Текст книги "Говорят что здесь бывали… Знаменитости в Челябинске"

Впервые очерк опубликован в журнале «Челябинск-сити» (2008, № 6).

Фаина Раневская

Фаина Раневская

Спектакль под названием «Жизнь»

Народная артистка СССР Фаина Раневская (1896–1984) сегодня не менее популярна, чем при жизни. Фильмы с ее участием тиражируются на дисках, постоянным читательским спросом пользуются статьи и книги о ней. При этом больших, значительных ролей у Фаины Георгиевны было немного, она была, как сегодня сказали бы, мастером эпизода. Эти эпизоды гениальная актриса приправляла острым словцом, в них блеск тончайшей актерской игры, которая и делала их запоминающимися и самоценными. В полной мере они являются отражением ее личности – яркой, талантливой, неординарной, с парадоксальным мышлением и тонко чувствующей душой. Казалось бы, вот она – золотая жила для режиссеров и сценаристов: сделайте спектакль или фильм «под Раневскую» (как делали под Л. Орлову, М. Ладынину или В. Марецкую), и успех обеспечен. Но… почему-то не делали (единственным исключением, скорее подтверждающим правило, был спектакль «Странная миссис Сэвидж»). Почему? То ли потому, что усматривали в Раневской способность играть роли только отрицательных персонажей или, в лучшем случае, комических (а в советских фильмах и пьесах главная роль должна быть за «новым положительным героем»), то ли боялись неистового характера Раневской…

Сложилась классическая «революционная ситуация». Актриса не могла жить без ролей и полной загрузки в кино и театре. Окружавшие же ее режиссеры не хотели использовать имевшийся в их распоряжении уникальный талант. Что ж, Раневская не стала безропотно ждать, когда жизнь повернется к ней лицом, а сама превратила свою жизнь в спектакль, где уже по праву играла ту роль, которой была достойна и о которой всегда мечтала – главную. Ее реакция на жизнь выплескивалась на окружающих хлесткими фразами, точными суждениями, случайными дневниковыми записями, делавшимися сразу кому-то известными. В них анекдот легко соседствовал с трагедией, а эпатаж с пронзительной грустью. Анекдоты о Раневской и от Раневской органично вплелись в ткань российской культуры, потому что они вполне логично продолжали, как это ни пафосно звучит, чеховскую философию жизни, которая, в свою очередь, в значительной мере являлась отражением российской национальной ментальности.

Как всякая большая актриса, Раневская приложила немало усилий, чтобы созданный ею собственный образ был убедительным. И это ей удалось. Большая часть публикаций о ней – пересказ с Раневской.

Ничуть не умаляя масштаба личности и таланта актрисы, не претендуя на стопроцентную объективность, авторы попытались составить свое представление о жизни Фаины Георгиевны. И вот что у них получилось…

«Семья – это очень серьезно, семья человеку заменяет всё.

Поэтому, прежде чем завести семью, необходимо как следует подумать, что для вас важнее: всё или семья»

Ф. Раневская

Фаина Раневская родилась в Таганроге в зажиточной еврейской семье. Ее отец Гирш Хаймович Фельдман был крупным бизнесменом, имел в Таганроге фабрику сухих красок, склады, несколько домов, магазин и пароход «Святой Николай», не чужд был благотворительности и слыл вполне добропорядочным человеком. Мать – в духе выпавшего на ее долю времени – занималась семьей, интересовалась литературой и искусством. Детей в семье было четверо – две девочки и два мальчика (один из них умер в детстве). Период жизни, проведенный в родительском доме, был для Раневской внешне вполне благополучным: она не знала нужды, совершала путешествия, в том числе в Париж, ее воспитанием занималась француженка-бонна. Родители определили Фаину в Мариинскую женскую гимназию, дававшую среднее образование, что в начале XX века соответствовало ее социальному происхождению. Но… училась юная Фани из рук вон плохо, сложности были с грамматикой, не давалась ей и арифметика. Дело дошло до того, что родители вынуждены были забрать дочь из гимназии и нанять домашних учителей. Благодаря им Раневской удалось-таки получить среднее образование, сдав экстерном экзамены за гимназический курс.

В детстве будущая народная артистка СССР заикалась, что заставляло ее страдать и избегать сверстников. Много читала, с четырнадцати лет увлеклась театром. Чтобы преодолеть заикание, начала заниматься в частной театральной студии А. Ягелло. После первых успехов, окрыленная, решила стать актрисой. Категорически против выступил отец, но это уже не могло остановить Фаину. Молодая и своенравная, она легко пошла на разрыв с семьей. Почему? Сегодня сказать сложно. Темы своего детства и своей семьи Раневская предпочитала не касаться. Объяснения же, опубликованные в литературе о Раневской, нам не кажутся убедительными.

После падения самодержавия на собственном пароходе родители и брат с сестрой покинули Россию, на долгие годы исчезнув из жизни Фаины Георгиевны. Лишь в 1946 году в Праге, где Раневская находилась на съемках, ей удалось увидеться с братом, а в середине пятидесятых годов в Румынии – с матерью. Лишенная моральной и материальной поддержки семьи, в труднейший период ломки всех социальных устоев в стране Раневская выжила, более того – в полной мере проявила себя как личность, состоявшаяся в избранной ею актерской профессии. При этом она отказалась от фамилии отца, сменив ее на псевдоним, не возражала против смены отчества (настоящее отчество Гиршевна, а в русифицированном варианте – Григорьевна), по собственному признанию, изменила на два года дату своего рождения, в записках ругала родственников и упорно избегала возможности посетить город детства Таганрог. Одним словом, она вычеркнула из жизни тот период, который обычно греет человека всю жизнь.

Получаю письма: «помогите стать актером», отвечаю – «Бог поможет…»

Ф. Раневская

Раневская говорила, что ощутила себя актрисой уже в раннем детстве. Однако от этого ощущения до реальных результатов прошло немало времени. Мало кто верил, что в этой угловатой, совсем не смазливой девице живет будущая великая актриса. Попытки поступить на учебу завершались провалами. Спустя годы актриса честно признавалась: «В театральную школу принята не была – по неспособности». Помог случай. Знаменитая балерина Екатерина Васильевна Гельцер, видимо, узрела в ней что-то такое, что позволило ей пристроить Фаину в подмосковный дачный театр. Она же возила ее в московские театры, ввела в круг своих знакомых и друзей. Благодаря Гельцер Раневская познакомилась с великими поэтами серебряного века Мариной Цветаевой и Осипом Мандельштамом. При этом первые сценические опыты юной актрисы были не очень удачными. Она плохо двигалась на сцене. Во время гастролей в Крыму после реплики: «Шаги мои легче пуха, я умею скользить как змея» – умудрилась уронить декорации с изображением горы на не ожидавшего ничего подобного партнера. Зрители ее вполне заслуженно освистали. Фаина решила бросить театр, но сил расстаться с мечтой не хватило.

В Ростове-на-Дону Фаина Фельдман побывала на спектакле, в котором играла Павла Леонтьевна Вульф, и поняла, что именно эта знаменитая актриса должна стать ее учителем. На следующее же утро она пришла к ней домой и стала слезно умолять Вульф взять ее к себе в труппу. О том, что произошло потом, пишет внук Вульф А. Щеглов: «Павла Леонтьевна холодно дала ей пьесу, которую сама для себя забраковала, со словами: „Выберите любую роль и через неделю мне покажите“. Фаина Георгиевна выбрала роль итальянской актрисы и готовила свой показ очень серьезно. Она нашла, пожалуй, единственного на весь город итальянца, который оказался булочником, и стала брать у него уроки итальянской мимики и жеста. Булочник брал за уроки весь дневной заработок Фаины Георгиевны, который она имела в цирковой массовке. Когда она явилась через неделю к П.Л. Вульф с готовой ролью, Павла Леонтьевна поняла, что перед ней великий талант, и взяла Фаину Георгиевну сначала к себе в семью, так как театр уезжал в Крым. Немедленно взять ее в труппу театра возможности еще не было».

Она сыграла в провинции около двухсот ролей. К ней пришли опыт, понимание театра и своего места в нем, пришел и собственный стиль. Спустя годы Фаина Георгиевна, размышляя об этом, писала: «Одинаково играть не могу, даже если накануне хотела повторить найденное. Подличать штампами не умею. Когда приходится слушать интонации партнера как бы записанными на пластинку, хочется вскочить, удрать… Черты характера беру от всех окружающих – знакомых, незнакомых и воображаемых… Я мученица, ненавижу бездарную сволочь, не могу с ней ужиться, и вся моя долгая жизнь в театре – Голгофа».

За свою жизнь Раневская играла во многих театрах, в том числе московских: Камерном (1931–1933), Центральном театре Красной армии (1933–1943), театре имени В.В. Маяковского (1943–1949), театре имени Моссовета (1949–1955, 1963–1982), драматическом театре им. А.С. Пушкина (1955–1963).

В 1934 году Раневская впервые снялась в кино, ее дебютом стала роль госпожи Луазо в немом черно-белом фильме Михаила Ромма «Пышка». Позже были «Подкидыш» (1939), «Мечта» (1941), «Свадьба» (1944), «Весна» (1947) и другие картины, которые сделали актрису любимицей народа и вождей. На встрече с деятелями кино Фаину Георгиевну выделил Сталин. Награждая орденом Ленина, в любви к ней признавался Л. И. Брежнев. А американский президент Франклин Рузвельт, увидев ее в фильме «Мечта», отозвался о Раневской как о талантливой трагической актрисе. Среди друзей Фаины Георгиевны, высоко ценивших ее талант, были Анна Ахматова, Любовь Орлова, Борис Пастернак. Она была удостоена высших государственных и артистических наград, при этом не испытывала от этого удовлетворения и радости. На закате жизни, теряя близких и друзей, уйдя из театра, Раневская всё больше и больше страдала от одиночества. Ее растиражированные афоризмы и мысли этого периода, по нашему мнению, далеки от адекватного отражения прожитой ею непростой жизни: «Не хочу обнародовать жизнь мою, трудную, неудавшуюся, несмотря на успех у неандертальцев и даже у грамотных. Я очень хорошо знаю, что талантлива, а что я создала? Пропищала и только. Кто, кроме моей Павлы Леонтьевны, хотел мне добра в театре? Никому я не была нужна. Я бегала из театра в театр, искала, не находила. И это всё. Личная жизнь тоже не состоялась. В общем, жизнь прошла и не поклонилась, как сердитая соседка».

Не будем спорить с тем, кого уже нет. Отметим только, что на начало XXI века пришелся пик изданий, связанных с именем Раневской. В Интернете появился ее сайт. А 16 мая 2008 года в Таганроге открыли и памятник актрисе, тогда же начал свою деятельность 1-й международный театральный фестиваль имени Ф.Г. Раневской «Великая провинция». Жизнь Фаины Раневской в российской культуре продолжается.

«Когда мне не дают роли в театре, чувствую себя пианистом, которому отрубили руки…»

Ф. Раневская

Челябинские зрители получили возможность соприкоснуться с искусством Фаины Раневской в июле 1955 года, когда в город приехал на гастроли театр им. Моссовета. В его составе тогда играли культовые актеры театра и кино: Ростислав Плятт, Николай Мордвинов, Вера Марецкая, Любовь Орлова, Валентина Серова, набиравшие силу Борис Новиков и Борис Иванов и, конечно же, Фаина Раневская. Спектакли проходили в здании драматического театра имени Цвиллинга (ныне – здание ТЮЗа) и в новом здании театра оперы и балета, только что приведенном в порядок после войны. Для города эти гастроли стали настоящим культурным событием. Зрители принимали спектакли с восторгом и интересом. Игра Фаины Георгиевны произвела и на критиков, и на зрителей неизгладимое впечатление. Как сказано в одной из рецензий: «Раневская играет очень ярко, с редким мастерством».

При этом сегодня из опубликованных материалов известно, что приехала актриса в Челябинск в очень непростой для себя период. Ее противостояние с Ю. Завадским, главным режиссером театра, достигло апогея. Раневская настаивала на том, что она должна играть в спектакле «Госпожа министерша» по пьесе Нушича. Завадский вяло сопротивлялся, открыто не отказывал, но явно не хотел этого. В Свердловске, где театр продолжил гастроли, Раневская для памяти написала: «Когда после долгих и мучительных колебаний и опасений на Урал я всё же решилась поехать, первый человек, которого я встретила на вокзале, был Завадский. Он удивился, увидев меня, и спросил: „Зачем вы едете, ведь у вас бюллетень?“ Я ответила, что еду, чтобы не сорвать „Сомовых“, так как у меня нет дублерши, и что Ирина

Вульф очень не хочет никого вводить, опасаясь ослабить спектакль, – как она мне сказала… Я добавила, что еду с тем, чтобы репетировать „Министершу“. В Челябинске репетиций не было: Завадский уезжал в Москву. Первая репетиция была 6-го числа (6 августа 1955 года. – Прим, авт.) в Свердловске. С первой же репетиции, которую повел Завадский, было ясно и многим другим, что работать со мной он не хочет». Раневская ушла из Театра Моссовета.

В Челябинске местный критик В. Викторов своей рецензией вольно или невольно задел и Раневскую, и Завадского за живое. В отзыве на спектакль «Шторм» по В. Билль-Белоцерковскому он обратил внимание на то, что при всей талантливости игры Фаины Георгиевны сцена допроса спекулянтки Маньки-Ранев-ской в ЧК выпадает из общего замысла спектакля. «Трудно сказать, чего здесь достигает театр – разоблачения или героизации Маньки… – отмечает рецензент и добавляет: – Ошибка, на наш взгляд, состоит в том, что сцена допроса Маньки превратилась в самодельную демонстрацию мастерства актрисы… Думается, что режиссура допустила здесь явный просчет». Формально критик был, безусловно, прав, но мирного выхода из этой ситуации не было. Раневская не могла один из своих любимых эпизодов играть посредственно только ради того, чтобы не разрушать спектакль, – ей и без этого не хватало ролей в театре. Завадский же не мог изменить содержание пьесы и перенести акцент на плохо прописанную роль начальника ЧК. Оставалось убрать этот эпизод из спектакля, что в последующем Завадский и сделал.

Вторично Раневская могла побывать в нашем городе в 1962 году. Московский драматический театр им. Пушкина, в котором она работала, должен был приехать сюда на гастроли. Однако до Челябинска Раневская не доехала. Вот что писал из Свердловска своей второй жене Л. Абрамовой Владимир Высоцкий, также игравший в то время в театре имени А. С. Пушкина: «Прошли (спектакли. – Прим, авт.) здесь очень здорово, но в конце появились ругательские статьи. Раневская – притворилась, что вывернула ногу, и уехала в Москву, Чирков тоже уезжает. Дирекция бегает, высунув язык, и поддерживает порядок. Все шепчутся и говорят, что же будет в Челябинске…» Второй раз увидеть Раневскую на своих подмостках челябинцам не удалось.

«Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи…» (Из дневника Фаины Раневской).

Впервые очерк опубликован в журнале «Челябинск-сити» (2009, № 1).

Лидия Русланова

Лидия Русланова

«Генералиссимус русской песни»

Ее имя знакомо всякому, ее голос узнает любой. Лидия Русланова – олицетворение народности на русской эстраде (несмотря на обилие современных исполнителей народных песен). Леонид Утесов называл певицу «русским самородком», говорил, что «Русланова – это русская песня».

На долю всенародно любимой исполнительницы выпало немало суровых испытаний, главное из которых – пять лет в исправительных лагерях. Однако характер сильной русской женщины не удалось сломить: после освобождения она продолжала петь, считая, что песня и есть ее жизнь.

Лидия Русланова родилась 14 (27) октября 1900 года в Саратове в семье крестьянина (настоящее ее имя было Агафья Лейкина). Небогатая семья впала в настоящую нищету, когда с началом русско-японской войны отца забрали на фронт, откуда он уже не вернулся. Первая песня, услышанная девочкой, был плач бабушки по уходящему воевать сыну. Тоска и страдание, которыми он был исполнен, оставили глубокий след в памяти ребенка; часто после этого Агафья просила: «Поплачь, баба, по тятеньке». Вскоре от тяжелой болезни умерла и мать. Шестилетняя девочка ходила с шарманщиком по дворам, пела и просила милостыню. Троих детей распределили по разным приютам (своих брата и сестру Русланова потом так и не нашла). Будущая российская знаменитость окончила три класса церковно-приходской школы, и на этом ее образование завершилось. Однажды ей удалось попасть на концерт приехавшей в Саратов знаменитой Надежды Плевицкой. Девочка с восторгом слушала песни, мечтая, что и она когда-нибудь будет петь на эстраде. Регент местной церкви заметил хорошие вокальные данные Агафьи и взял ее в церковный хор, в котором она вскоре стала солисткой. «Послушать сиротку» собирались жители со всего Саратова, приводили с собой гостей города. «Ангел небесный» – шептали монашки, заслушавшись пением.

В четырнадцать лет Агафью определили полировщицей на мебельную фабрику. Зная о таланте девочки, работницы просили ее спеть, а сами помогали ей справиться с заданием. В 1916 году состоялся первый концерт Руслановой на сцене оперного театра, где проходил слёт солдатских депутатов; а в семнадцать лет девушка уже считала себя опытной исполнительницей и ни сцены, ни публики не боялась. Талант юной певицы заметил профессор Саратовской консерватории М.Е. Медведев, который усиленно с ней занимался и настоятельно рекомендовал получать музыкальное образование. Однако долго в консерватории Русланова не проучилась. Лидия Андреевна вспоминала: «Поняла, что академической певицей мне не быть. Моя вся сила была в непосредственности, в естественном чувстве, в единстве с тем миром, где родилась песня. Я это в себе берегла. Когда пела, старалась прямо в зал перенести то, чем полна была с детства, – наше, деревенское. Такой я и была нужна».

После Октябрьской революции юная певица пустилась в самостоятельное плавание. Она много выступала, расширяла репертуар, завоевывая популярность и признание слушателей. Дебют Руслановой как профессиональной эстрадной певицы состоялся в 1923 году в Ростове-на-Дону. Волею судьбы, и ее последний концерт состоялся в этом же городе.

Лидия Андреевна была всенародной любимицей, ее поклонникам не было числа. Чем же так брала за душу русского человека простая поволжская крестьянка, в чем заключался секрет ее популярности? Необычайно разнообразны были исполняемые ею песни – от старинных народных до городских романсов, от причитаний и плачей до задорных частушек и песен советских композиторов. Отсюда и разная зрительская аудитория. Каждой своей песне исполнительница придавала неповторимый колорит, раскрывая всё ее внутреннее богатство. Концертные номера Руслановой отличала театрализованность: она играла свои песни, передавая живое чувство через интонацию, мимику, жесты. После веселой плясовой мгновенно преображалась и исполняла протяжную лирическую песню. На сцену Русланова всегда выходила в народном (не стилизованном, а настоящем) костюме Саратовской губернии, низко кланялась публике, вела себя естественно и просто. Глядя на нее, зритель видел настоящую сильную и волевую русскую женщину, которая и себя в обиду не даст, и других зря не обидит. Она умела и любила пошутить, была хлебосольной хозяйкой (руслановские пироги с капустой славились на всю Москву). Народ считал ее своей и щедро дарил ей свою любовь.

Лидия Русланова, как заправский солдат, побывала на трех войнах: Первой мировой, финской и Великой Отечественной. В 1916 году еще совсем юная Лида ушла на фронт сестрой милосердия. Два года служила она на санитарном поезде, пела раненым солдатам. В 1939 году, сразу после начала финской кампании, Русланова поехала «воевать» уже в составе концертной бригады. Петь приходилось в любую погоду на любых площадках (на поляне, на дороге, в блиндаже и даже на крыле бомбардировщика). За 28 дней фронтовой бригадой было дано более ста концертов. Бывали случаи, когда артистам приходилось браться и за оружие. Солдаты научили их стрелять, и артисты, наряду с воинами, отстреливались от нападавших финнов.

Финская война лишь укрепила боевой дух артистов, и потому почти с самого начала Великой Отечественной (с августа 1941-го) первая концертная фронтовая бригада в составе Лидии Руслановой, Михаила Гаркави (муж певицы в 1929–1942 годах), Владимира Хенкина, артистов Большого театра и театра оперетты, под руководством директора ЦДРИ Б.М. Филиппова тронулась в путь по фронтовым дорогам. Более тысячи концертов дала она за годы Великой Отечественной. Артисты выступали и для полка, и для небольшой группы солдат, исполняя любимые слушателями номера по нескольку раз. В 1942 году Лидия Андреевна получила звание заслуженной артистки РСФСР. На средства певицы было построено несколько «катюш». Узнав об этом, бойцы ласково стали называть их «лидушами».