Текст книги "Марготта"

– Попробую сделать так, чтобы она не смогла смыться из дома, – на бегу ответила я, запечатывая все двери и окна подряд. На первом этаже медальон вибрировал не переставая, зато на втором молчал, как партизан. Кажется, туда Тьяра вообще не поднималась. Я снова спустилась вниз. Торопливо зачаровав там все, что можно, включая вентиляционное окошко и пару мышиных норок, я в изнеможении уселась на шкаф. Поерзала немного, на всякий случай наложила на его дверцы все те же чары неоткрываемости, и призадумалась.

Медальон продолжал дрожать, значит, девушка все еще была где-то здесь. Возможно, она просто спряталась. Но где?

– Хозяин, а в доме есть укромные места, которые сложно заметить с первого взгляда?

– Да сколько угодно!

– А есть такие, в которые человек может залезть, даже находясь в… ну… уже почти в виде зверя?

– Пожалуй, есть. Можно нырнуть за штору или под стол…

– Нет, это все не то, – отмахнулась я.

– А что «то»?

– Если бы я знала.

В состоянии полного отупения я просидела еще несколько минут. Медальон дрожал, указывая на то, что из дома Тьяра пока не выбралась. Да куда же она могла забраться?

Как назло, у меня не было никакого желания играть в прятки с оборотнем, а от растерянного Хозяина толку было совсем немного. Кажется, он просто слишком любил свою дочь, чтобы адекватно оценивать ситуацию. У меня же мозги просто отказывались работать, поэтому я так и сидела на шкафу, рассеянно водя пальцем по серебряным узорам. Все-таки красивая вещь и качественная, не сломалась при падении, не потрескалась. Даже дверцы не распахнулись.

Стоп!

Я совершенно точно помнила: когда мы с Хозяином выбежали на звук, дверцы шкафа были открыты. А я их не закрывала, только зачаровала.

Я торопливо вскочила с насиженного места и отошла в другой угол прихожей. Вибрация медальона ослабла. Я сделала еще несколько шагов в сторону и приблизилась к шкафу с другой стороны. Вибрация возросла.

– Я – идиотка! – радостно доложила я Хозяину.

– Ага, – машинально согласился он. – А в чем дело?

– Она в шкафу! Залезла туда и сама загнала себя в ловушку. Теперь не выберется. Осталась самая малость – поднять шкаф и запихать его все в ту же клетку.

– Не влезет.

– Точно?

– А ты сама посмотри.

Я посмотрела и поняла, что действительно не влезет. Да и в то, что мы поднимем эту деревянную махину (пусть даже и общими усилиями), верилось с трудом. Но нужная мысль уже мелькнула где-то в недрах мозга. Очень слабенько мелькнула, но все же… За последние несколько дней уже случилось столько всяких непредвиденных совпадений и счастливых случайностей, что мне просто не терпелось убедиться (или разочароваться) в еще одной догадке.

– А шкаф из чего сделан?

– Из дерева. – Хозяин посмотрел на меня, как на полную идиотку. Я ответила ему точно таким же взглядом.

– Вижу, что не из морских раковин. Из какого конкретно дерева? Породу можете назвать?

– Вроде осина.

– А завитушки на стенках и дверцах из серебра?

– Да, настоящее серебро. Там и внутри отделка есть…

– Ну и замечательно. Тогда зачем его куда-то тащить? Она и в нем прекрасно досидит до рассвета. Вся в серебре, да еще и с добавлением осины – куда уж надежнее!

Хозяин внимательно посмотрел на меня (не свихнулась ли?), на шкаф, потом опять на меня и наконец выдавил из себя какое-то жалкое подобие улыбки. Я улыбнулась гораздо искреннее и посмотрела на него взглядом настоящего победителя монстров. Взгляд смотрелся немного неестественно, в первую очередь потому, что шел снизу вверх, да и опыта у меня было немного. Но надо же когда-то начинать!

Тьяра, крепко запертая в шкафу, осознала наконец-то всю прелесть своего положения и разразилась тоскливым воем вперемежку со всхлипами. Я с чувством выполненного долга уселась на ее новую темницу и лениво потянулась. Вот если после всего Хозяин не поможет мне вернуться домой, то я навек разочаруюсь в людях и пойду бродить по этому миру, истребляя нечисть. А что? Зато весело будет!

– Что? – без предисловий спросила красивая рыжеволосая женщина, едва они остались вдвоем.

Впрочем, теперь ее уже сложно было назвать красивой. Просто женщина, очень усталая, с синяками под глазами и частыми нитями седины в когда-то роскошных локонах. Ее собеседница выглядела лишь немногим лучше, но все-таки молодость давала себя знать.

Верховная астраханская ведьма нервно потеребила прядь светлых волос:

– Тань, я думала, что эта престарелая стерва давно умерла. О ней уже лет пятнадцать никаких вестей не было, вот я и расслабилась.

– Ну ты-то хоть себя не вини. И так каждый, кого ни увижу, бьет себя кулаком в грудь и кается, что это все его вина, недоглядел, не уберег, готов искупить… Смотреть уже не могу на этих искупителей!

– Но я-то действительно недоглядела. А ведь должна была Знала же, что такие просто так не умирают.

– Ты не отвлекайся, давай поподробнее. Что за стерва и какое отношение она имеет к моим девочкам?

– А самое поганое, что ничего я о ней толком не знаю. Зовут Арая Лоо, возраст точно не известен, примерно от пятидесяти до двухсот с возможными вариантами, одержима идеей мирового господства и легкой степенью шизофрении. Работает по принципу «цель оправдывает средства», но предпочитает действовать чужими руками. Чистокровная ведьма. Очень сильная. Последний раз была замечена при попытке государственного переворота на острове Альсоро в одном из закрытых миров. Попытка провалилась, Арая попробовала удрать в наш мир, но нарвалась на Варвару – прежнюю Верховную. Собственно, именно она Варвару и убила… Но тогда нам удалось вышвырнуть ее в Междумирье. Я, признаться, думала, что оттуда не возвращаются. А она, видимо, нашла способ.

– А девочки ей зачем?

– Не имею ни малейшего понятия. Честно говоря, подозреваю, что ей-то они как раз и не нужны. Скорее даже наоборот.

– То есть? Лен, ты не могла бы проявить чуточку сострадания, я уже трое суток не спала.

Блондинка вздохнула. Ей очень не хотелось высказывать свое предположение вслух, но коль уж старшая подруга совсем отказывалась понимать очевидное…

– Татьяна, они ей совершенно не нужны. Они ей мешают. Она хотела их убить, но просчиталась. Но если их смерть действительно имеет для пес значение… она не остановится на полпути…

– Ты думаешь, это как-то связано с… Ну ты знаешь…

– Знаю. И думаю, что да. Вот только что теперь с этим делать?

Глава 9
ЛЮБОПЫТСТВО НЕ ПОРОК…

– Даже и не упрашивай, – заявил Хозяин, мягко, но назойливо выпихивая меня за дверь. – Денег я тебе дал, о мире кое-что объяснил, коня ты тоже честно заслужила, но жить у меня не будешь!

– Ну почему? – в который уже раз за утро спросила я, рассеянно перебирая в руке двадцать золотых монет, великодушно пожалованных мне за помощь в расколдовывании Тьяры.

Кошелек к ним прилагался, но мне почему-то нравилось ощущать вес денег именно в руке, а не на поясе. Я стояла во дворе дома, рядом с оседланным Глазастым, из седельной сумки выглядывала любопытная мордочка Глюка. Там же, в сумке, лежала подписанная Хозяином бумага, в которой говорилось, что я являюсь свободным человеком. Сподобился-таки…

– Да потому, что не могу я просто так пускать в дом всяких неизвестных личностей. Ты пойми своим эльфийским умом, что слухи же пойдут. Половина стражников уже и сейчас свято уверена, что ты – моя любовница!

– Ну и что? Еще два дня назад вас это не больно-то волновало.

– Два дня назад я еще не знал, что ты ведьма!

– Не ведьма, а магичка!

– А какая разница?

Разница была, и довольно большая. Маги были привязаны к определенной стихии, их могущество зависело от количества известных заклинаний и умения их применять, а это, как правило, приходило с возрастом. Ведьмы же от рождения были наделены силой и знанием. Каким-то непостижимым образом они знали все о мировом устройстве, о природе человеческих чувств, о пророчествах и предназначениях, о смысле жизни. Но делиться своими знаниями конечно же не спешили. А еще все ведьмы были женского пола. Дурацкое слово «ведьмак» – плод мужского шовинизма и писательского воображения – использовалось в магическом кругу исключительно для обозначения всяких шарлатанов, гордо именовавших себя Великими знахарями, Святыми предсказателями и Магистрами черной, белой и розовой магии.

Но Хозяину я об этом говорить не стала, тем более что мы с ним опять ругались. Повод был более чем стоящий – он не разрешал мне жить в его доме. И это после того, как я вернула ему дочь целой и почти невредимой. Почти – потому что ее психическое здоровье после ночевки в серебряной клетке (ладно, в серебряно-осиновом шкафу) все еще оставляло желать лучшего. Когда на рассвете мы наконец-то извлекли ее из заточения, у девушки был полный ступор. Она кивала в ответ на все вопросы, передвигалась по правильной синусоиде и за последние несколько часов сказала всего восемь слов, причем четыре из них были матерными, а еще три – эльфийскими (но не менее матерными). Последнее слово было «спасибо», но относилось оно почему-то не ко мне, а к Хозяину.

Впрочем, во всем остальном Тьяра была совершенно нормальной. Медальон на нее не реагировал, моя интуиция тоже, а значит, можно было жить спокойно. Но только не в доме у Топиэра Рулиппа айр Муллена.

– Лучше бы вы мне одежду дали!

– Я дал! – Хозяин придирчиво осмотрел свою рубаху и штаны, болтающиеся на мне, как детская распашонка на кукле Барби. – Но если хочешь, можешь попросить у Тьяры.

Идея была неплохая, особенно учитывая то, что девушка была примерно такой же комплекции, как и я, разве что выше и чуть фигуристее. Но я почему-то явственно ощутила, что не хочу носить ее вещи, да и не даст она мне ни тряпочки. Судя по всему, дочь Хозяина являлась редкостной стервой, а он был единственным, кто искренне верил в ее непогрешимость. Какие же все-таки наивные люди родители.

– Не хочу, – упрямо ответила я и, чтобы хоть как-то объяснить сей прискорбный факт, добавила: – У нее все какое-то черное, словно траурное.

– Ну естественно, это же ее фамильный цвет.

– Э-э-э… А объяснить поподробнее? Я как-то не слишком в курсе!

– У каждого дворянского рода существует свое отдельное сочетание цветов, которое чаще всего присутствует на гербе рода или в одежде сородичей. Эти цвета можно носить, а можно игнорировать, но они в любом случае есть.

– Как в геральдике?

– А это и есть геральдика. И символика. Но тут главное не ошибиться и не принять желаемое за действительное. Не всегда перед нами то, что мы хотим увидеть.

– То есть? – Вот не люблю я туманных полунамеков.

– Если ты увидишь на улице мальчишку, разодетого исключительно в красное и золотое, то это вовсе не значит, что он – член правящей династии Альсоро. Может быть, ему просто нравятся эти цвета, или он подмастерье ювелира (они тоже считают такое сочетание своим), или в гербе его матери был красный, а у отца золотой, а может, у портного другой ткани не нашлось. С другой стороны, та же королева из Альсоро обязана на официальных церемониях носить только эти два цвета, Служители Господа на проповедь одеваются исключительно в черное и белое, а ведьму перед сожжением традиционно обряжают в синий балахон…

Хозяин внезапно осекся, сообразив, что рассказывать о сожженных ведьмах стоящей перед ним магичке по меньшей мере нетактично. Хотя если бы он не заткнулся так многозначительно, то я, скорее всего, не придала бы этому никакого значения. В конце концов, какая разница: белое или синее? Не розовое – и то хорошо!

– А у вас какие цвета? – больше для приличия поинтересовалась я.

– Зеленый и золотой, – гордо ответил он. Кажется, носить золото в этом мире было очень почетно.

– А почему тогда у Тьяры черный? – Вопрос казался мне совершенно невинным, но Хозяин заметно помрачнел. Но назад было не повернуть, я уже спросила.

– Ее мать носила черный и серебро, а дочери теперь положены черный и золото. Но золото она носить не хочет.

Я особо задумалась над словосочетанием «мать носила». Она что, умерла? Или просто сбежала с любовником? Идей было много, но спросить я не рискнула. Хватит уже информации, и так голова ничего не соображает.

Зато я совершенно точно учуяла, что надо сваливать из этого дома. Слишком уж много здесь тайн, и если я останусь еще хоть на пару часов, то обязательно во что-нибудь вляпаюсь. Поэтому я решительно попрощалась с Хозяином, вскочила в седло и направила Глазастого к выходу со двора.

– Погоди, эльфеныш! – Резкий оклик Топиэра заставил коня остановиться, а меня – обернуться.

– Что еще?

– А что теперь будет с Салиной, нашей горничной? Ведь ее же покусал оборотень…

– Не покусал, а только оцарапал, я проверяла. А оборотничество через царапины не передается. Да и укусы заразны только в полнолуние, причем в то самое, которое длится одну ночь, а не семь. А то эти твари размножались бы быстрее, чем хомячки.

– Ну пусть только поцарапал… Поцарапала… Но зато в ту самую ночь, я специально посчитал! А вдруг?

– Ну если вдруг, так потом тоже запрете ее в клетку. Вот нашли проблему! – Я пнула коня пятками и поспешила уехать, пока меня снова не спросили о чем-нибудь, столь же неважном. Но все-таки не успела.

– Марго! – В этот раз крик застал меня уже на дороге. – Сними комнату в «Полной тарелке» у Льени. Он обычно незнакомым жилье не сдает, но если попросишь от моего имени… А вечером я подъеду и поговорим.

– Ладно. – Я кивнула и снова попыталась уехать.

Но после того как Глазастый совершенно беспрепятственно преодолел два десятка метров, не выдержала и обернулась сама. Хозяина во дворе уже не было, зато из окна второго этажа за мной внимательно наблюдала хрупкая фигурка, одетая в черное. Поймав мой взгляд, Тьяра поспешно задернула штору. А я подумала, что уже успела вляпаться в какую-то нехорошую историю, и прыгающие изо всех дыр оборотни – далеко не самое страшное, что ждет меня в будущем.

В этот раз трактир был полон. Столы ломились от еды, лавки – от посетителей, рыженькая Лита сгибалась под тяжестью подносов, а трактирщик довольно ухмылялся. Дела у него явно шли неплохо.

При виде меня ухмылка превратилась в лучезарную улыбку, Льени подался вперед, наваливаясь безразмерным животом на стойку, и приветливо помахал рукой. Я поспешила подойти поближе.

– Чего-нибудь изволишь? – поинтересовался трактирщик. – Как раз все свежее, горяченькое.

– Изволю, – согласилась я, – только попозже, а то сейчас и сесть-то некуда. Вы лучше скажите, у вас комнату снять можно?

– Можно, отчего же нет. Тебе какую? А то есть побольше, поменьше… совсем уж малюсеньких нет, у меня таки приличное заведение, а не дешевый крысятник.

– Ну… – С одной стороны я была рада, что не пришлось упоминать Хозяина, а с другой – в здешних ценах я все еще не разбиралась и даже примерно не представляла, сколько может стоить комната.

– От восьми серебрушек и до трех золотых в сутки, – совершенно верно понял мою заминку Льени. Я с облегчением кивнула.

– Тогда давайте небольшую, мне много места не надо. Но чтоб все прилично было.

Я пыталась выглядеть серьезной и взрослой, но трактирщика мой вид откровенно забавлял. Самое странное, его хихиканье совсем не было обидным, скорее подбадривающим. Как будто он знал обо мне даже больше, чем я сама, и честно пытался подтолкнуть к верному решению.

На стойку с мягким стуком лег небольшой ключик.

– Поднимешься на второй этаж, там прямо по коридору и последняя дверь налево. Извини, что не провожаю, сама видишь – занят. Если что понадобится, зови Литку или спрашивай прямо у меня.

– А деньги?

– Золотой в день. Да не торопись ты, вечерком отдашь. Иди, отдыхай.

И он так ехидно подмигнул, что мне стало неловко. Я поспешно схватила со стойки ключ и побежала вверх по лестнице. В коридоре сориентировалась без труда, нужная дверь открылась совершенно свободно.

Обстановки в комнате было немного, да она и интересовала меня в последнюю очередь. Самый необходимый предмет мебели находился в дальнем углу и представлял собой обыкновенную кровать. Я бросилась на нее, стряхивая с ног опостылевшие кроссовки, и мечтая только об одном – наконец-то по-человечески выспаться. Сон уже накатил волной лени и пофигизма, весь мир (и этот, и мой родной) стал казаться чем-то далеким и нереальным…

Уже задремывая, я вспомнила об одной необходимой вещи. Сползла с кровати, дотащилась до дверей, коснулась рукой щеколды, произнесла необходимое заклинание… Чары неоткрываемости успешно сработали, на мгновение охватив дверь и задвижку красноватым сиянием.

А потом я все-таки заснула. Ура!

Проснулась я, как ни странно, всего через пару часов, но полностью выспавшаяся, свежая и полная сил. Лениво потянулась, нечаянно пнув развалившегося в ногах Глюка. Крыс вяло отмахнулся хвостом и засопел с удвоенной силой.

Я машинально оглядела комнату, обнаружила письменный стол с выдвижными ящиками и уверенно направилась к нему. Больше всего меня сейчас интересовали собственные мысли. И надежда, что в комнате найдется все необходимое, чтобы их не забыть.

В одном из ящиков стола обнаружилась бумага, небольшая чернильница и несколько гусиных перьев. Поразбиравшись пару минут со способом использования этих письменных принадлежностей, я пришла к выводу, что опытным путем можно научиться чему угодно, и старательно вывела первую строчку.

Сможет ли Хозяин помочь мне отправиться домой?

Света в комнате было вполне достаточно, но строчка все равно получилась неровная – буквы прыгали во всех направлениях, чернила или текли полноводной рекой, размазываясь и оставляя жирные кляксы, или напрочь игнорировали мои старания, высыхая еще до того, как я успевала донести перо до бумаги.

Но меня сейчас волновала не форма, а содержание. За время сна разрозненные мысли приобрели более или менее четкую форму, и я торопилась записать их, чтобы потом обдумать не торопясь.

Где Тьяру мог покусать оборотень? Если в городе, то откуда он тут взялся? Если в лесу, то что она там делала?

И вообще, что девушка из приличной семьи делала ночью наедине с оборотнем?

Вопросы тянулись друг за другом сплошной цепочкой, мне даже не приходилось задумываться над новыми, они появлялись сами по себе.

Тьяру покусал тот оборотень, который взорвался перед городскими воротами, или какой-то другой? И сколько их еще бродит по городу?

Кто спустил вниз по лестнице шкаф и выпустил Тьяру? И почему он это сделал? И был ли эти один и тот же человек? И человек ли это был?

Зачем Волчьей Тетушке понадобился Глазастый? И откуда у его бывшего хозяина медальон?

Вспомнив о медальоне, я сообразила, что если Топиэр не лазил по сумкам Глазастого (а скорее всего, не лазил, не до того ему было!), то где-то в них до сих пор лежат мешочки с монетами и драгоценностями. Надо бы перепрятать их куда-нибудь, пока не сперли.

Я уже вскочила, чтобы бежать на конюшню и проверить сохранность находок, но спохватилась и торопливо приписала еще несколько строк.

Что скрывает Хозяин? Кто такая Аллена?

И с чего это я взяла, что Хозяин что-то скрывает? А Аллена… ну мало ли, может, любовница, может, жена, мать Тьяры… Та самая, которая «была». Или вообще совершенно левый персонаж. Вот далась она мне!

Я еще раз пробежала глазами список вопросов и поняла, что впору ударяться в паранойю. Создавалось ощущение, будто все мои немногочисленные знакомые в этом мире являются участниками огромного заговора, цель которого – свести меня с ума. Брр!

– Глюк, я похожа на дуру? – затравленно спросила я у крыса. Зверек поднял голову и уставился на меня бусинками золотистых глаз. Нехорошо так уставился, как будто и в самом деле на дуру.

– Я серьезно! Почему везде, где я появляюсь, всегда начинаются какие-то странности? Или просто если где-то что-нибудь случается, там сразу же возникаю я? А?

Глюк молчал, но мне показалось, что второе предположение понравилось ему больше.

– Ты как хочешь, а я пошла обедать… или ужинать, потом к Глазастому, потом изучать город и заказывать себе нормальную одежду. И не надо так на меня пялиться. Если уж я застряла в этом мире, то почему бы не пожить с комфортом, не думая о чужих проблемах. И о своих тоже. У меня каникулы! То есть были бы каникулы, если бы я была дома…

Мне вдруг стало очень стыдно. Где-то дома, бесконечно далеко отсюда, мама с папой наверняка сходили с ума сами и успешно сводили с ума тетю Лену, нашу Верховную. А еще дальше, вообще неведомо где, блуждала Ксанка, знаменитая своей непрактичностью. Она и в обычном-то мире неизвестно как выживала со своими идеалистическими наклонностями и вечными влюбленностями… Интересно, куда все-таки ее занесло?

Так вот, всем им сейчас, наверно, было очень плохо. Они беспокоились за меня, волновались, литрами глотали корвалол.

Я же за себя не волновалась абсолютно, а о родственниках почти не вспоминала. Как-то не до того было. Да и свобода голову кружила по полной программе: никто не приставал с указаниями: что надевать, как себя вести и куда ходить, не заставлял ложиться спать в десять вечера, не капал на нервы. Даже Глюк не особенно раздражал своими вечными придирками. Он вообще стал какой-то странный в последнее время. Более задумчивый, что ли? И молчаливый. Раньше он верещал без умолку и по любому поводу, а сейчас ходил весь погруженный в свои мысли. Странно…

Но эти размышления я не стала записывать на листок с вопросами. Мне вполне хватало всего остального.

Сначала я все-таки наведалась в конюшню и убедилась в сохранности драгоценностей и денег. Попутно пересчитала монеты (в мешочке была почти сотня, то-то он казался таким тяжелым!) и накрепко наказала коню не спускать с имущества голубых глаз. Можно было бы, конечно, перетащить сумки и седло в комнату, но это означало переться с ними на второй этаж… Да ну пусть лучше тут валяются, меньше подозрений вызовут.

Немного перекусив и расспросив трактирщика о местных достопримечательностях, я пошла осматривать город. Погода стояла жаркая, прохожих на улицах было немного, а киоски с мороженым не встречались вовсе, поэтому мой туристический энтузиазм очень быстро сошел на нет. Да и не было в Тангape ничего интересного, по крайней мере на первый взгляд. Атмосфера – почти как в старых районах Астрахани, где столетние каменные дома мирно соседствуют с двухсотлетними деревянными избушками, а по одним и тем же улицам ходят и коровы, и дамы в вечерних платьях, и вечно уставшие милиционеры.

Кстати, стражей порядка на тангарских улицах было значительно меньше, чем в моем родном городе. Или они очень умело шифровались, или же просто прятались от жары. Я все больше склонялась в сторону последнего.

Побродив по столице Предонии около получаса, я наконец-то наткнулась на лавочку портного.

– Что шить будем? – непочтительно осведомился сгорбленный дедок за прилавком.

– Рубашку, – торопливо выпалила я, стараясь смыться отсюда побыстрее (никогда не любила часовые походы по магазинам и нудные примерки), – и штаны. Какого-нибудь простенького фасона, можно мужского, но чтобы на меня и с карманами.

– На тебя? – Дедок с интересом обозрел мое худющее тело. – И чтоб мужского? Это можно, это до завтра управлюсь. Тебе из чего кроить-то?

– Да из чего хотите, только чтоб нормально сидело, и цвет не маркий.

– Ну не маркий так не маркий. Посмотрю, что найду. – Дедок прикрыл глаза и углубился в свои стариковские мысли. Сначала я подумала, что он вспоминает, какая ткань есть на складе (или где она может у него храниться), но через несколько минут пришла к выводу, что портной просто заснул.

Я протянула руку и решительно потрясла старика за плечо.

– Где? Чаго? – мигом встрепенулся он, отскакивая на добрых два метра. – А, ты еще здесь? Все же вроде уже заказала. Или забыла что?

– Да нет… – смущенно промямлила я. – А вы мерки разве снимать не будете?

– Ой, да какие с тебя будут мерки, милая! Тощая же, как скелетище, внучка моя младшая и то покрупнее тебя будет. Аль думаешь, что старый совсем из ума выжил, на глаз рубаху не сошьет? Думаешь?

– Н-нет.

– От то-то и оно! И не думай! На глаза-то я никогда не жаловался, да и на память тож. Еще Третью войну застал, а покрепче нонешних молодых-то буду! А те, кто просто так рубаху сшить не в состоянии, все измерить норовят, они чего хотят-то? Знаешь?

– Чего? – машинально спросила я.

– Да к девке красивой руки под юбку запустить, чего же еще-то! Чтоб, значит, все размеры достоверно снять, это же общупать везде надо! А у тебя пока и щупать-то нечего, мала еще. Но вот помяни мое слово, когда вырастешь – так отбою от кавалеров не будет! Любят они таких, худеньких. М-да… – Дедок опять прикрыл глаза и начал задремывать, но как только я дернула его за рукав, сразу же очнулся. – Две серебрушки задатка с тебя. Завтра вечерком зайди, шмотки свои заберешь да остаток отдашь.

И под протяжное «Эх, молодежь!» я выскочила за дверь. И практически уперлась носом в вывеску сапожника. Кроссовки еще более-менее держались, но я чувствовала, что осталось им недолго. Все-таки дождик и два купания не прошли для них бесследно, а учитывая, что они и до этого были далеко не новые… Да и не антуражно как-то – по средневековому городу в кроссовках шляться.

К счастью, сапожник оказался полной противоположностью портного. Молодой и улыбчивый мужчина внимательно осмотрел мои ноги, сделал для себя какие-то пометки мелом прямо на полу и довольно быстро отпустил меня восвояси.

Обратно я решила пойти другой дорогой, искренне надеясь, что не заблужусь в незнакомом городе. Не заблудилась, зато полюбовалась на два красивых каменных здания, стоящих напротив друг друга на огромной круглой площади. Первое было опознано мною как церковь, а второе – как ратуша. Между ними располагался деревянный помост, который с равным успехом мог использоваться как для массовых объявлений, так и для образцово-показательных казней. Или для проповедей.

Впрочем, почему «мог»? Он и использовался.

– …ибо когда зло пожрет души ваши, то примется за тела, – вещал священник, – и покроются они шерстью, и нальются кровью очи ваши, и будет для вас ночь как день. И очерствеет сердце ваше, и дети ваши отвернутся от вас, и не будет вам иного дома, как святое пламя, дарующее исцеление и вечную жизнь на небесах, ибо сказано, что не тронет огонь тех, кто чист перед Богом, а, напротив, исцелит от хворей и дорогу к судьбе своей укажет, куда все мы идем, сами того не ведая…

И дальше в том же духе. Интересно, он всю эту религиозную галиматью заранее сочинял, а потом наизусть заучивал, или просто импровизировал по ходу дела? Да и в любом случае: вот сам бы в костер и влез, а я бы посмотрела, как он будет в нем от хворей исцеляться и дорогу искать. Разве что это будет дорога на тот свет!

Священник (здесь таких уважительно называли Служителями Господа) еще что-то вдохновенно вещал о клыках и чесноке, но слушать я не стала. Людские суеверия одинаковы во всех мирах, а эта проповедь явно была посвящена оборотням. Похоже, ребята из городской стражи, которым зверь помешал нормально погулять на свадьбе, порассказали-таки друзьям и знакомым всяческих ужасов, и жители Тангара дружно ударились в тихую панику.

Хотя не так уж и дружно! Народу у помоста собралось всего человек тридцать, и те слушали вяло, лишь заученно вздыхали в местах наиболее красочного описания мук, которые испытывает оборотень, когда прикасается к чесноку. Я только тихо вздыхала. Кажется, проповедник банально перепутал волкоподобных тварей с вампирами. Или со мной, потому что я чеснок тоже терпеть не могла.

– Так что ежели кто из знакомых ваших на полную луну воет да креста боится или же просто глаз дурной имеет, то немедля его на костер надо! – жизнерадостно заключил священник, щедро осеняя собравшихся крестным знамением.

Я поморщилась и пошла дальше, утешая себя тем, что узнала хоть что-то о местной религии. Например, то, что она не слишком сильно отличается от привычного христианства. Даже символ тот же – крест. Никакой фантазии у людей! Вот хоть кто-нибудь додумался бы использовать в качестве священного знака прямоугольный треугольник, или равностороннюю трапецию, или банальную точку… или запятую… тире…

Представив себе болтающиеся на веревочке кавычки, я развеселилась окончательно и в трактир вошла в исключительно хорошем настроении. Которое мне не замедлили испортить.

– Где тебя носило?! – завопил Хозяин, вскакивая с лавки и устремляясь ко мне. – Я же предупредил тебя, что зайду вечером!

– Забыла, – созналась я. – А что?

– А то! – огрызнулся Хозяин. – Ну никакого почтения к старшим. Пошли, поговорим у тебя в комнате.

Я в кои веки беспрекословно подчинилась и поплелась вверх по лестнице, показывая дорогу. За время моего отсутствия в комнате ничего не изменилось, даже Глюк на кровати валялся в той же самой позе, в которой я его оставила. И список вопросов на столе. Я поспешно запихнула исписанный листок в верхний ящик стола и по-хозяйски плюхнулась на кровать. Топиэр оседлал стул и вперил в меня пронзительный взгляд.

– Ну чего? – не выдержала я.

– Ничего, – пробубнил Хозяин, но таким тоном, что я явственно поняла – очень даже чего.

– И о чем вы хотели со мной поговорить?

– О тебе. И о твоем поведении.

– А что с ним такое? – Я изобразила вежливое удивление.

– Ну… Ты ведешь себя как ребенок!

– Так я и есть ребенок!

– Вовсе нет! То, что ты выглядишь как ребенок – это еще не повод действовать по-детски. Между прочим, пятнадцать лет для нашего мира – не такой уж маленький возраст. Многие замуж выходят и детей рожают.

– Вы хотите замуж меня выдать? – не вытерпела я.

– Да вовсе нет, с чего ты взяла, – смутился Хозяин. – Просто хотел попросить, чтобы ты была поосторожнее. Мне кажется, ты слишком выделяешься в толпе. Ты суешь свой нос всюду, куда только можешь дотянуться, и вовсе не задумываешься, что когда-нибудь тебе могут его оторвать.

– Пока что ведь не оторвали! – Я беззаботно пожала плечами. – Да вроде и не собирались. Но если хотите, могу пообещать, что буду вести себя осторожнее.

– Пообещать-то можешь… а вот будешь ли?

– Конечно нет!

– Марготта! – взмолился хозяин. Я уже давно махнула рукой на здешнюю интерпретацию своего имени и не стала его поправлять. – Может быть, у вас путешествия по мирам и в порядке вещей, но у нас за одно упоминание об этом могут сжечь. Я и так из кожи вон лезу, чтобы ты могла вернуться домой целой и невредимой, а ты шляешься неизвестно где вместо того, чтобы сидеть и думать над своим положением.

– А чего тут думать-то? Я и так в последнее время слишком много думаю!

– Слишком? В таком случае я прихожу к выводу, что раньше ты вообще не умела этим заниматься. Поэтому послушай меня – не высовывайся. Если уж сама судьба назначила меня твоим опекуном, то дай мне возможность выполнить это ее поручение.

Ну ничего себе заявление! Судьба! Я не больно-то верила в то, что все в жизни человека предопределено заранее. Даже самые могущественные ведьмы порой ошибались в пророчествах, а красочные предрассветные видения после буйной пирушки я вообще за предсказания не считала. Поэтому настороженно поинтересовалась: