Текст книги "Романс о Розе"

Розалинда многозначительно сжала руку Дрейка. Они вменялись удивленными взглядами.

– Если это порадует Франческу…

– Не порадует, – отрезал Страйдер.

– Я поговорю с ней, – заверила его Розалинда. Возможно, Франческа ждет именно такого человека, как Страйдер? Он-то уж наверняка сумеет пробиться к ее сердцу, вокруг которого она возвела неприступную стену.

– Нет, Страйдер, у меня другие планы в отношении Франчески, – вмешалась королева. – Теперь ты, Дрейк… – Елизавета пристально взглянула на него: – Тебе что, совсем нечего сказать? Возможно, я развяжу тебе язык своим сообщением о том, что собираюсь пожаловать тебе рыцарство за твою преданность Короне. За прошедшие месяцы я узнала цену неуместного доверия. Ты ведь не Эссекс, Дрейк, ты ничего не ждал от меня, кроме справедливости. И потому я награжу тебя гораздо щедрее, чем ты когда-либо мог мечтать.

– Рыцарство! – с восторгом воскликнула Розалинда. – Ты слышал? Отныне ты будешь сэром Дрейком!

Дрейк изумленно посмотрел на свою верную жену, потом на благодарную королеву. Опустившись на колено, он тотчас припал к руке Елизаветы. Рыцарь королевства. Его отец и мечтать не мог о таком будущем для своего сына.

– О моя королева… – Но сердце Дрейка снедала страшная тоска: в то время как он добился очень многого, Розалинда потеряла все. С болью в душе и мукой в голосе он произнес: – Я не смогу принять от вас такую награду, моя королева.

– Дрейк, что ты… – побледнела Розалинда.

– Я пожертвую и рыцарством, и своей свободой, только позвольте Розалинде выкупить у вас Торнбери-Хаус!

– Дрейк! – прошептала Розалинда, Господи, как он упрям! – Хватит! Надо с благодарностью принимать оказанную честь.

Королева раздраженно вздохнула:

– Будь проклят этот дом! А заодно и ты, Дрейк. Рычишь как пес, охраняющий свою кость. Неужели ты никогда не отступишься?

– Никогда, мадам.

Елизавета обреченно вздохнула:

– Что ж, выкупайте дом, но при одном условии: вы должны остаться мужем и женой, как и хотел лорд Даннингтон.

Повернувшись к Дрейку, Розалинда тут же застыла, увидев, как он разочарован.

– Но, ваше величество… – сказал он, шагнув вперед.

– Достаточно! – отрезала Елизавета. – Больше никаких просьб. Я знаю, что ты желал бы аннулировать ваш брак. Советую тебе пересмотреть свою позицию. – С этими словами королева встала, но ее изможденные артритом колени подогнулись, и Страйдер тотчас бросился к ней на помощь.

Увидев на лице Дрейка холодную решимость, Розалинда вспомнила любимое изречение своего отца: если в человека вселился дьявол, его уже никогда не изгнать.

Глава 32

Стоял прекрасный весенний день, и хотя солнце порой скрывалось за облаками, свежий, бодрящий ветер вселял надежды на лучшее будущее. В воздухе витал густой запах обрабатываемых пашен; тут и там уже виднелись веселые зеленые ростки, и Розалинда представляла себе цветущие клумбы нарциссов, ландышей, венериных башмачков и турецкой гвоздики.

Плотнее запахнув накидку, она откинулась на спинку каменной скамьи. Рядом с ней стояла чернильница. Розалинда дописывала последние строки своей новой пьесы, той, что она отложила после первого заключения Дрейка в Тауэр.

С момента освобождения из тюрьмы они с Дрейком вновь жили в Торнбери-Хаусе, но Розалинда чувствовала такую стену отчуждения между ними, что едва осмеливалась заговаривать. Конечно, они ложились в одну постель, но молча, не касаясь друг друга. А утром Дрейк уходил до того, как она просыпалась.

Пребывая в тихом отчаянии, Розалинда решила припасть к тому источнику, который уже считала пересохшим, – к своему воображению. Именно там она нашла утешение и успокоение. И как только перо коснулось бумаги, концовка пьесы, которая раньше у нее никак не получалась, полилась, словно песня. Розалинда работала так, будто от завершения пьесы зависели и ее жизнь, и ее брак. Если бы только счастье, восторжествовавшее в финале пьесы, можно было перенести в ее реальную жизнь…

Поставив точку, Розалинда подняла голову и довольно вздохнула, благодаря Бога за то, что он наградил ее способностью писать. И тут она увидела приближавшуюся к ней Франческу: виконтесса приветственно помахала рукой и ускорила шаг.

– Я так и думала, что найду тебя здесь, – сказала она, стуча зубами от холода. – Не сиди здесь долго, а то простудишься.

Розалинда только улыбнулась и подула на рукопись, чтобы подсохли чернила.

– Не так уж и холодно, когда светит солнце.

– Что это у тебя?

– Я закончила, Фрэнни. Это моя последняя пьеса. И самая лучшая.

– Последняя? – Франческа присела на каменную скамью – Почему? Дрейк опять запретил тебе писать?

Розалинда презрительно хмыкнула:

– Нет, Дрейку нет дела до того, пишу я или нет. Главное для него – аннулировать наш брак. Я просто имею в виду, что вложила в эту пьесу все сердце и всю душу. Больше мне нечего ни сказать, ни отдать.

– Очень сомневаюсь в этом. А также и в том, что Дрейк действительно хочет расстаться с тобой, – недоверчиво хмыкнула Франческа.

– Он ясно выразил свои намерения.

Франческа тотчас подалась вперед.

– Вчера вечером мы долго беседовали с твоим мужем. Как старые друзья.

Сердце Розалинды на мгновение замерло.

– Я боюсь спрашивать о результате.

– Дрейк сказал, что ты вышла замуж под давлением обстоятельств, и только расторгнув брак, снова будешь свободна, как всегда и хотела.

– Свободна? – Розалинда в ужасе посмотрела на Франческу. – Боже, какой беспросветный тупица, какой глупец!

– Именно так я и сказала.

Отбросив рукопись, Розалинда в ярости вскочила на ноги:

– Неужели он думает, что женщина способна отдать свои сердце и душу, а потом уйти как ни в чем не бывало, и все только ради свободы?

– Очевидно.

– Неужели он думает, что, узнав его ближе, я теперь смогу спать одна?

– Вероятно.

– Разве он не знает, что я люблю его и ради него готова пожертвовать всем на свете?

– Нет.

Розалинда возмущенно посмотрела на Франческу:

– Да как же так? Почему?

– А ты когда-нибудь говорила, что любишь его?

– Нет!

– Интересно знать почему.

Розалинда гордо расправила плечи.

– Потому что он никогда не говорил, что любит меня.

– Ах, Розалинда, какое ребячество!

– Вовсе нет! Скажи я первой, что люблю его, он потом всю жизнь будет меня изводить.

– Что же это за любовь такая, если ты позволяешь таким пустякам вставать между вами.

Розалинда сжала лоб ладонями, словно испугавшись, что голова вот-вот лопнет от обуревавших ее мыслей.

– Ах, Фрэнни, я вовсе не мелочна. Но я же предавалась любви с ним! Неужели он думает, что это ничего не значит?

Франческа только рукой махнула.

– Боже мой! Да для любого мужчины любовные утехи не важнее, чем поход в туалет.

– Не верю! – Розалинда заметалась из стороны в сторону, и прошлогодние листья зашуршали у нее под ногами. – Ведь он пожертвовал этим домом ради того, что между нами было. Так почему же сейчас ему непонятно, что если он покинет меня, то я буду скорбеть не из-за потери дома, а из-за утраты человека, который жил в нем?

Франческа грустно улыбнулась:

– Не знаю. Он сейчас не способен здраво мыслить. Честно говоря, я тревожусь за него, Розалинда.

– Я бы согласилась аннулировать брак без малейших колебаний, если бы знала, что это сделает его счастливым. Но, увы…

– Аннулирование брака не решит его проблем, – заметила Франческа.

– Да? – Розалинда с надеждой взглянула на нее.

– Твой муж считает, что потерпел поражение.

Всю свою сознательную жизнь он занимался торговлей, а сейчас ему нечего предъявить: нет ни перца, ни денег, ни кораблей, ни одного выдающегося достижения.

– Неужели все это имеет такое большое значение?

– Да, для мужчины. – В фиалковых глазах Франчески светилась мудрость. – Они ведь сильно отличаются от нас.

– Я помню.

– Теперь Дрейк знает, кто погубил его отца, но он не сам разгадал тайну. За него все сделала королева, так что и тут он чувствует себя неудачником. А поскольку преступник оказался дамой, Дрейк даже не вправе потребовать удовлетворения, вызвав ее на дуэль.

– Понятно. – Розалинда задумчиво кусала губы, размышляя над дилеммой мужа.

– И пусть Дрейк боготворит землю, по которой ты ступаешь, но ведь он никогда не ухаживал за тобой так, как полагается. Его толкнула в твои объятия королева. И снова он оказался пешкой в чужой игре. Он чувствует себя бессильным.

Розалинда присела рядом с Франческой.

– Так что же должна сделать жена?

Виконтесса Халсбери вздохнула:

– Главное для него – снова почувствовать себя мужчиной, и не только в постели. Ему нужен успех.

Позади вдруг послышались шаги. Розалинда подняла голову и, прикрыв глаза от яркого солнца, увидела Дрейка.

– Тихо, Фрэнни, вот он идет. Говори о погоде.

– Повторяю, Розалинда, – как ни в чем не бывало продолжила Франческа, – тебе надо быстрее вернуться в дом, пока ты окончательно не простудилась.

– Только трусы позволят такой отговорке испортить столь замечательный весенний день, – заявил Дрейк, приблизившись.

Щеки его раскраснелись от бодрящего воздуха, он улыбался, правда, глаза были полны тревоги.

При виде Дрейка у Розалинды едва не выскочило сердце из груди. Как ей хотелось броситься к нему, поцеловать, утешить, но он скорее съел бы гнилое яблоко, чем принял жалость от женщины. Потребуется все ее умение и понимание, чтобы привести в чувство его полную печали душу.

– Дрейк, ты не мог бы посидеть со мной немного?

Он нахмурился, словно она просила у него луну с неба. Франческа тут же поднялась и обняла Дрейка.

– Была рада снова повидать тебя. Оставляю вас одних. По всей видимости, моя дорогая подруга Розалинда пригласила этого грубияна Страйдера. Мне надо подготовиться к худшему. – Весело засмеявшись, она повернулась и удалилась.

Дрейк проводил ее взглядом, потом повернулся к Розалинде:

– Неужели ты и впрямь считаешь Страйдера подходящей партией для нашей прелестной Франчески?

Розалинда лишь плечами пожала:

– Как знать? Иногда противоположности притягиваются. Впрочем, не в нашем случае, здесь ты прав.

Ее заявление было встречено тягостным молчанием. Дрейк безмолвно смотрел на рассыпанные по земле листы бумаги.

– Это новая пьеса?

– Старая. Я ее только что закончила. Самая лучшая из всех, что я написала. – В наступившей тишине слышалось лишь чириканье птиц, которые суматошно вили гнезда. – Скажи, наш брак не удался из-за этого? Из-за того, что я пишу?

Его голубые глаза, потерянные и печальные, безучастно скользнули по ней и снова устремились куда-то вдаль.

– Нет. Я был не прав. У тебя действительно талант. И нельзя понапрасну его растрачивать, как это сделал я. Ни в коем случае не прекращай писать. – Отбросив камушек ногой, он сел на скамью.

Розалинда, уже умирая от жалости к любимому, неожиданно вспомнила, что это он просил королеву аннулировать их брак. Да как он смеет ставить под угрозу их союз, даже с ней не посоветовавшись! И опускать руки после всего пережитого!

– Слушай, Дрейк! Я сыта по горло твоим мрачным настроением и твоими отговорками. Где тот Ротвелл, которого я знала и боялась? Где человек, который поклялся покорить весь мир? Кто говорил, что я задохнусь от пыли, пытаясь угнаться за тобой?

Он поднял голову, пригвоздив ее к месту тяжелым взглядом:

– Ты говоришь о самонадеянном юнце, которым я когда-то был. Теперь я старый и умудренный опытом человек.

– Но мудрец не станет опускать руки. Ну же, полно, прогони свою грусть! – Она села рядом и обняла его.

Дрейк же смотрел на нее так, словно она лишилась рассудка.

– Дрейк, ты просто пугаешь меня. Где же мне черпать уверенность? Ты всегда был моим якорем, моей путеводной звездой. Я сверяла свои успехи по тому, как далеко ушел от меня ты.

Она осеклась. Слова звучали как-то неубедительно.

– Нет, я лучше скажу по-другому.

Дрейк тотчас нежно сжал ее руку.

– Розалинда, оставь свою мобилизующую речь для солдат. Ты не нуждаешься во мне и никогда не нуждалась. Тебе только так казалось, и тем не менее ты приложила все силы, чтобы заставить меня думать обратное. Послушай, Розалинда. Давно уже все обговорено: мы – масло и огонь. Ты луна, а я – солнце. Что произойдет с нами, когда опадут первые лепестки любви? С чем мы останемся – с желчью и злыми словами? Ты никогда бы не вышла за меня замуж, не будь необходимости. У меня нет иллюзий на этот счет.

– Прекрати! – Она схватила его за плечи и как следует тряхнула. – Да понимаешь ли ты, как нам повезло? Ведь несмотря на наше упрямство и твердолобость, мы с тобой испытали такое наслаждение, которое редко выпадает на долю любовников.

– Думаешь, любви достаточно? – кисло возразил он.

– Да.

– А я так не думаю.

Она отшатнулась, словно от удара. Он ошибается, и она докажет ему это.

– Почему ты считаешь, что любви недостаточно?

– Я неудачник, Розалинда. Ты не стала бы долго любить неудачника.

– Неправда! И ты вовсе не неудачник. Ты нашел виновного в гибели своего отца. Леди Блант теперь в Тауэре. Годфри, как оказалось, пронзил себя бутафорским кинжалом. И сейчас поправляется всего лишь от раненой гордости у себя дома. Это ты выследил их, ты стал незаменимым для королевы и в конце концов нашел все ответы на свои вопросы. И пусть тебе нечем похвастаться после стольких лет плавания, но тебя уважают десятки мореходов, которые осваивали проложенные тобой пути. Неужели это не имеет для тебя значения?

Он нахмурился, размышляя над ее словами.

– Ты искренне говорила о силе любви? Видишь ли, я не думаю, что могу полюбить всем сердцем. Слишком долго я его игнорировал и вряд ли смогу что-либо почувствовать.

– Сможешь, – категорично заявила Розалинда. – Хочешь докажу?

Она схватила его за руку и потянула за собой в розарий. Найдя среди обрезанных веток полузасохшую розу, она взяла ее, стараясь не уколоться, и скомандовала:

– Дай свою руку.

Он скривился, и давно забытые смешливые огоньки зажглись в его глазах.

Розалинда положила на ладонь Дрейка стебель с шипами и снова сжала его руку.

Он охнул от боли.

– Так я и думал!

– Тебе больно? – Глаза ее возбужденно горели, словно у алхимика, который вот-вот получит золото.

– Конечно, больно. Ты довольна?

– Что ж, шипы всегда вызывают боль. Но никто не уничтожает розовый куст только потому, что укололся. Изящные бархатистые лепестки, изысканность и густой аромат более чем компенсируют боль от укола шипом. Наверняка ведь каждый садовник один-два раза непременно уколется.

Розалинда разжала ладонь Дрейка, убрала засохший цветок и достала из кармана платок. Тот самый платок, которым Франческа когда-то промокала ее ладонь во время брачной церемонии.

– Разве ты не ощущаешь нежного аромата весенних цветов, даже если у тебя болит рука?

Он невольно расплылся в улыбке:

– Да, жена. Даже такой негодяй, как я, не отвернется от прелестного запаха розы.

– Ну, значит, выживет и любовь, – отозвалась она.

– Он там. Дрейк! – раздался неподалеку голос Франчески.

– Мы здесь! – крикнула Розалинда в ответ и нахмурилась, увидев рядом с подругой капитана Хилларда.

– Ротвелл! – радостно воскликнул морской волк.

– Приветствую тебя, Хиллард. Что на сей раз привело тебя в Торнбери-Хаус?

– Хорошие новости, Ротвелл. Чертовски хорошие!

– Капитан приехал из самого Лондона. Ему просто не терпелось увидеть тебя! – пояснила Франческа.

– Спасибо, Фрэнни. – Дрейк тепло улыбнулся. – Так в чем дело, Хиллард?

– Просто невероятно! – Капитан вытащил из накидки свернутый в трубку пергамент. – Вот поручение от королевы Елизаветы. Я должен отвести «Розу» и еще два корабля, выделенных королевой, к острову Буто и забрать оттуда весь перец. Здесь написано, что эту миссию я уполномочен выполнять от имени сэра Дрейка Ротвелла, а вышеупомянутый сэр Дрейк в течение года будет обладать монополией на каждый доставленный с Буто грамм перца. И к черту Ост-Индскую компанию!

– Но у королевы же доля в Ост-Индской компании, – удивилась Розалинда.

– Полагаю, она может позволить себе такую щедрость. – Хиллард радостно хлопнул себя по колену. – Ну, что скажете, Ротвелл?

– Чертовски хорошие новости, Хиллард! – Дрейк широко улыбнулся. – Когда отплываем?

Капитан почесал затылок.

– Э… тут есть одна закавыка. Королева не отпускает вас в плавание: ваши услуги, судя по всему, нужны ей при дворе. Доходы от поставки перца вы с королевой разделите пополам.

– Ура! – закричал Дрейк, подпрыгнув.

Розалинда посмотрела на него так, словно муж спятил, а он, смеясь, подхватил ее на руки и закружил что было мочи.

– Ты слышала, что он сказал, Роз! Я стану богатым. Я засыплю Лондон таким количеством перца, что горожане будут чихать до самого Корнуолла!

– Замечательно, – пробормотала она и с трудом выдавила из себя некое подобие улыбки.

– Мне нужно поговорить с Хиллардом. Ты не возражаешь, дорогая?

– Нет, конечно. Идите в дом. А я еще немного пройдусь. Фрэнни, надеюсь, ты позаботишься о капитане?

– Конечно.

Розалинде надо бы радоваться за Дрейка – он наконец преуспеет в торговле, – но почему-то от этой новости в душе ее образовалась пустота. Почему? Отчего эта новость ей казалась плохой?

Глава 33

Дрейк нашел Розалинду часа через два: она стояла у пруда, где они в детстве ловили рыбу, повернувшись лицом к дому и наслаждаясь его великолепием. В развевающейся накидке на тихом ветерке она казалась какой-то неземной, словно древняя богиня друидов или речная нимфа короля Артура. Розалинда всегда была какой-то неземной – это стало их счастьем и их проклятием. Дрейк не уставал удивляться: неужели им суждено быть вместе? Неужели лорд Даннингтон это чувствовал?

Дрейк торопливо направился к Розалинде; ему не терпелось заглянуть ей в глаза, коснуться ее, полюбоваться вместе с ней красотой пейзажа. Розалинда как морская нимфа влекла его к воде. Точно так же она стояла двадцать лет назад.

Едва он ступил на мостки, как она словно очнулась и взглянула на него. Он улыбнулся:

– Ты все же научилась плавать?

– Нет, я так и не научилась плавать. Я была слишком занята имением.

– Может быть, теперь мы вместе понесем это бремя?

Она неопределенно пожала плечами. Дрейк тотчас обнял ее и поцеловал в лоб.

– Почему ты не рада за меня?

В ответ она тяжело вздохнула:

– Нельзя быть таким проницательным. Это вредно для мужчины.

– Разве ты не хочешь, чтобы мне сопутствовал успех?

– Конечно, я хочу, чтобы ты преуспел. Плохо только то, что без успеха ты, похоже, не будешь счастлив. – Он нахмурился, и в ее изумрудных глазах вспыхнуло пламя. – Что такое внешний успех? – спросила она. – Казалось бы, наш брак должен быть сильнее всех невзгод… У тебя и раньше были все основания для счастья, но ты не мог даже выдавить из себя улыбку, пока не появился Хиллард.

Дрейк виновато поморщился.

– Дрейк, ты должен быть счастлив только от того, что у тебя есть я. Должен ценить мое общество независимо от обстоятельств. Я наконец-то поняла, чего стою. И я не буду жить с человеком, который меня не ценит.

Дрейк глубоко вздохнул: Розалинда и знать не знала, как она дорога ему. Да это и понятно: он же никогда не говорил ей о любви. Возможно, потому что и сам не был уверен в своих чувствах.

Он провел рукой по ее лицу, всмотрелся в прекрасные черты и, откашлявшись, начал:

– Розалинда, ты – стрела, которую Купидон вонзил в мое сердце. Ты огонь, горящий в моей груди. Ты – сладостная пытка, которая так долго была мне недоступна. Когда мы впервые любили друг друга, я наконец понял, что рай существует. Я понял, что Бог есть и величайшее его творение – это упрямая маленькая женщина с рыжими волосами, сердце которой необъятно и чисто.

Розалинда покачала головой, борясь со слезами:

– Не говори так, если не чувствуешь этого. Он прижался губами к ее прохладным щекам.

– Моя дорогая, поверь, это правда.

– Тогда скажи, что любишь меня, – потребовала она, и голос его задрожал.

Дрейк замер, потом отстранился, многозначительно выгнув бровь:

– Сначала ты.

Она ахнула от изумления:

– Нет, ты!

– Розалинда, – стал увещевать ее Дрейк. На губах его появилась дьявольская усмешка, а в глазах заплясали озорные чертики. – Ну же, ты ведь любишь меня, признайся!

Она возмущенно возразила:

– Почему это я должна быть первой?

– Потому что ты первая сделала мне предложение.

– Черт тебя побери, Ротвелл, ты никогда ничего не забываешь, да?

– Да, когда это касается моей Розалинды.

– Ты же мужчина! Вот и признайся первым. Рыцари поступают именно так.

– Я пропускаю даму вперед. И потом, ты же не упустишь возможности признаться в любви такому очаровательному, такому неотразимому, такому лихому…

– Ах ты, высокомерный, самодовольный позер! – воскликнула она и изо всех сил толкнула его.

– Великий Юпитер! – ахнул Дрейк и покачнулся на мостках.

– Дрейк! – в ужасе вскричала Розалинда, протянула к нему руки, но было уже поздно. Взмахнув руками, Ротвелл с громким всплеском упал в ледяную воду. Когда через несколько минут его лицо показалось на поверхности, оно так и пылало яростью.

– Клянусь Богом, Розалинда, ты за это заплатишь!

Пряча усмешку, она закрыла рот руками:

– Я ни за что не стану платить, пока ты не признаешься, что любишь меня.

– Ну это мы еще посмотрим.

Едва Дрейк стал выбираться на берег, как Розалинда бросилась бежать.

– Иди сюда, негодница! – закричал он.

Она уже выбилась из сил и хватала ртом воздух, а топот ног позади все приближался. Наконец Дрейк нагнал ее, повалил на землю и звонко чмокнул в губы.

– Вот, – радостно заявил он. – Я люблю тебя. И не забудь, что я первый это сказал.

Розалинда довольно улыбнулась.

– Ты всегда был авантюристом.

– А разве ты ничего не хотела мне сказать?

– Я люблю тебя. Всегда любила и буду любить.

Широкая улыбка осветила его лицо.

– Отлично сказано, мадам. Не забудьте вставить эту фразу в одну из ваших пьес.

– Уже сделано.

После обеда они отправились в спальню – Дрейк должен был согреться – и спустя два дня все еще оставались там. У них было все, что нужно, включая, разумеется, туалет и «Роман о Розе».

По утрам они ели фрукты и сыр, и Розалинда шутливо грозилась никогда не выпускать Дрейка из этой комнаты. Ибо несмотря на то что из Годфри получился более удачливый актер, нежели убийца, невозможно было предугадать, не начнет ли когда-нибудь снова действовать проклятие.

Дрейк с насмешкой встречал все ее разговоры о проклятии, но согласился наверстать упущенное недельным пребыванием в постели. Или до тех пор, пока не испортятся фрукты, которыми они питаются.

И он обещал ей приложить все силы и потратить все ночи на то, чтобы ухаживать за своей Розой.