Текст книги "Сэди после смерти"

III

Ральф Корвин дал признательные показания в присутствии двух детективов восемьдесят седьмого полицейского участка, полицейского стенографа, помощника окружного прокурора и адвоката, назначенного обществом оказания юридической помощи. Допрос в форме вопросов (В) и ответов (О) вел представитель окружной прокуратуры.

В: Назовите, пожалуйста, ваше имя и фамилию.

О: Ральф Корвин.

В: Где вы живете, мистер Корвин?

О: Улица Вудсайд, дом восемьсот девяносто четыре. Это в Риверхеде.

В: Не могли бы вы рассказать о событиях, произошедших вечером двенадцатого декабря? Речь идет о вчерашнем вечере, мистер Корвин. Это было воскресенье.

О: С чего мне начать?

В: Вы заходили в дом по адресу Сильвермайн-овал, семьсот двадцать один?

О: Да.

В: Каким образом вы попали в здание?

А: Спустился по лестнице – той, что у мусорных баков, в подвал. Прошел через подвал, на том конце была еще одна лестница. Поднялся по ней, вышел на задний двор. Дальше я полез по пожарной лестнице.

В: В котором часу это было?

О: Я вошел в здание около десяти.

В: Десяти вечера?

О: Да, десяти вечера.

В: Что вы делали дальше?

О: Проник в квартиру.

В: Какую именно?

О: На втором этаже. В задней части дома.

В: С какой целью вы проникли в квартиру?

О: Чтобы ее обнести.

В: Чтобы обокрасть?

О: Да.

В: Вы когда-нибудь раньше бывали в этом здании?

О: Нет. Я вообще раньше в жизни такого не делал. Никогда. Да, я торчок, спору нет, но до этого я ни разу ничего не крал. И пальцем никого не трогал. Да я бы и сейчас не стал красть, если бы… Просто от меня ушла девушка, с которой я жил, и я был в отчаянии. Раньше она меня кормила. А потом ушла от меня. В пятницу. Ушла, и все.

В: О какой девушке идет речь?

О: Может, не будем ее втягивать? Она вообще не имеет к случившемуся никакого отношения. Она никогда не делала мне ничего худого, и я не держу на нее зла, даже несмотря на то что она меня бросила. Она всегда относилась ко мне по-доброму. Не хочу ее втягивать в это дело. Давайте обойдемся без имен.

В: Вы утверждаете, что никогда раньше не бывали в этом здании?

О: Никогда.

В: В таком случае почему вы решили ограбить именно ту квартиру?

О: Это была единственная квартира, в которой не горел свет. Я решил, что никого нет дома.

В: Как вы проникли в квартиру?

О: Окно на кухне было чуть приоткрыто, я просунул пальцы в щель и поднял раму.

В: Вы были в перчатках?

О: Нет.

В: Почему?

О: Нет у меня перчаток. Перчатки стоят денег. А я торчок.

В: Вы не боялись оставить отпечатки пальцев?

О: Я думал, что отпечатки пальцев – это выдумки. Для телевидения там или кино. Да и какая вообще разница, если у меня все равно не было перчаток?

В: Что вы сделали после того, как открыли окно?

О: Залез в квартиру – поставил ногу на раковину, а оттуда спустился на пол.

В: Что дальше?

О: У меня был с собой маленький фонарик. Я его включил, чтобы отыскать дорогу с кухни в столовую.

В: Вы не могли бы взглянуть на эту фотографию?

О: Ага, давайте.

В: Это та самая кухня, куда вы проникли?

О: Не знаю. Было темно. Наверное, да. Не знаю.

В: Что вы делали в столовой?

О: Я отыскал, где хранится столовое серебро, и высыпал все, что было в ящике, к себе в сумку. Я ее купил в самолете – в прошлом месяце я летал в Чикаго на похороны отца. Дорогу мне оплатила девушка. Каким же все-таки потрясающим человеком она была. Ума не приложу, чего она меня бросила. Если бы она осталась, я бы не попал в эту переделку. Понимаете? Богом клянусь, я за всю свою жизнь ни разу не брал чужие вещи. И пальцем никого не трогал. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, перепугался так, что душа ушла в пятки. Других вариантов у меня нет.

В: Куда вы направились после того, как вышли из столовой?

О: Я принялся искать спальню.

В: Ваш фонарь был включен?

О: Да. Только не фонарь, а фонарик. Маленький такой, знаете? Их еще называют фонарик-авторучка. Ну, чтобы подсветить себе.

В: Зачем вам понадобилась спальня?

О: Я подумал, что там обычно оставляют ценные вещи вроде кошельков или колец… Думал, заберу все драгоценности, что найду, и смоюсь. Я же не профессионал. Просто сел на мель и решил себе добыть немного деньжат.

В: Вы нашли спальню?

О: Нашел.

В: Что случилось дальше?

О: В кровати лежала женщина. Было всего пол-одиннадцатого, кто ложится спать в такую рань? Я думал, что в квартире никого нет.

В: И тем не менее в кровати лежала женщина.

О: Ага. Стоило мне войти в комнату, как она тут же включила свет.

В: И что же вы сделали?

О: У меня в кармане был нож. Я его вытащил.

В: Зачем?

О: Чтоб припугнуть ее.

В: Вы не могли бы взглянуть на этот нож?

О: Да, это мой.

В: Вы вытащили из кармана именно этот нож?

О: Ага. Этот.

В: Женщина вам что-нибудь сказала?

О: Да, и это было забавно. То есть я хочу сказать, это сейчас кажется мне забавным, а тогда я дико перепугался. Понимаете, все происходило, как в кино. Совсем как в кино. Смотрит на меня такая и говорит: «Что вы здесь делаете?» Смешно, правда? Нет, ну а сама как думаешь, что я здесь делаю?

В: Вы что-нибудь ей ответили?

О: Приказал ей вести себя тихо. Сказал, что ничего плохого ей не сделаю.

В: Что было дальше?

О: Она вскочила с кровати. То есть не совсем вскочила – она откинула одеяло и свесила ноги на пол, понимаете? Ну, как бы села в кровати. Поначалу я не сообразил, чего она задумала, а потом я увидел, что она тянется к телефону. Вообще ума нет. Судите сами – перед ней стоит человек с ножом в руке, а она к телефону тянется.

В: Что вы сделали?

О: Схватил ее за руку, прежде чем она успела взять трубку. Потом я стянул ее с кровати – хотел утащить подальше от телефона, понимаете? Потом я снова сказал, что ей нечего бояться, что я ее не трону и немедленно уйду, так что пусть успокоится и не поднимает шума.

В: Так и сказали?

О: Вы о чем?

В: Вы попросили ее успокоиться?

О: Не помню дословно, что я ей там сказал, но смысл был такой. Мол, не нервничай, все нормально. Я же видел, что она на грани истерики.

В: Вы не могли бы взглянуть на эту фотографию? Это и есть та спальня, в которой вы были?

О: Да. Вот столик с телефоном, а вот окно, через которое я выпрыгнул на улицу. Да, это та самая комната.

В: Как развивались события дальше?

О: Женщина начала кричать.

В: Что вы сделали, когда она начала кричать?

О: Велел ей замолчать. Я уже, в натуре, запаниковал. Понимаете, она орала не затыкаясь.

В: Она замолчала?

О: Нет.

В: И что вы сделали?

О: Ударил ее ножом.

В: Куда именно вы ее ударили?

О: Не знаю. Я сделал это рефлекторно. Понимаете, она орала, и я боялся, что на ее вопли сбегутся жильцы со всего дома. И я… я просто воткнул в нее нож. Мне было очень страшно.

В: Вы ударили ее в грудь?

О: Нет.

В: А куда?

О: В живот. Куда-то в живот.

В: Сколько раз вы ударили ее ножом?

О: Один раз. Она… попятилась от меня… Никогда не забуду выражение ее лица… А потом она упала на пол.

В: Вы не могли бы взглянуть на эту фотографию?

О: Господи Боже!

В: Вы узнаете женщину, которую ударили ножом?

О: Господи Боже… Я и не думал… Господи…

В: Вы ее узнаете?

О: Да. Да, это она. Да.

В: Что было дальше?

О: Можно воды попить?

В: Принесите ему воды. Итак, вы ударили ее ножом, и она упала на пол. Что было дальше?

О: Кто-то…

В: Да-да?

О: Я услышал, как открылась дверь. Кто-то вошел.

В: Вы имеете в виду в квартиру?

О: Да. И стал звать женщину.

В: От входной двери?

О: Наверное. Голос доносился с другого конца квартиры.

В: Он звал ее по имени?

О: Да. Он закричал: «Сара!» – а когда никто не ответил, заорал: «Сара, это я! Я вернулся!»

В: Что было дальше?

О: Я понял, что оказался в ловушке. Пробраться на кухню я не мог: я бы наткнулся на этого парня, который вошел в квартиру. Я кинулся к окну… обежал женщину, лежавшую на полу… Господи Иисусе… Я попытался открыть окно, но оно не поддавалось. Тогда я выбил стекло сумкой и… Я не знал, что делать… Я же был на втором этаже. Как мне было выбраться? Я сперва выкинул сумку. Решил, что мне по-любому понадобятся деньги на дозу… Затем я вылез через разбитое окно… порезал руку куском стекла. Повис на руках, держась за подоконник. Я очень боялся разжимать руки, но потом все-таки спрыгнул. Других вариантов у меня не было.

В: Продолжайте.

О: Ощущения были такие, будто я пролетел целую милю. Как только я грохнулся оземь, сразу по-нял, что чего-то себе повредил. Я попытался встать и тут же упал обратно. Боль в лодыжке была адской, из руки шла кровь… Наверно, я провалялся в том переулке минут десять, а то и все пятнадцать. Пытался встать, падал, снова вставал. Наконец мне удалось подняться на ноги и убраться из переулка.

В: И куда вы направились?

О: Я выбрался на улицу. Через подвал. Тем же путем, что и вошел.

В: Куда вы направились после этого?

О: Сел в метро и поехал домой. В Риверхед. Как добрался, сразу включил радио. Вдруг там уже передают про то… про то, что я сделал? Но нет, все было в порядке. Я попытался уснуть, но нога дико болела, а еще мне надо было вмазаться. Утром я отправился к доктору Мендельсону. Решил, что это вопрос жизни или смерти, понимаете? Если я толком не могу переставлять ноги, как мне сходить за дозой к барыге?

В: Когда вы пришли на прием к доктору Мендельсону?

О: Рано. В девять. В девять утра.

В: Доктор Мендельсон ваш семейный врач?

О: Да я его никогда раньше не видел. От меня до его приемной рукой подать, она буквально за углом. Я только потому и пошел к нему – он же был рядом. Он мне сделал перевязку, но толку от нее не было никакого. Я все равно не мог толком ходить, передвигался, будто какой-то сраный калека. Доктору сказал прислать мне счет. Я собирался заплатить, как только у меня появятся бабки. Вот почему я сообщил ему настоящий адрес и назвал свою фамилию. Я не собирался его обманывать. Не такой я человек. Я знаю, что поступил дурно, но человек я неплохой.

В: Когда вам стало известно, что миссис Флетчер нет в живых?

О: По дороге домой я купил газету. Там все было написано. Так я узнал, что убил ее.

В: То есть до этого момента вы это не понимали?

О: Я не знал, что дело настолько плохо.

IV

Вторник 14 декабря был первым из двух выходных, причитавшихся Карелле на этой неделе. Именно в этот день Флетчер позвонил ему на домашний телефон. Стивен был уверен, что никто из сослуживцев не мог дать гражданскому лицу его домашний номер. Кроме того, он точно знал, что его нет в телефонном справочнике.

– Скажите, мистер Флетчер, откуда у вас мой телефон? – озадаченно спросил он.

– Мне его добыл один приятель из окружной прокуратуры, – ответил Джеральд.

– Ну и чем я могу быть вам полезен? – осведомился Карелла и тут же понял, что говорит довольно резко.

– Простите, что я вас побеспокоил и позвонил вам домой…

– Между прочим, у меня сегодня выходной, – заявил Стив, полностью отдавая себе отчет в том, что говорит грубо.

– Мне хотелось извиниться за свое поведение в тот вечер, – промолвил Флетчер.

– Вот как?

– Я понял, что повел себя некрасиво, – признался Джеральд. – Вы и ваши коллеги выполняли свой долг, и мое поведение, мягко говоря, не слишком облегчало вашу задачу. Я все пытался понять, что меня заставило вести себя подобным образом… Наверное, я был в состоянии шока – других объяснений у меня нет. Спору нет, я не питал к своей жене теплых чувств, но вид ее бездыханного тела… потряс меня куда сильнее, чем мне тогда показалось. Простите, если доставил вам какие-нибудь неприятности.

– Ничего страшного, – отозвался Карелла. – Вас, разумеется, поставили в известность о том, что…

– Что вы поймали убийцу?

– Да.

– Позвольте вам выразить свое восхищение, детектив Карелла. Блестящая работа, просто блестящая, – похвалил Джеральд. – И потому мне тем более неловко от того, что я себя вел как последний идиот.

– Ну-у-у… – промямлил Карелла.

Повисла тишина.

– Примите мои самые искренние извинения, – наконец произнес Флетчер.

– Ну что вы… – Теперь уже стало неловко самому Карелле.

– Я вот хотел спросить, не откажетесь ли вы сегодня со мной пообедать?

– Э-э-э… – протянул Стив, – скоро Рождество, я собирался отправиться по магазинам… Мы с женой вчера вечером составили целый список, и я подумал…

– Вы ведь поедете в центр? – перебил его Флетчер.

– Да, но…

– В таком случае, скорее всего, у вас хватит времени и на магазины, и на обед со мной.

– Слушайте, мистер Флетчер, – вздохнул Карелла. – Я понял, что вам неудобно за свое поведение, но вы ведь извинились, и поверьте мне, этого достаточно. С вашей стороны было очень мило мне позвонить, и я понимаю, что для вас это стало непростым шагом…

– Давайте встретимся в «Золотом льве» в час дня, – прервал его Флетчер. – Беготня по магазинам перед Рождеством – дело утомительное. Скорее всего, к часу дня вы будете только рады устроить привал.

– Ну… И где этот «Золотой лев»? – спросил Стивен.

– На углу Джунипер и Хай-стрит.

– Получается, в самом центре? Рядом со зданием уголовного суда?

– Именно, – отозвался Джеральд. – Знаете, где это?

– Найду – узнаю.

– Значит, в час дня?

– Ладно, уговорили, – согласился Карелла.

– Отлично. Буду вас ждать.

Карелла толком не мог объяснить, что заставило его в тот же день отправиться к Сэму Гроссману в лабораторию судмедэкспертизы. Детектив решил, что все равно будет в том районе, где были сосредоточены различные суды и находился «Золотой лев». Но это нисколько не объясняло, почему он поторопился купить куклу своей дочери Эйприл, не тратя слишком много времени на выбор, хотя поиск подарка дочери был приятным занятием. Быстро покончив с этим делом, Стивен выиграл время, чтобы заскочить в полицейский главк на Хай-стрит, за целых полчаса до назначенной встречи с Флетчером.

Когда Карелла вошел в лабораторию, Гроссман стоял, склонившись над микроскопом. Несмотря на то что Сэм не оторвался от окуляра и даже не открыл зажмуренный глаз, он произнес:

– Присаживайся, Стив, погоди минутку, я сейчас закончу.

Не поднимая головы от микроскопа, Гроссман одной рукой принялся вертеть настройку объектива, а другой что-то записывать в блокноте. «И как он догадался, что это я?» – ломал голову Карелла. Узнал по походке? По запаху лосьона после бритья? Легкому аромату духов жены, исходившему от пальто? Вплоть до этого момента Стивен не подозревал, что лейтенант Сэм Гроссман, очкарик с пытливыми голубыми глазами, угловатым лицом и резким, строгим голосом, обладает талантами Шерлока Холмса с Бейкер-стрит и способен узнать человека, даже не поднимая на него взгляда. Последующие пять минут все мысли Кареллы были заняты невероятным фокусом Гроссмана. Когда же они истекли, Гроссман оторвался от микроскопа, протянул руку и спросил:

– Что тебя привело сюда, на восьмой круг ада?

– Откуда ты узнал, что это я? – тут же поинтересовался Карелла.

– Чего? – не понял Сэм.

– Когда я вошел в лабораторию, ты сказал: «Присаживайся, Стив, погоди минутку, я сейчас закончу», но при этом даже на меня не посмотрел, – пояснил Стив. – Как ты догадался, что это я?

– Ага, так я тебе и сказал. – Гроссман хитро посмотрел на детектива.

– Давай, Сэм, колись, я сейчас лопну от любопытства!

– На самом деле все очень просто. – С лица Гроссмана не сходила самодовольная ухмылка. – Как видишь, времени сейчас без двадцати пяти час, и солнце уже миновало зенит. Его лучи проникают сквозь стекла окон моей лаборатории и падают на часы. В результате этого образуются тени, причем строго под конкретным углом. Измерить его величину – плевое дело.

– Чего? – недоуменно нахмурился Стив.

– Более того, образец на предметном стекле этого микроскопа обладает повышенной светочувствительностью. Он реагирует на малейшие изменения в интенсивности света. Причем спектр может быть любым – хоть инфракрасным, хоть ультрафиолетовым. Изменения происходят в образце достаточно резко и не могут ускользнуть от моего внимания. Кроме того, Стив, не будем забывать о температуре воздуха на улице, которая составляет минус двенадцать градусов, а также крайне высоком уровне загрязнения окружающей среды. Все это позволило мне без непосредственного визуального контакта установить, что в лабораторию вошел именно ты.

– Ты что, серьезно? – с сомнением в голосе произнес Карелла.

– Конечно! А ты как думал? Впрочем, есть еще одна важная деталь, о которой тебе было бы полезно знать. Без нее картина будет неполной. Тебя интересует, как мне удалось понять, что в лабораторию вошел именно ты? Как я догадался, что именно ты направляешься к моему столу? Во-первых, когда я услышал, что кто-то открыл дверь…

– Как ты узнал, что это я? – Карелла начал терять терпение.

– В процессе дедукции, который привел меня к этому выводу, самую важную роль сыграла одна конкретная деталь, – склонил голову Сэм.

– Да какая же?

– Тебя видел в фойе Маршал Дейвис. Он явился сюда за несколько мгновений до твоего появления и сказал, что ты скоро придешь.

– Сукин ты сын! – расхохотался Стив.

– Ты доволен, как он для вас потрудился? – спросил Гроссман.

– Более чем, – склонил голову Карелла.

– Он ведь вам фактически подал преступника на блюдечке, – поднял палец Сэм.

– Не спорю.

– И снова лаборатория судмедэкспертизы оказывается на коне! – торжествующе произнес Гроссман. – Вскоре мы научимся вообще обходиться без вас.

– Я знаю, – вздохнул Карелла, – именно поэтому и пришел к тебе. Я увольняюсь. Решил сдать удостоверение.

– Самое время, – покивал Сэм. – Ладно, давай к делу. Зачем пожаловал? Тебе поручили головоломное дело и тебе нужна наша помощь, чтобы раскрыть его в рекордные сроки?

– Нет. Пока у нас ничего серьезного. Карманники стянули пару кошельков на Кулвер-авеню, и все.

– Ну так доставь сюда пострадавших. Поглядим на их попки – вдруг там остались отпечатки пальцев преступников, – предложил Гроссман.

– Не думаю, что жертвам это понравится, – покачал головой Стив.

– Это еще почему? С дамами мы обходимся предельно деликатно!

– Дамы-то как раз возражать бы не стали. А вот мужики, у которых подрезали кошельки…

– Ах ты, сукин сын! – взревел Гроссман и зашелся вместе с Кареллой от хохота.

– Так, а теперь давай серьезно, – все еще смеясь, промолвил Стив.

– Да-да, давай серьезно, – покивал Гроссман.

– Слушай, сейчас я действительно серьезно.

– Хорошо-хорошо, – ответил Сэм.

– Я пришел тебя поблагодарить.

– За что? – Гроссман тут же посерьезнел.

– Я уже был готов завести расследование не туда. А ты такие доказательства добыл – комар носа не подточит. Без них мы бы никогда не смогли так быстро арестовать убийцу. Вот я и пришел тебя поблагодарить. Только и всего.

– В каком смысле ты был готов завести расследование не туда? – нахмурился Гроссман.

– Я думал, что убийца – муж.

– Серьезно?

– Серьезно, – кивнул Карелла.

– Но почему?

– Не знаю. – Стив помолчал. – Слушай, Сэм, я и сейчас считаю, что убийца – он.

– И поэтому ты решил с ним сегодня пообедать? – спросил Гроссман.

– А это, черт подери, ты откуда знаешь? – изумился Стив.

– Ага! – торжествующе улыбнулся Сэм. – Он звонил тебе из кабинета Ролли Шабрие. Вскоре после этого я поговорил с Ролли, и он…

– До свидания, сэр, – оборвал его детектив, – мне претит общаться с таким хитрецом и нахалом, как вы.

Подавляющее большинство полицейских в городе, где работал Карелла, редко обедали в таких ресторанах, как «Золотой лев». Они либо едят в забегаловках, громко именующихся ресторанами быстрого питания, работники которых поднимают руки в древнеримском приветствии: «Свободная касса!» – либо довольствуются бутербродами с кофе прямо на рабочем месте. В свободное от службы время, отправляясь на прогулку с женами или девушками, они заходят в рестораны, владельцы которых знают, что перед ними полицейские. Они демонстративно протестуют, слыша от хозяев: «Это за счет заведения, сэр», но при этом все равно принимают подношение. Ни одному полицейскому во всем городе не приходило в голову, что подобный подход – бесчестен. С какой стати? Они вкалывают, не жалея сил, им платят мало, и все же они продолжают охранять жителей города от преступного мира. Если кто-то из граждан хочет порадовать полицейского, сделать ему приятное, то зачем ставить такого человека в неловкое положение и смущать его отказом? Карелла никогда не заходил в «Золотого льва». Ему было достаточно взглянуть на цены в меню, выставленном в окне. Один ужин обошелся бы ему в полугодовую зарплату.

Внутреннее убранство ресторана достаточно точно воспроизводило обеденную залу англий-ского постоялого двора сороковых годов XVII века. В метре от сводчатого потолка между покрытыми побелкой стенами протянулись мощные дубовые балки. Массивные столы были укрыты белоснежными скатертями, на которых поблескивало столовое серебро. Повсюду виднелись портреты дам и джентльменов Елизаветинской эпохи, чьи кружевные воротнички и манжеты идеальным образом сочетались с белизной стен, а богатые бархатные наряды дополняли изысканную атмосферу, великолепно передававшую дух давно ушедшей эпохи. Заказанный Джеральдом Флетчером столик находился в укромном уголке. При виде направившегося к нему Кареллы Джеральд встал и протянул ему руку со словами:

– Рад, что вы пришли. Не желаете ли присесть?

Карелла пожал Флетчеру руку и сел. Детектив чувствовал себя здесь очень неуютно, но при этом не мог понять, что тому причиной – царящая в ресторане атмосфера или человек, в обществе которого ему предстояло обедать. Атмосфера и в самом деле была не очень приятной. В ресто-ране было полно адвокатов, с жаром обсуждавших свои дела, причем говорили они настолько громко и напыщенно, будто находились перед присяжны-ми в суде. Ощущения Кареллы можно сравнить с чувствами мелкой преступной сошки, попавшей в общество воротил преступного мира. Да, он служил закону, но среди юристов ощущал себя лакеем, слугой. Человек, который сидел за столом напротив него, являлся адвокатом по уголовным делам, что уже само по себе выбивало из колеи. Однако дело этим не ограничивалось, и потому Карелла в присутствии Флетчера чувствовал себя неловко. Карелла понимал, что Флетчер его умнее, толковее, утонченнее, красивее, и потому было не важно, так ли это на самом деле. Манеры Флетчера, его поведение, напористость полностью убедили Стива, что Джеральд превосходит его по всем статьям.

– Выпить не желаете? – спросил Флетчер.

– А вы себе уже заказали выпить? – ответил Карелла вопросом на вопрос.

– Заказал.

– Тогда я буду виски с содовой, – промолвил детектив. Он не привык пить во время обеда. Он никогда не пил за обедом на работе, а в следующий раз он выпьет за обедом на Рождество в своем доме, когда за праздничным столом соберется вся семья.

– Вам раньше доводилось здесь бывать? – осведомился Флетчер, помахав официанту.

– Нет, никогда.

– А я-то полагал, что вы сюда захаживали. Рядом с рестораном немало судов. А в судах вам приходится проводить много времени. Я не ошибаюсь?

– Да, все верно, – согласился Карелла.

– Значит так, – Джеральд повернулся к приблизившемуся официанту, – будьте любезны, виски с содовой, а мне еще порцию виски с лимонным соком.

– Спасибо за заказ, мистер Флетчер, – поблагодарил официант и отошел.

– У меня просто нет слов, чтобы выразить свое восхищение. – Джеральд повернулся к Карелле. – Вы так быстро отыскали убийцу.

– Нам очень помогли ребята из лаборатории судмедэкспертизы, – признался Стив.

– Потрясающе, просто потрясающе. Вы со мной согласны? – покачал головой Флетчер. – Я говорю о небрежности, проявленной убийцей. Насколько я понял со слов Ролли… Я говорю о Ролли Шабрие, из окружной прокуратуры. Я так понимаю, вы с ним знакомы?

– Знаком.

– Он как раз мне и дал ваш домашний номер. Надеюсь, вы не станете из-за этого на него сердиться.

– Дал и дал. Ничего страшного, – отозвался Карелла.

– Сегодня утром я позвонил вам прямо из его кабинета. Кстати, он будет вести дело Корвина в суде. Представляете, какое совпадение!

– Виски с содовой, сэр? – задал риторический вопрос официант, после чего поставил бокал перед Кареллой. Водрузив второй бокал перед адвокатом, официант спросил Джеральда: – Когда прикажете принести меню, мистер Флетчер? Прямо сейчас?

– Чуть попозже, – отозвался тот.

– Благодарю вас, сэр, – промолвил официант и снова удалился.

– За обвинительный приговор, – поднял Флетчер бокал.

Карелла последовал его примеру.

– Не думаю, что у Ролли возникнут какие-либо сложности, – промолвил он. – На мой взгляд, дело верное.

Они выпили.

– В наши дни вам никто не даст стопроцентной гарантии. – Флетчер промокнул губы салфеткой. – Как вы знаете, я адвокат по уголовным делам, и потому, образно выражаясь, мы с вами находимся по разные стороны баррикад. Вы очень удивитесь, если я скажу вам, сколько таких, верных с точки зрения следствия и прокуратуры, дел нам удалось выиграть. – Он снова поднял бокал и посмотрел Карелле прямо в глаза. – Впрочем, я надеюсь, вы правы, и в данном случае дело действительно верное. – Он пригубил виски. – Насколько я понял со слов Ролли…

– Да-да, вы как раз начали об этом говорить…

– Да, – кивнул Джеральд, – так вот, насколько я понял, убийца – наркоман.

– Верно.

– И он никогда раньше не грабил квартиры.

– Точно.

– Должен признать, что я в каком-то смысле ему сочувствую, – промолвил Флетчер.

– Неужели?

– Да. Он наркоман и уже поэтому автоматически заслуживает сочувствия. А если принять во внимание, что он отправил на тот свет такую суку, как моя жена…

– Мистер Флетчер…

– Давайте на «ты», – предложил адвокат, – зовите меня Джерри.

– Ну…

– Знаю, знаю, – замахал рукой Флетчер, – о мертвых либо хорошо, либо ничего. Однако, мистер Карелла, вы совершенно не представляете себе, что за человек была моя жена. Итак, вы согласны перейти на «ты»? Можно вас называть Стивом?

– Конечно, – кивнул детектив.

– Так вот, Стив, если бы ты ее знал, тебе была бы понятна и моя неприязнь к ней. Впрочем, будь по-твоему. Она на том свете и, значит, больше не сможет причинить мне зло. Так чего напрасно плеваться ядом? Ну как, Стив, закажем себе поесть?

Официант подошел к столу, и Флетчер порекомендовал Карелле попробовать либо форель в кляре, либо пирог с говяжьими почками, заверив, что оба блюда заслуживают самой высокой похвалы. Карелла, вопреки совету, предпочел взять говядину на ребрышках слабой прожарки и кружку пива. Пока мужчины ели и разговаривали, начало происходить нечто странное. Так, по крайней мере, показалось Карелле, который не мог поручиться, что его не обманывает воображение. Он бы никогда не стал и пытаться рассказать кому-нибудь об охватившем его ощущении, поскольку разговор с Флетчером был самым банальным: о жизни в городе, о надвигающихся праздниках, о нескольких но-вых фильмах, о действенности медного брасле-та, который Мейер дал Клингу, о юридическом факультете Висконсинского университета, который закончил Флетчер, о письмах, написанных детишками Кареллы Санта-Клаусу, о качестве мяса, о преимуществах эля по сравнению с пивом. Однако за этой пустой, вежливой и бессодержательной беседой крылось нечто будоражащее, внушавшее волнение, страх и мрачные предчувствия. Чем больше они говорили, тем сильнее переполняла Кареллу уверенность, что Джеральд Флетчер убил свою жену. Карелла знал это без всяких слов. Он знал это, несмотря на то что в ходе беседы они больше ни разу не упомянули убийство. Карелла знал, что Флетчер – убийца. Именно поэтому Флетчер позвонил ему сегодня утром, именно поэтому пригласил на обед, именно поэтому без умолку болтал, тогда как каждый его жест, выражение его лица практически на сверхчувствительном уровне кричали об одном: да, Карелла, я знаю, что ты меня подозреваешь в убийстве, и потому я тебя сюда и позвал. Я хочу всем своим видом показать тебе, тупой легаш, что убийца – это я. И плевать на тонны доказательств и улик, указывающих на другого человека. Плевать на признательные показания. Все равно с этой сукой расправился я, и я очень доволен, что отправил ее на тот свет.

И ни хрена ты со мной за это не сделаешь.