Текст книги "«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма"

Однако революционеры, которые шли к революции сквозь царские тюрьмы и каторги, не были ренегатами, «под Сталина» не сгибались, и «дача» превратилась в тюрьму, а идейных пришлось расстрелять. Даже, не расстреливали, а умерщвляли выстрелом в затылок. Ведь оппозиция в принципе не предполагалась.

А «оппозиция» была и вне Соловков, но это была не политическая оппозиция, а дискуссии о вариантах развития. В стране только что начался взрыв индустриализации, первая пятилетка, инженеры и экономисты были творческой силой этого взрыва. И они, активно и с энтузиазмом участвуя в индустриализации, имели свои представления о методах и направлении модернизации экономики страны. Казалось бы, надо воспользоваться возможностью в дискуссии оценить выбираемое направление и методы строительства новой страны, но Сталин дискуссии в принципе не допускал. На всю страну прогремели «Шахтинское дело», дело «Промпартии» и инженерный корпус был прорежен. Джавахарлал Неру, выражая в письмах своей дочери уверенность, что будущее человечества это социализм, делиться с ней недоумением и досадой по поводу уничтожения части наших инженеров, когда в развернувшемся грандиозном строительстве каждый инженер должен был цениться на вес золота.

Прасковья Андреевна Малинина в своих воспоминаниях, хотя и отредактированных после Хрущева, несколькими фразами тоже делится с нами недоумением и досадой по поводу устранения из работы ученых специалистов сельского хозяйства, возможно, обвиняемых в принадлежности к «Трудовой крестьянской партии».

Папу осудила «тройка», как возможного потенциального противника, без предъявления конкретного обвинения. По прибытии к месту заключения, его спросили, за что осужден, и он сказал, что не знает. Видно и в сопроводительных документах это не было указано. Имущество (богатое – земля, лошади, механизмы) отняли, а самого посадили на 5 лет. Я уж говорил о поголовных репрессиях, которые при коллективизации прокатились по Камоцким и Фастовичам. Всех их посчитали потенциальными врагами.

Заключенных было не меньше чем сейчас, но они не томились на нарах, а возили тачки с бетоном и киркой махали. Практически на всех стройках, на всех рудниках работала эта безропотная рабочая сила, которая формировалась из осужденных самостоятельных крестьян, служащих и уголовников. Вся страна была гигантской стройкой, и осужденные в этой стройке участвовали. Среди осужденных были и церковные служащие, которые, предали анафеме власть Советов, и оказались в лагерях вместе с уголовниками. Уголовников было много. Одна за другой прошли германская и гражданская войны, послевоенная разруха, миллионы беспризорников заполнили города, большинство из них попали в уголовную среду и выросли в этой среде. Не все могли попасть на перевоспитание к Макаренко, в «Республику Шкид», кто-то из этой среды вырвался сам, кого-то спасли детские дома, организованные Дзержинским (уже за это он достоин памятника), но миллионы остались массой, заполнившей лагеря ГУЛАГа.

На основании документов считает близким к истине, что с 30 по 52 год было вынесено около 20 миллионов приговоров на заключение в лагеря, колонии и тюрьмы, из них четыре пятых были уголовниками, т. е. действительно преступниками.

Больше всего (2 760 095) заключенных было в 1950 году. Сейчас (2007г) главный начальник современного ГУЛАГа (сейчас это ведомство по другому называется) Ю. Калинин в интервью сказал, что через его ведомство (это только на территории бывшего РСФСР) ежегодно проходит 3,1 млн. заключенных, т. е. уголовников. Вряд ли после разрухи их было меньше, а т. к. по Марксу преступность в буржуазном обществе порождается люмпенизацией трудящихся, то тюрьма не могла их исправить. Исправить их мог только труд, т. к. трудящиеся по определению не могли быть преступниками.

И после смерти Сталина, когда политических реабилитировали, уголовников продолжали перевоспитывать трудом. Но подневольный труд не был санаторием, за 20 лет (с 30 по 52) 1 792 598 заключенных умерло. Смертность каторжан, особенно на Колыме и на лесоповале, была выше, чем на воле – средняя за все годы примерно 30 на 1000 за год (в 2015 году в Самаре 15 на 1000). Но есть публикации о лагерях в низовьях Енисея, где погибали все.

Все цифры (кроме расчетной средней смертности) я беру из книги – Ю. Нерсесов «Продажная история» (Москва «Яуза-прасс» 2012); – эти цифры были для меня откровением, настолько они отличались от фантазий Солженицина, апологетов «Правого дела» и иже с ними.

Верили ли перевоспитатели в перевоспитание трудом? Я думаю, искренне уверовавшие в идею революции – верили а кто-то в этой вере остервенел. Страшна любая безоглядная вера, страшен любой фанатизм. А уж карьеристы, способные на подлость, и чудовища, способные мучить, всегда в любом обществе найдутся – дай только таким волю – и одни другим волю давали. Вспомним костры инквизиции. Страшные рассказы дошли с Соловков о творимых там издевательствах и истязаниях. Я читал о ледяной лестнице, по которой скатывались, брошенные на неё палачами, истязаемые. Ведь и христианская церковь посылала людей на костер не ради зрелища мучений. Честные фанатики христианства искренне считали, что борются с сатаной, а другие при этом приобретали конфискованное имущество сожженных.

Папу, дядю Петю, Ивана Корзюка и, вот, Виктора Дмитриевича воспитывали трудом, а они-то и были самые, что ни на есть трудящиеся, в отличие от не очень трудолюбивых.

Из 12 линий предков моих внуков в 5 линиях были репрессированные. Означает ли это, что половины семей в России коснулись репрессии? Нет, конечно, в средней деревне 1—2 двора раскулачивали и переселяли, ну, иногда, может быть, больше, а иногда и не одного – всего по стране менее 2% было раскулачено (меньше 400 000 дворов). Линии у моих внуков попались такие. Даже один невинно пострадавший это беда государства, но не надо забывать, что это была революция. Все они были репрессированы в период сортировки народа, его «чистки» от элементов, которые, по представлению революционеров, по своей классовой принадлежности, могли тормозить переустройство.

Я передаю рассказ Ольги о конкретной судьбе её брата, но были и другие судьбы. Опубликованы рассказы бывших узников о страшных лагерях Колымы, где отбывали каторгу, вероятно, не только «именитые», которые писали эти рассказы.

Я не пишу о Колыме, потому что мне не довелось встретить в жизни тех, кто был на Колыме, но я верю рассказам очевидцев.

Если судить о репрессиях по рассказу Ольги, то это были трудовые лагери с возможностью учиться в Высшем учебном заведении – и так было. Если судить о репрессиях по колымским рассказам Шаламова, то это для заключенных был предсмертный ад – и так было. Раскулаченные не были заключенными, они были переселены на новое место жительства и прижились там (дед моего свата) – и так было. Но для какой-то части раскулаченных, это место жительства оказывалось в тайге, где работа была только на лесоповале с большой смертностью – и так было (родные мамы моего троюродного брата – Валентина Ивановича Фастовича), а двоюродного брата моей мамы Юзефа Петровича расстреляли – и так было.

Шла революционная война (кстати, при Дзержинском не было превентивных расстрелов – уничтожались действительные враги революции, но правосудие было революционным: «тройки», «двойки», линчевание, и на плаху попадали и невинные).

Правящий класс всех государств учит своих граждан убивать; готовит из них армию убийц граждан других государств. «Владельцы заводов, газет, пароходов» посылают своих граждан на смертный бой, чтобы завладеть богатствами богачей других государств. Что может быть омерзительней и преступней превращения своих граждан в убийц…. и Берлинский рабочий и Питерский рабочий не были врагами, это хозяева послали их убивать друг друга (вспомним братание в 17 году – это не фантастика). Народы и солдаты, и побежденные и победители терпят в войну только страдания и получают в результате войны только лишения. Война между государствами за территории, за торговые пути и привилегии, за национальные интересы преступна. В отличие от таких войн, революционная война, провоцируемая агрессивным поведением эксплуататоров, имела хоть какое-то оправдание. В революционную войну один народ не идет войной на другой народ, народ в своем государстве, между своими гражданами вооруженным путем, если нет демократического пути, решает вопросы справедливого распределения своих национальных богатств. Богачи всего мира, славя убийц, которые защищают их «национальные» интересы и несут угрозу богатствам их соперников из других стран, с ненавистью вспоминают эпоху революционных войн и революционеров, которые лишали их собственных богатств.

Но во взаимном угаре уничтожения революционеров и контрреволюционеров, сажали и разрушали судьбы невинных, в этом был ужас революций вообще. С бульона истории снималась не только революционная и контрреволюционная накипь; шумовка революции зачерпнула и гущу народную.

(О справедливых и несправедливых войнах писал Ленин, писал о том, что живем мы не в сказочном, а в реальном мире. Если бы у России не было своей армии, то кто бы её защитил в Первую Отечественную и во Вторую Отечественную войны?).

 
«А куда ж ты, паренек? А куда ты?
Не ходил бы ты, Ванек, Да в солдаты!
В Красной Армии штыки, Чай найдутся.
Без тебя большевики Обойдутся».
 

На что Ваня отвечал:

 
«Если б все были такие Ротозеи,
Чтоб осталось от Москвы От Расеи».
 

Большой террор

В моем представлении, возможно, Вы со мной не согласитесь, примерно до 32 года репрессии носили классовый характер – шла классовая сортировка и перевоспитание. Начатая же Сталиным вакханалия уничтожения политических оппонентов в высших эшелонах власти, в ближайшем своем окружении, получившая особенный размах после 34 года и достигшая апогея к 37 году, была вакханалия страха потерять свою власть и не завершить Пролетарскую революцию, потому что Сталин только себя считал последовательным Марксистом – Ленинцем. Но не только судьба революции его волновала, – запущенная французской революцией гильотина обезглавливания своих руководителей, и раскрученная на полные обороты самим Сталиным в России, обезглавит и его, если он потеряет власть, как он сам обезглавил своих товарищей. Что стоит только стиль руководства Ленинградской партийной организацией Зиновьевым: «Я требую», «Я приказываю», «Я не допущу». Призраки Дантона и Робеспьера маячили в тайниках сознания Сталина. Ему казалось, что они смотрят на него из дальних углов у потолка его кабинета. Поражает непоколебимая жестокость Сталина, который бросал на растерзание даже преданных ему своих сподвижников, как главного до этого палача Ежова. (Если действительно было письменное указание «бить». )

Психоз поиска врагов довели до низовых партийных функционеров. Секретари парткомов боялись, что их обвинят в недостаточной бдительности и поводом для исключения из партии могли быть малейшая неточность в анкетах, малейший недостаток в работе, наличие в родстве репрессированных. Были среди репрессированных и осужденные по доносу. Рабочие и крестьяне друг на друга (кроме случаев принуждения) хочется мне думать, не доносили, а в надстройке среди тех, кто считался «интеллигенцией», среди деятелей искусств, как оказалось, встречались откровенные подлецы, надеющиеся клеветой расчистить себе дорогу, это были редкие мерзавцы, но были (я об этом читал).

И не только в то время. Рядовой человек живет и живет, как все, а талантливый жаждет продемонстрировать свой талант, встать над другими, получить лепту почтения, и для достижения этой цели порой переступает грань человека разумного, превращаясь в хищное животное. Так, 15 февраля 2013 года солист балета Большого театра организовал покушение на лишение зрения руководителя балета Большого театра – ему в глаза плеснули серной кислотой. Большего зверства представить невозможно. Если бы он его убил, то это было бы горе для его жены, детей, родителей – сам мертвый смерти не имеет. Лишив человека зрения, это не только принести страдания жене, детям и родителям, но и пожизненное страдание жертве преступления. Но еще большее изумление вызывает отношение к этому коллектива. Пытаясь сохранить для труппы солиста, коллектив избрал организатора зверства председателем профкома. Господи, неужели артисты считают, что при выяснении отношений в труппе, можно друг другу выкалывать глаза.

Основные потери служащие понесли, конечно, не в результате корыстных доносов, а в результате зачистки при проводимой политике: «Разделяй, и властвуй» по социальному признаку, чтобы, с одной стороны, завоевывая расположение рядовых «трудящихся», а с другой стороны, чтобы всех припугнуть, в том числе самих трудящихся, служащие противопоставлялись рабочему классу.

Для не рядовых людей Сталинское время было страшное время, когда не было ни какой гарантии сохранения жизни. Биолог Вавилов – ученый с мировым именем умер в тюрьме от истощения, а его родной брат был Президентом Академии наук. Сами рядовые не рядовые читали о врагах народа, а о себе-то они знали, что они-то не враги народа, лишь бы, не было упущений в работе, и план выполнялся. Шла индустриализация страны, и они были не рядовые её творцы, но в этой вакханалии, будучи не рядовыми, да и рядовыми, они могли попасть на эшафот, понимали это, и, в какой-то мере, осторожничали, и это по вине Сталина вредило делу, мешало инициативности.

Моя сослуживица – Карина, у которой её дедушка Каргин Даниил Михайлович был каким-то начальником в областном управлении сельским хозяйством, рассказывала, как ему в управление пришла разнарядка из обкома на выявление десяти вредителей среди его служащих (служащих!). Или ты сам пособник вредителям – укрываешь их? Дед понял свою обреченность, он не мог оклеветать своих подчиненных и ожидал самого худшего, но его друг, работающий в НКВД, посоветовал ему написать «донос» на самого себя, что он политически близорук и не может разглядеть врагов. Состоялось партийное собрание, его товарищи его не выдали, собрание постановило, что политически близорукий коммунист не может быть их руководителем, но из партии не исключили, а это было решающим в его судьбе. Обком перевел его в другую отрасль.

Ему повезло. А, вероятно, и это вполне могло быть, в каких-то учреждениях или коллективу, или «близорукому», не повезло.

Это было при Постышеве, т. е. в 37-ом, когда он в Куйбышеве возглавлял Обком, и рьяно взялся искать среди служащих врагов, т. к. любой не пролетарий подозрителен. В 38ом Постышев сам попал в руки Ежова, и в 39-ом его расстреляли, а в 40-ом расстреляли и Ежова.

Голенков А. Н. сообщает, что с 1921 по 1954 год всеми видами судов были приговорены к расстрелу 642 980 человек. По данным комиссии, возглавляемой А. Н. Яковлевым (бывшего главного идеолога коммунизма, перевернувшегося в главного антикоммуниста и антисталиниста) с 21-го по первую половину 53 года, было расстреляно 799 455 человек. В 92 году была озвучена цифра 842 995 расстрелянных за все годы Советской власти. В их числе были действительно активные враги этой власти и настоящие уголовные бандиты, но, к сожалению, и совершенно невиновные, но осужденные по политическим статьям.

Это, конечно, далеко не «миллионы размазанных по бетону расстрельных камер», как фантазируют и врут нам журналисты, политологи и политики – ненавистники истории российского народа. Зачем? Разве 642 980 это не страшная трагедия (?), это в среднем каждые сутки 50 человек приговаривались к расстрелу.

Чтобы представить, как это тогда ощущали обыватели, сравните со своими теперешними ощущениями того, что сейчас в России на дорогах каждый день гибнет более 50 человек (70), а в печати сообщается о гибели женщины с ребенком – т. е. да, гибнут, ну, «так это же дорога». Как сейчас, так и тогда трагедию ощущали родственники и знакомые погибших. Мы знали о расстрелах именитых – Бухарина, Рыкова и десятках прочих, такого же ранга, «так это же главари шпионов и предателей», а о сотнях безымянных директоров, бухгалтеров, секретарей парткомов знали только их родные и сослуживцы, и то, не обо всех.

Расстреливали, конечно, не регулярно по 50 человек в день – когда сотня, а когда и не одного. Французский историк Николя Верт говорит (Самарская газета №5449), что он «нашел сведения о 750 тысячах» расстрелянных «только с августа 1937 года по ноябрь 1938 года». Не могу поверить своим глазам, но и проверить не могу. Это был «Большой террор», т. е. остальная сотня тысяч разбросалась по остальным годам – до самой смерти крутил Сталин эту безумную мясорубку.

Я не могу отнести год Большого террора как принадлежащий Великому эксперименту, нет, это было попрание самой идеи Великого эксперимента.

Информация о расстрелах была обдумана, и четко дозирована так, чтобы у трудящихся не возникло чувство страха из-за массовости расстрелов, но создалось впечатление о необходимой бдительности из-за большого числа внутренних врагов, шпионов и диверсантов даже в своем трудовом коллективе.

Все же, среди умудренных жизнью людей пожилых, частые периодические сообщения о расстрелах десяти или двадцати врагов народа, создавали атмосферу террора, так что их сковывал страх. А городская молодежь жила в атмосфере успехов по индустриализации страны – для неё 10, 20, расстрелянных врагов народа, реально отражали борьбу с внутренним и внешним врагом. Разное у людей было восприятие Большого террора. Да, народ не знал о сотнях тысяч, о десятках тысяч, не знал даже о тысячах расстрелянных, Но, что за анекдоты и шуточки могут посадить любого, это тогда знали все. Мало осталось свидетелей той эпохи – я пишу, вспоминая свои впечатления и впечатления от разговоров моих родных и взрослых нашего двора.

До самой своей кончины Сталин вел гражданскую войну (Ленинградское дело, дело врачей), гражданский мир наступил только после 53 года, и продолжался до 1993 года.

Думаю, Сталин опасался, что, уничтожая равносильных ему оппонентов (Каменев, Зиновьев, Бухарин, Рыков), он порождает в оставшихся мысли о том, как бы это прекратить. Упреждая опасность, он расстреливал тех, кто по своему положению в армии, в народном хозяйстве и в политическом руководстве имели организационные возможности сформировать сопротивление, и тех, кто способен был оказать им поддержку. Чтобы задавить эти мысли страхом, он расширял террор и сформулировал закон обострения классовой борьбы по мере строительства коммунизма. Началась цепная реакция: потенциальные жертвы задумывались о возможностях прекращения репрессий, а Сталин возможных (?) мыслителей ставил к стенке. Эта цепная реакция к началу войны оставила армию без руководства. Никто из них не был врагом советской власти. С началом войны некоторых из них с каторги привезли, и они стали командовать армиями и фронтами

Возвращение их к руководству армией, доказывает, что сам Сталин не считал их врагами страны, но он не был уверен в их безусловной личной преданности ему лично. Они были специалистами, а специалисты нужны любому политическому руководству.

Возможно, и для Сталина это было не простое время. Как соотнести личную и государственную безопасность? Были у него и сомнения, и привязанности, была вокруг него и возня, и война приближенных и за удаление конкурентов, и за свою безопасность. Не последнюю роль играла в этом и Германия, сливая через третьи страны «информацию», порочащую наше командование. Когда ему на подпись принесли очередной список на расстрел, рука его дрогнула, и он вычеркнул из списка маршала Егорова. Они вместе воевали на польском фронте, к тому же Егоров выделялся на фоне других своей интеллигентностью, а Сталин это ценил, и все же через год Егорова расстреляли. Маршал Еременко в воспоминаниях пишет, что на его вопрос: кто причастен к уничтожению военного руководства перед войной, Сталин, пытаясь отвести вину от себя, назвал бывших героев Гражданской войны. Поскольку ни один политик (кроме Хрущева) не шевельнет языком, не подумав, то доверие к словам Сталина нулевое, и никто не узнает, были ли у этих «рубак» основания к ревности.

Мне довелось работать с немецкими специалистами разгромленной Германии, которым наша страна платила в два раза больше, чем нашим специалистам. Мы молодые инженеры завидовали немецким специалистам, – не тому что им платили в два раза больше, а тому, что они такие специалисты, которые ценятся при любом строе.

При угрозе смены политического руководства специалисты не станут его – Сталина беззаветными защитниками. Руководство армией он мог доверить только тем, кто в нем видели гаранта их благополучия. С началом войны этих преданных пришлось заменить уцелевшими репрессированными специалистами.

Способность Сталина посылать людей на эшафот и на каторгу, исходя из предположения о личной преданности, «как ни крутите, ни вертите» характеризует вождя как деспота, подобного князям, шахам, султанам, царям, королям, императорам, правившим до Великой Французской революции и Великого Российского эксперимента. Теперь на эшафот и на каторгу не отправляют, но при назначении на должности личная преданность значение всегда имеет – так спокойнее.

К 38 году Сталин понял, что он искусственно плодит недовольство и Пленум ЦК ВКП (б), говоря о «десятках тысяч» необоснованно исключенных, лишенных работы и квартир, отводя вину за это от Сталина, призывает местных функционеров «индивидуально» подходить к кадрам, т. е. притормозить массовый отсев.

С кем же остался Сталин? Кого он посчитал преданными ему безоговорочно? Прошли годы лихолетья, и уцелевшие после 37 года из тех верховных правителей, кто ранее был «ничем» и стал «всем», расслабившись, показали, что не чужды им были в личной жизни развлечения и наслаждения самого примитивного низменного уровня. В нынешней печати (Нева, 2008 г.) была публикация о смешном и позорном эпизоде во время коллективного отдыха Кагановича, Калинина, Хрущева, Ворошилова, Маленкова, Булганина, Молотова, Микояна в Сочи летом 39 года. У вольеры с обезьянами высокопоставленные посетители стали глупо шутить, кидая обезьянам, завернутые в конфетные фантики, камушки и кал. Обезьяны по-человечески возмутились поведением приматов, стоящих по другую сторону решетки, и самцы стали бросать в них камни, а самки обдали их и приданных им для увеселения женщин калом. Мы сейчас можем презрительно смеяться, а директору зоопарка – Гогуа А. Х. и другим работникам зоопарка, санатория и охраны предъявили обвинение по статье 58.1 – терроризм против членов правительства. Я думаю, что если бы были последствия, то «Нева» не преминула бы об этом сказать.

Я нарисовал схему, а частные судьбы зависели от частных характеров.

Генерал Власов, как специалист, честно все силы отдавал защите родины, стараясь прорвать блокаду Ленинграда, но когда попал в плен, он героической гибели предпочел шанс уцелеть за счет предательства. Героическая гибель была неотвратима, а сохранение жизни путем предательства имело шанс т. к. зависело от будущего хода истории.

А генерал Карбышев – специалист по фортификации, попав в плен, не уклоняясь, шел к страшной смерти.

Генерал Ефремов, попав в окружение, при угрозе пленения, покончил с собой, и немцы, отдавая должное его верности присяге, похоронили его с воинскими почестями. Присутствующие при этом немецкие генералы Мендель и Шмидт, впоследствии, сами попав в окружение, при угрозе пленения тоже покончили с собой.

Между прочим, пленных генералов и мы, и немцы держали отдельно от солдатской массы.

Папе довелось вскрывать умерших в плену немецких генералов – они не были истощенными, они были, как говорил папа: «гладенькими и чисто выбритыми».

И наши генералы, пройдя после освобождения фильтрационную проверку, устраивались на работу, в частности, на военные кафедры институтов. Я не читал и не слышал, чем генерал Карбышев навлек на себя жестокую смерть, но остался бессмертным.

В конце войны американцы предлагали генералу Власову укрытие в Америке от преследования, но он не захотел жить с клеймом предателя, и взошел на эшафот. Из других публикаций следует, что он пытался укрыться у Американцев, но наши его перехватили. Кому верить? Наплевать и забыть.

В конце угара поиска врагов среди руководящих кадров, на это сито попал и Макар Семенович, которого лишили партбилета. Валик помнит, как родители после этого с тревогой прислушивались к шуму машины, проезжающей по улице, но высшая партийная инстанция не утвердила его исключение, и он был восстановлен в партии. Предотвращая возможную личную неприязнь в старом Райкоме, его перевели в другой район на такую же должность в еще большем совхозе.

В то далекое время бабушка с дедушкой всю жизнь при Сталине прожили под страхом за свою жизнь и жизнь своих детей, и было от чего. Тетя Геня была большим начальником, Тетя Люся женой большого начальника (действительно чудом уцелевшего), мама женой осужденного «тройкой». Не раскулаченного, а осужденного.

Тетя Яня естественной считала жизнь без помещиков и буржуев, но в этой естественной жизни в студенчестве ее возмущали несправедливости, а язык у неё был настолько острым, что ухаживающие за ней молодые командиры (один, два кубика) на день рождения преподнесли ей букетик колючей травы.

Дядя Вячик на съемках фильма «Четвертый перископ» (1940 г.) был ассистентом оператора и проводил съемку выхода из Кронштадта эскадры боевых кораблей. Закончив съемку, он с ужасом обнаружил, что забыл снять с объектива колпачок. Главный оператор сказал: «Молчи» и подал команду связному повторить выход, придумав для этого какую-то причину. Связной просемафорил (флажками) и все корабли, не столкнувшись друг с другом, возвращаются в Кронштадт, чтобы повторить выход.

В целом, способных доносить было очень мало.

Если «чистка» и, в частности, раскулачивание коснулись прямо или косвенно почти всех (хотя бы просто через общих знакомых), то уничтожение политических оппонентов Сталина и перевоспитание интеллигенции, для дяди Пети, дяди Васи и других жителей нашего двора, и для нас детворы были где-то там, в параллельном мире, где даже знакомых не было. – «Зря не заберут», «А, не болтай лишнего» Не знаю, что на самом деле думали взрослые, но эти слова в их разговорах я слышал. Наверное, бабушка с дедушкой не думали, что «зря не заберут», от того и прожили всю жизнь при Сталине в страхе за себя и своих детей.

Особенно трагична моральная драма оказавшихся репрессированными представителей новой «народной» интеллигенции. Бывшие рабочие, бывшие батраки благодаря труду, способностям и упорству получившие образование и ставшие при советской власти руководителями, безгранично преданные делу построения нового счастливого общества, оказались в тюрьме, а некоторых и расстреляли.

В зачитанном во всех трудовых коллективах докладе Хрущева о «культе личности», рассказывается, как приговоренные к расстрелу революционеры уверенные, что их осудили пробравшиеся к власти контрреволюционеры, стоя у стенки, провозглашали здравицу в честь Сталина, так что руководивший расстрелом попросил: «Вы хоть имя товарища Сталина не марайте». Он не был уверен в их виновности, но быть неуверенным он не имел права. И казнимый и палач считали себя преданными Сталину, верными Ленинцами – это поразительный факт истории..

Попавшие под каток репрессий, но оставшиеся в живых, претерпев издевательства и пытки, оказались в лагерях ГУЛАГа вместе с уголовниками. Надзиратели в уголовниках видели оступившихся своих, а осужденные по 58 статье были «врагами народа». По-разному к ним и относились, используя уголовников как помощников в угнетении «врагов народа» (я об этом читал).

В царских тюрьмах к «политическим» относились как к оступившимся своим, и держали от уголовников отдельно.

В воспоминаниях осужденные по 58 статье пишут, что больше физических пыток их угнетала мысль о том, что их дети поверят суду, и будут считать родителей врагами Советской власти.

Жизнью были недовольны, жизнь поругивали, но советскую власть большинство считало своей. Власть осуществляли не какие-то господа из совершенно далекого от них верхнего слоя, а это были такие же, как они, голодранцы – «выдвиженцы». Работяги в разговоре между собой могли обозвать секретаря «выдвиженца» скотиной, или набором непечатных слов, как соседа по станку, как равного себе, а вот среди интеллигенции встречались те, кто относился к секретарю – выдвиженцу, как попавшему во власть «быдлу», и, соответственно, отношение этого секретаря к работяге и к «интеллигенту» было разным.

Были ли недовольные советской властью? Я думаю, дедушке иногда снилось, что он чиновник Варшавской железной дороги, а бабушке, что она жена чиновника. Среди образованных были, но не большинство – многие поверили в революцию, а «брали» их тысячами, потому что теоретически они были носителями буржуазной идеологии.

А вот среди крестьян против колхозов было абсолютное большинство. Нет, возврата помещиков они не хотели, но они хотели иметь свою лошадь и свое поле, но именно потому, что они теперь не имели своего поля и своей лошади, их не «брали» (если не болтал языком), потому что, лишившись поля и лошади, они теоретически перестали быть источником возрождения мелкобуржуазного мировоззрения

Эта теория, провозгласившая частную собственность источником зла и возведенная в государственную идеологию, привела страну к 1993 году.

Вот все, что мне удалось сказать, для того, чтобы поделиться с Вами своим мнением о Великой эпохе. Все положения я иллюстрировал жизнью реальных, мне очень близких людей. Если вы не согласны со мной, то читайте. Десятки толкователей вцепятся в вас, чтобы доказывать справедливость своего толкования, исходя из его – толкователя политической ориентации.

Я привел рассказы о репрессированных родственниках Быстровой и Бельской, о Фастовичах, а как папа провел 5 лет в лагере (или тюрьме), я его не спрашивал, и он об этом не рассказывал. Не работа в лагере и «на воле» после отбытия срока заключения для него была угнетением, а то, что его лишили любимого дела – быть хозяином, организатором и работником в своем деле, и с коммунистами он не примирился, и мне высказал подозрение: не коммунист ли я.

Сейчас мне за 70, и я, прочитав то, что когда-то писал, задумался о понятии «свободный человек».

Борцы за свободу в Чечне, в Нагорном Карабахе, в Луганской и Донецкой областях, в Южной Осетии воодушевили народ на борьбу «за свободу», и полилась кровь, и до сих пор льется, а народ лишился свободы жить без страха смерти

Свободен ли обыватель, для которого все эти президенты, холод, хозяин, жара, комары – это только среда, к которой надо приспосабливаться?