Текст книги "Прекрасный принц"

– А что, таких много?

– Даже слишком много. – В голосе его прозвучало уныние.

Они говорили шепотом. Одна из девчушек пробормотала что-то во сне и заворочалась. Лукасу не хотелось, чтобы она проснулась. Он взял Тэйлор за руку и потянул за собой через всю комнату в альков, где находилась их кровать.

Она уже была готова ко сну. Приняла ванну и надела бледно-голубую ночную сорочку и пеньюар. Волосы у Лукаса на затылке, как она заметила, тоже были влажными. Он наверняка тоже принял ванну. Но одет был все еще как на выход: в черные штаны и белую рубаху. Ворот сзади замялся и был немного поднят. Тэйлор подавила в себе желание поправить его.

Когда они подошли к кровати, Лукас повернулся и посмотрел на нее. Его удивительные яркие глаза буквально заворожили. Он смотрел так, что у Тэйлор перехватило дыхание.

Он долго глядел на нее, а потом покачал головой.

– Нет, это я плохо придумал. Нам надо вернуться в ту комнату и поговорить там. Мне не хотелось тревожить детей, но здесь я не могу ни о чем говорить серьезно.

– Почему?

– Кровать слишком близко.

– О…

Оба стояли, не двигаясь. Лукас все еще не выпускал ее руку. Никак не мог заставить себя это сделать.

– Мне надо завтра уезжать, – проговорил он. Это известие неожиданно больно ранило ее. Она ведь знала, что он уедет. И ее собственные планы зависели от его отъезда. Так почему же у нее такое чувство, что сердце разрывается в груди?

Лукас ждал ее вопросов. Но, простояв в молчании целую минуту, понял, что никаких вопросов она задавать не собирается. Он уже и сам решил, что много говорить не станет. Только вкратце опишет свои планы, иначе Тэйлор будет за него слишком волноваться. А ей и без того есть о чем подумать. Не стоит добавлять лишних проблем.

За всю его жизнь никто до сих пор за него не волновался. Пока он не повстречал Тэйлор. Каждый раз, когда он уходил из гостиницы в поисках близнецов, она шептала ему, чтобы был осторожен. Конечно, она не хотела, чтобы что-нибудь случилось с ним, так как надеялась, что он отыщет ее племянниц. Но ведь была еще и другая причина. Ее отношение к нему менялось в лучшую сторону, и со временем, возможно, она сумеет его полюбить. Семья. И волнение это тоже часть семейной жизни. Теперь он должен отчитываться перед ней за свои действия, равно как и она – за свои. Она к нему неравнодушна. Это ясно. Она ценит все, что он сделал, испытывает чувство благодарности и признательности. Но ему нужно больше.

– С тобой, Викторией и детьми останется Хантер.

– В этом нет никакой необходимости. У нас и так все будет хорошо.

– Он все-таки останется.

Лукас ждал ее согласия, и она неохотно кивнула головой.

– Я пока не знаю, как долго меня не будет, – продолжал он. – Может, недели три. Хантер поможет вам подыскать более подходящее жилье. В гостинице больше нельзя оставаться, тем более с детьми. Им необходимо пространство, чтобы бегать и играть.

– Во сколько ты уезжаешь?

– Рано.

Она высвободила свою руку и развязала завязки на пеньюаре. Это ее действие совершенно притупило его бдительность. Он молчал и смотрел, как пеньюар медленно соскользнул и мягко упал на кровать позади нее.

Потом заставил себя собраться с мыслями.

– Если тебе что-нибудь понадобится… Что ты делаешь?

– Расстегиваю твою рубаху. – Она покраснела, и голос выдал ее смущение. Тэйлор надеялась, что муж этого не заметит. Сегодня ночью ей не хотелось испытывать робость и смущение.

– Я сам могу это сделать.

– Я знаю. Только я хочу сама.

Они перешли на шепот. В голосе Лукаса появилась хрипотца. Это действовало на Тэйлор возбуждающе. Она наклонила голову, чтобы он не видел ее пылающего лица, и кончиками пальцев скользнула по его груди.

Ему показалось, будто бабочка прикоснулась к нему крыльями. Он почувствовал, что сходит с ума. И схватил ее за руки, чтобы остановить эту сладкую пытку.

– Разве ты не хочешь узнать, куда я еду?

– А ты не хочешь мне сказать? – Она снова высвободила свои руки и начала расстегивать пуговицы на его штанах.

Он тяжело и прерывисто вздохнул.

– Тэйлор, послушай… Нам надо поговорить. Мы сейчас пойдем в другую комнату и…

Он тут же забыл, что хотел сказать. Опустил глаза и смотрел, как она медленно расстегивает пуговицы – одну за другой…

Тэйлор сама не могла поверить в свою смелость. Ей приходилось все время напоминать себе, что она его жена и нет ничего плохого в том, чтобы прикоснуться к нему. Тем более что завтра он уезжает. И она не сможет прикоснуться к нему очень и очень долго.

А ей так нравилось прикасаться к нему. У него был плоский и упругий живот, а кожа горячая на ощупь. Тэйлор расстегнула еще одну пуговицу и запустила пальцы в его густые кудрявые волосы. Потом обхватила его возбужденную плоть.

– Хватит, – приказал он. – У тебя еще ничего не зажило. Я сделаю тебе больно.

Уговаривая ее, Лукас чувствовал, что сейчас умрет. Он держал руки по швам сжатыми в кулаки и всю свою волю использовал для того, чтобы не протянуть их к ней. Ведь он не дикарь и в состоянии справиться со своим вожделением.

Тэйлор слегка отодвинулась от него.

– Ничего, если ты сделаешь мне больно, – прошептала она. – Завтра ты уедешь. У нас только сегодняшняя ночь.

Но ведь он не бросает ее. Он же вернется. Она что, совсем не слушала, что он говорит?

– Я ведь всего на три недели, а может, и на две. – Кажется, ему удалось произнести это вслух, но он не знал наверняка, потому что у него перехватило горло, а частые удары сердца гулко отдавались в ушах.

Лукас совершенно забыл, что собирался поговорить с ней. Это она виновата. Она сняла сорочку. Боже милостивый, как хороша! Каждый раз, глядя на нее, он был ошеломлен ее красотой. Она вся была золотистая. У нее была полная грудь с розовыми жемчужинами сосков. Тонкая талия и плавные изгибы там, где им и надо быть. Слегка округлые бедра и длинные, очень красивые ноги.

Он представил себе, как она обовьется вокруг него. И сорвал с себя одежду. Потом привлек ее к себе, обнял и стал жадно целовать, и больше ничего уже не имело значения, а только их сплетенные вместе тела. Мир с его проблемами перестал существовать. Осталась только Тэйлор.

Они любили друг друга страстно, пылко и ненасытно. Он ласкал ее, пока не почувствовал, что она готова к близости, а потом сразу глубоко проник в нее. С каждым новым толчком у него сильнее кружилась голова. Ее страсть переполняла его, а тихие стоны наслаждения лишали способности управлять собой. Его движения становились все более грубыми и требовательными. Она обхватила его крепче, сжала внутри и прошептала его имя. Оба пришли к развязке одновременно. Своим ртом он накрыл ее рот и целовал ее долго и горячо, пока изливал в нее свое семя.

Время после любви было Лукасу не менее приятно. Ему нравилось обнимать Тэйлор, уткнувшись в изгиб ее шеи, и слушать биение ее сердца.

– Лукас, ты раздавишь меня.

Он сразу повернулся на бок и привлек ее к себе. Она спрятала голову у него на груди. По щекам ее текли слезы, и она не хотела, чтобы Лукас видел их.

– Ни один человек не должен предавать свою мечту.

Он не понял, спрашивает ли она его или просто высказывает то, во что сама верит.

– Почему ты вдруг подумала о человеческой мечте?

– Я просто размышляла вслух. Ведь даже мужчина, отягощенный всяческими заботами и ответственностью, должен уметь идти за своей мечтой, правда?

– Что ты хочешь мне сказать?

– Просто я сегодня устала, – прошептала она. – И плохо соображаю.

– Думаю, нам все равно придется поговорить, когда я вернусь.

– Ты едешь в Чикаго, да?

– Откуда ты знаешь?

– Просто я слышала, как Хантер сказал, что человек, которого ты ищешь, находится в Чикаго.

– Да.

– Не помню, как же его звали…

– Это неважно.

– Ты охотишься за ним, правда?

– Откуда тебе все это известно?

– Тогда на корабле ты сказал, что собираешься вернуться в горы, чтобы продолжить охоту на человека, который что-то сделал тебе. Я еще спросила тогда, плохой ли он человек.

Ее память поразила его. Он тяжело вздохнул:

– И я сказал, что он плохой.

– Ты ведь хочешь убить его, да?

Он не знал, сказать ей правду или нет. Тэйлор сама отвлекла его, заговорив о другом.

– У тебя есть обязательства.

– Да, есть, – согласился Лукас. И подумал о восьми солдатах, которых убил Колдер. Голос Лукаса оставался единственным. Остальных заставили замолчать навсегда. Он один слышал их крик о справедливости. И мести. Он обязательно покончит с Джоном Колдером. И испытает удовольствие, глядя на его предсмертные муки. А закон теперь ни ему, ни тем восьмерым ребятам не сослужит службы.

Лукас закрыл глаза. Ему надо было разделаться с прошлым, прежде чем заглядывать в будущее. Он дал клятву. И сейчас не собирается нарушать ее. Он прекрасно знает, что такое обязательства.

16

Любовь глядит не глазами, а сердцем.

Вильям Шекспир «Виндзорские проказницы»

Тэйлор всерьез задумалась о том, чтобы отложить отъезд еще на один день. На то, чтобы упаковать все их покупки, уйдет больше времени, чем она предполагала. Кроме того, двойняшки совали нос буквально во все, что раз в десять затрудняло ее задачу. Джорджи устроила себе домик в одном из запасных сундуков, которые Тэйлор купила на всякий случай, а Элли прыгала на всем, что стояло неподвижно. Терпение Тэйлор подверглось серьезному испытанию, и к полудню она поняла, что не успеет справиться со всем, что запланировала. Она покормила детишек, уложила их поспать, а потом снова принялась за упаковку. Дэниел был сегодня Дэвидом и помогал ей во всем.

Тэйлор старалась не думать о Лукасе. Дважды за утро без всяких видимых причин ей на глаза наворачивались слезы. В конце концов она призналась себе в горькой правде. Она скучала о нем. Как она жалела теперь, что не вытянула из него всю историю о человеке, за которым он собирался охотиться. Тэйлор подумала, что не стала бы так волноваться, если бы знала все подробности. Пока что она знала только, что Лукас гонится за человеком, которого разыскивает полиция, а следовательно – опасным. И чем больше об этом думала, тем больше беспокоилась.

Ее волнение еще усилилось, когда она получила телеграмму от Гарри Шермана, банкира из Бостона. Там сообщалось, что ее дядя Малькольм подал ходатайство, чтобы суд признал недействительным завещание его матери. Негодяй не постыдился опозорить свою покойную мать, заявляя, что она была недееспособна и находилась под огромным давлением. Шерман добавил к этому и еще одну новость: до решения суда к счетам в Англии прикасаться нельзя. К счастью, у поверенных Малькольма не получилось так же быстро договориться с американскими банками.

Виктория только-только вошла в комнату, когда принесли эту телеграмму. Новости встревожили ее. Тэйлор же совсем не удивилась. Она ожидала, что ее дядя воспользуется всеми возможными уловками, чтобы только не упустить деньги из своих жадных пальцев. У Тэйлор ушло несколько минут на то, чтобы сообразить, каким образом Шерману удалось разыскать ее, но потом она вспомнила, что дала банкиру в Цинциннати свой временный адрес, когда подписывала банковские чеки и переводила часть своих вкладов.

Известие о ее местонахождении долетело с молниеносной скоростью. Едва они с Викторией успели договориться подождать с отъездом до завтра, как пришла еще одна телеграмма. Эта не просто удивила Тэйлор, но напугала ее до смерти. Самому Малькольму удалось ее выследить. И теперь он желал объявить ей, что подал ходатайство в лондонский суд об опекунстве над своими внучатыми племянницами и что его просьбу только что удовлетворили. Поэтому он посылает вооруженную охрану, чтобы забрать близнецов и доставить их обратно в Англию, где он сможет за ними присматривать.

– Как же ему стало известно о Джорджи и Элли? – спросила Виктория. – Вы ведь надеялись – он не узнает, что их отец умер, да?

– Он хорошо подготовился, – сказала Тэйлор шепотом. Она была охвачена такой паникой, что руки у нее тряслись, и она никак не могла остановить дрожь. – Мадам назвала близнецов в своем завещании. Деньги, которые она оставила для Джорджи и Элли, составляют значительную сумму. Как их опекун, Малькольм, должно быть, полагает, что сможет контролировать их наследство. О Боже, я же полный профан в судебных вопросах. Неужели местные власти помогут ему забрать у меня девочек? У американских судов существует какое-нибудь соглашение с английскими?

– Нам придется это разузнать, – сказать Виктория. – Как только мы приедем в Редемпшен. Я могу быть готова ехать через пятнадцать минут.

Через полчаса они выписались из гостиницы. Тэйлор оставила Хантеру записку, купила на вокзале билеты, и через какой-нибудь час они уже сидели в поезде, ехавшем в сторону Территории Монтана.

Хантер провел день, прочесывая город в поисках подходящего жилья. Он вернулся в гостиницу лишь поздно вечером, и ему сразу передали записку от Тэйлор. Хантеру пришлось дважды прочитать ее, прежде чем он смог в нее поверить. Эта дурища благодарила его за доброту, объясняла, что заплатила за его номер, и заканчивала свое послание тем, что приглашала его прийти к ним поужинать, как только они с Викторией и детьми устроятся в их новом доме в Редемлшене.

Он подумал, что она сошла с ума. Упаковал свои вещи, состоящие из одной сумки, оставил у администратора записку для Лукаса, когда тот вернется, а потом бегом пустился на вокзал в надежде сесть на следующий поезд.

Настроение у него было хуже некуда. Тэйлор и ее болезненная подружка – обе ненормальные. О чем они только думают? Нет, точно обе спятили! Но, закончив мысленно бичевать их за этот безумный план, он переключился на настоящего виновника. Росс. Видит Бог, их дружбе тоже есть предел. А погоня за двумя ненормальными женщинами уже переходит все границы. Лукас теперь его должник. И если эту рыжую еще раз вырвет на Хантера, то ему, возможно, придется Лукаса пристрелить, чтобы свести счеты.

К тому времени как Хантер сел на полночный поезд, он довел себя до бешенства. И пришел к выводу, что ему в первую очередь не надо было никогда заводить дружбу с Лукасом. И если бы ему пришлось пройти все снова, то он уж наверняка ни за что на свете не стал бы красть этот дурацкий, бесполезный, тупой охотничий нож.

Путешествие в Редемпшен заняло у Тэйлор и ее команды полных восемь недель. Поездом они добрались до Су-Сити, штат Айова. Там пробыли два дня, чтобы дети могли побегать и поиграть, а Тэйлор – сделать некоторые покупки, о которых вспомнила в последнюю минуту. Первым в ее списке был большой фургон. Здесь было из чего выбрать, и эта покупка не заняла у нее много времени. А вот на то, чтобы подобрать четырех сильных лошадей, времени потребовалось больше. Она долго думала и никак не могла решиться. Цену за них просили невероятную. Но Тэйлор понимала, что если оставит покупку до Форт-Бентона, то цена и вовсе подскочит до небес.

Хантер нагнал их, как раз когда они садились на речной пароход под названием «Миднайт Блю». Тэйлор выбрала именно это большое, просторное судно, потому что оно перевозило как пассажиров, так и грузы. Плата за каюту была непомерной и составляла сто двадцать пять долларов, что она с удовольствием сообщила Хантеру, когда он попытался уговорить ее повернуть обратно.

К тому времени как Тэйлор завершила рассказ о своих планах растить детей в Редемпшене, у Хантера довольно сильно дергалась щека. Ему наплевать, сколько денег она потратила, заявил он. И вообще предложил, чтобы она выкинула все свои денежки. Потому что они ей просто не понадобятся, когда Лукас догонит их. И, сверкнув глазами, пояснил, что мертвым женщинам деньги не нужны.

Но на Тэйлор его тактика запугивания не произвела никакого впечатления.

– Если желаете, можете помогать нам, а не хотите – уезжайте, – заявила она в ответ. – Что касается нас, мы с радостью разделим ваше общество, – добавила она самым вежливым тоном. – Не так ли, Виктория?

Ее подруга только фыркнула. Лицо Хантера начало наливаться кровью. Тогда Виктория решительно подошла к нему, сложила руки на своей заметно располневшей талии и сказала:

– Так или иначе, но мы едем в Редемпшен.

Про себя Тэйлор молилась, чтобы Хантер остался с ними. Им бы очень понадобились его сила, помощь и защита. Она толкнула Викторию в бок, чтобы та перестала испепелять его взглядом.

Но Виктория не собиралась отступаться.

– Да, мы будем рады, если вы присоединитесь к нам. Но…

– Но вы все равно поедете, я правильно понимаю? – бросил Хантер. Она кивнула. Хантер всегда безошибочно чувствовал, когда терпит поражение. Он вскинул руки от отчаяния и пошел добывать себе каюту.

Поздно вечером, когда Тэйлор с детьми уже легли спать, Виктория поднялась на палубу подышать свежим воздухом. Каюта Хантера находилась как раз напротив ее каюты. Услышав, как сначала открылась, а потом закрылась дверь, он пошел вслед за ней. Ему хотелось быть уверенным, что с ней не произойдет никакой неприятности. Она очень привлекательная женщина, и на нее наверняка станут обращать внимание. За двадцать пять долларов кто угодно мог оказаться на пароходе, при условии, что будет спать на палубе и запасется пропитанием. Всякие подонки, переезжающие из города в город, наверняка сочтут Викторию лакомым кусочком для себя. А она леди до мозга костей и поэтому не сможет дать отпор какому-нибудь наглому пьянице. И обязательно попадет в беду. Потом, она подруга Тэйлор, а это уже само по себе означает, что у нее тоже нет ни капли здравого смысла, и, стало быть, пока Лукас не догонит их, присматривать за ней – его обязанность.

Виктория стояла, облокотившись о перила, и смотрела на звезды. На другом конце палубы сидели двое мужчин, курили сигары и любовались Викторией. Казалось, она этого не замечает. Неожиданно один из них поднялся со своего места и сделал шаг в ее сторону. Но тут Хантер двинулся ему наперерез и встал в середине между Викторией и ее глазеющими почитателями. Мужчина поспешно вернулся на прежнее место.

Хантер не мог осуждать этих типов за то, что они смотрели на Викторию. Сегодня вечером она была необычайно хороша. И к тому же распустила локоны, вытащив из них все заколки и шпильки. Она была прекрасна. Хантеру пришлось напомнить себе, что он ее вообще-то недолюбливает. Но ничего из этого не получалось. Ему все равно хотелось пропустить сквозь пальцы ее густые огненные кудри.

– Вам не следует подниматься на палубу одной, Виктория. – Он нарочно заговорил страшным голосом, чтобы напугать и отрезвить ее.

В ответ прозвучало мечтательное:

– Вы видели когда-нибудь столько звезд, мистер Хантер?

– Да. – Он с трудом сдержал улыбку. – Когда вы решили не бояться меня?

– Когда поняла, что вы и сами меня побаиваетесь, – отвечала она, не поднимая глаз.

Он оперся на перила и посмотрел в небо.

– Вы все не правильно поняли, леди. Я вас ни одной минуты не боялся.

Виктория и не собиралась с ним спорить. Эта ночь была слишком хороша, чтобы портить ее спорами и препирательством.

– Капитан говорит, что мы будем делать сто миль в день, – проговорила она, задумчиво глядя в темноту.

– Каждое утро нам придется делать остановку, чтобы брать на борт дрова для растопки котла. Судя по размерам судна, полагаю, нам понадобится от двадцати пяти до тридцати кордов <Корд – мера дров, равна 3,63 кубометра. – Прим. Ред.> в день.

– А мы сможем сходить на берег, чтобы размять ноги, пока грузят дрова?

– Да, – сказал он. – Когда родится ваш ребенок?

От этого вопроса глаза ее расширились. Значит, мистер Хантер заметил ее растущий живот.

– В сентябре.

В течение следующих пяти минут ни один из них не сказал ни слова. Но это не было неловкое молчание. Хантер передвинулся и встал так, что своей рукой касался ее руки. Она не отстранилась.

– А перед смертью ваш муж знал, что вы беременны?

– Да.

– Вы представляете себе трудности, которые вас ждут? Ведь рожать в глуши – тяжелый труд, Виктория. Найти медицинскую помощь невозможно, если она вдруг понадобится. Вы будете сами по себе, и если возникнут осложнения, то никто вокруг ничего не сможет с ними поделать.

– Вы что, специально хотите меня испугать? – спросила она.

– Просто еще можно повернуть назад. Я хочу убедить вас, что в городе вам будет намного легче.

Он говорил так, словно и впрямь был неравнодушен к ней. У Виктории появилось чувство вины за то, что она обманула его насчет мужа. Хантер – хороший, честный человек. С ее стороны нехорошо обманывать его. Она ведь сама видела, как он помогал мистеру Россу разыскивать детей.

Она солгала потому, что не хотела, чтобы он плохо о ней думал. И от этого чувство вины только больше обострилось. Виктория не могла разобраться в своем отношении к Хантеру. Его мнение значило для нее больше, чем она сама того хотела. Ее влекло к нему, и она думала, что это происходит потому, что он такой сильный. Сама Виктория всегда была не уверена в себе. А он был командиром по натуре, даже слегка пугал ее этим. У него такие темные глаза и тяжелый, задумчивый взгляд. И длинные волосы – почти до плеч, такие черные, как мех пантеры. Он напоминает ей великолепную кошку, потому что двигается с такой же грацией.

– Мистер Росс говорил, что ваша бабушка – индианка.

– Да.

– Интересно…

– Что?

– Все индейцы такие же красивые, как вы?

Она покраснела, как только эти слова сорвались у нее с языка. И почувствовала себя невоспитанной дурой. Ведь она – незамужняя беременная женщина. Ей пора уже понимать, что нельзя вести себя, как школьница.

– Я не должна была вам этого говорить. Это очень прямолинейно с моей стороны. Но я ничего дурного не имела в виду. И вы, должно быть, привыкли, что женщины делают вам комплименты…

– Ваш муж был красив?

Хантер не понимал, почему ему так интересен мужчина, за которым она была замужем. Зато понимал, что ему не следует задавать вопросы о нем. Виктория же еще в трауре, а он пристает к ней, вызывая болезненные воспоминания.

– Нет, он не был красив, – отвечала она. – Но Вильям говорит, что любовь слепа.

– Он так сказал? – Хантер сделал поспешный вывод, что Вильям – ее покойный муж. – Я не уверен, что это так.

– Разумеется, так. Вильям так и написал.

Он пожал плечами.

Тогда она задала ему вопрос:

– А вам не безразлично, что думают о вас другие люди?

– Безразлично.

– А мне – нет, – призналась она. – Иногда. – И потом, мне важно мнение только некоторых людей. – И поэтому я им лгу подумала она про себя. И тяжело вздохнула. Она вдруг пожалела о том, что сказала Хантеру, будто была замужем.

– Моя огромная вина одерживает верх над моим хорошим намерением, – прошептала она, повторяя одну из своих любимых шекспировских цитат.

– Что вы сказали?

Она повторила цитату, а потом добавила:

– Это слова Вильяма, а не мои.

Хантер решил, что этот ее муж был, наверное, каким-нибудь мудреным ученым. И жили они вместе, скорее всего, недолго. Ведь ей еще совсем немного лет. Но ясно, что она сильно любила его. Иначе почему запомнила все, что этот англичанин когда-то ей говорил?

– То, что на вас траур, не будет иметь большого значения. Мужчины все равно будут добиваться вашего расположения, – предупредил он. – Драться будут между собой, чтобы добиться вашей руки.

– Я никогда не выйду замуж.

– Вы хотите сказать, что никогда снова не выйдете замуж?

– Да, именно так, – быстро поправилась она. – Снова.

Виктория говорила с большим рвением. Хантеру захотелось поспорить с ней. То, что она так страстно любила одного мужчину, вовсе не означает, что она не может полюбить вновь.

– Там, куда мы едем, женщины – большая редкость. Да и вообще люди, черт побери, большая редкость. Вам станет одиноко. Держу пари, что через год вы выйдете замуж. Вот помяните мои слова.

Она фыркнула, что было не очень элегантно. И перевела разговор на другое:

– Так, значит, в Редемпшене не очень много женщин? – Есть, но они не живут в самом городе, – ответил Хантер. – Вот в двух днях езды оттуда есть две.

Судя по его виду, было не похоже, что он шутит с ней.

– Только две?

– Мамаша Броули и ее сестра, Элис Броули. Им обеим уже под шестьдесят.

– А как насчет поселенцев – владельцев участков?

– А что насчет поселенцев?

Виктория тяжело вздохнула. Ее собеседник становился колким. Она не могла понять, что вызвало перемену в его настроении. Он был так обходителен – в течение нескольких минут. А теперь опять помрачнел.

– Боюсь, вы там можете умереть.

– Может, и умру, – согласилась она. – Но разве это имеет для вас какое-нибудь значение?

– Не имеет.

Она выпрямилась и отошла от перил.

– Я сильная женщина, мистер Хантер. Это, возможно, разочарует вас.

И, оставив его стоять у перил, ушла в свою каюту.

Дни и ночи протекали по одинаковому руслу. Каждое утро «Миднайт Блю» делал остановку, чтобы взять на борт дневной запас дров. Как правило, капитану удавалось закупить нужное количество кордов у семей торговцев, которые заранее рубили и укладывали дрова. В другие дни помочь нарубить их и перенести на судно просили пассажиров-мужчин.

Детям разрешалось сойти на берег и поиграть неподалеку. Но через несколько дней Хантер положил конец этим развлечениям. Объяснение, которое он дал Тэйлор, состояло всего из одного слова: змеи, Она немедленно отвела малышей обратно на корабль.

Хантеру хватало забот с обеими женщинами. Обе, на свою беду, были уж очень хороши. Они привлекали к себе мужское внимание с той же неизбежностью, как собака привлекает блох. К счастью, Тэйлор ко времени ужина просто валилась с ног от усталости. Она ложилась спать одновременно с детьми. А вот с Викторией было труднее. По ночам ее охватывала тревога, и она любила выйти на палубу, Хантер всегда шел за ней, и всегда их беседы заканчивались спором. И всегда она возвращалась в свою каюту обиженной и раздраженной. Но его это вполне устраивало. Он получал свою дозу умных мыслей, которые высказывал ей ее Вильям. Этот человек казался ему надутым ослом. Хантеру всегда был безразличен цветистый способ изъясняться. Если хочешь что-то сказать, так прямо и говори.

В понедельник ранним солнечным утром Хантер сообщил капитану, что завтра в это время они сойдут с парохода. Потом он пошел сказать Тэйлор, чтобы она упаковала и подготовила вещи.

– Но ведь мы еще даже не приблизились к Форт-Бентону, – возразила она.

Хантер молчал секунду-другую, пока не сообразил, что она не шутит с ним. Тогда он пришел в ярость:

– Значит, вы планировали ехать аж до Форт-Бентона на пароходе, а потом фургоном до Редемпшена?

Тэйлор бросилась к своему чемодану, вытащила карту и помахала ею перед лицом у Хантера.

– По моей карте мы должны ехать до Форт-Бентона, а потом возвращаться.

Он выхватил карту у нее из рук. Тот, кто это нарисовал, был, должно быть, совершенно пьян. Вдоль всей Миссури было множество фортов, но здесь был обозначен только один из них.

– Значит, вы собирались проделать обратный путь длиной в сотню миль?

– Нет, конечно, но я думала… Вы хотите сказать, что мы можем найти более короткий путь?

Хантер круто развернулся и направился к двери. Он знал, что если задержится еще хотя бы на минуту, то начнет кричать на нее. Эта женщина даже не знала, куда направляется.

– Готовьтесь, – пробормотал он, подходя к двери. На следующее утро, пока Тэйлор присматривала за детьми, команда «Миднайт Блю» сгружала на берег их лошадей, фургон, сундуки, корзины и чемоданы. Хантер пересчитал поклажу и решил, что им потребуется еще один фургон. Сам нашел подходящий и распределил вес между двумя фургонами. Он остался не очень доволен лошадьми, которых выбрала Тэйлор, но после того как увидел, что можно купить здесь, решил, что им следует оставить то, что у них имеется. Хотя для их поклажи им бы больше подошли буйволы. Путешествие до Редемпшена в фургоне заняло у них больше недели. Природа вокруг была потрясающая. Все сверкало и переливалось розовыми, красными, пурпурными, оранжевыми и белыми цветами, разбросанными по роскошному зеленому ковру. Вся эта красота буквально захлестнула Тэйлор. Каждый день после обеда она собирала различные цветы и растения, которых прежде никогда не видела, и за ужином Хантер сообщал ей их названия. Среди них были индейские кисточки, арника, белые обезьяньи цветочки и еще много других, чьих названий он не знал и называл их обычными дикими цветами.

Но в этой местности не было ничего обычного. Это был калейдоскоп красок. У Тэйлор было чувство, что она попала в Божий рай. С каждым новым поворотом дороги взору открывалось нечто новое и прекрасное. Иногда впечатления так переполняли ее, что слезы наворачивались ей на глаза и она начинала говорить шепотом.

Детей же завораживали животные, которых они время от времени встречали по дороге. Они рассмеялись, увидев оленя, потому что у него были такие смешные огромные уши. Джорджи погналась за белохвостой оленихой, Дэниел хвастал, что почти дотронулся до ее олененка.

Воздух тоже действовал на Тэйлор. Он был такой чистый и легкий, что у нее кружилась голова. Она чувствовала небывалое умиротворение. И хотя еще не бывала в Редемпшене, она уже называла его домом. Были, разумеется, и кое-какие неприятные моменты. В первый день Тэйлор надела белые перчатки, чтобы защитить руки, но все равно стерла пальцы вожжами. На следующее утро она надела старые рабочие рукавицы Хантера. Они были очень большого размера, коричневого цвета и совсем неприглядные на вид. И очень ей понравились.

Дэвид вел себя замечательно и ни на что не жаловался до тех пор, пока Тэйлор не пересадила Джорджи в фургон к Хантеру, чтобы она прокатилась с ним утром. Элли же хотела сидеть рядом с Тэйлор и по очереди с ней держать вожжи. Мальчик не мог разорваться надвое и быть с обеими сестричками одновременно и закатил по этому поводу такую истерику, что впору было зааплодировать. Это проявление характера поразило Тэйлор. В ярости на нее за то, что она не захотела менять своих планов, он ударил босой ногой по колесу и так громко закричал от боли, что мог испугать и медведя-гризли. Тэйлор посадила его к себе на колени и старалась успокоить, а Виктория тем временем вытаскивала у него из ноги занозу. Но Дэниел не желал успокаиваться. Он требовал, чтобы все было только так, как он того хочет. Кончилось тем, что он уселся в углу фургона Тэйлор и целый час ни с кем не разговаривал.

Втайне Тэйлор была очень довольна поведением Дэниела. Она видела, что ему сейчас спокойно и уютно, потому что он позволил себе немного расслабиться. Он наконец перестал притворяться идеальным джентльменом и превращался в обыкновенного ребенка, и мог быть таким же противным, как и любой другой семилетний мальчишка. Тэйлор чувствовала себя совершенно счастливой.

Через два дня пути Джорджи уже постоянно ехала в фургоне Хантера. И лишь на четвертый день он понял, как это было неосмотрительно с его стороны. Девочка усаживалась рядом с ним на сиденье с куклой на коленях и начинала без умолку болтать, как только фургон трогался с места, и вплоть до того момента, как они делали остановку на обед. К этому времени у него зрело желание заткнуть ей рот каким-нибудь кляпом. После обеда Джорджи пересаживалась в фургон к Тэйлор и долго спала вместе с сестрой.