Текст книги "Вампиры здесь тихие"

– Идея заманчивая, – оборвал мои запутанные размышления Стефианир, видимо обдумав щедрое предложение. – Но твоя кровь пока меня не интересует. Я, знаешь ли, брезгливый.

– Что?! – взыграло в моем благоверном задетое самолюбие. – Да я, между прочим, неоднократно сдавал кровь на станции переливания и являюсь почетным донором! Несколько человек выжили благодаря мне!

– На месте ваших врачевателей я бы сначала изучал личностные и психические качества доноров, их род занятий и прочие предпочтения вплоть до цели жизни и тайных желаний, а потом уже давал разрешение на переливание такой важной и информационно насыщенной жидкости. Вряд ли спасенные тобой люди были бы счастливы, узнав, какой свинье они обязаны жизнью. Даже мне будет противно к тебе прикасаться. Не знаю, смогу ли справиться с рвотным рефлексом, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.

– Только учти, добровольно я не дамся! – тут же гневно предупредил Вадим.

– Думаешь, мне требуется твое разрешение? – Голос Стефа превратился в сладкий нектар, таким обычно объясняют прописные истины разным бестолочам, а ярко продемонстрированные клыки способствовали еще лучшему усвоению материала. – Профессор, если бы я интересовался мнением каждого, кем собираюсь поживиться, боюсь, давно умер бы с голоду. Запомни, когда вампир хочет есть, шээри сам подставляет свои артерии. Зову вампира просто невозможно противостоять.

– Я помню из твоей вчерашней лекции, – нехотя признался ученый, осторожно ощупывая припухшую челюсть. Ранка на губе перестала кровоточить, и все использованные салфетки щедрым конфетти полетели в окошко. Дурной пример заразителен.

– Могу даже заставить тебя воспылать ко мне неземной страстью, – так же приторно продолжил клыкастый искуситель. – Хочешь продемонстрирую? Милый… – Последнее обращение было сказано таким тоном, что я невольно фыркнула.

Вадим столь двусмысленное веселье разделять категорически отказался. Открывшаяся радужная (с преобладанием голубого, правда) перспектива обрести новую любовь привела моего благоверного в неописуемый ужас. Он осторожно, стараясь не делать резких движений, переместился ко мне за спину. Что-то повадился муженек мной прикрываться в последнее время. Не к добру это.

– Мы… мы так не до… не договаривались, – немного заикаясь от нахлынувших «чувств», пролепетал Вадим и почти вжался в заднюю дверцу. Менее заметным, конечно, не стал, но в таком крохотном помещении, как салон легковушки, и противоположный угол – повышенная безопасность. И то, что совсем недавно вампир вполне искренне говорил о своем презрительном отношении к некоторым ученым представителям этого мира, муженек уже добросовестно забыл.

– А мы вообще ни о чем не договаривались, – закусив от напряжения губу, еле выдавил из себя Стефианир.

Да уж… Ничего себе атмосфера в нашем маленьком разношерстном коллективчике назревает. Если вампир решил разрядить напряжение, то выбрал не слишком удачный способ. Кое-кто такой повышенной заботы не оценил. Мужчины вообще излишне щепетильны в таких вопросах. Убить могут и не посмотрят, что клыки на полметра.

– Светка, спасай! – горячо зашептала мне в затылок потенциальная жертва экстраординарного любовного треугольника, неистово тормоша меня за плечо. – Твоего мужа самым бессовестным образом совращают, а ты молчишь и ничего не предпринимаешь!

– А что я могу поделать? Сердцу не прикажешь, – так же шепотом отозвалась я, будучи уверена, что понижать голос смысла не имеет – у вампиров слишком хороший слух. Качество не всегда удобное, но в данном случае мне было все равно. А Вадиму не помешает немного понервничать. Месть мелкая, но душу греет.

– Свет, ты с ума сошла?! – лишившись моей поддержки, еще больше запаниковал Вадим. – Здесь же деваться некуда, я даже в окно не успею выпрыгнуть!

Я удивленно посмотрела на дорогу и недоуменно покачала головой. Сегодня день какой-то особенный, что все стараются в окошко всякую дрянь выкидывать?

– Конечно, не успеешь, солнышко ты мое ученое, – не стал дальше молчать Стефианир. – Потому что я уже иду! – и потянулся рукой к заметавшейся по заднему сиденью жертве вампирского произвола, не забывая, однако, посматривать на дорогу. И как у него это получается? Неужели даже такие умения, в нашем мире нарабатываемые годами, можно почерпнуть из самой обыкновенной крови? Или пользоваться заложенной в ней информацией могут только вампиры?

– Нет!!! Не вздумай! Я буду сопротивляться! – раздался сзади крик несогласной души.

– Сопротивляйся, сопротивляйся, сладенький, – милостиво разрешили ему, не прекращая попыток отловить несговорчивого шалунишку. – Это даже интересней.

Так! Кажется, пора вмешаться, а то мальчики несколько заигрались. Я, конечно, премного благодарна Стефианиру за устроенный спектакль, но несовместимый с жизнью финал меня совсем не устраивает.

– Может, вы чуть позже свои отношения выясните, когда приедем? – поспешно внесла рациональное предложение я. – Не хотелось бы менять конечную точку маршрута на больницу или что-нибудь более фатальное.

Вампир сразу перестал дурачиться, с совершенно серьезным видом вернувшись к прерванному, а в данный момент и более важному занятию.

– Действительно, повеселились немного – и хватит, – согласно кивнул он и значительно прибавил скорость. Стрелка спидометра быстро перетекла на отметку сто двадцать.

Как мы до сих пор не устроили очередное ДТП – просто удивляюсь. Такое везение даже начинало настораживать.

– Так ты надо мной просто издевался?! – До Вадима наконец-то дошло, что с мужской точки зрения он никому на фиг не нужен, и теперь он пылал праведным, как ему казалось, гневом по поводу идиотских замашек, за которые кое-кто потом ответит по полной программе.

Стефианир же потерял к недавней жертве всяческий интерес и полностью сосредоточился на дороге. Большая скорость и возросшее количество машин на трассе требовало теперь повышенного внимания, но спокойствию в салоне мешали непрекращающиеся возмущения с заднего «ряда» как в мой адрес, так и в адрес извращенцев не от мира сего. Странно, раньше я за мужем такого критического занудства не замечала.

Через некоторое время мои нервы стали сдавать свои выдержанные позиции. Слушать заунывные стенания стало невмоготу.

– Профессор, ты можешь хоть ненадолго заткнуться, – словно прочитав мои мысли, вежливо попросил вампир. – Думать мешаешь.

– Сам заткнись, – не остался в долгу мой благоверный. – У меня мобильник не пашет, зарядка сдохла. Свет, дай свой, позвонить срочно надо.

Я полезла в карман за телефоном, но на мое запястье легла прохладная ладонь.

– Не стоит, Светлана. Я уже говорил, что не хочу лишних жертв, а твой муж попытается собрать вокруг нас как можно больше народу, чтобы спровоцировать меня на неадекватные действия. Зачем…

– Что ты себе позволяешь, подлая упырина?! – нагло перебил Вадим, явно не желая вести мирные переговоры. – Прекрати распоряжаться моей женой и навязывать ей свои вампирские приоритеты! Ты не у себя дома, в конце концов!

– Смотри, крыса ученая, как бы нам не поменяться местами, – гневно сверкнув глазами, парировал Стефианир. – Учти, тогда я припомню тебе каждый оскорбительный вздох в мою сторону, а на память я до сих пор не жаловался.

Подумав немного, я решила внять голосу разума (не столько своему) и оставить мобильник при себе. На всякий случай, чтобы не наделать глупостей излишней доверчивостью, выработанной годами совместной жизни. Вампир же прав в одном: если наш общий знакомый профессор сумеет собрать несанкционированный митинг против иномирных «захватчиков», то убедить участников в отсутствии у одного-единственного вампира желания завоевать Землю окажется довольно проблематично, если вообще возможно. А значит, жертвы обязательно будут.

– Ой-ой-ой, полудохлая мышка в открытой клетке грозится голодному коту отомстить, – в притворном ужасе запричитал Вадим. – Не тебе меня пугать, ты, пробирка с клыками, уже через несколько дней – труп.

Болтливость моего благоверного сегодня поистине не знала границ и уже стала порядком раздражать. Я вообще за один день узнала о собственном муже намного больше, чем за все пять лет совместной жизни. И это знание мне совершенно не нравилось. А самое ужасное, мне никак не удавалось определиться, что теперь со всем этим делать. Ломаю голову, ломаю, но правильное решение не торопится являть свой светлый лик пред моими очами. То, что Вадим на поверку оказался самым настоящим подлецом, сомнений уже не вызывало. И этот новый статус он не переставал подтверждать с завидной периодичностью. Любящий человек не будет ставить сомнительные опыты на своих близких, а потом с жадным любопытством инквизитора-извращенца ждать результатов этой гнусной селекции. И прикрываться заботой и участием в такой ситуации просто мерзость. Я даже удивляться перестала его античеловеческим деяниям. И пусть он сколько угодно кричит о своем великом предназначении и важности его открытий для всего человечества, в бескорыстность и чистоту его планов я совершенно не верю. Да и вампира мне чисто по-человечески жалко, как ни странно это звучит. Кто же виноват, что родной мир так жестоко ограничил их пищевой рацион? Люди тоже вон далеко не травоядные, а на некоторых островах Тихого океана, несмотря на техногенный век, еще остались племена, промышляющие каннибализмом. И ничего ведь, никто на них опытов не ставит, извести не пытается, с насиженного места не прогоняют, напротив, всячески охраняют и оберегают как всемирное достояние. А тут вампир залетный случайно появился и на тебе – сразу монстр вселенских масштабов. А чего этому монстру в нашем мире понадобилось, кого-нибудь хоть раз взволновало? Сомневаюсь. Обезвредить, уничтожить, изучить! Вот девиз эгоистично настроенных фанатиков, возглавляемых моим ненормальным муженьком. Его самого и его помощников совершенно не интересуют чувства и желания подопытного материала, главное – чтобы было что-нибудь сенсационное в микроскоп засунуть. Свой мозг бы лучше туда засунули, он как раз целиком на предметное стекло должен поместиться.

– Тебе не надоело еще бесноваться, профессор? – поинтересовался Стефианир, зорко следя в зеркало заднего вида, чтобы разбушевавшийся ученый не учудил какую-нибудь каверзу.

– Я не беснуюсь, а пытаюсь донести до твоего скудоумного вампирского мозга всю безнадежность ситуации. И не надо тут строить из себя великомученика, проповедующего утопическую истину, что надежда умирает последней.

Зачем Вадим пытается постоянно нагнетать обстановку, при каждом удобном случае подчеркивая безвыходное положение иномирного гостя? На мой взгляд, если есть вход, то обязательно должен быть выход. Не бывает движения только в одном направлении, мир (надеюсь, любой) хаотичен и противоречив по своей природе. Неужели моему благоверному психопату так выгодно, чтобы жертва его научных исследований не рыпалась и ненароком не смылась из мира нашего грешного? Скорее всего, так оно и есть. Но ведь это жестоко и… бесчеловечно!

– Надежда умирает только тогда, когда отказывает разум, а я пока еще нормально соображаю, – философски изрек вампир, с досадой притормаживая у переключившегося перед самым нашим носом светофора. Странно, но это первый красный свет на нашем пути, до этого мы умудрялись мчаться по зеленому коридору, словно кто-то боялся задерживать «ниссан» с таким необычным водителем.

– Что ты задумал? – не унимались сзади.

Стеф, воспользовавшись остановкой, повернулся к надоевшему болтуну и быстрым движением притянул его за подбородок почти вплотную к своему лицу. Зверский приемчик, особенно после недавнего удара. Я непроизвольно охнула, не зная, чего ожидать дальше.

– Задавая этот вопрос, ты действительно рассчитываешь получить на него ответ? – глухо зарычал вампир, пристально глядя в глаза безвольной тряпочкой повисшего ученого.

– Конефно, – с трудом выговорил Вадим, осторожно поправляя кончиком пальца сползшие на нос очки. – И не профто отфет, а ефё и ф подробными объяфнениями.

Вампир воинственно обнажил клыки. Наглость будущего личного патологоанатома не знала границ. Неужели мой муж настолько уверился в собственной безнаказанности и всесилии, что перестал понимать, насколько более опасен очень даже живой и к тому же разъяренный вампир, готовый в любой момент впиться клыками ему в глотку, чем те жалкие трупики, с которыми он до сих пор привык иметь дело?

– Не зли меня, профессор! – тихо и вкрадчиво предупредил Стеф, но багровые отблески в глубине глаз не оставляли сомнений в кровожадности его намерений. – Если ты хочешь свести меня с ума раньше времени собственной бестолковой болтовней, то ты на верном пути. Вот только подумай как следует, кто первым попадет под раздачу в результате твоего очередного эксперимента. – Вадим при этих словах как-то сдавленно хрюкнул, то ли от осознания собственной ненаучности, то ли от нехватки воздуха, но Стефианир уточнять такие мелочи не стал, ограничившись собственными выводами. – Правильно, ты же сам. Вряд ли с того света тебе разрешат передать записочку коллегам о том, что жалким людишкам не стоит тягаться с таким непредсказуемым монстром, как вампир, потому что это несовместимо с жизнью. А сейчас ты закроешь рот и, пока я не разрешу, будешь сидеть так тихо, чтобы я вообще не вспомнил о твоем существовании. В противном случае я за себя не отвечаю. Думаю, Светлана со мной в этом вопросе солидарна. Надо быть совсем бесчувственным чурбаном, чтобы не замечать, как ее напрягают твои… новые черты характера.

Муж осторожно скосил на меня вопросительный взгляд.

– Стеф, отпусти его, пожалуйста, – устало попросила я, с каким-то вялым удовлетворением отмечая, насколько мне польстила такая… нестандартная забота. Цепкая хватка, словно тиски удерживающая Вадима в почти подвешенном состоянии, моментально ослабла, и горе-ученый кулем рухнул обратно на сиденье. Обиженно засопел, снова потирая пострадавшую скулу, но озвучивать накопившиеся претензии в адрес распоясавшихся упырей не рискнул. Обронил лишь чуть слышно: «Вот спасибо тебе, Свет», – да и то благодарность больше походила на ругательство и глубоко затаенную обиду с обещанием последующего отмщения при первом удобном случае.

Дальше мы поехали в относительной тишине (не считая тихо льющейся из магнитолы музыки) и зыбком спокойствии (будущее каждого из нас было слишком призрачным и ненадежным), но худое перемирие всегда лучше доброй драки. Мужчины, правда, всегда считают иначе, но сейчас мне было наплевать на их мнение. Наконец-то воцарилось пусть призрачное, но все-таки спокойствие. Теперь можно наконец-то и о себе, любимой, подумать, не отвлекаясь на уж больно навязчивые внешние раздражители, особенно сзади сидящие. Даже вампир не проявляет такой открытой агрессии (а ведь ему положено!), какую вот уже битый час демонстрировал мой благоверный. В данный момент о муже напоминало лишь недовольное сопение за спиной да изредка пикающие кнопки мобильника, который все никак не желал включаться. Ничего, пусть Вадим посидит подумает над своим поведением, ему полезно.

Я расслабленно откинулась на спинку сиденья и даже слегка прикрыла глаза, полностью сосредоточившись на своих мыслях. Водитель из Стефианира получился первоклассный, несмотря на полное отсутствие опыта и чужие теоретические знания, но стоит отметить, воспользоваться он этими знаниями сумел мастерски, не все земные аборигены при наличии постоянной практики так могут. Тысячелетний опыт сказывается, наверное.

«Есть вещи, о которых никогда не стоит говорить, иначе они потеряют свою ценность. Мысли, произнесенные вслух, становятся Словом и могут изменить судьбу. Чужие знания никому не нужны, но в нечистых руках могут нести зло».

Опять эти навязчивые мысли прилипли к мозгам. Откуда же они берутся, заразы такие?

* * *

Подмосковные пробки… Как много в этом звуке для сердца русского водителя слилось! А уж как много отозвалось-то, словами не передать. Вот где проявляется истинная широта русской души! Нет, наверное, ни одного человека, хоть раз побывавшего в Москве и ее окрестностях, кто не испытал на себе это национальное бедствие. И у всех оно вызывает примерно одинаковые эмоции, далекие от восхищения. А чем восхищаться-то? На несколько километров вокруг образуется аномальная зона повышенной психической активности, нецензурная лексика становится нормой ситуации, машины двигаются настолько хаотично, что броуновское движение молекул просто целенаправленный вектор какой-то, правила дорожного движения тут не действуют, а все человеческое теряется в критической нехватке времени. И никуда не деться, не сбежать от всего этого, как от самого себя, если уж попал – значит, попал.

Вот и нас не миновало сие стихийное бедствие, возникшее, казалось бы, на ровном месте буквально в десяти километрах от Москвы. Ехали себе спокойно, ехали, и вдруг – бац! – Новорязанское шоссе встало как вкопанное. Меня-то подобный катаклизм совершенно не удивил, а вот Стефианир недоуменно закрутил головой, пытаясь понять, что же происходит и по какому поводу задержка. Не преуспел, естественно, и принялся раздраженно барабанить пальцами по баранке в надежде на чудо. Но надо родиться в такой уникальной стране, как Россия, чтобы перестать раз и навсегда верить в сказки и прочувствовать всю глубину исконно русского менталитета. В ПРОБКАХ ЧУДА НЕ БЫВАЕТ. Что я и попыталась донести до иномирного сознания вампира, доселе с «водительским кошмаром» не сталкивающегося. Насколько сильно преуспела в этом деле, не знаю, но нервничать Стеф стал значительно меньше. По крайней мере, попыток расчистить себе путь вручную, как неоднократно порывался, больше не делал.

– Светлана, ты знаешь, где находится рабочая вотчина твоего мужа? – спросил он после того, как за полчаса мы продвинулись, дай бог, метров на пятьсот. Раньше такое черепашье передвижение давно бы вывело меня из себя, но сейчас я была даже рада, что мы еле тащимся. Впервые за многие годы мне совершенно не хотелось возвращаться домой. И признаюсь честно – я боялась этого. Боялась, что обманутое прошлое безвозвратно ушло в небытие, а в будущем уже ничего нельзя изменить.

– Знаю, конечно, – нехотя отозвалась я. У мужа в НИИ мне довелось побывать раза три, на корпоративных вечеринках по случаю Нового года. В святая святых меня, естественно, не водили и в «тайны мадридского двора» не посвящали, но элементарно показать направление могу.

– Очень хорошо. Надеюсь, ты мне не откажешь в помощи найти ее, чтобы не терять лишнего времени и сил?

А куда же я денусь? До монументального безликого здания научно-исследовательского института доведу, мне не трудно, а там уже пусть сам разбирается в бесконечных переплетениях коридоров и лестниц. Вряд ли на стенах будут через каждые десять метров висеть указатели «Лаборатория профессора Назарова» и стрелочка в нужном направлении. Вадима я вообще в расчет не беру, ему совершенно не выгодно служить путеводной звездой для такого опасного гостя – пускать голодного хищника в мясную лавку как-то нецелесообразно. Хотя мне почему-то казалось, Стефианир стремится попасть в лабораторию не для того, чтобы воздать кое-кому по заслугам и актом праведного вандализма выместить свою злость. Есть у него более конкретная цель. Какая вот только? Сомневаюсь, что он будет делиться с нами своими тайными планами, себе на погибель.

– О чем ты всю дорогу так напряженно думаешь, Светлана? – Стеф все-таки решил скоротать время в пробке за праздными разговорами. Свою думу, видимо, он уже додумал, и теперь ему нужно было немного отвлечься.

– Так, о своем, о женском, – неопределенно ответила я, стараясь сделать как можно более равнодушное и непроницаемое лицо. Уже и углубиться в собственные мысли больше чем на пять минут нельзя, чтобы не вызвать излишней подозрительности. Или мужчины все такие – если женщина о чем-то думает, то это обязательно направлено против них? Вон как на меня подозрительно посматривает, даже сзади мой благоверный завозился, не желая пропустить что-нибудь для себя важное.

– Насколько я успел заметить, девушки о своем, о женском, думают или мечтательно, или слезно, – как-то многозначительно усмехнулся вампир и не преминул ехидно добавить: – Но никак не с выражением лица «не подходи – убьет».

Мой возмущенный взгляд удостоили открытой клыкастой улыбкой. Я, конечно, понимаю, что за тысячу лет научиться разбираться в женской психологии мужчине может помешать лишь нестандартная ориентация, но нашему скорейшему продвижению вперед это вряд ли поможет. Пробки не рассасываются от демонстрации собственной наблюдательности. Скорее наоборот, создают еще больший ступор.

– Так что тебя тревожит? – не отставал Стеф.

– Насколько сильно все изменилось за один день, – честно призналась я. А что? Пусть оба знают, насколько я не в восторге от всего происходящего. Это, правда, и так очевидно, но лишнее напоминание не помешает.

– Вот как? – Вампир выглядел искренне удивленным и даже внимательно огляделся по сторонам. – И что же именно изменилось, по-твоему?

– Да все!

Неужели он своим вампирским умом не понимает, что моя нормальная человеческая жизнь кончилась, а что делать с тем, что осталось, я даже не представляю. Зациклен на сохранении своей, а на остальных ему наплевать! Эгоист!

– Ты ошибаешься, – спокойно посмотрел на меня Стефианир и мягко улыбнулся, будто знал одному ему известную тайну. – Ты только посмотри вокруг, – и широким жестом, насколько позволял салон автомобиля, обвел рукой окружающее нас пространство. – Мир остался прежним, твой родной город живет обычной жизнью, люди не обросли шерстью, воздух не собирается кончаться, даже дети в Африке продолжают голодать так же, как и раньше. И поверь, никому нет до тебя дела. А знаешь, почему? Потому что изменилась ты сама. Изменилось твое отношение ко многим вещам. То, что совсем недавно было тебе дорого, потеряло свою истинную ценность, а чужое и враждебное, должное внушать настоящий ужас, вдруг повернулось своей самой беззащитной стороной. Принять это бывает довольно трудно, но еще труднее бывает поверить в себя. Не стоит терзаться сомнениями, которым не можешь найти применения. Отпусти ситуацию, и решение само тебя найдет.

– Мне бы твою уверенность, – криво усмехнувшись, посетовала я. – Наверное, тебе легче, потому что ты – вампир.

– Поверь, Светлана, сейчас мне как раз от этого не легче.

Что можно было ответить? В здравомыслии Стефианиру не откажешь, вот только вряд ли оно способно помочь своему хозяину. В его мире, несомненно, это замечательное качество выручило бы вампира из многих ситуаций, а здесь…

Мы немного помолчали, обдумывая каждый свое незавидное положение. Автомобильная пробка вообще способствует самопознанию, хотя бы просто потому, что заняться в ней все равно больше нечем.

Я искоса разглядывала такого странного во всех отношениях мужчину за рулем и пыталась осмыслить, насколько непредсказуемо выворачивает судьба человеческие (да и вампирские, как оказалось, тоже) жизни. Случайно ли? Если меня трясет от одного осознания, что передо мной открывается всего лишь пугающая неизвестность и боль жестокого предательства, то его коварно поджидают безумие и неминуемая смерть.

Предмет пристального созерцания почувствовал мой взгляд и медленно повернул голову. Наверное, никому не нравится, когда его, пусть исподтишка, но излишне пристально разглядывают. Чтобы не выглядеть пойманной на месте преступления, я поспешно спрятала глаза, уделив повышенное внимание своим ногтям. Подровнять бы их не мешало да лаком укрепляющим покрыть, а то какие-то слабенькие они стали, непорядок. И тут легкое прикосновение прохладных пальцев к щеке заставило меня вздрогнуть от неожиданности.

– Не стоит задавать себе слишком много вопросов сразу. – Тихий, с хрипотцой, голос Стефианира прозвучал несколько интимно. Его пальцы продолжали нежно скользить по моей щеке к подбородку, вызывая такие противоречивые чувства, что мне стало страшно. Страшно за свою жизнь. Немигающий бездонный взгляд с каким-то жутким лихорадочным блеском будто заживо сдирал с меня кожу и жадно слизывал обильно сочащуюся из ран кровь. Красиво очерченные аристократические губы хищно выделялись на фоне ставшего совсем бледным лица. Неужели то самое безумие, про которое говорил Вадим, уже протянуло к вампиру свои безжалостные лапки?

– Ты убьешь нас? – еле слышно спросила я, не в силах даже пошевелиться. Изумительный по своей глубине шедевр в стиле авангардизма «Удав и кролик».

– Ты так этого хочешь? – Стеф наклонился ко мне еще ближе и непроизвольно облизнулся, обнажая заметно удлинившиеся клыки.

– Нет…

– Тогда очень постарайся в ближайшее время не пораниться. Не искушай меня.

Несправедливо забытый ученый снова завозился на заднем сиденье, невольно привлекая к себе внимание. Почти ничего из того, о чем мы говорили, расслышать он не мог, но разворачивающаяся у него на глазах картина заставила моего благоверного сильно занервничать и напрочь забыть о недавней угрозе.

– Эй, а ничего, что я здесь? – дрожащим от злости голосом нарушил недавно данный обет молчания Вадим. Ответа, естественно, не последовало, что только подлило масла в огонь. – Тварь неблагодарная! Это МОЯ жена, не смей прикасаться к ней своими грязными лапами! Или перед смертью ты решил соблазнить ее, чтобы отомстить мне за все таким низким способом? Подлая свинья!

В глазах Стефианира на миг появилось очень нехорошее выражение, как у загнанной в угол кошки перед последним отчаянным прыжком. Жесткое, безумное и очень-очень опасное.

Я в ужасе замерла, даже не представляя, чем может закончиться такая эмоциональная демонстрация собственнического негодования Вадима. Бросаться с кулаками на вампира, близкого к срыву, – не лучший способ самоубийства, но мужа это, кажется, совершенно не смущало. Главное – мое, не тронь!

– Ты что, упырь, оглох?! – еще больше распалился от такого наплевательского отношения к своей персоне Вадим. – Я с тобой разговариваю!

Стеф нехотя от меня отстранился и медленно повернулся к так упорно добивающемуся его внимания пассажиру. Тяжелая давящая тишина надгробной плитой повисла в салоне нашего «ниссана», ставшего маленьким вместилищем больших страстей. Еще немного, и хрупкий металл не выдержит давления человеко-вампирского противостояния и начнет плавиться.

– Профессор, я хочу предложить тебе сделку. – Ровный спокойный голос прозвучал в напряженной до предела тишине особенно пугающе.

– Светку не отдам! – упрямо пискнул мой неблагонадежный защитник, снова забившись в дальний угол от греха (точнее, вампира) подальше.

Конечно, не отдашь, столько трудов зря пропадет. Такая корова нужна самому! Начинай потом с чистого листа – жену новую найди, вампира отлови, приступ какой-нибудь серьезной болезни спровоцируй, прооперируй правильно и без осложнений, органы нужные пересади, потом еще результатов дождаться надо. А если новая жена, в отличие от меня, более проницательная попадется, еще и труп спрячь. В итоге – на колу мочало, начинай сначала. Так одной жизни точно не хватит.

– Как ты себе это представляешь? – вкрадчиво полюбопытствовал Стефианир с видом естествоиспытателя, рассматривающего посмевшую попасть в его тарелку с ужином муху.

Ни одного вразумительного варианта Вадим придумать не смог, поэтому благоразумно промолчал, усиленно стараясь придать своему взгляду как можно более грозный вид. Вампира актерские таланты моего благоверного уже давно не впечатляли. Плохой из него актер, ненатуральный.

– Ты сам добровольно ведешь меня в свою лабораторию, – не стал заострять внимания на невыгодном положении человека перед вампиром Стеф (и так понятно, кто круче), – показываешь всю имеющуюся в твоем распоряжении информацию по моим сородичам и останки Стадии. А в качестве бонуса за оказанное одолжение я буду в полном твоем распоряжении.

Глаза Вадима неприлично округлились от удивления.

– Ты хочешь добровольно сдаться мне для опытов? – недоверчиво уточнил он.

– А разве не этого ты добивался?

Взгляд чокнутого ученого уже маниакально заблестел в предвкушении вожделенного пряника. И то, что пряник с внушительными клыками, не травку щипать предназначенными, его совершенно не смущало. О какой осторожности может идти речь, когда такой замечательный эксклюзивный экземпляр сам на ручки просится? А если судить по блуждающей мечтательной улыбке, медленно расплывающейся на лице моего благоверного, живой игрушке уже отведено особое, если не главное место в новой исследовательской работе.

– Ты с ума сошел?! – зашипела я на приготовившегося к самопожертвованию на благо отечественной науки Стефианира. – С тобой же потом не чаи распивать будут и посиделки на завалинке устраивать, а препарированную лягушку сделают и по отдельным пробиркам рассуют. Живьем, между прочим!

Я хоть и жаждала побыстрее избавиться от общества этого опасного во всех отношениях хищника, вызывающего у меня прямо-таки противоречивые чувства, начиная от банального страха и заканчивая невольным уважением, но не таким же варварским способом!

– А ничего, что этот благородный аристократишка, которого ты сейчас так рьяно защищаешь, в самом скором времени будет без жалости и сострадания убивать всех, кто попадется на его пути? И детей в том числе, – радостно улыбаясь, напомнил о теневой стороне моего милосердия муж.

Я помнила. Вот только интуиция подсказывала – должен быть какой-то выход. Его не может не быть. Вопрос только в том, как и где его искать.

– Пойми, Светлана, – одними губами прошептал вампир, стараясь не смотреть мне в глаза. – Я, конечно, благодарен тебе за поддержку и пассивную защиту, но мне уже сейчас довольно трудно держать себя в руках. – При этих словах я вздрогнула, вспомнив его недавнее предостережение. – Ваш мир все быстрее и быстрее забирает мои силы и затуманивает сознание, у меня не остается выбора. На карту поставлено слишком много, сейчас я играю ва-банк и хочу избежать ненужных жертв. Не потому, что мне так жалко несколько десятков ничего не значащих для меня людишек, а потому, что хочу кое-что понять. Хотя бы для себя.

Значит ли это, что Стефианир еще не сдался? Неужели он хочет попытаться найти способ вернуться домой, тем самым сохранив свою жизнь? И для этого ему нужна та самая Стадия, что прокладывает пути между мирами. Точнее, ее останки. Именно в них может быть спрятан ключ от дверей того мира, который так упорно не желает принимать обратно свое истинное дитя. Вампир, кажется, понял, о чем я думаю, и еле заметно кивнул.

Тут нашему начинающему, но подающему большие надежды водителю пришлось невольно отвлечься от серьезного разговора. Мы наконец-то поехали. Не так далеко, как хотелось бы, но метров сто без остановок в глухой пробке – это уже прорыв.