Текст книги "Имя, которое помню"

12

В ту ночь Эллис долго не могла уснуть, а когда проснулась, узнала, что Трэвор уже уехал. Он оставил ей коротенькое и довольно сухое письмо, в котором просил ее завести счет, чтобы он мог перевести на него обещанную сумму. И больше ничего.

Эта холодность не опровергала, но и не подтверждала того, что вчера сказал ей отец. Эллис не знала, что и думать. С одной стороны, ей казалось странным, что человек, который нанял ее как мошенницу, воспылал к ней столь сильными чувствами. А с другой… Эллис вспоминались обрывки фраз, брошенных им, его шутки, казавшиеся ей в тот момент неуместными, его взгляды, его интерес к ее персоне… И она вдруг почувствовала необъяснимое волнение, которое давило на грудь, заставляя прерываться дыхание.

Ведь и Трэвор не был так уж безразличен ей, как она пыталась ему показать.

Вспомнить хотя бы тот танец, когда Эллис кружилась по залу и предавалась несбыточным мечтам… Уже много лет она не чувствовала ничего подобного. Да, что-то сиюминутное было у нее к Ральфу, но эту вспышку вызвали совершенно иные чувства. Если бы они обнялись тогда с Ральфом, эти объятия были бы скорее дружескими. Но если бы Эллис очутилась в объятиях Трэвора…

Письмо Трэвора, кроме сухой просьбы завести счет, содержало довольно любопытную информацию, которую он вольно или невольно оставил. Это была его подпись: «Трэвор Кэссиди». Эллис немедленно позвонила Конни и теперь с нетерпением ждала ответа на вопросы, которые давно ее мучили.

Она надеялась, что по возвращении отвлечется от своих мрачных мыслей, но, переступив порог особняка Витборо, поняла, что ошиблась. Радость, с которой ее встретил Ральф, была ей скорее тягостна. Миссис Пабл отреагировала на ее возвращение довольно прохладно, хотя Эллис была уверена, что экономка, как это обычно происходило, проявит свои чувства сильнее, чем Ральф.

Гостиная, в которую первым делом зашла Эллис, снова перевоплотившаяся в Лиз Дулитт, почему-то сразу же напомнила ей о визите «миссис Дулитт», чью роль так блестяще сыграл Трэвор. И даже ее комната, в которую Эллис поднялась чуть позже, натолкнула ее на мысли о Трэворе – ведь именно здесь состоялся их первый откровенный разговор…

Не выдержав, Эллис сочинила причину, чтобы сбежать из дома, и ближе к вечеру поехала к Конни, которая уже должна была узнать, чем на самом деле занимается загадочный Трэвор Кэссиди. Нажав на кнопку звонка, Эллис почувствовала, как колотится сердце, – ей хотелось узнать правду, но не хотелось убеждаться в том, что все россказни Трэвора – сплошная ложь.

Узнав от Конни, что Трэвор Кэссиди действительно является владельцем крупного агентства, занимающегося организацией детских праздников, Эллис почувствовала облегчение. Значит, в этом он не солгал. Тогда, может, он не лгал и во всем остальном?

– Он начал свое дело в небольшом городке, а потом переехал сюда и, что называется, развернулся. – Пока что Конни рассказывала историю, которую Эллис уже слышала из первых уст. – Ни в каких темных историях замечен не был, так что зацепиться нам не за что – скелетов в шкафу Трэвора Кэссиди не обнаружено. Я попробую найти о нем что-нибудь еще, – пообещала Конни, – но на это уйдет время. Знаешь, вся эта история кажется мне очень странной. Зачем такому добропорядочному бизнесмену связываться с криминалом?

– Это и для меня загадка, – ответила Эллис. – Но больше всего меня сейчас волнует другое: выполнит ли он свое обещание? Я завела счет, отправила ему сообщение и теперь жду денег. Доктор уже выбрал хорошую клинику и договорился с врачом, который будет оперировать папу…

– Судя по тому, что ты говорила о Трэворе, он не из тех, кто разбрасывается пустыми обещаниями. Тем более, он доверяет тебе.

– Доверяет, но проверяет, – хмыкнула Эллис. – Скорее бы все это закончилось… Я устала жить, как на вулкане, постоянно думая, что меня разоблачат… А потом? Что будет, если Ральф все-таки хватится картин? Он – человек с положением, ему ничего не стоит поднять на ноги всю полицию. И, естественно, первое подозрение упадет на Лиз Дулитт… Полиция начнет поиски, и, не дай бог, всплывет вся моя «биография». Конечно, я могу вернуться домой, но где гарантия, что меня там не отыщут?

– Успокойся, – попыталась ободрить ее Конни, – ты ведь сама говорила, что Ральф ничего не понимает в живописи и пополняет коллекцию только из-за обещания, которое дал отцу. Подделку от оригинала может отличить только эксперт, а Ральф вряд ли станет вызывать эксперта, потому что не собирается продавать коллекцию. Я представляю только один вариант развития событий, при котором тебе угрожает опасность: Ральф решит выставить картины, а кто-нибудь заподозрит, что они поддельные. Но до тех пор воды утечет так много, что о тебе все успеют позабыть…

– Надеюсь, так и будет… – вздохнула Эллис. – Если, конечно, меня не застукают раньше. Вдруг мне не удастся отвлечь Ральфа и он увидит, что рабочие, которых подкупил Трэвор, заменяют оригиналы подделками?

– Откуда он взял этих рабочих? – поинтересовалась Конни.

– Трэвор вообще находчивый человек, – усмехнулась Эллис. – Ральф не любит менять привычки – он всегда обращается в «Салюсити». Его картинами занимаются рабочие из этой фирмы. Трэвор устроил в «Салюсити» кое-кого из своих людей – они, по его словам, и поедут вешать картины. Естественно, их основная задача – заменить оригиналы подделками… Честное слово, Конни, – покачала головой Эллис, – он как одержимый. Я не верю в то, что эти картины настолько хороши, чтобы вкладывать в них столько сил и денег. Но даже не это главное… Он рискует не только моей свободой, но и своей, чтобы их заполучить… Вся коллекция Витборо не стоит этого… Он говорит, что эти картины значат для него больше, чем деньги… Еще в начале нашего знакомства он дал мне несколько снимков этих картин. Насколько я поняла, подделки рисовали со снимков. Рамы, правда, на фото выглядели по-другому. Поэтому Трэвор и попросил меня сделать снимки новых рам. Все так загадочно и сложно, Конни. Я ничего не понимаю…

– Действительно, странно, – согласилась Конни. – А может быть, твой Трэвор – маньяк, вроде тех, что режут картины на кусочки?

– Вряд ли, – покачала головой Эллис. – Трэвор совершенно не похож на психа. Во всяком случае, он рассуждает как нормальный человек. Пока речь не заходит о картинах и Ральфе. Тут он просто звереет. Я даже начала думать, что это месть. Но за что можно мстить Ральфу Витборо? Да и потом, слишком уж странная месть – Трэвор прекрасно знает, что Ральфу плевать на эти картины…

– В этой истории есть какая-то мелочь, какое-то звено, которое от нас ускользает… – задумчиво произнесла Конни. – Я уверена: если найти это звено, все встанет на свои места.

– Так и есть, – мрачно согласилась Эллис. – Только ничего от этого не изменится. Мне все равно придется выкрасть картины. Отцу срочно нужна операция. А без денег Трэвора ее не сделать…

– По крайней мере, у тебя будет какая-то гарантия, что после всего этого Трэвор Кэссиди оставит тебя в покое, – возразила подруге Конни.

– Я и так в этом уверена… – вздохнула Эллис.

– И тебя в этом что-то не устраивает? – с подозрением покосилась на девушку Конни.

– Конечно, устраивает, – вспыхнула Эллис. – Что меня может не устраивать?

– Не знаю… – Конни покосилась на нее еще более подозрительно. – Только после того, как вы съездили к твоему отцу, ты сама не своя…

Джемми, которая несколько дней не давала о себе знать, неожиданно позвонила Ральфу. Он попытался было оправдаться за свое невнимание, но Джемми перебила его и сказала, что им нужно серьезно поговорить. Эта фраза не предвещала ничего хорошего. Ральф пообещал заехать к ней, но Джемми сообщила, что сама приедет к нему…

Лиз укатила покупать какую-то невероятную, по ее словам, рассаду, что Ральфа вполне устраивало. Он почему-то не хотел, чтобы девушки встретились.

Джемми появилась удивительно быстро – аж через полчаса после звонка. Она даже не вошла, а влетела в гостиную, ошеломив Ральфа внезапным появлением и шумом длинного шелкового платья – ничего подобного Ральф еще не видел в ее гардеробе. Платье было какого-то глубокого и влажного синего цвета; на шее у Джемми красовалось изящное сапфировое колье.

Удивленный Ральф поймал себя на мысли, что впервые, наверное, за целый год, обратил внимание на то, как выглядит Джемми. Ральф бы с радостью сделал ей комплимент, но эти любезности никогда у него не получались. К тому же от взгляда, которым посмотрела на него Джемми, у Ральфа все слова застряли в горле. Это был очень глубокий, пронизывающий и в то же время печальный взгляд. Словно Джемми пришла сделать или сказать то, чего не хотела ни делать, ни говорить, но тем не менее считала это тяжелой необходимостью.

Она мягко отстранила Ральфа, когда он потянулся к ней с привычным поцелуем.

– Не надо, Ральф… – сдавленно прошептала она, будто каждое слово давалось ей с трудом. – Давай присядем. – Она села рядом с ним на диванчик, и Ральф, усевшись рядом, не сводил с нее глаз. Ему казалось, что он видит Джемми первый раз в жизни. Откуда взялась эта решительность? Эта холодность? Джемми никогда не вела себя так независимо… – Я хотела сказать тебе, что знаю о Лиз.

– Знаешь о Лиз? – Ральф пытался изобразить недоумение, но актер из него был скверный. Недоумение получилось наигранным, и Джемми сразу это поняла.

– Не возражай. Я знаю, что между тобой и этой девочкой пока ничего нет. Я слишком уважаю тебя, чтобы подозревать в измене. Но чувства… Чувства не скроешь. Она влюблена в тебя, ты – в нее. Это заметно не только мне… Я, конечно, могла бы бороться… Я даже пыталась бороться… Помнишь, когда я порекомендовала Лиз своей приятельнице? – Ральф кивнул. – Это было еще на заре вашей влюбленности, и мне казалось, все еще можно исправить, если отдалить от тебя Лиз. Мне стыдно за тот поступок, Ральф, и я искренне прошу прощения. Все эти «женские штучки», уловки, хитрости – это не мое… Я долго наблюдала за вами, много думала и наконец приняла решение. Нам нужно расстаться, Ральф.

Я хочу, чтобы ты был свободен. Не хочу связывать тебя, Ральф. Не хочу быть чем-то вроде постылой жены, которая пойдет на все, лишь бы устранить со своего пути обожаемую супругом любовницу. Мы не были официально помолвлены, и это избавляет нас от обязанности сообщать всем о нашем разрыве. Разойдемся тихо и останемся друзьями. Я не лукавлю, Ральф. Мне и в самом деле не хочется терять такого замечательного друга, как ты…

– Но, Джемми, – торопливо заговорил Ральф, – ты слишком уж торопишь события. Ты сгущаешь краски, говоря, что я безумно влюблен в Лиз. Да, я действительно чувствую что-то к этой девочке, но назвать это любовью… Я и сам до конца не понял, что это. А ты уже решила разорвать все, что нас связывает…

– Ральф, не будь эгоистом, – мягко укорила его Джемми. – Подумай обо мне. Я не могу сидеть подле тебя, как преданная собака, и ждать, чем все это закончится. Мне больно и тяжело – я ведь не могу разлюбить тебя только из-за того, что ты увлекся другой. В любом случае, я своего решения не изменю. С сегодняшнего дня мы свободны оба. Если ты решишь, что Лиз – женщина твоей мечты, значит, так тому и быть. Если я найду мужчину, рядом с которым забуду о тебе, значит, наши чувства были просто дружеской привязанностью. Я даю тебе шанс стать счастливым, Ральф… – сказала Джемми, поднимаясь с дивана.

Когда она ушла, Ральф почувствовал себя абсолютно растерянным и разбитым. По правде говоря, еще совсем недавно он и сам подумывал поговорить с Джемми на эту щекотливую тему. Но почему теперь, когда она сама завела с ним этот разговор, он не чувствует долгожданного облегчения? Ведь теперь его ничто не держит – он может поговорить с Лиз, объясниться в своих чувствах… Так почему же его сердце сжимается при мысли о том, что он потерял Джемми?..

Лучше подумать об этом за стаканчиком виски, решил Ральф. Попрошу Джейсона отвезти меня к «Рафферти»…

От тягостных раздумий Ральфа оторвал телефонный звонок. Звонили из «Салюсити» – эта фирма присылала к нему рабочих, которые вешали новые картины в его галерее.

– Вам будет удобно, если мы пришлем своих ребят завтра? – вежливо поинтересовался менеджер.

Ральфу было совсем не до картин. Если он поедет сегодня к «Рафферти», то завтра вряд ли будет в настроении спускаться в свой «семейный склеп».

– Пожалуй, нет. Давайте перенесем это на послезавтра, – ответил Ральф и тут же вспомнил о Лиз. Она ведь так хотела снова спуститься в зал. И он обещал ей… Она только обрадуется, если он доверит ей эту работу. – Я передумал. Пусть приезжают завтра, – усталым голосом сообщил Ральф и, закончив разговор, позвонил Джейсону. – Заводи машину, Джейсон, – приказал он водителю. – Сегодня мы едем в «Рафферти».

Таким усталым и печальным голос Трэвора не был еще ни разу.

– У тебя все в порядке? – поинтересовалась Эллис.

– Тебе-то что за дело? – довольно грубо спросил он.

– Значит, случилось, – пропустив мимо ушей его грубость, резюмировала Эллис.

– Я перевел деньги, – проигнорировав ее замечание, ответил Трэвор. – Ты их получила?

– Получила и очень благодарна тебе за то, что ты так быстро это сделал.

– Не за что, – буркнул Трэвор. – Как себя чувствует Митчелл? Ты уже договорилась насчет операции?

– Папа совсем сдал… – горько вздохнула Эллис. – Его ужасно пугает операция, хотя он и храбрится перед мисс Арчетт, которая боится не меньше его. Не думала, что мисс Арчетт так разволнуется из-за отца. Представляешь, Трэвор, она даже разрыдалась в трубку.

– А мне и так все ясно, – хмыкнул Трэвор. – Она же влюблена в твоего папочку. Я сразу это заметил.

– Да ну тебя, Трэвор… – Эллис тут же отмела это нелепое предположение.

– Я отдаю должное твоей проницательности в делах, Эллис Торнтон. Но в личных вопросах ты бываешь иногда просто слепой.

– Что ты имеешь в виду? – Эллис так надеялась, что сейчас он заговорит о самом главном, но Трэвор бросил лишь хмурое «ничего» и мрачно поинтересовался у нее, как поживает Ральф Витборо.

– Он уехал к «Рафферти» – в свое излюбленное место, – ответила Эллис. – Миссис Пабл сказала, что к нему заезжала Джемми. Не знаю, что она ему наговорила, но подозреваю, что просто так Ральф не умчался бы к «Рафферти» на всех парах…

– Ревнуешь? – язвительно поинтересовался Трэвор.

– У меня нет причин ревновать, – спокойно ответила Эллис. – Зато есть причины для волнения. Ральф передал миссис Пабл, что завтра приезжают рабочие. И, скорее всего, наблюдать за тем, как вешают картину, я буду в гордом одиночестве.

– Я уже знаю – мне позвонили люди, которых я устроил в «Салюсити». Не мог дождаться, когда услышу об этом от тебя, но ты все тараторила о своем, – недовольно пробурчал Трэвор, и Эллис подумала, что между ним и Ральфом все-таки есть кое-что общее: манера ворчать.

– Так ведь ты же сам засыпал меня вопросами об отце, – начала оправдываться она.

– Нет, это ты начала болтать о его невесте, которая меня совершенно не интересует. Если тебе некому поплакаться в жилетку, найди себе подружку, – посоветовал Трэвор.

– Если тебе не на ком выместить зло, обратись к психоаналитику, – парировала Эллис.

– С чего ты взяла, что я зол?

– С того, что ты набрасываешься на меня, как будто я перед тобой провинилась. Ты ведь не уверен в том, что тебе нужны эти картины, – вырвалось у Эллис.

– Я всегда и во всем уверен. В отличие от твоего Ральфа, который никак не выберет между тобой и Джемми.

– Да не нужен мне Ральф! – в сердцах выкрикнула Эллис, но тут же, опомнившись, огляделась по сторонам: в сад могла выйти миссис Пабл, которая в последнее время довольно настороженно относилась к девушке.

– А кто тебе нужен? – донесся до нее глухой голос Трэвора.

Эллис немного помолчала.

– Трэвор…

– Что, Элли?

Его голос потеплел, и Эллис вдруг поняла, что даже на другом конце провода Трэвор почувствовал, что она не лжет и ей на самом деле безразличен Ральф Витборо.

– Трэвор, может быть, ты передумаешь? Может быть, тебе действительно не настолько нужны эти картины? Подумай, ты ведь рискуешь не только моей, но и своей свободой из-за какой-то блажи, из-за какого-то принципа…

– Откуда ты знаешь?

– Я ничего не знаю, – призналась Эллис. —

Я только догадываюсь.

– Поздно, Эллис, – возразил ей глухой голос. – Все готово, я ждал только дня, когда Ральф пригласит рабочих.

– Нет, не поздно, – упрямо возразила Эллис. – Ты и сам знаешь, что можешь все отменить.

– Я не хочу говорить об этом, – холодно заявил Трэвор. – Я решил – и точка. Завтра приедут мои люди – ты знаешь, что делать… Надеюсь, с твоим отцом все будет хорошо, – немного теплее добавил он. – А теперь давай прощаться. Мне еще нужно передать подделки нашим работничкам. И не беспокойся – если ты сделаешь все, как надо, красавчик Ральф ничего не заметит.

Эллис долго вслушивалась в короткие гудки, словно они могли донести до нее те слова, которых не сказал Трэвор.

Ведь я могла убедить его, досадовала на себя Эллис. Надо было быть настойчивее…

Вернувшись в дом, Эллис столкнулась с миссис Пабл. Экономка бросила на девушку какой-то странный взгляд, от которого у Эллис мурашки поползли по коже.

Она не могла подслушать разговор, успокоила себя Эллис. Ей пришлось бы бежать от сада до дома, и она выглядела бы запыхавшейся. Но тогда почему миссис Пабл ведет себя так, словно подозревает меня в чем-то? Может быть, Ральф и Джемми действительно повздорили, а она винит меня в этом?

Эллис поднялась в комнату с тяжелым сердцем. Одно только утешало ее: завтра все кончится…

13

Эллис не знала, во сколько вернулся Ральф, но, судя по всему, спать он лег далеко за полночь. Ей стоило великого труда достучаться до него, а когда Ральф наконец-то открыл дверь спальни, перед глазами Эллис предстало удручающее зрелище.

Во-первых, Ральф еле держался на ногах – чтобы сохранить равновесие, ему пришлось опереться на косяк двери. Во-вторых, его лицо было опухшим и помятым до такой степени, что Эллис мысленно сравнила его с подушкой, на которой почивала голова Ральфа. В-третьих, он был до сих пор пьян и от него отвратительно пахло. Запах заставил Эллис отшатнуться, что Ральф, несмотря на свое состояние, тут же заметил.

– Ли-из… – со скорбной улыбкой простонал он. – Я знаю, что ужасен, но поверь, у меня были причины так набраться.

– Мой покойный дядя, видно, рассуждал, как и вы, мистер Ральф, – неодобрительно покачала головой Эллис. – Миссис Пабл передала мне ваше поручение. Скоро придут рабочие, а у меня нет ключа от вашей пещеры Алладина.

– А, ключ… – пробормотал Ральф, схватившись за больную голову. – Пойдем со мной…

Ральф долго ковырялся с сейфом, так что Эллис даже испугалась, что он забыл шифр. Когда дверца наконец была открыта и заветный ключ лежал в руке у Эллис, она почувствовала некоторое облегчение. Но это облегчение длилось недолго. Ральф, шатаясь, вернулся в спальню, а Эллис спустилась в гостиную, где наткнулась на миссис Пабл.

– Такая рань, а ты уже на ногах, Лиз. И даже не позавтракала. Что, нет аппетита? Это на тебя не похоже…

Эллис показалось, что в голосе экономки звучит ирония.

– Мистер Ральф мне доверил важное дело. – Эллис изо всех сил старалась выглядеть уверенной, но на самом деле она с трудом выдерживала пристальный взгляд миссис Пабл.

– По-моему, у тебя нет повода так беспокоиться, – не сводя с нее глаз, произнесла экономка. – Или есть?

– Конечно есть, – выдавила улыбку Эллис. – Дело-то все-таки важное…

– Еще бы, – усмехнулась миссис Пабл, и Эллис похолодела: усмешка была недоброй. – За такое дело и в тюрьму сесть недолго. Не так ли, Эллис Торнтон?

Эллис почувствовала, как тело сковали тонкие, но прочные цепи, холодные, словно дыхание первых заморозков. На мгновение даже ее сердце перестало биться.

Возьми себя в руки, шепнул ей разум. Может быть, у тебя еще есть шанс выпутаться – ведь ты пока ничего не украла…

Эллис стоило огромных усилий взять себя в руки. Сердце снова начало биться, да так сильно, что стук его отдавался у нее в горле.

– Откуда вы знаете мое имя? – решив, что отпираться бесполезно, спросила Эллис.

– Оттуда же, откуда я знаю имя твоего сообщника, Трэвора, – из письма. Ты безукоризненно играла, Эллис Торнтон, но все же допустила одну ошибку: не стоит хранить важные письма у себя под подушкой.

Какая же я дура! – Эллис тут же вспомнила о письме «миссис Дулитт», в которое Трэвор вложил Ральфовы деньги. Я ведь совершенно забыла о нем…

– Но почему вы ничего не рассказали Ральфу? – тихо спросила Эллис.

– Видишь ли, Эллис, Ральф, как ты успела узнать, не настолько уж взрослый человек, как это кажется на первый взгляд. Когда нужно принять серьезное решение, взять на себя ответственность, он становится ужасно инфантильным… Он мог позвонить тебе – когда я нашла письмо, ты якобы ухаживала за больным мальчиком – и спугнул бы тебя, не доставив мне удовольствия взять тебя с поличным. Это было бы ужасно обидно, согласись, Эллис? Тем более что я почти уверена: Ральф не первый, кого обворовали ты и твой сообщник… И потом, прочитав письмо, я еще не знала наверняка, какие именно планы вынашивает твоя сообразительная головка… Когда Ральф рассказал мне о твоих восторгах насчет коллекции и о том, что ты впустишь туда рабочих, все встало на свои места.

– Но у вас нет улик, кроме этого письма, – заявила Эллис, все еще надеясь перехитрить верную служанку. – Ни один суд не осудит меня на этом основании.

– Не думай, что вы умнее меня, Эллис, – усмехнулась миссис Пабл. – Улики сейчас будут, и ты это прекрасно знаешь. Не сомневаюсь, что рабочие, которых ты с таким нетерпением ждешь, принесут с собой фальшивки, чтобы заменить ими украденные картины. Ты ведь хорошо знаешь, что Ральф ничего не понимает в живописи – он даже не поймет, что это подделка. И потом, тебе ведь не хочется, чтобы пропажу картин полиция сразу же связала с твоим исчезновением… А я не сомневаюсь, что, ограбив мистера Ральфа, ты под любым предлогом уедешь из особняка…

– Вам бы детективы писать… – пробормотала Эллис. Если бы не ужас ситуации, она бы искренне восхитилась проницательностью миссис Пабл.

– Непременно подумаю над этим. Только вначале упрячу тебя за решетку. До сих пор не могу простить себя за то, что не уговорила Ральфа вышвырнуть тебя на улицу…

Эллис вздрогнула – из холла донесся звонок. Одно утешало ее – деньги уже переведены клинике и отцу сделают операцию вне зависимости от того, сядет Эллис в тюрьму или нет. Впрочем, настрой миссис Пабл не позволял даже мечтать о втором варианте. Оскорбленная в лучших чувствах экономка сделает все, чтобы Эллис оказалась за решеткой. И будет права…

Миссис Пабл выбежала в холл, а Эллис осталась стоять в гостиной. Силы покинули ее, дальнейшая борьба казалась бессмысленной. Даже если она сбежит сейчас, полиция все равно найдет ее – ведь миссис Пабл знает ее настоящее имя. Для того чтобы скрыться и купить документы, нужны деньги, которых нет и уже не будет…

– Простите за вторжение, – услышала Эллис знакомый голос. – Вы не могли бы позвать мисс Дулитт?

Эллис почувствовала, как в тело медленно, по капле, возвращаются силы. Она побежала в холл и, оттолкнув миссис Пабл, застрявшую в дверном проеме, как пробка в бутылке, увидела того, кого меньше всего ожидала увидеть здесь этим утром. На пороге стоял Трэвор.

Миссис Пабл, решив, что Эллис задумала сбежать, крепко схватила девушку за руку.

– Вы, надо полагать, пришли вешать картину? – поинтересовалась она у Трэвора.

– Нет, – покачал головой Трэвор. – Я пришел за Лиз.

– За Эллис Торнтон, вы хотите сказать? – уточнила миссис Пабл и покосилась на Трэвора, ожидая, какое действие окажут на него эти слова. Но что-то в нем ее насторожило, и вместо торжествующей улыбки на лице миссис Пабл появилось недоумение. Трэвор и впрямь изменился в лице, но Эллис почувствовала, что не это так поразило экономку. – Вас зовут Трэвор? – спросила она.

– Трэвор Кэссиди, – кивнул Трэвор, и Эллис заметила, как побелели его губы.

– Кэссиди… Не могу поверить… – пробормотала миссис Пабл. – Боже мой, как же ты похож на своего отца…

– Вы что, знали его отца? – спросила изумленная Эллис.

– Еще как знала… – кивнула миссис Пабл и покачала головой. – Если бы он хотя бы догадывался… Если бы он знал…

– Знал что? О чем вы говорите? – не унималась Эллис. Перед ней приоткрылась завеса тайны, о существовании которой она догадывалась. Но ни миссис Пабл, ни Трэвор не торопились открыть эту завесу до конца.

Миссис Пабл, не сводя с Трэвора взгляда, выпустила руку Эллис.

– Вы должны объяснить мне, – после долгого молчания наконец произнесла она. – Вы должны все рассказать.

Трэвор кивнул, и они вошли в дом. Эллис окончательно растерялась. Миссис Пабл уже не держала ее, не относилась к ней, как к пленнице, которую вскоре ожидает тюрьма. Эллис чувствовала, что может уйти, сбежать, а миссис Пабл даже не заметит этого – теперь все ее внимание занимал Трэвор. Но Эллис и не думала бежать: она не могла оставить Трэвора, хоть и была почти уверена, что никакую полицию экономка уже не вызовет.

Словно прочитав ее мысли, Трэвор сжал ее руку. Эллис ответила таким же теплым пожатием. Так, держась за руки, они вошли в гостиную. Миссис Пабл жестом предложила им присесть. Трэвор отрицательно покачал головой, а Эллис села, чувствуя, что силы ей еще пригодятся.

– Я знаю, что должен все объяснить… – начал Трэвор. – Хотя предпочел бы сделать это в присутствии моего брата. Моего сводного брата, – уточнил он и поглядел на изумленную Эллис. – Да, Эллис… Ральф – мой сводный брат. Мы дети одного отца, только матери у нас были разные. Трэвор Витборо бросил мою мать, Мэган Кэссиди, когда та была беременна мной. Она не успела сказать ему об этом, а потом не посчитала нужным. Мэган любила его без памяти, но была слишком гордой женщиной, чтобы напоминать о себе человеку, который так гадко ее бросил… Мой отец не посчитал нужным сообщить ей о своем уходе лично – он оставил маме письмо, в котором даже не смог внятно объяснить, почему бросает ее. Кажется, он писал что-то о творческой реализации, которая невозможна в семейной жизни… Достойная причина? Особенно если учесть, что он так и не стал художником… Впрочем, это не так интересно, как то, что он увез с собой три картины – картины, купленные на деньги, которые они с матерью откладывали на жизнь. По сути, он забрал у мамы все ценное, что у нее было… Я уже говорил Эллис, что всю жизнь ненавидел своего отца. Я знал о его успехах, знал о том, что он чертовски богат. Узнал и о рождении своего сводного брата Ральфа Витборо – счастливого наследника состояния моего папаши. Я терпеливо ждал часа, когда смогу им отомстить. Когда я встал на ноги, то понял, что мой час настал. К тому времени Трэвор Витборо отошел в мир иной… Однако осталась его главная страсть – картины. И среди этих картин – те самые, что когда-то он украл у моей матери. Все эти годы я думал о том, что они должны быть моими, что я должен забрать эти картины – ради памяти мамы. Я долго ломал себе голову, как это сделать, пока однажды не встретил в баре подвыпившего парня. Он оказался «голубым» и почему-то принял меня за своего. Поначалу я хотел отшить его, но он заговорил о женщинах, и тут наш разговор приобрел чертовски любопытный характер. Парень упомянул об одной своей знакомой, которая мастерски потрошит кошельки дельцов средней руки. Мужчины сами отдают ей деньги и ничего не получают взамен…

– Энджи… – пробормотала Эллис. – Чертов болтун…

– Не сердись на него, Элли, – покачал головой Трэвор. – Если бы не он, мы бы с тобой не встретились… О том, что было дальше, вы и так знаете. Я выследил Эллис и, если можно так выразиться, предложил ей работу. Не коситесь на нее, миссис Пабл, она не хотела обворовывать Ральфа и до последнего отговаривала меня от этой затеи. Но я, упрямый, как тысяча ослов, горел желанием «восстановить справедливость». Когда я понял, что не на шутку увлекся Эллис, моя уверенность несколько пошатнулась. Но все же я пересилил себя и решил, что доведу дело до конца. До вожделенной цели остался всего один шаг… И тут-то я понял, каким олухом был все это время. Я собирался отомстить призраку своего отца. Я собирался отомстить брату, который даже не знает о моем существовании. И – настоящий апофеоз идиотизма – я собирался подвергнуть риску женщину, которую по-настоящему полюбил. Выходило так, что я мщу сам себе… Мне показалось, что я проснулся после долгого кошмарного сна. Естественно, я позвонил своим псевдорабочим и понесся сюда… Хотя, признаться, не ожидал, что вы, миссис Пабл, обладаете интуицией мисс Марпл.

– Второй комплимент за утро, – улыбнулась миссис Пабл. – Слышал бы вас покойный мистер Пабл… Он-то всегда говорил, что логика – не моя стихия.

– Он заблуждался, – улыбнулся в ответ Трэвор. – Мужчины часто недооценивают женщин…

Эллис поймала на себе его взгляд. Он был одновременно нежным и виноватым. «Простишь ли ты меня?» – прочитала Эллис в его глазах.

«Да», – исполненным нежности взглядом ответила Эллис.