Текст книги "Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи"

Понимание феномена культуры как специфического способа осуществления человеческой деятельности обладает достаточно точно сформулированным критерием, дающим потенциальную возможность выделять все многообразные формы ее проявления и сводить их к внутреннему единству. Наличие же такого критерия является важнейшей предпосылкой построения методологически эффективного понятия «культура», способного преодолеть как опасность чрезмерно узкого понимания выражаемого им феномена, так и опасность такой его расширительной трактовки, которая растворяет этот феномен во всей сфере человеческой жизнедеятельности и неспособна ответить на вопрос: что же не является культурой.

Выработка такого критерия в данном случае достигается благодаря четко и определенно выраженному углу зрения, под которым рассматривается социальная система. Это – угол зрения, направленный на функциональную характеристику социальной системы и тем самым позволяющий сделать предметом специального научного исследования специфические средства и механизмы, благодаря которым осуществляется направленная активность человеческих индивидов.

Мы воспользовались заключительным разделом прежде всего для того, чтобы более детально и определенно изложить исходную понятийную схему, позволяющую понять суть изложенного в книге понимания культуры как феномена действительности. Вообще современный этап развития социальных наук требует уделения исключительного внимания логической разработке их основного понятийного аппарата. Эта задача предполагает точное вскрытие содержания главных используемых понятий, выяснение их логической структуры и познавательных функций, а также установление соответствующих им в том или ином контексте уровней абстракции. Если в первой части работы особое внимание в связи с этим было уделено общесоциологическому определению понятия «культура» и других соотносительных с ним категорий, таких, как понятия «общество», «социальная система», «деятельность» и т. д., то во второй ее части, посвященной проблемам методологии культурно-исторического исследования, акцент был сделан на характеристике двух видов историко-типологических понятий, которые нами были названы «общими» и «локальными» историко-типологическими понятиями (общие и локальные исторические типы).

Отметим в этой связи, что если понятие «культура», взятое в общесоциологическом плане, призвано предельно абстрактно охарактеризовать специфику способа человеческой деятельности в отличие от деятельности животных, то понятие «исторически данная культура» призвано выразить общие и специфические черты способов деятельности, выработанных различными народами. Анализ этих исторически выработанных способов человеческого существования и призваны осуществить общие и локальные исторические типы культур.

Установление логической структуры и познавательных функций этих понятий представляется нам задачей принципиальной важности, ибо она подводит к проблеме дифференциации качественно различных по своим целям видов обобщения исторической действительности, направленным, с одной стороны, к вскрытию общих черт, а с другой – индивидуального своеобразия социально-исторических систем. Основная задача современного исторического знания в целом как раз состоит в том, чтобы суметь пропорционально сочетать эти два вида обобщения при изучении своих объектов. Именно этой задаче должно быть подчинено построение общей историко-типологической системы и основанного на ней сравнительного исследования истории человечества.

Мы попытались показать в работе, что наиболее плодотворное решение центральных проблем теории культуры возможно с позиций историко-материалистической концепции. Потенциальные методологические возможности данной концепции огромны. Однако эти возможности могут быть по-настоящему использованы лишь при условии творческого подхода, способного последовательно преодолеть любые формы догматической и упрощенческой ее трактовки.

Заканчивая, мы хотели бы сказать несколько слов о границах сферы приложения понятия «культура». Определяя данное понятие как специфический способ деятельности людей и организации их жизни[164]164
  Для краткости мы в большинстве случаев в работе определяли культуру как «специфический способ человеческой деятельности», предполагая, что сюда включается и способ организации жизни людей.


[Закрыть], мы исходили из того, что единственным достоверно известным нам объектом, которому присущ феномен культуры, является человеческая жизнедеятельность. Но это вовсе не означает, что границы сферы приложения этого понятия заданы раз навсегда и не могут быть расширены. Понятие «культура» выражает не просто индивидуально-неповторимые признаки жизни людей, связанные с условиями их обители – Земли, а присущий им тип жизнедеятельности и характерные для него принципы негэнтропийного упорядочения коллективной жизни.

Качественно отличаясь от биологических принципов организации, принципы организации, воплощенные в культуре, в то же время с необходимостью находятся в определенной координации и соответствии с ними. И это вполне понятно, поскольку естественной предпосылкой возникновения и дальнейшего существования культуры является биологическая жизнь. Суть воплощенных в культуре принципов организации коллективной жизни заключается в способности вырабатывать внебиологические по своему источнику и характеру средства и механизмы, благодаря которым постоянно контролируется общая биологическая природа существ, составляющих общество, программируется и направляется их поведение в требуемом для поддержания социальной жизни русле и обеспечивается специфический обмен веществ между социальной системой и природой путем материально-производственной деятельности.

В этом смысле культуру (точно так же, как и биологические принципы организации жизни) неправомерно считать чисто земным феноменом, поскольку при наличии соответствующих условий подобный феномен может возникнуть и на других небесных телах. Поэтому следует отличать «актуально-реальный» объем понятия «культура», основывающийся на обобщениях достоверно известных нам объектов исследования, от «потенциально-возможного» его объема, связанного с предположением о существовании и на других планетах способа организации коллективной жизни, аналогичного (по своей внутренней природе, а не по внешним проявлениям) человеческой жизнедеятельности.

Потенциальное расширение объема понятия «культура» в связи с возможностью существования объектов, аналогичных человеческому обществу, методологически полезно, ибо оно позволяет рассматривать человеческую жизнедеятельность в более широкой теоретической перспективе. Однако при решении своих непосредственных познавательных задач современная социальная наука естественным образом пользуется понятием «культура» с его «актуально-реальным» объемом, будучи вынуждена пока эмпирически ограничивать сферу приложения данного понятия лишь человеческой жизнедеятельностью. Именно этой эмпирической основной мы и руководствовались, связывая определение понятия «культура» со спецификой деятельности людей и организации их жизни.

Инварианты самоорганизации и проблемы эколого-энергетического исследования общества

[165]165
  Печатается по: Маркарян Э. С. Инварианты самоорганизации и проблемы эколого-энергетического исследования общества. Пущино, 1981. – 15 с.


[Закрыть]

1. Некоторые общие соображения о принципах интеграции экологии общества и биосистем

Настоящая работа задумана в определенной степени как логическое продолжение сообщения «Глобально-экологическое моделирование и интеграция наук», сделанного в Пущине на прошлогоднем симпозиуме по философским проблемам глобальной экологии (Маркарян, 1980). В этом сообщении были намечены некоторые вопросы специального экологического рассмотрения общества, а также интегративного взаимодействия общественных и биологических наук, которые мы бы хотели развить. Прежде всего к ним относится вопрос об исходных основах социальной экологии. Ведь если слово «экология» не является в данном случае лишь модным и ничего не значащим привеском, то должен существовать некий общий как для экологии биосистем, так и экологии человеческого общества теоретический фундамент, выраженный в соответствующих базовых принципах, понятиях и методах исследования. А этот вопрос неразрывно связан с другим, более общим вопросом: как в принципе возможно интегративное взаимодействие общественных наук с биологически ми науками и другими подразделениями естествознания. Ведь интеграция наук в собственном значении этого слова – это особый тип их взаимодействия, обязательно предполагающий не только наличие общих проблем и целей исследования, но и определенную унификацию познавательных средств (принципов, понятий, приемов исследования и др.), необходимую для решения и реализации данных проблем и целей.

За последние столетия было предпринято немало попыток наведения устойчивых мостов между в целом независимыми руслами развития биологических и общественных наук. К числу наиболее известных из них относятся концепция Г. Спенсера, социальный дарвинизм, а также относительно недавно возникшая в США и ряде других стран Запада социобиология. Несмотря на то обстоятельство, что эти направления привлекли внимание к целому ряду важных, неразработанных проблем, находящихся на стыке общественных и биологических наук, в целом они могут быть квалифицированы как научно порочные в своей основе. Общим и фундаментальным их недостатком следует считать редукционизм.

Будучи вполне правомерным для определенных познавательных ситуаций и объектов науки редукционизм никак не может выступать в качестве адекватной методологической базы интегративного взаимодействия наук об обществе и природе. Причина этого состоит прежде всего в том, что редукционистская исследовательская процедура в принципе не способна учитывать и выражать должным образом специфику относительно более сложных систем в ряду анализируемых объектов. Поэтому при приложении редукционистских принципов к анализу объектов общественных и биологических наук специфика первых во многом игнорируется. В результате исследователи, использующие редукционистский метод для объяснения социокультурных явлений, весьма часто прибегают к прямому и некритическому использованию принципов и представлений, выработанных при изучении биологических систем. Причем неспособность учесть должным образом специфику общественной жизни людей нередко порождает другую порочную тенденцию – социоморфизацию и антропоморфизацию биологических явлений.

Для выработки адекватной методологической основы интегративного взаимодействия наук об обществе и природе требуется качественно иной подход. Мы попытались показать, что этот подход должен состоять не в сведении одной системы знания (в которой выражены свойства более сложных объектов) к другой, а в выведении этих систем знания на новый уровень построения теории. На этом уровне должны быть абстрагированы и понятийно четко выражены некоторые существенно важные общие, инвариантные характеристики соотносимых объектов, в равной мере отражающие свойства последних. В отличие от редукционистской процедуры, имеющей два логических члена в виде сводимой системы знания, и той, к которой она теоретически сводится, охарактеризованная процедура пред полагает и третий член. Этот логический член как раз и при зван выразить абстрагированную систему инвариантов (Маркарян, 1980а, 113). Благодаря данной системе инвариантов и становится в принципе возможной унификация познавательных средств естествознания и обществознания в целом, в частности биологических и общественных наук в процессах их интегративного взаимодействия.

В основе теоретических предпосылок, делающих сегодня реальным нахождение инвариантов объектов биологических и общественных наук, лежат принципы самоорганизации. Они отражают общие закономерности информационно упорядоченных систем, способных к адаптивной самокоррекции в процессах взаимодействия со средой и к прогрессивной эволюции путем использования механизмов обратной связи.

Обратимся теперь в свете сказанного к проблеме нахождения теоретического фундамента современного экологического знания, его фундаментальных принципов, предполагающих уже не только экологию биосистем, но и экологию человеческого общества. Удивительно, но этому весьма важному вопросу в литературе уделяется пока крайне незначительное внимание. Вся сложность данной проблемы в возникшей ситуации состоит именно в том, что фундаментальные принципы экологии никак уже нельзя трактовать в качестве равнозначных общим принципам экологии биосистем. Определенные теоретические константы экологии за даны в последних принципах имплицитно, будучи вплетены в ткань сугубо биологического знания. Задача состоит в том, что бы суметь выявить и экстрагировать константы экологического знания, его фундаментальные принципы без примеси специфических свойств биосистем. Осуществление этой задачи как раз и становится возможным благодаря инвариантам самоорганизации, призванным абстрагировать реальные свойства, в равной мере присущие деятельности как биосистем, так и человеческого общества.

Одним из важнейших познавательных средств абстрагирования инвариантных характеристик экологии, ее теоретических констант является сравнительный анализ обмена веществом и энергией в процессах взаимодействия со средой биологических и социокультурных систем. И это естественно, поскольку экология как особая область научного знания во многом возникает именно в связи с задачей специального изучения этих обменных процессов живых систем (в широком смысле этого слова) со средой. Причем тут одинаково важно осуществление подобного сравнительного анализа в двух органически взаимосвязанных, но тем не менее качественно различных планах. Один из них – это соотносительный анализ самих обменных процессов. Другой план нацелен на сравнительное изучение систем знания, вырабатываемых в биологических и общественных науках в общих познавательных ситуациях, т. е. при решении аналогичных научных проблем, в данном случае проблем изучения обмена веществом и энергией со средой.

Последний план анализа как одно из средств осуществления и оптимизации процессов интегративного взаимодействия наук был обобщенно нами назван «сравнительно-наукологическим» (Маркарян, 1977, 123; 1980а, 118). Объекты сравнительно-наукологического анализа как вообще, так и в интересующем нас отношении могут носить самый различный характер. Ими могут стать как отдельные представления, понятия, принципы и методы, выработанные в общих познавательных ситуациях общественных и биологических наук, так и сравнительное исследование путей развития этих наук в их целостности.

Задача систематического соотносительного анализа путей раз вития систем знания об обществе и биологической жизни только-только начинает вставать в качестве особой научной проблемы. Между тем проведение подобного анализа открывает чрезвычайно заманчивые перспективы, выявляя совершенно неисследованные важные проблемы. Он несомненно явится действенным средством взаимообогащения и взаимооплодотворения биологических и общественных наук и позволит глубже проникнуть в тайны различных форм и уровней организации жизни.

Несмотря на коренное отличие объектов биологических и общественных наук, связанное, в частности, с тем обстоятельством, что вид (как элементарный таксон биоэволюции) в отличие от таксонов социокультурного процесса является информационно замкнутым, программно самообеспечивающимся образованием с точки зрения передачи жизненного опыта (Маркарян, 1979, 143), в развитии этих наук можно обнаружить весьма много общих проблемных ситуаций. Одна из них, например, связана с процессами преодоления дисциплинарной замкнутости и сопряженной с ней тенденции к абсолютизации своеобразия изучаемых рассматриваемыми науками объектов, с ломкой сложившихся в рамках данной замкнутости стереотипов мышления. Эти процессы в развитии биологии и обществознания в равной мере прежде всего были связаны с необходимостью вписать их объекты в более широкое теоретическое поле и учесть в них действие фундаментальных законов мироздания. Очень ярко и драматично ломка отмеченных стереотипов мышления, в частности, проявилась в связи с дискуссиями о том, действует ли второй закон термодинамики в процессах функционирования и развития биосистем. Как известно, многие, в том числе весьма крупные, исследователи уже с середины XIX века (Брода, 1978, 12) приходили в той или иной форме к выводу о неприменимости второго закона к биологическим явлениям. Но как показали дальнейшие исследования, биологические системы подчиняются и второму закону термодинамики, хотя форма реализации данного закона в них значительно отличается от его проявлений в более простых системах.

Данное отличие как раз непосредственно сопряжено с действием общих законов самоорганизации. Оказалось, что уменьшение энтропии в самой самоорганизующейся системе может иметь место лишь за счет увеличения энтропийных процессов в среде, служащей источником получения свободной энергии. Вопрос, таким образом, состоял вовсе не в неприменимости второго закона к биопроцессам, а в необходимости развития самой термодинамической теории применительно к задачам их исследования как проявлений процессов самоорганизации. Эти задачи сегодня как раз ставятся и решаются в термодинамике открытых систем.

Современную экологию биосистем невозможно представить без их термодинамической характеристики, что убедительно было показана Юджином Одумом (Одум, 1975). Аналогичным образом, в принципе, должно обстоять дело и в формирующейся сегодня экологии человеческого общества. Специальное исследование процессов обмена веществом и энергией, характерного для взаимодействия общества с природной средой, также невозможно осуществлять должным образом без учета действия в этих процессах законов термодинамики. Вопрос сегодня состоит вовсе не в том, чтобы, аргументируя глубокой спецификой общественной жизни людей, трактовать ее вне сферы действия законов термодинамики. Суть вопроса в том, чтобы суметь найти адекватные теоретические средства для выражения тех комбинаций, которые образуют специфические общественные закономерности с универсальными законами мироздания, в том числе и законами термодинамики, исследование проявлений которых до последнего времени считалось исключительной прерогативой физики. Но следует напомнить, что физика исследовала этого рода законы обычно без учета их проявления на уровне самоорганизующихся систем. Это очень важное обстоятельство не учитывается теми авторами, которые отрицают действие законов термодинамики в обществе простым и однозначным указанием на то, что это законы физики, а поэтому они находятся вне юрисдикции общественных наук.

Итак, опять-таки применительно к обществу, как и в приложении к биосистемам, задача сводится прежде всего к дальнейшему содержательному развитию термодинамической теории, связанному с выходом ее на качественно новые уровни и рубежи системной сложности объектов материального мира. На этих познавательных рубежах сегодня начинают вырисовываться перспективы крайне важного и широкомасштабного теоретического синтеза, который, по-видимому, явится одним из главных русл интегративного взаимодействия обществознания с группами физических, а также биологических наук.

2. Подступы к термодинамической характеристике общественной жизни людей

Ниже мы вынужденно очень кратко, неполно и схематически остановимся на некоторых отраженных в мировой литературе попытках термодинамической характеристики общественной жизни людей. Попытки эти выражают разные аспекты данной проблемы и осуществляются представителями как общественных, так и естественных наук.

Работы, посвященные социальной термодинамике, значительно отличаются по степени плодотворности производимого анализа. Одни написаны в откровенно редукционистском ключе, во многом игнорирующем глубокую специфику проявления термодинамических процессов в обществе. Авторы других стремятся учесть эту специфику, и некоторым это достаточно хорошо удается. Именно последние работы, естественно, представляют в данном случае наибольший интерес для нас.

В числе работ первого типа можно упомянуть книгу Одума «Среда, власть и общество», вышедшую в США (Одум, 1971). Мы не будем останавливаться на этой книге, подвергнутой критическому анализу в целом ряде публикаций. В частности, достаточно обстоятельный и квалифицированный критический разбор ее мы находим в монографии американского антрополога Дж. Беннета (Bennet, 1976, 104–108). Беннет с полным основанием характеризует книгу Одума как пример крайнего редукционизма, неспособного выявить реальные специфические механизмы, благодаря которым осуществляются энергетические процессы в обществе.

Значительный интерес с этой точки зрения представляют труды другого американского антрополога Л. Уайта. Уайту удается, отталкиваясь от некоторых мыслей, высказанных В. Оствальдом, целостно выявить и охарактеризовать тот специфический общественный механизм, посредством которого действуют и получают свою модификацию в человеческом обществе законы термодинамики. Этим специфическим механизмом является культура. По Уайту, культура есть уникальная и крайне сложная термодинамическая система, благодаря которой из окружающей среды извлекается, хранится и используется свободная энергия, необходимая для понижения энтропии в процессах социальной жизни людей, упорядочения этой жизни и ее прогрессивной эволюции. С этой точки зрения культура, по Уайту, выполняет в принципе те же самые функции, какие осуществляются в биологических организмах, но качественно иными экстрасоматическими средствами (White, 1949, 367). Не имея в данном случае возможности изложить многие высказанные в этом плане интересные мысли Уайта, отметим, что они оказали очень большое воздействие на развитие американской антропологической мысли 1950–1960-х годов и явились одним из главных теоретических источников оформления в ней весьма влиятельного в США культурно-экологического направления.

К сожалению, у самого Уайта термодинамическая характеристика культуры по существу не получает осмысления под собственно экологическим углом зрения, связанным, в частности, с анализом тех энергетических ограничений, которые накладываются на человеческую деятельность (а также на деятельность носителей любых предположимых внеземных цивилизаций безотносительно к типу и уровню их развития). В свете этих ограничений, обусловленных объективными общими законами самоорганизующихся систем, становится совершенно очевидной вся нереальность высказанных в литературе, в том числе и советской, предположений о «сверхцивилизациях», которые якобы способны потреблять энергию примерно равную энергии Галактики. Этот пример достаточно убедительно свидетельствует об огромном эвристическом значении рассмотрения человеческой деятельности в более широкой научно-интегративной перспективе, достигаемой путем вскрытия инвариантных свойств, в равной мере присущих общественной жизни людей и соответствующим сферам природы. В частности, вскрытие инвариантов самоорганизации и учет ограничений, налагаемых на любые формы проявлений жизни в результате действия определенных общих законов их взаимодействия со средой, создает необходимую теоретическую базу для значительно более реалистических, научно обоснованных предположений при оценке перспектив развития общества и выработке соответствующих социально-управленческих рекомендаций.

Л. Уайт мыслил термодинамическую характеристику культуры в качестве составной части более широкой теоретической системы – культурологии. Под последней он подразумевал особую дисциплину, призванную специально исследовать явления культуры как особый класс объектов. Хотя задача создания культурологии действительно является назревшей, этому несомненно выдающемуся исследователю не удалось создать адекватных теоретических основ рассматриваемой новой области знания. Основную причину этого следует видеть в технолого-детерминистских воззрениях Уайта. Груз этих воззрений не только обусловил многие теоретические неувязки в общей системе взглядов Уайта, но и полностью лишил предложенный им вариант культурологического знания прикладного, социально-управленческого заряда в силу фаталистической интерпретации культуры, особенно ярко проявившейся в его последних работах (White, 1975). Между тем формирование культурологии обусловлено не только познавательными, но и управленческими, прикладными потребностями. Дело, в частности, в том, что именно при должной интерпретации культуры оказывается возможным осуществить крайне важный для задач социального управления синтез регулятивных и исполнительных механизмов человеческой деятельности (Маркарян, 1980б).

Л. Уайт основной акцент делал на экстериорных термодинамических характеристиках культуры, выражающих взаимодействие общества со средой. Вне его поля зрения во многом оставались термодинамические процессы, происходящие в рамках самого социального организма. Этот пробел был отмечен американским исследователем Ю. Райлом в статье «Энергия и культура», в которой он осуществил попытку термодинамического синтеза, при званного пропорционально выразить как экстериорный, так и интериорный аспекты функционирования и развития общества (Ruyle, 1977). Основной недостаток концепции Л. Уайта и вообще социально-экологически ориентированных концепций Ю. Райл усматривает именно в том, что в них обычно отсутствует термодинамический анализ общественных отношений. Между тем, считает он, подобный анализ в принципе осуществим, несмотря на значительные трудности. Теоретические же предпосылки проведения такого анализа, по мнению Ю. Райла, заданы экономическими исследованиями К. Маркса. Более того, он считает, что такие базовые понятия марксистской политэкономии, как «меновая стоимость» и «стоимость», носят по своей природе термодинамический характер, ибо выражаемые ими характеристики общественного труда имеют сугубо энергетическое содержание (Ruyle, 1977, 213). Ю. Райл, отталкиваясь от работ К. Маркса, производит сравнительный анализ человеческой деятельности и деятельности животных под энергетическим углом зрения (к сожалению, он ограничивает этот анализ отрядом приматов). В отличие от животных люди для потребления естественно заданных средой ресурсов трансформируют их благодаря за трате, особой энергии – труда. И именно тут Ю. Райл усматривает источник фундаментальных термодинамических отличий человеческой деятельности.

Не ставя перед собой задачу общей оценки многоплановой работы Райла, отметим лишь, что она заслуживает самого при стального внимания с разных точек зрения. В частности, она интересна тем, что акцентирует и направляет внимание исследовательской мысли на очень важные потенции исторического материализма. Созданная К. Марксом теория труда действительно представляет огромный интерес для задач – специальной термодинамической характеристики человеческого общества как особой разновидности самоорганизующихся систем. Ведь одно из ключевых инвариантных свойств последних выражается в их «открытом» характере. А это означает, что помимо энергетического обмена со средой для рассматриваемых систем характерен систематический, информационно осуществляемый обмен веществ с ней. Эта особенность является ключевой для понимания источника достижения эффекта самоорганизации, поскольку лишь в результате обмена веществ со средой системы способны приобретать дополнительные свободные источники энергии, необходимые для своего упорядочения и прогрессивного раз вития. И если мы под этим углом зрения подойдем к оценке исторического материализма, то убедимся, что именно ее создателями в процессе установления природы трудовой деятельности даны основоположные методологические принципы понимания специфики обмена веществ со средой, характерной для общественной жизни людей, а тем самым и для проведения специальных социально-термодинамических исследований.

За последние годы проблемы, связанные с рассмотрением общества в качестве особой самоорганизующейся термодинамической системы, привлекают все большее внимание советских исследователей (см., например: Черныш, 1968; Афанасьев, 1975; 247, 248; Новик, Лось, Кацура, 1978; Кацура, 1980). В связи с этим сделаны попытки такой широкой общенаучной интерпретации законов термодинамики, в частности ее второго закона, которая бы позволила приложить их к рассмотрению процессов функционирования и развития общества. Но широких, обобщающих социально-термодинамических исследований у нас в стране пока не имеется, несмотря на отмеченные общие теоретические предпосылки, созданные историческим материализмом. Несомненно, задача проведения специальных социально-термодинамических исследований чрезвычайно сложна, но вместе с тем ее осуществление жизненно необходимо, потенциально имея огромное социально-управленческое значение.

В связи с этим естественно возникает вопрос, в каком направлении должны разворачиваться подобные исследования, с какими родственными им, уже проводимыми исследованиями они должны быть в первую очередь сопряжены. Мы не беремся детально ответить на эти вопросы, но, по-видимому, бесспорным является то, что социально-термодинамические исследования должны осуществляться в общем русле дальнейшего развития термодинамики открытых систем, ибо человеческое общество, как уже отмечалось, также является разновидностью этого класса объектов. Само собой разумеется, в рамках этого общего теоретического русла движения научной мысли крайне важно максимально учитывать принципиальные отличия термодинамических процессов, связанных с деятельностью биологических и социокультурных систем. Но не менее важна сегодня и задача наведения мостов между энергетическими исследованиями этих двух различных уровней организации жизни. Причем определенные шаги в этом направлении уже делаются (см., например: Prigogine, 1976). Важно, однако, учесть, что подобное наведение мостов требует широкой, фундаментальной научно-интегративной теоретической базы, способной обеспечить выработку определенных единых критериев анализа, общих понятий и методов исследования, о которых говорилось выше и благодаря которым биоэнергетические и социально-энергетические процессы могли бы быть рассмотрены в качестве сопоставимых объектов научного исследования.

Для осуществления отмеченной задачи необходимы прежде всего базовые понятия-интеграторы, синтетически выражающие общее процессуальное поле проявления активности биологических и социокультурных систем и комплексно воспроизводящие средства осуществления этой активности. Их функцию в современной науке призваны выполнять понятия «деятельность» и «способ деятельности».

До последнего времени для советской философской, социологической и психологической литературы было характерно стремление ограничить использование понятия «деятельность» лишь рамками человеческой активности. При этом игнорировалось то обстоятельство, что данное понятие весьма широко используется биологами для характеристики самых различных проявлений активности изучаемых ими объектов. В свою очередь, биологами обычно игнорировалась практика использования понятия «деятельность» в сфере познания социокультурных явлений.