Текст книги "Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья"

По мнению «предсказателя» из Бридлингтона, главным пороком Эдуарда III было влечение к женщинам, оказывавшим на него дурное влияние. Из-за своей страсти король порой совершенно отстранялся от королевы. Как предрекал автор, такая порочная любовь впервые охватит Эдуарда во время осады Кале в 1346–1347 гг. Беременная королева Филиппа вместе с придворными дамами прибудет под стены города, чтобы поддержать венценосного супруга и вдохновить личным примером недовольных затянувшейся осадой английских солдат. И хотя английские войска были вынуждены мириться со всеми тяготами зимней осады, усугубленными эпидемией дизентерии, им все же было далеко до бедствий, свалившихся на жителей Кале. Время от времени король Эдуард даже развлекал своих приближенных турнирами и балами. Согласно легенде, во время одного из таких балов графиня Солсбери и обронила подвязку, подняв которую влюбленный король произнес слова, ставшие год спустя девизом рыцарского ордена. В своем «пророчестве» поэт предсказывал появление некой дамы, которую он именовал Дианой: любовь к ней подчинит волю короля желаниям этой дамы и отвратит его от ратных дел:

 
Любовь изнурит и подавит Быка,
Пока он будет выполнять лукавые желания неистовой Дианы.
Избежать вероломства злой женщины – благородная цель;
Далила обманула Самсона, любовь обманула Соломона,
И многих глупцов страсть обманула.[407]407
Taurum vexabit amor, et taurum superabit,Subdola vesanae dum complet vota Dianae.Est opus insigne fraudem vitare malignae;Dalida Sampsonem decepit, amor Salamonem,Decipit et multos fallax dilectio stultos(John of Bridlington. P. 159).

[Закрыть]
 

Эргом высказывал два предположения о том, кто скрывается под именем Дианы: ею могла оказаться и сама королева, но все же, скорее всего, какая-то другая женщина.[408]408
  Ibid. P. 160–161.


[Закрыть] Причина, по которой Эргом не называл конкретных имен, может легко объясняться тем, что обе дамы (Филиппа Геннегау и жена Черного принца, Джоанна Кентская, носившая в первом браке титул графини Солсбери[409]409
  Большинство исследователей полагают, что действительной обладательницей знаменитой подвязки была Екатерина Солсбери (жена 1-го графа Солсбери), первая свекровь Джоанны Кентской (жены 2-го графа Солсбери). Тот факт, что две придворные красавицы одновременно носили титул графини Солсбери (Джоанна была замужем за 2-м графом Солсбери до 1349 г.), привел к тому, что средневековые хронисты и исследователи более поздних эпох часто путали их. Впрочем, существует предположение, согласно которому у Эдуарда III была связь с обеими дамами.


[Закрыть]) были еще живы во время составления «пророчества». Независимо от того, какая дама скрывалась под именем Дианы, поэт предрекал, что страсть короля навлечет на него гнев Господний:

 
Погрязший в блуде народ понесет кару;
На вратах написано: «Блудница – путь к погибели».[410]410
  John of Bridlington. P. 159.


[Закрыть]
 

Для автора «пророчества» было характерно широко распространенное в период Средневековья представление о том, что личные грехи и пороки государей влияют на судьбу всего народа и государства. Наказание Эдуарда III, распространившееся заодно на его подданных, вполне сравнимо с карами, которые Господь постоянно посылал шотландскому королю Дэвиду Брюсу, также известному, по мнению предсказателя, своими прелюбодеяниями: оба короля потерпели поражения в войнах.

Согласно «пророчеству», жизнь Эдуарда III станет постоянной борьбой долга с соблазнами. Являясь очень набожным и богобоязненным, Эдуард всегда будет правильно понимать знамения, возвращаясь к праведной жизни после каждого поражения английских войск. Однако после серии блистательных побед король снова поддастся соблазну порока. По подсчетам Эргома, во второй раз любовь к женщине принесет зло Англии в начале 60-х гг.: вновь появится загадочная Диана, делающая короля безынициативным и изнеженным, отвращая его от организации новой заморской кампании. Вместо того чтобы вести войну за свои права, Эдуард позволит пленникам купить себе свободу.[411]411
  John of Bridlington. P. 183.


[Закрыть] Американская исследовательница Хелен Пекк предположила, что в этом случае под Дианой могла подразумеваться Алиса Перрерс. Несмотря на то что Алиса была принята ко двору королевы Филиппы только в 1366 г., а поистине всемогущей стала лишь после смерти королевы в 1369 г., она могла быть любовницей Эдуарда и в 1362 г. (в пользу этого предположения косвенно свидетельствует факт назначения королем пожизненной пенсии Алисе в 1363 г.).[412]412
  Peck H. M. The Prophecy of John of Bridlington: Ph. D. diss. Chicago, 1930. P. 71.


[Закрыть]

Помимо Дианы, кем бы она ни была, найдутся и другие люди, о чьем пагубном влиянии на короля поэт спешил предупредить читателей. Много лживых и двуличных людей соберется вокруг короля, они будут навязывать ему свою волю, обманывая его медовыми речами. Имена этих могущественных придворных были скрыты за обидными прозвищами и характеристиками.[413]413
  John of Bridlington. P. 183.


[Закрыть] Во главе этой клики предателей интересов королевства будет стоять Заика (Traulus), которого в итоге ждет плохой конец (tandem periet male traulus). Второй из упомянутых придворных также будет обладать дефектом речи – шепелявостью (seduus et blaesus). Третий своей косматой внешностью, а также исходящим от него зловонием и невоздержанностью будет напоминать козла, впрочем, его склонность к сладострастию будет ограничена мужским бессилием (hircus genitalia laesus). Если верить комментариям Эргома, импотенция этого придворного объяснялась травмой, полученной на войне или в результате несчастного случая. Четвертый будет модником, рядящимся в платья с бахромой (panniculos caesus). Последние определения касались исключительно внешности – синеглазый (glaucus), рыжий (fulvus) и толстяк (obesus). Эргом добавлял, что по этим характеристикам нетрудно догадаться об именах, впрочем, он также замечал, что совсем не обязательно, чтобы каждое из определений относилось к одному из придворных, поскольку может быть, что два или три качества подходят одному человеку. Эти лживые друзья поссорят короля с другими лордами и станут причиной междоусобиц. Следуя их советам, король Эдуард будет нарушать права подданных, отягощая их произвольными поборами. Справедливый Божий суд не заставит себя ждать: в третьей экспедиции короля Эдуарда на континент падет цвет английского рыцарства. Эргом замечал, что это предсказание «похоже, сбылось».[414]414
  John of Bridlington. P. 190.


[Закрыть] Вскоре после этого похода в Англии начнется голод, особенно жестокий для бедняков. Более того, четыре стихии восстанут против короля, чтобы сбить с него спесь: земля будет сотрясаться от землетрясения; на море его будут преследовать страшные бури; воздух будет заражен чумой; огонь уничтожит английский флот.[415]415
  Ibid.


[Закрыть]

Король не оставит без внимания все эти многочисленные знамения, в результате чего он покается в прегрешениях и изменит свою жизнь. К тому же обман придворных будет раскрыт благодаря измене их же сторонников.[416]416
  Ibid. P. 183.


[Закрыть] Эргом отмечал, что непонятно, чем, собственно, будут руководствоваться бывшие друзья негодяев – собственными интересами или же благородным желанием открыть королю глаза на правду.[417]417
  Ibid. P. 186.


[Закрыть] В результате Эдуард снова встанет на защиту законов королевства, накажет неправедных судей, настраивавших его против знати и народа, сместит плохих должностных лиц, заменив их достойными людьми. Все это поможет королю увеличить доходы казны, разворовывавшиеся раньше королевскими чиновниками.[418]418
  Ibid. P. 193.


[Закрыть] Король издаст новые законы, способствующие благополучию королевства, установит мир между аристократией и общинами. Дополнительные налоги взиматься не будут, и народ возликует и будет радоваться до конца правления Эдуарда. Исполненный благочестия, он будет делать щедрые пожертвования церквям и монастырям и не станет притеснять своих подданных. Автор, правда, намекал, что полностью искоренить злоупотребления судей, склонных нарушать закон за взятки (injustas exactions), королю так и не удастся. В 1362 г. король Эдуард, отмечая пятидесятилетний юбилей, объявит в честь этого события всеобщую амнистию, даже для воров и других преступников, а также подтвердит Великую хартию вольностей. Благочестие короля и его добродетельная жизнь станут залогом благоденствия подданных: «Источник божественного благочестия даст все безвозмездно».[419]419
  John of Bridlington. P. 192: «Omnia dat gratis divinae fons pietatis».


[Закрыть] Позже король возобновит свои притязания на французский престол, но его новые прегрешения вновь помешают ему добиться поставленной цели.

Последние четыре главы «пророчества» посвящены правлению государя, именуемого автором Петухом. В своем комментарии Эргом решительно отметал любые сомнения насчет того, что «Петух, который родится от тяжелого щита» является именно Черным принцем, поскольку «тяжелый щит» (de bruti scuto) в переводе на английский язык звучит как Wo odestoke – замок, в котором родился старший сын Эдуарда III.[420]420
  Ibid. P. 204: «De bruto scuto, I. De Wodestok, quia brutus, ta, tum, Anglice wod dicitur, et scuti, Anglice stok, ex antiquo, quia antiqui talibus loco scuti utebantur, quibus junctis faciunt Wodestoke, et sic habemus cognomen galli».


[Закрыть] Унаследовав английский престол от своего отца, Черный принц станет идеальным государем:

 
К Петуху от Быка имя и предзнаменование перейдут;
Имя изменится, но величие останется.
Петух будет великим, справедливым, кротким, как агнец;
Как Бык храбрым и также обласкан судьбой.[421]421
Ad gallum nomen tauri transibit et omen;Nomen mutatur, species sed continuatur.Gallus erit magnus, justus, mansuetus et agnus;Ut Taurus fortis, aequalis munere sortis(Ibid. P. 203–204).

[Закрыть]
 

В годы его правления Англия будет процветать, а ее военная мощь достигнет небывалого размаха. Новый король соберет армию на севере Фландрии для того, чтобы отвоевать права на французскую корону, доставшиеся ему от отца. При нем англичане наконец-то добьются успеха. Правда, произойдет это радостное событие не в первой же кампании, и виной тому снова будут человеческие грехи. На этот раз образцового правителя подведут подданные: благополучие последних лет правления Эдуарда III пагубно скажется на добродетелях англичан, погрязших в тщеславии и гордыне. За эти прегрешения Господь пошлет Английскому королевству новую эпидемию чумы, которая продлится два с половиной года и унесет половину населения. Как всегда, Господня кара помешает планам короля, но усмирит гордыню английских воинов. Не ограниченный временем Всевышний прежде всего позаботится об искоренении порока: избранники Божьи, английский король и его подданные, должны быть достойными получения божественного подарка.[422]422
  Ibid. P. 206, 208–209.


[Закрыть] Только в 1405 г. «Франция Петуху подчинится». Это и неудивительно, поскольку то, «что Господь сам захотел даровать, никто не в силах отменить».[423]423
  Ibid. P. 211.


[Закрыть] «Пророчество» о Быке и Петухе явно напоминает популярные рыцарские романы о поисках Святого Грааля, где главными действующими персонажами также являлись отец и сын – Ланцелот и Галахад. Только целомудренному и чистому душой и телом Галахаду удалось обрести Святой Грааль (а заодно еще и стать королем), слабый же истинной верой и добродетелью Ланцелот не был допущен к священной чаше. Примечательно, что даже основные грехи славного рыцаря Ланцелота – гордыня и прелюбодеяние – были присущи и королю Эдуарду. Напротив, о принце Эдуарде современники отзывались как о чрезвычайно благочестивом и целомудренном человеке, хранившем верность своей жене-красавице Джоанне Кентской.

Вскоре после захвата французской столицы смерть унесет Петуха [в 1405 г. Черному принцу должно было бы исполниться семьдесят пять лет. – Е. К.] и «род Парижанки», то есть Изабеллы Французской Волчицы, пресечется.[424]424
Mors dum purgabit, cum gallo non jubilabit.Strips Parisatina perit confrissa ruina.

[Закрыть] На этом поэт заканчивал свое «пророчество», объясняя читателям, что просто не в силах продолжать работу из-за лихорадки. Он также замечал, что приведенные выше стихи – последнее, что он успел написать перед смертью. Таким образом, в качестве лучшего аргумента правдивости своего предсказания автор приводил осознание скорой встречи с Создателем, которому придется давать честный ответ за все совершенное на земле.[425]425
  Ibid.


[Закрыть]

Отвечая на поставленный в начале этого раздела вопрос о целях создания фальшивого «пророчества» о войнах короля Эдуарда III, можно заключить, что облеченный в оригинальную форму пропагандистский трактат предназначался исключительно для «внутрианглийского» пользования. Он должен был поддержать оппозиционеров, недовольных политикой двора, убедить их в правильности выбранной позиции. В рассматриваемый период в Англии, в отличие от Франции, жанр классического политического памфлета еще не получил широкого распространения. Напротив, политические пророчества пользовались особой популярностью во всех слоях общества. Долго живший при английском дворе Жан Фруассар отмечал, что англичане, в том числе члены королевской фамилии, чрезмерно интересовались всякими предсказаниями.[426]426
  Taylor R. The Political Prophecy in England… P. 83.


[Закрыть] Таким образом, замаскировав под старинное пророчество памфлет, автор повышал свои шансы на успех. Выражая интересы оппозиционной партии при королевском дворе, автор выбрал идеальный способ обличения пороков и недостатков королевских фаворитов, сбивающих Эдуарда III с пути истинного. Дарованное якобы самим Святым Духом «пророчество» должно было убедить не французского, а английского короля в законности его притязаний, в справедливости войны за материнское наследство. Именно поэтому в тексте пророчества, а еще больше – в комментарии так подробно разбирались аргументы обеих сторон. Отказ от войны противоречил божественной воле и подлежал суровому осуждению. Однако автор предупреждал, что одного желания завоевать Францию мало, поскольку эту награду Господь дарует только поистине благочестивому избраннику. Следовательно, уже «сбывшаяся» часть «пророчества», доказывавшая правдивость всего текста, и лестный для англичан финал, свидетельствовавший о правильности выбранного пути, были предназначены главным образом для усиления аргументов центральной части, относившейся к событиям, последовавшим за подписанием мира в Бретиньи.

Независимо от воли самого Джона Эргома его комментарий превратил «Бридлингтонское пророчество» в два совершенно разных текста с абсолютно разной судьбой. Задумав написать произведение, обличающее недостатки правления Эдуарда III, Эргом, а именно он все же видится мне в качестве наиболее подходящей кандидатуры на роль автора, очень боялся навлечь на себя гнев сильных мира сего, а посему несколько перестарался с ребусами и загадками, сделав текст совершенно непонятным для любого, пусть даже очень подготовленного читателя. Привезенный в Бридлингтонский монастырь этот первый вариант пророчества стал быстро завоевывать популярность, благо трактовать его можно было как угодно. Однако довольно быстро Эргом понял, что главная идея его произведения (критика королевского двора и проводимой им внешней политики) не доходит до аудитории. Стремясь исправить ошибку, он добавил комментарий, преподнеся новый вариант своему покровителю. Это новое произведение было настолько опасным не только для автора и комментатора, но и для читателей, что оно не могло получить столь же широкого распространения. По-видимому, этот текст показывали и читали только доверенным лицам, разделявшим позиции Хэмфри де Боэна. Со временем, после смерти Черного принца и Эдуарда III, это произведение совершенно утратило былую злободневность. Этим и объясняется столь незначительное количество списков по сравнению с первым, лишенным комментариев вариантом, который продолжал привлекать любопытствующих читателей в течение нескольких последующих столетий, предсказывая некоему достойнейшему правителю Англии полную победу над Французским королевством.

В представлении английских хронистов война за «справедливое дело» встречает одобрение и поддержку со стороны не только самого Бога, но и его святых. Источники сохранили достаточно подробную информацию о том, как английские монархи эпохи Столетней войны поощряли почитание старых покровителей английской короны и стимулировали утверждение и укрепление новых культов. В определенной мере этот процесс отразился и в английской исторической литературе. Не намереваясь подробно останавливаться на проблемах почитания святых в Англии XIV–XV вв., тем не менее кратко рассмотрю наиболее показательные изменения, произошедшие в культах святых благодаря Столетней войне. Эти перемены коснулись трансформации культа св. Георгия, форсированного распространения в Англии культа св. Бригитты, а также попыток Генриха V и герцога Бедфорда «примирить» Англию с культом св. Дионисия (Сен-Дени) – традиционного покровителя Франции.

Св. Георгий – один из самых почитаемых раннехристианских мучеников. Достоверно о нем практически ничего не известно. «Венский палимпсест» (V в.) называет его уроженцем Каппадокии (Малая Азия), более поздние жития приписывают ему благородное происхождение. По общепринятой версии, св. Георгий служил в римской армии и в 303 г. нашей эры был обезглавлен по приказу императора Диоклетиана за то, что выступал против гонения христиан. Св. Георгий традиционно считался покровителем воинов, поэтому неудивительно, что затяжные военные конфликты способствовали дальнейшему росту популярности и без того весьма почитаемого мученика. Еще в 1222 г. Оксфордский синод постановил отмечать День св. Георгия в качестве праздника по всей стране. Молитвы св. Георгию перед сражениями, а также разворачивание его знамени (алый крест на белом поле) наряду с хоругвями святых, традиционно покровительствовавших английской короне, Эдмунда Мученика и Эдуарда Исповедника, и изображение герба св. Георгия (взятого со знамени) на плащах королевских солдат практиковались еще в период правления Эдуарда I. Однако в ту эпоху св. Георгий воспринимался лишь как покровитель всех воинов. В 1336 г. во время подготовки к крестовому походу более двухсот крупных сеньоров Франции обязались носить алый крест на своем одеянии.[427]427
  Froissart. Vol. II. P. 344; Контамин Ф. Война в Средние века… С. 209.


[Закрыть] В данном случае выбор цвета креста восходит еще к событиям Третьего крестового похода (1188–1190 гг.), когда была достигнута договоренность о том, что люди английского короля должны в качестве знака отличия носить белые кресты, воины французского короля – красные, а бойцы графа Фландрского – зеленые.[428]428
  Radulfus de Diceto. Ymagines Historiarum // Opera Historica: 2 vols. / Ed. W. Stubbs. (RS). L., 1876. Vol. II. Р. 51.


[Закрыть] Но уже с середины XIV в. алый крест св. Георгия будет строго свидетельствовать о принадлежности к английскому войску.

В XIV в. принципиально меняется сам характер войн, которые ведет английская корона, точнее, отношение к ним в обществе. В первую очередь это изменение касается французского и шотландского театра военных действий. В отличие от кампаний предыдущего периода начиная с XIV в. войны во Франции и Шотландии перестают восприниматься как исключительно монаршее дело, постепенно превращаясь в дело государственное, с которым тесно связано и от которого во многом зависит общее благо английского народа. Именно в этой связи образ св. Георгия постепенно трансформируется из покровителя воинов в покровителя Англии и англичан.[429]429
  Schramm P. E. A History of English Coronation. Oxford, 1937. P. 126; Boulton D’Arcy J. D. The Knights of the Crown. The Monarchical Orders of Knighthood of Later Medieval Europe, 1325–1520. N. Y., 1987. P. 124–125; Bengtson J. Saint George and the Formation of English Nationalism // Journal of Medieval and Early Modern Studies. Vol. II (1997). N. 2. P. 320–321; Riches S. Saint George: on whom all England have byleve // History Today, 2000. Оct. P. 46.


[Закрыть]

В 1344 г. Эдуард III провозгласил св. Георгия покровителем Англии. Три года спустя король избрал его небесным патроном рыцарского ордена Подвязки. Утверждение св. Георгия в качестве покровителя именно английского воинства и королевства в целом продолжалось на протяжении всей Столетней войны. В 1399 г. духовенство преподнесло королю петицию о том, что «день св. Георгия Мученика, который является духовным патроном английского воинства, должен соблюдаться по всей Англии как праздник».[430]430
  Цит. по: Bengtson J. Saint George and the Formation of English Nationalism… P. 326.


[Закрыть] Повторная петиция была подана Генриху IV вскоре после его восшествия на престол.[431]431
  Marcus G. J. Saint George of England. L., 1929. P. 61.


[Закрыть] Во время первой континентальной кампании Генриха V знамя св. Георгия водружалось вместе с королевскими штандартами над воротами взятых англичанами городов и крепостей.[432]432
  Gesta Henrici Quinti… P. 54.


[Закрыть] В отличие от львов и лилий – новых символов английской короны – алый крест в белом поле являлся олицетворением всего английского народа. В статутах военного времени Генрих V особо подчеркивал, что св. Георгий является покровителем именно англичан, запрещая под страхом смерти своим воинам отказываться от ношения его символов.[433]433
  Bengtson J. Saint George and the Formation of English Nationalism… P. 325.


[Закрыть] Как уже упоминалось выше, многие хронисты и поэты свидетельствуют в своих сочинениях, что святой поддержал английское воинство в битве при Азенкуре. 4 января 1416 г. архиепископ Кентерберийский отметил исключительность праздника св. Георгия, «который является особым патроном и защитником английского народа».[434]434
  The Register of Henry Chichele, Archbishop of Canterbury, 1414–1443: 4 vols. / Ed. by E. F. Jacob. Oxford, 1943–1947. Vol. III. P. 8–10.


[Закрыть] О том, что Генрих V поклялся превратить День св. Георгия в общеанглийский праздник, сообщает один из продолжателей хроники «Брут».[435]435
  The Brut. Vol. II. P. 558.


[Закрыть] Именно в правление Генриха V св. Георгий окончательно стал национальным святым, олицетворяющим силу и мощь английского народа. С этого периода изображения св. Георгия начинают размещаться на памятниках, предназначенных для репрезентации Англии на международном уровне: официальных грамотах, монетах, ювелирных украшениях, предназначаемых для дипломатических подарков, и т. д.[436]436
  См., например: Briege P. English Art, 1216–1307. Oxford, 1957. P. 169; Marcus G. J. Saint George of England…; Bond F. Dedications and Patron Saints of English Churches. Oxford, 1914; Anglo S. Spectacle, Pageantry, and Early Tudor Policy. Oxford, 1969.


[Закрыть] В XIV–XV вв. почитание св. Георгия не только превосходит культы древних английских святых, но даже порой затмевает поклонение апостолам и Богородице. Так, например, Джон Хардинг, ссылаясь на Ненния, утверждал, что щит самого короля Артура был украшен алым крестом св. Георгия.[437]437
  Hardyng (1) John. The Chronicle. L., 1543; repr. Amsterdam, 1976. Ch. LXXX.


[Закрыть] Хотя в оригинале сообщалось, что на щите Артура находилось изображение Девы Марии.[438]438
  Ненний, 56.


[Закрыть] Впрочем, в этот период св. Георгий довольно часто изображается рядом с Девой. Более того, покровителя воинов нередко именуют рыцарем или защитником Марии.[439]439
Enfors we us with all our mightTo love Seint George, our Lady knight.Worship of virtue is the mede,And seweth him ay of right:To worship George then have we need,Which is our Lady’s knight.He keped the mad from dragon’s dred,And fraid all France and put to flight.At Agincourt the crownecle ye redThe French him se formest in fight.In his virtue he wol us ledeAgainis the Frend, the ful wight,And with his banner us overspede,If we him love with all oure might(Capgrave, John. Liber de Illustribus Henricis / Ed. F. Ch. Hingeston. (RS). L., 1858. P. 134).

[Закрыть]

Пожалуй, в наибольшей мере история Столетней войны и, соответственно, репрезентации различных ее аспектов в хронистике сказалась на распространении в Англии культа канонизированной в 1391 г. шведской святой Бригитты.[440]440
  St. Patricia Brigitta Birgersdotter // Studies in St. Brigitta and the Brigittine Order: 2 vols. / Ed. J. Hogg. (Analecta Cartusiane). Zalzburg, 1993. Vol. I. P. 7–28.


[Закрыть] Бригитта происходила из знатной шведской семьи и благодаря прекрасному образованию была приближена к королевскому двору, где обучала шведскому языку жену короля, Бланку Намюрскую. В зрелом возрасте, когда она была уже замужем и родила нескольких детей, ее начали посещать откровения, сопровождавшиеся различными видениями. После рождения у королевской четы первенца она сочла свою миссию выполненной и захотела отправиться вместе с мужем в паломничество, раздав собственных семерых детей в монастыри. После продолжительной болезни муж Бригитты умер, после чего она стала вести уединенный образ жизни. В это время она получила главное откровение: Христос провозгласил ее своей невестой и пообещал ей, что на нее снизойдет Святой Дух и останется с ней до самой смерти. Вдохновленная этим откровением, Бригитта основала новый монастырь в Вадстене (в бывшем королевском поместье), в котором вместе жили как мужчины, так и женщины, что было совершенно новым явлением в Швеции, став его аббатисой. В сентябре 1349 г. к ней снова явился Христос и велел отправиться в Рим, чтобы там ждать возвращения папы из Авиньона. В Риме Бригитта жила в доме кардинала Гуго Роже де Бофора, брата папы Климента VI. Там ее продолжали посещать откровения, которые она записывала по-шведски, а потом правила латинский перевод, сделанный ее секретарем и исповедником Петером Ольссоном. В 1372 г. она совершила паломничество в Святую землю. В 1373 г. она умерла в Риме, получив за пять дней до смерти последнее откровение. Останки ее были перезахоронены в Швеции.

В 1348 г. шведский король Магнус послал папе, Эдуарду III и Филиппу VI письма, содержащие краткое изложение ранних откровений Бригитты, в которых признавалась справедливость английских притязаний на французскую корону и предлагался способ мирного урегулирования конфликта.[441]441
  Letters and Papers Illustrative of the Wars of the English in France During the Reign of Henry the Sixth, King of England: 2 vols in 3 / Ed. by J. Stephenson. L., 1861. Vol. I. P. 1.


[Закрыть] Это откровение было дано Бригитте в 1342 г., когда она вместе со своим мужем находилась в Аррасе. Бригитта видела св. Дионисия, который просил Деву Марию заступиться перед Христом за Францию, послав ей мир и прекратив убийства французов. Отвечая святому покровителю Франции, Дева Мария сказала, что у Эдуарда III больше прав на корону, но, поскольку Филипп VI уже коронован, он должен оставаться королем до своей смерти, признав короля Англии своим приемным сыном и наследником.[442]442
  Revelationes Sanctae Brigitta, IV, 104–105; Colledge E. Epistola solitarii ad reges. Alphonse of Pecha as Organizer of Brigittine and Urbanist Propaganda // Mediaeval Atudies. Vols. XVIII–XIX (1956). P. 19–49; Vauchez A. La diffusion des «Révélations» de sainte Brigitte dans l’espace français à la fin du Moyen Âge // Santa Brigida Profeta Dei Tempi Nuovi / Saint Briget Prophetess of New Ages. Rome, 1991. P. 155–156.


[Закрыть] В окончательном варианте откровений Бригитты, который был создан и, возможно, отредактирован ее помощником и спутником Альфонсом де Яном,[443]443
  Colledge E. Epistola solitarii ad reges… P. 19–49; Vauchez A. La diffusion des «Révélations» de sainte Brigitte… P. 156.


[Закрыть] Христос предлагал королям Англии и Франции разрешить конфликт посредством династического брака для того, чтобы в будущем у Франции появился законный государь, происходящий из двух королевских домов. Если король Франции (в 1377 г. речь шла о Карле V) не последует этому совету, его ждет жалкая смерть, а его королевство постигнут бесконечные напасти. Если король Англии, «обладающий правом» на это королевство, последует этому совету, то Христос поможет ему. В противном случае он потеряет все, что завоевал.[444]444
  Ibid.


[Закрыть] В этой версии тема миротворческого брака доминирует над анализом законности притязаний обоих претендентов на французский престол, «которые именуют себя королями, но являются нарушителями истины».

Сразу после коронации Ричарда II в 1377 г. проект его брака с дочерью Карла V принцессой Екатериной был весьма близок к осуществлению,[445]445
  Colledge E. Epistola solitarii ad reges… P. 31–33.


[Закрыть] однако в конце 1380 г. Ричард женился на Анне Богемской, что, впрочем, не уменьшило интереса англичан к откровениям Бригитты. Английский кардинал Адам Истон зарекомендовал себя одним из самых ревностных защитников «откровений св. Бригитты» от нападок скептиков, активно способствуя ее канонизации. Именно он вместе с двумя другими кардиналами входил в комиссию, назначенную Бонифацием IX в июле 1379 г., для вынесения окончательного решения о канонизации.[446]446
  Pantin W. A. The Defensorium of Adam Easton // EHR. Vol. LI (1936). Р. 675–680; Colledge E. Epistola solitarii ad reges. P. 42–44; Johnston F. R. English Defenders of St. Bridget // Studies in St. Brigitta and the Brigittine Order: 2 vols. / Ed. J. Hogg. (Analecta Cartusiane). Zalzburg, 1993. Vol. II. P. 264–265.


[Закрыть]

После того как Ричард II, возмужав, взял власть в свои руки, интерес при английском дворе к откровениям канонизированной в 1391 г. св. Бригитты и изложенным в них проанглийским мирным предложениям по урегулированию конфликта с Францией несколько поутих; это обусловливалось стремлением короля отказаться от притязаний на французский престол и завоевательной политики Эдуарда III. Даже осуществившийся в 1396 г. брак Ричарда с французской принцессой, направленный на укрепление дружеских отношений с французскими королями, не имел никакого отношения к предложениям, содержащимся в тексте пророчества: условия этого брачного договора четко оговаривали, что потомки Ричарда и Изабеллы не будут иметь прав на французский престол.

Низложив в 1399 г. Ричарда II, новый король из династии Ланкастеров декларировал грядущее изменение в английской внешней политике и возобновление войны за французскую корону. При Генрихе IV вновь стало актуальным все, что имело отношение к праву английских королей на Францию. Интерес придворных Генриха к культу шведской святой также подогревался браком дочери короля принцессы Филиппы со шведским королем Эриком Померанским. В ноябре 1406 г. сэр Генрих Фицхью, один из приближенных ко двору Генриха IV, сопровождавший в Швецию свадебный поезд принцессы Филиппы, подписал хартию о предоставлении своего манора Черри-Хинтон (графство Кембридж) для первого английского аббатства св. Бригитты. Фицхью также пригласил в Англию двух монахов из Вадстены (первого монастыря, основанного в Швеции самой Бригиттой), которые проживали на территории его манора с 1408 г. по 1415 г.[447]447
  The Incendium Amoris of Richard Rolle of Hampole / Ed. M. Deanesly. Manchester, 1915. Introduction. P. 95–105.


[Закрыть] Сам король Генрих IV не только поощрял планы Фицхью, но также собирался стать покровителем нового ордена. Он отправил папе петицию с просьбой предоставить разрешение основать аббатство св. Бригитты при госпитале св. Леонарда в Йорке. Однако эти замыслы Фицхью и Генриха IV не были осуществлены.[448]448
  Ibid. P. 103; Knowles D. The Religious Orders in England: 3 vols. Cambridge, 1948–1959. Vol. II. P. 176–177; Tait M. B. The Brigittine Monastery of Syon (Middlesex), with Special Reference to its Monastic Usages: Ph. D. Thesis. Oxford, 1975. P. 54.


[Закрыть]

В качестве одного из первых деяний молодого короля Генриха V после его коронации в 1413 г. хронисты называют основание в Сионе, недалеко от Лондона, монастыря, посвященного св. Бригитте.[449]449
  Gesta Henrici Quinti… P. 12; The St. Albans Chronicle, 1406–1420 / Ed. V. H. Galbraith. Oxford, 1937. P. 82; Adam of Usk. P. 252; Higden (Caxton). Vol. VIII. P. 548; Kingsford C. L. English Historical Literature in the Fifteenth Century, A P. V. «The Latin Brut». P. 323; A Chronicle of London, from 1089 to 1483. P. 99; Catto J. Henry V: Practice of Kingship. Oxford, 1985. P. 106–110.


[Закрыть] Не исключено, что отраженной во всех хрониках (в том числе в шекспировском «Генрихе V») настойчивостью, с которой английский король добивался руки француз ской принцессы, Генрих или его советники, были обязаны пророчествам св. Бригитты: вере в их истинное содержание, выгодности предлагаемого решения в юридическом плане или же надежде на влияние культа шведской святой в массовом сознании. Показательно, что Томас Окклив, надеявшийся на благосклонность будущего короля, сделал ссылку на пророчество в своем сочинении «О правлении государя», преподнесенном в 1412 г. принцу Генриху. В этом труде Окклив цитирует пророчество и советует принцу прекратить войну, женившись на французской принцессе Екатерине.[450]450
  Hoccleve, Thomas. The Regimant of Princes / Ed. by F. J. Furnivall. L., 1897. Lines 5384–5396.


[Закрыть]

Внимание Генриха V к культу св. Бригитты окончательно способствовало тому, что во Франции ее начали воспринимать как покровительницу Англии.[451]451
  Vauchez A. La diffusion des «Révélations» de sainte Brigitte… P. 157.


[Закрыть] Однако смерть Генриха V и утрата почти всех континентальных завоеваний при его сыне помешали дальнейшей популяризации культа св. Бригитты в Англии. Впрочем, на конгрессе в Аррасе (1435 г.) и конференции в Кале (1439 г.) английские послы ссылались на эти пророчества, подтверждая права Генриха VI.[452]452
  Warren N. B. Kings, Saints, and Nuns: Gender, Religion, and Authority in the Reign of Henry V // Viator. Vol. XXX (1999). P. 309.


[Закрыть] Автор «Трактата об управлении государством для короля Генриха VI» цитирует св. Бригитту, советуя королю достичь мира через брак с французской принцессой: «Это не умалит ни чести, ни завоеваний англичан, которые им принадлежат по справедливости».[453]453
  Tractatus de regimine principum ad regem Henricum Sextum // Four English Political Tracts / Ed. J-Ph. Genet. L., 1977. P. 67–71.


[Закрыть] Однако, вероятно из-за неудачного завершения Столетней войны, основанный в 1415 г. Генрихом V в Сионе монастырь св. Бригитты остался единственным посвященным ей английским аббатством.[454]454
  Beckett N. St. Bridget, Henry V and Syon Abbey // Studies in St. Brigitta and the Brigittine Order: 2 vols. / Ed. J. Hogg. (Analecta Cartusiane). Zalzburg, 1993. Vol. I. P. 125–150.


[Закрыть]

Третьим святым, история почитания которого в большой мере отражает нюансы представления англичан XIV–XV вв. о взаимоотношениях их страны и ее королей с Богом и его святыми, был традиционный покровитель Франции св. Дионисий. Договор в Труа официально закрепил за английскими королями титул королей Франции. Вместе с этим титулом англичане получили и французскую королевскую символику и святых покровителей Франции. В отличие от св. Бригитты, символизирующей союз двух королевств, св. Дионисий был покровителем именно Франции и патроном французских королей. По французской традиции тело наследника престола и регента королевства Генриха V было сначала отпето в Сен-Дени и только после этого перевезено в Англию. Но и в Вестминстерском аббатстве – традиционной усыпальнице английских королей начиная с Генриха III – статуя святого покровителя Франции была размещена в нише королевского надгробия рядом с изображением св. Георгия. Отношение герцога Бедфорда, главного идеолога пропаганды правления Генриха VI во Франции, к культу этого святого, а также королевская символика на печатях и монетах свидетельствует что короны соединялись, но не сливались. В сознании регента и членов Королевского совета Англия и Франция, у которых был единый король, продолжали существовать отдельно друг от друга. Поэтому в период правления Генриха VI, находящегося, как и предыдущие короли Франции, под особым покровительством св. Дионисия, не предпринималось никаких попыток навязать культ этого святого жителям Англии. Отчасти это свидетельствует и о том, что английское общество само отнюдь не стремилось до конца отождествиться с народом побежденных.

Однако во Франции английская знать выказывала культу св. Дионисия определенное уважение и стремилась использовать его для демонстрации того, что война уже закончена. 10 сентября 1422 г., в годовщину убийства Жана Бесстрашного, герцога Бургундского, Бедфорд преподнес капитулу собора Парижской Богоматери образ Троицы, на котором под распятием позади Генриха V стоял св. Георгий, а за спиной принцессы Екатерины – св. Дионисий.[455]455
  Thompson G. L. Paris and Its People under English Rule The Anglo-Burgundian Regime 1420–1436. Oxford, 1991. P. 175.


[Закрыть] Сразу после провозглашения Генриха VI королем Франции св. Дионисий стал символом, репрезентирующим французский компонент двойной монархии. Для анонимного парижанина неудачные попытки арманьяков взять Париж в День св. Дионисия в 1433 г. свидетельствуют о том, что святой защищает город.[456]456
  Journal d’un Bourgeois de Paris, 1405–1449 / Ed. A. Tuerey. P., 1881. P. 297.


[Закрыть] Уделять внимание культу этого святого начал еще Генрих V, трижды посетивший монастырь Сен-Дени в период с 1420 г. по 1422 г. Напомню, что тело Генриха, как регента и наследника Франции, в течение суток отпевалось в этой усыпальнице французских королей.[457]457
  Ibid. P. 139, 154, 174 (n. 4), 176; Thompson G. L. «Monseigneur Saint Danis», his Abbey, and his Town, under the English Occupation, 1420–1436 // Power, Culture, and Religion in France c. 1350 – c. 1550 / Ed. C. T. Allmand. Woodbridge, 1989. P. 25.


[Закрыть] Для того чтобы монахи этого монастыря не забыли поминать его в своих молитвах, Генрих V завещал Сен-Дени комплект праздничных красных одеяний и позолоченный серебряный крест.[458]458
  Foedera (2). Vol. IV. P. 346; Strong P., Strong F. The Last Will and Codicils of Henry V // EHR. Vol. XCVI (1981). P. 79–102.


[Закрыть] А единственным светским лицом, сопровождавшим Карла VI к месту его погребения в Сен-Дени, был герцог Бедфорд. В 1423 г. и в 1424 г. в день поминовения этого признанного англичанами законным короля Франции Бедфорд от имени своего венценосного племянника делал монастырю богатые подарки.[459]459
  Thompson G. L. «Monseigneur Saint Danis»… P. 25–26.


[Закрыть] Со смертью Бедфорда и потерей Парижа культ св. Дионисия перестал поддерживаться англичанами.