Текст книги "Руки вверх!"

– Сядьте на ступени и отдохните, – приказал Ганнер и добавил через некоторое время: – А теперь попробуйте встать!

Люка вывел из забытья твердый голос Ганнера.

– На мой взгляд, по мосту проходит слишком много людей. Нужно уходить, пока совсем не рассвело.

Он помог полубесчувственному Люку подняться по лестнице. Никто из ранних прохожих не обращал на них внимания. Ганнер подозвал такси, втиснул туда Люка и сказал шоферу:

– Мой друг немного хватил через край. На Леннокс-стрит.

На Леннокс-стрит находился дом, где Ганнер уже несколько лет снимал квартиру. Он очень редко бывал там, и полиция не догадывалась об этом пристанище. Здесь он отсиживался в серьезных случаях.

Он уложил Люка на диван.

– Они дали вам приличную дозу, – сказал он. – Я сейчас приготовлю кофе.

– Кофе… бррр… – содрогнулся Люк.

– Вот как! Что ж, именно благодаря кофе вы остались в живых.

Он опустил жалюзи, зажег свет и отправился на кухню. Кофе он готовил со сноровкой человека, который привык находиться сегодня в Мюнхене, а завтра в Мадриде. Войдя в комнату, он застал Люка в том же положении.

Несколько таблеток аспирина приведут вас в порядок.

Люк покорно проглотил аспирин и только теперь всмотрелся в лицо своего благодетеля.

– Вы не Ганнер Хэйнс?

– Пожалуй, да, – улыбнулся Ганнер.

– А где Коннор?

Опять загадочная улыбка.

– В тюрьме, надеюсь. Ну, мистер Мэдиссон, вы немного пришли в себя и мы сможем поговорить…

Люк быстро взглянул на него.

– Вы меня… помните?

Тот кивнул…

– Прежде всего я должен знать, правда ли то, что рассказывал Коннор. Вы были при ограблении Тоффани?

– Я управлял автомобилем. Сначала я не имел никакого понятия о том, чего от меня хотят, но потом уже было поздно.

– Значит, вы были тем бородатым мужчиной… – задумчиво произнес Ганнер. – Это поразительно, чтобы не сказать больше. Я не требую от вас объяснений, но…

– Я вам все объясню, как только пройдет эта проклятая головная боль, – простонал Люк.

Было уже два часа пополудни, когда Люк очнулся от своего беспокойного сна. Голова все еще болела, во рту чувствовалась горечь, будто от хинина, но вымывшись холодной водой, он пришел в себя. За чашкой чая он рассказал всю свою историю, ничего не скрывая.

Ганнер слушал, не перебивая.

– И это же вы рассказали Коннору?

– Да. Только я не упоминал ничего о жене. Почему вы спросили об этом?

– Сам не знаю… Коннор порядочный мерзавец. Единственное спасение для вас, если его упрячут в тюрьму. Если же полиция во время облавы у него ничего не нашла – а я, дурак, заблаговременно предупредил его – Коннор может причинить вам большие неприятности.

Он закурил сигаретку и задумался.

– Почему вас возненавидела жена? Вы постарались обойти молчанием этот вопрос.

– Мне кажется, это не так трудно понять, – ответил Люк. – Она считала меня виновным в смерти ее брата. Он застрелился.

– Да, но почему она могла так подумать? Предположим, что Данти Морелль может производить невероятно подкупающее впечатление, но в таком случае слов мало. – Он выпустил дым через ноздри. – Разве молодой человек не оставил предсмертной записки?

– Об этом я ничего не знаю, – ответил Люк.

– Кто нашел труп?

Люк подумал.

– Морелль пришел к нему на квартиру и нашел его на полу мертвым.

– Так я и думал, – вставил Ганнер. – Не нужно быть провидцем, чтобы предугадать дальнейшее… Сразу же после этого события миссис Мэдиссон резко изменила отношение к вам, не так ли? Тогда вы еще не были женаты? Хорошо… Данти представил молодой женщине, что совершенно очевидно, какое-то доказательство, достаточно веское, если оно способно было толкнуть ее на такое… на такой… гм… поступок…

– Я ни в чем не упрекаю ее, – сказал Люк, и, увидев лукавый огонек в глазах собеседника, спросил:

– А вы?

– Как вам сказать? Я давно уже перестал упрекать людей в чем бы то ни было. Что толку? – Ганнер сбил пепел с сигаретки. – Все это не так просто. Вы столкнулись с двумя очень опасными преступниками – с Коннором и Мореллем.

Он прошелся по комнате с полузакрытыми глазами.

– Более всего меня беспокоит Коннор. Если его посадят, тогда все в порядке. Пока он выйдет, вы все устроите и сможете только смеяться над его угрозами. Но если он останется на свободе, то будет следовать за вами по пятам, когда вы вернетесь из Ронды. У вас есть паспорт?

Люк сунул руку в карман, и на его лице отразилось недоумение.

– Я потерял его!

Хэйнс раздосадованно щелкнул языком.

– Если вы потеряли его в том притоне, то вы сидите в луже, – не особенно элегантно, но достаточно емко выразился он.

– Что ж, нам остается только одно – вернуть паспорт. И еще: я очень хотел бы взглянуть на письмо, которое оставил молодой самоубийца.

– Не думаю, чтобы он писал его… А если даже я так, то оно наверняка уничтожено.

Через десять минут Ганнер вышел. Прежде всего он отправился в полицейское бюро на набережной Темзы. Он хорошо знал местного инспектора. Между ними, непримиримыми противниками по сути, было нечто вроде дружбы, непонятной порядочным людям.

Ганнер встретил инспектора выходящим из бюро.

– Я слышал, вы работали сегодня в амбарах?

Инспектор улыбаясь посмотрел на него.

– Слух, уведомление или непосредственное наблюдение, дружище?

– О чем вы? – спросил Ганнер с самым невинным видом.

– Коннор рассказал мне, что вы были там за несколько минут до нас и предлагали ему какой-то пакет. Когда же он отказался от дела, вы отплыли на лодке.

Конечно, достойно сожаления, что полиция часто вынуждена прибегать ко лжи. Но ей так часто приходится иметь дело с такими изощренными аферистами и мошенниками, что это может служить извинением, Ганнер вполне доверял своему собеседнику.

– Да, я был на верфи. По правде, я приходил по совершенно другому поводу – подлоги не имеют отношения к моей… профессии, вы ведь знаете. Я видел начало облавы и счел за лучшее удалиться. Вы не арестовали Коннора?

– Нет, – ответил чиновник. – Мы не нашли ничего подозрительного. Он со своими друзьями теперь занимается, вроде бы, торговлей солью. Вам что-нибудь известно об этом?

– Даже если бы это было так, я не смог бы ответить на ваш вопрос, – холодно сказал Ганнер. – Значит, вы не задержали Коннора… Жаль, очень жаль…

Сыщик оглянулся и сказал, понизив голос:

– Если вы так заинтересованы в том, чтобы Коннор некоторое время посидел спокойно, вы могли бы…

Ганнер покачал головой.

– Я не даю справок подобного рода, вы же знаете… Коннор еще на верфи?.. Что ж, придется навестить его. Разумеется, мы с вами не виделись, Пульман.

Придя в домик, он застал Коннора в приподнятом настроении. Он не выразил восторга при виде Ганнера, но и не проявлял своих чувств открыто.

– Вы должны мне четыре фунта, – начал он. – Я заплатил их за лодку, которую вы угнали… Надеюсь, вы пришли не надолго? Я жду одну… даму.

– Бог мой! Какая же из твоих подружек стала носить столь громкий титул? – спросил Ганнер.

– Такие с вами не знакомятся, – не смущаясь, ответил Коннор. – Это миссис Мэдиссон. Она потеряла мужа.

Глава 23

Ганнер Хэйнс внимательно посмотрел на него.

– Миссис Мэдиссон? Кто это?

Коннор закурил сигарный окурок, валявшийся в пепельнице, и медленно произнес:

– Так, знакомая… А что вы сделали с вашим другом?

– Кто такая миссис Мэдиссон?

В его тоне прозвучали те резкие нотки, которые не предвещали особого благополучия для собеседника. Коннор это хорошо знал.

– Жена моего друга, – ответил он.

– Садись.

Коннор неохотно придвинул стул и уселся. Хэйнс подошел к двери, запер ее на ключ, затем положил его в карман.

– А теперь мы поговорим, – сказал он, садясь напротив.

– Послушайте, Ганнер, я не ищу ссоры с вами, – нервно начал Коннор. – Если дело выгорит, вы получите свою долю. Если Мэдиссон говорил правду, это пахнет деньгами, причем, немалыми. Конечно, сразу я не поверил ни одному его слову, но когда вы ушли, Билл – один из моих людей – рассказал мне, что читал в газетах что-то о свадьбе Мэдиссона. Я немного поболтал с полицией и выяснил, что тот самый человек, который участвовал в деле с Тоффани, забрался вечером в квартиру Мэдиссона. Это совпало с тем, что рассказывал Мэдиссон. Иногда случается, что богатый человек развлекается на стороне грабежами – но такая птичка мне попалась впервые. Это золотая жила, Ганнер!

– А ты уверен в том, что это действительно он? – спросил Ганнер.

Его собеседника подкупила спокойная деловитость вопроса, и он с готовностью продолжал:

– Еще бы! Я послав одного из моих людей в бюро к Мэдиссону. Там висит его портрет. Он узнал его и заметил фирменный знак фотографа. Тут же пошел к нему, чтобы купить копию с негатива. Того на месте не оказалось, но парень узнал номер газеты, в которой была напечатана эта фотография. Вот этот номер!

Он вынул из ящика газету и протянул ее Ганнеру.

– Как живой! Я его узнаю из тысячи. С усами или без них! Молодчик исчез на другой день после свадьбы. Ясно, что здесь замешана женщина…

– Какой ты догадливый, – насмешливо перебил его Ганнер.

– Отстаньте! Есть фотография и есть человек. Я могу его купить со всеми потрохами, и он это отлично знает. Но пока он на воле, я решил начать с его жены. Там тоже водятся денежки. Вот я и написал письмо…

– Что за письмо? – перебил его Ганнер.

Тот колебался.

– Билли пишет лучше меня… я читал как-то в газете, что умные люди очень плохо пишут…

– И глупые тоже! – добавил Ганнер.

Коннор порылся в ящике и вынул оттуда несколько листков, исчерканных карандашом.

– Я сочинил это, а Билл переписал…

Он протянул письмо через стол, держа другую руку в ящике. Ганнер заметил это. Он спокойно протянул руку за бумагой, но на столе внезапно оказался пистолет, дуло которого смотрело Коннору в глаза.

– Руку из ящика! Если здесь будет убийство, то лучше его совершу я.

Коннор с поразительной быстротой положил руку на стол.

– Этого я не ожидал от вас, Ганнер, – обиженно проговорил он. – Так-то вы доверяете друзьям!

Ганнер саркастически хмыкнул и углубился в чтение.

«Многоуважаемая госпожа Мэдиссон, я хотел бы сообщить вам некоторые сведения о вашем муже. Боюсь, что он попал в сильные затруднения, но я могу ему помочь. Он находится в скверном обществе, но не по своей вине…».

Прочтя последнюю фразу, Ганнер вопросительно посмотрел на Коннора.

– Так надежнее, – объяснил тот. – Будто я помогаю ему.

– Ловко! – пробормотал Ганнер и продолжил чтение.

«Дело может принять серьезный оборот, если полиция узнает то, что мне известно о грабеже у Тоффани, но думаю, что смогу ему помочь. Это кое-чего будет стоить, но я уверен, что вы не пожалеете денег…»

Дойдя до этой фразы, Ганнер насмешливо улыбнулся.

«Не показывайте этого письма полиции, а возьмите его с собой. Если вы обратитесь в полицию, у вашего мужа могут быть большие неприятности. Приходите ко мне, когда стемнеет…»

Далее следовали точные указания, как найти Кон-нора…

– Та-ак… – Ганнер швырнул листки на стол. – Я думал, ты специалист, Коннор! Не знал, что ты занимаешься вымогательством.

– Это не вымогательство, – возмутился Коннор. – Это возмещение убытков. Он выдал себя за Смита из Австралии…

– Ложь. Это ты выдал его за Смита, исходя из примитивного предположения, что если он был в ту ночь с Левингом, значит его непременно должны звать Смитом. Верх проницательности!

Ганнер вынул из кармана сигару и закурил ее.

– А если миссис Мэдиссон обратится в полицию, – добавил он, – ты отхватишь лет десять, не меньше.

Коннор нервно засмеялся.

– Дело в том… – начал он…

В дверь постучали.

– Отвори! – приказал Хэйнс, бросая ему ключ.

Коннор отпер дверь и увидел перед собой одного из своих людей.

– Идет «Воробей». С ним какая-то дама.

Ганнер увидел, что лицо Коннора посерело.

– Так, – хрипло произнес Коннор. – Она привела его с собой.

Он схватил листки, лежащие на столе, и бросил их в огонь. В ту же минуту послышались тяжелые шаги Байрда.

Он вошел в комнату в сопровождении девушки, которую Хэйнс уже видел ранее.

– О, Ганнер! Какая приятная встреча! – воскликнул «Воробей». – Еще тридцать восемь таких как вы, и у нас будет настоящая пещера Али Бабы.

Ганнер заметил, что молодая девушка узнала его. Он встал и поклонился.

– Как поживаете, мисс Бальфорд? – начал он, и Коннор услышал в его голосе нотки, предупреждающие о том, что предыдущий разговор не должен стать достоянием гостей. Бросив взгляд на Коннора, Ганнер понял, что его интонация достигла цели.

– Я и не знал, Ганнер, что вы стали членом этой шайки, – сказал «Воробей». – Это ваш старый друг, мисс Бальфорд, а это – его толстый указательный палец прицелился в Коннора – это Коннор. Вам не мешает и с ним познакомиться… А эта дама, – он взглянул в глаза Коннору, – репортер, интересующийся всеми плохими и не очень плохими обитателями Лондона. Здесь вчера была небольшая облава, не так ли?

– Они этим часто забавляются, – усмехнулся Коннор, – но никогда ничего не находят, мистер Байрд.

«Воробей» медленно переводил взгляд с одного на другого. С каких это пор соколы и коршуны уживаются в одном гнезде?

– Странно, – сказал он. – Вы медленно опускаетесь, Ганнер. Что вы здесь делаете?

– Ничего странного, – холодно ответил Хэйнс. – Время от времени я интересуюсь жизнью низших слоев общества.

На лице сыщика расплылась широкая улыбка.

– Слышали? – с восхищением произнес он. – Вот это настоящий… корректный разговор. Такое не часто услышишь.

Момент был благоприятным для Ганнера. Он знал, что сыщик некоторое время будет занят разговором с владельцем амбаров.

Медленно надев шляпу, он направился к выходу.

Глаза Коннора злорадно блеснули.

– До свиданья, мистер Хэйнс! – крикнул он вдогонку. – Примите добрый совет: бросьте таскать с собой пистолет. Толку никакого, только несколько лишних лет, если попадетесь.

– Что… пистолет? – «Воробей» обернулся. – Это глупо, Ганнер. У вас есть разрешение на право ношения оружия?

– Нет, – улыбаясь ответил Ганнер, – но вы можете меня обыскать. У вас нет ордера, но я не возражаю.

Он поднял руки. Сыщик провел руками по его телу. Мисс Бальфорд, затаив дыхание, следила за опасной игрой.

– Ничего нет, – сказал наконец «Воробей» и прибавил, обращаясь к Коннору: – Что это значит?

– Что это значит? – Ганнер стоял уже в дверях. – Наш общий друг хотел во что бы то ни стало провести дело с огнестрельным оружием, но я не согласился на его предложение. Единственный пистолет, который вы, по всей вероятности, сегодня увидите, находится в ящике стола.

Байрд открыл ящик и увидел там пистолет. Мэри заметила, что Коннор побледнел.

– Ну, это вы уладите без меня, – сказал Ганнер, выходя во двор.

Прежде, чем пройти в ворота, он снял шляпу, вынул из нее браунинг и спрятал в карман.

Глава 24

Грязный посланец доставил Маргарите сообщение о том, что Люк жив. В конце письма рукой самого Коннора было приписано: «Приходите к восьми часам»).

Этого он Ганнеру не сообщил.

Письмо подтверждало ее опасения. Долгое время она сидела у письменного стола, раздумывая о том, что могло случиться с Люком. Ясно было одно: он в беде. Она не могла упрекать его за безрассудство – ведь она сама толкнула его на это. В комнату вошел слуга, но она не сразу отвлеклась от своих мыслей.

– Мистер Морелль? – она снова вернулась к действительности.

Первой мыслью было не принимать его, но она передумала.

– Просите.

Данти вошел, как всегда элегантный, с вежливо-непроницаемой улыбкой.

– Известия от Люка? Я ехал в Сити и решил навестить вас.

Она с любопытством посмотрела на него. Дантон – друг, Дантон – предводитель шайки преступников… Она внезапно поняла, что ее доверие к этому человеку было подорвано задолго до разоблачения Гортона. Да, это случилось гораздо раньше… Но это предсмертное письмо Рекса – оно ведь было подлинным! Данти мог послать из Парижа телеграмму за подписью Люка, но не мог же он написать за Рекса эту записку…

– Я случайно узнал, что прошлой ночью ограбили квартиру Люка. Много украдено?

– Нет, ничего особенного.

Он заметил, что она поспешно скомкала письмо и спрятала его в сумочку. Что могло там быть?

– М-да, Люк веселится по всем правилам… Вы опять получили от него известие?

– Нет, ничего, – ответила она, как ему показалось, смущенно. – Вы читали об одном странном случае в сегодняшней газете?

Он подумал, что она предпринимает неловкую попытку переменить тему разговора.

– О, чего только не пишут в газетах! О каком из случаев вы говорите?

– О человеке, ведущем двойную жизнь. Днем – известный коммерсант, ночью – опасный преступник.

Данти снисходительно улыбнулся.

– Романтическая ерунда, – сказал он. – Я много знал… читал, – поправился он, – о подобных случаях. В Ливерпуле был человек, который по воскресеньям читал в церкви проповеди, а в будние дни содержал мастерскую фальшивомонетчиков. Другой был директором большой обувной фабрики в Милане и одновременно одним из самых ловких похитителей драгоценностей…

Она, казалось, была очень заинтересована жизнью улицы за окном.

– Что толкает людей на это?

– Не знаю, – Данти пожал плечами. – Возможно, жажда приключений… кто знает?.. Я хотел поговорить с вами о моем южно-американском обществе. У меня возникли некоторые… затруднения. Чтобы закончить дело, мне нужно семьдесят тысяч фунтов, точнее, семьдесят шесть. У меня есть шестьдесят девять тысяч. Если бы Люк был здесь, он, разумеется, выручил бы меня из беды. Он не очень любил меня, но был все-таки деловым человеком…

Это хладнокровное требование совершенно не тронуло Маргариту. Она не возмутилась и не рассмеялась. У нее даже промелькнула мысль дать ему эти деньги. Если то, что рассказал Гортон, было правдой, Данти мог пригодиться как сообщник. Но опасность была слишком велика. Данти был вымогателем. Он, разумеется, употребил бы полученные сведения в свою пользу.

Перед ней было два пути: искать помощи в том обществе, в котором оказался Люк, или обратиться в полицию. Но полиция не стала бы принимать в расчет личные соображения, и начала бы преследовать Люка, как грабителя.

– Боюсь, что это невозможно, Дантон, – спокойно ответила она. – Почему бы вам не поговорить с мистером Стилем? Он ведь тоже деловой человек.

– Стиль! – пожал плечами Данти. – Служащий… человек без всякой инициативы! Одного вашего слова было бы достаточно…

– Я не могу этого сделать.

Короткое молчание.

Данти заговорил о ничего не значащих вещах и вскоре простился. Выходя он был уверен, что уходит, по крайней мере, не врагом.

Он действительно направлялся в Сити. Там у него было небольшое бюро, где он принимал своих подчиненных.

После смерти Левинга шайка держалась спокойно. К ней принадлежало много молодых и старых людей, живущих за счет реки, вернее грузовых барж. Хотя Данти никогда не принимал участия в их «операциях», он являлся признанным главой шайки. Его доля была очень мала – скупщики брали товар за бесценок. Работа у шайки была довольно тяжелой. Часто проходили недели без всякого «улова». Брали все: тюки шелка, ящики с чаем, пеньку, резину – воры брали все, что подворачивалось под руку. Но скупщики платили так мало, а доля Данти была так незначительна, что ее едва хватало на квартирную плату.

В это утро он получил предложение самому приняться за работу и непосредственно возглавить операцию. Он отказался.

– Я не Коннор. Еще не хватало, чтоб я стал жить на берегу!

Теперешний предводитель шайки, коренастый человек, который, кажется, не имел другого имени, кроме Дика, возражал ему.

– Говорят, шайка Коннора зарабатывает уйму денег. А что нам мешает? Ты можешь не жить с нами. Просто будешь приходить и помогать.

– Я и так помогаю, – нетерпеливо ответил Данти. – Зачем сравнивать Коннора с нами? Коннор работает только на берегу, а это совсем другое. Если бы не мои советы, вы все давно бы уже сидели за решеткой, не так ли? Кто уговорил вас купить электрическую моторную лодку? Я! Кто достал вам накладные? Я! Да, дело идет не особенно хорошо, согласен, но разве вы годитесь на что-нибудь другое? Ты думаешь, Коннор принял бы кого-нибудь из вас в свою шайку?

– Мы можем делать то же самое, что и Коннор, – упрямо настаивал Дик. – Левинг для нас делал гораздо больше, чем ты.

Злая улыбка раздвинула губы Данти.

– Левинг убит. А знаешь, почему? Совсем не потому, что он просвистел кого-то из людей Коннора, совсем не потому! Просто он начал охотиться на берегу!

Они расстались, весьма недовольные друг другом. Данти сунул в карман полученные от Дика ассигнации и отправился в один из самых дорогих клубов Сити.

У каждого человека есть своя слабость. Данти был игроком, причем игроком страстным, азартным. Он любил окрестности биржи, проводил там долгие часы, следя за взлетом и падением цен. Он спекулировал всевозможными акциями, зарабатывал значительные суммы, которые тут же таяли в его руках. Рекс в свое время был для него очень полезен, ссужая его деньгами и охотно покупая обесцененные акции, от которых Данти нужно было избавиться. Теперь Мореллю нужно было либо найти другой источник дохода, либо навсегда исчезнуть из этих кругов общества.

В Сити он узнал массу неприятных для себя новостей. Купленные им акции постоянно падали. Его маклер представил ему ряд цифр, заставивших Морелля содрогнуться.

Почти в отчаянии Данти вернулся домой, где его ждал счет от портного на сто сорок фунтов – уже десятый за этот месяц.

Его «слуга» Пи Кольс принял у него пальто и шляпу.

– Удача?

– Ничего, Пи, – ответил Данти с вымученной улыбкой. – После дождя всегда светит солнце.

Он и не подозревал, что этим солнцем для него станет Коннор, а тот, в свою очередь, никогда бы не подумал, что пойдет предлагать свои услуги предводителю вражеской шайки.