Текст книги "Отвергнутая"

Глава 10
Маленькая Василина

Девушка с тоской смотрела на своё отражение в зеркале. Чёрные кудри пышными волнами лежали на плечах, свисали до самой талии, бледная кожа была ровной и бархатистой, а в зелёных глазах застыла печаль. Она взяла гребень и начала причёсывать непослушные волосы, а потом заплела их в две тугие косы и уложила вокруг головы – так, как мать велела. Она взглянула на крупный цветок – украшение, которое мать искусно смастерила для неё из ткани, но отодвинула его подальше.

– Васюша, а я тебе платьице нарядное подшила, чтоб не длинно было, – Шура положила на кровать яркое, цветастое платье с белым воротничком.

– Я своё синее надену, – грустно ответила девушка и, отвернувшись от матери, украдкой вытерла слёзы, навернувшиеся на глаза.

– Василина! Да какое синее-то? Оно не нарядное вовсе! Ты в нём каждый день по деревне ходишь. Не простые же гости придут сегодня, а сваты! Надо раскрасавицей быть! – воскликнула женщина и широко улыбнулась.

– Мам, ну зачем казаться лучше, чем я есть? Если я всегда ношу синее платье, зачем надевать другое для сватов?

Голос девушки прозвучал упрямо, даже дерзко. Шура нахмурила брови, строго взглянула на дочь.

– Вот вечно ты поперёк делаешь! В кого ты такая вредная, Василина? – воскликнула она. – Ну почему не сделать хоть раз так, как мать просит? Почему тебе надо всегда спорить со мной? – она обернулась и крикнула в сторону кухни. – Прохор! Иди сам с ней говори!

Шура вышла из девичьей комнаты с недовольным видом, и вскоре к Василине заглянул отец. Добрая улыбка отца всегда вызывала у Василины ответную улыбку.

– Опять с мамкой споришь, бандитка? – весело спросил Прохор и поцеловал дочь в щеку.

– Ну чего она опять со своими платьями пристала?

– Эх, Василинка, с детства ты у меня такая – упрямая, своенравная! Разбаловал я тебя, вечно во всем потакал. А как будущему мужу не понравится твой характер? Вернёт тебя назад. Что тогда мы с тобой будем делать? – засмеялся отец.

– Хоть бы вернул, – пробубнила Василина, – не больно-то охота быть женой этого зазнайки.

Отец положил ладонь на узкое девичье плечо.

– Всё будет хорошо, доченька. Мы с мамой уверены в том, что выбрали для тебя лучшего жениха в деревне.

– Пап, а может ну её, эту свадьбу? Скажите, что больная я, немощная… Не хочу я замуж, – прошептала Василина и схватила отца за руку.

Прохор посмотрел в светлые глаза дочери и увидел всю тоску, которую она носит в своём сердце. Они всегда с ней были очень близки, с самого детства Василина больше тянулась к отцу, с матерью у них были натянутые отношения.

Удивительное дело, но Василина совсем не походила на Шуру – ни характером, ни лицом. Они были разными, как огонь и вода, как зима и лето. Шура была спокойная, сдержанная на чувства, строгая, а Василина с детства вела себя, как непоседливый чертёнок и чувств своих никогда не скрывала. Если смешно – смеялась, если грустно – плакала. Единственное, что было между ними общего, – цвет волос. В остальном же Василина была больше похожа на отца.

Прохор, в свою очередь, любил дочь до безумия, потакал её прихотям и капризам, исполнял малейшие желания. Ему нравилось смотреть, как глаза Василины светятся от счастья. И сейчас он тревожился оттого, что уже много дней его любимая доченька бледна и грустна. Это всё из-за того, что они с Шурой решили выдать её замуж. Точнее сказать, это была идея Шуры. Прохору ничего не оставалось, как поддержать её, так уж у них в семье повелось.

– Тебе уже девятнадцать, Василина. Не малое дитя. Самое время обзаводиться семьёй и рожать детей. Ты просто пока не знаешь, как здорово качать на руках собственного ребёнка, – с доброй улыбкой сказал Прохор. – Да и мы с матерью тебе, наверное, уже надоели. Всё учим, учим, лезем к тебе с советами.

Василина вздохнула, покачала головой, вытерла мокрые щеки.

– Послушай отца, я тебе плохого не желаю. Николай – хороший парень, работящий, весёлый. Лучшего мужа не сыскать, – продолжал Прохор.

– А как по мне, он выскочка и задира. И взгляд у него хитрый. Я его не люблю. И никогда не полюблю, – тихо проговорила Василина и, закрыв лицо ладонями, громко всхлипнула.

– Ну, ну. Всё уже сто раз обговорено, дочка, не реви! – взволнованно сказал Прохор. – Стерпится, слюбится! Иди-ка умойся и выходи уже, сваты на подходе.

Когда отец вышел, Василина легла на свою узкую девичью койку и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. Лицо её будет распухшим и заплаканным – тем лучше. Может, этот дурак испугается и сам передумает жениться…

* * *

Свадьба Василины и Николая была назначена на начало осени, до неё оставался ещё целый месяц, но с каждым днём Василина была всё печальнее, и отец не находил себе места от беспокойства.

– Может, и вправду, отменим свадьбу? Пусть Василинка в девках ещё погуляет, – как-то перед сном сказал Прохор Шуре.

Та резко повернулась к нему и нахмурила брови.

– Ты что, головой об косяк ударился, Проша? Сколько можно в девках гулять? Да и что про нас с тобой люди скажут? – голос её прозвучал недовольно.

– Поболтают и перестанут, нам ли с тобой не знать, – попытался перевести всё в шутку Прохор.

– Нет уж! Ты когда-то меня посмешищем сделал, вся деревня мне кости перемывала. Дочь свою на смех поднять я тебе не дам. Выйдет замуж, как положено. Коля – хороший парень, и родня у него хорошая. Нашей Василине очень повезло с женихом.

Прохор промолчал, отвернулся к стене. Ему стало горько. Он вдруг остро ощутил, что он и сам никогда Шуру не любил по-настоящему. А сейчас, когда она располнела и обрюзгла, перестала следить за собой, она и вовсе стала ему противна. Ему даже не хотелось ложиться с ней в одну постель, потому что от неё всегда пахло чем-то неприятным: то луком, то потом, то прокисшим молоком.

Иногда Прохору снились сны, в которых он видел себя молодым, и всегда в этих снах к нему приходила Василина, его утонувшая невеста, чувства к которой он давно похоронил в самых дальних уголках души. После этих снов Прохор просыпался весь в поту, и толстая неопрятная жена, лежавшая рядом и громко храпевшая, казалась ему просто омерзительной.

Но Прохор привык подавлять свои истинные чувства, с возрастом это умение оттачивается. Только в молодости душа нараспашку и невозможно держать чувства в себе, зрелость запирает душу и держит всё внутри под семью замками. И Василина научится со временем душу свою запирать на замок. Так думал Прохор.

* * *

– Сходи на вечёрку, дочь! – ласково сказал Прохор и погладил Василину по голове. – Поплясать даже для здоровья полезно. Вон сосед Акимка – седина в бороде, а ни одной вечёрки не пропускает, всё пляшет. И здоров, как бык.

– Не хочу, – грустно улыбнувшись, ответила Василина.

Она подошла к столу и собрала грязную посуду.

– Раз отец отпускает, сходила бы, – внезапно поддержала Прохора Шура, – станешь женой, не до веселья будет. Работы навалится невпроворот. Потом не успеешь оглянуться – дети пойдут.

Василина ничего не ответила. Она принялась мыть посуду, яростно натирая каждую чашку. А когда закончила, пошла в свою комнату, с минуту подумала и надела цветастое платье, в котором была на помолвке. Потом она быстро переплела косу и, сказавшись отцу, что вернётся с вечёрки через час, вышла из дома.

На поляне было шумно и весело. Гармони играли, парни и девки весело плясали в общем кругу. Василина, переборов своё смущение, подсела поближе к гармонисту, молодому светловолосому парню Илье. Тот, увидев её, покраснел, улыбнулся и вскоре заиграл медленную, грустную мелодию. Это была любимая песня Василины, и Илья знал об этом.

Вокруг молодого гармониста сразу собрались девушки, кто-то пел, кто-то вытирал слёзы от переполняющих чувств. Василину тоже растрогала мелодия. Она с трепетом смотрела на Илью, который, закрыв глаза, старательно растягивал меха гармони, а его длинные пальцы плавно скользили по блестящим кнопкам.

Они не были знакомы с Ильёй, только переглядывались каждый раз при встрече, смущаясь и краснея от волнения. Наверное, Илья мог бы стать первой любовью Василины, если бы… Если бы не её скорая свадьба с Николаем, которого выбрали ей в мужья родители.

Василину вдруг кто-то тронул за плечо, прерывая её девичьи мечты. Она вздрогнула, обернулась. Возле неё стоял Николай. Он внимательно смотрел на Василину, а потом медленно перевёл взгляд на Илью.

– Ты не говорила мне, что пойдёшь на вечёрку, – строго сказал парень.

– Я и не собиралась, но отец уговорил сходить, – нехотя ответила Василина.

– Прежде чем идти, надо было спросить разрешения у меня.

– Я же ещё не жена тебе, – огрызнулась Василина.

Взгляд Николая стал злым, но он сразу же попытался скрыть свои истинные чувства под маской заботы. Василина отвернулась, в надежде, что Николай отойдёт от неё, но не тут-то было. Парень подсел ближе и прошептал на ухо:

– Пойдём отойдём ненадолго, мне с тобой переговорить надо. Это насчёт свадьбы.

Василине не хотелось говорить с ним, но она знала, что так просто он не отстанет. Она встала с бревна и пошла за Николаем. Они дошли до берёзовой рощицы и остановились. Николай обернулся, обнял Василину. Она попыталась высвободиться, но объятия парня были крепкими.

– О чём ты хотел поговорить? – спросила она.

– Так, ни о чём, – ответил Николай и дерзко улыбнулся.

– Так ты обманул меня? – возмутилась Василина.

– Я хотел побыть с тобой вдвоём, у нас никогда не получается уединиться, ты вечно занята. Свадьба почти на носу, а мы с тобой совсем друг друга не знаем.

Николай пристально посмотрел на Василину, а потом прижался горячими губами к её шее. От него пахло чесноком, у Василины к горлу подступил комок.

– Знаешь, многие женихи и невесты тайно делают это ещё до свадьбы… – пропыхтел Николай, уткнувшись Василине в шею. – Так вот, я тоже не могу больше терпеть.

До Василины дошло, зачем он на самом деле позвал её уединиться, и на душе стало тяжело и мерзко.

– Нет, я не позволю тебе! – воскликнула она, отталкивая его от себя.

Николай был силён. Василина начала отчаянно сопротивляться, но он не отступал от своих гнусных намерений, пытаясь задрать подол её нарядного платья. Тогда она изо всех сил пнула его. Он зарычал, согнулся пополам, и Василина, пользуясь моментом, побежала прочь что было сил. Николай, держась за живот, бросился догонять её.

– А ну, стой! Всё равно будет по-моему! – кричал разъярённый парень.

Василине хотелось остановиться и высказать этому ублюдку всё, что она о нём думает. Но это было слишком опасно. В ту минуту она окончательно решила для себя, что никакой свадьбы не будет.

Василина побежала не на поляну, откуда слышались крики и смех, и не в сторону деревни. Она побежала через поле, заросшее высокой травой, к лесу покойников.

– Стой, дура! Да не трону я тебя! Так и быть дождусь до свадьбы! – кричал ей вслед запыхавшийся Николай.

Но Василина бежала, не останавливаясь. Когда она скрылась за деревьями, парень остановился.

– В лес покойников я точно за тобой не пойду, дура! – сказал он вслух, сплюнул на землю и пошёл на поляну продолжать веселье.

* * *

Василина бежала по лесу покойников. Глаза ей застилали слёзы. Она не видела, как вокруг из-под земли лезут на поверхность страшные, корявые руки, ей было не до этого. Она не слышала хрипов и стонов покойников, потому что сама громко всхлипывала. Василина плакала и не могла остановиться. Она плакала о том, что жизнь так неправильна и несправедлива. Она плакала и о том, что влюблена в одного, а замуж должна идти за другого. Почему её никто не слышит? Почему с её мнением никто не считается?

Задаваясь бесконечными вопросами, Василина добежала до Невестова озера. Она знала, что об этих местах рассказывают много жутких историй, но сейчас самым страшным для неё была предстоящая свадьба и дальнейшая семейная жизнь с Николаем. Василина села на берегу и невольно залюбовалась закатом, который отражался в спокойных водах озера.

– Уж лучше утопиться, чем быть женой Николая! – воскликнула Василина, громко шмыгнув носом.

– Так утопись, – раздался позади неё насмешливый женский голос, – если ты утопишься, мне не придётся идти в деревню и заманивать сюда кого-нибудь другого.

Василина вздрогнула, обернулась и увидела стоящую рядом длинноволосую девушку. У неё были круглые, как у рыбы, глаза, белая кожа и бесцветные, растрёпанные волосы, с которых на землю капала вода. На длинное, бесформенное платье, больше похожее на ночную сорочку, налипли водоросли и озёрная тина.

– Кто ты? – тихо спросила Василина.

– Та, кем ты хочешь стать. Утопленница, – ответила девушка и скривила губы в подобии улыбки, глаза её при этом ничего не выражали, в них застыла пустота.

Василине стало страшно. Она рассматривала утопленницу: её некрасивое, мёртвое лицо, длинные руки, – и страх смерти становился всё сильнее и сильнее.

– А что со мной будет, когда я утоплюсь? – спросила Василина, голос её прозвучал растерянно.

– То же, что со всеми. Станешь женой Водника. Он, кстати, уже почуял тебя, – утопленница показала рукой куда-то вдаль, туда, где озёрная вода казалась глубокой и чёрной. – А пока его нет, расскажи-ка, из-за чего решила утопиться. Я двадцать лет с живыми людьми не говорила.

– Замуж меня выдают. А я не хочу, – хрипло выговорила Василина и отвернулась, не в силах больше смотреть в пустые глаза покойницы.

– Эх ты, страдалица! Я вот, наоборот, пока была живая, хотела замуж. Так сильно хотела, что поверила обману, которым меня сюда заманили. Заманили и утопили… – девушка вздохнула горестно. – Теперь я точно так же поступаю с другими. Что поделать, Воднику нужны новые и новые невесты… Так что, девка, если ты утопишься сама, то сильно облегчишь мне задачу. Ты ведь не передумала?

Утопленница вопросительно взглянула на Василину, и та неуверенно пожала плечами.

– Тогда пошли. Водник уже близко. Видишь, как озеро волнуется.

Василина взглянула на озеро и раскрыла рот от удивления: ещё минуту назад вода была спокойной и ровной, как зеркальная гладь. Теперь же от центра озера шли огромные, высокие волны, которые пенились и бурлили.

Пока Василина смотрела на озеро, которое искрилось серебристыми брызгами в опускающейся на землю темноте, утопленница подталкивала её всё ближе и ближе к воде.

– Ну всё. Пора. Иди же! – воодушевлённо воскликнула она и толкнула Василину в воду.

Василина, едва не упав, пошла вперёд, дрожа от холода, страха и волнения. Тёмная, ледяная вода впитывалась в её одежду, тянула книзу, сдавливала грудь. Утопленница шла рядом.

– Как хоть зовут тебя, красавица? – ласково спросила она.

– Василина – стуча зубами ответила девушка.

Утопленница внезапно остановилась, медленно обернулась и склонила голову набок. Она смотрела в лицо Василины так, как будто впервые увидела. Она словно выискивала в её чертах что-то знакомое, но давно забытое. Холодной белой рукой утопленница коснулась лица Василины, но сказать ничего не успела – их обеих с головой накрыла огромная волна.

Василину тут же подхватила озёрная вода, и мощный подводный водоворот потянул её за собой, в бездонную чёрную глубину. Она выпучила глаза от боли, разрывающей грудь, – воздуха в лёгких не было совсем. Ещё мгновение, и она погибнет в этой чёрной, холодной воде. Ничего в этом мире от неё не останется. Сердце сжалось от мысли, что она не успела попрощаться с отцом. Что с ним будет, когда он узнает о её гибели?

Но Василину вдруг схватила за руку сама утопленница, она вытянула её на поверхность, и девушка стала жадно хватать ртом воздух.

– Наверное, передумала топиться? – смеясь, закричала утопленница.

Василина кашляла, выплёвывала воду изо рта. Она промокла насквозь, замёрзла, нахлебалась мерзкой на вкус, озёрной воды. Ей было очень страшно и хотелось домой. С одежды и волос на землю стекали холодные потоки. Она обхватила себя руками, но всё равно тряслась всем телом от холода.

– Ты ведь дочка Прохора? – спросила утопленница.

Василина не могла говорить, она лишь кивнула в ответ, вопросительно уставившись на свою новую знакомую.

– В таком случае, рано тебе помирать, красавица, – сказала утопленница, и на лице её появилась такая тоска, что у Василины сжалось сердце.

– Почему рано? – с трудом выговорила Василина.

– Потому что ты должна кое-что сделать для меня…

Эти слова утопленницы напугали Василину. Но раздавшийся со стороны озера страшный шум заставил обеих девушек, и живую, и мёртвую, вздрогнуть и обернуться. Василина поднялась с земли. Ночную тьму прорезали крупные сверкающие капли, летящие во все стороны. Воды озера разверзлись, и оттуда, из самых чёрных глубин, показалось нечто огромное, чёрное, страшное…

Василина не могла разглядеть лица появившегося существа – оно всё истекало водой и мерзкой слизью, но всё равно внушало ей ужас и отвращение.

– Это и есть Водник? – прошептала Василина и попятилась назад, чувствуя, как ноги её налились тяжестью, а перед глазами от страха пошли разноцветные круги.

– Он самый, – мрачно отозвалась утопленница.

И тут же отовсюду: из кустов и из воды – стали появляться обнажённые девушки с длинными распущенными волосами. Затянув заунывную песнь, они окружили Василину и стали водить вокруг хороводы, не спуская с неё круглых глаз.

– Времени на долгие разговоры нет, красавица. Поэтому на, держи. Да крепко держи, не потеряй!

Утопленница положила на ладонь Василины маленькое колечко с блестящим чёрным камнем.

– Что это? – спросила Василина.

– Отдай это кольцо отцу и скажи так: «Утопленница велела свадьбу против моей воли не играть и ничего другого против моей воли не делать. А коли не послушаетесь, она придёт к вам и в этот раз точно заберёт самое дорогое, что у вас есть!»

Василина непонимающе уставилась на утопленницу, и ей показалось, что её мёртвые глаза цвета озёрной воды на миг зажглись живым теплом.

– Запомнила? А теперь уходи. А я задержу Водника.

– Почему ты мне помогаешь? – удивлённо воскликнула Василина.

Утопленница замерла на миг, потом губы её дёрнулись в лёгкой улыбке.

– Имя у тебя красивое, – ответила она.

После этих слов она протолкнула Василину через утопленниц, бесцеремонно и грубо разбив их хоровод. Девушки, сбившись с ритма, не знали, в какую сторону им теперь идти и растерянно хлопали круглыми глазами. Водник раскрыл рот, наполненный множеством зубов, и откуда-то изнутри его чрева донёсся булькающий звук:

– Где невеста?

Василина от страха бросилась бежать к лесу, но вспомнив просьбу утопленницы, остановилась и закричала.

– Скажи, а что я буду должна для тебя сделать?

Утопленница обернулась, взглянула на неё пустым, холодным взглядом и крикнула в ответ:

– Стань счастливой. Проживи свою жизнь так, как сама хочешь. Я не смогла этого сделать, сделай это за меня, Василина!

Водник, почуяв предательство, завопил диким воплем, от которого озеро пошло волнами, захлестнуло и смыло всех утопленниц с берега. Но ему не нужны были мёртвые девушки. Гигантские руки потянулись над тёмными водами, норовя ухватить за волосы убегающую всё дальше и дальше от озера живую девушку.

Утопленница, спасшая Василину, оказалась в воде вместе со своими сёстрами. Подплыв под водой к мощному телу Водника, она ловко забралась по выступающей, жёсткой чешуе к нему на плечи и впилась острыми зубами в его шею. Из раны брызнула густая зелёная слизь. Водник завопил, руки его тут же сдулись, уменьшились в размерах. Он схватил предательницу за шею и, широко раскрыв огромную зубастую пасть, откусил ей голову.

Василина, бегущая в это время по лесу покойников, не видела того, что её спасительница наконец-то растворилась без остатка в этом мире. Девушка бежала вперёд не оглядываясь, до смерти напуганная всем, что с ней произошло. За какой-то час у Невестова озера она переосмыслила всю свою жизнь.

Василина крепко сжимала в кулаке заветное кольцо с чёрным камнем, оно как будто придавало ей сил и указывало путь. Она снова не заметила, как в лесной темноте к ней тянутся отовсюду чёрные руки мертвецов, как ползут за ней по пятам безногие, полусгнившие покойники с чёрными зияющими дырами вместо глаз.

Ей было не до них…

* * *

Добежав до дома, Василина без сил опустилась на деревянное крыльцо. Дверь сразу же распахнулась и оттуда выбежали отец и мать, оба с опухшими от слёз лицами.

– Что случилось, Васюша, дочка? Где ты была? Мы тебя обыскались! Всю ночь глаз не сомкнули, – взволнованно заговорил отец. – Если тебя кто обидел, не молчи, скажи нам с матерью!

Василина молча покачала головой.

– Василина, что же это у тебя вся одежда сырая насквозь? – мать потрогала её спину, а затем голову. – И волосы тоже мокрые. Где ты была? От тебя пахнет тиной, как будто ты всю ночь в озере купалась!

Василина взглянула на отца и заметила, что он сильно побледнел. Плечи его ссутулились, взгляд поник. Весь он как будто резко постарел и стал меньше ростом.

– Где ты была, дочь? Отвечай! – строго приказал он.

Василина дерзко вскинула голову, и в её горящих глазах Прохор увидел то, чего раньше не замечал или не хотел замечать, – уверенность и непокорность.

– Сначала я, как положено, пришла на вечёрку, – заговорила Василина, – потом Николай попросился на разговор, увёл меня в берёзовую рощицу и стал задирать мне платье.

– Василина! – закричала Шура, лицо её покраснело, словно его обдало огнём. – Зачем ты это нам рассказываешь? О таких вещах невесты не говорят!

Она замахнулась на дочь, намереваясь дать ей пощёчину, но Прохор остановил её.

– Скажи, дочь, Николай воспользовался твоей доверчивостью до свадьбы? – мрачно спросил он.

– Нет, – ответила Василина, – он хотел, но я ударила его и убежала.

Прохор напрягся, стиснул зубы, и желваки на его лице заходили ходуном.

– Он бежал за мной, и мне пришлось бежать в лес покойников. А потом… Я сама не знаю, как оказалась у Невестова озера.

Прохор и Шура переглянулись между собой, и во взглядах обоих родителей Василина увидела нескрываемый ужас.

– Я смотрела на воду и решила утопиться… – прошептала она, теребя от волнения подол своего испачканного в песке и тине платья.

– Но почему, доченька? – воскликнул Прохор, и в голосе его прозвучала такая боль, что у Василины из глаз брызнули слёзы.

– А как ты думаешь, папа? – закричала она. – Я много раз вам говорила, что не хочу замуж за Николая, что не люблю его. Но вы заладили своё: «Так будет лучше!» Не будет так лучше, я это точно знаю.

Вытерев с лица слёзы, Василина продолжила:

– Меня отговорила топиться девушка.

– Что за девушка? – прошептал отец, прижав руку к груди – туда, откуда было готово выпрыгнуть в эту минуту его сердце.

– Не знаю, – задумчиво проговорила Василина, – она сказала, что она утопленница, а ещё сказала, что ты знаешь её. Попросила передать тебе вот это.

Василина разжала кулак и протянула отцу серебряное колечко. Тот ахнул, взял кольцо, поднёс к глазам, а потом закрыл лицо ладонями. Василина никогда не видела, чтобы отец плакал, но теперь он стоял возле неё и рыдал в голос, а мать стояла рядом и с тоской смотрела вдаль, на первые занимающиеся в небе рассветные полосы.

– Странно, что она отпустила тебя назад, – задумчиво сказала Шура.

– Но она отпустила, – сказала Василина, вскинув подбородок, – вот только велела передать вам, что, если вы выдадите меня замуж против воли, она придёт к вам и заберёт самое дорогое, что у вас есть…

После этих слов в воздухе повисло долгое молчание, но затянувшуюся тишину, которая парила над деревней в предрассветный час, нарушило громкое пение первых петухов.

– Хорошо, доченька. Отменяем свадьбу. Гуляй в девках, сколько захочешь, – тихо сказал отец.

Он накинул на плечи дочери свой стёганый жилет и ушёл в дом. Мать потопталась ещё какое-то время рядом с Василиной, а потом сказала:

– Не сиди в сыром, иди переоденься, а не то простынешь!

– Иду, мама, – тихо ответила Василина.

Утреннее солнце осветило в это время двор и девушку, сидящую на крыльце с растрёпанными косами. Она подставила ласковым солнечным лучам своё бледное лицо, закрыла глаза и впервые за долгое время широко и радостно улыбнулась…