Текст книги "Охотники на мамонтов"

Новый огонь

Солнце село, но его отблески на небе еще заметны.

Неподалеку от стойбища куропатка ведет свой выводок на ночлег.

Подул прохладный ветерок.

Женщины созывают детишек: им уже пора укладываться. Стращают неслухов: «Не придешь – волк тебя схватит!» или «Медведь тебя утащит!». И напуганный малыш быстро бежит к матери.

Из лесу вернулись трое охотников и две женщины, нагруженные охапками хвороста.

– Зачем это? – процедил сквозь зубы вождь.

– Вот увидишь, они скоро придут! У нас опять будет огонь! – ответил Упрямец.

Вечером настроения усаживаться кружком и беседовать не было ни у кого. Замечательную историю с Бельчонком, победившим овцебыка, уже обсудили, а больше толковать вроде как и не о чем. И Жабка уже не смеется и не визжит радостно, а упорно молчит.

Сегодня племя рано отправится спать.

Мамонтенок расставил караульных и напомнил, что волки и гиены наглеют прямо на глазах. Их манит к стойбищу запах освежеванного овцебыка, так что нынче нужно быть особенно внимательными.

Луна появилась на небе позже, чем вчера, и увидела, что все племя крепко спит.

В полночь сторож Голова услышал какие-то подозрительные звуки. Было похоже, что во сне плачет ребенок, которому привиделось, будто его утаскивает волк.

Голова и второй страж, Упрямец, тихо поползли к кустам, откуда неслись странные звуки, напоминавшие стон.

Луна опять выкатилась из-за туч и залила серебристым сиянием зелень луга.

Что это за тень движется по траве? Гиена? Оба караульщика подползли ближе. Нет, человек! Они прыгнули к нему – и он приподнялся.

Лохмач!

В лунном свете они узнали его изуродованное шрамом лицо.

Подхватив охотника с обеих сторон под руки, они потащили его в стойбище.

Там поднялась тревога.

Мамонтенок, Джган, Укмас и другие мужчины взялись за оружие, готовые отразить нападение дикого зверя…

А это оказался Лохмач! Все его окружили, всем не терпится начать расспросы.

– Ты ранен?

До крайности утомленный Лохмач покачал головой и принял сидячее положение. К спине его тут же придвинули большой кусок золотой руды с наброшенной на него для мягкости шкурой.

К охотникам подошли и несколько женщин, но вступить в мужской разговор они не осмеливались, только прислушивались молча, переминаясь с ноги на ногу.

Случилось что-то ужасное! Лохмач едва жив. Заяц, наверное, убит… Огня нет…

Горе! Горе!

Лохмач, отдышавшись, заговорил слабым голосом:

– Я не ранен – просто очень устал! Заяц жив – ранен – остался внизу, в лесу… Я нес его на спине через два холма… Не донес – только к скалам – пошел к вам… Помогите ему!

Кто-то набрал в кожаный мешок воды из ручья и принялся поливать выбившегося из сил Лохмача.

Хорошо, что оба посланца живы! Потеря двух таких охотников очень бы ослабила и без того немногочисленное племя Мамонтенка.

Спустя несколько минут Лохмач смог уже подняться на ноги. Его закаленное тело восстанавливалось на удивление быстро.

Мамонтенок разбил топором несколько костей, подал их Лохмачу. Тот жадно высосал из костей мозг – вкуснейшее лакомство охотников.

– Огонь вы не отыскали? – решился наконец спросить сокрушенный своим проступком Сова.

Однако Лохмач его не услышал. Опираясь на прочную палку, он попробовал идти.

– Пойдемте же! – позвал он соплеменников.

– Лохмач, надо погодить до утра! – ответили ему. – Ты слабый, не дойдешь!

– Заяц – весь в крови – лежит один в лесу! – объяснил Лохмач.

– Пускай лежит до утра, – стояли на своем охотники. – Поешь! Отдохни!

– Тогда я сам пойду, а вы не ходите! – выкрикнул сердито Лохмач и заковылял к лесу.

Мамонтенок окликнул его громким голосом:

– Один ты никуда не пойдешь!

И вождь разделил своих людей на две группы: первая осталась в стойбище, вторая, во главе с Мамонтенком, отправилась с Лохмачом за Зайцем.

Лохмач указывал путь.

Те, кто остался в стойбище, снова улеглись, накрывшись шкурами. После полуночи бывает зябко.

Караульщики хорошо несли свою службу. Волки не застали бы их врасплох. К счастью, они так и не объявились.

Бледная луна снова выглянула из-за туч. Тишина. Все спят.

При первых проблесках зари, когда вокруг уже раздавались звонкие птичьи голоса, из леса показалась удивительная процессия.

Возглавляли ее двое охотников. За ними четверо мужчин несли на сплетенных из ветвей носилках раненого Зайца. Следом шагал вождь племени, поддерживавший Лохмача. За ними – Поломанный Зуб и Коготь со свежей, еще не обработанной медвежьей шкурой, нацепленной на длинный шест. Замыкали же процессию несколько охотников, каждый из которых тащил по куску мяса.

Стоило сторожам заметить процессию, как они подняли на ноги все стойбище. Нагие дети сначала помчались навстречу охотникам, а потом скоренько развернулись и побежали обратно: каждому хотелось оказаться первым вестником.

– Все здесь!

– Они поймали во-о-от такого медведя!

– Они несут огонь!

Как только Сова услышал про огонь, он ужасно обрадовался и, с трудом – из-за хромой ноги – подпрыгивая, приветствовал подходивших ликующими воплями.

Ожило все стойбище. Всюду радость, всюду веселье.

Раненого Зайца бережно уложили на шкуру, и Мамонтенок немедленно раздул огонь, который он самолично принес в дымящейся гнилушке.

Новый огонь!

Языки пламени поднимались к небу, озаряя стойбище.

Слава! Новый огонь! Гойа-гойа!

Все тащили к костру хворост. Как замечательно согревает новый огонь! Уходи, грусть, племя начинает счастливую жизнь!

Мужчины тут же насадили мясо на палочки и принялись жарить его на костре. Женщины и дети были вне круга: место у огня принадлежало мужчинам. Самое почетное – то, куда не сносило едкий дым, – занимал, конечно же, вождь. Мамонтенок сам подкатил к костру большой валун. Золотые зернышки в нем поблескивают в свете пламени.

Новостей очень много, и всех одолевает любопытство, но начать разговор люди не осмеливаются: ведь вождь пока хранит молчание.

Но вот Мамонтенок заговорил. Он не оратор, и зачастую ему недостает слов. Его речь подобна лесному шуму – то ветви трещат под порывами ветра, то порыкивают дикие звери. Все те, кто ночевал в стойбище, следят за движениями его губ; смысл сказанного доходит до них благодаря гримасам, интонации, наконец, жестам.

– Лохмач все расскажет, когда отдохнет. Принес огонь – это вы видите. Я скажу, как мы ночью нашли Зайца. Вы уже положили подорожник на его рану? Хорошо, он поправится. Он будет бегать, пальцев на ноге осталось еще много, но крови тоже вытекло немало… Лохмач долго вел нас по лесу и равнине. Вдруг мы заметили у скал огонек. Лохмач сказал, что Заяц там. Он оставил ему огонь, потому что сам по дороге мог его потерять, он был усталый и часто падал. Мы сразу побежали туда – и что же мы увидели?

Возле догоравшего костерка Заяц отмахивался дубинкой от огромного медведя. Мы выкрикнули наш условный клич и поторопились на помощь… Вот он какой, этот зверь, настоящий великан! Такой хорошей шкуры у нас никогда не было!

– Ты сразу ударил его, Мамонтенок! – вмешался один из охотников.

– Молчи! – велел вождь и продолжил: – Мы спасли Зайца, когда медведь заметил нас и отошел от него. Бедный Заяц без сил упал на землю. Потом мы подбросили в костер дров и сняли со зверя шкуру. Подайте мне лапу, я ее поджарю!

Вождь закончил свою речь, и тут же завязалась оживленная общая беседа. Каждый что-то знал, и каждый хотел узнать что-то новое.

Дети, широко распахнув глаза, внимали рассказам взрослых ловцов. Юркий Лыба ухватил кость с мозгом, брошенную ему кем-то из охотников, облизал ее и начал скусывать остатки мяса.

Стало совсем светло. Солнце поднималось все выше, но пока не грело.

Женщины перенесли Зайца поближе к огню. Его нога была уже обмотана листьями и перетянута ремнем. Время от времени резкая боль заставляла молодого охотника кривить лицо и скрипеть зубами. Однако же он не стонал и не жаловался.

Лохмач сидел рядом с ним и довольно улыбался. Постороннему, впрочем, наверняка бы показалось, что он сердито ухмыляется.

Мамонтенок принюхался к горячей медвежьей лапе, подул на нее, оторвал сильными зубами кусок мяса – и протянул лапу Лохмачу.

Окружающие одобрительно забурчали. Лохмач удостоился от вождя наивысшего знака благосклонности. И по праву: он настоящий герой племени, он принес огонь и спас друга.

Весь тот день и еще несколько дней племя Мамонтенка пировало. Мяса было в избытке. Лица охотников лоснились, по их подбородкам тек жир. Они были очень довольны и потому громко урчали. Женщины то и дело подносили новые запасы корешков, горьких трав и ягод рябины, которые помогали переполненным желудкам справиться с сытной едой.

И все племя слушало лучшую музыку на свете – громкий треск костра. Люди были счастливы…

Но очередное происшествие не заставило себя ждать. Однажды, когда охотники по обыкновению посиживали вокруг огня, со стороны леса раздались тревожные крики. Что там происходит?

Перепуганные дети несутся к стойбищу. Впереди – Копчем и Жабка. Оба перепрыгивают через препятствия и ужасно спешат. Вдруг Копчем спотыкается… хромает…

Охотники смеются над детьми, играющими в догонялки. Наверное, в лесу их напугал волк, или рысь соскочила с дерева, вот они и торопятся домой.

Коготь встает на камень, всматривается и произносит тихо:

– У Копчема что-то с ногой – Жабка бежит первая. Нет, это точно не игра, потому что Копчем просто бы повалил Жабку на траву, чтобы девчонка его не опередила… Они удирают! Эгей, там что-то случилось!

Жабка, с трудом переводя дыхание, замедляет бег и кричит:

– Враги в лесу!

Все племя вскакивает. Охотники хватаются за оружие.

Жабка сообщила, что по лесу идет группа мужчин. Сколько их, она не знает: считать девочка не умеет.

Лохмач, уже полностью оправившийся от походных тягот, бегает по стойбищу и подгоняет замешкавшихся:

– Те волки нас выследили! Я думал, мы обманули их тогда, возле реки, а они – за нами, прямо сюда! Но мы им покажем!

Мамонтенок с несколькими сильными мужчинами спрятался в кустах: подготовил засаду. Остальные охотники лежат в траве и внимательно наблюдают за лесной опушкой – ждут неприятеля. Бой будет кровавый. Если чужие охотники так долго и упорно шли по следам Зайца и Лохмача, вряд ли они согласятся просто повернуть обратно.

И вот из леса показались несколько мужчин. Они вооружены, но их топоры заткнуты за пояс, а копья обращены остриями к земле. Вдобавок двое охотников ведут за руки детей. Все шагают уверенно, не пригибаются, не скрываются…

Лохмач непонимающе вертит головой, прислоняет к глазам ладонь и неотрывно смотрит на незнакомцев.

Надо же! Перед чужаками вырастает Копчем с дубинкой в руке! Он что же, намерен сразиться с ними?

Мамонтенок свистом приказывает смелому подростку вернуться, но Копчем, хромая, подходит к пришельцам и грозит им дубинкой.

Чужаки что-то говорят и обступают Копчема. Они хотят его обидеть? Вовсе нет! Копчем оборачивается и, прихрамывая, идет вместе с ними к своим.

Удивительно!

Кто же эти люди?

Очень скоро из кустарника доносятся удивленные голоса притаившихся в засаде охотников:

– Да это же Визгун!.. А за ним Окунь!.. А Косой Рог ведет с собой нашу маленькую Крушанку!

Беглецы возвращаются в племя.

Мамонтенок опять негромко свистит, веля охотникам идти в стойбище.

Охваченные страхом женщины готовились или к жестокой схватке, или к побегу, но теперь вождь приказал им заняться повседневными делами в шатрах и у костра… Какое облегчение! Значит, опасность миновала!

На стоянке опять воцарилось спокойствие. Все вернулись к прежним занятиям, будто ничего и не было.

Визгун и его люди подошли к первому шатру и остановились. Они очень похудели, да и шрамов у всех прибавилось. Пришельцы стоят молча – покорно ждут, когда им позволят подойти к костру.

Никто не приглашает их в стойбище. Племя держится холодно, бывшим товарищам – ни единого взгляда. Даже малыши не бегают и не визжат, а сидят, прильнув к мамам. Дярга, намочив кончик шкуры, вытирает кровь с ноги Зайца. Незваных гостей вроде бы и нет.

Никто с Визгуном не заговаривает, никто не предлагает вернувшимся соплеменникам отведать мяса.

По Визгуну заметно, что такой прием его огорошил. Он растерянно переступает с ноги на ногу и шарит глазами по стойбищу, – может, хоть кто-нибудь будет с ним приветлив.

Охотники во главе с Мамонтенком сидят у костра, гложут кости, на пришельцев не смотрят.

И только два карапуза, Цебик и Жучок, внимательно оглядывают гостей, каждого по отдельности и всех вместе, постепенно узнают их, и в детской памяти оживают какие-то истории тех времен, когда эти люди еще жили рядом.

Жучок, всеобщий любимец, вдруг хватает Окуня за кожаную рубаху и тянет к костру:

– Смотри, у нас новый огонь!

Окунь берет ребенка на руки и, приблизившись к костру, садится на внезапно образовавшееся пустое место.

Второй мальчонка, Цебик, подражая Жучку, тащит к огню Толстяка, сильно похудевшего. Для него тоже находится место. Смущенный Толстяк, не зная, куда девать глаза, принимается баюкать Цебика, точно младенца. Но тут Цебик случайно дергает рукой, и во рту у Толстяка оказывается черенок его собственного топора. Удивленный охотник кашляет, из глаз у него льются слезы. Он настолько опешил, что даже не сразу вынул рукоять изо рта.

Все страшно развеселились и принялись галдеть:

– Ха-ха-ха! Цебик нанизал Толстяка на палку! Ха-ха-ха!

И лед оказался сломан: племя Мамонтенка приняло беглецов обратно.

Визгун и его спутники тоже подошли к костру и сели в общий круг. Их никто не гнал, никто не упрекал – ни вождь, ни даже его жена Дярга.

Так дети вернули в племя сбежавших охотников.

Начались расспросы, и вновь пришедшие поведали о муках и приключениях, которые они пережили, о голоде и о том, как они совершенно случайно наткнулись в лесу на остатки медведя. Следы привели их в стойбище.

Бельчонок лежит на шкуре и грызет вкусную кость. Он весел и бодр.

Но почему он вдруг выпустил кость?

И куда помчался?

Ему послышался далекий гогот. Или он ошибся? Нет! Вот, опять гогот!

– Тега-тега! – громко кричит Бельчонок и стремглав несется к ручью.

Из воды ему машет крыльями любимая птица. И вот уже, раскрыв клюв, она то ли бежит, то ли летит к мальчику.

Друзья встретились, и гусь, быстро поводя клювом из стороны в сторону и гогоча, будто бы торопливо рассказывает Бельчонку о том, что с ним происходило.

– Бродяга! – ласково говорит Бельчонок и обнимает своего пернатого любимца. Схватив его в охапку, парнишка возвращается в стойбище:

– Видите! Он опять со мной!

Дети тут же окружают Бельчонка и наперебой принимаются гладить и тормошить гуся. Мальчик совершенно счастлив.

Сова бросает в костер охапку валежника. Искры взвиваются к самому небу.

Какой-то малыш неуклюже приковылял к вождю и дал ему кусочек руды с золотыми вкраплениями.

Мамонтенок взял камешек, взвесил его на ладони и, не раздумывая, запустил им в наглую гиену, притаившуюся за ближайшим кустом.

Потом Мамонтенок поднял малыша над головой – высоко-превысоко, так что его мама даже испугалась. Но сам ребенок визжал от удовольствия.

Часть пятая
На Белой скале

Мальчик и мамонт

Щуплый мальчик, дочерна загорелый, с нескрываемым удовольствием лизал конец ветки, которую держал в руке. Они с другом только что вытащили из расщелины в скале пласт меда, собранного лесными пчелами. Оба, конечно, тут же убежали со своей сладкой добычей подальше от «улья», но несколько пчел все же погнались за ними. Мальчик отмахивается от них веткой и несется со всех ног. Оглядывается. Куда же запропастился верный Бельчонок? Где он?

До чего вкусный мед! Подумаешь, кусачие пчелы! Ничего, можно и потерпеть.

Ой! Он почувствовал жгучий укол в шею. Никак ему от пчел не отделаться. Злые какие! Он перепрыгнул через камень и, петляя, помчался среди сосен Черной скалы.

Нету Бельчонка! Ясно! Пчел испугался! Ну и посмеется же над ним Копчем у вечернего костра.

– Спущусь-ка я вниз и окунусь в озеро. Холодная вода их отгонит! – решил парнишка, почесывая места укусов. Он соскочил с валуна, раздвинул ветви – и замер как вкопанный.

Прямо перед ним развалился огромный мамонт с мощными изогнутыми бивнями метра в три длиной. Земля вокруг разрыта, раскидана, ближайшие кусты поломаны.

Мамонт вскочил и вытянул кверху свой длиннющий хобот. Мальчик стоит всего в нескольких шагах от мохнатого зверя, сжимая в руке ветку: ненадежное оружие против такого великана. Мамонт качнул головой, его хобот по-прежнему задран к небу. Оба существа – человек и животное – в упор глядят друг на друга.

Копчему кажется, что в глазах мамонта нет злобы, так что, возможно, он его и не растопчет. Какие жуткие у него ноги! Словно дубы, стволы которых не под силу обхватить даже взрослому охотнику. Они давят все, что попадается на их пути. Мальчик мгновенно припомнил рассказы у костра о людях, погибших страшной смертью под такими вот толстенными ногами.

Однако этот мамонт не выглядит злобным, он Копчема не обидит. Надо же, смотрит, можно сказать, с любопытством, точно барсук, который однажды обнюхивал сонного Копчема…

– Не трогай Копчема, мамонт! – просит шепотом испуганный мальчик.

Но внезапно мамонт решительно пошел прямо на него.

Копчем мгновенно развернулся, отшвырнул ветку и принялся карабкаться на дерево. Лезть было трудно – ствол толстый, сучков нет, ухватиться не за что. К счастью, мамонт увяз ногами в грязи. Пока он выбирался оттуда, парнишка дополз до кроны, уцепился за прочную ветку… Дальше дело пошло веселее, и мальчик добрался чуть ли не до макушки сосны. Сердце у Копчема едва не выпрыгивало из груди, все тело покрылось ссадинами от шершавой коры, из некоторых царапин текла кровь. Но это мелочи! Главное, что мамонты по деревьям не лазят!

Животное действительно успокоилось и принялось вырывать пучки травы и запихивать их в свою огромную пасть. А еще мамонт отламывал ветки и даже жевал молодые сосенки. Через какое-то время его внимание привлекло и то дерево, на котором дрожал от страха Копчем, и великан начал с хрустом отламывать нижние ветви.

Невдалеке послышался трубный голос его сородича: мамонты подавали друг дружке сигнал к вечернему купанию в озере.

Парнишка на дереве от волнения едва дышит. Неужто ему удастся вернуться в стойбище, к общему огню, к своему храброму племени, к приятелям-мальчишкам?! Теперь-то он с радостью подчинится любым приказам опытных охотников, с удовольствием пойдет ночью в лес за дровами, никому больше не будет подсовывать под спину горячие угольки, даже перестанет мучить Жабку, которую он иногда, ухватив за шею, держит под водой, пока подружка не закашляется… и орешки не станет в костер кидать, хотя они и лопаются там с таким треском, что все вокруг пугаются… Вот сколько отпущено ему зваться Копчемом, столько и будет он самым послушным мальчиком в племени!

Наконец Копчем крикнул сердито:

– Уходи, лохматый мамонт! Оставь Копчема!

Неподалеку опять затрубили сородичи неотступного великана.

Копчем – мальчишка отважный, но сейчас, превратившись в пленника на вершине сосны, он очень боится. А ведь он уже пережил множество опасных приключений и даже обучился ловить разных зверей. Да и прозвище свое мальчик получил после одного происшествия на охоте. Он хорошо помнит, как два снега назад в далеком краю, у подножия гор, играя с другими детьми на лесной опушке, увидел на земле следы молодой серны. Мальчишки устремились по свежему следу и в конце концов наткнулись на спящее животное. Копчем сразу кинулся на него, и серна, отбиваясь, сильно лягнула маленького ловца. Ну потом он ее, разумеется, придушил, но в племени его с тех пор стали звать Тот, Кого Серна Ударила Копытом. Однако многие не хотели произносить так много слов, и потому имя быстренько сократилось до «Копчема» да таким и осталось. Чудесные времена первых охотничьих вылазок…

Мамонты затрубили вновь.

Дерево опасно зашаталось. Его крона склонилась набок. Мамонт дернул хоботом за толстую ветку, переломил ее… и сосна, свистнув вершиной, с облегчением скинула с себя бедного мальчишку. Копчем упал на землю и замер. Молча, стиснув зубы, он ждал, что его вот-вот раздавит тяжеленная мохнатая нога. Но мамонт, зажав в пасти сломанную ветку, быстро скрылся среди деревьев. Он побежал вниз, к воде, к своему стаду.

Копчем потихоньку приходил в себя. Тело болело так сильно, что каждое движение вызывало непроизвольный стон. Но мальчик все же поднялся и побрел потихоньку к Белой скале, туда, где расположилось его племя.

Свернув на знакомую тропинку, что вела к стойбищу, мальчик увидел перед собой крупного дикого пса. Тот тащил в зубах здоровенный мосол с остатками мяса; заметив мальчика, пес бережно положил кость на траву и злобно оскалился. В другое время Копчем бы с легкостью отогнал зверя-одиночку, но сейчас он так ослабел, что едва держался на ногах. Поэтому он сошел с тропинки и, будучи не в силах швыряться камнями, хотя бы сделал вид, что поднимает с земли что-то тяжелое и бросает в хищника. К счастью, этого оказалось достаточно. Пес подхватил кость и убежал.

Теперь Копчем мог ковылять дальше.

Как же, оказывается, далеко до стойбища! И в лесу нет никого из соплеменников. Наверное, и Бельчонок, и все остальные уже расселись вокруг общего огня, так что сейчас хоть обкричись – все равно никто не услышит Копчема, не поможет ему.

Мальчик утешает себя тем, что было бы куда хуже, случись такое во время большой охоты. Тогда бы он точно не смог поспевать за племенем, хромал бы позади всех, и ему пришлось бы остаться в одиночестве, – впрочем, Копчем все же надеется, что Мамонтенок не оставил бы его на съедение волкам… Хорошо, что костер на Белой горе горит ярко, что место тут надежное и удобное, и потому вождь не приказывает племени перебираться куда-нибудь еще.

Да, племени полюбился этот край близ Влтавы. Пражское озеро, вода из которого наполняет все окрестные котловины, дает много рыбы, а в лесах полно разного зверья.

Либеньские[32]32
  Либень сейчас – это часть Праги. Первое письменное упоминание об этом месте относится к 1363 году, но многочисленные археологические находки свидетельствуют о том, что люди здесь жили еще в каменном веке.


[Закрыть] охотники живут тут с весны и пока не намерены покидать такие замечательные места, хотя домом для них и является весь мир. Откочевав из нынешней Хорватии через обширные степи в Словакию, они перебрались в Моравию, оттуда двинулись на север, ну а затем вернулись обратно. К земле, обрабатывать которую люди еще не умеют, они не привязаны. Домашних животных никто из них не разводит, даже собаки ими пока не приручены, а орудиями племена пользуются лишь теми, что предоставляются самой природой, – немного, правда, приспосабливая их под свои нужды. С металлами наши предки познакомятся гораздо позже.

Племя Мамонтенка довольно своим новым пристанищем. Люди расположились над озером, на высоком крутом холме, откуда отлично видны окрестности; вдобавок совсем рядом со стойбищем проходит утоптанная звериная тропа к водопою.

Либеньские обитатели имеют в своем полном распоряжении обширное озеро, обогнуть которое по берегу довольно затруднительно даже за день.

По другую сторону Пражского озера, в долине, обитает еще одно племя, с удобством устроившееся в пещерах и гротах Дивокой Шарки. Оно тоже нередко ходит к озеру, возле которого бродят по болотам носороги и мамонты. Оба племени не слишком-то хотят встречаться, и до сих пор между ними не случалось никаких недоразумений. Места хватает для всех, тем более что чужеплеменников разделяет широкая речная пойма.

До темноты Копчем так и не успел добраться до своих.

Пламя костра озаряет стоянку либеньского племени. Скала надежно защищает людей от ветра и бурь. Женщины стряпают усталым охотникам ужин: жарят мясо на раскаленных угольях. Малышня веселится на мягкой траве. Вождь восседает на камне неподалеку от огня и значительно покашливает. Это его место, никто другой даже подойти сюда не осмеливается. Ближе всего к костру всегда сидят самые опытные охотники; ни дети, ни подростки не могут выбрать себе место по собственному хотению.

В ямке, выложенной горячими плоскими камешками, заботливая Дярга запекает для Мамонтенка рыб, пойманных нынче утром в озере.

Ловцы говорят мало. Скупо делятся дневными новостями. Если кто-то хочет высказаться, то голос он почти не повышает, но все остальные слушают внимательно, не перебивая. Один заканчивает – другой отвечает или же говорит свое.

Вид у вождя в последнее время не слишком здоровый, сегодня он и слова еще не вымолвил, но к речам соплеменников прислушивается с интересом. Главная новость заключается в том, что возле озера видели стадо мамонтов: наверное, что-то согнало их с прежних мест.

Этим летом племя Мамонтенка на мамонтов еще не охотилось. Хорошо бы добыть хоть одного, тогда и еды было бы вдоволь, и можно было бы выменять твердые бивни на кремень: людям опять не хватает острых ножей и наконечников для копий.

Завтра племя ожидает большая охота! Всем надо обязательно набраться сил!

Кто-то кричит из лесной чащи. Поломанный Зуб, вскочив, издает условный клич либеньского племени. Ему отвечают ауканьем – долгим, жалобным.

Охотники тут же стихли и стали прислушиваться. Голос из чащи кажется им незнакомым, странным. Кто же это?

– Нет, он не из наших! – решают наконец мужчины.

Но Бельчонок говорит взволнованно:

– Копчем! Он ранен – я слышу! Что-то случилось! Бежим!

И, опередив других охотников, которые быстро спускаются вниз по склону, Бельчонок несется к зарослям. Матери ищут глазами своих детишек. Так и есть: не хватает только Копчема. Вождь, сделав пару шагов, вглядывается в лесной сумрак. Он опасается за мальчишку, – конечно, Копчем удал и смел, но случиться могло всякое, а племени нельзя лишиться хотя и совсем юного, но умелого и шустрого ловца. Людей и так не хватает, каждый человек на счету.

Очень скоро охотники приносят в стойбище обессилевшего Копчема и кладут его перед вождем. Копчем приоткрывает глаза и улыбается Бельчонку.

– Ушибся! – говорит Мамонтенок, ощупывая раненого. – Но скоро с тобой все будет хорошо.

Племя одобрительно загудело, и охотники приступили к мальчику с расспросами:

– Вороньи яйца собирал?

– Упал с Черной скалы?

Лохмач громко заявил, что Копчем, наверное, потерпел неудачу, когда попробовал завалить крупного зверя, и многие охотники были с ним согласны. Они принялись осуждать мальчика, который нарушил охотничий закон, гласящий: никто и никогда не должен ходить на зверя в одиночку!

Мамонтенок велел Дярге накормить раненого мальчика, причем она должна была сама класть печеную рыбу ему в рот. Вождю из-за этого пришлось удовольствоваться лосятиной – жесткой и жилистой.

Копчем стонал, но жевал горячую и вкусную еду с видимым удовольствием. Хороший знак! Ничего дурного с мальчиком не случилось. Болезнь неопасная. Когда Копчем поел, вождь подошел к нему и сказал сурово:

– Копчем – неоперившийся птенец, вот и выпал из гнезда!

Мальчик ответил коротко:

– Мамонт!

– Гойа! Гу-гу! – обрадовались охотники и столпились вокруг Копчема. Тот подробно рассказал о своем приключении.

– Ну, мамонт, погоди, мы тебе покажем! – погрозил в сторону леса кулаком насупившийся Бельчонок.

Охотники расселись у костра и принялись толковать о завтрашнем лове. Вождь, покашливая, глядел на огонь и о чем-то размышлял.

Старая Верба принесла лисью шкуру, прикрыла Копчема, смочила ему водой лоб.

Никто другой на Копчема уже внимания не обращал.

С озера повеяло вечерней свежестью. Те, кто сидел не слишком близко к костру, закутались в шкуры и притихли. Голенькие детишки улеглись на нарочно рассыпанную на земле сухую траву. И Копчем тоже уснул – беспокойным сном.

Луна купается в серебряном озере, противоположный берег которого сливается с небосводом.