Текст книги "Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи"

Использование таких общих понятий, как понятие «деятельность», в конкретной области знания целесообразнее всего начинать с их предельно широкого определения. Нам кажется правильным определить понятие «деятельность» как активность любых жизненных процессов, выраженных в поведении, т. е. координированных действиях, осуществляемых системой, которые возникают на основе ее отношения к окружающей среде с целью удовлетворения потребностей. Причем очень важно отметить, что значение любой деятельности должно, по-видимому, необходимым образом состоять в ее адаптивной функции[11]11
  Настало время со всей серьезностью обсудить в нашей социологической литературе вопрос о том, в какой мере применимо понятие «адаптация» (приспособление) к сфере общественно-научного знания. Очень важно при этом исходить из самой проблемы, а не из выражающего ее термина, вызывающего биологические ассоциации. Проблема же заключается в том, что любая форма жизни, любые жизненные процессы в принципе оказываются возможными при условии их соответствующей «приспособленности» к окружающей среде. В связи с этим без понятия «адаптация», «приспособление» (в этом широком, а не биологическом смысле) сам процесс генезиса общества оказывается совершенно непонятным.
  Целесообразность расширенной трактовки этих понятий становится сразу же очевидной при принципиальной постановке проблемы соотношения человеческого общества как сложнодинамической системы с окружающей средой, необходимым образом требующей определенного уравновешивания с ней. Отличие человека состоит вовсе не в том, что для него не характерна приспособительная деятельность, а в особом активно-приспособительном отношении к среде, функцию которого, собственно говоря, и призвано выполнить материальное производство. Характерная особенность приспособительной деятельности людей состоит в том, что в данном случае имеет место процесс адаптации системы к природной среде через ответно производимую адаптацию соответствующих предметов природы к нуждам системы путем целенаправленного и систематического воздействия на них. В связи с этим нам думается, что общественную жизнь следует отнести к особому разряду систем, которые за неимением иного термина можно условно назвать адаптивно-адаптирующими системами, в отличие от просто адаптивных систем, представленных различными формами биологической жизни. Более подробно об этом см.: Маркарян Э. С. Методологические проблемы системного исследования общественной жизни. С. 119–120, 126–129.


[Закрыть], направленной на сохранение и поддержание жизни, ибо вне выполнения этой функции она (деятельность) оказывается научно необъяснимой как явление действительности.

Общественная жизнь людей, с нашей точки зрения, всецело подпадает под вышеданное определение, ибо если попытаться найти и определить исходные стимулы ее возникновения и дальнейшего развития, то их, вне всякого сомнения, следует усматривать в стремлении поддерживать и сохранять жизнь индивидов, образующих социальную систему. Поддержание жизни является целевой доминантой любой жизненной формы, и общество людей, несмотря на все своеобразие, никак не может выступать в данном плане исключением. Общественная жизнь людей отличается от чисто биологических форм жизни не самим стремлением поддерживать жизнь, а качественно особой системой средств, благодаря которой осуществляется эта целевая установка. Любая иная точка зрения в этом вопросе способна привести лишь к мистике.

Рассмотренная под этим углом зрения общественная жизнь людей есть не что иное, как непрекращающийся процесс деятельности, осуществляемый в различных, необходимых для поддержания и нормального функционирования социальной системы сферах: материального производства, духовного производства, управления, воспитания, обороны, здравоохранения и т. д. Под структурой деятельности как раз и следует понимать определенный порядок связи между этими органически связанными, взаимодействующими и взаимопроникающими участками приложения координированных усилий людей, направленных на решение различных социально значимых задач. Структура деятельности непосредственно выражает в себе различные потребности людей и те проблемы, с которыми они сталкиваются для поддержания своего кооперированного, социального существования. Хотя в разные исторические эпохи конкретное проявление этой структуры весьма специфично, тем не менее она обладает определенной общей для любого исторического состояния основой. Это объясняется наличием некоторых непреходящих, исходных и фундаментальных проблем, без решения которых не может существовать никакое человеческое общество. Эти проблемы можно выделить в две основные группы: группа проблем, выражающих непосредственные потребности людей как биосоциальных существ, такие, как обеспечение их пищей, одеждой, жилищем, защита от внешних угроз, и группа проблем, выражающих потребности поддержания самой социальной системы в качестве координированно функционирующего, интегрированного целого. Степень подобной координации и интеграции может быть различной, но само это требование необходимым образом должно постоянно выполняться, ибо в противном случае наступит хаос и гибель общества.

В западной социологической литературе за последние десятилетия был произведен целый ряд попыток классификации исходных проблем, с которыми сталкивается любая социальная система, и соответственно выделения видов деятельности, направленных на решение этих проблем[12]12
  Наиболее известной среди них, по-видимому, следует считать концепцию Т. Парсонса о так называемых «функциональных императивах» социальной системы, выработанной под непосредственным воздействием той части системы взглядов Б. Малиновского, которая была названа им «императивами культуры». См.: Parsons T. An Outline of the Social System // Theories of Society, Two in one volume. N. Y., 1965.


[Закрыть]. Некоторые из этих попыток представляют несомненный интерес и должны стать предметом специального марксистского критического анализа. Но все они весьма лимитированы в своих познавательных аналитических возможностях. Эта ограниченность аналитических возможностей обусловлена общей тенденцией «плюралистической» трактовки различных видов человеческой деятельности, которая характерна для современной западной социологической мысли. Односторонне акцентируя внимание на факте взаимодействия (координации) частей социального целого и соответственно объявляя их «равноправными», концепция социологического плюрализма ведет к выработке таких теоретико-познавательных установок, которые причинно-функциональное изучение общества ограничивают лишь установлением внешних зависимостей между его составляющими[13]13
  Говоря о концепции «социологического плюрализма», мы имеем в виду вовсе не точку зрения, исходящую из множества действующих в процессе социальной жизни факторов (это попросту не может быть предметом спора в современной социологии), а точку зрения, уравнивающую эти факторы, объявляющую их равноправными в своем воздействии на социальную жизнь (на социальное целое).


[Закрыть].

Вне всякого сомнения, достижение этого типа знания является одним из обязательных этапов в познании исследуемой системы. Более того, он оказывается достаточным для решения целого ряда задач науки, главным образом при установлении различного рода механизмов функционирования системы. Но рассматриваемый тип знания оказывается совершенно недостаточным и сразу же перестает давать научный эффект при переходе от проблем «статического» рассмотрения социальной системы к проблемам ее «динамического» рассмотрения, в центре внимания которого оказываются генезис и историческое развитие системы. В силу своей природы концепция социологического плюрализма позволяет ставить лишь ограниченный круг вопросов при исследовании социальной системы, связанный главным образом с установлением механизмов и средств ее функционирования и обобщением внешне наблюдаемых зависимостей взаимодействующих элементов. С позиции данной концепции последовательный теоретический анализ и синтез социальной системы невозможен.

Очень ощутимо ограниченность познавательных возможностей концепции «равноправия социальных факторов» (социологического плюрализма) сказывается, в частности, в связи с попытками решения в современной буржуазной социологии проблемы структуры человеческой деятельности, которая специально ставится и рассматривается прежде всего «социальным бихевиоризмом». Его представители в принципе оказываются способными лишь к констатирующим суждениям о наличии тех или иных проблем, с которыми сталкиваются люди при решении общей задачи поддержания их социального существования и соответственно классификации различных видов деятельности, направленных на решение этих проблем. Что же касается осмысления реально существующих, глубинных связей между различными видами человеческой деятельности (без чего невозможно вскрытие ее действительной структуры), то эта задача оказывается невыполнимой при руководстве точкой зрения, которая ограничивается лишь простым признанием взаимодействия между исследуемыми частями социального целого. Так, например, один из представителей современного социального бихевиоризма Дон Мартиндейл, констатируя наличие трех фундаментальных проблем, которые должны быть решены человеческими индивидами для поддержания своего социального существования (проблема социализации, проблема овладения природной средой и проблема социального контроля), даже и не пытается вскрыть внутренние взаимоотношения между различными видами деятельности, направленными на решение этих проблем. Он лишь ограничивается утверждением взаимодействия различных институционализированных видов человеческой деятельности, в частности, вслед за Максом Вебером заявляя, что нет никаких оснований для рассмотрения взаимоотношений между сферами экономики и религиозной деятельности как более фундаментальных, чем между сферами религиозной и политической деятельности[14]14
  См.: Don Martindale D. Social Life and Cultural Change. N. Y., 1962. С. 40, 46.


[Закрыть].

Аналогичным образом подходит к решению рассматриваемой проблемы Толкотт Парсонс в своей концепции «функциональных императивов» социальной системы. Он также ограничивается лишь констатацией различных видов человеческой деятельности (социального действия) и утверждением их взаимодействия.

Структура человеческой деятельности не может быть вскрыта при руководстве концепцией социологического плюрализма с основоположной для нее идеей «равноправия социальных факторов». Фундаментальным теоретическим недостатком концепции социологического плюрализма является то, что вне поля зрения остается другой весьма существенный тип связей, которыми характеризуются взаимоотношения частей органической системы – их субординация.

Структура человеческой деятельности может быть действительно вскрыта, если взаимоотношения ее различных сфер будут рассмотрены как под углом зрения их координации, так и субординации. Под координацией в данном случае понимается определенная согласованность частей социального целого, их многостороннее взаимодействие. В отличие от механического целого, в котором зависимость частей носит однозначный характер, при взаимодействии частей органического целого[15]15
  Термин «органический», в соответствии с установившейся в советской литературе традиции, используется в настоящем контексте не в узкобиологическом смысле, а для характеристики особо сложноорганизованного типа целого, охватывающего как биологические, так и социокультурные системы.


[Закрыть], выражающего их координацию, имеет место уже не однозначно-непосредственная причинно-следственная связь частей, а опосредствованная детерминация.

Говоря о координативном типе связи, мы рассматриваем систему в строго определенном аспекте, в аспекте, акцентирующем внимание на внутренней взаимообусловленности ее частей, т. е. таком их взаимоотношении, при котором любое значительное изменение в одной из частей отражается на функционировании всех остальных и в свою очередь представляет собой ответную реакцию на их взаимодействие.

Но один лишь этот аспект исследования органического целого, как бы полно он ни был проведен, еще не способен дать нам знание об изучаемой системе как определенном специфическом интегральном целом. Эта задача может быть выполнена лишь при рассмотрении системы под углом зрения субординации ее частей. Под субординацией частей системы следует в данном случае понимать такое соподчинение ее компонентов, которое выражает их устойчивый и закономерный способ связи между собой, иначе говоря, исходную структуру целого. Само взаимодействие (координация) частей системы становится возможным лишь в том случае, если части ее не только взаимообусловливают друг друга, но и находятся в определенном соподчинении.

Задача последовательной субординации основных элементов социального целого может быть выполнена лишь в том случае, если эта теория монистична. Применительно к сфере общественно-научного познания требование монистичности социальной теории означает в первую очередь не что иное, как необходимость установления последовательной субординации частей социального целого. В контексте социальной теории монизм, как определенный познавательный принцип, выражает вышеотмеченное методологическое требование, без выполнения которого осмысление сферы общественной жизни людей как специфической системы оказывается невозможным, – требование сведения различных сторон данной сферы к их внутреннему единству. Именно эту фундаментальную познавательную задачу позволила решить историко-материалистическая концепция, выделяя материально-производственную деятельность в качестве определяющей структурной единицы в общей системе человеческой деятельности.

Очень важно при этом подчеркнуть, что грубо ошибочно отождествлять идею историко-материалистического монизма с так называемой точкой зрения «единственного фактора», действительно по существу игнорирующей факт взаимодействия различных компонентов социального целого. Между тем идея монизма в целом обычно в западной литературе преподносится именно как концепция «единственного» (а не определяющего) фактора. Идеи монизма и взаимодействия частей социального оказываются взаимоисключающими лишь в случае однозначного и узкого понимания причинно-следственных отношений, а именно как механической формы причинности. Соотношение идей социального монизма и взаимодействия может быть осмыслено лишь на базе более сложных форм причинной зависимости, чем механическая форма причинности.

Нам представляется, что ключевым моментом при этом является учет характерной для органических систем причинной зависимости посредством целого, предполагающей причинное отношение, которое осуществляется отчасти к целому и от целого снова к частям (часть – целое – часть). Предметом спора между плюралистической и научно понятой монистической социологическими концепциями в свете этой формы причинной зависимости вовсе не является признание или непризнание взаимодействия соответствующих компонентов социального целого, как это часто принято считать, а сам характер этого взаимодействия. Рассмотренная под углом зрения причинной зависимости посредством целого суть спора между плюралистической и монистической концепциями состоит в том, признать ли взаимоотношения компонентов «равноправными» в своем воздействии на целое (а тем самым и друг на друга) или нет. Исходные принципы плюралистической концепции так или иначе закономерным образом ведут к утверждению такого, в конечном итоге уравновешивающего равноправия компонентов. Принципы же монистической концепции требуют выделения такого компонента (структурной единицы) системы, воздействие которого на целое (а тем самым и на другие его компоненты) можно считать определяющим, причем не в течение лишь какого-либо отрезка времени (подобное «неравноправие» частей может признавать и плюралистическая концепция), а в качестве постоянно действующего в ходе истории фактора.

Проблема построения монистической теории, включая в себя задачу установления (под соответствующим углом зрения) основной структурной единицы социального целого, отнюдь не сводится к этой задаче, хотя последняя является исходной и определяющей дальнейший путь познания. Нахождение определяющей структурной единицы системы есть собственно аналитическая задача, поскольку природа анализа состоит именно в способности сознания разлагать сложное целое на составляющие его элементы. Она обязательным образом предполагает дальнейший синтетический ход мысли, лишь благодаря которому становится возможным свести расчлененные элементы системы к единству и осуществить их мысленное целостное воспроизведение.

«Плюралистически» мыслящие исследователи обычно пытаются представить историко-материалистическую концепцию как одностороннюю точку зрения, ведущую к принижению роли сознания в общественной жизни людей. На самом же деле это совершенно не так, если не иметь в виду, конечно, различные вульгаризации исторического материализма. В монистичности историко-материалистической концепции следует видеть вовсе не принижение роли сознания и не односторонний подход к социальной жизни людей, игнорирующий ее сложный, многогранный характер, а методологически необходимое условие осмысления всей совокупности богатства социальных форм в виде органически интегрированного целого, системы. Лишь благодаря выполнению этого условия оказывается возможным сведение всего многообразия сферы социальных явлений к ее реальному внутреннему единству и создание исходных теоретических предпосылок правильного понимания и дальнейшего плодотворного исследования этой сферы и ее субъекта – человека.

Причем очень важно при этом правильно поставить саму проблему. Выделение материально-производственной деятельности в качестве решающего фактора развития общественной жизни предполагает соотнесение ее в данном плане не с самим сознанием, а с различными видами духовного производства как иной сферы человеческой деятельности. Мы специально подчеркиваем это обстоятельство, поскольку в литературе часто имеет место ложная, образующая порочный круг постановка проблемы именно в результате соотнесения разнопорядковых элементов. Очень характерным примером подобной постановки вопроса является дискуссия о том, что возникло раньше: труд или сознание. При такой постановке вопроса не учитывается, что в данном случае сопоставляются разнопорядковые элементы: с одной стороны, труд как специфический вид человеческой деятельности, а с другой – сознание как важнейшее специфическое средство осуществления этой деятельности, без наличия которого труд в принципе невозможен.

Проблема предстанет иначе, если мы при установлении генетически исходного элемента будем пользоваться другой системой соотнесения, а именно соотнесения не труда и сознания, а соотнесения различных видов человеческой практики, различных сфер его деятельности. В интересующем нас случае это будет соотнесение материально-производственной и духовно-производственной деятельности. Именно подобным образом, на наш взгляд, следует, согласно общей Марксовой концепции, ставить проблему в связи с задачей установления генезиса общественной жизни.

Проблема сознания, если рассматривать ее в генетическом плане, это прежде всего проблема стимулов его выработки, а они-то, эти стимулы, и были как раз заложены в материально-производственной практике. Данная сфера практической деятельности как генетически исходный пункт развития человеческого общества явилась результатом установления нашими предками особого активно-приспособительного отношения к окружающей среде, наиболее существенной чертой которого является его опосредствованно-производительный характер в отличие от непосредственно-потребительского отношения к среде биоорганизмов. Установление этих опосредствованных (через орудия труда) взаимоотношений со средой потенциально несло в себе совершенно новые возможности организации жизни, которые не замедлили проявить себя в явной форме в дальнейшем, с упрочением и стабилизацией этих взаимоотношений. Человеческое сознание (в своей индивидуальной и надындивидуальной форме) и было выработано в качестве важнейшего непосредственного способа организации социальной жизни людей[16]16
  В нашей литературе при исследовании проблем общественного сознания обычно делается упор на отражательной, познавательной его функции, дающей возможность ориентации в окружающей действительности. Но не менее важной является организующая функция соответствующих форм общественного сознания (морали, права, идеологии, искусства и т. д.), лишь благодаря осуществлению которой достигается требуемая для социального существования интеграция и сплоченность человеческого коллектива, координация усилий его членов. Под этим углом зрения несомненный интерес представляют незаслуженно забытые работы А. А. Богданова, посвященные проблемам общественного сознания, несмотря на содержащиеся в них ошибки.


[Закрыть].

Потребность в целенаправленных, осознаваемых действиях может возникнуть лишь там, где постоянно возникает проблема выбора, где отношения к предметам, с которыми сталкивается субъект действия, непрестанно варьируют, а сами эти предметы предстают перед ним не в одном каком-нибудь плане, а в различных все время изменяющихся планах рассмотрения и воздействия. Эти условия не могут возникнуть при непосредственно-потребительском отношении животных к окружающей среде в силу консервативности этих отношений, характеризующихся тенденцией воспроизведения в целом одной и той же структуры поведения. Потому необходимость в сознании практически возникла лишь тогда, когда наши предки в силу создавшихся условий оказались вынужденными для удовлетворения своих потребностей и поддержания жизни вступить на путь установления качественно нового опосредствованно-производительного, трудового отношения к окружающей их природной среде.

В этой связи необходимо подчеркнуть, что производительное отношение человека к действительности означает вовсе не только его способность к материальному производству. Понятие «производство» в общесоциологическом смысле должно означать способность человека к любому социально обусловленному созиданию, в том числе и к духовному производству. Совершенно очевидно, что качественно новая внебиологически выработанная система средств организации коллективной жизни и коммуникации, характерная для людей, не может быть объяснена при ограничительной трактовке понятия «производство», сводимой лишь к материальному производству. Но в то же время лишь материально-производственная деятельность способна дать нам ключ к пониманию человека как многопланово-производительного существа. Все остальные стороны его производительной, созидательной деятельности генетически потенциально были заданы в материально-производительной деятельности, выразившей качественно новый тип коллективного отношения к среде.

Такова исходная посылка, лежащая в основе историко-материалистического монизма, утверждающая генетическую первичность материально-производственной деятельности, которая выступила в виде исходного условия появления качественно нового внебиологического (социокультурного) русла развития жизни и несла в себе необходимые стимулы для постепенной выработки всех наиболее существенных специфических признаков человеческой жизнедеятельности.

Лишь принципы историко-материалистической концепции способны дать общественной науке ключ к пониманию проблемы генезиса человеческого общества, без решения которой современная социальная теория не может быть должным образом построена. Причину же этого следует видеть именно в том, что вычленяемая согласно данным принципам определяющая структурная единица сферы общественной жизни – материально-производственная деятельность – является и генетически исходным видом социально-исторической практики, синкретически несущей в себе все богатство и многообразие нового зарождающегося русла развития.

Чрезвычайно важное методологическое значение генетической точки зрения состоит в том, что лишь генетический подход позволяет рассмотреть объект исследования в «естественно чистом» виде, в таких его простейших и выражающих самую суть явления связях и отношениях, уловить которые становится гораздо более трудным или вообще невозможным при анализе его более развитых исторических состояний. В этой связи представляет большой интерес выяснение вопроса о соотношении генетического подхода к объекту с той методологической установкой К. Маркса, которую он выразил в своем известном положении: «Анатомия человека есть ключ к анатомии обезьяны. Намеки на высшее у низших видов животных могут быть поняты только в том случае, если это высшее уже известно»[17]17
  Маркс К. К критике политической экономии. М., 1950. С. 219.


[Закрыть].

Данная методологическая установка, предполагающая рассмотрение объекта в его развитом состоянии, нисколько не противоречит принципам генетического подхода к объекту исследования, сутью которого является стремление установить исторически наиболее простое и неразвитое состояние объекта. Они находятся в диалектическом соотношении, дополняя друг друга и выражая различные стороны общего процесса познания. Так, говоря о человеческом обществе как объекте научного исследования, мы обычно имеем в виду сложное социальное образование с его многообразием дифференцированных сфер деятельности. Без системы знаний, выражающих это развитое состояние общества, менее развитые, исходные состояния никак не могут быть осмыслены. С другой стороны, для понимания развитого состояния общества становится необходимым воспроизведение его начальных этапов, позволяющих как бы дополнить логический анализ объекта «естественным анализом», путем установления характерного для него (объекта) исторически наиболее простейшего состояния. Именно прежде всего эту познавательную функцию выполняют принципы генетического подхода.

Если попытаться установить в этой связи теоретические истоки ограниченности познавательных возможностей всех без исключения немарксистских концепций при решении проблемы целостного осмысления сферы человеческой жизнедеятельности и ее генезиса, то можно сделать вывод, что это происходило и происходит, прежде всего, в силу игнорирования или же недостаточного уделения внимания вопросу особенностей взаимоотношения общественной жизни как специфического целого и природы, непосредственным выражением которого и выступает материальное производство. Между тем именно в характере этой системы отношений заложен ключ к пониманию того типа организации действительности, который представляет общественную жизнь людей и причины выработки качественно особых механизмов ее регуляции, выраженных в культуре. Вместе с тем источник теоретической силы и потенциальных методологических возможностей концепции исторического материализма состоит прежде всего как раз в том, что ее основоположники К. Маркс и Ф. Энгельс сумели найти эту путеводную «ариаднину нить». И именно поэтому принципы данной концепции оказываются вполне «работающими» в свете основных требований современного системного исследования и связанного с ним комплекса представлений и понятий.

Делая предметом своего непосредственного изучения целостные структуры, системное исследование исключительно важное значение придает взаимоотношению целого и окружающей среды, ибо именно оно в конечном итоге определяет характер связей между частями внутри самого целого. Это, в частности, нашло свое отражение в том, что одним из важнейших оснований современной общей классификации систем является характер взаимоотношения целого и окружающей среды. Особый интерес при этом для социальной науки представляет принятое в общей теории систем деление последних на «закрытые», т. е. обменивающиеся со средой лишь энергией, и «открытые», т. е. такие системы, которые обмениваются со средой как энергией, так и материей (веществом)[18]18
  См.: Bertalanffy L. Problems of Life. N. Y., 1960. С. 124–128.


[Закрыть]. К «открытым» системам относятся все формы жизненных процессов, в том числе и процессов социальной жизни. Данное понятие рассматривалось до сих пор под углом зрения познавательных задач лишь биологической науки. Между тем для социальной науки понятие «открытой системы» и связанный с ним круг представлений имеет также очень большое значение. Оно, в частности, позволяет понять социальное целое как специфическое проявление жизни и характерную для нее активность в более широкой теоретической перспективе, в соотношении с другими типами организации действительности.

Основоположной идеей, которой следует руководствоваться в связи с этим при использовании понятия «открытая» система в социальных науках, должно быть Марксово понимание трудовой деятельности как активности, благодаря которой совершается обмен веществ между человеком и природой[19]19
  См.: Маркс К. Капитал. Т. 1. 1953. С. 184. Фундаментальное значение этой идеи для общественных наук вынужден был признать и такой критик марксизма, как Карл Поппер. См.: Popper K. R. The Open Society and Its Enemies. Vol. II. L., 1957. С. 106.


[Закрыть]. Именно в силу выполняемых материально-производственной деятельностью функций, в силу того обстоятельства, что эта деятельность выражает такие связи и отношения социального целого к окружающей среде, благодаря которым между ними происходит необходимый для поддержания жизни обмен веществ, она играет постоянно определяющее значение для функционирования и развития социальной системы.

Общая структура отношений, характерная для человеческого общества как устойчивого и безусловного объединения, слагается из: 1) совместного отношения людей к природе, 2) их взаимоотношений между собой и, наконец, 3) субъективного отношения человека к окружающей его действительности (как к природной, так и социальной), его реакции на различные воздействия, оказываемые на него внешним миром, которые носят как эмоциональный, так и интеллектуальный характер.

Определяющим элементом рассматриваемой структуры отношений является совместное отношение людей к природе. Более того, сама общая специфика, которой характеризуются взаимоотношения людей и их субъективное отношение к окружающей действительности, явилась непосредственным результатом установления качественно нового (опосредствованно-производительного) коллективного отношения к среде. Непосредственным выражением характера этого отношения и выступает выработка соответствующих типов поведения индивидов и восприятия ими мира.

Коллективное взаимоотношение человеческих индивидов (т. е. социальной системы как субъекта действия) со средой имело решающее и определяющее значение не только в период выработки нового, характерного для общественной жизни людей типа организации, но и в процессе дальнейшего развития человечества. Изменения и модификации этих взаимоотношений (в пределах сохранения общего типа организации), выражающихся в смене исторически различных способов производства, влекли в конечном счете за собой также и изменения всего социального целого, определяя собой выработку качественно новых общих исторических типов социальных отношений и культуры. Именно эта идея выражена в понятии «общественно-экономическая формация».

В связи с вставшими перед марксистским обществознанием проблемами сейчас очень важно максимально уточнить содержание используемых в нашей социологической литературе традиционных формулировок. И это относится прежде всего к формуле «общественное бытие определяет сознание», которая, по мнению многих философов и социологов, и призвана выразить главную идею историко-материалистической концепции. Причем для того чтобы как-то отразить эту идею в указанной формуле, они идут на явную терминологическую натяжку, ограничивая содержание понятия «общественное бытие» лишь сферой производственно-экономической деятельности. Нам думается, что подобная ограничительная трактовка понятия «общественное бытие» ничем не оправдана, поскольку даже и в этом случае указанная формула не способна точно выразить основную идею исторического материализма. Ведь основной смысл этой идеи состоит не просто в том, что производственно-экономическая деятельность определяет содержание исторически складывающихся форм сознания, а в утверждении решающего и определяющего значения этой деятельности для выработки общих исторически складывающихся типов человеческой практики, типов социальных отношений и культуры (в том числе и типов сознания).

Выше уже отмечалось, что общественная жизнь людей есть не что иное, как непрекращающийся процесс деятельности, осуществляемый в различных, необходимых для поддержания и нормального функционирования социальной системы сферах: материального производства, различных форм духовного производства, управления, воспитания и т. д. Говоря о реально функционирующих макросоциальных системах, мы, собственно говоря, и имеем в виду весь комплекс координированно направляемых в различных сферах деятельности усилий людей. Причем каждая подобная исторически данная социальная система, будучи внутренне единой, характеризуется неким общим типом устройства, черты которого в той или иной степени проявляются во всех основных сферах человеческой практики. Значение и суть теории исторического материализма состоит как раз в том, что ее основатели первыми сумели понять и обосновать решающее значение различных, исторически меняющихся способов материально-производственной деятельности для всей исторически данной многогранной человеческой практики, в выработке общих типов социальных отношений и культуры, которые наблюдаются при поступательном развитии человечества. Способ материального производства, определяя общий тип того целого, которое представляет собою общественно-историческая жизнь людей, тем самым оказывает свое решающее детерминирующее воздействие и на характер остальных основных видов их деятельности, на характер их социальных взаимоотношений. Такова основная идея теории исторического материализма, получившая свое выражение в учении об общественно-экономических формациях и позволяющая выработать научные критерии, с одной стороны, различения социально-исторических систем, а с другой – их сведения в единый «параллельный» ряд в качестве исторически эквивалентных (однотипных) образований.

Что касается формулы «общественное бытие определяет сознание», то она, на наш взгляд, выражает лишь мысль о практической обусловленности исторически вырабатываемых форм сознания, т. е. то, что практика жизни в целом обусловливает собой содержание и направленность этих форм. Причем говоря об общественном бытии, мы должны естественно относить к нему не только сферу производственно-экономической деятельности, но и любую иную сферу человеческой практики.