Текст книги "Мёд и полынь"

«Только я не одна, только ты не один…»

 
Только я не одна, только ты не один,
И для встречи у нас нет с тобою причин.
Телефонных звонков неуместная трель.
Молодецки смеётся бродяга-апрель.
И морщинки у глаз, на висках седина.
Только ты не один, да и я не одна…
 

«Я – счастливый человек…»

 
Я – счастливый человек.
Папа, мама, брат, сестра,
Устье двух бурливых рек
Часто снится до утра.
Я – таёжный человек.
Мне ходить в тайге не лень.
Скоро осень. Ляжет снег,
А пока в грибочках пень.
Прячет шишки бурундук,
Запасается на век.
Там, в хвоé, его сундук,
Между двух бурливых рек.
Я – Сибири человек.
 

«Весёлой быть мне обуза…»

 
Весёлой быть мне обуза.
Ты рядом, но не со мной.
И голос у нежной Музы
Тише травы лесной.
 

«Обуяла грусть-тоска…»

 
Обуяла грусть-тоска,
Не унять.
Мне без милого дружка
Угасать.
Без любимого дружка
Пропадать.
Побелело у виска,
Не убрать.
И тропинкою былой
Не пройти.
Ветер стонет, ветер злой
На пути.
Жду-пожду, в окошке – свет.
Дома – печь.
Столько зим и столько лет
Сны беречь,
Где повенчаны с тобой
В мире нег.
Вечер льётся голубой,
Сыплет снег.
 

«Кто ты? Сын или дочка…»

 
Кто ты? Сын или дочка,
Неизвестный комочек,
Что в утробе моей?
Говорю тебе: «Здравствуй,
Мой хороший, прекрасный,
Приходи поскорей».
 
 
Будешь в папу иль в маму,
Будешь ласковый самый,
Как тебя не любить?
Мы попросим у Бога
Только мудрости много,
Приходи, будем жить.
 

«Жизнь – самолёт…»

 
Жизнь – самолёт,
Летит вперёд,
Ты не жалей, что всё пройдёт.
Что мили
Превратятся в иней.
Но, милый,
Много новых линий
На небе от судов воздушных.
О хлебе думая насущном,
Народ умеет строить, верить.
Вперёд!
Часы по солнцу сверим.
Жизнь – самолёт,
Отчизна – воля.
Лететь вперёд —
Лишь смелых доля.
 

«Живое тянется к живому…»

 
Живое тянется к живому.
Закон до глубины простой.
Всё будет в жизни по-другому,
Я ставлю точку с запятой.
И продолжаю вновь трудиться,
Дивиться сёлам, городам.
Но можно ль заново влюбиться,
Когда на сердце холода?
Когда в груди о прошлом ноша
Как метроном, стучит, томит.
Ты друг заботливый, хороший,
Но боль влюбляться не велит.
 

«В прошлом – закаты нежнее рассветов…»

 
В прошлом – закаты нежнее рассветов.
Таёжные песни в столице спеты.
Средь многих задач решаю одну я —
Зачем о тебе до сих пор тоскую.
Послушай меня – скажу тебе прямо:
Бываю я грубой, порой упрямой.
Без сожаления в прошлом оставлю
То, что уже никогда не исправлю.
То, что слежалось в железные руды.
В прошлом, всё в прошлом. Я сильной буду.
 

«Отчего я пропадаю…»

 
Отчего я пропадаю
В этих чувствах, как в огне?
Почему – не понимаю,
Как теперь спасаться мне?
Отчего такая радость,
Почему такая грусть?
Где железный распорядок,
Слово верное – «держись»?
Всё оставила, забыла.
На снегу и то пишу.
Снег – бумага и чернила,
Имя друга вывожу.
 

«Ходи-броди, гуляй по свету…»

 
Ходи-броди, гуляй по свету,
Пока ты молод. Песни пой.
А если станешь вдруг поэтом —
Венок терновый будет твой.
Примерь его – плевки, насмешки,
Толчки, удары только злей.
Ты молод, и без всякой спешки
Шагай за творчеством смелей.
Поэзия! Её истоки
Не там, где тишь и благодать,
А там, где боль и где жестоки
Не дни, а целые года.
 

«Мне бы хотелось рядом проснуться…»

 
Мне бы хотелось рядом проснуться,
Сонные поцеловать глаза.
Нежно промолвить: «Доброе утро!»,
Верить – минует любая гроза.
Мне бы хотелось, да невозможно.
Русло меняет жизни река.
Помнишь, кормил меня осторожно
Красной смородиной из туеска?
Но на вопрос не будет ответа,
Крепко могилой своей объят.
В небо молитвы уносит ветер,
Сосны, качаясь, глухо скрипят.
 

Алтамаш

 
Зари паникадило —
Как вышивка на пяльцах,
На глади волн застыло —
Не тронет ветер пальцем.
Июльская истома
Из вечера и тиши.
Под рыжую солому
Раскрасит месяц крыши.
А запах земляники
Часы напомнит зноя.
Хат поседевших лики
Взойдут над тишиною.
Тайги сердцебиенье
Прорвётся в шёпот ночи,
В рассветные мгновенья
Хрустальным ручеёчком.
 

«Выбивают клин клином —…»

 
Выбивают клин клином —
Говорят на Руси.
О любви лебединой
Вьюга ночь голосит.
Я ль о ней не радела,
Я ль её не ждала?
Белым саваном, белым
Закружила зола.
Коль надежды истлели,
Черти громко басят,
Значит, ангелы пели
Нам с тобой в снегопад.
Потому и клин клином.
Знаю я наизусть,
О любви лебединой
Скажет глаз моих грусть.
 

«Что прошло, то уже не вернётся…»

 
Что прошло, то уже не вернётся.
Вновь меняется жизни круг.
Стайка птиц над рябиной взметнётся —
Ждёт их солнечный яркий юг.
Разволнуется сердце изрядно —
Краски осени – страсть и уют,
И так хочется быть нарядной,
Знать, что любят меня и ждут.
Чтя и помня былые утраты,
Верю в лучшее – позови.
Эта осень на ласки богата —
Греют грудь поцелуи твои.
 

«А останутся лишь стихи —…»

 
А останутся лишь стихи —
Строчки крепкие – жизнь и вера.
За какие ещё грехи
Мне разлука – высшая мера?
 
 
Красногрудые снегири,
Зорька алая над Москвою.
За любовь, что ни говори,
Каждый платится головою.
 
 
Отдаётся с избытком дань
За недолгое вместе счастье.
Потому в холодную рань
Моё сердце рвётся на части.
 

«Всё-то кажется мне впервые —…»

 
Всё-то кажется мне впервые —
Разухабистая метель.
Ветры сильные, ветры злые,
Занесённый снегом апрель.
Снова боль ощущаю по полной,
Нету скидки на время, нет.
Как в могиле тебе – просторно?
Без меня тебе как тот свет?
 

«Если из туч засияло солнце…»

 
Если из туч засияло солнце,
А я спешу одиноко домой,
Треснула неба серая бронза —
Дарит улыбку любимый мой.
Если цветы навстречу качнулись,
Листики синие, будто рукой
Тронул не ветер тёплый в июле,
Это, я знаю, ты, дорогой.
Снова дышу если полной грудью,
Больше не гнусь под былою бедой,
Если встречаю каждое утро
Снова отчаянно-молодой,
Значит, всё просто – тихою сапой
Чувства я не уберу в закрома.
Чёрное горе с когтистой лапой
Пусть пропадёт – пред рассветом тьма.
Дело за малым – за добрым словом,
Им – настоящим – печаль исцели.
Ласкою, как водой родниковой,
Жажду любви моей утоли.
 

«Любимого профиль. Опять облака…»

 
Любимого профиль. Опять облака
Пошутят со мною так просто.
Ах, реченька-речка, сестрица-река,
Мой милый высокого роста.
Ах, реченька-речка, рус волос и прям,
А очи – чернее землицы.
Один у него нахожу я изъян —
С другою он нынче, сестрица.
Ах, реченька-речка, а нрав его крут,
А речь и смелá, и открыта.
Любовь его, знаешь, мне пряник и кнут,
Таёжным туманом покрыта.
Ах, реченька-речка, сестрица-река,
Намного меня он моложе.
Я слушаю, как завывает пурга
И стелет мне брачное ложе.
Мол, вот тебе молодость и красота,
Любись с моим ветром колючим.
Ах, речка, услышь ты меня – неспроста
Так слёзы солёны и жгучи.
Что ж, я полюблю этот холод пурги
И острую боль под лопаткой.
Но профиль его – над рекой, у реки
Целую, целую украдкой.
 

«Мне отец сказал: «Чёрное носи…»

 
Мне отец сказал: «Чёрное носи
И не смейся громко – поскромней будь.
Бога не гневи, много не проси,
Ты вдова теперь, одинок твой путь».
 
 
Батюшка, прости, я сниму платок
В срок положенный – брошу в сторону
Чёрный лоскуток, там – горит восток,
А на западе – крýжат вороны.
 
 
Батюшка, прости, деток поднимать
Надо мне ещё сил, терпения.
Я всего лишь мать, я простая мать,
Помолись о моём спасении.
 
 
Буду ночью выть и подушку грызть,
Станет вьюга мне да подругою.
Заглушу я стон, боль моя – как рысь,
А заря ко мне в дом – с хоругвями.
 
 
О былой мечте буду песни петь,
Пропою о надежде суженой.
Эту боль смогу я преодолеть —
Будет радость мне да оружием.
 

«Ты уйдёшь, но со мной останется…»

 
Ты уйдёшь, но со мной останется
Жар твоих губ.
Ты не сразу поймёшь: я странница,
И я смогу
Отпустить тебя, птицу вольную,
В закатный час.
Много видела, всем довольна я,
С кем ты сейчас?
И тебя, пусть душа изранена,
Я люблю, знай,
Ты был послан мне в годы бранные,
Жалей, ласкай.
 

«Родина-Мати, укрой меня…»

 
Родина-Мати, укрой меня
Покровом своим белоснежным.
И на исходе трудного дня
Прими благодарность и нежность,
Дочерний поклон, новый почин,
Прости, если слабость прозрела,
Если в промозглой слепой ночи
Я плакать от боли посмела.
Я отдаю тебе сыновей —
Пусть будут надёжной опорой.
Родина-Мати, нету родней
Любви твоей, правды и горя.
 

«Взметнулась птицей тишина —…»

 
Взметнулась птицей тишина —
Война, не меч в ходу, не сабля.
Россия – женская страна,
Ей долюшка досталась бабья.
И сердце стонет и болит,
Русь Ярославной бьёт поклоны.
Ведь там, в родной моей дали́,
Пылает зарево полона.
Откуда же так много зла?
Земля изрыта на погостах.
Летят снаряды и зола,
И чужаки идут не в гости.
Мы – русские, мы победим,
Не может о другом быть речи.
И правду мира отстоим,
Где русский дух и радость встречи.
……………………………………….
В родной стране, в родном краю
Бывает иногда непросто,
Но бабью долюшку свою
Несу без ропота и злости.
 

«Дай, Господи, силы тому, кто страдает…»

 
Дай, Господи, силы тому, кто страдает,
Кто у кровати больного сидит.
Я знаю, уверена: он не рыдает,
Думает, что же там впереди.
 
 
А на душе проступает отчаянье,
В сердце заходит щемящая боль.
Нет, о разлуке не знал и не чаял он.
Вертится странное слово – «юдоль».
 
 
Нет кнопки «стереть» и нет кнопки «отмена»,
Сильным быть можно, а слабым – нельзя.
Больного ворочая в поисках вены,
Врачи и медсёстры ворчат зазря.
 
 
В миг от безысходности окаменеешь.
День или ночь, что ж, не видно ни зги.
Пусть всё наладится и пусть он сумеет!
Господи, заново жить помоги.
 

«Я не боюсь тебя любить…»

 
Я не боюсь тебя любить
И не встречаться каждый вечер,
Петь о тебе, тобою жить,
Томиться в ожиданье встречи.
Ни час, ни день не повторить.
Пусть так, а жизнь – она рассудит,
Кому ползти, кому парить.
Любить! А дальше – будь что будет.
 

«Ай-да девица у окна…»

 
Ай-да девица у окна,
Заплетает косу неторопко.
До чего красива она и юна,
Ищет взглядом калитку, тропку.
Ай-да женщина у окна.
На руках – дитя-ангелочек,
И поёт, всю ночь поёт она
Про берёзку, шёлковый платочек.
И старушечка у окна.
Из очей бесцветных две слезинки.
Ярко светит полная луна,
Может, поскорей вернётся сынка.
Белый голубок у окна
Крошки хлеба собирает робко.
У крылечка крест и крышка гроба.
До свиданья, матушка-жена.
 

«Придёшь и полюбишь…»

 
Придёшь и полюбишь,
Увидишь – узнаешь.
Не будешь ты грубым,
Белёсо-льняная
Коса расплетётся,
Лицо закрывая.
Так солнце смеётся,
К себе зазывая.
Мы счастливы будем,
Хранимы друг другом.
Придёшь и полюбишь
За солнечным кругом.
 

«Не верю больше я в любовь…»

 
Не верю больше я в любовь
Твою.
Есть одиночества покров.
Стою
На перепутье между «ты»
И «я».
Все помыслы мои просты.
Сияй,
Не обманулась, нет, ушла
Мечта.
И вера, вера, что была
Чиста.
 

«Я пахну дизелем, а не грудным молоком…»

 
Я пахну дизелем, а не грудным молоком,
Я забыла давно, как надо ребёнка нянчить.
Чтобы хлеб заработать, я покидаю дом,
Напоминая себе Дон Кихота без Санчо.
И такое бывает порою – как сажа бела,
Жизнь показывает вовсю неуёмный норов.
Я когда-то примерной хозяйкой была
И степенной женою, нежной без оговорок.
А теперь тороплюсь всё и живу на бегу,
Не ропщу, хорошо, так день пролетит быстрее.
Иногда, правда, кажется – больше не могу!
И подушка от слёз предательски отсыреет.
Я найду в себе силы уютом наполнить дом.
Затяну туже пояс на талии тонкой.
Запах дизеля, что же, он честным добыт трудом,
Время такое – не только нянчить ребёнка.
 

«Знаешь, как медведя убивали…»

 
Знаешь, как медведя убивали,
Наточив рогатину вострó?
Не бежали вслед, а просто ждали,
Зверь придёт, такое уж нутро.
Первый нападёт, поднявши лапу,
Атакуя, смерти не боясь.
И войдет предательски с нахрапом
В сердце наконечник, обагрясь.
Почести охотнику – смекалист,
Удалой и сил не занимать.
Так и ты – любовь твоя из стали
В сердце моё целится опять.
Что ж, оно открыто и наивно,
И сама я встречи тороплю.
И с упорством горестным и дивным
Я тебя, охотника, люблю.
 

«Непросто моё ожерелье…»

 
Непросто моё ожерелье
Из утрат, где глина и воск,
Что в душе, будто в подземелье,
Обрели свой особый лоск.
Стали скорби красивым камнем,
Подходи, потрогай, смотри,
Как сияют огнём хрустальным
И живая в них кровь горит.
Этот красный – навек разлука,
Этот розовый – соль-печаль.
Белоснежные – это мýка,
Что не кончится невзначай.
Камни только днём – украшенье,
Цепи ночью, тяжки без мер.
Потому не верь их свеченью
И словам весёлым не верь.
 

«Совы спрятались, филин. Затих…»

 
Совы спрятались, филин. Затих
Каждый кустик. В такую рань
Небеса – образá святых,
Приложилась к ним глухомань.
Я люблю эту грусть деревень,
Строгий лик поседевших хат,
И – невестою скромной сирень
В тишине кедровых палат.
Золотую дорожную нить,
Что на запад скользит, маня,
В сердце буду навеки хранить
Образ милый, взрастивший меня.
Неприметный под горкой ручей,
Где коров начинается день…
Я люблю эту святость очей,
Я люблю эту грусть деревень…
 

«За всё, Господь, благодарю…»

 
За всё, Господь, благодарю,
За боль души и гибель близких.
Дорогу новую торю,
Суровую и без изысков.
И стиснув зубы – пусть слаба,
Расправив худенькие плечи,
Пойму: полынь – моя судьба,
Полынь неверие излечит.
И горечь, словно сладкий мёд,
Полезна вместе со слезами.
Кто не сдавался, тот поймёт
Смятенье долгими ночами.
Где Родины священный лик
Лампадкой звёзд подсвечен тускло.
Кто одиночество постиг,
Тот Богу молится на русском.