Текст книги "Вампиры здесь тихие"

За деревом, в самом углу двора оказалась противно-коричневая железная дверь, которую увидеть можно было, только приблизившись вплотную. Мой ненормальный благоверный остановился около нее и принялся судорожно рыться в карманах. Наконец на свет божий была выужена внушительная связка ключей. Неужели пришли? А то я уж думала, наша побродилка никогда не закончится.

– Прошу! – широким жестом пригласили нас внутрь, как только дверь с неприятным скрипом отворилась. – Только осторожно, там ступеньки крутые.

Предупреждение оказалось не лишним, потому что я тут же попыталась сунуть свой любопытный нос внутрь и, запнувшись о порог, чуть не пересчитала ступеньки. Если бы Стеф не успел ухватить меня за шиворот в последний момент, боюсь, одним случайным трупом могло бы быть больше, и вампир не имел бы к нему никакого отношения. Глупая и обидная смерть по пороге великого открытия.

– Ты уверен, что мы должны идти именно туда? – с нескрываемым сомнением спросила я мужа, уже более осторожно заглядывая в полутемный подвал. Единственная тусклая лампочка внизу лестницы давала ровно столько света, чтобы не свернуть себе шею на последних ступеньках, все остальное красочно дорисовывало богатое воображение. Спускаться вниз категорически не хотелось.

– Свет, я хожу сюда уже много-много лет, – устало вздохнул Вадим. – Это здесь, на входе, все так печально и убого, деньги на ремонт из своего кармана приходится выплачивать. Дальше будет вполне современный цивильный офис. Я тебе обещаю. Даже чайку попить можем с печеньем.

– Да? Ну ладно…

И я сделала неуверенный шаг в сторону подвала.

– Не лезь вперед монстра, Светлана, – криво усмехнувшись, предостерег клыкастый спаситель и бессовестно перехватил у меня инициативу первопроходца. Я не имела ничего против. У него и сил поболее, и реакция побыстрее. Да и удар чем-нибудь тяжеленьким по голове легче перенесет. Интересно, у вампиров бывает сотрясение мозга?

Внизу, сразу за поворотом обнаружилась еще одна железная дверь. Вполне современная, массивная, с дактилоскопической системой входа и хитроумным кодовым замком. Ага, вот это уже ближе к истине, а то как-то надоело по старым развалинам бродить, где все так и норовит в прах рассыпаться при малейшем прикосновении.

Лаборатория профессора Назарова действительно представляла собой цивилизованный чистый офис. Мощные лампы дневного света ярко освещали закрытое подвальное помещение, отремонтированное по всем современным стандартам – белый пластик, новенькие двери многочисленных кабинетов по бокам коридора, кулеры с баклажками воды, шкафы для общей документации, картинки с видами природы на стенах, парочка больших фикусов в кадках. Ничего так, приличненько. И пахло какими-то душистыми цветами. Я ожидала гораздо худшего.

Пока я с интересом озиралась по сторонам, мы дошли до конца длинного коридора, где Вадим открыл перед нами очередную дверь, наполовину матово-стеклянную. За ней – небольшой полутемный перешеек, и снова дверь, а за ней… Господи, сколько же можно? Этот НИИ бесконечный, что ли?

– Свет, перестань стонать, – услышал-таки мой тяжкий вздох Вадим, пропуская нас со Стефианиром в очередной закуток. – Учитывая, чем я занимаюсь, все эти меры предосторожности далеко не лишние. К тому же мы почти у цели.

– Да кто на такое добро позарится? – ворчливо посетовала я.

– Не скажи, дорогая, – многозначительно улыбнулся хозяин сего таинственного подземелья. – За мои разработки многие готовы не только кругленькую сумму отстегнуть, но и киллера по мою душу нанять.

– Судя по тому, что ты недавно жаловался на отсутствие финансирования и до сих пор жив, миллионы и киллеры давно уже объявили тебе бойкот, – внес свою порцию ехидства вампир.

– Ха! Думаешь, наличие киллеров меня сильно огорчает? – нисколько не обиделся Вадим. – Ошибаешься. Я несказанно рад этому факту. Вот насчет миллионов ты прав. Но тут дело не в отсутствии желающих вложить свои денежки в мой грандиозный проект. Все разработки сильно засекречены. Вездесущие репортеры пытались выведать, чем же на самом деле занимается наша лаборатория, но безуспешно. В итоге – многие СМИ сошлись во мнении, что мы изучаем инопланетян. Нам это только на руку. Пусть придумывают любые небылицы, лишь бы до истины не докопались. До сих пор об истинной экспериментальной сути было известно всего троим людям. Это я, Андрей и Серега. Теперь еще и вы двое.

– Не тот ли, случайно, Серега, что мне вампирскую почку без спросу вшил? – поинтересовалась я, собственно уже и так зная ответ.

– Он самый, – самодовольно кивнул мой благоверный. – Изумительный хирург и потрясающий мозг. Он столько интересных идей мне подкинул и так же, как я, жаждет поскорее увидеть результаты. А Андрея ты видела несколько раз на корпоративе. Наверняка запомнила – маленький пухленький бородач без мизинца на левой руке. – Я кивнула, действительно вспомнив странного хмурого субъекта. – Остальные сотрудники даже не представляют, чем занимается главное начальство. Они все думают, что работают в фармацевтической фирме.

– А что плохого, если люди узнают правду? – все никак не могла успокоиться я.

– Да в том, что официально вампиров не существует! Неужели непонятно?

– Инопланетян тоже раньше официально не существовало…

– Ладно, хватит попусту болтать, – оборвал меня на полуслове Вадим и открыл очередную, не знаю уже какую по счету дверь. – Мы пришли.

Кабинет главного был на редкость стандартным. Большой стол с компьютером, кактус у монитора, принтер рядом на тумбочке, шкаф для нужных и ненужных документов, стеклянный журнальный столик с двумя кожаными креслами по бокам, холодильник. Ни картинка, ни надпись, ни любая другая деталь интерьера не напоминает о вампирах. Только большой плакат на стене призывает народ навсегда избавиться от запоров препаратом известной западной фирмы. И тюбик-клизма во всю рекламу. Забавный маскирующий ход.

– Ну что, мистер истинный вампир, – радостно потирая руки, повернулся к Стефианиру ученый. – С чего начнем?

– С информации.

– Как скажешь.

Тихо зажужжал системный блок.

– Что именно ты хочешь узнать? – Вадим чувствовал себя хозяином положения и не скрывал этого. Достал из холодильника початую бутылку коньяка, плеснул себе в пузатый бокал и, вальяжно развалившись в одном из кресел, принялся неторопливо его потягивать. Мне сесть даже не предложил, гад. Выпить, собственно, тоже. – Может, я и так попробую кое-что рассказать тебе, чтобы не терять времени? Информации слишком много.

– Не терпится разобрать меня по винтикам? – спокойно уточнил Стеф, осторожно присаживаясь на вертящийся стул у компьютера. И в этом галантности ни на грош! Но ему простительно, на нем скоро опыты ставить будут.

– Не буду отрицать – не терпится. – Муж сделал очередной маленький глоток, не сводя маниакально блестящего взгляда со своей будущей жертвы. – До сих пор мне попадались исключительно мертвые или безумные вампиры, которые не могли поведать о своих ощущениях и впечатлениях. С тобой будет намного интереснее работать.

– Ничего, подождешь.

Компьютер наконец загрузился, отобразив окошко пароля доступа. Вадим отставил пустой бокал на столик, лениво поднялся и подошел к монитору.

– Отвернитесь оба, – коротко приказал он и, дождавшись неукоснительного выполнения своей команды, принялся быстро стучать по клавишам. Судя по количеству ударов, у него не пароль, а «Евгений Онегин» в полной версии. – Все, готово!

Дальше муж принялся открывать разные файлы, начиная от обычных вордовских документов и заканчивая любительским видео. Некоторые моменты не укладывались у меня в голове, я не могла поверить, что мой некогда обожаемый супруг способен на подобные изуверства. Здесь просто кладезь ужасов для режиссеров психологических триллеров. Больше пяти минут любования красочными фотографиями с подробными комментариями захлебывающегося от собственной уникальности Вадима я выдержать не смогла, отвернулась. Рвотный рефлекс подавить было гораздо сложнее. В ноутбуке таких шокирующих подробностей не было.

Какое-то время Стефианир просматривал все предложенные его вниманию материалы. Внимательно, скрупулезно, вдумчиво, пытаясь запомнить как можно больше, и самое настораживающее – абсолютно молча. Вадима почему-то это устраивало (когда муж на своей волне, ему без разницы, кто и как его слушает), а вот я все больше и больше нервничала. Какой бы крепкой и непробиваемой ни была нервная система кровососа, но и она не бессмертная, рано или поздно покажет себя во всей красе. И чем больше Стеф молчит, тем страшнее мне становится. Вампир все-таки… А в кабинете, да и во всем подвале, кроме нас троих, никого нет. Несложно догадаться, с чьих голов полетят головы. Кактус можно не считать, хотя, подозреваю, и ему, бедолаге колючему, по первое число достанется.

– …вот здесь график регенеративных изменений подопытных вампиров, а вот тут результаты вскрытия… – продолжал почти без умолку болтать мой благоверный. Тяжело, наверное, такую сенсацию в тайне держать, похвастаться не перед кем. Теперь нашел благодарного слушателя, ага.

– Кто тебя снабжает вампирами? – вдруг неожиданно спросил Стефианир.

Я даже подскочила на месте и непроизвольно вперила взгляд в монитор. Там оказались как-то сравнительные графики и таблицы, без кровожадных мерзостей.

– Да какая разница? – невежливо отмахнулся от вопроса Вадим. – Ты лучше сюда глянь, – и быстро прокрутил мышкой уже открытую страницу, остановив ее на очередном списке. – Тут…

– Профессор! – на удивление тихо позвал вампир и тут же резко дернул увлекшегося ученого на себя. Вадим охнул от неожиданности и боли, припадая на одно колено. – Кто. Снабжает. Тебя. Вампирами? – Тонкие пальцы побелели от напряжения, глаза недобро блеснули багровым, губы почти коснулись теплой кожи на шее.

Я рыпнулась было на помощь мужу, но вовремя осознала, как глупо буду выглядеть. Не потому, что женщина, а потому, что всего-навсего человек. Что я могу противопоставить настоящему вампиру, кроме сожаления о случившемся с его соплеменниками и жутким желанием, чтобы все это поскорее закончилось? Да ничего! Поэтому я не стала бестолково геройствовать. С моей точки зрения, муженек за все его делишки не заслуживал помощи, но смерти я ему тем не менее не желала.

– Я не понимаю, о чем ты? – прохрипел горе-ученый, морщась от боли и, скорее всего, страха.

– Да неужели? – сладким голосом зашептал будущий подопытный, словно невзначай касаясь клыком сонной артерии преклоненного мужчины. – Думаешь, я успел окончательно выжить из ума в вашем безумном мире, профессор? Или изначально за дурака держишь? Напрасно! Ты мне тут такие интересные сказки рассказываешь про регулярно попадающих к тебе в лапы вампиров, а я, наивный, так просто поверю в случайность? Ваша Земля огромна, а случаи появления вампиров, если судить по твоим же словам, больше нигде не зафиксированы. Значит, есть уже налаженный проход, через который тебе кто-то из наших целенаправленно поставляет расходный материал. Причем этот таинственный кто-то прекрасно знает, кому и зачем все это нужно, потому что в твою лабораторию попадают исключительно истинные вампиры. Четверых из них я даже узнал, несмотря на очень неприглядный посмертный вид, который они приобрели в твоих застенках. Запомни, профессор, меня мало интересует ход и результаты твоих гнусных опытов. Я хочу знать, с кем у тебя заключен контракт и на каких условиях. Говори!

– Я не понимаю, о чем ты? – словно заезженная пластинка повторил Вадим.

Ясное дело, в такой неудобной позе да в непосредственной близости от страшных клыков как-то не до философских измышлений.

– Все-то ты прекрасно понимаешь, – уже не скрывая нарастающей ярости, прошипел Стеф. – И я прекрасно чувствую, что ты мне лжешь.

– Не понимаю… – Несговорчивый Чикатило продолжал идти в глухую несознанку. – И отпусти, мне больно…

– Ей тоже, – обличительный палец ткнулся в центр монитора, где в тексте часто мелькало слово «вампирша», – было больно, когда ты вживую вырезал ей органы для своих отвратительных экспериментов. И боль эта была поистине невыносимой, даже по нашим, вампирским меркам.

– Неправда, – попытался защититься Вадим. – Она была в последней стадии безумия, когда болевого порога практически не существует.

– Ты так в этом уверен?

– Я сам лично проводил тесты на болевую чувствительность.

– Как для человека?

– Конечно, физиология-то сходная.

– Только ты забыл, что перед тобой был не человек!

– И что это меняет?

– Всё! Не смей никогда даже рядом ставить простых людей и истинных вампиров! Вы для нас шээри, и ничего больше!

Так… Кажется, пора и мне прояснить для себя некоторые вопросы, а то кое-кто мастерски продолжает пудрить своей жене мозги.

– Вадим, ты хочешь сказать, что ту злополучную почку, которую пересадил мне, вырезал у Стадии без наркоза и вообще обезболивающего?!

Муж глянул на меня злобным барсуком.

– Свет, вот без твоих нотаций я как-нибудь обойдусь. Особенно сейчас.

– Так да или нет? – не унималась я. Ответ был для меня принципиально важен. Можно даже сказать, жизненно необходим.

– Отвали, а? – И снова недобрый взгляд в мою сторону. – Я тут немного занят, если ты не заметила. Не можешь уговорить этого кровожадного монстра отпустить меня, так хоть не лезь со своими глупостями.

Я мгновенно заткнулась. Но не по просьбе трудящихся, а лишь по причине нехватки слов. Даже нецензурных. Столь явный уход от ответа уже сам по себе ответ. И именно тот, от которого мурашки по коже стадами бегают и мороз до мозга костей пробирает. Это что же тогда получается? Стефианир сознательно обрек себя не просто на долгую и мучительную смерть, но еще и на страшные жестокие пытки, которые даже гестаповцам не снились? Он вообще знал, на что подписывается, когда предлагал моему мужу эту страшную во всех отношениях сделку? Наверное, догадывался. А вот я, дура безмозглая, – нет. И что теперь делать? Позволить вампиру пройти через все муки ада, а Вадиму получить очередную возможность пополнить свою ужасную копилку новыми страданиями ни в чем не повинной жертвы? Да я себя распоследней сволочью чувствовать буду, если не помогу любыми путями Стефу вернуться в свой мир. Если такое, конечно, в принципе возможно.

– Понимаешь, Светлана, – прервал мои леденящие душу измышления клыкастый смертник. – Человеческие обезболивающие на вампиров не действуют. Как уже объяснял твой дражайший супруг, болевая чувствительность слишком разная. Даже испытывая сильнейшие страдания, вампир не будет кричать и корчиться в страшных муках, он просто сознательно отключит центры, которые отвечают за чувствительность и впадет в состояние, близкое к коме. Но при этом будет все видеть, понимать и все равно чувствовать. Полностью боль уходит только со смертью. – И он одарил меня ободряющей улыбкой. Только я не обманывалась по поводу истинных мыслей, скрывающихся за ней, и только укрепилась в своем стремлении помочь страждущему. И потом, не ради многолюдности он так хотел, чтобы я тоже присутствовала при его экскурсии в эти «адовы чертоги», по недоразумению названные лабораторией. Значит, и от меня может быть какая-нибудь польза. Хотелось бы верить, не чисто гастрономическая.

Вадим решил воспользоваться тем, что Стефианир отвлекся от его скромной персоны, и под шумок осторожно принялся отползать за спинку компьютерного стула, одновременно пытаясь освободиться от мертвого захвата. Но маневр не удался. Во-первых, потому что стул крутящийся. А во-вторых, вампиры никогда не отпускают пойманную жертву.

– Не дергайся, профессор. Куда же ты с подводной лодки, особенно если, кроме тебя, управлять ею никто не умеет? – почти ласково произнес Стеф, вновь обращая все свое вампирское внимание на вмиг притихшего ученого.

– Да вот ногу отсидел, неудобно же, – стараясь не смотреть в такие близкие багровые глаза, проблеял мой благоверный.

– Ничего, потерпишь. Я еще не получил ответа на свой вопрос.

– Я не поним…

– Не заводи старую песню, глупец. Неужели до твоих повернутых на науке мозгов никак не доходит, что мне ничего не стоит заставить тебя заговорить. – Вампир демонстративно прикусил кожу на шее Вадима (совсем чуть-чуть и не до крови, ума хватило) и незаметно для пленника скривился от отвращения. – Только после моих оригинальных методов, боюсь, для этого мира ты будешь навсегда потерян. В биологическом смысле, конечно. Труды же твои будут жить вечно. В архиве.

Наш доблестный ученый заметно побледнел и как-то подозрительно затих. Что на него больше подействовало – угроза полного обескровливания или вероятность позорного забвения для научного мира, – не знаю, но очень скоро здравомыслие жизни перевесило глупость смерти.

– Он никогда не представлялся, – быстро и монотонно затараторил Вадим, стараясь ни на кого не смотреть. Предавать своего поставщика ему явно не хотелось, пусть и без пяти минут покойнику, но выбор был невелик, своя шкура всегда дороже, даже если облезлая. На нервной почве Остапа понесло. – Первый вампир попал ко мне около десяти лет назад. Я заработался допоздна – перепечатывал ежеквартальные отчеты и уходил из отдела последним. Внизу под лестницей валялся какой-то непонятный бесформенный куль. Я сначала посетовал еще, что уборщица опять поленилась выкинуть мусор, за ней такое водилось, но, когда подошел ближе, обомлел. Человек. Лежит, свернувшись калачиком, лицом вниз. Потрогал пульс на шее – отсутствует, да и на ощупь холодный совсем. Не знаю, что дернуло меня перевернуть его. И обомлел. Весь белый как мел, клыки из-под верхней губы выпирают, кровь запекшаяся струйкой по подбородку течет, глаза красные застыли в каком-то безумии. Вампир! Настоящий! Даже сомнений не возникло. Научное чутье подсказало – вот оно! У меня тогда еще и звания-то научного никакого не было, так, рядовой штатный сотрудник, мальчик на побегушках. А так хотелось заниматься чем-то стоящим, важным, сенсационным. И тут такой шанс. Не буду рассказывать, как тащил труп в свой кабинет, как прятал его в холодильнике от остальных сотрудников, как по ночам проводил разные исследования, которые меня поначалу просто шокировали, а поделиться с кем-нибудь боялся.

Примерно через неделю ко мне в кабинет явился странный господин. В его иномирности сомневаться не приходилось, таких людей просто не бывает, а более конкретные доказательства требовать даже страшно было. Я сначала думал, он меня за своего дружка прямо на месте прикончит, но нет. Напротив, порадовался, что я так «грамотно» распорядился бесхозным трупом, рассказал, что вампиры живут в другом мире, а в нашем не выдерживают и недели, сходят с ума и загибаются. Большинство, правда, гибнут уже при переходе, но не все. И пообещал регулярно поставлять мне новый материал для моих таких важных и полезных исследований. Имен, естественно, никаких не называл, да и внешность его описать я не могу, словно стерто из памяти. С тех пор примерно раз в год он появляется, чтобы сообщить, где и когда в нашем мире появится новый вампир. Мне же остается в назначенное время прибыть на место и забрать обещанное. До недавнего времени все вампиры попадали ко мне мертвыми, а вот последний… точнее, последняя – вполне живой и очень агрессивной. Так получилось, что я не смог вовремя оказаться там, где надо, и упустил ее. В результате поимки этой стервы погибло слишком много народу, чтобы можно было легко замять такое громкое дело. Но мне это удалось. Деньги, которые стали регулярно появляться на моем счету после первого посещения того вампира, сделали свое дело. Кстати, благодаря им я уже через год смог обосновать вот эту лабораторию, найти нужных людей и заняться исследованиями совершенно серьезно. Я, конечно, подозревал, что далеко не случайна такая щедрость, но в подробности никогда не вдавался. Оно мне надо? Лишние угрызения совести только спать мешают. Кстати, о твоем появлении, упырь, – Вадим осмелился опасливо покоситься на Стефианира, – мне ничего известно не было.

Вот как, оказывается… Интересное кино. Получается, некто из мира Стефа целенаправленно избавляется от неугодных вампиров путем вышвыривания их из родного мира в наш, при этом прекрасно зная, какая участь ждет несчастных по эту сторону границы. С простыми подданными так не поступают. Значит, дело пахнет политическим заговором. Или устранением наследников богатого папеньки. В последнее верится с трудом, потому что уж больно сложный способ выбран для такого узконаправленного дельца. Правда, кто их, вампиров, знает. Может, они даже комаров убивают путем хитросплетенных ходов и заумных манипуляций. Пусть убивать себе подобных нехорошо, но конкуренция обязывает.

И еще интересный вопросик назрел. Если таинственный незнакомец с клыками, занимающийся массовым истреблением своих же неугодных соплеменников, смог беспрепятственно мотаться из своего мира в наш и обратно без каких бы то ни было последствий для собственного здоровья, что это может означать? Только одно – выход все-таки есть. Вот только мало кому об этом известно. Но в любом случае, чтобы как-то выбраться отсюда, надо умудриться сначала попасть сюда, притом живым и достаточно вменяемым, а это почти никому еще не удавалось. Задумчивый философ, сидящий сейчас напротив, наверное, единственный. Как бы теперь еще правильно воспользоваться таким преимуществом?

Стефианир, кажется, думал в том же направлении. Вот только чем ему могут помочь все эти неприятные открытия?

– То есть узнать этого подонка ты не сможешь? – на всякий случай уточнил он.

Вадим энергично замотал головой, стараясь таким нехитрым способом немного отстраниться от опасной близости клыков, но вампир и сам уже разжал побелевшие от напряжения пальцы. Необходимости в запугивании уже не было, «агент» полностью раскололся. «Агент» не преминул воспользоваться долгожданной свободой и тут же отполз в сторону, растирая ни за что пострадавшее плечо. При этом еще и что-то ворчал себе под нос. Наверное, возмущался античеловеческими методами убеждения.

– А почувствовать? – пришла Стефианиру новая мысль.

– Не думаю, – хмуро отозвался ученый и, налив себе новую порцию коньяка, залпом осушил бокал. – Я даже не представляю, как это делается. И потом – тебе-то какой в этом толк?

Вампир не ответил, полностью погрузившись в собственные мысли. Видимо, толк все-таки был.

Я устала бестолково стоять столбом и, примостившись на краешке стола, старалась не отвлекать нашего клыкастого друга от его философских размышлений о гадостности бытия. Пусть думает, тем более есть над чем. У Вадима тоже отпало всякое желание болтать и хвастаться своими достижениями, поэтому он принялся методично приканчивать заветную бутылку. В одно лицо. Клыки вампира что дуло пистолета: нервируют сверх меры, раздражают холодной убийственностью и оставляют после себя мерзкое адреналиновое послевкусие, сразу хочется чем-нибудь его перебить. Такого личного опыта у меня, слава богу, в жизненной практике еще не было (я настоящее боевое оружие-то сегодня первый раз вблизи увидела), но один знакомый, очень активно поучаствовавший в лихих девяностых, рассказывал о глубине непередаваемых ощущений.

– Идем, профессор!

Стефианир поднялся так резко, что я от неожиданности подскочила и чуть не снесла ни в чем не повинный принтер за спиной. Вадим, видимо увлекшийся новым для себя занятием по уничтожению местных алкогольных запасов, тоже изрядно успел расслабиться и выронил из рук пустой бокал, который не преминул тут же разбиться. «На счастье», – меланхолично подумала я, в уме зачем-то прикидывая, сколько осколков в данный момент валяется на полу.

– Куда? – лаконично спросил наш немного затуманенный ученый.

– Туда, где ты хранишь свои биологические материалы, – последовал четкий и емкий ответ.

Мне стало не по себе. Ну не являются морги моим излюбленным местом для прогулок, что поделаешь. А идти придется, сама ведь напросилась.

– Уверен, что тебе это надо? – на всякий случай спросил Вадим. В его голосе послышалась маленькая толика сомнений, и теперь он, наверное, думает, как лучше выкрутиться, чтобы не показывать свои «сокровища». Или это следствие начинающегося алкоголизма? Хотя язык у моего мужа, несмотря на почти полностью выпитую полулитровую бутылку коньяка, совсем не заплетался. Странно. По идее его должно было уже изрядно развести с непривычки да на голодный желудок.

– Уверен, – последовал незамедлительный ответ вампира.

Не знаю, к какому умозаключению в итоге пришел Стефианир, обмозговав всю полученную информацию, но какой-то обреченной решимости в нем заметно прибавилось. Значит, этот клыкастый тип что-то точно задумал. Надеюсь, не поголовное уничтожение всего местного человечества просто из чувства особой «благодарности» к отдельным взятым его представителям?

– Ну что ж, пойдем, – нехотя поднялся из кресла начинающий алкоголик. – Только учти, интересующему тебя трупику уже два месяца, а биологический материал – вещь недолговечная, – пустился в пространные объяснения он, – и к тому же я не понимаю, зачем… – но быстро осекся под пристальным взглядом багровых глаз.

Кажется, нервишки у Стефа начали основательно сдавать.

– Как же ты мне надоел, профессор! – Тон, каким были сказаны эти слова, вкупе с хищным оскалом заставил выпившего оратора не только благоразумно заткнуться, но живенько засобираться. Еще бы! Когда на тебя в упор, не мигая, смотрит скалящаяся раздраженная физиономия с клыками в мизинец длиной, то становится как-то не до праздных разглагольствований.

Путь до холодильника, где хранились ценные «биологические материалы», оказался гораздо короче, чем я себе представляла. Большая железная дверь по соседству с кабинетом Биг Босса и являлась той самой границей, разделяющей мир мертвых и мир живых. Только до самого хранилища пришлось сначала пройти через прозекторский зал. Местечко, хочется особо отметить, не для слабонервных, хоть и идеально чистое (то есть без бурых потеков крови на полу и пованивающих остатков отработанной органики на столах). Камера пыток в стиле модерн. Даже инструменты соответствующие по столам раскиданы – пила обычная и электрическая, щипцы самых разных размеров, скальпели, пинцеты, кусачки и много чего еще столь же жуткого и малоприятного. В многочисленных прозрачных шкафчиках, расставленных вдоль кафельных стен, виднелись емкости с разными реагентами. Была тут и довольно громоздкая электроника, применения которой я не знала, а придумать так и не смогла. Для каких-нибудь анатомических вычислений или сравнительных анализов, наверное.

Нужное нам хранилище находилось в конце этого удручающего во всех отношениях помещения. И едва Вадим открыл туда дверь, на нас повеяло могильным холодом и спертым, просто убийственным для моего чуткого носа запахом формалина. В первый момент я даже непроизвольно отшатнулась, но быстро взяла себя в руки и храбро шагнула внутрь вслед за мужчинами.

Ну что я могу сказать… Прозекторский зал мне понравился гораздо больше. И вовсе не потому, что здесь холодрыга жуткая. Запах неупокоенной смерти практически парализовал мое сознание, не давая возможности нормально мыслить. Было такое впечатление, будто на голову давит вся вселенская скорбь разом, пытаясь поглотить меня целиком, без остатка. Неимоверно захотелось пусть и с позором, но бежать отсюда куда подальше. Но нет, нельзя. Неимоверное испытание для моей стойкости. А вот Вадим, я смотрю, вполне комфортно себя чувствует при таком соседстве, гремит очередными ключами, вскрывая металлический ящик, очень похожий на почтовый, но только намного больше. Напряженное ожидание и тщательно скрываемое волнение Стефианира чувствовалось даже на расстоянии.

– Твоя мечта осуществилась, упырь. Любуйся в последний раз на свою подружку, – с нарочитым равнодушием протянул ученый, не без труда выдвигая тяжелый ящик. – Я прямо джинном себя чувствую, желания всякие выполняю.

– Скорее уж палачом, – непроизвольно сорвалось у меня с языка.

– Ай, не драматизируй, Свет, – отмахнулся муж. – Во всем надо уметь видеть что-нибудь хорошее.

– Даже в трупах? – Я кивнула в сторону вампира, скорбно склонившегося над телом искромсанной во благо науки Стадии, но смотреть туда поостереглась. Страшно. Да и неприлично как-то таращиться на чужое горе. А ведь я до сих пор так и не удосужилась спросить, кем же Стефу приходилась эта таинственная алаканта, для которой так печально закончилась прогулка в наш мир. Сестра? Коллега? Возлюбленная?

– А в трупах вообще хорошего больше, чем в живых, – с нежной улыбкой профессионального садиста выдал Вадим и вальяжно облокотился на боковину металлической конструкции, покручивая на пальце увесистую связку ключей. – В наш безумный век некоторые мертвые гораздо умнее живых и могут поведать намного больше всяких непутевых умников, только мнящих себя таковыми на словах, а на деле – форменные глупцы. А трупы? Трупы всегда гарантированно молчат, не говорят тебе гадостей и оскорблений, не устраивают истерик, их не надо уговаривать, они не корыстны и не тщеславны, не жмутся и не ломаются, набивая себе цену, которой не стоят, им не нужны норковые шубы и бриллианты, а твоя зарплата им вообще до фонаря. Прекрасные ребята, одним словом. Надо только знать, как их заставить говорить, и использовать полученную информацию себе во благо.

– Я так понимаю, с тобой жмурики максимально откровенны? – не удержалась от сарказма я.

– Конечно. – Самодовольство ученого явно начало зашкаливать. – При правильном подходе, умелых руках и умной голове можно даже дождевого червяка заставить рассказать историю создания вселенной.

– И что? Показания многих червей сходятся? Или у каждого есть своя собственная версия?

– Светик, дорогая. – Вадим поправил очки, словно так ему лучше стало меня видно, и мягко поинтересовался: – Я тебя сегодня не узнаю. Ты прямо какое-то воплощение язвительности.

Я не удержалась и фыркнула:

– Кто бы говорил! Из тебя сегодня тоже личностные открытия сыплются как из рога изобилия.

– Надеюсь, приятные?

– Нет. – Я фыркнула второй раз. Вот от чего от чего, а от скромности мой муженек точно не помрет. Его скорее вампир загрызет, за наглость и беспринципность. И будет по-своему прав.

Я зябко поежилась и обхватила себя за плечи руками. Холодно, однако. Царящий в этом скорбном помещении дубняк, должный сохранять покойников в относительно свежем состоянии, не способствовал комфортному пребыванию тут живых. У меня уже скоро зуб на зуб попадать не будет. А вот моего чокнутого профессора, похоже, местная погода нисколько не смущает. Стоит себе в расстегнутой куртке, ничего у него не мерзнет, даже нос не покраснел. Привык, наверное.