Текст книги "Гость из астрала"

Глава 28

Жесткие временные рамки, в которые был теперь поставлен Лихоманов, требовали от него скорейшей связи с Бесом. Но встретиться с ним было нелегко. Ни телефона, ни пейджера Сергей Бекетов не хотел иметь принципиально. Он объяснил это тем, что часто находится в состоянии транса, а звонки могут помешать ему и даже быть опасными, прерывая запланированный ход событий. Лихоманов мирился с этим, поэтому место и время предстоящей встречи они оговаривали заранее. Вот и теперь она была назначена на завтра, но даже столько Станислав Михайлович ждать не мог.

Ехать самому на квартиру Беса не хотелось, впечатление от ее первого посещения было тягостным. От того полуподвала веяло могилой, и Лихоманов не спешил туда. Он искал другие возможности для встречи. Сначала Станислав Михайлович заехал в бар, в котором любил бывать Бес, но там его не было. Потом Лихоманов объехал все три свои станции технического обслуживания автомобилей и только чудом не столкнулся там лицом к лицу с Ечеиным и Перетокиным. Почувствовав, что под него милиция стала усиленно копать, он не решился посылать к Бекетову своего связника, а, превозмогая брезгливость, отправился к нему домой сам, снова путая свои следы в московской подземке.

Завидев у подъезда черный «Форд», Станислав Михайлович ни на минуту не сомневался, что застанет Беса дома. Но после нескольких серий длинных звонков в дверь квартиры Бекетова он пришел в состояние полной растерянности. «Неужели его взяли? И как я мог дать добро на вторичный угон?! Глупо, все очень глупо…» – думал Лихоманов, поднимаясь по ступенькам из полуподвала.

В подъезд вошла пожилая женщина в сером плаще, остановилась и перегородила Станиславу Михайловичу выход.

– Вы кем же моему соседу приходитесь? – полюбопытствовала она.

– Никем, – односложно ответил Лихоманов и попытался обойти тучную фигуру пожилой дамы, одетую по моде полувековой давности.

Но та и не подумала посторониться, а напротив продолжила свой допрос:

– А зачем тогда спускались сюда? К нему никто никогда не ходит…

– Я из военкомата, – сказал Станислав Михайлович и предпринял вторую попытку выйти из подъезда.

– Он служил в армии, да? – спросила дотошная старуха.

– Служил, а вам-то что?

– Я его со своей внучкой хочу познакомить, вышла бы за него замуж, жила бы рядом со мной…

Эти слова заставили Лихоманова улыбнуться. Улыбка расположила назойливую собеседницу к дальнейшим откровениям.

– Я сегодня встретила Сережу в магазине и завела разговор с ним…

– О внучке? – без всякого интереса поинтересовался Станислав Михайлович.

– Нет, сначала о растворителе. Но он так торопился…

– Он покупал растворитель? – уточнил Лихоманов.

– Да, наверное, ремонт собирается делать. Хозяйственный парень, такой тихий, скромный, машина у него иностранная, во дворе сейчас стоит. И внучка у меня хорошая, красивая, в институте учится.

– Знаете, бабуля, не надо с ним внучку знакомить. Скажу вам по секрету, он контуженный, у него с головой не все в порядке.

– Да вы что? – удивилась бабушка. – Я бы никогда не подумала.

– Да, это так, – подтвердил Лихоманов, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Пожилая женщина опечалилась и, не говоря больше ни слова, стала подниматься на второй этаж. Лихоманов вышел на улицу, огляделся по сторонам и направился к остановке автобуса, следующего к Белорусскому вокзалу.

Услышав о растворителе, Станислав Михайлович сразу догадался, где надо искать Беса – на своей собственной даче в Жаворонках. Раньше именно там Бекетов Сергей варил какие-то зелья на основе растворителя. Заниматься этим в жилом доме в центре Москвы было, по словам Беса, невозможно, потому что варево сопровождалось ужасной вонью.

Прибыв в Жаворонки на электричке, Лихоманов удовлетворенно отметил, что сошел с поезда на этой станции один. Поэтому, не петляя, он направился прямиком к своему дачному домику, находящемуся в конце центральной улицы.

За заборами, низкими и высокими, цвели деревья. Станислав Михайлович подумал, что он уже несколько лет не ощущал прихода весны, жил вне времен года со страшной тайной в душе. Он остановился у цветущей черемухи и зачем-то оторвал пахучую веточку с маленькими белыми цветочками, поднес ее к носу, вдохнул в себя ее пьянящий аромат так, будто делает это последний раз в своей жизни. Затем он машинально сунул ветку в карман своего пиджака и пошел дальше.

Лихоманову показалось, что он на какое-то время забыл, зачем приехал сюда, но у ворот своей дачи он заметил свежие следы автомобильных шин и сразу пришел в себя. Обретенная реальность снова тяжелым грузом легла на его плечи, усиливая ненависть к Бесу, как виновнику всех его бед. «Козел! Ублюдок! Притащил угнанный джип ко мне! – мысленно негодовал Лихоманов. – Я убью его раньше, чем нужно, и своими руками!» В окне показалось лицо человека, к которому относились эти нелестные отзывы, потом оно исчезло, но вскоре открылась калитка, и Бес впустил Станислава Михайловича на свой дачный участок.

Легкий порыв ветра донес из приоткрытой двери запах, не совместимый с весенним пейзажем. Едва сдерживаясь, чтобы не выругаться, Лихоманов поднимался на порог своего дачного дома. Уже заходя в дверь, он заметил, что в соседском палисаднике стоит машина. «Ну вот и свидетели нашей встречи есть», – удрученно подумал он. Оказавшись на кухне, Лихоманов сразу закашлялся.

– Я сейчас все объясню, – суетливо говорил Бекетов. – Я столько затратил энергии! Я должен был восстановить свои силы. Дома я не мог бы приготовить такой состав, соседи сразу бы заявили на меня…

– Значит, о себе ты заботился, – едва сдерживаясь, говорил Лихоманов. – А меня подставляешь, твою мать. Приехал сюда на угнанном джипе, развел этот смрад! Ты видишь, что здесь за забором соседи…

– Нет, он только что подъехал перед вами, – сказал Бекетов. – И я не на том джипе приехал, что вы думаете, а на другом.

– Другом? – переспросил Станислав Михайлович, хватая Сергея за грудки. – Откуда другой?

– Это не простая история, – произнес Бес, высвобождаясь из рук Лихоманова. – Это мое личное… И я бы не хотел это ни с кем обсуждать…

– Личная, говоришь! А эта дача моя личная! Но у нас с тобой пока есть дела общественные.

– Я знаю, – ответил Сергей. – Но я больше не хочу на вас работать, я хочу завязать с этими угонами.

– Я тоже хочу завязать с ними, – медленно произнес Лихоманов, встретился с Бесом взглядом и тотчас отвел свой в сторону. – Наши заказчики согласны на закрытие дела, но у них есть одно условие…

Станислав Михайлович снова закашлялся, покосился на электрическую плитку с кастрюльками, от которых исходила непомерная вонь, и, резко развернувшись, попытался открыть дверь в гараж.

– Пойдемте наверх, там все обсудим, – сказал Сергей и загородил собой вход туда, где сидела связанная по рукам и ногам Ольга.

Станислав Михайлович не стал противоречить Бесу и поднялся на второй этаж, где располагались жилые комнаты: гостиная и две спальни. Смрад от бесовского зелья еще не успел пропитать их атмосферу, поэтому там дышалось легче, и Лихоманов перестал кашлять. Он снял полиэтиленовую пленку с кресла в гостиной, уселся в него и жестом показал Бекетову, что тот тоже может последовать его примеру.

– Как твой план? Ты его провалил? Почему милиция рыщет на моих станциях?

Бес без утайки рассказал о том, что задуманное ему удалось воплотить в жизнь лишь наполовину.

– Инспектор отвернулся и я исчез. Но он видел не меня, а Васика. Кажется, так зовут того лоха… Но ведь это еще лучше! Не простые соседи, а сам мент видел, что за рулем джипа сидел его владелец… Теперь Васика затаскают в ментовку, и пусть он доказывает, что не верблюд, – самодовольно говорил Бекетов.

– Гаишник гаишником, а на следователя ты свое магическое влияние оказал?

– Нет, – виновато ответил Бес.

– Так какого черта ты сюда заявился, не доведя свой план до конца!

– Я все исправлю, – залопотал Бес. – Вы мысленно держите портрет следователя в своей голове, а я буду воздействовать на него.

Лихоманов сначала подумал, что это у него не получится, но мысленно удерживать в голове портрет оказалось проще простого. Прошло минут пять.

– Все, мент готов, я его сделал! – не выходя из транса сказал Бес.

Лихоманов смотрел на него и вспоминал слова, которые сказал Хохотун: «Он – конченный человек, псих, наркоман…» В данный момент справедливость этих слов была очевидной: взгляд Беса был пустым, а мысли бредовыми. А вот насчет угрызений совести Станислав Михайлович не был согласен с бывшем уголовником. Они у Лихоманова были, но ему приходилось пренебрегать этими чувствами. Он хорошо себе представлял, что Хохотун дал ему не бесплатный совет, а прямое указание на необходимость убрать Бекетова.

«Конечно, мы не обладаем экстрасенсорными способностями, как он, значит, воздействовать на него живого не сможем. Никто не знает, что у него на уме… Что теперь стоит за его личными делами, неизвестно, – размышлял Станислав Михайлович и убеждал себя в том, что Хохотун принял относительно Беса единственно правильное решение. – Хорошо, что мое биополе, это, кажется, так называется, от него закрыто, и он не может читать мои мысли».

Лихоманов заметил, что Бес стал входить в состояние гипнотического сна. Сидя в кресле с полузакрытыми глазами, он качался, как маятник, из стороны в сторону и шептал что-то невнятное.

Станислав Михайлович понял, что опоздал со своим приездом сюда. «Надо было мне сразу к нему домой ехать, а потом сюда, может быть, он бы еще не успел тогда выпить свою отраву. А теперь неизвестно, когда он в себя придет. Его в Петербург сегодня же отправлять надо, а он в трансе», – думал Лихоманов, уже предчувствуя, что самые резкие повороты событий еще впереди.

– Эй, а что за джип у тебя внизу, в гараже? – спросил Лихоманов и, не надеясь услышать ответ, встал и пошел к лестнице, приговаривая:

– Надо посмотреть. Может, этот сойдет…

При этих словах Бекетов неожиданно пришел в себя, вскочил с места и бросился к лестнице вперед хозяина. Но уже на самых верхних ступеньках он оступился и покатился вниз.

– Куда тебя черт понес? – закричал Лихоманов и бросился вниз за Бекетовым. – Живой? Ну слава богу! Вставай!

– Не могу… Кажется, нога сломана, – превозмогая боль, проговорил Сергей.

«Все кончено, – пронеслось в голове у Станислава Михайловича. – У меня не остается ни одного шанса». Он отошел от обездвиженного Беса на несколько шагов и посмотрел на него, как на ненужную вещь.

– Отвезите меня в больницу. Никто же не знает обо мне, я же чист. Никто не догадается, что я угонял машины… – просил Бекетов, протягивая Лихоманову руку.

Станислав Михайлович снова закашлялся от удушливого запаха, приоткрыл форточку и сказал:

– Молчи. Я подумаю, что с тобой делать. Ты спутал все мои карты, придурок!

Воцарилось молчание. Два сообщника одного преступления находились в одном помещении и были в предчувствии печального финала, каждый своего. Бес считал, что Лихоманов решает в этот момент его судьбу: оказать медицинскую помощь или добить. А на самом деле Станислав Михайлович думал не о Бекетове, а о себе, о смысле своей жизни, но не находил его. Теперь, когда краски сгустились до предела, ему не хотелось спасать себя, ему попросту не хотелось дальше жить.

Лихоманов посмотрел на кастрюльку с остывшем зельем, снял ее с плитки, нацедил дурно пахнущее содержимое в пивную кружку, поморщился и поднес к своим губам.

– Нет! – истошно закричал Бекетов. Это для нее… Она там, в гараже… Связанная.

Этот крик отрезвил Станислава Михайловича, он поставил кружку на стол, подошел к двери, ведущей в гараж, и открыл ее.

Глава 29

Я терялась в догадках, кто же мог пожаловать сюда. Мне не давала покоя и мысль об Игоре, о том, прекратил ли он преследование или ехал за нами до конца. Хорошо зная его ранимую творческую натуру, мне трудно было представить, что он способен на отчаянный поступок – вступить в единоборство с неизвестным преступником. Говорить с утра до вечера нелепые комплименты – вот что в его стиле! Он даже не мог настоять, чтобы я с ним пообедала, а еще исполняющий обязанности директора! Мягкотелый воздыхатель, даже преследование провалил! А может быть, он заявил в милицию, и нас с Дашей скоро найдут? Нет, похоже, что пришел сюда не милиционер, а сообщник.

Я старалась прислушаться к словам, доносящегося из соседнего помещения, но мне не удалось ничего разобрать. Затем голоса вовсе стихли. «Куда же они ушли?» – пыталась разгадать я, но чувствовала, что мое сознание начинает затуманиваться.

Несмотря на то, что мои способности к ясновидению заблокированы, я неожиданно выплываю из своего тела и, растягивая энергетический колпак, вылетаю из этого гаража и уношусь на небо. Путь, по которому следует моя душа абсолютно нов для меня: черная река, кромешная тьма, нет ни одной вспышки, ни единого лучика, способного осветить дорогу. Какие-то непонятные зловещие существа сопровождают меня, пытаются дотронуться до меня, и только благодаря энергетической оболочке я остаюсь недосягаемой до них.

– Зачем ты здесь? – слышу я голос своей прабабушки.

– Она не послушала меня, – отвечает ей моя сестра Наталья. – Я сделала все, чтобы помочь Ольге, но она не хочет подчиниться обстоятельствам.

– Напрасно ты пришла сюда, Ольга. Уходи, возвращайся в себя. Твоей душе на земле еще предстоят жестокие испытания, но помни об ошибках, которые совершали мы, и не повторяй их. Уходи… Прочь из этой тьмы…

Голос прабабушки кажется мне чужим. Я хочу еще услышать, что скажет мне Наталья, и до меня доносятся ее прощальные слова:

– Прости, Ольга, иначе я поступить не могла…

Страшная сила тянет меня обратно против течения черной реки. Завывание ветра, похожее на вой волков, сопровождает меня до самого возвращения в тело.

Я открыла глаза. Вокруг ничего не изменилось. Я все также привязана к стулу, в том же слабо освещенном гараже. Голова разрывалась от дикой боли, вероятно, это последствие общения с умершими родственницами. Из маленького окна за моей спиной доносились чьи-то стоны. Я догадывалась, что за то время, когда я была в потустороннем мире, за стенкой что-то произошло. «Кто это? Даша? Или тот, кто недавно пришел сюда? А может быть, это стоны моего злейшего врага?» – эти вопросы терзали мое сознание.

Вдруг я отчетливо услышала крик:

– Нет, это для нее… Она там, в гараже…

Я знала точно, что этот голос принадлежит человеку, который обещал напоить меня своим адским зельем, который по ночам приходил из астрала в гости к Даше, и который угнал Васиков джип. Снова послышалось лязганье металлического замка, дверь открылась, кто-то вошел, но я боялась повернуть голову направо.

Вошедший щелкнул выключателем, я зажмурилась от яркого света, а когда открыла глаза, то сразу увидела перед собой лицо незнакомого мужчины, его красивые удивленные и в то же время испуганные глаза, нос с легкой горбинкой, решительные губы и мягко очерченный подбородок. Я еще не знала, какие у него намерения по отношению ко мне, но мне почему-то не было страшно. Мы молча смотрели друг на друга, пока до нас не донесся крик:

– Это экстрасенша, которая нашла джип! Она очень опасна…

– Заткнись, – сказал незнакомец, возвращаясь к двери.

– Но, Станислав…

Голос за стеной осекся, но теперь я знаю имя того, кто обладает такими удивительными глазами. Впрочем, мне кажется, я давно знаю, что его зовут Станислав, Стас…

– Сейчас я вас развяжу, – сказал он и принялся за мое освобождение. – Как вас зовут?

Я пыталась произнести свое имя, но после долгого молчания мой голос не слушался меня.

– Я хочу пить, – наконец выдавила я из себя.

– Сейчас, – ответил Стас и, перерезав ножом последнюю веревку, подошел к стеллажу у стены напротив меня и взял пластиковую бутылку с водой.

– Это родниковая, но стоит здесь с осени…

Я кивком дала понять, что согласна ее испить. Пока Стас с усилием открывал крышку, я разминала затекшие руки и ноги. Сделав несколько глотков из бутылки, я возвратила ее своему освободителю и спросила:

– Кто вы?

– Я не знаю, что вам ответить. Теперь я сам не понимаю, кто я… Но вы тоже не ответили, как вас зовут…

– Ольга, – ответила я и, кивая на дверь, спросила:

– Но вы знакомы с этим типом?

– К своему несчастью, знаком, – многозначительно ответил Стас.

Полная растерянность на его лице заставила меня предположить самое ужасное.

– Что с Дашей? Почему я не слышу ее голоса?

– Какой Дашей? – удивляется он и снова подходит к двери. – О какой Даше она говорит?

До меня донесся неестественный смех, а после него стон. Я на чугунных ногах подошла к двери, чтобы увидеть, что же происходит за ней. Но Стас преградил мне дорогу.

– Побудьте пока здесь, Ольга.

– Что там? – не отступая, спросила я. Почему вы меня туда не пускаете? Я хочу видеть Дашу.

Но Стас непреклонен, он отстранил меня, вышел из гаража и захлопнул дверь. Я осталась в заточении. Слезы бессилия начали течь из моих глаз. Я в отчаянии стукнула кулаком по двери, но, вспомнив слова Натальи о том, что надо покориться обстоятельствам, бросила эту затею.

Я отошла от двери и начала разглядывать обстановку, в которой находилась уже несколько часов. Надо признать, что это был гараж довольно внушительных размеров, потому что кроме Дашиного джипа здесь вполне могли бы поместиться еще одна легковушка. Теперь, при хорошем освещении, бросался в глаза идеальный порядок на всех подвесных полках и стеллажах. Чувствовалось, что инструменты, запчасти, коробки с крепежом разложены по своим местам с любовью и трудолюбием. Я поняла, что все это очень нужные вещи, а хлама здесь нет и в помине.

Однако меня что-то настораживало и я поняла, в чем дело. С тревогой я оглянулась назад и увидела стул, забетонированный в пол, к которому и была привязана. На стене, прямо над ним, находилось небольшое окошко в соседнее помещение. В моем сознании возникли неприятные ассоциации со средневековыми пытками.

Преодолевая страх, я встала на этот стул и заглянула в окошко. Увиденное не слишком удовлетворило мое любопытство. Стало ясным только одно: соседнее помещение – это довольно скромная кухня, причем, скорее всего, в загородном доме. Электрическая плитка, стол, накрытый обветшалой клеенкой, не сочетающиеся друг с другом предметы сервировки стола позволяют сделать вывод, что это дача, а не особняк в центре Москвы.

«Может быть, здесь поблизости, а то и за семь верст, нет никого. Кричи, не кричи, никто не услышит», – подумала я. Тут мой взгляд упал на ворота, через которые, собственно, въехала я на Дашином джипе сюда, в этот проклятый гараж. Я тотчас бросилась к ним, но быстро поняла, что без ключей мне не открыть. Я подошла к машине в надежде найти там Дашину сумку с сотовым телефоном, но все дверцы были заперты, а сумки в салоне не видно.

Я чувствовала себя маленьким зверьком, попавшим в мышеловку. Я не представляла, что от меня хотят, и почему Стас развязал, но не выпустил меня. Если в начале я слышала за дверью голоса, то теперь они стихли. Затянувшаяся тишина меня настораживала, мне хотелось постучать в дверь и напомнить о себе. Но внутренний голос сказал мне строго: «Сиди и жди!» И я подчинилась ему.

Глава 30

Лихоманов не отдавал отчет своим поступкам. Он сам не понимал, зачем хотел выпить сваренную Бесом отраву, почему, едва услышав о находящейся в гараже связанной женщине, сразу же отказался от этой затеи, отчего забыл обо всех предосторожностях и развязал Ольгу.

В душе Станислава Михайловича боролись две противоположности. Одна подсказывала ему, что надо проявить благородство, отправить Сергея Бекетова в больницу, а Ольгу выпустить на свободу. А другая, с более трезвым взглядом на будущее, спрашивала: «А что будет после этого с ними и с тобой?»

Чтобы решиться на что-либо, Лихоманов должен был взвесить все возможные поступки и их последствия. Для этого он хотел побыть один, но чтобы подняться на второй этаж, надо было перешагнуть через лежащего на полу со сломанной ногой Бекетова.

– Ты уверен, что у тебя перелом? – спросил он Беса.

– Уверен, иначе я бы уже танцевал чечетку, а не валялся бы здесь, – ответил Бес.

– У меня был в детстве перелом руки, так я от боли чуть на стенку не лез, а по тебе что-то не очень заметно.

– Да?! Так переступайте через меня и идите спокойно наверх, обдумывайте, как вам дальше свои грязные следы заметать, не снимая белых перчаток! Вы же у нас интеллигент! Только вот без меня у вас ничего не получится…

– Не хами, – резко оборвал его Лихоманов, но, признавая, что Сергей Бекетов попал своими словами не в бровь, а в глаз, смягчился. – Да ты ведь сам виноват… Какого черта ты все это затеял! Раз уж ты хотел завязать, то надо было сидеть и не высовываться… Я ведь тоже решил, что пришла пора отойти от этих дел. Сережа, ты понимаешь, что это не просто?

Бес вскинул на Станислава Михайловича удивленные глаза и медленно произнес:

– Понимаю.

Никогда прежде Лихоманов не обращался к нему так дружелюбно: «Сережа». Обычно он избегал обращений или называл Бесом и другими нарицательно-пренебрежительными словами. Но Бекетов знал свое место и пропускал эти обращения мимо ушей.

– Заказчики просто за горло берут… Но я сумел договориться. Надо пригнать напоследок сразу три машины: джип, лимузин и кабриолет, но последний обязательно «Мерседес». Сам понимаешь, что в Москве угонять опасно, милиция уже начеку, а провинции нелегко лимузин раздобыть… Поэтому работать пришлось бы в Санкт-Петербурге… А что теперь? – говорил Станислав Михайлович, пряча глаза от Сергея.

Бекетов молчал, анализируя создавшуюся ситуацию. Лихоманов уселся на табуретку и закурил.

– Черт! При такой вони даже сигареты не идут, задыхаюсь. Вот не напился бы ты этой гадости, не затуманились бы твои мозги и не свалился бы ты с лестницы…

– Я не пил ничего, – ответил Бес на слова Лихоманова. – Но похоже, что и запах действует сильно, я в транс от него начал входить. Боюсь, что и на вас может подействовать.

– Что?! – вскрикнул Станислав Михайлович и вскочил с табуретки, как ошпаренный. – Только этого мне не хватало!

Он подошел к окну и шире раскрыл форточку. На улице уже стало темнеть. Лихоманов хотел включить свет, потому что не любил полумрака, но передумал.

– А эта девушка – Ольга? Зачем она здесь? Что ты с ней собирался делать?

– Она очень опасна и очень непредсказуема. Я надел на нее колпак, но она продолжала мешать мне… нам.

– Ничего не пойму. Если на ней колпак, то как она нам мешает? Что, какие-то способности экстрасенса у нее все-таки остались?

– Мне вам трудно объяснить это. Скажу только, что зря вы ее развязали. Она в любой момент может выкинуть какой-нибудь фортель.

– Да, она все про какую-то Дашу спрашивает. Кто это? – наконец-то поинтересовался Лихоманов.

– Это ее подружка. Она думает, что Даша здесь, – Бес замолчал, представляя образ своей возлюбленной, но тот возник в его представлении не один, а рядом с Данилевским. – Пусть продолжает считать, что Даша в наших руках, мы можем сыграть на этом.

– А что ты хотел сделать со связанной Ольгой? Убить? – спросил Лихоманов, как на настоящем допросе. – Ты понимаешь, придурок, что – угоны – это одна статья, а похищение людей и убийства – это уже другие. За это и пожизненное получить можно. Признавайся, может быть, ты все-таки и Дашу похитил и уже убил!

Выдержка опять покинула Лихоманова. Он сорвался на крик и мог бы, наверное, ударить Бекетова, если бы тот не лежал, беспомощный, на полу. Бес почувствовал это и стал оправдываться:

– Нет, Даша жива и здорова. Я никогда не сделал бы ей ничего плохого. Я только машиной ее воспользовался, чтобы увезти эту сучку. Но и эту я убивать не собирался. У меня были другие планы…

Бес замолчал, раздумывая, рассказывать или нет Лихоманову о сути эксперимента, который он хотел произвести над Ольгой, но вдруг его осенило:

– Я придумал! Мы можем ее использовать. Пусть она угонит те машины, которые необходимы заказчикам.

– Ты хочешь сказать, что тот, кто нам мешает, может нам и помочь? – спросил Станислав Михайлович, оживившись от того, кто какой-то выход из создавшейся ситуации все-таки существует.

– Вот именно. Я и мое средство, мы сможем превратить ее в зомби. И она будет выполнять все наши указания. Только меня вы должны отправить в больницу, и как можно быстрее. Скоро кончится действие мантры скорой помощи, и боль вернется ко мне, поэтому медлить нельзя.

– А ты сможешь сделать это? – неуверенно спросил Лихоманов и покосился на дверь, ведущую в гараж.

– Если бы она была привязана, то осуществить это было бы проще. Силком дали бы ей несколько глотков сваренного средства, и она уже в трансе… И делать тогда с ней можно все, что угодно: зомбировать, программировать…

Станислав Михайлович брезгливо поморщился. Бес таинственно посмотрел на него снизу вверх и сказал:

– По-моему, есть одно обстоятельство, которое нам должно помочь…

– Какое? – теряясь в догадках, спросил Лихоманов. Внезапно Станислав Михайлович почувствовал, что у него начинает кружится голова, но он повторил свой вопрос:

– Какое обстоятельство?

– Эта красотка влюбилась в вас. Мне достаточно слегка направить ее подсознание, и она сделает все, что вы ей скажете.

Эти слова звучали для Лихоманова уже откуда-то издалека. Находясь здесь, в эпицентре распространения магического зловония, он наконец получил дозу, способную повлиять на его сознание, и стал впадать в гипнотический сон. До сих пор это состояние было неведомо Станиславу Михайловичу, он считал себя защищенным раз и навсегда от всяких сверхъестественных посягательств. Шатающейся походкой он дошел до входной двери, распахнул ее и вышел, как пьяный, на крыльцо. Подобно Бесу, он потерял координацию движений и свалился вниз.

Удар о землю отрезвил его. Лихоманов поднялся, подвигал руками и ногами, проверяя, целы ли конечности. Эта лестница была короче, чем внутри дома, а земля мягче, чем деревянный пол. Станислав Михайлович, в отличие от Бекетова, физически не пострадал.

– Добрый вечер! Помощь нужна? – незнакомый голос заставил Лихоманова вздрогнуть. Он повернул свою еще тяжелую голову направо и увидел за забором соседа. Станислав Михайлович кивнул ему головой и поспешил скрыться от чужих любопытных глаз.

– Что это за вонь? Краска – не краска, бензин – не бензин?.. – спросил дотошный сосед.

– Растворитель, – односложно ответил только что упавший с крыльца Лихоманов и вернулся обратно в дом.

Дверь за собой он не закрыл, поскольку запах уже распространился по окрестностям, а помещение надо было проветрить.

– Со всех сторон обложили, – сказал он себе под нос, а потом обратился к Бесу:

– Хорошо, я согласен на твой вариант. Я отправлю тебя в больницу, только не в Москву, а в Можайск. Это недалеко отсюда, и там тебя искать не будут. У меня в Можайской больнице главврач – хороший знакомый. И лучше бы на соседской «Газели» туда поехать, а не на джипе, что в гараже… А от него надо избавляться. Он ведь в угоне?

– Пока, может, и не числится в угоне, но утром, скорее всего, обнаружится его пропажа, – размышлял вслух Бекетов.

– Тогда ночью бросим его где-нибудь в лесу, подальше отсюда, чтобы сразу не обнаружили. Нам надо выиграть время, – говорил Станислав Михайлович, планируя дальнейший ход событий.

Слушая Лихоманова, Бекетов оживился. У него появился шанс на спасение. До этого перелома Бес считал, что достиг таких высот в магии, что может выпутаться из любой наисложнейшей ситуации. Теперь, впервые за последние пять-шесть лет, он спустился, а точнее, упал с заоблачных высот на землю и ощутил себя смертным человеком, страдающим физическим недугом. На какое-то время боль он смог заблокировать, но вот срастить кость, чтобы встать на ноги, было ему не под силу.

Сергею нужна была помощь. Только Станислав Михайлович мог сейчас наложить на его сломанную ногу шину и отвезти в больницу. Бекетов считал, что провести месяц-другой на больничной койке, это для него не страшно. Он уже представлял, что будет выходить в астрал и отправляться к Даше. О приговоре, который вынес ему Хохотун, Бес не имел ни малейшего понятия, поскольку мысли Лихоманова читать не мог, а об уголовнике из Твери ничего не слышал.

Бес достал из кармана брюк Дашино кольцо с бриллиантами, с нежностью посмотрел на него и хотел было убрать в карман рубашки, ближе к сердцу, но выронил эту драгоценность.

– Станислав Михайлович, кольцо… достаньте мне кольцо, оно закатилось туда, – жалобно попросил Бекетов, показывая рукой в левый угол кухни.

Лихоманов посмотрел в ту сторону, но, не найдя глазами никакого кольца, не захотел утруждать себя поисками.

– Какое еще кольцо? И так проблем хватает!

Послышался легкий стук. Станислав Михайлович оглянулся на входную дверь, потом перевел свой взгляд на гаражную. Он понял, что стучала Ольга. Лихоманов оценил, что другая женщина на ее месте могла бы уже давно кричать во весь голос, звать на помощь, стучать в гаражные ворота, но Ольга вела себя благоразумно. «А ведь она мне тоже понравилась», – признался себе Станислав Михайлович.