Текст книги "Людвиг Витгенштейн"

Эдвард Кантерян
Людвиг Витгенштейн

Edward Kanterian

Ludwig Wittgenstein

© Edward Kanterian 2007

© Максим Шер, перевод, 2016

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2016

© Фонд развития и поддержки искусства «АЙРИС»/IRIS Foundation, 2016

* * *

Посвящается памяти Онниг Кантерян и Влада Клишевича

Предисловие

Мартин Хайдеггер начал одну из своих лекций об Аристотеле словами: «Аристотель родился, работал и умер. Теперь рассмотрим его идеи». Этим он хотел сказать, что биография любого великого философа не имеет отношения к его философии. Чтобы понять философа, нужно, мол, лишь изучать его труды, его тезисы, теории и аргументы. Противоположный подход, столь же радикальный, – искать ключ к творчеству мыслителя в его биографии. Черты характера, те или иные события в его жизни, высказывания на отвлеченные на первый взгляд темы, будь то искусство, политика, мораль или секс, нельзя игнорировать, если хочешь понять ключевые идеи мыслителя: ведь первые тайно связаны со вторыми. Правда, мы не можем применить этот подход к тому же Аристотелю, потому что о его жизни известно слишком мало. Однако самодостаточная ценность и колоссальное влияние его трудов на протяжении многих веков, сохраняющиеся в отсутствие биографических сведений о самом авторе, наводят на мысль, что первое мнение правильнее второго. Теоретические труды Аристотеля могут быть и были поняты без подробных знаний о его жизни.

Можно ли сказать то же самое о герое этой книги – Людвиге Витгенштейне? Я бы предположил, что да, но с важной оговоркой. Он был одним из основателей аналитической философии, а основные области его изысканий были теоретическими и абстрактными: основы математики и логики, философия языка и сознания, природа самой философии. Так получилось, что имя Витгенштейна стали ассоциировать с постмодернизмом, искусством, поэзией, мистикой, этикой и даже политикой. Но то, что он написал на эти темы как философ, составляет лишь малую часть его гигантского наследия. В «Логико-философском трактате» – своей первой книге – Витгенштейн ориентировался не на Джойса, Шёнберга или Пикассо, как утверждал Терри Иглтон, а на Готлоба Фреге и Бертрана Рассела – двух величайших логиков и философов современности. Таким образом, есть некоторое несоответствие между нынешним публичным образом Витгенштейна и сутью его творчества, и именно это несоответствие настоящая книга попытается исправить.

Витгенштейн в Суонси (1940-е годы). Фотография сделана другом философа БеномРичардсом

Оговорка же связана с тем фактом, что Витгенштейн жил в эпоху модерна – время интеллектуалов, харизматичных писателей, мыслителей и художников, которые всей своей жизнью отражали коллективное воображение, пропуская через себя глубочайшие противоречия современности и даже предлагая какие-то решения для их исправления. Одним из таких деятелей и был Витгенштейн. Интерес к религии, пронесенный им через всю жизнь, этические борения и падения, высокое происхождение, отвергнутое им в пользу почти монашеского существования, поиски любви, мучения из-за секса, талант к инженерному делу и презрение к сциентизму, критика современного образа жизни, двусмысленное отношение к психоанализу и коммунизму, ультрамодернистские вкусы в архитектуре, но консервативные предпочтения в искусстве – понимание даже некоторых черт его личности приближает его к нам. Жизнь Аристотеля, даже если бы мы знали ее гораздо подробнее, не была бы для нас столь же интересной. Жизнь Витгенштейна, напротив, чрезвычайно интересна и осталась бы таковой даже в том случае, если бы до нас не дошли его размышления о языке, сознании, логике и математике. Этим, вероятно, и объясняется тот факт, что Витгенштейн-интеллектуал интересен широкой аудитории, а Витгенштейн-философ едва известен за пределами академического сообщества. Витгенштейн родился, работал, любил, искал Бога, страдал и умер.

Задача этой книги – обрести равновесие между Витгенштейном-философом и Витгенштейном-интеллектуалом, хотя акцент в ней сделан именно на последнем. Витгенштейна-интеллектуала мы обсудим еще и с критических позиций. Две главы посвящены важнейшим его книгам – «Логико-философскому трактату» и «Философским исследованиям», однако критическое обсуждение его философии на этих страницах предпринять невозможно. Настоящая книга многим обязана фундаментальным биографиям Витгенштейна, написанным Брайаном Макгиннесом и Рэем Монком. Благодаря их серьезным и неординарным усилиям мы видим единство личности и философии Витгенштейна. Если мой подход слегка и отличается – в частности, тем, что он подчеркивает некоторые разрывы, имевшие место в жизни героя, – то лишь сменой ракурса, но отправной точкой для него послужили именно упомянутые биографии.

Только из осознания уникальности моей жизни возникают религия, наука и искусство.

Людвиг Витгенштейн. «Дневники». Запись от 1 августа 1916 года

Ты хочешь быть идеальным? – Конечно, я хочу быть идеальным!

Людвиг Витгенштейн к Фане Паскаль

Глава 1. Семья, детство и юность: 1889–1911

Людвиг Витгенштейн (1889–1951) родился и вырос в Вене. Совсем неудивительно, что один из значительнейших философов современности происходил именно из этого легендарного города. В последние десятилетия перед Первой мировой войной Вена находилась в зените своего имперского величия: это была столица обширной многонациональной империи, один из крупнейших культурных центров мира, плавильный котел новаторских художественных и интеллектуальных течений. Здесь жесточайший консерватизм сталкивался с самым радикальным модернизмом, здесь острее всего чувствовался упадок старого мира и надежда на новое возрождение; здесь было полно противоречий, маний и гениев. Именно в Вене Зигмунд Фрейд создал психоанализ, Арнольд Шёнберг – атональную музыку, Адольф Лоос – функциональную архитектуру, Густав Климт – сецессион, Артур Шницлер – свой авангардный театр, а Карл Краус – апокалиптическую сатиру, и это лишь несколько имен[1]1
  Подробнее см.: Timms E. Karl Kraus: Apocalyptic Satirist. Culture and Catastrophe in Habsburg Vienna. New Haven, CT, and London, 1986. Р. 3–39.


[Закрыть]. Вена была также центром политических «инноваций», к которым можно отнести не только сионизм Теодора Герцля и социализм Виктора Адлера и Отто Бауэра, но и популистскую эксплуатацию антисемитизма мэром города Карлом Люгером; формирование идеологии Адольфа Гитлера также началось в годы его учебы в австрийской столице. Некоторые из наиболее незаурядных и одновременно темных аспектов личности Людвига Витгенштейна берут начало в той атмосфере fin-de-siècle[2]2
  Fin-de-siècle – букв. «конец века»: название периода европейской культуры 1890–1910-х годов. – Примеч. ред.


[Закрыть] с ее изощренным чувством культуры, строгим чувством долга, культом гения и трагедии, осознанием крушения мира и, возможно, подавленной сексуальностью и антисемитизмом, которая царила тогда в Вене.

Род Витгенштейнов имел еврейское происхождение. Прадед Людвига по отцовской линии, Моисей Майер, жил в немецком графстве Витгенштейн (ныне входит в Северный Рейн – Вестфалия) и служил управляющим имением графов Сайн-Витгенштейн. У предков Людвига Витгенштейна не было аристократических корней, хотя слухи об этом иногда ходили. Скорее всего, Моисей Майер взял фамилию Витгенштейн после выхода наполеоновского указа, который обязывал всех евреев иметь фамилию. Точно известно, что сын Моисея и дед Людвига, Герман Кристиан Витгенштейн (1802–1878), принял протестантство, порвал все связи с еврейской общиной и переехал в Лейпциг, где стал успешно торговать шерстью. Его описывали как жесткого и вспыльчивого, но одновременно решительного и очень религиозного человека, который считал жизнь путем к самореализации. В 1838 году он женится на Фанни Фигдор (1814–1890), девушке из богатой и очень культурной венской семьи, которая, как и он сам, отказалась от еврейской религии, приняв христианство. Разрыв с иудаизмом у Германа Кристиана был настолько тотальным, что он запретил своим детям заключать браки с евреями. Вполне вероятно, что он даже был антисемитом: в то время такие настроения были нередки среди евреев-выкрестов. После переезда в 1850-х годах из Лейпцига в Вену Витгенштейны отказались от участия в делах еврейской общины города и дали своим детям обстоятельное немецкое образование. Через родных Фанни Витгенштейны поддерживали тесные связи с культурной и художественной элитой Вены. Их знали как коллекционеров произведений искусства и покровителей музыки. Фанни и Герман усыновили юного скрипача Йозефа Иоахима и отправили его в Лейпциг учиться у Феликса Мендельсона; впоследствии Иоахим достиг большой известности как скрипач и композитор. В числе многочисленных друзей семьи были Йоханнес Брамс, дававший уроки фортепиано дочерям Витгенштейнов, и драматурги Франц Грильпарцер и Кристиан Фридрих Хеббель. Однако, несмотря на такое привилегированное образование и культурное общение, дети воспитывались очень строго.

Интерьер особняка Витгенштейнов («Пале-Витгенштейн»)в Вене

Из десяти детей самым незаурядным был Карл (1847–1913) – отец Людвига. Он отличался бунтарским характером, был очень умен, красив, уверен в себе, нетерпим (особенно к тому, что считал пустой тратой времени, например к философии), иногда страшен. В своих неопубликованных мемуарах дочь Карла Маргарете писала, что от детства у нее остались только мрачные воспоминания: «Лучезарная веселость отца казалась мне не смешной, а страшной»[3]3
  Weinzierl U. Der Fluch des Hauses Wittgenstein // Die Welt. 5 July 2003.


[Закрыть]. Кроме того, Карл был практичен и решителен при достижении своих целей, даже если для этого приходилось идти наперекор желаниям отца или кого бы то ни было. Подростком Карл дважды сбегал из дома; во второй раз это случилось после того, как его исключили из школы за то, что в своем школьном сочинении он отрицал бессмертие души. В итоге Карл оказался в Нью-Йорке, где последовательно работал официантом, скрипачом, учителем музыки, а также математики и других предметов. Спустя два года он наконец вернулся домой, заработав немного денег и получив бесценный опыт и множество впечатлений от Нового Света. Потом он будет раз за разом нахваливать систему свободного рынка в газетных статьях, а социалистическая пресса будет критиковать его за агрессивный подход к бизнесу и обзывать «американцем». Карл, выучившись на инженера, работал чертежником сначала на железной дороге, а затем на строительстве турбин и кораблей. В 27 лет он уже стал директором одной из венских фирм, а всего через два десятилетия превратился в металлургического магната, главу нескольких компаний и одного из богатейших промышленников Европы, подобно американцу Эндрю Карнеги, с которым он, кстати, дружил. Витгенштейнов так и называли перед войной – «центральноевропейские Карнеги». В 52 года Карл Витгенштейн внезапно отошел от дел и перевел бо́льшую часть своего состояния в американские ценные бумаги. Благодаря этому семья Витгенштейнов с началом экономического спада после Первой мировой войны стала еще богаче; Карл же посвящал теперь все время семье и искусству, а также писал для разных изданий бойкие статьи на политико-экономические темы. Отказавшись от возведения в дворянское достоинство с добавлением к фамилии приставки «фон» (это выдало бы в нем парвеню), он тем не менее жил в аристократическом особняке XIX века, построенном венгерским графом, который все называли «Пале-Витгенштейн». У семьи Карла был еще один дом в Нойвальдегге на окраине столицы. Там и родился Людвиг. На лето семья переезжала в Хохрайт – там, в горах, было поместье Карла с охотничьим домиком. Будучи покровителем искусств, Карл был чуток к новаторству; он, в частности, дал денег на строительство знаменитого здания Сецессиона и дружил с первым президентом Венского сецессиона Густавом Климтом. Вообще Карл постоянно окружал себя и своих домочадцев сливками венской элиты. «Министр изящных искусств», как называл Карла Климт, приобрел большое собрание работ самого Климта, а также Родена, Макса Клингера и других. Помимо великого старика Брамса, с семьей Витгенштейнов поддерживали близкие отношения музыканты Бруно Вальтер, Клара Шуман, Густав Малер, Йозеф Лабор и Пабло Казальс.

Родители Витгенштейна. Его отец был крупным промышленником, мать —превосходной пианисткой

У Карла и его жены Леопольдины Кальмус (1850–1926) было восемь детей. Родители Леопольдины происходили из видных католических семей. У ее отца, однако, были еврейские корни, и получается, что трое из четырех прародителей Людвига были по происхождению евреи. В соответствии с вероисповеданием матери дети Карла и Леопольдины были крещены в католичестве, хотя церковь в семье посещали, кажется, нечасто. Леопольдина была полностью предана, более того – подчинена мужу, при этом тепла в ее отношениях к детям было немного: как и во многих семьях с таким же социальным положением, дети бо́льшую часть времени проводили в окружении нянек и частных учителей. Хотя одно исключение все же было: музыка. Леопольдина была очень одаренной пианисткой и много времени посвящала музыкальному образованию своих детей. Также она была беспощадным критиком. Часто после очередного концерта в венской филармонии в «Пале-Витгенштейн», чтобы обсудить выступления, собирался широкий круг музыковедов, и всегда на таких встречах верховодила Леопольдина. Наверное, так же и Людвиг спустя много лет будет верховодить на собраниях кембриджских философских кружков. Леопольдину считали настолько хорошей пианисткой, что многим ее игра нравилась больше выступлений ее сына Пауля – признанного концертирующего пианиста. Почти все ее дети были музыкально одарены и занимались музыкой, но особенно выделялись двое сыновей – Ганс и Пауль. Ганс был гениальным пианистом, он начал публично выступать еще ребенком.

Людвиг Витгенштейн с братом Паулем (слева) и сестрами

«Людвиг позднее рассказывал, как проснулся в три часа ночи от звуков рояля. Он спустился вниз и застал Ганса за исполнением одного из своих сочинений. Тот был маниакально увлечен игрой: весь потный, был полностью погружен в музыку и даже не заметил присутствия Людвига. Эта картина стала для Людвига ярким примером одержимости человека гением»[4]4
  Monk R. Ludwig Wittgenstein: The Duty of Genius. London, 1990. Р. 13. Со слов Витгенштейна Рашу Ризу, который в свою очередь пересказал их Рэю Монку.


[Закрыть].

Отец, однако, был равнодушен к таланту Ганса и решил, что сын должен заниматься бизнесом. Конфликт между сыновним долгом и собственным призванием страшно мучил Ганса. В итоге он сбежал из дома и оказался в Соединенных Штатах. Последний раз Ганса видели живым на борту парохода в Чесапикском заливе. В тот момент ему было 26 лет. Причиной исчезновения молодого человека признали суицид.

Из пяти сыновей Карла Витгенштейна наложили на себя руки еще двое – Рудольф и Курт, да и Людвиг в течение всей жизни подумывал о самоубийстве. Все это наводит на мысль, что, несмотря на высочайший уровень культуры, было в этой семье что-то трагически-надрывное и нездоровое, – хорошая иллюстрация идей глубинной психологии (Tiefenpsychologie), которые Фрейд развивал – неслучайно – именно в Вене. Как однажды заметил Брайан Макгиннес, «в истории этой семьи много эпизодов, которые могли бы фигурировать в приложении к какому-нибудь психоаналитическому трактату»[5]5
  McGuinness B. Young Ludwig: Wittgenstein’s Life, 1889–1921. Oxford, 2005. Р. 26.


[Закрыть]. Рудольф, серьезно интересовавшийся литературой и театром, был психически неуравновешен. Он страдал от собственной гомосексуальности (в прощальном письме он назвал ее «извращенной наклонностью») и, когда справляться с собственной раздвоенностью ему стало совсем невмоготу, совершил суицид в Берлине. Он пошел в трактир, заказал там выпивку, попросил пианиста сыграть песню I am lost и тут же принял яд. Так что и он не оправдал отцовских ожиданий. Курт, правда, покончил с собой по другой причине: в 1918-м он служил офицером на итальянском фронте, и от него сбежали подчиненные солдаты. Так или иначе, самоубийства братьев были вызваны почти невыносимым чувством долга, будь то перед самим собой или перед подавляющей фигурой отца, – чувством долга, которое рано или поздно сокрушило их.

Маргарете – одна из сестер Людвига Витгенштейна Густав Климт. Маргарете Стонборо-Витгенштейн. 1905. Холст, масло

На дочерей отец не оказывал такого давления, как на сыновей, поэтому их жизнь сложилась более благополучно. Эрмина проводила музыкальные вечера, помогала отцу собирать обширную коллекцию картин и писать автобиографию; позднее она возглавила дом дневного пребывания для детей. Эрмина написала книгу воспоминаний о своей семье (Recollections), в которой нарисовала поучительные портреты родных и привела множество замечательных эпизодов из их жизни. Замуж она так и не вышла, но при этом считалась наиболее гармоничной личностью в семье. Хелена состояла в браке; она была очень одаренной музыкантшей, но не воспользовалась своими талантами профессионально. Ее чувство юмора наверняка находило отклик у Людвига, так как Хелена любила играть в игры со словами и часто развлекалась таким образом с братом-философом, который позднее скажет, что вполне возможно написать хорошую философскую книгу, полностью состоящую из шуток. Однако самым близким человеком в семье для Людвига была младшая сестра Маргарете (Гретль) – красивая женщина с сильным характером, острым, критического склада умом, склонностью к художественному новаторству и страстным интересом к новым идеям, в частности к психоанализу. Позднее она подружится с Зигмундом Фрейдом, который будет испытывать на ней свой метод психоанализа и которому она поможет бежать от нацистов. Маргарете оказала большое интеллектуальное и художественное влияние на брата Людвига. Эрмина писала о ней:

«Уже в юном возрасте ее комната выглядела воплощением бунта против всего традиционного и совершенно не была похожа на комнату юной девушки, какая долгое время была, например, у меня. Бог знает, где она находила все эти интересные предметы, которыми украшала комнату. Ее переполняли разные идеи, и, самое главное, она умела добиваться, чего хотела, и знала, чего хотела»[6]6
  Nedo M., Ranchetti M. Wittgenstein: Sein Leben in Bildern und Texten. Frankfurt, 1983. P. 54.


[Закрыть].

В 1905 году Маргарете вышла замуж за американца Джерома Стонборо, и Климту заказали ее свадебный портрет, который стал одной из самых известных его работ.

После трагической смерти Ганса и Рудольфа отношение отца к младшим сыновьям – Паулю и Людвигу – изменилось. Пауль, который был на два года старше Людвига, получил классическое образование. Ему разрешили продолжить карьеру концертирующего пианиста и преподавателя игры на фортепиано. Карьера эта была омрачена трагедией: на войне Пауль потерял правую руку. Однако благодаря силе воли, которая была свойственна и другим членам его семьи, он научился играть одной левой и даже заказывал произведения композиторам – Рихарду Штраусу, Сергею Прокофьеву, Бенджамину Бриттену и особенно Морису Равелю, который написал специально для Пауля знаменитый «Концерт для левой руки» (1932). Вот что рассказывал Людвиг Морису Друри о Пауле в 1935 году:

«[Витгенштейн] сказал, что его брат лучше всех знал музыку. Однажды один его знакомый стал наигрывать по несколько тактов из разных произведений разных композиторов очень разных эпох, и брат смог безошибочно определить авторство и произведение, из которого был взят фрагмент. При этом манера исполнения ему совершенно не нравилась. Однажды, когда брат в очередной раз практиковался в игре на фортепиано, а Витгенштейн находился в соседней комнате, музыка внезапно прервалась и брат ворвался в комнату со словами: “Не могу играть, когда ты дома. Твой скепсис просачивается мне под дверь”»[7]7
  Друри, М. Беседы с Витгенштейном / пер. В. П. Руднева // Логос. 1999. № 1. C. 131–150.


[Закрыть].

Самый младший из восьми детей, Людвиг Витгенштейн родился 26 апреля 1889 года. С разницей в несколько дней родились Чарли Чаплин и Адольф Гитлер. Ровесником Витгенштейна был также Мартин Хайдеггер. Людвиг рос болезненным и ранимым ребенком, которому постоянно требовалась защита. До 14 лет он обучался у частных преподавателей. В 1903-м его отправили в Линц поступать в реальное училище. Заведение специализировалось на научно-техническом образовании, большинство учеников в нем были из рабочих семей, поэтому оно считалось классом ниже того, куда отправили учиться Пауля. Впоследствии училище получило определенную известность еще и потому, что здесь с 1900 по 1904 год учился Адольф Гитлер. Таким образом, в течение одного года Витгенштейн и Гитлер находились в одном учебном заведении. Хотя они были ровесниками, Гитлер учился на два класса младше Витгенштейна. Нет никаких свидетельств, что они общались, да и вообще это было маловероятно, так как оба были замкнутыми одиночками, однако они вполне могли знать друг друга. Гитлер писал в Mein Kampf, что в училище был один еврейский мальчик, которому он не слишком доверял и о котором был невысокого мнения. Один автор предположил, ссылаясь на этот пассаж, что упомянутый Гитлером мальчик – это и есть Витгенштейн и что их можно увидеть вместе на групповой школьной фотографии[8]8
  Cornish K. The Jew of Linz. London, 1998.


[Закрыть]. Более того, якобы на антисемитизм Гитлера повлияло нелепое поведение его однокашника Витгенштейна. Первое утверждение просто неверно (мальчик на фотографии – не Витгенштейн), второе – абсолютно неубедительный домысел. Если уж искать корни гитлеровской идеологии в училище, то скорее их можно найти в том, чему учил Гитлера преподаватель истории Леопольд Пётш, в частности что традиционный австро-венгерский имперский патриотизм устарел и что вместо него следует вставать под знамена нарождающегося пангерманского национализма[9]9
  Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 15.


[Закрыть]. Гитлеровский антисемитизм зародился не в Линце, а скорее в Вене, где австро-германская ксенофобия и особенно неприязнь к евреям были обыденностью, особенно в период долгого правления мэра-популиста Карла Люгера (1897–1910), которым восхищался Гитлер[10]10
  См.: Хаманн, Б. Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности / пер. с нем. О. В. Козонковой. М.: Ад Маргинем Пресс, 2016.


[Закрыть].

Маленький Людвиг Витгенштейн на лошадке. 1891

Из-за элитарного происхождения и скрытного характера Людвигу было сложно привыкнуть к новой среде. Позднее он охарактеризует три года, проведенные в училище, как горький опыт, который мог вылиться в тотальное одиночество и отчуждение, если бы Людвиг не подружился с сыном людей, в семье которых он жил во время учебы. Один из бывших одноклассников Людвига потом рассказывал Эрмине, что для них он был «как будто из другой вселенной. Манера общаться сильно отличалась от привычной им, например, он обращался к однокашникам на “вы”… что создавало между ними барьер». Он читал другие книги и казался более зрелым и серьезным. «Самое главное – он был на редкость чувствителен, и могу представить, что и ему самому однокашники казались пришельцами из другого – ужасного – мира!»[11]11
  Rhees. Ludwig Wittgenstein. Р. 2.


[Закрыть] Они платили ему издевательскими стишками-нескладушками типа «Витгенштейн, Витгенштейн, вали-ка ты по ветру в свою витиеватую Вену»[12]12
  Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 16.


[Закрыть]. Учился Витгенштейн средне. Хорошие отметки он получал только по английскому и по поведению, а также по религии – здесь он имел высший балл. По иронии судьбы именно в эти годы Витгенштейн, в частности благодаря общению с Маргарете, отошел от своих детски наивных религиозных взглядов. Тем не менее с философской точки зрения религиозные вопросы будут интересовать его всю жизнь, пусть даже и редко.

Одна из причин, почему Людвига отправили именно в это училище, заключалась в том, что, в отличие от старших братьев, он не бунтовал против отца, хотя как раз ему это скорее сошло бы с рук. Вероятно, Людвиг сильно переживал из-за того, как он выглядит в глазах других, и поэтому хотел всем угодить. По крайней мере, именно так он значительно позднее напишет о себе в исповеди, которую адресует родне:

«Насколько себя помню, я был нежным ребенком, но одновременно слабохарактерным. Я очень рано понял, насколько сильнее характер у брата Пауля. Он как-то слегка приболел и уже шел на поправку; когда его спросили, хочет ли он уже встать или будет еще валяться в кровати, он спокойно сказал, что еще бы повалялся. Будь я на его месте, я бы соврал (что хочу уже вставать), потому что боялся, что обо мне плохо подумают»[13]13
  McGuinness. Young Ludwig. Р. 47–48.


[Закрыть].

В этой характеристике, данной Витгенштейном самому себе, наверняка есть доля правды. Следует, однако, учитывать, что эти слова принадлежат безжалостному обвинителю, который, подобно Блаженному Августину в его «Исповеди», изощрялся в самобичевании и бесконечно страдал из-за собственных реальных и мнимых грехов. Такую чрезмерную озабоченность собственным моральным обликом можно объяснить отчасти наследственностью, если вспомнить, какие душевные муки испытывали его братья Ганс и Рудольф, а отчасти чувством долга, свойственным семье Витгенштейнов. Не всякое моральное качество передается по наследству, поэтому такие выдающиеся личности, как Августин или Витгенштейн, составляют отдельную категорию: они не только воплощают в себе типичные нравственные проблемы, но и расширяют представление о человеческой морали, предлагают новые способы ее понимания.

Важно, однако, то, что формирование внутреннего мира Людвига во многом было обусловлено его воспитанием. В рамках австро-германского образования, полученного всей его семьей, Витгенштейн воспитывался на канонических образцах классической немецкой литературы, то есть на Гёте, Шиллере, Лессинге, Мёрике – авторах, которыми он будет восхищаться всю свою жизнь. Еще он очень любил афоризмы Лихтенберга, которого цитировал в дневниках, а также Шопенгауэра и Готфрида Келлера. Его литературные пристрастия можно назвать консервативными. Он знал творчество писателей и поэтов XIX века, в частности Иоганна Нестроя, Грильпарцера и Николауса Ленау, и – во многом благодаря влиянию Маргарете – был знаком с прогрессивными идеями Фрейда, а также с едкой и стилистически безупречной критикой морального, интеллектуального и языкового упадка, с которой выступал Карл Краус. Однако Людвиг никогда не испытывал больших симпатий к авторам своего поколения. Самые современные писатели, которых он любил, – это Толстой, Достоевский, Кьеркегор и Ницше. О Кафке он говорил, что это был некто, кто «с огромным трудом заставлял себя не писать о собственных терзаниях»[14]14
  Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 498.


[Закрыть]. Витгенштейн, конечно, читал Томаса Манна, Райнера Марию Рильке и Георга Тракля и признавал гениальность их творчества там, где ее чувствовал (например, у Тракля), но ни один из них не стал его любимым автором.

Людвиг Витгенштейн в подростковом возрасте

То же касается его музыкальных вкусов. Юность Людвига пришлась на время великого музыкального новаторства, особенно заметного в Вене, где композиторы Второй венской школы, сформировавшейся вокруг Арнольда Шёнберга, Альбана Берга и Антона Веберна, создали двенадцатитоновую музыкальную систему. Однако музыкальные предпочтения Витгенштейна оставались скорее традиционными, и отнюдь не потому, что он не разбирался в музыке. В детстве Людвига не учили играть на музыкальных инструментах, но несмотря на это он, как и почти вся его родня, был музыкально одаренным и умел очень точно высвистывать целые партитуры. Будучи взрослым, он сам научился играть на кларнете, но по-прежнему терпеть не мог современную музыку. Даже такой композитор, как Густав Малер, был для него слишком современным и испорченным, и Витгенштейн яростно спорил со всеми, кто думал иначе[15]15
  Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 78.


[Закрыть]. Его кумирами были Гайдн, Моцарт, Бетховен, Шуберт, Брамс и Лабор (последнему покровительствовал отец Людвига). Исключение в антимодернистских вкусах Витгенштейна делалось только для архитектуры, но об этом чуть позже.

В этом контексте следует упомянуть еще об одном современнике, оказавшем влияние на Витгенштейна, и влияние это было скорее дурным: речь пойдет об Отто Вейнингере и его книге «Пол и характер» (1903). Сегодня нам сложно понять, чем эта женоненавистническая, шовинистическая и реакционная книга могла очаровать не только юного Витгенштейна, но и все его поколение. Вейнингер (1880–1903), молодой еврей-антисемит, был гомосексуалом-страдальцем; в возрасте 23 лет – всего через полгода после выхода своей книги (и за полгода до столь же театрально обставленного самоубийства Рудольфа Витгенштейна) – он покончил с собой в том самом венском доме, где умер Бетховен. Самоубийство мгновенно сделало Вейнингера знаменитым, а его книга стала бестселлером: за четыре года ее переиздали 13 раз. «Пол и характер» претендует на исчерпывающее антропологическое исследование и решение всех нравственных проблем человечества и бескомпромиссно критикует современность. Люди для Вейнингера – биполярные существа, разрывающиеся между поиском высоких идеалов правды и любви и удовлетворением животных инстинктов, к числу которых он относит, в частности, сексуальность. Любовь и секс, таким образом, – понятия взаимоисключающие. Первая соответствует платонической идее «мужчины», второй – идее «женщины». Все люди представляют собой смесь двух идей и потому бисексуальны, но реальные женщины воплощают «женское начало» гораздо сильнее. Поэтому они сродни животным и целиком озабочены «основными» составляющими сексуальности – размножением и материнством. Мужчин больше интересует все связанное с духовной составляющей, в частности политика, философия и искусство. Только они обладают рациональным умом, моралью и свободой воли, тогда как женщины – аморальные стадные животные. Евреи же – как женщины («самый мужественный еврей женственнее самого немужественного арийца»[16]16
  Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 23.


[Закрыть]) и поэтому развращены и злонамеренны.

Австрийский писатель Отто Вейнингер, оказавший влияние на Витгенштейна

Как считает Рэй Монк, Витгенштейна, вероятнее всего, привлекали в Вейнингере не антисемитизм или женская «теория»[17]17
  Ibid. Р. 23ff.


[Закрыть] (он позднее скажет об этой «теории»: «Как был неправ [Вейнингер], Господи, как он был неправ»[18]18
  Друри, М. Беседы с Витгенштейном. С. 131–150.


[Закрыть]). Скорее его привлекло отношение Вейнингера к мужчинам и современности, а также поднятые им более общие вопросы этики (так Витгенштейн пытался объяснить это своим озадаченным кембриджским друзьям). Современная эпоха – эпоха разложения и упадка, эпоха масс, материализма, науки, коммунизма и капитализма. Это эпоха исчезновения духа, морали, искусства и гения. Единственный способ обратить все это вспять известен мужчинам – тем немногим из них, кто поднялся над убожеством и стремится реализовать в себе божественное, стяжать гениальность. Добиться этого можно лишь с помощью настоящей любви:

«Перейдем к области духовных переживаний – и там мы заметим, что у многих людей начало любви связано с порывами самоосуждения, самообвинения, самобичевания. Совершается нравственный перелом: возлюбленная облучает нас каким-то внутренним светом»[19]19
  Вейнингер, О. Пол и характер / пер. с нем. В. О. Лихтенштадта. Астрель, 2011.


[Закрыть].

Некоторые аспекты вейнингеровской критики культуры можно найти и у других писателей, которых читал Витгенштейн, в частности у Ницше и Крауса. Но те не предлагали столь радикального выбора, как Вейнингер: гениальность или смерть. Самоубийство Вейнингера можно рассматривать как логическое следствие этого выбора: осознав, что сам он не станет гением, Вейнингер наложил на себя руки. Подобное упорство в отношении долга перед самим собой, радикальная честность и одержимость суицидом как единственным выходом из ситуации краха занимали Витгенштейна в период с 1903 по 1912 год, то есть с момента, когда он начал учиться в линцском училище, и до пришедшего к нему в Кембридже осознания, что в конечном счете и он способен на нечто оригинальное, в частности может создать оригинальное философское произведение.