Текст книги "Светлана. Культурная история имени"

Антропонимический взрыв и его последствия

Антропонимический взрыв, который произошел в России после 1917 года, значительно увеличил количество употребительных имен за счет различного рода экзотики – иностранных, выдуманных, древнерусских и псевдодревнерусских имен [см., например: 89, 152]. Наряду с Германами, Роальдами, Коминтернами и Гертрудами (сокращение от Герой Труда) рождаются Рюрики, Русланы и Светланы. При создании имен активно использовались и аббревиатуры: Восмарт (Восьмое Марта), Эдил (Эта девочка имени Ленина), Пятвчет (Пятилетку в четыре года) и т. п., отражающие советскую идеологию. Имя служило своеобразным пропуском в новую жизнь. Конструирование искусственных имен, соответствующих времени, вовсе не является спецификой послереволюционной эпохи в нашей стране: этот процесс всегда сопутствует переходным историческим периодам.

Большинство имен, появившихся в ходе антропонимического эксперимента 1920–1930‐х годов (многие из которых носили курьезный характер), вскоре вышло из употребления, с некоторыми общество более или менее свыклось, и лишь несколько прочно закрепившихся в русском именнике стали восприниматься как вполне ординарные. Среди последних, принятых и освоенных, первое место принадлежит Светлане. В. А. Никонов пишет по этому поводу:

Из «новых» имен довоенных лет вошли в современный именник очень немногие. Некоторые оказались удачными и так привились, что теперь неощутима разнородность между латинским именем Татьяна и новым, вошедшим в послереволюционные годы именем Светлана [215, 79].

Освобождение от диктата святцев, сдерживавших имятворческую инициативу, пришлось на то время, когда баллада «Светлана» была еще «на слуху» у молодых родителей, отчего имя ее героини, наряду с десятками других, и попало в список новых имен. Соответствуя романтическим настроениям эпохи, оно импонировало молодым родителям. Однако рост общественных симпатий к имени Светлана объясняется не только памятью о балладе Жуковского, но и его несомненной благозвучностью, соответствием модели других русских женских имен на -на (Татьяна, Елена, Ирина), что придавало ему естественность и безусловно способствовало его адаптации.

Утверждение имени Светлана стимулировалось и рядом других факторов общественного характера. В условиях социалистической действительности произошло частичное, но весьма значимое переосмысление этого имени: оно получило дополнительную, «советскую», окраску, согласуясь с новой символикой слова светлый и ассоциируясь с новым спектром значений слова свет (свет коммунизма, светлый путь, светлое будущее, светлое царство социализма и пр.). Эта соотнесенность имени Светлана со словом свет, несущим в себе исключительно мощный смысловой заряд, наверняка и сыграла в его укоренении ведущую роль. Показательно, что одновременно с девочками Светланами появляются мальчики, которых называли именем Светослав (вместо Святослав) или же просто Свет; от Свет возникло и достаточно распространенное в те годы уменьшительно-ласкательное Светик [см., например: 357, 190]4949
  В очерке Д. А. Лёбера «Мои 16 лет в Латвии (1923–1939)» упоминается сын учителя физкультуры 10‐й немецкой основной школы Риги Свет Ханке, погибший в 1945 году в Восточной Пруссии. Отец его был родом из Херсона [см.: 173, 146, 153–154].


[Закрыть]. «Световая» составляющая имени располагала к себе как молодых родителей, так и работников загсов, одобрявших и поощрявших их решение: «Какие прекрасные родители: называете ребенка таким новым, современным именем», – сказали в загсе родителям одной из Светлан, родившейся в 1928 году.

Возрастанию популярности имени Светлана способствовала и его связь с «электрической» семантикой. Связь эта, как отмечалось выше, возникла еще в дореволюционную пору, когда в 1913 году в Петербурге «Светланой» было названо акционерное общество по производству электрических ламп. Широкое внедрение в производство и быт электрической энергии буквально «электрифицировало» эпоху. В период реализации плана ГОЭЛРО (согласно провозглашенному в 1920 году ленинскому лозунгу «Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны») эта связь все более и более закреплялась и, как ни странно, нашла себе логическое объяснение. Завод «Светлана», продолжавший существовать и активно развиваться после революции, производил световые лампы накаливания, откуда возникла вошедшая в употребление аббревиатура свет-ла-на, буквально повторяющая имя Светлана. Светланой стали называть электрическую лампочку, и это словоупотребление одно время было не менее распространенным, чем пресловутая «лампочка Ильича». Видимо, по той же причине название «Светлана» получил и совхоз, основанный вблизи строившейся в 1921–1926 годах Волховской гидроэлектростанции. Аббревиатура светлана просуществовала недолго и в настоящее время, кажется, совершенно забыта. Но еще в 1930‐е годы она иногда использовалась. Вспомним хотя бы пастернаковскую строфу из стихотворения 1931 года:

 
И вот года строительного плана,
И вновь зима, и вот четвертый год.
Две женщины, как отблеск ламп Светлана,
Горят и светят средь его тягот [233, 413].
 

(То есть средь «тягот» четвертого года пятилетки. Здесь, благодаря сравнительному обороту, женщины получают не только отблеск ламп, но и отблеск имени, тем самым как бы становясь Светланами.)

Приведу и другой, гораздо менее известный пример. Вышедший в 1934 году сборник рассказов, сочиненных пионерами литературного кружка «База курносых» (его деятельность поддерживал Горький), включает в себя очерк юного автора Гали Кожевиной, в котором пионеры подписывают с отцом одного из ребят трудовое обязательство. При изображении этого эпизода электрическая лампочка несколько раз названа «Светланой»:

Только вечер – до крыльца, дальше никогда не ходит, потому что «Светлана», что привинчена у дверей, ему плохой товарищ. Каждый раз они, встречаясь, бросают друг в друга куски света и тьмы. Но лучи «Светланы» сильнее, и вечер, сердито ворча снежным ветром, мечется и захлестывает вокруг дома. <…> Папа же, конечно, входит. Он окружен белым дымом мороза. «Бр-р…» – ежится серый Васька. Но «Светлана» и огонь в голландке быстро убирают куда-то холод <…>. Смеется отраженная в папиных очках «Светлана». Да и папа тоже [18, 33–35]5050
  Благодарю С. Г. Леонтьеву за предоставленный текст.


[Закрыть].

Сейчас уже трудно сказать, сколько Светлан получило свое имя от электрических лампочек, но такие случаи встречаются до сих пор. Одну из Светлан (1979 г. рожд.), отец которой работал на Саранском ламповом заводе «Светотехника», назвали (по ее собственному утверждению) от световой лампы накаливания. Когда, подросши, она узнала, что у Жуковского есть баллада «Светлана», то была этим очень удивлена, «потому что думала, что ее от лампы так назвали».

Сближение имени Светлана с электрической тематикой наблюдается еще в одном аспекте. В цехах завода «Светлана» всегда работало и продолжает работать много женщин, поскольку те тонкие операции, которые приходится совершать при производстве ламп, «подвластны лишь чутким женским пальцам». Когда рассматриваешь фотографии, на которых запечатлены склонившиеся над микроскопом как будто бы застывшие девичьи фигуры, в сознании невольно всплывают характерные позы гадальщиц, напряженно вглядывающихся в зеркало или рассматривающих фигурки застывшего воска: на редкость похожие позы. Как у Мандельштама:

 
Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит [184, 110].
 

Гораздо позже, в первые послевоенные годы, «электрическую» метафору Светланы оживит поэт Сергей Орлов в поэме «Светлана», где этим именем он назовет «далекий» колхоз. Вблизи от него, на соединении двух рек, строится гидроэлектростанция, «чтоб на праздник „Светлану“ огнями залить» [222, 204]. И тогда поэт вспомнит «первую крестьянскую ГЭС» в Кашине, куда в 1920 году приезжал Ленин побеседовать со строителями и посмотреть, как на деле реализуется план ГОЭЛРО:

 
Он руку над митингом вскинул
Вперед и стремительно ввысь.
Запела на речке турбина, —
И разом в деревне зажглись
По избам огни коммунизма [222, 203].
 

«Огни коммунизма» – это и есть световые лампы накаливания, то есть светланы. Тем самым «огни коммунизма», «лампочки Ильича», электрические лампочки и светланы становятся синонимами, объединяющими в себе одновременно световую, электрическую и коммунистическую символику.

Дочери первого поколения советской элиты

Специалисты по русской антропонимике, характеризуя антропонимическую картину послереволюционного времени, справедливо относят Светлану к категории «очень редких имен». Однако это имя обнаруживало в то время явную тенденцию к росту, постепенно превращаясь в одно из самых любимых имен как культурной, так и партийной советской элиты. Несмотря на раритетность имени Светлана в ту пору, его социальный статус был исключительно высок. Приведу только несколько примеров. В 1920 году Светланой называет свою дочь знаменитый лирический тенор Леонид Собинов. В 1923 году дочь Светлана родилась у крупного советского политического деятеля Н. И. Бухарина. В 1924 году тем же именем была названа дочь известного советского военачальника М. Н. Тухачевского. Мотивировка наречения девочек Светланами всякий раз наверняка бывала различной, однако речь идет о характеризующей это время тенденции, которая прослеживается достаточно отчетливо.

Дочь Леонида Собинова, например, родилась незадолго до того, как на Гражданской войне погиб младший сын певца, Юрий, служивший в Белой гвардии. Тяжело переживая потерю сына, Собинов говорил, что единственное, что заставляло его тогда «взять себя в руки, это присутствие маленькой дочери Светланочки», которой было четыре с половиной месяца. «Светланочка мне напоминает всегда Юрочку», – говорил он [236, 24]. В данном случае выбор имени новорожденной вряд ли объясняется сочувствием Собинова к новой власти. Скорее всего, уже входившее в употребление имя Светлана обратило на себя внимание знаменитого певца своей поэтичностью. Светик, Светюся, Светланочка, Светлуня, Светуля, Светусенька – так ласково и любовно называет он дочку [236, 24]. Мне долго не удавалось узнать, какое имя Светлана Собинова получила при крещении. А то, что ее крестили, сомнений не вызывало: Собинов был глубоко верующим человеком. Загадка разрешилась при чтении дневника К. И. Чуковского, который в июле 1924 года оказался соседом Собинова по даче на Сестрорецком курорте под Ленинградом. Однажды при встрече Собинов сказал Чуковскому, что его четырехлетняя дочка буквально «помешана» на «Мойдодыре», и вскоре Чуковский впервые увидел девочку: «Дочка – куколкой», – отозвался он о Светлане. А некоторое время спустя в дневнике появилась такая запись:

…вчера сдуру попал на именины к Собинову – и потерял три часа. Именинница его дочка, Светланочка, четырех лет. <…> Я каждую минуту порывался встать и пройти к Светику, которая в саду под деревом стояла довольно растерянно и не знала, что ей делать с подарками <…>. В конце концов я не выдержал и убежал к Светлане [355, 280].

Этот фрагмент особенно интересен: на даче у Собиновых отмечаются именины четырехлетней Светланы. Отмечаются они «вчера», то есть 19 июля (запись Чуковского датируется 20 июля), что по старому стилю – 6 июля, по церковному календарю это день памяти святой Лукии (от латинского lūcīdus, что значит «светлый, яркий, сверкающий, блестящий»). Собинов, конечно же, крестил дочь, но, крестив ее Лукией (русский вариант Лукерья, которому на Западе соответствует Люция), называл Светланой.

Чуковский, любивший и понимавший детей, подружился со Светланой Собиновой и, получив в подарок от ее отца фотографию девочки, записал в дневнике: «…на портретах она не так прелестна, как в натуре, нет ее глубокой серьезности» [355, 333]. Именно этой Светлане–Лукерье Собиновой Чуковский, никогда не забывавший приветствовать свою «подружку Свiтлану» [167, 270], посвятил поэму-сказку «Федорино горе», о чем Собинов упоминает в своем шутливом стихотворном послании к Чуковскому:

 
А ваша подружка Свiтлана,
Почасту вспоминая вас,
Читает, вставши утром рано,
Насчет Федоры ваш рассказ [167, 279].
 

Из своих гастрольных поездок певец часто писал письма в стихах своей любимой Светланочке, которые потом пересылал Чуковскому [236, 28]. Чуковский продолжал поддерживать отношения с дочерью Собинова и позже: он не раз упоминает о ней в своем дневнике [см., например: 356, 330]. Светлана Леонидовна Собинова-Кассиль (жена писателя Л. А. Кассиля) стала драматической актрисой, с 1960 года преподавала актерское мастерство в ГИТИС. Всю жизнь она прожила в Москве, в том же самом доме и в той же квартире в Камергерском переулке, где жила когда-то вместе с отцом.

Одна из Светлан послереволюционного поколения – Светлана Георгиевна Литвинова (1924 г. рожд.) в 1947 году, находясь на службе в ВОКС (Всесоюзное общество культурной связи с заграницей), была переводчицей при американском писателе Джоне Стейнбеке, когда он со своим другом фотокорреспондентом Робертом Капой приезжал в СССР. Впечатления от поездки (в том числе и от переводчицы) Стейнбек описал в книге «Русский дневник», вышедшей в США в 1947 году5151
  Русский перевод «Русского дневника» Д. Стейнбека см.: [312].


[Закрыть]. Мне посчастливилось связаться со Светланой Георгиевной. Из нашего с ней телефонного разговора выяснилось, что ее отец окончил гимназию и затем, уже после революции, учился в Артиллерийской академии в Петрограде. По окончании академии он был послан в артиллерийский полк в Краснодар, где 20 августа 1924 года у него и родилась дочь. «Назвали Светланой. Потом приехала тетя из Белоруссии и тайно меня крестила». Каким именем она была крещена, Светлана Георгиевна не знала и, видимо, особенно этим не интересовалась. К имени своему относилась как к «нормальному», несмотря на то что других Светлан в школе, где она училась, не было; со Светланой Жуковского не соотносила. «Имя было модное», – объяснила С. Г. Литвинова, хотя в начале 1920‐х годов оно еще не было таким уж модным; вернее было бы сказать, что оно входило в моду, ощущаясь при этом как имя «интеллигентное»5252
  Выражаю сердечную признательность Вере Николаевне Кутейщиковой, помогшей мне связаться со С. Г. Литвиновой, и, в свою очередь, С. Г. Литвиновой, живо откликнувшейся на интересующую меня тему о ее имени.


[Закрыть].

Маршал Тухачевский, одна из самых ярких личностей среди руководителей Красной армии, в начале 1920‐х годов был командующим войсками Западного военного округа и жил в Смоленске. Там он познакомился с Ниной Евгеньевной Гриневич, дворянкой по происхождению, вскоре ставшей его женой (впрочем, и сам Тухачевский был из дворян). В 1924 году Н. Е. Гриневич родила ему дочь. По воспоминаниям людей, близких Тухачевскому, он назвал дочь Светланой из желания, «чтобы и жизнь ее была светлой». Тухачевский ее обожал, «чувствуя себя счастливейшим отцом», – вспоминает его сестра [8, 17], а семейный врач Тухачевских Л. И. Кагаловский пишет:

Ни с чем не сравнима была его любовь к единственной дочери Светлане. Он боготворил девочку. Восторженно следил за каждым ее движением. Когда Светлана садилась за фисгармонию, Михаил Николаевич становился каким-то отрешенным от всего мира. А уж если Светлана заболевала, он просто не находил себе места [199, 29].

После ареста и гибели Тухачевского в 1937 году мать и тринадцатилетняя дочь сначала были выселены из квартиры Дома правительства, а затем арестованы как родственники «врага народа» и высланы. По свидетельству самой Светланы, ее во время следствия привели в камеру к отцу «и следователи НКВД заявили Маршалу Советского Союза: если Вы не подпишете нужных показаний, мы на Ваших глазах будем истязать Вашу дочь. По словам дочери, отец сказал: „Уведите ее. Я все подпишу“» [314а]. Жена Бухарина А. М. Ларина пишет в мемуарах, что она познакомилась «с семьей Тухачевского: его матерью Маврой Петровной, женой Ниной Евгеньевной и дочерью Светланой», которая в это время была девочкой-подростком, в пересыльном вагоне после ареста [см.: 165, 28]. Нина Евгеньевна как «жена врага народа» была расстреляна. Мавра Петровна шла пешком по этапу и умерла на одном из переходов. Светлану «отправили в спецдетдом, а после совершеннолетия – в лагерь. В 1948 году выпустили, как ссыльную, дав „минус“ – запрет жить в больших городах». Через несколько месяцев после освобождения Светлану Тухачевскую, обвиненную в создании молодежной организации «Месть за отцов» (которой на самом деле не существовало), арестовали вторично. Реабилитирована после смерти Сталина. «В общей сложности „срок“ Светланы Тухачевской составил около двадцати лет» [388].

Светлане Бухариной (по матери Гурвич) также не удалось избежать участи дочери «врага народа»: ее, студентку исторического факультета МГУ, арестовали весной 1947 года, за несколько дней до начала госэкзаменов. В обвинении говорилось, что Светлана «достаточно изобличается в том, что является дочерью Бухарина». Ее сослали на пять лет в село Пихтовку Новосибирской области. В 1953 году амнистировали, в 1956‐м – реабилитировали. Светлана Николаевна Гурвич (Бухарина), доктор исторических наук, работала в Институте истории СССР и в Институте всеобщей истории АН СССР [см.: 91, 180].

Так что, как видим, первых Светлан советского времени, главным образом дочерей партийной и советской элиты (и не только их), названных «новым светлым» именем из желания гарантировать им «светлую жизнь», ожидало отнюдь не светлое будущее. Судьба их не жаловала: им, как детям «врагов народа», выпали тяжелые испытания. Созданная обществом «Мемориал» база данных о жертвах политического террора, включающая в себя 1 340 000 имен (что далеко не исчерпывает весь материал по стране), содержит сведения о 335 Светланах. (Когда компьютер выдал мне эту цифру, она меня ужаснула, однако поиск – для сравнения – репрессированных Елен дал результат свыше тысячи, а попытка подсчитать Марий привела к зависанию компьютера.) 28 из 335 Светлан, вошедших в базу данных о жертвах политического террора, родились в первые годы роста частотности имени Светлана – с 1919‐го по 1935‐й. В память безвинных страданий Светлан из «первого эшелона» носительниц этого имени перечислю их здесь поименно: 1. Светлана Андреевна Лысенко (1919 г. рожд.); 2. Светлана Сергеевна Александрова (1920 г. рожд.); 3. Светлана Адольфовна Эллер-Вайнштейн (1923 г. рожд.); 4. Светлана Григорьевна Кучковая (1924 г. рожд.); 5. Светлана Александровна Сысолятина (Серебрякова) (1925 г. рожд.); 6. Светлана Анатольевна Лобода (1925 г. рожд.); 7. Светлана Михайловна Филь (1928 г. рожд.); 8. Светлана Ивановна Солдатова (1928 г. рожд.); 9. Светлана Васильевна Садкова-Виноградова (1928 г. рожд.); 10. Светлана Васильевна Сапожникова (1928 г. рожд.); 11. Светлана Васильевна Филонова (Исаева) (1930 г. рожд.); 12. Светлана Федоровна Софронова (Золотова) (1930 г. рожд.); 13. Светлана Александровна Медведева (1930 г. рожд.); 14. Светлана Георгиевна Якубовская (1930 г. рожд.); 15. Светлана Ивановна Алексеева (1931 г. рожд.); 16. Светлана Юзефовна Виноградская (1931 г. рожд.); 17. Светлана Константиновна Деккер (1931 г. рожд.); 18. Светлана Дорджиевна Сангаджиева (1931 г. рожд.); 19. Светлана Федоровна Малиновская (1932 г. рожд.); 20. Светлана Павловна Волкова-Ильина (1932 г. рожд.); 21. Светлана Георгиевна Казакова (1932 г. рожд.); 22. Светлана Сангаджиевна Хамаева (1933 г. рожд.); 23. Светлана Гаджиевна Ванькина (1933 г. рожд.); 24. Светлана Дорджиновна Санджиева (1933 г. рожд.); 25. Светлана Эльдуевна Нарампаева (1934 г. рожд.); 26. Светлана Николаевна Лобанова (1934 г. рожд.); 27. Светлана Николаевна Мусатова (1934 г. рожд.); 28. Светлана Дмитриевна Журба (Хохлева) (1935 г. рожд.) [см.: 17].

Одной из Светлан, рожденных в первое десятилетие советской власти, суждено было сыграть в истории этого имени особую роль.

Имя дочери «вождя всех народов»

Двадцать восьмого февраля 1926 года у И. В. Сталина родилась дочь, которая была названа Светланой. Это был третий ребенок Сталина. В 1907 году у первой его жены, Екатерины Семеновны Сванидзе, родился сын, названный Яковом; в 1921 году вторая жена Сталина, Надежда Сергеевна Аллилуева, родила ему сына, которому дали имя Василий. Сыновья, как видим, получили традиционные христианские имена. Светлана выпадает из этого ряда.

У кого и как возникла мысль выбрать для новорожденной все еще достаточно редкое в то время имя, неизвестно. Сама Светлана Аллилуева (Сталина) в книгах, написанных ею в 1960–1980‐х годах, об этом ничего не пишет, относясь, наверное, к своему имени как к совершенно ординарному.

Предположения на эту тему высказал Михаил Вайскопф в недавно вышедшей книге «Писатель Сталин» (2001). Анализируя проблему «кавказского субстрата» в личности Сталина, М. Вайскопф сближает имя дочери Сталина с его псевдонимом, с одной стороны, и с кавказской мифологией – с другой. В представлении Сталина имя Светлана связывалось, по мнению М. Вайскопфа, с именем матери героя нартовского эпоса Сослана или Сосырко (в переводе – Стального, откуда, как считает исследователь, происходит и псевдоним Сталин). Мать этого Сослана, Сатана, – мудрая вещунья, чародейка и отравительница, родившаяся из трупа женщины, оскверненной небожителем. Таким образом, Сталин дает своей дочери имя (а М. Вайскопф не сомневается в том, что это был выбор Сталина), «напоминающее о матери эпического Сослана – светозарной Сатане…» Когда Светлана была ребенком, Сталин, как отмечает М. Вайскопф, «с совершенно избыточным постоянством, обыгрывает ее зловещее детское прозвище»: в письмах к жене (также уроженке Кавказа), упоминая о дочери, он «почти всегда называет ее Сатанка». После гибели жены в 1932 году Сталин в разговорах с дочерью стал заменять Сатанку на Сетанку, якобы для того, чтобы «избежать обидных и непонятных для девочки коннотаций» [51, 195]. Сама же Светлана пишет: «Называл он меня (лет до шестнадцати, наверное) „Сетанка“ – это я так себя называла, когда я была маленькая» [6, 78].

Весьма сомнительно, что, выбирая имя для дочери, Сталин не только вспомнил нартовский эпос, но восстановил в своем сознании имена персонажей с их мифологическими функциями – и все это лишь для того, чтобы назвать дочь именем, ассоциирующимся с матерью Сослана, героя, давшего, в свою очередь, его собственное имя-псевдоним. Думается все же, что дело обстояло гораздо проще. Варьирование домашнего имени Светлана – Сатанка/Сятанка/Сетанка (а по моим наблюдениям, все три варианта встречаются в семейном языке на равных), вполне отвечает ассимиляционным закономерностям детского языка: ударное а второго слога спровоцировало в языке ребенка безударное а первого слога, сначала с сохранением, а затем и с утратой мягкости предшествующего согласного. Девочку ласково называли Светланкой, и потому она сама стала звать себя Сатанкой/Сятанкой/Сетанкой, и это ее самоназвание было подхвачено старшими. В письме к Сталину Надежды Аллилуевой от 21 сентября 1931 года (когда Светлане было пять лет) встречаем следующие строки: «Направляю тебе „семейную корреспонденцию“. Светланино письмо с переводом, так как ты вряд ли разберешь все те важные обстоятельства, о которых она пишет». Это письмо рукою самой Светланы подписано: «Твоя Сятанка» [208, 56–57]. Кстати, Надежда в известных нам письмах называет дочь Светланочкой или Светланкой, в то время как в письмах Сталина 1930‐х годов мы читаем: «Здравствуй, Сетанка!», «Милая Сетанка», «Сетанка-хозяйка», «За письмо спасибо, моя Сетаночка!» Сталину, судя по всему, вообще было свойственно в семейном общении использовать «детский язык»: письма к жене он часто заканчивает словами: «целую кепко ного», «целую очень ного, кепко ного» [139, 27].

Ласкательно-уменьшительная форма Светланка закрепилась за Светланой Сталиной и в кремлевском кругу. Много десятилетий спустя Н. С. Хрущев вспоминал: «Потом появилась Светланка. Так ее Сталин называл, и мы вслед за ним» [346, II, 63]. И действительно, в «наговоренных» мемуарах Хрущева дочь Сталина чаще всего фигурирует именно под этим именем:

Он [Сталин] рассказывал также, что когда маленькая Светланка сердилась, то повторяла слова матери: «Ты невозможный человек. – И добавляла: – Я на тебя жаловаться буду» [346, I, 53].

Безусловно <…> он любил Светланку; а Светланка училась хорошо, и поведение ее как девушки было хорошим [346, II, 63].

А вот сохраненная в мемуарах Хрущева реплика, адресованная Сталиным дочери во время одной из новогодних попоек: «Ну, Светланка, танцуй. Хозяйка, танцуй» [346, II, 65].

Эффектная концепция М. Вайскопфа относительно мотивировки наречения Светланы Сталиной представляется надуманной и (в данном случае) без особой нужды демонизирующей образ ее отца. Кроме того, эта концепция не учитывает специфики имени Светлана в 1920‐е годы. И наконец, есть основания усомниться в том, что имя Светлана было выбрано самим Сталиным.

Надежда Аллилуева родила дочь в Ленинграде, куда она приехала к родителям за несколько месяцев до родов, и вернулась в Москву, когда девочке было уже около трех месяцев. Б. Бажанов, бывший в 1923–1928 годах секретарем Сталина, много общавшийся с его женой и «даже несколько подружившийся» с ней, вспоминает:

Через некоторое время Надя исчезла, как потом оказалось, отправилась проводить последние месяцы своей новой беременности к родителям в Ленинград. Когда она вернулась и я ее увидел, она мне сказала: «Вот, полюбуйтесь моим шедевром». Шедевру было месяца три, он был сморщенным комочком. Это была Светлана… [16, 116–117].

О причине отъезда беременной Надежды Аллилуевой в Ленинград нам ничего неизвестно, хотя сам этот поступок удивления не вызывает: женщины нередко едут рожать в родительский дом, рассчитывая на помощь матери после родов. Однако Василия, первого своего ребенка, она рожала в Москве. Не стала ли причиной отъезда Надежды Аллилуевой в Ленинград очередная размолвка с мужем, с которым к середине 1920‐х годов ее отношения становятся все более и более напряженными? Жена Н. И. Бухарина, А. М. Ларина, пишет:

Надежда Сергеевна была человеком скромным и добрым, хрупкой душевной организации и привлекательной внешности. Она всегда страдала от деспотического и грубого характера Сталина [165, 122]5353
  Об осложнении в этот период отношений между Сталиным и Надеждой Аллилуевой пишет В. Самсонова: «Надежда Сергеевна в это время переживала семейную драму. Она предприняла попытку уйти от Сталина» [283, 35].


[Закрыть].

Своеобразным дополнением к истории о рождении Светланы в Ленинграде является фрагмент из ее первой книги «Двадцать писем к другу», написанной в 1963 году, где сообщается, что в 1926 году у Сталина с женой произошла ссора, результатом которой явился ее отъезд к родителям с обоими детьми, Василием и Светланой. Светлана рассказывает:

Мамина сестра, Анна Сергеевна, говорила мне не так давно, что в последние годы своей жизни маме все чаще приходило в голову – уйти от отца <…>. Как-то еще в 1926 году, когда мне было полгода, родители рассорились, и мама, забрав меня, брата и няню, уехала в Ленинград к дедушке, чтобы больше не возвращаться [6, 83; см. также: 320, 395–396].

Некоторые дополнительные детали этого инцидента были получены Светланой от ее няни:

Няня моя рассказывала мне, что отец позвонил из Москвы и хотел приехать «мириться» и забрать всех домой. Но мама ответила в телефон, не без злого остроумия: «Зачем тебе ехать, это будет слишком дорого стоить государству! Я приеду сама». И все возвратились домой… [6, 83].

Таким образом, либо Надежда Аллилуева на протяжении одного года уезжала к родителям дважды (причем на достаточно продолжительный срок), либо по прошествии тридцати с лишним лет (когда и состоялся у Светланы разговор с теткой) ссора между Сталиным и Надеждой и последовавший затем отъезд семьи сместились в сознании рассказчицы на несколько месяцев. Так или иначе, можно с определенной степенью достоверности утверждать, что, рожая дочь, Надежда Аллилуева была в ссоре со своим мужем. А это, на мой взгляд, делает правдоподобной версию, предполагающую, что имя для новорожденной выбиралось в отсутствие и без участия Сталина. 14 апреля 1926 года Надежда Аллилуева посылает из Ленинграда письмо матери Сталина, в котором пишет о полуторамесячной дочери – как о Светлане:

Дорогая мама Кэкэ! <…> Недавно я родила Вам внучку, очень хорошую девочку, которую зовут Светланой. Родилась она 28/2 в 3 часа ночи [139, 11].

Вполне возможно, что Надежда Аллилуева, бывшая мечтательная гимназистка, будучи личностью независимой и твердой, вопрос о наречении дочери решила сама или же со своими родителями. На выбор имени новорожденной, помимо неуклонно возрастающей популярности Светланы, могло, на мой взгляд, повлиять имя дочери Бухарина (родившейся за три года до Светланы Сталиной), с семьей которого в 1920‐е – начале 1930‐х годов были близки и Сталин, и его жена.

Не исключено также, что в наречении новорожденной принимал участие дед Светланы – Сергей Яковлевич Аллилуев (1866–1945), у которого с дочерью были близкие отношения. Партийный соратник Сталина еще с конца XIX века, С. Я. Аллилуев (после долгих лет работы на разных железнодорожных предприятиях России, а потом в Баку в компании по установке и сборке паровых котлов для электростанций «Электросила») в 1907 году переехал в Петербург, где стал служить в «Обществе электрического освещения 1886 года» на должности инженера-электрика. С этих пор до конца жизни он оказывается связанным с электротехнической промышленностью и строительством электростанций5454
  О С. Я. Аллилуеве см.: [115; 283; 5].


[Закрыть]. Профессиональная деятельность деда Светланы, не имеющая на первый взгляд никакого отношения к выбору имени внучки, именно в 1920‐е годы могла оказаться в этом вопросе решающим фактором. Не захотел ли электротехник и строитель Шатурской ГЭС С. Я. Аллилуев, старый партиец и атеист (а потому, конечно, не озабоченный проблемой крещения внучки и наречения ее по святцам), назвать девочку именем, связанным с «электрической» символикой новой эпохи?

Наречение Светланой дочери «великого Сталина», «гения всех времен и народов», не могло не сказаться на дальнейшей судьбе этого имени. Примеру Сталина последовали другие руководители советского государства, писатели, деятели культуры и рядовые граждане. Уже во второй половине 1920‐х годов дочери Светланы рождаются у писателя М. А. Шолохова (1926) [см.: 224, 15]5555
  Светлана Михайловна Шолохова – издательский работник, после смерти отца – сотрудник Шолоховского сектора Института мировой литературы.


[Закрыть], у государственного и партийного деятеля, члена ЦИК А. Б. Халатова (1926), у ближайшего сподвижника Сталина В. М. Молотова (1929)5656
  Светлана Вячеславовна Молотова (1929–1989) работала в Институте всеобщей истории.


[Закрыть], у драматурга А. Н. Афиногенова (1929) [см.: 15, 13]5757
  19 октября 1941 года К. И. Чуковский, будучи по дороге в эвакуацию в Бузулуке, записывает в дневнике: «Дженни Афиногенова должна была ехать с нами. Здесь в нашем вагоне едут мать Аф[иногено]ва (Антонина Васильевна) и его дочь Светлана» [356, 158].


[Закрыть], у авиаконструктора Артема Ивановича Микояна (брата Анастаса Ивановича)5858
  Светлана Артемовна Микоян, востоковед, работает в МГУ.


[Закрыть] и у других. К началу 1930‐х годов имя дочери Сталина стало известно и широким кругам советского общества. Ежегодно 7 ноября и 1 мая на стоящую на трибуне девочку были устремлены «глаза ликующих демонстрантов» [53, 171]. 3 августа 1935 года в «Известиях» была воспроизведена фотография «Товарищ Сталин с дочерью Светланой»5959
  Помещенный в «Известиях» снимок Сталин послал Горькому.


[Закрыть]. Так имя Светлана начало ассоциироваться со Сталиным, а образ Светланы Сталиной превращался в один из символов времени. Все это, конечно, не могло не способствовать возрастанию расположенности населения к имени Светлана и росту его престижности. В результате возникает связь этого имени с другими именами «идеологического звучания» – Владилен, Вилен, Лени´на, Стали´на и тому подобными [см.: 45, 38].