Текст книги "Опасное соседство"

Глава IX. Дары

В воскресенье утром я пошла гулять с Лордом. Внизу в подъезде, несмотря на выходной день, уже кипела работа. Какие-то люди меняли входную дверь, тянули провода и еще строили что-то вроде будки. Для консьержки, что ли? А на лавочке у подъезда сидели два парня в камуфляже. Вероятно, автоматчики. Да, Феликс круто взялся за дело!

На сквере я столкнулась с Митей и Джонни.

– Привет!

– Привет! Ой, Митька, что у нас в подъезде творится! Целая бригада работает! Дверь меняют, сигнализацию проводят, будку строят!

– Будку? Для собаки, что ли?

– Нет! – расхохоталась я. – Для консьержки, наверное, или для охранников.

– Ну что ж, по крайней мере, я буду за тебя спокоен! – сказал Митя и вдруг густо покраснел. – Ну как, завтра торговать поедем?

– Поедем!

– Знаешь, у тебя здорово получилось! Ты и в самом деле могла бы быть актрисой.

– Не собираюсь! Но адвокату необходимо владеть актерскими приемами!

– Значит, ты после школы на юридический будешь поступать?

– Думаю, да. А ты?

– И я.

– Что, тоже на юридический? Вот здорово! Будем вместе заниматься, вместе поступать! Класс!

– Да, Ася, я все забываю тебя спросить! Мама очень интересуется, когда твой дедушка приедет. Он будет петь в Москве?

– Кажется, да. Я помню, он говорил, что у него два концерта в Питере, а в Москве… Хотя постой, нет, будет у него концерт! В Большом зале консерватории! Как же я забыла!

– А когда?

– Вот числа я не помню.

– А можешь узнать?

– Конечно, тетю Липу спрошу! Она всегда все про дедушку знает. Правда, насчет билетов не обещаю, у него столько друзей и знакомых…

– Да я понимаю, что ты! Мама уж сумеет достать билет, если будет знать заранее. Она, по-моему, ни одного концерта твоего деда не пропустила.

И хотя во всем мире у дедушки нет недостатка в поклонницах, но мне все равно приятно было это слышать. Мы с Митей попрощались, и я побежала домой. Меня ждали к воскресному завтраку.

Мы уже кончали завтракать, как вдруг раздался звонок в дверь. Тетя Липа пошла открывать.

– Ася, тебя тут кто-то спрашивает!

Я выскочила в переднюю. На пороге стоял Федор с какими-то громадными коробками в руках.

– Привет! – сказал он мне.

– Привет! – машинально ответила я.

– Вот это тебе и твоей подружке, держи!

И он перевалил мне с рук на руки свой груз: четыре большущие картонные коробки – две широкие и две узкие.

– А что это? – в полной растерянности спросила я.

– Сама увидишь! И вот еще записка! – Федор положил на столик небольшой конверт. – Ну я пошел, до скорого! – Он уже ступил за порог, потом повернулся вдруг и сказал: – И от меня – спасибо! По гроб жизни буду благодарен! – с этими словами он побежал вниз по лестнице.

– Асютка, кто это? – спросила ошеломленная тетя Липа.

– Федор! – ответила я.

– Какой такой Федор?

– Шофер нашего банкира!

– И за что это он тебя благодарит?

– Да так, пустяки!

Тут в переднюю выглянула мама.

– Что это у тебя?

– Да вот нашей барышне банкир что-то прислал! – сказала тетя Липа.

– Банкир? Тебе? Что это тут? Давай-ка поглядим!

Мама взяла у меня две коробки и пошла с ними на кухню.

– Это что такое? – заинтересовался папа.

– Это нам с Матильдой прислали! – объяснила я. – А что там, еще не знаю! – И я открыла сначала узкую коробку. Там, завернутые в шелковую бумагу, лежали пять потрясающих бледно-розовых роз.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула мама, хватаясь за широкую коробку. Сняв крышку, она вытащила оттуда еще одну коробку, но какую! Тоже бледно-розовую, шелковую, всю в кружевных бабочках и бантиках!

– Что это? – изумленно спросил папа.

– Полагаю, конфеты! – ответила мама и открыла волшебную коробку. Там действительно были конфеты, при виде которых у всех потекли слюнки! – Вот это да! Интересно, а с какой это стати Феликс посылает вам с Мотькой всю эту роскошь? – ревниво осведомилась мама.

Я растерянно глянула на папу, но он только пожал плечами. И меня вдруг осенило:

– Понимаешь, мама, мы вчера с Мотькой увидели, что кто-то хочет угнать его «мерс», и подняли тревогу. Вот он нас и благодарит.

Папа одобрительно мне кивнул.

– Да? Очень мило с его стороны!

– А с нашей не мило, что ли? – возмутилась я.

– Согласись, что другой просто сказал бы спасибо или предложил денег. А это так красиво, так изысканно! Что же ты сидишь как засватанная, беги, звони Мотьке.

– Да! Конечно! – Я бросилась к телефону и увидела конверт, оставленный Федором. Он не был запечатан. Все – как в лучших домах! В конверте лежала записка: «Дорогие девочки! Не знаю, как и выразить вам мою благодарность! Это ведь не имеет цены! Примите от меня эти цветы и конфеты и помните – если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, я всегда к вашим услугам. Ваш Феликс Ключевский». К сему была приложена визитная карточка.

С ума сойти! Я тут же набрала Мотькин номер, но записку сунула в карман. А то мама сразу поймет, что я наврала.

– Мотька! Под любым предлогом отпросись у мамы! Беги ко мне!

– А что случилось?

– Феликс прислал нам с тобой по букету роз и по коробке конфет. Это даже не коробка, а целый громадный ящик, да какой красоты!

– И мне тоже? – растерянно спросила Мотька.

– Конечно! Две коробки и два букета. Для меня и для тебя. Моть, а ты маме что-нибудь говорила? – шепотом спросила я.

– Да что ж я, сумасшедшая?

– Понимаешь… Погоди, я возьму телефон к себе! Ну вот, я придумала роскошную версию – мы предупредили не покушение, а угон! И он нас за это благодарит!

– Но ведь дядя Юра знает!

– Ну и что? Он не скажет: пожалеет мамины нервы. Да, Мотька, он еще такую записку прислал – рехнуться можно!

– Аська, умоляю, прочти!

– Придешь, прочтешь сама!

– Ладно, попробую вырваться!

Дело в том, что Мотькина мама по воскресеньям ее воспитывает. И при этом они вместе убирают квартиру. Так что обычно в первой половине дня в воскресенье Мотьке из дома не вырваться. Но тут через десять минут она уже была у меня.

– Ой, Аська! Какие цветы! Мне никогда еще цветов не дарили… А конфеты! А коробка! К ней и притрагиваться жалко!

Прочитав записку, Мотька даже слезу пустила.

– Что за человек, Аська! Ты подумай – ведь это просто принц из сказки!

В этом определении, безусловно, было зерно истины. Мотька еще поахала да попричитала, а потом вдруг заявила:

– Необходимо повидать этого Феликса или хотя бы его шофера.

– Зачем?

– Предупредить, чтобы придерживался нашей версии, а то пойдут разговоры… словом – сама понимаешь.

– Завтра мы сможем ему позвонить, вот здесь его телефоны. Рабочий и домашний.

– Так давай ему сейчас позвоним! Судя по номеру, он живет где-то в районе Таганки. Давай, звони!

Я набрала номер. Телефон был на автоответчике. Я положила трубку.

– Что?

– Ничего. Автоответчик.

– Вот и надо было на автоответчик наговорить, а то мы его в банке еще неделю можем отлавливать.

– Твоя правда.

Я снова набрала номер и после сигнала «оставила сообщение», как теперь выражаются.

– Это Ася. Большое вам спасибо за подарки. У нас к вам просьба: не говорите маме, как было дело, скажите, что мы предотвратили угон вашей машины. Спасибо еще раз!

Сказать по правде (ой, кажется, и я заразилась от Тюхи), я была даже рада, что не пришлось говорить с Феликсом на глазах у Мотьки.

– Теперь можно спать спокойно. Думаю, они нас не продадут.

– Они-то – нет, а вот Иветта…

– А что Иветта?

– Она может проболтаться. Они там, в театре, все такие сплетники… Хотя нет, Иветта вроде бы нормальная тетка. Серьезная, без этих театральных штучек… Ладно, бог не выдаст, свинья не съест!

– Аська, мне пора, мама на полчаса отпустила! Еще как она на все это посмотрит! Ты же знаешь ее.

– А ты сказала, в чем дело?

– В общем и целом.

– А она?

– Покачала головой и отпустила. Ладно, до завтра! Ой, Ась, а торговать-то завтра пойдем? А то я что-то застоялась!

Мы обе покатились со смеху.

– Конечно, пойдем!

Глава X. Княжна Инстасса

В понедельник с утра начались неприятности. Первое, что мы увидели, войдя в школу, было написанное большущими буквами объявление о том, что вместо пятницы, когда мы не учились из-за бомбы, мы будем учиться в эту субботу. Затем на уроке литературы я сцепилась с Марфушей. Женька Зимин спросил ее о Северянине: мол, какое место занимает этот поэт в истории русской поэзии. Марфа сказала, что никакого. Декадентские рифмованные бредни. Я этого стерпеть не могла. Северянина обожаю. Я подняла руку.

– Монахова, ты хочешь высказаться по этому поводу?

– Да! Марфа Кузьминична, вы глубоко не правы! Северянина уже давно признали крупным поэтом.

– Это кто же его признал?

– Как кто? И критики, и читатели, и вообще… вся литературная общественность. У него стихи замечательные, музыкальные…

Марфа наша хоть и старая, но азартная, вовлечь ее в спор ничего не стоит. А сегодня, перед уроком, многие взмолились: кто может – затяните урок, чтобы она поменьше спрашивала.

– А что, Ася, ты знаешь наизусть его стихи? – спросила Марфуша, сверкая глазами.

– Конечно, знаю, и много! Они сами запоминаются!

– Ну-ка, прочти нам что-нибудь, а мы обсудим, это всем полезно.

– Пожалуйста! С удовольствием:

 
Моя дежурная адъютантесса,
Принцесса Юния де Виантро,
Вмолнила в комнату быстрей экспресса
И доложила мне, смеясь остро:
 
 
– Я к вам по поводу Торквато Тассо!
В гареме паника, грозит бойкот!
В негодовании княжна Инстасса
И к светозарному сама идет!
 
 
И в этих отгулах рванулись двери
И изумительнейший гастроном,
Знаток изысканнейших эксцессерий —
Инстасса въехала на вороном!
 

– Достаточно, Ася! – прервала меня Марфа. – Вы что-нибудь поняли, ребята?

– А чего ж тут не понять? – отозвался Вадик Балабушка. – Сперва адъютантесса пришла, а потом и княжна пожаловала.

– И не просто причапала, а на вороном прискакала. Класс! – поддержал его Витька Воскобойников. – Слушай, Монахова, мы тебя теперь княжной Инстассой звать будем. Тебе очень подходит, правда, Вадька?

Вадик залился нежным румянцем.

– Марфа Кузьминична! – влезла Лялька. – Я вот не поняла, при чем тут гастроном?

– А я вообще ничего не поняла, – пропела Верочка, первая красавица.

– Вас можно только пожалеть! – презрительно скривил губы Марат Исаков.

– Тише, ребятки, тише! – призвала к порядку Марфуша.

Она была довольна. Класс активно включился в дискуссию. Недавно она пыталась вовлечь нас в спор по поводу Горького, но спора не получилось, все в один голос твердили, что это – скука смертная. А сегодня спор разгорелся не на шутку.

– Ася, а ты сама понимаешь эти стихи? – спросила она.

– Конечно! Непонятно только, при чем тут Торквато Тассо, а в остальном… Зато как красиво!

– Вот! Именно к этому я и хотела вас подвести! Вас привлекает красота, а вернее, красивость! А что за ней?

– А на фиг за красотой чему-то быть? – спросил Марат Исаков. – Вы же сами нам рассказывали, Пушкин говорил: поэзия должна быть глуповата. Стихи Северянина – просто воплощение поэзии! Глуповатые, красивые, музыкальные! Разве нет?

– Да чушь собачья! – решительно высказалась Таня Воротынцева. – Набор слов!

– Понимала бы ты что-нибудь!

– Да тут и понимать нечего! Абракадабра!

– Сама ты абракадабра!

– Дети, успокойтесь! – крикнула Марфуша. – Спорить надо цивилизованно! А вы…

Заваривший всю эту кашу Женька Зимин довольно ухмылялся. Время урока утекало безвозвратно…

– Марфа Кузьминична! – канючила Лялька. – Объясните мне: она куда на коне-то въехала? В гастроном?

– Нет, в супермаркет! – отбрил ее Макс Гольдберг. – Понимаешь, Дубова, она там на весь гарем продукты закупает, потому и приехала на лошадке! Чтоб тяжести не таскать!

Тут уж все грохнули, даже Марфуша. Макс не часто подает голос, но уж скажет – как рублем подарит.

Короче, урок литературы прошел небесполезно – в классе появились две новые клички: Княжна Инстасса и Абракадабра – Таня Воротынцева.

Следующий урок – химия. Я, как всегда, судорожно листала учебник на перемене. И не зря. Химичка вызвала меня первой. Но не успела я и рта раскрыть, как в класс вбежала запыхавшаяся Лялька и выкрикнула с торжеством:

– Монахову и Корбут – к директору!

– А в чем дело, Дубова? – спросила Нина Васильевна.

– Не знаю! Я бежала по коридору, а Алиса Петровна мне и говорит: «Передай Нине Васильевне, чтоб отпустила Монахову и Корбут. Они мне срочно нужны».

– Что ж, идите! – пожала плечами Нина Васильевна. – Опять, что ли, банду поймали?

Мы с Мотькой переглянулись. Что бы это значило?

В кабинете у Лисы Алисы сидела еще и наша классная руководительница Клавдюшка. Она была вся красная, взволнованная.

– Так! – сказала Лиса Алиса, когда мы вошли. – Признавайтесь лучше сами! Я все знаю!

– Да в чем признаваться-то, Алиса Петровна? – в один голос спросили мы с Мотькой.

– Это ваших рук дело?

– Что? – искренне недоумевали мы.

– Алиса Петровна, я же вам говорила, этого не может быть, – пролепетала Клавдюшка.

– Признавайтесь: это вы устроили катавасию с бомбой?

Час от часу не легче!

– Алиса Петровна! – закричала Мотька. – Да вы что? Зачем нам это надо!

– Вот это я и хотела бы выяснить!

– А почему вы решили, что это мы? – спросила я. Дедукция моя сработала мгновенно. – Уж не Дубова ли вам эту мысль подкинула?

Алиса вдруг смутилась. Но взяла себя в руки.

– При чем здесь Дубова? Я вас спрашиваю! Есть у меня сведения, что это вы, – уже без прежней уверенности проговорила она.

– Сведения? Какие? От кого? – перешла в наступление Мотька. – Устройте нам тогда очную ставку с тем, кто нас обвиняет! А если обвинение анонимное, то его и рассматривать не стоит.

– Ишь какие законницы выискались! – возмутилась Лиса Алиса.

Клавдюшка наша давно уже стояла, глядя в окно. Ей было неловко за Алису, так легко поверившую чьему-то, скорее всего Лялькиному, ложному доносу.

– А вы знаете, во что обходятся подобные истории? Не говоря уж о моральном ущербе! – неуверенно продолжала гнуть свое Лиса Алиса. Она и сама уже понимала, что мы тут ни при чем, но отступить ей было сложно.

Я вновь вспомнила Джулию Уэйнрайт и страстно начала:

– Алиса Петровна! Ваши обвинения – голословные! Вы нас, что называется, на пушку берете! Вам уже ясно, что мы ни в чем не виноваты, но не знаете, как дать задний ход! Вы поверили Дубовой, которая просто сводила с нами счеты за собственную глупость: она оскандалилась на литературе и тут же понеслась доносить на нас! Но она отпетая дурища, а вот как вы, Алиса Петровна, могли в это поверить, или вам просто для галочки нужно найти преступника…

– Ася! – в ужасе от моей наглости воскликнула Клавдюшка.

Лиса Алиса помалкивала: видно, ей было не по себе.

– Не ожидала от вас, Алиса Петровна! Мы всегда считали вас человеком очень справедливым, а тут… Вы ухватились за первую попавшуюся версию, и благо бы еще вам ее кто-нибудь другой подсунул, а то Дубова, известная кляузница…

– Все, Монахова, я знаю, язык у тебя хорошо подвешен! – воскликнула Алиса. – Признаю, может, я и погорячилась с этим обвинением! Но вы поймите, – она вдруг резко сменила тон, – я две ночи не спала, а что мне пришлось пережить с этими саперами… Как же они выражались – вспомнить страшно! Ладно, девочки, простите меня, я женщина пожилая, нервы сдали. И вы, Клавдия Сергеевна, извините меня!

– Да что вы, Алиса Петровна, – пробормотала Клавдюшка.

– А вы, девочки, и вправду совсем ничего об этом не знаете? – со слабой надеждой спросила Алиса.

– Ничего! – совершенно искренне ответили мы.

– Ладно, ступайте в класс. Вы правы, я всегда гордилась своей справедливостью, а тут дала маху. Все, идите!

Мы вышли за дверь.

– А все-таки она классная тетка! – сказала Матильда.

– Да!

– Но ты, Аська! Какую речь толкнула! Просто Плевако!

До конца урока оставалось минут пять, и мы не спеша побрели к классу. Добрели мы до него, когда раздался звонок. Почти тут же появилась на пороге Нина Васильевна.

– Что случилось, девочки? – спросила она с тревогой.

– Ничего. Ложное обвинение, – громко сказала я. Лялька бочком старалась протиснуться мимо. Но Мотька преградила ей путь. И едва химичка скрылась из виду, как я на глазах у всего класса схватила Ляльку за куцый хвост. Она завизжала. – Можешь больше не утруждать себя доносами! Алиса тебе уже не поверит! – заявила я и, дернув один раз для острастки за хвост, отпустила ее.

Лялька отскочила на безопасное расстояние и гнусным голосом провякала:

– Что, откупилась небось?

Это было так мерзко, что даже Витька Воскобойников возмутился и дал ей подзатыльник.

– Воскобойников! Как ты мог ударить девочку! – крикнул подоспевший Алексей Витальевич, математик.

– Девочку? А где вы видели девочку, Алексей Витальевич? Я просто вошь придавил!

– Какую вошь? – поразился математик и глянул с некоторой брезгливостью на Ляльку. Он, вероятно, решил, что у нее вши.

Сбежать с последних уроков сегодня не было никакой возможности. А нам хотелось торговать! Мы еле-еле высидели до конца занятий и помчались к метро. Митя и Костя уже были там.

– Привет!

– Чем нынче торговать будем, остатками?

– Нет, мы тут уже кое-чем разжились, – сообщил Митя. – Сигарет купили еще, и вот… – Он с гордостью продемонстрировал сумку, полную голубой туалетной бумаги. – Нам один тип предложил по тысяче за рулон!

– Какая хорошенькая! – обрадовалась Мотька. – Мягонькая! Класс! – И вдруг ее охватил неудержимый смех. – Ой, не могу, – заливалась она.

– До что тут смешного? – удивился Костя.

– Погоди, отсмеюсь, скажу! – простонала Матильда. – Понимаешь, Аську сегодня в школе прозвали Княжной Инстассой, а она сортирной бумагой торговать будет! Ой, не могу!

– Какой княжной? – не понял Костя.

– Это у Северянина есть такая княжна, Инстасса! – объяснил Митя. – Красиво звучит! Парадокс, но вполне в духе нашего времени – княжна Инстасса туалетную бумагу продает!

Мы так ржали, что народ на нас глядел с недоумением.

– Ладно, кончай смехунчики! – скомандовал Костя. – Куда едем?

– На «Щелковскую»! – предложил Митя.

– Зачем нам с пересадкой ехать? – заартачилась Мотька. – Поехали в Беляево! Ни у кого там родни нет?

– Да вроде нет! Ладно, поехали в Беляево!

– Только предупреждаю – наборами торговать больше не буду! – решительно заявила я.

– А как же адвокатская практика? – полюбопытствовал Костя.

– Хватит с меня, я сегодня уже выиграла процесс!

Мы с Мотькой подробно, в лицах, рассказали про диспут о Северянине и его последствия.

Мальчишки помирали со смеху. Мы и не заметили, как доехали до Беляева. Там мы нашли хорошее местечко и разложили товар.

– А жалко, Ася, что ты не хочешь больше рекламировать наборы. Представляешь, как замечательно вписывается в утро джентльмена туалетная бумага! – сказал Митя, и мы снова грохнули.

Торговля сегодня шла ни шатко ни валко. Сколько мы с Мотькой ни вопили, покупали у нас очень вяло. Может, и впрямь понедельник – день тяжелый? К тому же второпях мы забыли про чай и бутерброды, и теперь нам было холодно и голодно.

– Ладно, девчонки, вы постойте пока, а мы с Митяем сходим поищем какое-нибудь пропитание. Хотя бы булочная должна здесь быть!

– Идите скорее, а то сдохнем с голоду! – напутствовала их Мотька. – Какой странный тут народ, – обратилась она ко мне. – Магазинов никаких вообще не видно, а они на нас ноль внимания! Возмутительно!

Стоило ей это сказать, как подошла какая-то старушка и купила три рулона туалетной бумаги. Очевидно, у старушки была легкая рука, потому что через несколько минут вокруг нас уже собрался народ. Дело пошло веселее, и мы ожили.

– Покупайте, не сомневайтесь даже! – подбадривала Мотька пожилого дядечку, вертевшего в руках банку кофе. – Кофеек – мечта!

– А бумага – вообще конец света, в руках тает!

– Аська! Что ты несешь? – испугалась Мотька. – Кто ж ее купит, если она в руках тает?

– Девушки, а зубная паста у вас белая или цветная? – спросил какой-то парень.

– Паста белая, а бумага голубая! – вырвалось у меня уже помимо воли.

– А розовой нет? – развеселился парень.

– Чего нет, того нет! Берите голубую, не пожалеете!

– Ладно, давай два рулончика!

Через несколько минут в сумке уже ничего не осталось. Княжна Инстасса распродала весь запас туалетной бумаги.

Тут вернулись Митя и Костя. С булками и пакетами фруктового кефира.

– Горячего ничего не нашли!

– И то хорошо!

Мы с жадностью накинулись на булки.

– Э, да я гляжу, вы тут без нас время не теряли!

И вдруг – как гром среди ясного неба:

– Ася, ты что тут делаешь?

Я в ужасе подняла глаза – передо мной стоял Сережа, папин друг.

– Что все это значит? И ты здесь, Матильда?

– А как же! У нас ведь тут практика! – не растерялась моя подружка.

– Практика? – поразился Сережа. – Какая практика?

– А как же – основы рыночной экономики осваиваем. Нас теперь еще и не тому учат!

– Матильда, ты врешь!

– Ей-богу, дядя Сережа! Вот хоть у ребят спросите!

Сережа покосился на мальчиков. Но они, видимо, внушили ему доверие. Он пожал плечами.

– Н-да, чего только не бывает в наше время. Это что же, вас отправляют торговать на улице? – Сережу все-таки терзали сомнения. – И как, вам дают товар?

– Да нет, – вступила я в игру, – товар мы сами выбираем на базе, по безналичному расчету! Тут хитрость не только в том, чтобы продать товар, но и в том, чтобы правильно его выбрать.

– С ума сойти!

Мотька, конечно, соврала удачно, но ведь Сережа непременно поделится впечатлениями с папой. Папе запудрить мозги будет куда сложнее!

– Ладно, ребята, я спешу! Интересная у вас практика! Пока!

Сережа ушел.

– Кажется, мы здорово влипли! – проговорила Мотька.

– Не то слово! Я знаю, что теперь будет! Сережа, конечно же, скажет папе. А папа скорее всего возмутится и пойдет в школу. Там выяснится, что мы все наврали… И дернул же черт тебя за язык, Матильда! Я могла бы сказать Сереже, что кому-то из ребят нужны деньги на что-то благородное, и мы им помогаем. А дальше я попросила бы его не говорить папе об этом, и он, конечно, не сказал бы.

– Ой, Аська, я и сама уж не рада!

– А вы считаете, он поверил вам? – спросил Митя. – Я что-то сильно в этом сомневаюсь! И, кстати, не думаю, что он настучит! Мне он понравился!

– Вообще-то он очень хороший и меня любит. Но если он что-то заподозрил…

– Ладно, чего раньше времени умирать! – беспечно воскликнула Матильда. – Скажи спасибо, что он не слыхал, как ты «Утро джентльмена» продавала!

– Ладно, давайте сворачиваться, что-то день сегодня уж больно неудачный!

По дороге домой Костя вдруг спросил:

– Ася, а ты пленку вчера слушала?

– Какую пленку?

– Как какую? Я что, зря «жучки» ставил с опасностью для жизни?

– Ой, я забыла совсем! Но вчера же было воскресенье, и там никто не работал!

– Все равно! Надо прослушать, мало ли…

– Да, конечно, как приду, сразу прослушаю!

Мы уговорились продолжить торговлю послезавтра, так как завтра у нас с Мотькой карате.

– Не забудь про пленку! – напомнил мне Костя.

– Теперь уж не забуду! – успокоила его я.

Дома, кроме тети Липы, никого не было.

– И где это тебя носит после школы? Голодная небось? Иди скорее обедать, я уж который раз суп грею!

Я помыла руки и с наслаждением села за стол.

– Асютка, что это у тебя за магнитофон? И куда ты свой девала?

– Это Костин, а мой сломался, и он взял его чинить.

– А свой тебе на время дал, что ли?

– Ну да! Чтобы мне не скучно было.

– Хороший парень, однако!

– Да, неплохой!

Ох, до чего же трудная жизнь у сыщиков! Особенно если они сами «под колпаком»! Кто бы мог подумать, что тетя Липа заметит разницу между магнитофонами! Да, надо все время быть начеку.

После обеда я пошла к себе и тихонько включила маг. На пленке ровным счетом ничего не было.

Остаток этого муторного дня прошел нормально. Похоже, Сережа ничего папе пока не сказал.