

Она заглянула в его затуманенные горем глаза:

– И у тебя не было возможности рассказать ему, как сожалеешь ты о том, что случилось.

– Да.

– И ты вынужден терпеть хвалу, потому что только это может доказать всем, что Рексли был героем. Ты считаешь, что это твой долг перед ним. Ты хочешь, чтобы, почитая тебя, люди одновременно помнили о Рексли?

Он придвинулся к ней совсем близко.

– Черт побери! Ты мучаешь меня своей правотой.

– Ты уже говорил об этом раньше.

Одарив ее мгновенным, но яростным поцелуем, он поднял ее и усадил на помост. Подавшись ему навстречу, она прижалась к его губам. Она готова была броситься ему в объятия, но понимала, что всего лишь в нескольких ярдах от них находятся провожатые. Он подмигнул ей и, положив руку на талию, помог перелезть по лесенке через забор.

Затем он последовал за ней. Чайна окинула взглядом холмистую местность. Она увидела овец и редкие деревья, склонившиеся над мелким ручейком у подножия холма. Здесь не было ни души, если не считать ее с Александром да еще слуг. Чайна задала себе вопрос, почему она раньше не додумалась привести сюда Александра.

Он спрыгнул с лестницы и встал рядом с ней.

– Куда нам идти теперь?

– А вот смотри. – Она указала на плоскую поверхность земли в одной из сторон поля. Эта поверхность была вымощена неровными камнями и выглядела почти прямой линией, доходящей до горизонта. – Согласись, леди Виола пришла бы в бешенство от того, что ее не пригласили посмотреть Римскую дорогу?

Глаза у Александра широко раскрылись, когда он ступил на каменную тропу.

– Неужели она в самом деле построена римлянами?

– В это верил мой отец.

– Поразительно!

Неожиданно на глаза Чайны набежали слезы. Сколько раз она слышала, как ее отец, обнаружив нечто, приводившее его в восхищение, употреблял именно это слово. Она ступила на неровную поверхность, которая была примерно на шесть дюймов выше земли.

– А еще существует легенда, что эту дорогу построил великан по имени Уэйд. – Чайна замерла, услышав стук копыт.

Она приложила ладонь к глазам, поскольку солнечный свет был достаточно ярок, несмотря на облака, нависшие над пустошью. Они увидели всадника, скакавшего по дороге изо всех сил. Черный плащ развевался за его спиной наподобие крыльев.

Александр схватил Чайну за руку и встал впереди нее.

– Стой здесь. Я оставил пистолет у твоего кучера.

– Александр, это не разбойник. Я узнала всадника. Это его преподобие Уайлдер.

– Викарий церкви в Ластингеме? Что он здесь делает?

– Ищет нас, готова поспорить.

Мужчина спешился возле кареты и пошел пешком к лесенке. Выкрикнув приветствие, он перелез через забор. Викарий был средних лет, полноват и высок, но двигался с грацией молодого ловкого мужчины. За годы жизни возле пустоши и вынужденных дальних поездок к прихожанам он выработал в себе легкость и проворность.

Чайна представила их друг другу, после чего спросила:

– Вы направились за нами из замка Недеркотт?

– Моя экономка сообщила мне, что вы искали меня, – сказал его преподобие Уайлдер голосом, способным перекрыть громоподобные порывы ветра. – Я услышал, что вы хотели поговорить со мной о некоторых старинных легендах. Ваш мажордом сказал мне, куда вы поехали.

Александр улыбнулся:

– Она только что собиралась рассказать мне о великане и этой дороге.

– А, вы имеете в виду Уэйда. – Викарий посмотрел на уходящую вдаль дорогу и пошел впереди. – Об этом великане и его жене существует множество легенд. Ими, кстати, объясняют и происхождение различных сооружений. Местные детишки в восторге от них.

Как бы о чем-то малозначительном Александр спросил:

– А есть легенды о великанах, которые выходят из пустоши по ночам?