Текст книги "Космическая тетушка"

– Стоп, – сказала Бугго. – Стирайте.

Халинц остолбенел.

– Но почему? Разве это плохое вступление? Оно многое объясняет!

– Оно ничего не объясняет. Стирайте. Как ваш капитан-спасатель я не подпишу такую чушь.

Халинц поковырялся в планшетке, убирая неудачную, с точки зрения Бугго, фразу, и уже без особенного энтузиазма продолжил:

– «Первой в череде роковых неудач я могу назвать эпидемию, которая нанесла непоправимый урон команде «Канахи»…

– Почему вы считаете эпидемию неудачей? – удивилась Бугго.

– А как еще назвать подобное бедствие?

– Неудачи – нечто, от нас не зависящее. Насколько я понимаю, карантинная служба разослала предупреждения всем кораблям. Вкупе с рекомендацией воспользоваться вакциной.

– Этот вирус действует не на все расы, – сказал Халинц.

– Кто принял решение об отказе от вакцинации? – настойчиво спросила Бугго.

– Решение принималось коллегиально. В совещании участвовали старший помощник Гавьен, штурман Анаксо и корабельный врач.

– И вы, – напомнила Бугго.

– Ну, и я.

– Последнее слово всегда остается за капитаном, – сказала Бугго. – Кого вы пытаетесь обмануть?

Халинц сидел перед ней, со взмокшими от пота волосами, и угрюмо смотрел в свою планшетку, как будто рассчитывал вычитать там приемлемый ответ.

– Ладно, – смягчилась Бугго. – Поступим так, как делают обычно в подобных случаях: свалим ответственность на умершего. Жаль, что погиб не капитан, а старший помощник. На капитана вешать всех собак, конечно, намного удобнее… Пишите: «По настоянию старшего помощника Гавьена, который сумел склонить на свою сторону большинство командного состава, и по рекомендации судового врача… Врач-то помер?…было принято коллегиальное решение отказаться от вакцинации. Это решение было обусловлено жесткими сроками, оговоренными в контракте».

Халинц послушно вбил в планшетку продиктованное.

Бугго взяла планшетку, пробежала текст глазами.

– Ладно, сойдет, – милостиво согласилась она, мимоходом переправив «жестокие сроки» на «жесткие».

Халинц смотрел на нее, сложив перед собой руки.

– Что же там у вас вышло, на «Канахе»? – спросила Бугго. – Почему она развалилась?

– Взорвался двигатель, – сказал Халинц. – Сперва один. Я послал людей, чтобы починить. Но прямо в отсеке их накрыло вторым взрывом.

– Перегрев парового котла, – проговорила про себя Бугго. – Тяжелая ситуация.

Халинц – с точки зрения Бугго, смешно, – заморгал короткими ресницами.

– Какого еще парового котла?

Она махнула рукой.

– Я так, к слову. Не обращайте внимания. Ну, дальше. Рассказывайте.

– Мы потеряли оба двигателя. Оставалась, впрочем, еще слабая надежда починить их. Я отправил дополнительную команду добровольцев: поискать выживших и оценить ситуацию. В их числе был и старший помощник. А что? Между прочим, это его обязанность!

– Ну да, ну да, – сказала Бугго.

– Когда спасательная команда находилась в пострадавших отсеках, произошел разлом корабля.

– Понятно. – Бугго теперь избегала смотреть на Халинца. – Ну что ж, ситуация в целом ясна. Вы тут подумайте, как половчее переложить с больной головы на здоровую. Не стесняйтесь. Если у вас получится убедительно, я подпишу.

– Куда вы летите? – отважился спросить Халинц.

– Согласно общекосмическому уставу, я доставлю потерпевших в точку, наиболее приближенную к изначальной цели их полета. Куда летели вы?

– На Вио.

– Я доставлю вас на Вио, – сказала Бугго. – Тем более, что там находятся Дворцы Правосудия. Насколько мне известно, при рассмотрении судом обстоятельств аварии с большим числом человеческих жертв требуется личное присутствие ответственных лиц.

Она вышла.

В каюте у нее обнаружилась младший штурман Анаксо. Бугго застыла на пороге, онемев от негодования.

При виде капитана Анаксо вскочила.

– Простите… Я решила подождать вас здесь, капитан. Нам необходимо поговорить наедине.

Она заискивающе улыбнулась.

– Нас не должны видеть вместе.

Гнев Бугго вдруг сменился истерическим любопытством: какой еще трюк в состоянии отколоть эта дамочка, младший штурман?

– Ладно, – вымолвила Бугго. Она вошла в каюту, затворила дверь и устроилась на своей койке.

Анаксо осталась стоять.

– Слушаю, – произнесла Бугго, сбрасывая с ног обувь. Она запустила в переборку сперва одной туфлей, затем другой. Потянулась. – Говорите.

Анаксо быстро обернулась на дверь и коротко выглянула в коридор. Затем опять уставилась на капитана.

– Госпожа Анео, я много о вас знаю. Ваш корабль часто показывают по стерео… Вы – выдающийся капитан.

– Ваши сведения абсолютно точны, – согласилась Бугго.

– Мне показалось, что у Халинца к вам предвзятое отношение, – продолжала Анаксо. – Он несколько раз высказывался в ваш адрес… довольно резко.

– Возможно, у него имеются на то основания, – сказала Бугго.

Анаксо уставилась на нее удивленно.

– Вас это не огорчает?

– Что именно должно меня огорчать, дорогая? Что какой-то неудачник не любит капитана Анео? А за что ему любить меня? За то, что он не умеет командовать кораблем? За то, что людей себе подбирает каких попало, да еще злит их без толку?

Анаксо задумалась: обидеться ли на Бугго за последнюю фразу или, напротив, счесть свидетельством личного доверия?

В конце концов женщина сказала:

– Он всегда ненавидел Гавьена. Потому и погубил его.

– Я приму это к сведению, – сказала Бугго. – Оставьте меня.

– Но я еще не все вам открыла… Для того, чтобы ваш рапорт был совершенно объективен, вам необходимо знать…

– Вон! – чуть приподнявшись на локте, рявкнула Бугго. – Мне позвать моего старшего офицера, чтобы он вас вывел?

Анаксо совершенно по-девичьи взвизгнула и выскочила из каюты. Бугго гневно посмотрела ей вслед. Она подождала немного, но ярость все не могла улечься. Тогда Бугго надавила на кнопку внутренней связи и крикнула:

– Хугебурка!

– Я занят, – отозвался он нелюбезно.

– Хугебурка! – заорала Бугго. – Немедленно ко мне в каюту!

– Сейчас, – сказал он.

Он явился минут через десять, злой и растрепанный.

– Что? – произнес он, перешагивая порог.

Бугго села на койке.

– Чем вы были заняты столько времени?

– Растаскивал тех двоих, с «Канахи», – угрюмо ответил он. – Они подрались. Одного пришлось потушить табуретом.

– Не угробили? – уже более мирно спросила Бугго.

Он пожал плечами.

– Откуда я знаю? Я оттащил его в каюту и запер. Второй ушел сам, без приглашения.

– Я же вам говорила – не нужно было брать их на борт.

– А я вам говорил, что в противном случае нас бы осудили лет на пять крайне неприятных работ.

– Еще вопрос, что лучше: пять лет каторги или пара месяцев с экипажем «Канахи» на борту.

– Пара месяцев лучше, – сказал Хугебурка.

– Это вы виноваты! – вдруг заявила Бугго.

Он опустил голову, как будто и в самом деле был виноват.

– Вы, вы! – настаивала она. – Это ведь вы тогда мне посоветовали скрыть от комиссии, что Халинц курил в трюме наркотик… Помните? «Не ломайте мальчишке жизнь из-за единственной ошибки…» Ну вот, я и не сломала! И в результате погибла куча народу! Если бы его тогда вышибли из Академии, он не командовал бы кораблем и не портил бы нам сейчас кровь!..

Хугебурка поднял голову. Оказалось, он вовсе не чувствовал себя виноватым – напротив, копил бешенство.

– А вы тоже хороши! – закричал он. – Могли бы и настоять! Почему-то когда не надо, вы меня слушаетесь, а когда надо – вечно пренебрегаете советами!

– Я? – разъярилась Бугго.

– Нет, модистка Сфена!

Бугго вскочила и взмахнула кулаком перед его носом. Он издевательски усмехнулся, как бы приглашая ее стукнуть себя.

Бугго сильно вздрогнула и опустила руки. Ее тонкие губы посерели. Извиваясь при каждом слове, они отчетливо произнесли:

– Я хочу, чтобы каждый с «Канахи» был заперт в своей каюте. Они арестованы до прибытия на Вио. Кормить раз в сутки. И всегда сопровождайте Калмине, когда он будет носить им еду! Не забудьте брать лучевик.

– Слушаюсь, капитан! – сказал Хугебурка, глядя в сторону. – Разрешите идти?

– Да уж, – уронила Бугго, чувствуя себя смертельно усталой. – Идите. Идите…

* * *

Среди ночи Бугго проснулась и сразу поняла, что разбудило ее какое-то большое несчастье. На недолгое время усталость взяла верх, и Бугго погрузилась в сон, но стоило ей самую малость отдохнуть, как тяжелое чувство разрушило хрупкую оболочку сна. Она открыла глаза, и ей стало дурно.

Несколько секунд она пыталась сообразить: что же произошло. Потом вспомнила.

Дольше оставаться в постели она не могла. Бугго впотьмах натянула на себя серенькую маечку и босиком выбралась из своей каюты. Постояла в коридоре, потопталась возле двери Хугебурки, затем тихо постучала.

Ответа не последовало.

Она надавила на ручку и вошла.

Он спал, как и следовало ожидать. Бугго постояла над ним немного, сердясь на себя – но еще больше на него: и он может спокойно спать после того, как они поссорились! За все эти годы такого не случалось ни разу.

Она устроилась боком на койке и безжалостно потрясла Хугебурку за плечо.

– Проснитесь! – попросила Бугго.

Он судорожно вздрогнул несколько раз и вдруг в панике распахнул глаза.

– Что?!. – выкрикнул он.

– Это я, – сказала Бугго.

– Вы меня испугали, – он вдруг обмяк. – Что случилось, капитан? Обычно это я приношу вам дурные новости, а не наоборот.

– Да нет… – Бугго, досадуя, прикусила губу. – Я пришла сказать, что была сегодня неправа.

Он сел, посмотрел на нее серьезно.

– И вы явились среди ночи, чтобы сообщить мне об этом?

– Ну… да.

Хугебурка дернул углом рта, сложил брови скорбным «домиком».

– Вы бываете невыносимы, капитан…

– Ну знаете! – вспыхнула Бугго. – Вы тоже хороши!

Он взял ее за руку и помолчал немного, ощущая в своей ладони ее тонкие, чуть шероховатые пальцы. Потом сказал:

– Надо было сразу изолировать их. Засунуть под арест – и дело с концом.

Бугго рванула руку, пытаясь высвободиться, но Хугебурка не позволил.

– И вы были совершенно правы, когда хотели тогда отдать Халинца под суд, – продолжал он тихо. – А я со своей гнилой сентиментальностью совершил большую ошибку. Что поделаешь – я был счастлив. Счастливые люди часто делают глупости.

– Еще скажите, что вы слишком хороши для нашего изъеденного пороками мира… – Бугго засмеялась. – Ладно, давайте, в самом деле, спать. Завтра поищу, не оговорены ли в общем законодательстве условия, при которых капитан-спасатель получает право выбросить спасенных обратно в космическое пространство.

* * *

Сверившись с медицинским справочником, Калмине Антиквар пришел к выводу, что с ноги Изы Тагана пора снять скрепляющую повязку.

– Согласно всем анатомическим нормам, кость у него должна была уже срастись, – сообщил он капитану. – Желаете присутствовать?

– При чем? – удивилась Бугго. Она изучала карту и рисовала на полях старенькой планшетки-лоции карандашом разные недовольные козюльки. – При чем я желаю присутствовать?

– При снятии повязки! – пояснил Калмине. – Все-таки торжественный момент.

– Я присутствовала при накладывании повязки, – сказала Бугго. – Отталкивающее зрелище. Когда страдалец будет освобожден от каркаса на ноге, найдите мои костыли и подарите ему. Скажете – капитанские.

– Вас понял, – кивнул Калмине.

– Вот и хорошо, – сказала Бугго, снова опуская взор к лоции.

Встреча с прогулочным кораблем овелэйцев должна была произойти в стороне от обычных торговых путей. Лоция оказалась возмутительно краткой, а карта, по мнению Бугго, выглядела чересчур самоуверенной, чтобы быть точной.

– Намудрили они тут… – бормотала она, сверяя данные лоции с данными карты. – Наврал какой-нибудь шпак, а они и записали. Обычное дело.

Это занятие настолько поглотило ее, что она даже не услышала, как в кают-компанию, где капитан вольготно разложила свои бумаги, вошел Иза Таган.

Он остановился, ожидая, пока она обратит на него внимание.

Наконец Бугго подняла голову.

– Это ты? – произнесла она как ни в чем не бывало. – Ну, как мои костыли – удобные? Это мне ребята сделали, когда я повредила ногу…

– Я пришел выразить благодарность, – сказал Иза.

– Ну-ка, пройдись, – велела Бугго.

Он сделал несколько неловких шагов.

– Превосходно! – одобрила Бугго. – Садись рядом. Что ты думаешь об этом?

Он осторожно опустился на скамью напротив капитана, пристроил костыли в угол, взял карту. Бугго показала пальцем:

– Я планирую встретить вашу яхту вот в этой точке. Места не слишком хорошо разведанные. Вроде бы, сектор обжитой, но торговые и пассажирские корабли имеют обыкновение ходить по одним и тем же дорогам. А это – в стороне. У вас есть какие-нибудь данные?

Иза смутился.

– Я не знаю, – сказал он растерянно. – Я думал, все отмечено на карте.

– Вот именно, – подхватила Бугго. – Только на карте какие-то умники отметили одно, а в лоции другие умники написали совсем другое. Видишь? Здесь показано скопление астероидов, а в лоции о них ни слова. Зато тут – обратная картина. И так повсеместно.

Иза отвел глаза.

– Я никогда об этом не задумывался.

– Ладно, – махнула рукой Бугго милостиво. – В конце концов, заказчик не обязан разбираться в навигации. Это моя обязанность.

Она сунула ему листок бумаги и принялась сверять собственную рукописную карту с той, которую взяла в Навигацкой конторе.

– Запиши-ка, я продиктую… Координаты: Пятый «Сига» – Пятый «Восемь-шесть-три».

Иза растерялся еще больше. Он сидел неподвижно, уронив руки на колени.

– В чем дело? – осведомилась Бугго.

– Я не могу, – сказал Иза.

– Что не можешь? – не поняла она.

– Писать.

– Что за глупости! – рассердилась Бугго. – Ты неграмотный?

– Нет, я умею читать. Я раньше и писать умел, – сказал Иза Таган. Он взял тонкий карандаш в ладонь и попробовал зажать его в пальцах, но пальцы, загрубевшие от докерской работы, отказывались сходиться, и карандаш все время выскальзывал. – Видите? Я уже пробовал. Пока не выходит. Надо больше тренироваться…

Бугго молча смотрела на него. Потом спросила:

– А печатать можешь?

– Вроде бы. Давно не приходилось.

– Ну так возьми мою планшетку… Если пальцы не слушаются, лучше предупреди сразу, иначе наделаешь ошибок… Получается?

Иза попробовал.

– Да.

– Печатай внимательно. Не торопись. Лучше раздражить меня медлительностью, чем промахнуться мимо нужной клавиши. Определим координаты места встречи. Потом отправим сообщение вашим на Овелэ. Канал связи у вас, надеюсь, тоже предусмотрен? Не хотелось бы сообщать такие данные на общей торговой частоте.

Иза Таган сказал:

– Да, у нас есть своя частота. Вероятность того, что нас прослушают, очень мала. Но даже если и прослушают, то узнают только координаты.

– Хорошо, – сказала Бугго. И уткнулась в бумаги.

– Госпожа Анео, – окликнул ее Иза.

Бугго подняла голову.

– Ну, что еще?

– А что с экипажем «Канахи»?

– Тебя это беспокоит?

Он чуть пожал плечами.

– Нам с Оале не хотелось бы встречаться с ними. Особенно с капитаном Халинцем.

– Капитан Халинц арестован на все время нахождения у меня на борту, – сказала Бугго. – Сидит взаперти и пишет слезливый роман о злоключениях своего безвременно угробленного корабля.

Таган очень осторожно осведомился:

– Я могу спросить – за что конкретно он находится под арестом?

– За общую омерзительность, – сказала Бугго. – Равно как и прочие выжившие члены его команды. К несчастью, закон запрещает выбросить их обратно, туда, где я их подобрала. Поверь мне, я прочитала кодекс четыре раза, причем в последний раз – увеличив буквы на экране на двести процентов…

Она вздохнула.

– Давай работать, Таган. У нас еще очень много дел.

* * *

Как ни противилось сердце Бугго такой встрече, но в конце концов ей пришлось зайти в каюту к Халинцу и ознакомиться с рапортом о гибели «Канахи», который он к тому времени составил.

Бугго подготовилась к визиту основательно: она запаслась стаканом и бутылкой крепкого арака. Войдя, бухнула их на столик и посмотрела на Халинца так гневно, что тот не посмел даже заикнуться насчет выпивки. Хотя выпить ему хотелось.

– Надеюсь, вы не пьяница, капитан Халинц? – осведомилась Бугго, указывая на арак. – Я ведь не соблазняю вас вернуться к вашему гибельному пороку, который, возможно, послужил одной из причин катастрофы?

Халинц решил пропустить этот выпад мимо ушей. Взял планшетку с благоговейным восторгом начинающего поэта.

– В соответствии с вашими указаниями, капитан Анео, я составил окончательный текст моего рапорта. Если вы его одобрите, можно будет приступать к изготовлению бумажной копии.

Бугго налила себе первый стакан.

– Читайте, – махнула она милостиво.

Халинц принялся бубнить. Бугго тянула арак и блуждала взором по каюте. Халинц отложил планшетку.

– Странно, – проговорил он. – Когда-то в этой самой каюте я находился, будучи курсантом… Лежал с травмой на этой самой койке… И вот теперь, по прошествии стольких лет, я снова здесь. А вы – все еще капитан «Ласточки».

– И владелец, – добавила Бугго.

– Странно, как человек вдруг возвращается к истокам… – продолжал Халинц.

– Да, удивительная вещь – судьба, – сказала Бугго. – Нет ничего нового в нашей дряхлой вселенной. Вы это имели в виду?

– Что? – Он растерялся.

– Продолжайте чтение, – велела Бугго.

Халинц огласил еще несколько абзацев, посвященных характеристике негативных качеств старшего помощника Гавьена. И замолчал.

В наступившей тишине слышно было, как Бугго наливает себе второй стакан.

– Очень увлекательно, – сказала она. – Влюбиться можно. Какой мужчина был этот Гавьен! Пил! Дрался! Безответственный! Ходок по бабам! Должно быть, превосходный человек… Продолжайте же, продолжайте!

– Вы думаете, капитан Анео, я от хорошей жизни пытался переманить от вас механика? – сказал Халинц.

– Переманить? – возмутилась Бугго. – Да вы его украли! Дали по башке и похитили!

– Я о нем бы заботился, как о родном сыне, – горячо сказал Халинц.

– Сколько у вас детей, господин Халинц?

Халинц неопределенно пожал плечами.

– Хорошо же вы о них заботитесь, – сказала Бугго.

– А о механике я бы заботился, – не дал себя смутить Халинц. – Он бы у меня как сыр в масле катался. А что делать? Я был вынужден! Я обязан думать о моем корабле!

– Вот и подумали бы. Поставили бы на прикол на полгодика, да провели бы профилактический ремонт, да заменили бы все, что у вас там износилось. Я ведь была на «Канахе», – сказала Бугго. – Еще подумала тогда: каким надо быть уродом, чтобы довести судно до такого состояния!

– Вы? – Халинц глупо растерялся. – Вы были на «Канахе»?

– Разумеется. – Бугго ловко опрокинула второй стакан и налила себе третий.

– Капитан Анео! – воскликнул Халинц.

Бугго пьяно приподняла брови. Она продолжала пить. Халинц заговорил, торопясь, безостановочно роняя слова:

– У меня не было выбора. Не было! Если бы вы знали… Меня преследовали неудачи. Эта торговая компания, «Синид и Керкион» – они жались из-за каждого экю. Я посылал рапорты. У меня сохранились все копии! Десятки рапортов. Мне навязали этого Гавьена. А младший штурман, Анаксо, – она ведь была моей любовницей – знаете? Ужасная женщина. А потом стала любовницей Гавьена. Они вместе против меня злоумышляли. А я предвидел, что корабль может не выдержать. Двигатель. Все ведь изношено. Да тут еще этот механик. Одно к одному… И никто, ни один человек не понимает – у каждого ведь свои интересы.

Бугго допила третий стакан. Взялась за четвертый. Налилось только до половины. Бугго укоризненно посмотрела на бутылку. Затем поднесла ее к глазу и уставилась на Халинца сквозь стекло.

– Взорвались шлюзы, ты пьяный в зюзю, и только музы, только музы не дремлют, не дремлют, не дремлют в небесах, – сказала Бугго. И громко, отчаянно закричала в пустоту: – Хугебурка-а! Заберите меня отсюда!

* * *

Говоря о том, что корабли предпочитают ходить одними и теми же путями, а сектора, вроде бы вдоль и поперек исхоженные патрулями и обжитые, могут таить в себе неожиданности, Бугго ничуть не преувеличивала. Это стало очевидно, едва только «Ласточка» начала отклоняться от обычных торговых дорог и стала забирать к границе Кольца, в сторону от Овелэ и Стенванэ. Как и предвидела Бугго, в одних случаях врала карта, а в других – лоция. «Ласточка» шла малым ходом. То и дело капитан приказывала останавливаться и тщательно изучала показания сканера.

Бугго находилась в рубке, когда приборы показали наличие поблизости какого-то неизвестного объекта.

– Давайте перепроверим данные, – попросила Бугго.

Хугебурка несколько раз перезапустил сканер. На экране ровно, ярко горела неподвижная точка.

– Я думаю, это корабль, – сказал он.

– Еще один потерпевший крушение? – предположила Бугго.

– Во всяком случае, никаких сигналов он нам не посылает, – успокоительным тоном произнес Хугебурка. – Так что его спасать мы не обязаны. Предлагаю удрать из этого места как можно быстрее, пока там что-нибудь не включилось и сигнал не начал поступать.

– Надеюсь, во Вселенной нет второго Халинца, – сказала Бугго. – Я бы все-таки приблизилась к этому кораблю и посмотрела, что там случилось.

– Может статься, это вообще не корабль, а какой-нибудь обломок астероида, – предупредил Хугебурка. – Я так, на всякий случай, чтобы не было разочарования.

– Разочарования не будет, – заверила его Бугго.

– А что касается второго Халинца, – добавил Хугебурка, – то я не был бы так уверен. Вселенная полна Халинцев. Просто до сих пор нам невероятно везло.

– Ничего не желаю слушать, – заявила Бугго. – Берем курс на объект. А если это шпион? Не можем же мы назначать встречу прогулочной яхте и сгружать на нее наше оружие в присутствии шпиона!

– Последний довод представляется мне наиболее убедительным, – согласился Хугебурка.

– Неважно, какой из моих доводов вас убедил, – сказала Бугго. – Главное – мы сделаем по-моему!

Бугго сообщила о своем намерении команде и овелэйцам. Оале была встревожена: ее тоже страшила перспектива столкнуться со шпионом.

– Вероятность этого невелика, но тем не менее она существует, – сказала девушка. – Вы совершенно правы, капитан. Я не в силах выразить мою благодарность за тщательность вашей работы.

Бугго промолчала. Ей не хотелось ни врать, ни признаваться в том, что главным ее побудительным мотивом оставалась не осторожность, а любопытство.

К чужому судну они приблизились на исходе следующего дня. Оно медленно, безвольно плыло в черном пространстве – огромное, с исцарапанным корпусом и мертво горящими иллюминаторами. Бугго почему-то сразу показалось, что корабль пуст.

– С чего вы это взяли? – спросил Хугебурка, почему-то шепотом, когда она поделилась с ним своими соображениями.

– Потому что горят все иллюминаторы, – тотчас ответила она. – Когда на корабле люди, кто-нибудь непременно спит или отдыхает в полутьме. Никогда не зажигают все огни, до единого.

Хугебурка вынужден был согласиться.

– Хотите осмотреть корабль внутри?

Бугго уставилась на него изумленно.

– А вы бы этого не хотели? Давайте для начала подойдем к нему поближе. Малый ход. Самый малый.

«Ласточка» подобралась к чужаку. Перед глазами Бугго проплыла надпись – «Императрица Эхео».

– Не может быть! – вырвалось у нее.

– Что? – Хугебурка посмотрел на нее искоса. – Чего не может быть?

– Это «Императрица Эхео»! – От волнения у Бугго перехватило горло. – Это она! – Слезы покусывали глаза в опасной близости от поверхности, и капитан несколько раз перевела дыхание, чтобы не разреветься – позорно, по-девчонски. – Она! «Императрица Эхео»!

– Судя по названию – да, – согласился Хугебурка, мысленно дивясь: что такое с капитаном?

Бугго несколько раз сильно качнула головой, пока перед глазами у нее все не поплыло.

– Я знала этот корабль… очень давно. Когда я была девочкой с вот таким огромным бантом, – она показала над головой, каким, – мой отец привел меня в космопорт. В первый раз. В самый первый раз я была в порту! Мы с отцом провожали одного человека. Ему предстоял долгий полет. Я рассказывала вам об этом?

– Полагаю, нет, – отозвался он осторожно. – Хотя, возможно, я просто забыл.

– Неважно. – Она глубоко вздохнула. – У отца был знакомый капитан. Хедеянец. Белокожий. У него были зеленые глаза. Они с отцом пили что-то в баре, покупали мне конфеты, а потом он улетел – и больше уже не вернулся. Пропал вместе с кораблем. Я запомнила название. Об «Императрице» несколько раз говорили в новостях.

Хугебурка не отрывал глаз от исцарапанного борта с надписью «Императрица Эхео». Зеленоглазый хедеянец, девочка Бугго с огромным бантом на голове, двое подвыпивших мужчин в портовом баре покупают девочке конфеты. В те дни Хугебурка только начинал службу на «Гордости Гэтао».

Должно быть, Бугго угадала его мысли, потому что сказала:

– И нечего себя жалеть. Я тоже иногда грущу, когда вижу на голографии себя маленькую. Бедная Бугго, думаю я тогда, несчастная малышка, если бы ты знала, какие трудности тебя ожидают! От этого самое верное средство – посмотреть на себя в зеркало.

– Почему? – удивился он.

– Потому что мы все одолели. Даже ваше знаменитое невезение. Помните, вы мне все объясняли, какой вы неудачник? Ха!

Она снова уставилась на корабль.

– А вдруг они все там, внутри? – сказала она. – Мертвые?

– Это не исключено, – сказал Хугебурка с облегчением. Его смущала предыдущая тема разговора. – Если хотите, пойдем туда вместе.

– Конечно, хочу! А вы собирались отправить меня одну? И надо надеть защитные костюмы. На случай эпидемии.

– И взять оружие, – добавил Хугебурка.

Она посмотрела на него с подозрением, но он и не думал смеяться.

– Мы ведь не знаем, с чем встретимся. Сканер окружающей среды у нас работает?

– Это я должна у вас спросить, – фыркнула Бугго.

– Был исправен.

– Если Антиквар не колол им орехи, то должен быть исправен до сих пор, – сказала Бугго.

О предстоящей экспедиции на «Императрицу Эхео» было объявлено по внутренней связи. «Ласточка» остановилась в кабельтове от мертвого корабля. Был подготовлен шаттл.

Бугго, в защитном костюме, булькнула в маску: «Я так волнуюсь» – и замолчала. Хугебурка, отягощенный сканером, неловко брел за ней. Костюм был ему великоват.

* * *

Так, должно быть, была свыше устроена судьба Бугго Анео, что ни одно впечатление, ни одна важная встреча в ее жизни не оставалась без завершения. Должно быть, это имеет какое-то отношение к ее способности двадцать лет хранить памятный фантик от конфеты, думал Хугебурка, потому что как иначе объяснить капризы дрейфа, принесшие «Императрицу Эхео» ровнехонько на пути «Ласточки» – спустя столько лет, когда о пропавшем корабле все и думать-то забыли! Положим, родные погибших – те еще помнят. Два-три однокурсника по Академии. Несколько старичков из бывшего начальства. И – Бугго Анео, которая ухитрилась вложить в этот корабль часть своей души.

И крохотная частичка души Бугго оказалась сильнее и больше, чем вся душа, целиком, какого-нибудь важного чина, потерявшего вместе с этим кораблем и карьерный рост, и деньги, и вообще – «всё».

«Как живет человек, на которого Бог указал перстом? – думал Хугебурка. – Должно быть, ничего не боится…»

В этот самый миг Бугго, остановившись перед дверью шлюзовой камеры, повернула к нему лицо в кислородной маске и сдавленно, сквозь дыхательный прибор, проговорила:

– Я боюсь…

Хугебурка сам начал поворачивать вентиль. Дверь долго не поддавалась, а потом разом поддалась, и они оказались в темном, очень коротком переходе, который разом оборвался широченным залом. Там ярко горели огни. Так ярко, что Бугго чудилось, будто они готовы разъесть глаза, даже за стеклами маски.

Хугебурка остановился посреди зала, прижал к животу сканер окружающей среды и начал сверять показания. Бугго кружила рядом и заглядывала через плечо. Потом она сказала:

– По-моему, здесь нормально.

– Сейчас, – невнятно отозвался он. – Проверю еще раз.

Он выключил прибор, выждал немного, снова включил. Постоял.

– Да я вижу, что все в порядке, – снова вмешалась Бугго.

Хугебурка кивнул, не отрываясь от экранов. Бугго схватилась за маску, чтобы стянуть ее, но он остановил капитана:

– Я первый.

Дышалось без усилий, в воздухе ничем не пахло. Хугебурка в третий раз с подозрением поглядел на сканер, как будто хотел уличить его во лжи, но прибор упрямо показывал стабильные и вполне пригодные для жизни показатели.

Бугго освободилась от маски и тотчас принялась тереть лицо и волосы.

– Ненавижу эти маски, – бормотала она. И вдруг подняла глаза. – Боже! Мы – на «Императрице Эхео»!

Она сияла. Хугебурка нехотя улыбнулся. Чужое судно, пусть даже сейчас и безопасное для человека, было мертво. Старший офицер «Ласточки» – «Ласточки», которая всегда была переполнена жизнью, – ощущал мертвенность «Императрицы» каждой клеткой настороженного тела. Ему претило здесь находиться.

Другое дело – Бугго. В ней-то жизни хватит, чтобы воодушевить даже эту пустую коробку.

Бугго прошла длинным коридором и выбралась на мостик. Хугебурка, не отставая ни на шаг, следовал за ней. Естественно, он тащил теперь не только сканер, но и обе маски.

Мостик «Императрицы Эхео» был огромным, как танцевальный зал во дворце. И таким же нарядным. Кроме навигационных, здесь имелись сотни других приборов. И все они тихо, ровно гудели, а по их зеленоватым экранам бежала ровная белая линия. Она чуть подрагивала, но оставалась неизменно ровной. Приборы не показывали ничего.

На мостике было идеально чисто. Не создавалось ощущения, будто люди покинули его только что – или погибли вследствие какой-то катастрофы. Просто – ни души. Кресла стояли ровно, развернутые к экранам приборов. На полу, покрытом пушистыми коврами, светло-серыми, с неназойливыми бледно-зелеными ромбиками, – ни соринки.

Бугго растерянно осматривалась на мостике. Прошлась между креслами, перетрогала спинки – точно пыталась обнаружить спрятавшихся там невидимок. Затем повернулась к Хугебурке.

– Здесь никого нет!

– Мы ведь это знали с самого начала, – напомнил он.

– Да, но… увидеть – совсем другое, чем знать! Давайте посмотрим каюты. Я хотела бы выяснить, что случилось с экипажем.

Но и каюты не хотели раскрывать тайны. Они выглядели необитаемыми – тщательно прибранными, безликими. Везде одно и то же: над аккуратно заправленной койкой – голограмма с изображением «Императрицы» в каком-то порту, заваленной по нижний ряд иллюминаторов сорванными цветами (должно быть, церемония наречения имени), на полу – чистенький коврик, возле иллюминатора – столик с планшетками, в маленьком шкафу – комбинезон и два комплекта формы.

– Не может быть! – повторяла Бугго, переходя из каюты в каюту.

– Давайте попробуем посмотреть планшетки, – предложил Хугебурка.

– Я уже смотрела. Это старые лоции, какими давно уже не пользуются, технические описания приборов – видимо, тех, что на мостике, – а все остальное романы и несколько комиксов. Комиксы, кстати, дурацкие. Ну и журнальчики. Ничего личного.

– А это? – Хугебурка взял со столика очередную планшетку и включил ее. Появилось уже знакомое изображение «Императрицы», а затем начали сменять друг друга портреты.