Текст книги "Кощеева дочка и бабушкина внучка"

Часть третья
Ярилин день

Вскоре бабушка окончательно поправилась, и всё пошло по-прежнему. Только добавились занятия с Прохором.

– Вот грамоте выучусь, – рассуждал он, – все как есть поварские книги прочитаю! А то я всё по старинке… Говорят, такой торт есть – «Графские развалины» называется. Ещё полено какое-то, вроде как шоколадное… Ты про полено это не слыхивала?

– Нет, Проша! Мама готовые торты покупает, ей на кухне крутиться некогда.

– Вот и Василисе тоже некогда… А домовой-то на что? Ну так какие там ещё буквы есть?

– Вот смотри, Проша, это буква «о».

– Круглая, как сито?

Лялька сидела рядом, смотрела, как Прохор выбирает из миски печеньки с буквой «о».

Смотрела-смотрела и сама вытащила пару печенек.

– О! – сказала она и сунула поджаристую букву в рот.

– Правильно, молодец! – ответила Варя и погладила малявку по голове.

Прохор глянул на Ляльку и тоже захрустел печенюшкой.

– «А» знаю, «о» знаю. Давай другие буквы, вон их там сколько!

Варю осенило. Надо, чтобы Прохор что-нибудь прочёл! Сам прочёл!

– Вот это «к». Найди ещё!

Букву «к» домовой нашёл немедленно. И тут же съел.

– А это «ш».

– Ага, на вилку похожа!

«Ш» оказалась особенно поджаристой и хрустящей.

Варя покопалась в миске с печеньем, выложила слово. Постучала незаметно по столу – на счастье – и сказала:

– Читай!

– Каааааааааа… шааааааа…. Каша… Каша! Ура-а-а-а! Ка-а-ша-а-а!

Прохор запрыгал от восторга. Легко, как кот, взбежал по стене и повис на занавеске.

– Читаю! Грамоту знаю! Триста лет неграмотный жил, а теперь читать умею! Ура-а-а-а! Будет тебе «Наполеон», моё слово твёрдо!

– Проша, ты молодец, но букв ещё много!

– Ничего, эти выучил, и остальные выучу, лиха беда начало! Ох и удивится Василиса! А то неудобно: хозяйка премудрая, а домовой у неё неграмотный. На добром наученье благодарю покорно!

Прохор съел печенюшку и сказал:

– Хватит, а то облопаюсь на радостях!

С утра бабушка сидела за вышивкой. Огромный куст на белой канве расцвёл яркими розами, рядом со скамьёй легла тень, и рисунок стал совсем живым…

– Баб, – спросила Варя, – а когда вышивать будем учиться?

– Хоть сейчас! – Бабушка открыла дверцу шкафа.

Варя ожидала, что они будут вышивать вдвоём. Даже приглядела себе нарисованное дерево за скамьёй. А получила пяльцы: два кружка, вложенных один в другой. И квадрат ткани с простеньким рисунком – бабочкой.

– Смотри, стежок идёт вот так – видишь? Ряд за рядом, а потом обратно. Попробуй сама.

– А можно вместе с тобой, баб?

– Научись на простом, потом и за сложное возьмёмся.

Нитка не слушалась, стежки получались разной длины. Потом дело пошло на лад, и Варя сосредоточенно посапывала, орудуя иголкой.

Бабушка напевала что-то себе под нос, из окна дышало летом и сиренью… Здорово!

– Баб, готово, посмотри!

– Сначала хорошо, а вот отсюда пошло вкривь и вкось. Распарывай и давай сначала.

Второй раз получился удачнее. Но бабушка перевернула пяльцы и сморщила нос.

– Узелки! На хорошей вышивке узелков не бывает, запомни! Перепарывай.

Очень хотелось обидеться и уйти. Но было понятно, что обижаться не на кого. К тому же бабушка показала, как закреплять нитку без узелка, и это оказалось совсем не сложно.

Потом бабушка ушла заниматься с Лялькой, а Варя упорно продолжала вышивать. Вот одно крыло готово, а на другом осталось вышить только пару красных пятнышек, по четыре крестика каждое…

– Варюша, полдничать пора! Ну-ка, покажи, что там у тебя получается… Молодец! Бабушкина внучка, сразу видно. И изнанка хороша. Пойдём, там у Прохора сырники остывают.

На следующий день бабочка была готова, даже тонкие усики вышиты стебельчатым швом.

Бабушка внимательно осмотрела работу с лица и с изнанки, одобрительно кивнула и дунула на неё.

Яркая вышитая бабочка вспорхнула с канвы, покружила под потолком и вылетела в окно.

– Вот видишь? – сказала бабушка онемевшей от удивления Варе. – Значит, всё правильно сделано. А были бы узелки, так не полетела бы. Как летать, если ты привязана?

– А… а что с ней теперь будет?

– Захочет – вернётся. Бабочка вольное существо, никто ей не указ.

– Как сокол, да, баб?

– Сокола приручить можно, а бабочку – нет. Пусть летит.

– Баб, а теперь будем вместе вышивать?

Синие бабушкины глаза блеснули за очками.

– Будем! Только уговор: работу распределяю я. Договорились?

– Договорились, – вздохнула Варя.

Вместо дерева у скамьи досталось вышивать лужу на дорожке.

– Это проще, – пояснила бабушка. – Всего семь оттенков. Дерево – целых тринадцать. Пока лужей займись. Она, кстати, в очень важном месте.

«Да что может быть важного в луже?» – подумала Варя, но вдела нитку в иголку и принялась за дело, стараясь не сталкиваться локтями с бабушкой.

– Баб, а почему здесь эта лужа?

– Потому что прошёл дождь, полил всё. Теперь пахнет мокрой землёй, розами. Листья промытые блестят, трава так и лезет… Хорошо!

Бабушка мечтательно прищурилась. Ясно: предвкушает, как будет отдыхать в вышитом парке.

Варя чуть не ляпнула: «А я знаю, что ты можешь уходить в картину!», но вовремя прикусила язык. Было стыдно признаться, что подглядывала.

Вышивать лужу Варя закончила через два дня. Она и правда оказалась в важном месте: сразу бросалась в глаза. В ней отражалось дерево, играл солнечный свет. А ещё через день на краю лужи оказалась бабочка – та самая, с красными пятнышками.

– Баб, смотри, она вернулась!

– Я же говорила, – улыбнулась бабушка. – Видишь: сидит, пьёт. Полетала и возвратилась.

– Баб, а научишь, как куклу сделать? Такую, как Васька, хорошо? Без неё я бы там пропала, в Заречье.

– Чтобы такую куклу сделать, большое уменье нужно. Давай пока с простого начнём: с мотанки.

– С какой Таньки?

– С мотанки, – терпеливо повторила бабушка. – Её не шьют, а мотают. Она простая, но силы в ней много. Дай-ка во-о-он тот пакет… А теперь смотри.

В ловких бабушкиных пальцах мелькали разноцветные лоскутки, тянулись нити.

– Ножницы даже не трогай! – приговаривала бабушка. – Только руками, поняла? Вот, готово!

На ладони у неё сидела маленькая смешная кукла – в пёстрой юбке и с длинной косой.

– Теперь нужно будет ей подарок сделать и что-нибудь приятное сказать. Тогда она работать будет и наше желание исполнит. Сейчас мы ей бусы дадим… Смотри, какая ты у нас красавица! – Бабушка показала кукле зеркало.

– Бабушка, а почему она без лица? Ни глаз, ни рта, ни носа?

– Так полагается, Варюша! Достаточно в этом доме глаз, других не нужно.

Вечером Варя дождалась, когда Лялька уснёт, и принялась мотать свою первую куклу. Получилась она слегка кривобокой, но весёлой и нарядной. Варя прошептала кукле на ухо своё желание и устроила её жить в тумбочке.

Из-за Дядькиного дня рождения Прохор вконец захлопотался. Утром так и заявил:

– Ничего не поделаешь, хозяйка, придётся подмогу звать! Уж больно много народу соберётся!

Бабушка приподняла бровь, но легко согласилась:

– Как скажешь, Проша!

– А кто будет, баб? – встряла в разговор Варя.

– Любопытной Варваре нос оторвали, – в который раз отшутилась бабушка.

– Ба-а-а! Ну серьёзно!

– Серьёзно? Ребята с заставы приедут, кто вырвется. Марья, Финист. Подружек и приглашать не надо, сами явятся. У нас давний уговор.

– Ба, а ты разве знала, что мы с Лялькой приедем?

– Не знала. А подружки ко мне каждый год приезжают – кто может, конечно.

– А какие у тебя подружки, ба?

– Обычные. Принцессы как принцессы.

– Ну ба-а-аб! Правда?

– Конечно!

– Что, и Белоснежка приедет?

– Нет, не приедет.

– А Золушка? Она ведь тоже принцесса, раз за принца замуж вышла.

– Не такие у меня подружки, Варюша, чтобы мачехе прислуживать или гномам обеды готовить. И от фей-крёстных они ничего не ждут, сами за дело берутся. Недаром про них сказки сложены. Фантагиро армией командовала и войну без единого боя выиграла. А Сфортуна[3]3
  Фантагиро и Сфортуна — героини итальянских народных сказок «Генерал Фантагиро» и «Злая судьба».


[Закрыть] саму Судьбу победила.

– Круто! А как же она с Судьбой справилась?

– Как-как… Умом и отвагой! Не каждая решится собственную Судьбу в горном ручье выкупать.

– Почему, баб?

– Ох, почемучка. Вот сама её и спроси. Захочет – расскажет.

– Баб, а зачем твоим подружкам Лялькин день рождения?

– Вообще-то день рождения у меня, – сверкнула улыбкой бабушка. – Мы с Лялькой в один день родились. Ну, я пораньше немного…

Поджаристый оладушек комом встал у Вари в горле.

Скоро бабушкин день рождения, а она и не знала об этом! И подарка никакого не приготовила! И взять его неоткуда!

– Баб, а сколько тебе исполняется?

– Много! Сколько ни есть лет, все мои! Спасибо, Проша, оладушки просто объеденье.

Бабушка вытерла губы салфеткой, отодвинула стул и отправилась в кабинет, прямая и стройная, как свеча. На ходу обернулась и спросила:

– Ты уже придумала, что Ляле подарить?

– Н – н-н-нет… А зачем? Она же всё равно ничего не поймёт. И не запомнит… Она ж ещё маленькая.

Бабушка только фыркнула в ответ. Но глаза у неё позеленели.

Варя читала Ляльке про Дюймовочку, а сама лихорадочно придумывала, что бы такое подарить бабушке. Ничего толкового в голову не приходило. Ляльке можно фенечку сплести, бисер есть. А бабушке что?

Сказка кончилась, и Лялька потащила сестру за новой книгой. Подвела к шкафу и сказала:

– Дай!

Варя достала с полки книжку про Золотого петушка, и Лялька вприпрыжку убежала на веранду – рассматривать яркие картинки. Лягушки глазели из-за стекла, словно что-то понимали и одобряли. Подсказывали…

Лягушки!

Варя помчалась к себе в комнату. Вытащила из тумбочки коробку с бисером и принялась подбирать нужные цвета.

Зелёный разных оттенков, золотистый, перламутрово-серый, коричневый. Пара чёрных бусинок для глаз.

Руки не сразу вспомнили знакомые движения. Варя подёргала себя за косу, чтобы успокоиться, и начала всё с самого начала. Нанизывая бисеринки на проволоку, мысленно поблагодарила Юлю Кирееву за науку. Лишь бы хватило времени и терпения…

Вечером, когда бабушка купала Ляльку, Варя оглянулась на дверь и шепнула:

– Проша, глянь-ка, что у меня есть…

– Ну и ну! – Прохор хлопнул себя по бокам. – Ай да искусница! Не первую сотню лет на свете живу, а такого не видывал! А ну, дай подержать!

Бисерная лягушка как раз уместилась в ладони домового: толстенькая, с чёрными глазами-бусинами и крапчатым брюшком.

– Слушай, а чего это она такая насупленная да сердитая?

– Не знаю, Проша. Вроде по схеме плела. Как думаешь, бабушке понравится?

– Ещё бы!

– Правда?

– Истинная правда!

– Понимаешь, у неё этих лягушек целый шкаф…

– Ну и что? А такой, да ещё от любимой внучки – нету! Дорог не подарок, дорога любовь! А ещё желание порадовать да внимание! Не боись, всё путём! Ну-ка, погодь…

Прохор шмыгнул за плиту и исчез: как раз вовремя, чтобы обдумать услышанное.

Любимая внучка – значит, бабушка её, Варю, любит?

– Вот, смотри!

На мозолистой ладони Прохора сидела Варина лягушка – с крохотной короной на голове.

– Ой, Проша! Вот здорово! А как она держится?

– Как-как… Секрет!

– Варюша, ванная свободна! – позвала бабушка.

– Ты только не проболтайся, Проша! Ладно?

– Конечно! А то не будет этого, как его… ну, про суп что-то и про рис…

– Сюрприза?

– Во, правильно! Суприса не будет!

– Будет, Проша! Обязательно! А ты что подаришь, а? Или тоже секрет?

– Секрет! – Прохор подмигнул и исчез за плитой.

После лягушки сплести простенькую фенечку – плёвое дело. К изумрудно-зелёному бисеру Варя добавила три бусины из Васькиного ожерелья, которые так и остались лежать в кармане толстовки. А потом они с Лялькой низали Ваське новые бусы: из лилового бисера, зелёного и золотого. Оставшиеся три бусины из кармана пошли туда же. Лялька сама надела кукле новое ожерелье и сказала:

– На!

– Носи на здоровье! – добавила Варя.

Кукольные глаза-пуговицы блеснули в ответ.

Под утро Варе приснилось, что они с Лялькой садятся в самолёт – лететь в Сингапур, к папе. Озабоченная мама роется в сумочке, ищет билеты. Лялька крепко держится за Варину руку, прижимает к себе Ваську в новом сарафане. Рядом взлетает огромный лайнер, моторы ревут так, что уши закладывает…

Варя проснулась, но рёв никуда не делся. Наоборот, он приближался и нарастал, как волна.

И на гребне этой волны во двор влетел чёрный байк.

Дед Илья приехал! Варя выпрыгнула в окно как была – в пижаме.

Байкер был куда меньше и тоньше огромного Ильи. Вот он стащил глухой шлем, встряхнул густыми рыжими волосами…

Байкер оказался женщиной! Да к тому же пожилой: в буйной рыжей гриве светилось много седины.

– Марьюшка! – Навстречу гостье бежала бабушка, а на крыльце стоял взъерошенный со сна Прохор с огромным подносом в руках. На подносе лежал вчерашний пирог с капустой.

– Проша, – вполголоса спросила Варя, – это кто приехал?

– Как кто? Марья Моревна, прекрасная королевна. Они с хозяйкой подруги давние, да и служили вместе.

– В Рубежной страже, да?

– А то где же? – Прохор приосанился и засеменил навстречу гостье с пирогом наперевес.

На королевну байкерша совсем не походила. Чёрный комбинезон с «черепахой», наколенники, налокотники… Но осанка у неё была королевская, это точно. Она отломила кусочек пирога, сунула в рот.

– Спасибо, Проша! Давно я твоих пирогов не едала.

– Для добрых гостей, Марья Моревна, всё, что есть в печи, всё на стол мечи!

Варе вдруг стало неловко стоять в пижаме. Но тихонько улизнуть к себе не получилось.

– Марьюшка, это Варя, моя внучка!

– Привет! Так это ты в Заречье побывать успела?

– Д-д-да… – выдавила Варя и уставилась себе под ноги.

Неужели бабушка рассказала подруге, каким ветром Варю занесло в Навь? И про то, как она изводила Ляльку?

– Молодец девчонка! С Бабой-ягой не каждый справится.

В голосе Марьи Моревны не было насмешки, и Варя осмелилась на неё взглянуть.

У прекрасной королевны оказался короткий вздёрнутый нос. Раскосые глаза, жёлтые, как у кошки, с веерами морщинок чуть не до висков. Скуластое лицо усыпано веснушками, точно у Катьки Артемьевой – она тоже рыжая, только стриженая под мальчишку. А у Марьи Моревны рыжая грива до лопаток.

– Молодец! – повторила гостья и погладила Варю по голове. – Бабушкина внучка, сразу видно.

– Пойдём, Марьюшка, пойдём! Чаю с дороги выпьешь.

– Да я и поела бы чего-нибудь…

– Проша, есть чем гостью дорогую накормить?

– Обижаешь, хозяйка! Конечно.

– Да я шутя, Проша, не принимай близко к сердцу… – виновато сказала бабушка.

Прохор фыркнул и исчез на кухне.

Тут из дома вышел кот Василий. Подошёл к Марье Моревне, потёрся об её высокие ботинки. Подобрался, прыгнул и полез по комбинезону вверх, как по дереву. Улёгся у Марьи на плечах рыжим меховым воротником и замурлыкал басовито.

– Здравствуй, здравствуй, Васенька. – Марья Моревна почесала коту за ухом. – Как живёшь – можешь?

Василий принялся бодать гостью пушистым лбом, тереться об её шею. Бабушка рассмеялась, погладила кота, и все трое отправились на кухню – оттуда уже тянуло жареной ветчиной. А Варя улизнула к себе, одеваться.

– Баб, а Марья Моревна – она кто? – спросила шёпотом Варя, когда гостья ушла отдохнуть с дороги.

– Как – кто? – приподняла бровь бабушка. – Ну вот ты переговорщик, а она?

– А-а… Она сакмагон – ну, следопыт по-нынешнему. В степи никто от неё не уйдёт. Марья сутками может из седла не вылезать, а следы лучше всех читает… Пошли, совет держать будем!

Совет собрался на веранде, вокруг плетёного диванчика, на котором устроилась бабушка. Кот Василий тоже пришёл, хоть и делал скучающую морду.

– Ну что, Проша, как у нас дела? Что завтра дорогим гостям подавать будем?

– Пироги! Всякие: просыпные, защипные и подовые. Косые, долгие и вислые! С капустой, с рыбой, с картошкой! С маком, с вишней и с яблоками! Пора, хозяйка, вызывай подмогу! Работы много, знай успевай поворачиваться.

Бабушка вышла на крыльцо и хлопнула в ладоши.

– Мамки, няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь! К Прохору под начало отправляйтесь! Из воли его не выходите, во всём ему подчиняйтесь!

В воздухе замелькали тени. Зашептались, захихикали невидимые помощницы, шурша подолами.

– Все за мной, на кухню! – Прохор воинственно выпятил бороду. – Да не галдеть и по сторонам не зевать! Живо у меня!

– Баб, а мне что делать? – не утерпела Варя.

– На подхвате быть! Дела всем хватит. Праздник много труда требует.

Варя порадовалась про себя, что подарки уже готовы.

Байк так и остался стоять под кустами сирени. Спереди на нём был нарисован пёс: пятнистый, с висячими ушами и длинными крепкими лапами. Морда у пса была такая, словно он приглядывается и принюхивается к летящей под колёса дороге. Ужасно хотелось залезть в седло, подержаться за руль…

Но смелости хватило только погладить нарисованного пса.

– Молодец! – прозвучал низкий хрипловатый голос.

Марья Моревна подошла совершенно неслышно, как из воздуха сгустилась.

Рука у Вари отдёрнулась сама, словно нарисованный пёс её укусил.

– Молодец, что в седло не лезешь, остерегаешься. Он у меня с норовом, кому попало в руки не даётся. Сядет кто чужой и окажется… далеко окажется, в общем. Ну-ка… Свои, свои! – Она похлопала по рулю. – Вот теперь можно. Садись!

На Марьином байке сиделось как на лихом коне, который вот-вот заржёт и поскачет невесть куда, только пыль столбом из-под копыт. От него пахло бензином и кожей, а от Марьи Моревны – странными духами с густым травяным ароматом. Наверно, так пахнут дальние странствия с приключениями…

– О! Голова садовая! – Марья хлопнула себя по лбу и принялась шарить по карманам. Вытащила что-то маленькое, зажала в кулаке и зашагала к дому. Любопытство погнало Варю следом.

– А сидишь ты ничего, с толком, – одобрительно сказала Марья Моревна. – Кровь, она сказывается. Верхом ездить хочешь?

От восторга у Вари перехватило горло. Получилось только кивнуть.

– У меня тут конюшня неподалёку. Если бабушка отпустит, можешь со мной поехать, поучиться.

– Отпустит, конечно!

– А падать не боишься?

– Нет! – Варя затрясла головой от возмущения.

– Не зарекайся! – предостерегла Марья Моревна. – Падать тот не боится, кто уже падал, поднимался и опять в седло лез. Ну, посмотрим…

Бабушка несла из дома в сад стопку пластиковых стульев. Лялька тащила за ней пластиковую табуретку.

– Василиса, прости, чуть подарок передать не забыла. Ящерка не приедет, форс-мажор у неё: шахту залило малахитную. Вот, тебе отвезти велела.

В бархатной коробочке оказалась брошка: на тонком стебле ажурный лист, выточенный из зелёного камня, и маленький алый с золотом цветок. В сердцевине у него горел, сыпал искрами прозрачный камешек.

– Красота-а-а… – восхищённо протянула Марья Моревна.

– Красота, – согласилась бабушка. – Нигде больше таких мастеров нет, как в горе у Ящерки. Завтра же надену! А пока пошли всё на лужайку таскать.

Пластиковые столы, кресла и стулья носили все, даже Лялька. А Марья Моревна перетаскивала и раскладывала на земле какие-то огромные щиты.

– Баб, а что это такое? – шёпотом спросила Варя.

– Танцпол.

– Танцы будут, да?

– Конечно!

Варя чуть не хихикнула, но удержалась.

– Баб, а Марья Моревна не надорвётся? Эти штуки вроде тяжёлые.

– Не надорвётся. Она же поляница удалая. Сила у Марьи немереная, не всякий богатырь её одолеет.

– А что… – начала было Варя и прикусила язык. Бабушка точно пошлёт в книге посмотреть, что такое поляница, да ещё так глянет… – А что у неё за духи такие? Вроде травой пахнут.

– Это и есть емшан-трава, полынь. В степи знаешь как полынью пахнет, особенно в жаркий день, аж голова кружится… – Бабушка прикрыла глаза. – Запах в волосы въедается, в одежду, долго-долго держится. Эх, давно я в степи не была… Составляй столы в ряд, заговорились мы с тобой. Да сбегай в кухню, скажи Прохору, что нам обедать пора.

Кухня стала огромной – такой, что конца-краю не видно. Столов и плит – не сосчитать. Невидимые руки просеивают муку, месят тесто, чистят картошку – и всё так быстро и сноровисто, что бабушка наверняка осталась бы довольна. Болтовня и хихиканье сливаются в неразборчивый гул, а посреди всего этого расхаживает Прохор.

– Проша, нам бы пообедать…

– Сейчас-сейчас…. Эй, болтушки, не лениться там у меня! Пельменей сварим, вот и ладно будет.

– А на праздник только пироги будут, да?

– Пироги всякие, ну там ещё что по мелочи… Надо, чтобы гости довольны остались. На заставе добры молодцы щи да кашу варят сами, тут большого уменья не надо. Дичину добудут – мяса нажарят. Вот пирогов там в заводе не бывает, а хочется небось пирожка-то! У нас и поедят в охотку, и с собой возьмут. Захотят, мы и пельмешков им сварим, у меня впрок много нащипано да наморожено.

Пельмени у Прохора были на славу. Ели их и с маслом, и с горчицей, и со сметаной. Потом Ляльку уложили спать и отдохнули сами. Потом все вместе расставляли и накрывали столы, натягивали тент…

Ночью над домом кружила летучая мышь. Огромная, чёрная: выныривала из темноты и опять в ней растворялась. Бесшумно парила над домом, заглядывала в окна. Потом полетела навстречу полной луне и исчезла.

На рассвете тихо тренькнул будильник. Варя выскользнула из постели, положила рядом с Лялькиной подушкой фенечку. Кот Василий приоткрыл жёлтый глаз, глянул сердито и опять уснул. Васька в новом сарафане сидела на подоконнике, независимо вздёрнув нос.

С бисерной лягушкой в кулаке Варя на цыпочках прокралась в бабушкин кабинет. Там на столе рядом с ноутбуком стоял поднос, а на нём – невозможной красоты пирог.

Сверху на пироге разместился целый город. Дома, сады, крепостные стены – всё из румяного, с блестящей корочкой теста, расписано яркой цветной глазурью… Прохор постарался, больше некому!

И точно, на пироге красовалась сахарная надпись: «Ат Прошы». Варя пристроила свою лягушку рядом. Получилось очень даже ничего.

Послышались лёгкие шаги, запахло ландышем – вошла бабушка. Вошла и остановилась на полушаге, глядя на стол. Постояла, взяла бисерную лягушку, подержала её на ладони. Погладила по пятнистой спинке, прижала к щеке…

– С днём рождения, баб… – пробормотала Варя.

Бабушка вздрогнула и посмотрела на внучку так, словно в первый раз её увидела – откуда-то издалека.

– Спасибо, Варюша. Спасибо, хорошая ты моя.

– Тебе нравится? – осмелела Варя.

– Очень! Это ты сама сделала?

– Ну да. Меня Юля научила, она в кружок ходит. Тебе правда нравится? А то Прохор говорит, что лягушка сердитая и насупленная.

– Так это мой портрет. Вот такая я и была, когда в болоте сидела. Это кикиморе в болоте хорошо, а мне там плохо было.

– Извини, баб… Не хотела напоминать. У тебя вон сколько разных лягушек, вот я и…

– Всё хорошо, Варюша! – Бабушка крепко обняла Варю. – Всё хорошо. Тогда я такой была, а сейчас я другая. Без неё, без лягушки тогдашней, и меня сегодняшней бы не было. Нельзя её забывать и не надо. Так что будет она у меня жить-поживать.

– Её к мобильнику подвесить можно! – облегчённо затараторила Варя. – Или к сумке – брелок называется!

– Пока она у меня на тумбочке посидит! – объявила бабушка. – А это чудо Прохор, конечно, сотворил?

Бабушка поправила очки и присмотрелась к пирогу повнимательнее.

– Варюш, а что у тебя по русскому языку? Помнишь, как «жи-ши» пишется?

Раньше Варя дулась бы несколько дней, а сейчас едва удерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Так это не я, баб! Это Прохор написал!

– Не может быть! Он же не умеет!

– Я его научила! – Варя прыснула от смеха, глядя, как взлетела бабушкина бровь. – Конечно, пока он ошибки делает, но мы будем дальше заниматься.

– Ну, чудеса! Сколько я ни билась, так и не сумела, а ты – раз, и готово!

– Баб, он очень старался. И переживал, что читать не умеет. Говорил, стыдно ему: мол, хозяйка премудрая, а домовой у неё неграмотный.

– Молодцы вы у меня! – подвела итог бабушка. – Научишь потом из бисера плести?

– Конечно, баб! Ой, смотри, смотри!

Во дворе стояла большая красная машина с открытым багажником, а в нём рылись две старушки: одна повыше, другая пониже.

Бабушку как ветром сдуло. Только что стояла тут, рассматривала через очки творение Прохора – и вот бежит со всех ног навстречу приехавшим.

– Чао, белла! – защебетали старушки.

– Чао, рагацци! – Бабушка бросилась их обнимать.

«Чао!» – постоянно слышно, когда бабушка Жанна со своими студентами по скайпу разговаривает. Это вроде бы по-итальянски…

– Варюша, иди сюда, знакомиться будем!

Волосы у старушек были голубоватые, тщательно уложенные, а глаза – молодые и весёлые. Старушки улыбались и кивали, пока бабушка говорила что-то щебечущее и непонятное. Когда она умолкла, Варя набралась храбрости и сказала:

– Буон джорно!

– О! – воскликнула та старушка, что повыше.

– Брава! – поддержала её вторая, похлопала Варю по плечу и разразилась потоком щебета.

– Баб, – шепнула Варя, – а что это значит?

– Что ты молодец. Приходи вместе с Лялей завтракать.

Лялька сидела в кровати и рассматривала фенечку.

– С днём рождения! – Варя легонько подёргала розовое Лялькино ухо. – Расти большая!

Мелкая разулыбалась и полезла обниматься.

К завтраку приехала ещё одна подружка: маленького роста, в очках с толстой оправой. Они с бабушкой уморительно кланялись друг другу – раз за разом, как заводные, – а потом рассмеялись.

«Интересно, кто это?» – подумала Варя.

– Идите сюда! – позвала бабушка. – Хино-тян, это мои внучки!

Чёрные волосы с густой проседью, за стёклами очков раскосые блестящие глаза – чем-то гостья походила на бабушку. Она ласково погладила Ляльку по голове и улыбнулась Варе.

– А когда принцессы приедут? – шепнула Варя бабушке на ухо.

– Так вот же они! – Бабушка показала на пьющих кофе старушек.

Что принцессы оказались немолоды, с этим ещё кое-как можно было смириться. Но с тем, что одеты они в джинсы и футболки… Принцессы без роскошных платьев с длинными шлейфами, без венчающих пышные причёски корон – нет, это просто невозможно!

Варя так и сказала бабушке – шёпотом.

– Варюша, так это настоящие принцессы. Таким все эти финтифлюшки особо не нужны. Когда надо – наденут. Захотят, и без них обойдутся. Они всегда настоящие: в бархате, джинсах или в лохмотьях. И в кольчуге тоже! Настоящая принцесса – это внутри, понимаешь?

Варя поняла. Но всё равно была безутешна.

– Васириса-тян! – голос у новой гостьи звенел как колокольчик.

Она поклонилась и протянула бабушке длинную узкую коробочку, поблёскивающую чёрным лаком. Любопытные принцессы тут же прибежали посмотреть – с чашками кофе в руках.

Бабушка поклонилась в ответ и открыла коробочку. Там оказался веер: большой веер с шёлковой кистью-подвеской, вывязанной хитрыми узлами.

Веер легко раскрылся в бабушкиных руках. На нём оказалась нарисована целая картина: река, по ней плывут лодки со складчатыми парусами: большие и маленькие. На лодках человечки в широкополых шляпах, сквозь облака проглядывает солнце…

Стоило бабушке взмахнуть веером, как потянуло прохладой, влажным речным ветром. Принцессы восхищённо защебетали. А Хинотян взяла за руку Ляльку и направилась к своей машине: низкой и чёрной. Все потянулись следом.

В багажнике машины оказался дракон. Почти настоящий: красно-золотой, с грозно выпученными глазами и огромными перепончатыми крыльями. Вытаскивали его все вместе, но вытащить удалось только Марье Моревне.

Дракона уложили на траве. Он оказался длиннее машины. Лялька ходила вокруг него и сияла от восторга.

– Будет ветер посильней, запустим полетать красавца, – сказала бабушка. – Спасибо, Хино-тян! Давно мы воздушных змеев не запускали. Видишь, Лялюша, к тебе в гости дракон прилетел!

Тут зашуршали крылья, метнулась тень, и к ногам бабушки упала красная роза. А следом с неба стремительно спикировал сокол. Врезался в землю и встал на ноги – человеком.

– С днём рождения, Василиса! Я вперёд полетел, а ребята сейчас подъедут.

– Спасибо, Финист! Девочки, айда красоту наводить!

– Пошли! – Варя взяла за руку Ляльку.

Малявка едва не свернула себе шею, оглядываясь на дракона.

Варя наскоро переоделась в любимый джинсовый сарафан с вышитыми цветами. Надела на подпрыгивающую от нетерпения Ляльку сингапурскую футболку – ту самую, папину, с драконом. Лялька подхватила куклу, и все втроём побежали на веранду. Там на них набросились принцессы: щебеча что-то непонятное, надели на Ляльку невероятной красоты бусы из разноцветных стеклянных ягод. А ожерелье из полосатых, как карамельки, красно-белых бусин протянули Варе.

Пришлось опять вспомнить бабушку Жанну и её разговоры по скайпу.

– Грацие, милле грацие, – удалось произнести Варе.

Принцессы заулыбались, а Варя на минуту задумалась.

Лялька так и светится от радости. Сингапурская футболка, летучий дракон, бусы, а впереди ещё целый день праздника… Завидно?

Нет. Почему-то совсем не завидно. Весело. И щекотно внутри, словно там сплошные пузырики, как в лимонаде. Что ещё сегодня будет?

Ух, интересно!

Варя надела ожерелье, и оно ласково прилегло к коже.

Зафырчал мотор. Во двор въехал чёрный внедорожник деда Ильи, но вылезли из него незнакомые люди. Высокий кряжистый мужик с седеющей бородой и двое других, на вид помоложе. Одеты все с бору по сосенке: кто в джинсы и футболки, кто в потёртый камуфляж.

– Вот и мы, Василисушка! – раскатистым басом сказал бородатый.

– Принимай гостей, хозяйка! – поддержал один из тех, что помоложе, тряхнув светлыми кудрями.

– Добро пожаловать, гости дорогие! – Бабушка стояла на крыльце, и у Вари перехватило горло от восторга.

Длинное, до полу платье делало бабушку ещё выше и стройнее. Блестели очки, шевелюра сияла на солнце, как серебряный шлем. А на платье цвела любимая бабушкина сирень. Лиловые грозди покрывали подол, рассыпались по светлой ткани там и сям, добирались до плеч.

– Добрым молодцам привет! А Илья что не приехал?

– Спину потянул! – хохотнул светлокудрый. – Ехал на заставу, тут фура на дороге. Колесо спустило, домкрата у горе-шофёра не оказалось. Ну, Илья фуру и приподнял, а она гружёная оказалась. Водитель небось решил, что ему померещилось, а Илья до сих пор пчелиным ядом лечится.

– Нашёл, Алёха, над чем зубоскалить! – сердито сказал бородатый. – Давай подарок неси!

На крыльце мгновенно оказались все: и принцессы, и Марья Моревна, и Хино-тян. Даже кот Василий бесшумно появился из-под кустов сирени, и Прохор из кухни прибежал.

– Вот! Это тебе от всех нас, Василисушка!

Бородатый сдёрнул грубую ткань с чего-то похожего на кукольный домик, и оттуда ударило таким светом, что Варя зажмурилась.

Когда удалось открыть глаза, оказалось, что в руках у бородатого птичья клетка, а в ней сидит кто-то похожий на пушистого цыплёнка. Только у этого цыплёнка были горящие чёрные глаза, на голове золотистый хохолок и несколько длинных пёрышек вместо хвоста. И сиял этот цыплёнок так, что глазам было больно смотреть.

Принцессы восхищённо завизжали. Марья Моревна прищурилась. Хино-тян не сводила глаз с клетки, и на лице у неё был восторг.

Бабушка только руками всплеснула:

– Неужто добыли жар-птицу, добры молодцы?

– А то кого же! – гордо ответил кудрявый. – Только он маленький совсем, птенец-то. Сказано его кормить горящими угольками, тогда красивый вырастет и петь будет. А потом будем ему золотые яблоки привозить, жар-птицы их любят.