Текст книги "Охотники на мамонтов"

На мамонта

Огонь поддерживался всю ночь: погасни он – и племя ждало бы большое горе. Утром Кукушка рассказала о том, что случилось, когда менялся караул. Оказывается, как раз в это время в стойбище прокралась гиена и стащила обглоданную ногу овцебыка, добытого охотниками совсем недавно. Стащила – и скрылась в долине.

– Вон там она вроде остановилась, в том ольшанике! – показала девушка.

Мужчины осмотрели землю около стойбища и легко нашли следы гиены. Обрадовавшись, они схватили было свои топоры и копья и побежали ловить хищницу, но вождь крикнул грозно:

– Гегей!

И все тут же замерли на месте.

– Вернуться! – приказал Мамонтенок и закашлялся. Ему становилось все хуже, но он старался этого не показывать.

Ловцы покорно воротились на Белую скалу.

После скромного завтрака племя направилось к озеру – искать отпечатки ног мамонта. К воде ведет утоптанная звериная тропа, и вождь, молча, дрожа в ознобе, разглядывает следы на ней.

– Эка – эка – эка! – произносит он, и охотники понимают, что это значит: «Первый, второй, третий мамонт!»

Когда же он осмотрел следы вокруг вывороченного бука, то сказал:

– Мамонты – рука! – и показал расставленные пальцы одной руки. То есть мамонтов было пять. Охотники едва дышали от волнения и ожидали приказа вождя.

Реденький хвойный лес перемежается лиственными зарослями. На веточках дрожат капли росы. Над кронами деревьев взмывает всполошившийся филин. Стайка птиц щебечет так громко, что ему приходится искать укрытие в далекой чаще.

Мамонтенок повел свое племя вверх, на гребень холма, а потом резко свернул в сторону, к высившимся неподалеку скалам из песчаника.

Однако очень скоро вождь остановил соплеменников, и они увидели большую вымоину, которую пересекала вытоптанная мамонтами тропа.

– Ловушка! – сказал Мамонтенок и уселся на ствол поваленного дерева.

Две дюжины сильных рук немедля взялись за дело. Охотники толстыми палками копают глину и песок. От усердия по их лицам текут струйки пота. Яма увеличивается на глазах. Вождь подгоняет работников и даже отправляет посланца на Белую скалу – пускай приведет сюда женщин и девушек.

Мамонтенок любуется своими людьми. Кто бы мог подумать, что эти худые мужчины настолько сильны и проворны? Их мускулы крепкие и гибкие и натягиваются на руках, подобно канатам. Большинство охотников нагие, лишь у некоторых вокруг пояса обмотана шкура (не для тепла, а только чтобы похвастаться). Смуглые закаленные тела, многократно политые дождями и исхлестанные ветрами, поросли негустой шерстью; ее нет только там, где виднеются неровные шрамы, оставленные зубами хищников и ножами врагов. Такие шрамы есть у каждого в племени. Это же позор для взрослого охотника – ни разу не сойтись в схватке с диким зверем! Даже некоторые женщины могут похвалиться подобными отметинами, пускай и сделанными специально. Сначала с их лиц и груди срезались кусочки кожи, а потом в свежие раны втиралась древесная зола; эти места, заживая, сморщивались, вспучивались и становились для смелых женщин и девушек предметом настоящей гордости.

Двое охотников тащат из ямы огромный камень. В их разинутых в крике ртах сияют крепкие зубы; в челюстях особенно выделяются клыки. Напряжение придает лицам свирепость. Ноги обоих мужчин глубоко погружены в жидкую глину. Заметно, что их икры куда тоньше, чем у современных людей.

Ступни охотников скользят в жиже, и можно увидеть, что большой палец у них сильно обособлен, так что между ним и остальными пальцами есть заметный зазор.

Солнце поднялось уже высоко, когда вождь наконец позволил людям отдохнуть. Яма выглядела достаточно глубокой – благодаря тому, что работники воспользовались старой вымоиной. Иначе трудиться над ловушкой пришлось бы гораздо дольше. Женщины и дети натаскали веток, прикрыли яму и набросали сверху травы, листьев и сухой глины.

После этого племя весело отправилось в обратный путь, на Белую скалу. Мамонтенок шел, опираясь на длинную палку. Женщины, остававшиеся в стойбище, тем временем состряпали для проголодавшихся охотников из остатков мяса кое-какой обед. Сегодня можно съесть все, потому что племя вот-вот добудет огромного жирного мамонта!

Мамонтенок от обеда отказался. Он покашливал и упорно поглядывал в сторону леса, точно надеясь, что мохнатый великан уже попался в поставленную ловушку.

Дети или шалили, или старательно высасывали мозг из брошенных им костей. Мужчины лежали неподвижно и следили за утиной стаей, летавшей над островом посреди озера. Охотники нежились в теплых солнечных лучах; иногда кто-нибудь из них принимался прикидывать, сколько еще раз солнце пройдет свой путь, прежде чем племя получит вожделенного мамонта. Но большинство людей были уверены, что вождь выбрал правильное место: мамонты пробудут тут еще долго, так что ловушки кому-то из них точно не миновать.

А в это время сквозь лесные заросли продирался довольно молодой, лет тридцати, мамонт. Выйдя наконец на хорошо утоптанную знакомую тропу, он радостно потрусил к воде, срывая по пути сосновые и еловые ветки – ему нравился их горьковатый вяжущий вкус. Но вдруг – бух! Мамонт оказался в глубокой яме и, взревев от ярости, гулко затопал всеми четырьмя ногами.

Едва заслышав звериный рев, охотники дружно и резво вскочили. Усталость у всех как рукой сняло, и вот уже либеньское племя бежит к недавно вырытой яме. Дети и женщины стараются не отставать от мужчин. Даже Копчем торопится поглядеть на добычу, хотя иногда ему и приходится останавливаться и переводить дух.

От радости люди пускаются у ловушки в веселый и буйный пляс. Потом все тащат к яме тяжелые камни… и очень скоро мохнатый пленник мертв. Охотники прыгают вниз и жадно приникают к ранам, откуда хлещет горячая кровь. Многие, не желая ждать пира, отрезают себе от туши кремневыми ножами ломти мяса и отправляют их в рот. Повсюду слышны ликующие вопли. У племени есть еда!

И однако же пир не состоялся.

Захворавший вождь, скрипя зубами от боли, доковылял до ловушки и несколькими выкриками, похожими на волчий рык, велел всем вытаскивать наверх нанизанные на прутья куски мяса и быстро укрываться от грозы.

Небо на западе уже затянуто тяжелыми коричневыми тучами. Налетает порыв ветра – и вот уже трещат ветви и гнутся деревья. Вихрь гонит по земле и вздымает ввысь мелкую пыль, что лежала себе спокойно в подсохших болотцах, и несет ее, как снежную крупу в метель, на перепуганных людей. (Подобные вихри с песком нередки в пустыне Сахара.) А потом начинается сильнейший ливень, сопровождаемый раскатами грома.

После грозы охотники, протирая глаза и отплевываясь, вылезают из укрытий. Их взорам открываются высокие холмы – столько пыли и мелких частичек грязи поднял с земли и собрал вместе недавний ветер. Затем все вокруг было полито дождем, так что холмы эти постепенно превращаются в оплывающие кучи жижи. Яма с мамонтом засыпана полностью. Животного не видно[33]33
  В самой высокой точке улицы, проходящей неподалеку от «Рокоски», я в 1906 году, во время работ по проведению канализации, нашел скелет мамонта. Он находился в яме глубиной четыре метра. Часть одного бивня и некоторые кости я сохранил, а остальной скелет лежит там и поныне. – Примеч. автора.
  «Рокоска» – это старая усадьба, расположенная на территории современной городской части Прага-8. Там есть симпатичный небольшой замок, построенный в стиле рококо.


[Закрыть].

Охотники, забрав с собой спасенные от бури куски мяса на прутьях, понуро вернулись на Белую скалу – ужинать.

И обнаружили, что огонь погас!

Огонь погас!

Огромное несчастье!

Пока все любовались попавшимся в ловушку мамонтом, ветер разметал костер, а дождь завершил это ужасное дело. Нет огня, мясо жарить не на чем!..

Все племя принялось горестно причитать, да так громко, что лес наполнился этими жалобными стенаниями.

У Копчема по щекам ручьями бегут слезы. Он глубоко переживает постигшее племя несчастье. Еще бы! Разве можно забыть, как плохо приходилось людям в пещере или в прошлый раз, когда костер был залит водой из ручья?! Тогда все клялись друг другу, что будут охранять огонь, буквально не спускать с него глаз. А как сложно оказалось раздобыть новый огонек! И вот опять у них нет общего огня, нет костра, не на чем готовить еду, нет места, где можно согреться! Где же, где найдут они новый огонь?! Горе племени!

Но теперь Копчем уже вырос, он сам вызовется добыть огонь! Да, так и будет: он, Копчем, подарит своим соплеменникам огонь. Он сильный и храбрый. И еще умный. А тело… Что тело? Оно уже почти и не болит…

Охотники ищут виновного, чья невнимательность привела к такому страшному несчастью. Они негодуют и грозят ему всяческими карами, хотя и не знают пока его имени. Но вот кто-то крикнул:

– Огонь сегодня сторожила Волчица!

К холодному костровищу рвется Визгун, размахивающий короткой палицей:

– Где она? Где? Визгун накажет, вождь – болото!

Увидев сжавшуюся от страха Волчицу, он толкнул ее так, что бедняжка отлетела на самый край скалы. К Волчице тут же подскочил ребенок, устремил на Визгуна полный ненависти взгляд.

Прочие охотники тихонько ворчали. То ли соглашались с разъяренным Визгуном, то ли, напротив, сердились из-за того, что Визгун оспаривает полномочия вождя.

Визгун схватил извивавшегося ребенка за руку и кинул наземь. Но тут на охотника налетел до предела рассерженный Мамонтенок. Визгун, изумленный этим неожиданным нападением, потерял равновесие, покачнулся, соскользнул со скалы и только чудом удержался на узеньком выступе. Бледный Мамонтенок, тяжело дыша, вернулся на свое возвышение возле костровища.

Ребенок лежит на краю скалы и жмется к потерявшей сознание маме.

Визгун влез наверх и уселся в сторонке, бормоча что-то себе под нос, злобно скалясь и поглаживая ушибы. Никто на него не смотрит.

Значит, племя им недовольно.

Старшие охотники собрались возле Мамонтенка и рассуждают о том, что надо теперь делать.

Вождь уже понял, что мокрые уголья не раздуть, что старый огонь никогда не воротится. У них нет даже горючего камня!

Опытный Лохмач взял слово и предлагает что-то, указывая при этом далеко за озеро. Шкура с него сползла, обнажив страшные шрамы на спине и шее.

Судя по одобрительному ворчанию, остальным речь Лохмача понравилась. Вот и вождь согласно кивнул и взмахнул рукой.

Лохмач встал и громко объявил, что снова, как и в прошлый раз, немедля отправится к чужому племени, туда, на другой берег большой воды. Но тут уж охотники начали ему возражать. Есть много молодых и сильных ловцов, которые не убоятся никакой опасности, так пускай они и отправляются в путь. Им пора показать, на что они способны.

– Пускай идет Мамонтенок! – крикнул Визгун. – Он сильный и смелый! Ха-ха-ха!

Все знали, что Мамонтенок нынче измотан болезнью и потому вряд ли выдержит длительное путешествие. Ловцы зашикали на Визгуна – пусть, мол, идет кто-то другой. С места поднялись Коготь, Укмас, Сова, Голова, Поломанный Зуб… ну и, разумеется, Копчем с Бельчонком.

– Я тоже пойду! – после некоторого колебания сказал Мамонтенок. – Я сам принесу огонь – или не вернусь вовсе!

Он надолго закашлялся, а потом обратился к сгрудившимся около него охотникам:

– Визгун говорил правильно. Пойду. Вы останетесь – слушать Лохмача!

Охотники посовещались и сказали Мамонтенку:

– Скорее возвращайся!

– Но с огнем! – ехидно добавил Визгун.

Копчем и Бельчонок дернули вождя за медвежью накидку:

– Возьми нас с собой!

Мамонтенок с улыбкой поглядел на них и ответил:

– Ты, Копчем, хотел идти за огнем еще тогда, когда за ним шел Лохмач. Что ж – теперь пойдешь. Бельчонок будет ждать тебя здесь. Больше разведчиков – больше опасности… Мы справимся, Копчем… Дярга, дай краску!

Дярга подала Мамонтенку горсть мокрой глины, и он нарисовал ею на лбу и груди Копчема несколько полосок и кружков: магические знаки, защищающие от несчастий. Такие же знаки изобразила Дярга и на теле своего мужа.

– Не хочу, чтобы ты уходил! – сказала под конец женщина. – Ты еще слабый…

– Прогулка не помешает, – ответил Мамонтенок решительно. – Меня ждет большое и важное дело, и я уже чувствую, как ко мне возвращаются силы. Погибну, но не сдамся!

И всего через несколько минут отважный Мамонтенок слез вместе с мальчиком со скалы. Они вышли на берег озера, спустили на воду челнок, забрались в него… Все племя следило за ними с высокой Белой скалы. На самом верху стоит на камне Бельчонок, заслоняя глаза рукой, словно бы от солнечных лучей.

Поначалу легкое суденышко, изготовленное из прогнившего в середке ствола, сильно раскачивалось на прибрежных волнах, но потом оно выбралось в спокойные воды и быстро заскользило вперед.

Оба смельчака сидели в разных концах челна и гребли толстыми ветками. Оружие и еда лежали на дне.

Они плыли к острову в центре озера. Солнце уже клонилось к закату, стремясь укрыться на ночь между далекими горными вершинами…

На Белой скале царит тишина.

Охотники безмолвно смотрят вдаль.

Старый Лохмач поднялся со своего места, приблизился к краю скалы, раскинул руки и взглянул на лик багряного солнца.

Медвежья шкура, переданная ему Мамонтенком, перепоясана ремнем, ее развевает ветер. Остальные члены племени расселись вокруг, ждут, что он будет делать.

Как только солнце коснулось земли, старый ловец вдруг выпрямился. Глаза его вспыхнули, из горла понеслись отрывистые восклицания.

Он возносит хвалу спасительному и животворящему солнцу:

 
Солнце мое!
Ты даешь мне тепло!
Согреваешь мое тело!
Приходи завтра опять!
Оживи меня!
Свети нам ради удачной охоты!
Солнце наше!
 

Солнечный диск скрылся за горизонтом, и все племя проводило его глазами.

Потом люди дружно принялись отбивать камнями жилистое мясо. Размягчив, они жевали его и высасывали из него живительные соки. Поев, племя расстелило на земле шкуры и улеглось спать. Бельчонок – последним.

Темнота окутала Белую скалу. Дети прильнули друг к дружке, точно щенки.

За огнем

Посланцы племени добрались до берега, когда уже смеркалось. Челн они затащили в камыши и звериной тропой, что вела к водопою, поднялись по невысокому откосу. Вдруг Мамонтенок коротко свистнул, и оба охотника мгновенно бросились под ближайший куст. На берегу появился гигантский зубр с детенышем. Передние ноги погружены в землю, голова низко склонена, хвост вытянут – судя по всему, он готов забодать и растоптать весь мир. Его малыш испуганно мычит.

Миновало несколько минут, наполненных страхом и тишиной.

Из густой чащи, что начиналась как раз здесь, у озера, послышался протяжный рев, и огромное кошачье тело скользнуло по песку совсем рядом с притаившимися людьми.

– Лев! – вздрогнули Мамонтенок и Копчем.

Самый жуткий хищник всех времен, большущий пещерный лев, решил поохотиться на кроху-зубренка.

Страшнее шарецкого льва зверя нет, это давно известно людям, населяющим окрестности Пражского озера. Никто и никогда не видел его логова. Любого, кто пытался подобраться поближе к скалам у подножия нынешней Чертовой Мельницы[34]34
  Чертова Мельница – одна из горных вершин Бескид. Ее высота составляет 1206 метров. Название связано с легендой о странных нагромождениях камней, до сих пор поражающих воображение туристов. Якобы жили некогда в деревне неподалеку мать с дочерью, и так долго никто не брал девушку замуж, что она заявила, будто выйдет хоть за черта. И тут же, откуда ни возьмись, появился в деревне охотник, который к девице посватался. Мать поначалу ему отказала (все, мол, знают, что охотники – это голь перекатная), но потом согласилась с условием, что он за две ночи построит на горе мельницу. И кончиться бы истории куда печальнее, не найдись в деревне мудрого старика, который, узнав, что жених для чего-то скупает по окрестностям всех петухов, не придумал одного самого голосистого петушка припрятать. Когда близился рассвет второго дня, а мельница была уже почти готова, птица закукарекала – и черт (охотником-то он лишь прикидывался!), уронив последний камень, сгинул. Ну а камни недостроенной мельницы так и лежат на горе в Бескидах.


[Закрыть], лев хватал, валил одним ударом мощной когтистой лапы наземь, а потом разрывал на куски. На шарецкое племя этот зверь наводил ужас: совсем недавно он погубил троих охотников. Людям даже пришлось покинуть удобные и сухие пещеры Дивокой Шарки и перебраться чуть поодаль, в обширную долину.

Лев издал еще один рык, и скалы за озером отозвались глухим эхом. Зубр попятился и едва не наступил мальчику на ногу. Обоим охотникам пришлось вскочить. Они вскрикнули в смертельном ужасе, и лев принялся яростно хлестать себя хвостом по бокам: он заметил людей…

И вот уже в одну сторону несутся зубр с детенышем, а в другую – к воде – Копчем и Мамонтенок. Забравшись в камыши, они добрели до лодчонки, сели в нее, торопливо отплыли подальше и распластались на дне – что ж такого, что посреди озера покачивается на волнах полусгнившее бревно?

Шарецкий лев, беспрестанно ворча, крадется вдоль берега. Иногда он оглядывается и оглушительно рычит.

…Вернуться на сушу охотники рискнули только тогда, когда в небе угасли последние отблески вечерней зари. Поднявшись на длинный гребень, они начали осторожно спускаться в долину, пробираясь среди густых зарослей.

Шарецкое племя давным-давно спит в своем стойбище. Оба охотника, спрятавшись поблизости, выжидают, вслушиваются – и наконец решаются.

На площадке горят четыре костра, а между ними лежат спящие люди. Повсюду разбросаны обожженные и расщепленные кости животных, обломки кремня и скребки для очистки шкур.

Похищение огня означает одновременно и похищение охотничьей удачи. Вот почему любое племя тщательно охраняет свой огонь от чужаков. Храбрец Мамонтенок может поплатиться за свой поступок жизнью. Стоит лишь хрустнуть под его ногой сухой веточке или затрещать щебню – и смерти не избежать.

Даже леопард подкрадывается к своей жертве с большим шумом, чем гибкий Мамонтенок, на четвереньках подбирающийся к огню. Счастье еще, что никто из шарецкого племени не встал, чтобы подбросить в костер дров: то-то бы он удивился, заметив темное тело чужака, который подползает все ближе к заветному костерку, потом хватает тлеющую ветку и стремительно, как раненый сайгак, скрывается в лесной чаще.

Мамонтенок так спешил, что даже не обратил внимания на Копчема, не только извлекшего из другого костра обгорелую ветку, но еще и бросившего что-то в неяркое пламя. Вождь из последних сил карабкается на холм. Временами ему кажется, что от слабости он вот-вот упадет и никогда уже не поднимется.

Копчем тоже ползет вверх по крутому склону, не замечая острых сучков и колючек. Он исцарапан в кровь, но не останавливается: нужно спешить, пока нет погони.

Мальчик и вождь бежали разными путями, чтобы хоть один из них спасся от преследователей.

Копчем поскользнулся на траве, ухватился, чтобы не упасть, за какой-то колючий куст, ойкнул… Хуже было то, что от резкого движения сломалась тлеющая ветка, так что в руке у Копчема остался лишь самый ее кончик. Мальчик аккуратно подул на него, порадовался взлетевшим кверху искоркам, причмокнул от удовольствия и принялся взбираться на гребень холма. Там он заметил в некотором отдалении от себя яркий огонек.

– Это наверняка вождь! – И Копчем проскулил позывной сигнал их племени. Ответ не заставил себя ждать.

Мамонтенок тяжело дышал, глаза у него лихорадочно блестели. Однако же телесная слабость не сломила его дух. Он исполнит свой долг – или погибнет. Вождь поднес тлеющий сук к маленькому огоньку Копчема, и пламя разгорелось – ярко и весело. Теперь оно не погаснет. Можно пускаться в обратный путь. Мальчик и вождь бежали бок о бок, надеясь, что опасность миновала. Они уже далеко от чужого племени, по-прежнему беззаботно спящего вокруг костров.

Внезапно из-за холма послышались странные звуки – нечто вроде хлопков.

– Что это? – сразу насторожился Мамонтенок.

Копчем захихикал.

Вот, еще несколько хлопков!

Копчем рассмеялся чуть ли не в голос.

– Так это ты, Копчем? – заподозрил наконец что-то Мамонтенок.

– Копчем – орешки – в костер… – признался мальчик радостно.

И тут же ловко увернулся от разозлившегося вождя, который попытался ткнуть его горящей веткой.

– Копчем плохо умеет думать, не как молодой охотник! – бранится Мамонтенок. Ведь этот шум наверняка разбудил все племя.

Копчем несется по склону вниз, ко Влтаве. Ему весело, он считает, что шарецкие охотники не заметят пылающих во тьме деревяшек, не найдут тех, кто похитил их огонь. Конечно, если бы орешки лопнули раньше, они с Мамонтенком оказались бы в опасности: по их следам пустили бы погоню. Ой, а ведь Мамонтенок, пожалуй, не ушел бы от нее – сил бы не хватило. Ну ладно, теперь-то все хорошо, они скрыты гребнем холма, можно даже особо не торопиться. Ветка Копчема горит ярко-ярко, она уже ни за что не погаснет. Да и Мамонтенок, кажется, больше не злится.

Задохнувшийся от бега, со сбитыми в кровь ногами, Копчем остановился, чтобы дождаться приотставшего вождя. У того тоже ветка с огоньком стала короче, обломилась, но это не страшно, им все-таки удалось раздобыть огонь для племени. Люди будут довольны.

– Мамонтенок, – заговорил со своим спутником Копчем, – это хорошо! Хранитель огня спит у костра, и вдруг – бух! – горячий орех летит ему прямо в нос!

– Ты озорник! – ответил Мамонтенок и дернул парнишку за ухо. Больно не было, но Копчем все равно закричал и заохал.

У реки они отыскали свой челнок, но прежде чем сесть в него, развели на берегу небольшой костерок.

Когда углей набралось достаточно, Копчем взял кусок дерна, поросший мхом, положил на него угольки и бережно понес их к суденышку. Но он плохо видел, куда ступает, так что, почти добравшись до челна, сделал два неловких шага – и упал в воду. Лодчонка перевернулась, угольки зашипели…

Плавать Копчем умел, так что на берег выкарабкался быстро. Там он принялся расстроенно повизгивать, сожалея о случившемся. Мох-то с углями лежит теперь на дне Влтавы…

– Что, опять пойдем за огнем? – нарочито серьезным голосом спросил Мамонтенок.

Копчем расплакался.

Мамонтенок склонился над костерком и начал сильно дуть на остававшиеся там угольки.

Копчем обернулся и увидел, чем занимается вождь. Мгновенно развеселившись, он подскочил к нему и тоже подул на крохотный костерок.

Мамонтенок скоро закашлялся и долго не мог отдышаться.

На этот раз Копчем донес огонек до челна без происшествий.

Челн тихо скользит по водной глади.

Восток еще даже не заалел зарей, когда наши друзья добрались до Белой скалы.

Сверху смотрит на них старый Лохмач, которого ночью сотрясала такая дрожь, что он не смог заснуть.

Заметив на озере корягу с двумя человеческими фигурками, он было обрадовался – они возвращаются! – но потом огорчился, потому что не увидел огня. А ведь ему так надо согреться!

Наконец лодчонка пристала к берегу.

Зашелестели ветви, и в стойбище появились двое усталых путников. Лохмач поздоровался с ними еле слышным голосом: ведь огня они не раздобыли, так к чему будить остальных?

Но смеющийся Копчем уже раздувает огонек, сохраненный на куске дерна.

Лохмач даже взвизгнул от радости, да так громко, что все племя проснулось.

Костер пылает, и люди тянутся к нему, смеются, греются.

У них опять есть огонь! Слава огню!

Языки пламени вздымаются высоко к небу. Если чужое племя уже пробудилось, чтобы идти на охоту, то этот костер на Белой скале оно непременно увидит.

Обоих смельчаков осыпают заслуженными благодарностями и похвалами.

Впрочем, Мамонтенок радуется куда меньше своих соплеменников. Он лежит, свернувшись калачиком, и кашляет. Ему то очень холодно, то невыносимо жарко. Коготь и Лохмач относят захворавшего вождя к костру, расстилают для него на плоском каменном возвышении большую шкуру. Мамонтенку все хуже, он просит укрыть его потеплее, кутается в мех, дрожит. Дярга ухаживает за мужем, обкладывает его нагретыми булыжниками, обернутыми в куски шкур.

Наконец озноб проходит, и Мамонтенок засыпает. Дярга сидит подле него и время от времени меняет остывшие камни на новые, погорячее.

Лохмач зовет Визгуна:

– Подойди, обогрейся!

Но Визгун ворчит:

– Незачем, мне не холодно.

Старый Лохмач берет ломоть припрятанного им мяса и закапывает его в золу: сырое он есть уже не может – зубов у него почти нет. Запеченное же мясо кажется ему приятно солоноватым на вкус (соли наши предки еще не знали).

Он ждет, пока приготовится еда, и рассказывает:

– Давно. Я маленький. Мы без огня. Дождь залил все. Мы не жарили. Не грели ноги. Хрусть! Отломился кусок солнца. Пролетел через тучу, как стрела. Взревел громче стада мамонтов. Укусил бук и разбил его. Я упал. Встал – а ствол горит. Много, много огня!..

Да, в тот день молния помогла племени вернуть огонь. И большинство костров древних людей пылали именно благодаря огню, пришедшему с неба и поджегшему деревья.

Охотники молча глядят на пламя; им хорошо и покойно. Какое счастье, что поход Мамонтенка удался! Не каждому племени повезло иметь такого вождя!

Бельчонок пихнул Копчема в бок:

– Давай рассказывай, как вы это проделали!

И охотники поддержали:

– Да, Копчем, говори!

Упрямец пересадил мальчика поближе к костру, туда, где было посветлее. И Копчем начал рассказывать, помогая себе жестами, размахивая руками, а племя напряженно слушало это интересное повествование.

Небо на востоке бледнеет. Где-то неподалеку уже подала голос птица.

Как только появилось солнце, племя отправилось на охоту. Либеньские ловцы – люди смекалистые и ловкие, даже если им недостает нужного снаряжения, они знают, что надо делать, чтобы зверь от них не ушел. Они хорошо изучили повадки своей добычи. Умеют идти по следам, умеют незаметно и неслышно подкрасться к животному и нанести ему решительный смертельный удар. После этого зверь падает на землю – и у племени есть мясо.

Каждый из охотников хорош по-своему, у каждого есть тот или иной особый талант. Долговязый Торопыга, которому однажды, когда он пробирался сквозь чащу, сухой острый сучок выколол глаз, умеет так ловко подражать голосам лесных обитателей – свистеть, пищать, урчать, мяукать или рычать, – что подманивает к себе любую добычу. Он даже пугливых ланей обманывает, посвистывая в тоненький лоскут березовой коры.

Волчий Коготь, чьи волосы собраны на макушке в пучок, умеет лучше прочих вытягивать оленьи жилы и сплетать из них силки или сети для ловли зверей и рыб. А как-то он додумался смастерить замечательную ловушку для лис и росомах. Вот как она устроена.

Ловец приподнимает тяжелый, вывороченный из земли пень и подпирает его куском дерева, да так, чтобы этот кусок при малейшем касании упал. К деревяшке он привязывает ломтик мяса или другую наживку. Стоит зверю впиться в нее зубами, как пенек опускается и убивает его.

Коготь всегда знает, где можно встретить волка, медведя, гиену или носорога, он и мамонта вчера выследил, который протоптал себе тропинку к озеру – на водопой. И охота вчера действительно удалась. Коготь не расстается с длинной прочной палкой, к концу которой прикреплен изогнутый кусок кости, чтобы било такое оружие без промаха.

Ну а вождь племени – тот ловчее всех, когда нужно отколоть от большого куска кремня острые граненые пластинки для изготовления ножей и скребков или сделать топоры, причем не только из кремня, но и из какого-нибудь другого подходящего камня. Готовый топор насаживается на деревянный, расщепленный сверху черенок и прочно привязывается к нему жилами животных. А для лука Мамонтенок всегда выберет годную ветку, которая хорошо гнется, но не ломается.