Текст книги "Злодейский путь!.. Том 3"

– Выбирайся оттуда, Ал! Я отменяю твое наказание!

Шен отстранился от края и огляделся по сторонам в поисках лестницы или чего-то подобного. Рядом к столбу оказалась привязана веревка, на которой было множество узлов. Шен сбросил ее конец в наказательную яму.

Муан, наблюдающий за его действиями, вздохнул, подошел к колодцу и поднял мантию. Встряхнув ее, он приблизился к Шену и накинул мантию ему на плечи.

Вскоре Ал довольно ловко вскарабкался на поверхность. Стоило ему ступить на землю, как он упал на колени и низко опустил голову.

– Учитель, мне нет прощения! – трагическим тоном произнес он.

Шен устало смотрел на него. Вот что делать с этой мелкой занозой в заднице? Сколько уже раз по его милости страдал главный злодей? А ведь по сюжету должно быть наоборот! И самое обидное во всей этой ситуации, что Ал намеренно никогда не желал ему вредить, на него даже злиться за происходящее толком нельзя!

– Ал, я ведь сам сказал тебе взять кинжал. В случившемся нет твоей вины.

– Я не справился с силой кинжала! Я виноват! Я бесполезен!

– Хочешь, чтобы тебя пожалели? – презрительно фыркнул Муан. – Что ты разорался?

– Я… Я недостоин быть учеником ордена РР.

– Ты действительно так думаешь? – холодея, произнес Шен.

– Д-да, я действительно так думаю, н-но… Но больше всего на свете боюсь, что больше не смогу быть вашим учеником!

– Какая дилемма: учеником он быть хочет, но учеником является ужасным. Желает быть полезным, но на деле – бедствие и лишние хлопоты на голову учителя! – усмехнулся старейшина пика Славы.

Ал не мог на это возразить, его слова били точно в цель.

– Хватит, старейшина Муан! – резко произнес Шен, повернувшись к нему. – Ал – мой ученик, и только я имею право решать, какой характеристики он достоин. Он не сделал ничего плохого и многого добился за короткое время. Он целеустремленный, сообразительный и способный. А ошибки свойственны каждому, без них не было бы развития! – Шен говорил это скорее для Ала, чем для Муана.

Ал смотрел на учителя лучащимися от счастья глазами. Впервые он так хвалил его, так защищал перед кем-то. Ал чувствовал, как в груди его разгорается настоящий восторг, жизнь приобретает краски. Хотя, несмотря на сиюминутную радость, ощущение собственной никчемности из его груди никуда не делось.

– Ал, – обернувшись к нему, произнес Шен, – тебе следует подготовить вещи. Завтра мы выдвигаемся в столицу.

– В столицу? – вздрогнул парень.

– Да. Я отправляюсь по делам в столицу, и ты поедешь со мной. А что, что-то не так со столицей?

– Н-нет. Я буду рад сопровождать учителя!

– Вот и славно.

Глава 67. Его решение

Когда Шен наконец добрался до своего черного замка, он чувствовал, что ему уже снова нужен доктор. Около трех часов на это потратил. Почему на пиках нет какого-то средства передвижения для тех, кто не может лететь на мече?

Муан осмотрелся по сторонам и подошел к излюбленной лавочке Шена. Развалившись на ней, он заявил, не смотря на хозяина черного замка, застывшего посреди площади:

– Какая удобная лавочка! Живописный вид! Мне тут уже нравится.

Шен смотрел на него, намереваясь как-то ответить, но в конечном счете просто скрылся под сводами черного замка, оставив Муана созерцать виды.

Поскольку лестница в башню стала непреодолимым препятствием, Шен прилег на диванчик в своей «зоне для чаепитий», завернулся в мантию и почти сразу заснул.

Проснулся он оттого, что кто-то легонько провел по его лбу, убирая упавшую прядь. Шен открыл глаза и увидел сидящего рядом Шиана.

– Я тебя разбудил? Прости. Я принес тебе лекарство.

Шен перевел взгляд на столик, где стоял флакон, заполненный круглыми бурыми пилюлями.

– Здесь на месяц. Принимай по две в день. Старший брат сказал, что ты согласился поехать с ним в столицу. У него в резиденции есть личный лекарь, ненамного уступающий познаниями в медицине старейшине Загу, так что я спокоен. Думаю, тебе и правда стоит пока держаться подальше от Глубинной тьмы. Она ведь пока усмирена?

– Д-да. Думаю, месяц-два можно еще не беспокоиться о ее размерах. Спасибо за заботу, брат.

Шиан вгляделся в его лицо, хмуря брови.

– Что случилось на празднике Яркой Луны? Твой ученик без остановки твердил, что это его вина.

Шен уже привык, что положительные герои в произведениях подобного рода не отличаются выдающимся умом и сообразительностью. Но, черт побери, почему этот мальчишка постоянно лезет на рожон?! Проявить гордость вместо сообразительности? Я! Случайно подвергнуться проклятию? Я! Брать на себя вину за других? Я! А также набор клише: быть похищенным, подвергаться незаслуженным наказаниям, привлекать всеобщее внимание, случайно оказываться в стратегически важных для сюжета местах. Быть ответственным за главного героя – это ярмо на всю насыщенную, но недолгую жизнь.

– Он просто очень впечатлительный. Осознал, что ничем не может мне помочь, и сразу разорался, что это его вина.

– То есть это не он тебя ранил?

– Ты меня что, пытаешься завуалированно оскорбить? Как бы он смог меня ранить? Собери он даже все свои силенки, разве смог бы он задеть хоть волосок на моей голове?

– Кхм, – смутился Шиан, – да, я думал, что это очень странно, но все же, что еще я могу подумать в такой ситуации?

– А что думает Шуэр?

– Он решил, что все случилось из-за кинжала…

– Слушай старшего брата. В этом кинжале был заключен неистовый дух убийцы, сила которого оказалась больше, чем я ожидал.

– Ладно, – вздохнул Шиан. Он наклонился и дотронулся до щеки Шена. – Тогда я тебя накажу.

Шен даже как-то слегка испугался, вспоминая тот его взгляд. Но сейчас улыбка брата оставалась милой и заботливой. Несмотря на это, Шену захотелось отодвинуться подальше, вот только положение на диване этого не позволяло.

– В наказание я изгоняю тебя с твоего пика в столицу на месяц. Тебе запрещено там строить из себя заклинателя, будешь притворяться обычным человеком.

У Шена прямо от сердца отлегло. Он тихонько хмыкнул.

Его брат убрал руку и поднялся с дивана. Нависнув над ним, уперев руки в бока, он произнес грозным голосом:

– Не слышу ответа.

Шен воспользовался возможностью и тут же сел.

– Хорошо. Я выполню все в точности, как ты говоришь.

– Так-то лучше! – удовлетворенно произнес Шиан. – Ладно, сейчас мне пора. И кстати, вечером сходи к старейшине Загу, он сменит тебе повязку. Сам он не решится прийти на пик Черного лотоса.

Шен вновь покорно кивнул.

– И не забудь выпить лекарство.

Еще один кивок.

– Ладно, я пойду. Отдыхай.

Он развернулся и сделал несколько шагов прочь, прежде чем Шен его окликнул:

– Шиан, Шуэр сказал, что у нас сбежали узники. О чем он говорил?

Брат вновь повернулся к нему.

– Да. Летис Лис оказалась сильнее, чем я думал. Каким-то образом она прорвала защиту и сбежала. Вместе с ней или же просто увидев брешь, сбежали Мианни Ю и несколько сектантов Хладного пламени. Досадное упущение с моей стороны, нужно было убить их, пока была возможность.

Шену потребовалось некоторое время, чтобы припомнить, кто вообще эта Мианни Ю.

«А-а, госпожа Недонебожительница? Так она все это время томилась в орденской темнице?!»

Шен и думать о ней забыл сразу после того, как Муан передал мешок с пойманной сектанткой Шиану, и даже не задавался вопросом, что же с ней стало. Подсознательно он уже давно приписал ее к стану мертвецов.

– Ты послал за ними погоню?

– Конечно. Но они очень ловко скрыли все свои следы. Возможно, им кто-то помогает.

– Из ордена?!

– Необязательно. Может, кто-то извне постарался. Это все еще требует тщательного расследования.

– Вот как. Ясно, не буду тебя задерживать.

Шиан кивнул ему и быстро зашагал прочь.

Раздумывая над его словами, Шен перевел взгляд на сосуд с пилюлями. Последний раз он принимал таблетки еще в своей прошлой жизни. И это каким же нужно быть неумехой, чтобы, получив бессмертное тело, даже его довести до столь плачевного состояния? Шена крайне удручало его положение. Если раньше он не обращал внимания на степень своей выносливости, то сейчас стал очень ценить то, что потерял. Се ля ви, как говорится.

Проглотив две пилюли и запив их холодным чаем, он поднялся с дивана и направился в свои покои собираться в дорогу. На сей раз он намеревался предусмотреть все неожиданности и взять с собой побольше вещей. Аккуратно складывая свой красный наряд, Шен подумал о том, что надо бы прикупить в столице нечто похожее. В конце концов, этот многострадальный наряд уже порядком поизносился и только благодаря качеству ткани все еще сохранял приемлемый вид. Вообще, надо будет пройтись по столичным магазинам, никто ведь не заставляет его ходить только в серебристом. Думая подобным образом, Шен в кои-то веки не забыл взять с собой деньги.

«Возможно, стоит сразу надеть красный и не брать с собой серебристый? Я ведь обещал Шиану не выдавать в себе заклинателя. А то вдруг кто-то сможет узнать меня по одежде? Хотя вряд ли. Там не может быть много заклинателей… И все же»

Шен на какое-то время завис над этим вопросом.

Перерывая ящички в поисках того, что бы еще такого необходимого взять с собой, Шен случайно столкнул на пол шкатулку, стоящую возле зеркала. Шкатулка упала, чудом не разломавшись, по полу рассыпались заколки для волос. Шен вздохнул и встал на колени, чтобы собрать их, не слишком напрягая свой раненый бок. Тут были довольно симпатичные заколки, которыми он мог бы воспользоваться, если бы ему не было все равно.

Одна из заколок укатилась далеко под кровать. Вслепую потянувшись за ней, Шен нащупал другой предмет. Он выпрямился, держа в пальцах крупный кристалл странного мутно-серого оттенка. Он покрутил его и собирался заодно кинуть в шкатулку, как, сжав чуть сильнее, услышал собственный голос.

«Я долго думал, как сказать тебе об этом…»

От неожиданности Шен выронил кристалл. Голос тут же исчез.

Шен пораженно застыл. Его сковало очень дурное предчувствие. Один раз в новелле упоминалась подобная вещица. Сильный заклинатель мог применить такой способ, чтобы оставить послание в записи. Подобные вещи не пользовались популярностью, ведь куда легче использовать обычную бумагу, да и затрат духовной энергии на записывающий кристалл требовалось много. Зато подобную «запись» мог услышать только тот, кому она предназначалась. Ну и отправитель, само собой.

Послание от прошлого Шена. От того, кто исчез, казалось бы, без следа, но чья тень постоянно его преследовала.

Шен потянулся и вновь сжал кристалл в руке.

«Думаю, это послание тебя не достигнет. Оставлять его для тебя, наверное, слишком… не в моем нраве. Но, раз уж это мои последние слова, пускай будет монологом. Хочу, чтобы ты знал. Что я тебя ненавижу.

Столько лет. Столько долгих лет ты позволял мне жить в ненависти к самому себе, позволял верить, что во всем случившемся только моя вина! И спустя столь долгое время ты решил рассказать мне, как все было на самом деле!

Но… после твоих слов я почувствовал облегчение. Словно бы кто-то снял тяжесть с моих плеч, сказал, что я могу спать спокойно. И это облегчение – хуже всего. Потому что, несмотря на все обстоятельства, несмотря на твой эгоизм и импульсивность Рурет, в случившемся моя вина. И этого не исправить спустя двадцать лет словами. Никакие новые факты не снимут с меня ответственности. И никакие новые факты не перепишут прошлое.

Я очень устал жить с этой виной. Я мечтаю стереть свое существование. Уничтожить не тело, а душу. Никогда больше не воплощаться в этом мире и уберечь его от своих разрушающих действий.

Больше всего на свете я любил вас двоих. По собственной воле я бы никогда этого не разрушил. Наверное, этой семье с самого начала не повезло, что я стал ее частью. Но мне нравилось. Жаль, что в итоге все сложилось вот так. Это все моя вина».

Шен потрясенно сжимал в руке повторяющееся послание. Эту… прощальную записку.

Он вскочил на ноги, роняя кристалл, и побежал в залу Глубинной тьмы.

Черное облако колыхалось подле расщелины, словно облокотилось об нее и свесило щупальца. Шен стремительно ворвался в залу, привлекая внимание писаки хлопнувшими створками дверей.

– О, кого я вижу, – начал Ер, – я как раз…

– Вы! – закричал Шен, подбегая к нему по мосту. – Ты! Система! Когда вы намеревались сказать мне?! Вообще не намеревались говорить?! Зачем ему знать, да?!

Облако пару мгновений недоуменно поколыхивалось.

– Что ты там раскричался? Ничего не понимаю.

– Настоящий Шен! Он хотел умереть! Он оставил предсмертную записку!

– И что с того?

Этот спокойный тон словно обдал Шена ушатом ледяной воды. И что с того? Он рассматривал темное марево удивленным взглядом. «Что с того?»

– Я… – негромко произнес он, – я не понимаю… В оригинальной версии он ведь убил Шиана. Почему же здесь все изменилось?

– Потому что здесь уже был я! – фыркнул Ер. – Не так уж сложно оказалось заронить в его мятущуюся душу чуть больше сомнения, чуть больше отчаяния. И да, у меня диво как хорошо вышло, он даже намеревался кинуться ко мне в расщелину. Но я его отговорил.

– Отговорил? – холодея от услышанного, повторил Шен.

– Да, я сказал ему, что есть способ понадежнее. Полное исчезновение. Он ведь этого и хотел.

– Ему было так больно, что он жаждал исчезнуть… А ты… Ты вовремя предложил способ…

– Именно! Моя исключительная бдительность в нужное время и в нужном месте!

– Поэтому я очнулся в какой-то сложной печати? Он сам… захотел стереть себя.

– Под моим чутким руководством. Ну и Система мне помогала, конечно же.

Шен почувствовал, как по его щекам катятся обжигающие слезы. Один. В полутьме этого места. В беспросветном отчаянии. С нашептываниями Глубинной тьмы. Настоящий Шен чертил печать в надежде, что скоро все прекратится. Кто-то другой займет его место, встанет на страже последствий. А он просто исчезнет. Навсегда. Настолько он себя ненавидел.

– Чего ты так переживаешь? – не понял Ер. – Все сложилось наилучшим образом!

– Почему вы сразу мне не сказали?

– А что бы это изменило? Его больше нет. Ты занял его место. А как именно это произошло, разве имеет теперь значение?

– Для меня – имеет! – Шен зашатался, с трудом устояв на ногах.

– Как хочешь, – фыркнул Ер. – Только не надо меня винить. Это было его решение.

Глава 68. Заново

Муан все еще созерцал простирающийся вид, когда почувствовал, как влажная дорожка прочертила его щеку. Он пораженно провел пальцами по щеке, ощущая мятущееся сердце в груди. Вместе с этим он оставался таким же спокойным, как и прежде. До той поры, пока не осознал причину этого странного явления. Слезы не были излюбленным способом выражения чувств старейшины Шена, поэтому Муан было решил, что, может, тот вновь встретил змею или…

Старейшина пика Славы поднялся с лавочки и зашагал в черный замок, куда обычно не ступала его нога. Внутренний компас отчетливо указывал направление к Шену. Когда он подходил к зале в конце очередного сквозного коридора, нехорошее предчувствие, обуревающее его уже какое-то время, усилилось. Двери были приоткрыты, и Муан с силой толкнул створку. Он уже был в зале Глубинной тьмы однажды, годы назад, намереваясь бросить вызов и ей, и сдерживающему ее Шену. Ничего путного из этого, конечно же, не вышло.

И он никогда не собирался повторять этот опыт, если бы не одно небольшое, но крайне важное обстоятельство.

Муан решительно вошел в залу Глубинной тьмы. Взгляд его тут же приковало к себе черное марево, клубящееся над расщелиной, достигающей, должно быть, самой преисподней. А затем он увидел лежащую перед ним и кажущуюся такой маленькой и хрупкой фигурку в серебряных одеяниях. Муан стремительно бросился к Шену, но с каждым новым шагом скорость его замедлялась, а непереносимое давление не давало толком вздохнуть. Он преодолел лишь половину пути, когда вынужден был упасть на колено. Невероятная мощь Глубинной тьмы не давала подняться. Тогда Муан пополз на коленях, проклиная этого невыносимого хозяина Проклятого пика на чем свет стоит. Только с утра ему сказали, что он на грани смерти, а ближе к вечеру этот самоубийца уже тянется в самое опасное место во всем ордене! Сколько раз Муан пожалел, что тогда вошел вместе с ним в озеро, наверное, даже богам не счесть! А еще больше жалел о том согласии сопровождать его в город Тополя. Да, именно после той поездки в его отношении к вздорному старейшине что-то стало меняться. Словно бы он и не знал его все эти годы, словно бы впервые с ним познакомился! А теперь!.. Муан рухнул, не в силах больше сделать ни движения. Всех его духовных сил не хватало, чтобы противостоять давящей мощи Глубинной тьмы.

– Шен! – тихо прохрипел он.

Шен лежал на спине, глядя на далекий свод огромной залы и завитки темного облака, клубящегося неподалеку. Из глаз все еще текли слезы, они застилали взор, медленно струились по вискам и исчезали в волосах. Он бы не ответил на вопрос, почему это так задело его. Разве все поступки оригинального Шена не вели к такому концу? Во всяком случае, это было благороднее смерти от рук своего ученика. Вот только это означало, что и оригинальный Шен не был воплощением вселенского зла. Оказывается, у него тоже были чувства. И спустя столь долгую историю он умер вот так. В одиночестве и отчаянии. Желая стереть свое существование из этого мира.

Несмотря на всю свою эмпатию, Шен никогда не сочувствовал этому персонажу. Из-за того, что ему сейчас приходилось разгребать его ошибки, он питал к нему исключительно стойкую неприязнь. Но теперь… Этот способ смерти… Бесповоротность, которую он избрал… Даже дух его никогда не призвать. Рурет уничтожила свою душу, Шен стер свое существование. Это воистину очень трагическая история любви.

– Шен!

Голос был слабый, но, казалось, прозвучал над самым его ухом. Шен повернул голову и увидел лежащего на красном полу Муана.

«Какого дьявола?! Ему жить надоело??»

Шен резко поднялся на ноги, с трудом сохраняя равновесие, и в силу своих скромных на данный момент возможностей как мог поплелся к нему.

– Эй! Старейшина Муан!

Брови того были нахмурены и сведены к переносице, глаза закрыты, а лицо искажала боль. Шен подхватил его под руку и, согнувшись, потянул к выходу.

– Бегают тут всякие, а потом еще меня виноватым выставят! – заявил ему в спину Ер. – Убери этого идиота и возвращайся послушать новую главу!

Шен ничего не ответил. Бессердечие старины писаки стало его беспокоить. Похоже, он, сидя здесь в одиночестве, воспринимал все происходящее вокруг как собственную игру-выдумку, а людей – как персонажей.

Шен захлопнул двери залы Глубинной тьмы и вместе с Муаном повалился на пол. Стоило старейшине пика Славы оказаться подальше от темного давления, как он пришел в себя. Муан медленно сел, страдая от головной боли, и уставился на сидящего рядом Шена. Уголки глаз того все еще были красными, свидетельствуя, что он и в самом деле недавно плакал. Но этот с виду обиженный зверек накинулся на него разъяренным волкодавом:

– Ты зачем поперся к Глубинной тьме?! Ты что, решил силами с ней померяться?!

– А ты зачем пошел?! – ответил Муан встречным обвинением.

– Зачем я пошел – это мое дело!

– Шен, – Муан сильно сжал его плечи, не давая увернуться. – Что с тобой творится последнее время? Начиная с нашего возвращения в орден, ты ничего мне не…

– Начиная с нашего возвращения? – перебил его Шен. – А может, начиная с того момента, как ты объединился с другими старейшинами и запер меня?

– Я же тебя и выпустил, – буркнул Муан.

– Ах, какой поступок.

Муан все еще смотрел на него.

– Ладно, – внезапно успокоился Шен, тихо вздохнув. – У меня нет права обвинять тебя. Ты никогда не был обязан мне верить. Разве мы называли друг друга друзьями?

Синие глаза Муана вспыхнули каким-то потусторонним блеском, когда он произнес:

– Я никогда не говорил, что сомневаюсь в твоих словах. Я просто беспокоился и… поступил неправильно.

Брови Шена непроизвольно взлетели. Муан только что признал свою ошибку?!

– Я пожалел об этом сразу, как только осознал, как ты это воспринял. Когда увидел твой взгляд… и ощутил твою боль.

Муан приложил руку к своей груди.

– Чувствительный Муан. Надо же какая ирония. – Шен ненадолго замолчал, прежде чем продолжить: – А если я снова надену веревки мертвеца?

На самом деле Муан соврал бы, сказав, что не хочет вновь ничего этого не чувствовать. Именно поэтому он медлил с ответом.

Шен внимательно смотрел на него. А затем ударил кулаком в свой правый бок. Муан охнул и от боли, и от неожиданности.

– Что ты творишь?! – возмущенно зашипел он.

– Болит? – поинтересовался Шен и склонил голову набок, словно бы изучая прелюбопытное явление. – Но ведь раны нет. И крови нет.

– Зато у тебя есть!

– Точно. – Шен грустно рассмеялся, опустив голову.

– Шен, – через какое-то время произнес Муан. – Я хочу быть твоим другом.

Шен поднял на него взгляд.

– Точно? Или я тебя вынуждаю?

Муан улыбнулся ему, как несмышленому ребенку.

– Точно. Никто не способен вынудить быть другом. Я говорю искренне.

– Хочется верить… И…

Он долго не продолжал. Наконец, уставившись прямо в его синие глаза, Шен произнес:

– Я поверю. И если когда-нибудь нашей дружбе придет конец, я не буду сожалеть о сегодняшнем решении. Это будет весело. С этого момента решение принято. Приятно познакомиться, мой друг Муан Гай. Меня зовут Шен.

– Приятно познакомиться, Шен, – склонил голову Муан, на губах его заиграла легкая улыбка. – Можно тебя обнять?

Шен кивнул и улыбнулся. Муан наконец-то увидел на его лице ту искреннюю улыбку, по которой так скучал все это время. Они одновременно распахнули объятия навстречу друг другу.

Чувствуя разгорающуюся в груди радость, Муан прижал Шена к себе. Он никогда до этого момента не думал, что искренний разговор способен столь многое изменить. Но этот человек заставлял его снова и снова подбирать нужные слова. Нос хозяина Проклятого пика ткнулся ему в шею, руки, обхватывающие его спину, безвольно опустились.

– Шен?

Муан отстранился, аккуратно придерживая его на руках. Глаза Шена были плотно закрыты, лицо казалось безмятежным, а сквозь серебряные одежды в районе живота проступала кровь.

– Этот несносный человек вообще неспособен заботиться о собственном теле! – тихо фыркнул Муан.

Он поднял его на руки и перенес на диванчик в комнате для чаепитий, мимо которой проходил к зале Глубинной тьмы. Осмотревшись по сторонам, Муан вздохнул и пошел прочь, намереваясь вскорости вернуться со старейшиной Загом.

Шен проснулся от громких криков, эхом разносящихся по пустым залам. Он прислушался и понял, что кричат примерно следующее: «…Не заставишь войти в это проклятое место! Поставь меня на место! Это не поведение старейшины! Немедленно верни меня на землю!»

Заинтригованный Шен сел, прижимая руку к раненому боку и кривясь от боли, и только сейчас вспомнил, что помирился с Муаном. И похоже, потерял сознание.

«Надеюсь, братец Гай не решит, что это я от переизбытка чувств», – хмуро подумал Шен, прислушиваясь к приближающимся крикам.

Наконец Муан быстрым шагом вошел в помещение и поставил старейшину Зага, которого до этого нес, перекинув через плечо, на ковер перед столиком.

– Приветствую старейшину Зага, – тут же вежливо проговорил Шен.

Заг, однако, почему-то не проникся и вместо ответного приветствия раскричался:

– Да как вы смеете так со мной обращаться?! Я сказал, что не пойду в черный замок, значит, я не пойду в черный замок! Я не нарушаю своих слов!

– Вы и не нарушили, – заметил Муан. – Я вас внес.

– Ваше поведение просто возмутительно!

– Господин лекарь, тут человеку плохо, – напомнил Шен.

Старейшина Заг какое-то время недовольно смотрел на него, затем фыркнул и все-таки приступил к перевязке раны.

Шен перевел взгляд на стоящего поодаль Муана и улыбнулся. Он и правда не ожидал от него столь вопиющего поступка, и это было забавно. Когда Муан посмотрел на него, Шен подмигнул. Муан делано сохранил невозмутимость, отвернувшись, но уголки его губ все-таки выдавали довольную усмешку.

Доктор Заг закончил перевязку, накинул на плечи Шена его верхние одежды и злорадно похлопал ладошкой по ране, заставляя хозяина Проклятого пика скривиться.

– Надеюсь, завтра с утра у тебя достанет совести прийти на перевязку самолично, а не просить старейшину Муана принести лекаря к тебе. Слышал, ты на время покидаешь орден. Советую менять бинты и обрабатывать рану еще хотя бы неделю. Завтра я приготовлю тебе все необходимое.

– Спасибо, старейшина Заг, – склонил голову Шен, на самом деле не ожидая от склочного доктора подобной заботы.

– Это мой долг. Не хочу, чтобы в случае твоей смерти поползли слухи, что это Заг Хилит тебя плохо лечил.

Шен еще раз ему поклонился, думая о том, что впервые услышал имя прославленного доктора, а до этого даже не задавался таким вопросом. В – внимательность к деталям.

Собрав вещи обратно в свою сумку, доктор Заг стремительно покинул чертоги черного замка.

Проследив за его быстрым перемещением, Шен перевел взгляд на Муана.

– Чая?

– Не откажусь, – тут же согласился старейшина пика Славы.

Большой деревянный дом в традиционном стиле стоял в черном глухом лесу подле серого безжизненного утеса. Во дворе перед домом не росло ни единой травинки, словно земля была выжжена или отравлена. К дому тянулась разбитая дорога, возле крыльца остановилась большая повозка, колеса которой на четверть утопли в грязи.

Из повозки выбрался человек со шрамом и, развернувшись назад, протянул руки. И Мори кое-как подвезла кресло на колесах к краю и наклонила вниз. Беловолосый мужчина стал медленно вываливаться наружу. Его подхватил человек со шрамом и понес в дом.

– Эй, кто-нибудь! – крикнула девушка.

Тут же с двух сторон к повозке подбежали младшие братья Хладного пламени.

– Возьмите кресло. Только аккуратно, не сломайте!

Младшие братья тут же выполнили приказ, а к повозке подошел спешившийся с лошади мастер Мун.

– Позвольте вашу руку, госпожа, – произнес он.

– Только руку? – хмыкнула И Мори. – Я позволяю перенести меня на крыльцо, не желаю пачкать платье в этой грязище.

Мастер Мун поклонился, а затем протянул ей обе руки.

Человек со шрамом усадил беловолосого мужчину в кресло на колесах, которое поднесли младшие братья секты, и покатил его в дом. И Мори и мастер Мун последовали за ними.

Навстречу из внутренних покоев вышла дородная пожилая служанка.

– Ужин подан, господа, – поприветствовав, сообщила она.

– Господин Исан присоединится к нам за ужином? – спросила И Мори.

– Хозяин еще не вернулся.

– Что ж, хорошо. Мы подождем его и пока отужинаем. Надеюсь, ты накрыла нам за большим столом? Нам нужно, чтобы кресло нашего великого господина хорошо туда входило.

– Конечно, госпожа! Для великого господина все сделано в точности с указаниями! – Служанка искоса с трепетом глянула на безучастного к их разговору беловолосого мужчину. – Пройдемте за мной.

Когда они уселись за стол, придвинув кресло с молодым господином И ближе к столешнице, И Мори сказала:

– Су, покорми его, у тебя это лучше всего получается.

Перед беловолосым мужчиной стояла миска с жидкой кашей. Человек со шрамом, названный Су, кивнул и взял ложку. Зачерпнув кашу, он молча поднес ложку к губам беловолосого.

– Давай, великий господин, – вздохнула Мори. – Ложечку за процветание нашей секты Хладного пламени…