Текст книги "Фальшивый папа"

Глава XIV
О пользе обмороков

На экзамене мне попался билет про «Ромео и Джульетту». Я с облегчением вздохнула: слава богу, не «Песня о Соколе»! Тут бы я провалилась с треском, а Шекспир, да еще «Ромео и Джульетта», – одно удовольствие! «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», но в данном случае я нисколько не печалилась. Потом еще наша литераторша Марфа Кузьминична потребовала, чтобы я прочитала стихи по своему выбору.

– Только, Ася, прошу тебя, не Северянина! – предупредила она меня, зная, что я обожаю Игоря Северянина. – Что-нибудь посерьезнее, будь так добра!

– Марфа Кузьминична, а против Блока вы ничего не имеете?

– «Шурша шелками и туманами»?

– Ну, вообще-то у Блока «дыша духами и туманами», – скромно заметила я, – но я собиралась прочесть другое…

Марфа сочла за благо не заметить поправки.

– Ну что ж, читай!

И я начала читать мои любимые стихи:

 
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою…
 

– Молодец, Монахова! Садись, пять! – сказала Марфа.

Мотька тоже получила пятерку.

Мы уже вышли в коридор, когда ко мне подошла Таня Воротынцева.

– Слушай, Монахова, охота тебе всегда выставляться?

– Ты что имеешь в виду?

– Северянин, Блок, можно подумать, ты это читаешь!

– Читаю, а тебя это удивляет?

– А по-моему, тебе просто надо свое «я» показать!

Я уже собралась что-то ответить, как подскочила наша с Мотькой врагиня, Лялька Дубова.

– Дедушка пела в церковном хоре! Она думает, если у нее дед знаменитый, так она тоже должна…

– А при чем тут мой дед? Что-то он тебе, Дубова, покою не дает?

Не исключено, что дело опять дошло бы до драки, как уже не раз бывало, но тут из класса выскочила Люда.

– Ася! Матильда! Надо срочно поговорить!

Она схватила меня за рукав и потянула к лестнице.

– Кошелева, а ты чего, тоже примазаться хочешь? – донеслось до нас, но реагировать на эту чушь не было времени.

– Девчонки! Я вчера с этим… папашей… виделась!

– Как? Почему ты нас не предупредила?

– Понимаете, он позвонил, попросил встретиться с ним через полчаса, я сказала, что не могу, но он так настаивал! Я стала вам звонить, но никого не нашла.

– И где вы встречались?

– Опять в «Макдоналдсе» на проспекте Мира. Он был без машины, сказал, что отдал ее в ремонт.

– Ясный перец! – хмыкнула Мотька.

– Кажется, я понимаю, что ему от нас нужно.

– И что же?

– Попасть к нам в квартиру.

– Зачем?

– Понятия не имею.

– А что он говорит?

– Он начал издалека – как он нас с Алкой любит, как скучает, как ему хочется знать, как и где мы живем, чтобы представить себе, что нас окружает… словом, разливался соловьем!

– А ты? – спросила я.

– А я молча слушала, головой кивала.

– Что еще он говорил?

– Да рассказывал разные байки из жизни, ничего, занятные.

– Но конкретного ничего не предлагал?

– Пока нет, но мне кажется, что в следующий раз предложит.

– Почему ты так думаешь? – осведомилась Мотька.

– Потому что он все время как бы хотел что-то сказать, но не решался. А потом предложил после «Макдоналдса» еще в «Восьмое чудо света» смотаться. Я не хотела, но Алка так развопилась!

– Ходили?

– Ходили. И уж так он старался нам угодить, просто из кожи вон лез. Но чем больше он старался, тем меньше он мне нравился. Я боюсь. Может, маме сказать?

– Да ты что! Такая паника поднимется! А он просто сгинет, и все! – воскликнула я. – Мы должны сами его разоблачить. И я даже знаю как!

– Как? – испуганно спросила Люда.

– Мы должны в субботу или в воскресенье, когда твои уедут на дачу, заманить его к вам в квартиру и поглядеть, что он там будет делать.

– Ничего не выйдет, – горестно вздохнула Люда. – Они меня одну на выходные не оставят… Да и вообще!

– Но ты понимаешь, что мы должны застать его на месте преступления! – горячилась я. – Когда ты с ним теперь встречаешься?

– В четверг.

– Вот увидишь, он сам закинет удочку насчет выходных.

– Какую удочку? – растерялась Люда.

– Ну, начнет просить тебя показать ему квартиру… И ты непременно соглашайся, а мы что-нибудь придумаем.

– Ты, правда, так считаешь?

– Конечно!

Люда с надеждой взглянула на Матильду, вдруг она со мной не согласна. Но не тут-то было!

– Людка, не бойся, мы не одни его подкараулим, мы мента приведем.

– Какого мента? – в ужасе проговорила Люда.

– Помнишь, зимой к нам в класс мент приходил, симпатичный такой, Николай Николаевич?

– Это который вам благодарность за банду объявлял?

– Ну да. Мы с ним подружились. Его еще потом Аськин дед прослушивал, у него лирический тенор, и он посоветовал…

– Погоди, у кого лирический тенор? У Аськиного деда бас!

– Тьфу ты! При чем тут дед? Тенор у Николая Николаевича! Дед ему посоветовал поступать в консерваторию, – разъяснила я.

– Ничего не понимаю! При чем тут консерватория? – недоумевала Люда.

– Людка, у тебя что, со страху мозги отшибло? – рассердилась Матильда. – Тебе же русским языком говорят: этот мент – наш друг, мы всегда можем к нему обратиться. Хочешь, приведем его, он устроит засаду у вас на квартире?

– Да вы что, девчонки? Я ведь даже не знаю, что этот папаня искать собирается. А вдруг мы таким образом подведем маму или Леню? Мало ли что они прячут!

– А что? Наркотики? – всполошилась Мотька.

– Господи, почему наркотики? – вытаращила глаза Люда.

– Может, оружие? Или золото?

– Да говорю вам – не знаю! Не знаю я! Ладно, все, забудьте про это!

– Люд, ты чего? Ну не хочешь мента, не надо! Мы и сами можем все выяснить, не впервой! – гордо вскинула голову Матильда.

– Не надо! Не надо ничего выяснять! – уже чуть не плакала Люда. – Зря я с вами связалась. Не хочу ничего знать, пусть все идет, как идет. Просто не пущу его в квартиру ни под каким предлогом, что он мне сделает! – кипятилась Люда.

– Прекрати истерику! – прикрикнула на нее я. – Не хочешь – не надо! Все! Мы больше этим не занимаемся. Насильно мил не будешь. Пошли, Матильда! Пусть сама со своим папаней разбирается!

– Девчонки, да вы что, больные? На всю голову? – закричала Мотька. – Чего вы разорались? Ну не хочет Людка ментов в квартиру пускать – ее право! Только как ты одна-то с этим справишься?

– Как-нибудь, – угрюмо проговорила Люда. – Ладно, я пошла.

– Ну, иди, вольному воля, – обиделась Мотька. – Аська, идем, у нас и без нее дел хватает, – сказала она нарочито громко, чтобы Людка слышала. – Во, дурная голова! – добавила она уже тише. – А интересно все-таки, что же они там прячут? Как думаешь?

– А я и думать об этом не желаю! Мы идем окна мыть?

– А то!

…За воротами школы нас ожидал Кошелев на своих «Жигулях».

– Как успехи, девчонки?

– Отлично!

– Сдали? На пятерки?

– Да!

– Молодчины! А сейчас во Вспольный?

– Да!

Мы еще вчера собрали небольшую сумку с нужными вещами – старыми майками, косынками, тряпками.

Через десять минут «Жигули» подъехали к нужному дому.

– А мне что делать? – спросил Кошелев. – Сколько времени у вас это займет?

– Часа три, не меньше, – сказала Мотька.

– Тогда я через три часа подъеду за вами. Тут жена поручила мне кое-что купить…

– Ой, Михал Михалыч, – вспомнила я, – вот, возьмите! – Я протянула ему трубку уоки-токи. – Только далеко не уезжайте, они действуют в радиусе сорока километров. А то мало ли что!

Кошелев пришел в такой восторг при виде этого «детективного» прибора, что мы с Мотькой покатились со смеху.

– Хорошо, девчата, я буду крутиться неподалеку. Не бойтесь, я не подведу! Только просьбица есть – вы как на этаж поднимитесь, посигнальте мне, охота попробовать штучку!

– Посигналим, не сомневайтесь! – пообещала Мотька, и мы побежали в подъезд.

– Куда? К кому? – преградила нам путь консьержка.

– К Рубенс. Тамаре Аркадьевне, – ни на секунду не смутилась Мотька. – Окна мыть идем.

– Минутку, я сейчас ей позвоню… Тамара Аркадьевна, к вам пришли окна мыть, вы в курсе?.. Хорошо… Идите, девочки!

Когда мы вошли в лифт, я сразу спросила:

– Мотька, как ее фамилия?

– Рубенс.

– Да, фамилии нам в этом деле попадаются – Кочубей, Рубенс.

– А Степушка в результате окажется Рембрандтом.

– Тише ты! Разве можно называть тут его имя?

– Ой, верно!

Дверь нам открыла мадам Рубенс. Но в отличие от рубенсовских женщин, она была чрезвычайно тощей, что, впрочем, не помешало ей очень нам обрадоваться.

– Вот хорошо, что пришли, да еще и не опоздали, умнички! Проходите, проходите, что вам для работы нужно?

– Нам бы ведро или таз, а еще газет, побольше! Где тут у вас переодеться можно?

Никогда не устаю поражаться Мотьке – она вела себя так, будто каждый день ходила по квартирам мыть окна. И это, похоже, внушало доверие хозяйке. Мы быстренько переоделись в ванной, набрали воды в пластмассовое ведро.

– Начнем с балкона? – спросила я.

– Нет, начнем с кухни, там окно поменьше, с ним быстро управимся, потом в маленькой комнате, а балкон уж напоследок – там надо подольше повозиться, сама понимаешь…

Мы взялись за дело. К счастью, окна в этом привилегированном доме не надо было развинчивать с помощью отвертки, как у нас, они открывались просто поворотом ручки. Через полчаса с одним окном было покончено. Хозяйка тем временем гладила на кухне занавески.

– Вот умнички, как хорошо окошко помыли, просто загляденье!

Наконец мы управились и со вторым окном.

– Хозяйка, – сказала Мотька, – мы чуток передохнем на балконе.

– Конечно, отдыхайте, девочки. Может, чайку?

– Спасибо, но не сейчас, а то тяжело работать будет!

Мы быстро оглядели балкон. От соседней квартиры его отделяла кирпичная перегородка. Через нее не перелезешь!

– И на черта мы сюда приперлись? Как туда попадешь? Шею сломать можно! – посетовала я.

– Обожди, сейчас что-нибудь придумается!

Мотька поставила стремянку, взобралась на нее и заглянула на соседний балкон. У меня даже голова закружилась при виде ее упражнений на стремянке. В руках она держала поролоновый валик, при помощи которого мыла стекла. И вдруг рука разжалась, и валик упал на соседний балкон.

– Эй, есть там кто? – завопила она.

– Что случилось? – прибежала на крик хозяйка.

– Да вот, растяпа я, валик на соседний балкон уронила! – нарочито громко отозвалась Мотька.

– Только не вздумай через балкон лезть, – предостерегла ее хозяйка. – Надо в дверь позвонить. Я сейчас.

Но дверь никто не открывал.

– Да ладно, Тамара Аркадьевна, мы и так вымоем, – поспешила сказать я.

– А я попробую все-таки слазить, – вызвалась Мотька.

– Не смей! – закричала Тамара Аркадьевна. – Если ты упадешь, как мне потом жить? Даже не вздумай! Буду стоять на балконе, пока мыть не кончите!

Да, похоже, вся наша затея потерпела полный крах. Ну да ничего, по крайней мере денег заработали.

Мотька пошла выливать грязную воду, а Тамара Аркадьевна спросила:

– И часто вы по квартирам ходите?

– Да как вам сказать…

– А почему так дешево берете, вы же отлично моете?

– Многие не хотят с нами связываться, говорят: малы еще.

– Но ведь работать куда лучше, чем по улицам шляться… Вы молодцы, девчонки, я вас уважаю!

Тут вернулась Мотька.

– Все, хозяйка, принимайте работу, – заявила она.

– Да что принимать, и так видно – прекрасная работа! Пошли на кухню, покормлю вас. Проголодались, наверное?

– Есть немного! – засмеялась Мотька. – Мы только руки помоем и переоденемся.

Тамара Аркадьевна накормила нас, напоила вкуснейшим компотом и поблагодарила.

– Только вы уж вечерком достаньте наш валик, а мы завтра к вам заглянем.

– Обязательно! А я еще хочу рекомендовать вас своим знакомым. Вы как на это смотрите?

– Спасибо! Только мы теперь будем брать двадцать тысяч за окно.

– Правильно! Это тоже очень недорого! Молодцы, девочки!

Вот на такой мажорной ноте мы простились с Тамарой Аркадьевной.

Мы уже вызвали лифт, как дверь квартиры Рубенс опять открылась.

– Девочки, я что сообразила! У соседей сверху есть ключ от Валиной квартиры. Я сейчас поднимусь к ним, если кто-то дома, и возьму валик. Чего вам зря таскаться!

– Ой, спасибо! Это было бы здорово!

Тамара Аркадьевна вошла в лифт.

Через минуту она вернулась с соседкой, пожилой дамой в шелковом халате.

– Вот, девочки, нашла вам работу! – радостно сказала Тамара Аркадьевна. – Гаянэ Вартановна просит вас и у нее окна помыть.

– С удовольствием, – отвечала Мотька. – Послезавтра придем и помоем.

– Замечательно, девочки. Вот ключи, сейчас открою.

Гаянэ Вартановна открыла дверь и решительно вошла в квартиру: мы остались втроем на площадке, и вдруг Мотька зашаталась, сделала один неверный шаг и рухнула на пол, да так, что большая ее часть оказалась в квартире, где, по нашим сведениям, прятался Степушка.

Я смотрела на подругу и не понимала – притворяется она или нет. Она лежала неподвижно, закрыв глаза.

– Что это с ней? Гаяша, посмотри! – крикнула Тамара Аркадьевна.

Гаянэ Вартановна бросилась к Мотьке.

– С ней такое бывает? – быстро спросила она меня.

– Кажется, бывает, – промямлила я, не на шутку испугавшись.

– Бедняжечка! – всхлипнула Тамара Аркадьевна. – Видно, ей такая работа не по силенкам!

– Давайте-ка положим ее на диван, – распорядилась Гаянэ Вартановна.

И тут до меня дошло, – конечно же, Мотька притворяется! Ведь это и было ее целью – проникнуть в квартиру! И она своего добилась. Это был уже второй обморок в нашей практике, и, кажется, этот метод снова себя оправдывает. Я потихоньку озиралась – а где же Степушка? Но тут я увидела, как Гаянэ Вартановна очень профессионально щупает у Мотьки пульс. Неужели она врач? Тогда ведь она выведет Мотьку на чистую воду! Я замерла.

– Так, пульс частит немного. – Она приподняла веко у Мотьки. – Ничего страшного, я сейчас схожу домой, сделаю ей укольчик, и все будет в порядке. У девочек в таком возрасте это бывает.

И тут Мотька застонала и открыла глаза. Видно, ей очень не хотелось укольчика.

– Вот вам и здрасьте! – засмеялась Гаянэ Вартановна. – Ну, как мы себя чувствуем?

– Хорошо, – слабым голоском пролепетала Мотька, пытаясь подняться, но тут же без сил рухнула на диван.

– Полежи, полежи минут десять, все пройдет, – увещевала ее Гаянэ Вартановна. – Что, голова кружится?

– Да.

– Сейчас пройдет, это небольшой спазм. У тебя такое бывает?

– Было, раза два…

– Тамара, сделай ей чашку чая. Сладкого.

Тамара Аркадьевна вышла из комнаты и вдруг громко завизжала.

– Вы кто такой? Откуда?

Мы с Гаянэ Вартановной бросились на крик. В кухне, в проеме балконной двери, стоял Степушка, а Тамара Аркадьевна, держа в руках медный пестик от ступки, в панике наступала на него.

– Немедленно звони в милицию! – крикнула мне Гаянэ Вартановна.

Тут Степушка уже не на шутку испугался. Он рванулся к Тамаре Аркадьевне и попытался оттолкнуть ее от двери, сжав при этом ей руку, чтобы она не ударила его пестиком. Пестик выпал, Степушка пихнул Тамару Аркадьевну, она упала.

– Стой, мерзавец! – крикнула Гаянэ Вартановна внушительным басом, но он подскочил к ней и уже занес руку для удара, как вдруг каким-то молниеносным движением Гаянэ Вартановна заломила ему руку, и он, взвыв от боли, упал на колени. – Думаешь, голубчик, что с бабами легко справиться? Да? А если баба владеет карате? Ты об этом не подумал?

– Пусти меня, чертова кукла! – завопил Степушка.

– Ну уж нет! Тамара, звони в милицию!

– Да вы что? Я тут живу! Совсем рехнулись! Позвоните Вале на работу!

– Э, нет! Сперва милицию вызовем. Если ты тут живешь, почему не открывал дверь, почему прятался? А? Вот пускай милиция разбирается!

Степушка пытался оторвать от себя Гаянэ, но она сделала еще какое-то движение, и он просто растянулся на полу, не подавая признаков жизни.

Вот так пожилая женщина! До чего же я в этот момент пожалела, что наша группа карате распалась, а в новую мы записаться не удосужились. Ничего, осенью наверстаем. Теперь я воочию убедилась, это полезный вид спорта!

– Гаяша, ты его не убила? – осторожно спросила Тамара Аркадьевна, уже вызвав милицию.

– Оклемается, – отозвалась Гаянэ Вартановна, щупая пульс у Степушки.

Когда, наконец, приехала милиция, Степушка уже пришел в себя.

– Ну-ка, ну-ка, где тут ваш задержанный? – спросил капитан милиции, входя в квартиру и цепким взглядом окидывая всю компанию. Внимательно приглядевшись к Степушке, он присвистнул. – Эге-ге! Да, дамочки, вы даете! Этот гражданин, если мне память не изменяет, давно в розыске! Гражданин Чобану, или как вас там?

– Что за бред? – пробормотал Степушка, потирая руку. – Я тут у знакомой ночевал, подзадержался, и вдруг какие-то бабы в квартиру вломились, с ног сшибли и милицию вызвали.

– Гражданин, предъявите ваши документы! – потребовал капитан.

– Вы бы, капитан, у этих баб ненормальных документы спрашивали.

– Спросим, будьте уверены. Только сперва ваши поглядим.

Степушка с трудом поднялся и направился к вешалке, где висел его пиджак. Он вытащил из кармана паспорт и протянул капитану.

– Так, поглядим, поглядим. Люкин, значит, Виталий Павлович. Да, документец подлинный. Гражданин, вы задержаны!

– За что?

– За сходство с оригиналом.

– То есть? – опешил Степушка.

– Очень вы, гражданин Люкин Виталий Павлович, на гражданина Чобану Степана Мирчевича смахиваете.

– Мало ли на кого я смахиваю, это еще не повод для ареста! А конкретно что вы мне предъявить можете?

– Пребывание в чужой квартире в отсутствие хозяев, – невозмутимо ответил капитан.

– Нет уж, я здесь был с разрешения хозяйки, а вот бабье вперлось сюда самовольно, – пролепетал Степушка, сознавая безнадежность своего положения. – Да еще и дерутся, – добавил он, потирая руку.

– Капитан, это и вправду опасный преступник? – поинтересовалась Гаянэ Вартановна.

– Понимаете, у меня память на лица… Я сразу его узнал! Но вообще-то будем разбираться.

В квартире началась суета. Тамара Аркадьевна и Гаянэ Вартановна давали показания.

– А что это за девочки? – спросил капитан.

– Это мои знакомые девочки, помогали мне окна мыть.

Молодчина, не сказала, что мы за деньги это делали. Незачем милиции все знать. В какой-то момент Мотька вдруг прошептала мне на ухо:

– А про Иришу будем говорить?

– Не надо. Давай сперва расскажем ей, а там уж она сама решит – захочет, пойдет в милицию и даст показания.

– Эй, вы чего там шепчетесь? – спросил сержант.

– Да мы думаем, может, нам уже уйти можно? – спросила я.

– Сейчас капитана спросим, – сжалился над нами сержант.

Он подошел к капитану, что-то шепнул ему, тот поднял глаза, задумчиво взглянул на нас, а потом вдруг говорит:

– Погодите-ка, девушки, вас как зовут, Ася и Матильда?

– Да, – хором подтвердили мы.

– А вы, часом, капитана Шадрина не знаете?

– Николая Николаевича? Как же, знаем! – обрадовалась Мотька, еще прежде, чем я успела наступить ей на ногу. – А почему вы спрашиваете?

– А потому что наслышан о вас, мы с Николаем вместе в школе милиции учились, и вообще… дружим.

Так, дернул же черт за язык Мотьку! Теперь такое начнется… Сейчас он спросит, почему внучка знаменитого певца ходит по квартирам окна мыть, Тамара Аркадьевна сразу нас в чем-нибудь заподозрит, словом, иди потом объясняй, что ты не верблюд… Кажется, Мотька тоже уже сообразила, что сболтнула лишнего, и решила пойти ва-банк: она как сидела на стуле, так вдруг с этого стула грохнулась на пол.

Гаянэ Вартановна кинулась к ней, капитан не на шутку перепугался, сержант поднял Мотьку и положил на диван; я начала усиленно хлопотать вокруг подружки, искоса поглядывая на капитана. Вскоре Мотька «пришла в себя» и слабым голосом проговорила:

– Душно, мне душно…

– Можно мне с ней на воздух выйти?

– А она сможет встать?

Опираясь на мою руку, Мотька поднялась, жадно хватая ртом воздух. Картина была душераздирающая. Гаянэ Вартановна пощупала пульс у Мотьки, оттянула у нее нижние веки и сказала:

– Скорее на воздух! Выйди с ней во двор! Капитан, девочки вам больше не нужны?

– Да нет, пусть идут, – великодушно отпустил нас капитан.

Гаянэ Вартановна пошла провожать нас до лифта.

– Вот что, Матильда, нельзя тебе с такими обмороками окна мыть. Не ровен час, вывалишься. И ко мне не приходите, ни в коем случае! Поищите себе лучше другой заработок, поближе к земле.

– Ладно. Спасибо вам большое, – прочувствованно сказали мы и вошли в лифт. Я приложила палец к губам, чтобы Мотька не разоржалась в лифте.

На улице нас ожидал страшно взволнованный Кошелев. Он видел милицейскую машину, слышал шушуканье бабок и жутко беспокоился. Мы наскоро рассказали ему все, что с нами случилось.

– Ну вы даете! Ну, девки! Вы хоть понимаете, как рисковали? Ведь этот тип мог взять вас в заложники!

– Еще чего! Нас четверо было. Да еще эта Гаянэ. Она такие приемы знает – с ума сойти! Она его начисто вырубила! – наперебой кричали мы.

– Говорите, куда теперь? Может, домой?

– Первым делом подальше отсюда, – скомандовала я, – а потом решим.

– По-моему, вам надо перекусить, – заботливо заметил Кошелев.

– Да нет, спасибо, мы уже поели, нас Тамара Аркадьевна обедом накормила, – сказала я. – А вот вы, наверное, проголодались.

– Нет, я уже перекусил. На мой взгляд, первым делом надо все рассказать вашей красотуле, ее это больше всех касается.

– Правильно! Поехали к Митьке!

Кошелев довез нас до Митиного дома и простился с нами. Мы договорились созвониться, хотя какие теперь у нас дела? Да никаких. Людка от наших услуг отказалась, а Степушку мы изловили.

Дверь открыл Митя.

– Вы? – удивился он. – Что случилось? У вас вид такой… как будто за вами гнались.

– За нами? Как бы не так! – гордо вскинула голову Мотька. – А где Ириша?

– Дома, где ж ей быть. Ириша, иди сюда!

На зов явилась бледная, страдающая Ириша.

– Иришка! Мы его поймали! Он уже в милиции! – завопила Мотька.

– Кого? Кто в милиции? Маркел?

– Да какой там Маркел! Степушку мы твоего поймали! Капитан как вошел, сразу его опознал. Чобану, говорит, Степан Мирчевич? Оказывается, он давно в розыске!

– В розыске? – ужаснулась Ириша.

– Да, но ты не волнуйся, мы про тебя ни словечка не сказали! – успокоила ее Матильда.

– Но если ты захочешь дать показания, свободно можешь обратиться в милицию, хотя, думаю, на него и так материалов хватит, – добавила я.

– Дать показания? – задумалась Ириша. – Нет, я не буду.

– Почему? – удивился Митя.

– С меня хватит и того, что его поймали. Я ведь его… любила… Не хочу добавлять ему обвинений.

– Может, ты ему еще передачи в тюрьму носить будешь? – вскипел обычно сдержанный Митя. – Может, ждать его намерена? А он выйдет и найдет себе другую. Зачем ему такая дура!

– Нет, – тихо, но твердо заявила Ириша, – нет, я не буду его ждать, не буду носить ему передачи, но и добавлять ему срок тоже не буду. С меня достаточно того, что он арестован. Это справедливо. И все. Больше я не желаю говорить на эту тему.

С этими словами Ириша удалилась.

– Дура! Вот дура! – сокрушался Митя.

– А я ее где-то даже понимаю, – проговорила Мотька.

Митя вытаращил глаза.

– Ты? Ты ее понимаешь? Выходит, папа прав – все бабы дуры. Надо же такое придумать! Ася, а ты? Ты тоже «где-то» ее понимаешь?

– Ну, не то чтобы… А впрочем, понимаю!

– Да, – вздохнул Митя. – Безнадега!