Текст книги "София"

Глава 2. Новая

Сквозь белую пелену бессознательности крались к Софии, как взломщики, воспоминания…

Она очнулась в больничной палате под писк приборов жизнеобеспечения. Поводила глазами, никак не ощущая тяжести своего тела. А было ли оно?

Ярко горел свет, напоминающий что-то потустороннее. Ей часто бывало интересно, что же найдётся на этой «той стороне»? Но она много лет не думала о ней, а думала о… Ник! Сейчас, как никогда, хотела быть! Ради мужа!

Но, кажется, она и так есть?!

***

Но, всё же, воспоминания…

София закрыла глаза, чувствуя в горле пески пустыни.

Дорога, машина, удар… Падение на капот, и опять падение, позже, на землю… Чужой испуганный голос:

– Мэм?

Кто-то берёт её за руку… Пульс… София цепляется за жизнь, она так важна… Одиночного мужского голоса больше не слышно, до его исчезновения она различила звук резко снявшейся с места машины. Виновника больше нет!..

А что бывает, когда нет виновника? Никто не виноват…

Её обступают другие люди, и их много. Но все они – чужие, хотя она слышит заботливые голоса, некто гладит её по волосам, увидев, что она приоткрыла глаза… Всё равно…

***

София открыла глаза, чтобы посмотреть на безмятежное небо. Нет облаков. Под таким небом – прошла? – её жизнь! Такое небо дал, подарил ей муж! Она готовилась приготовиться отдать этот подарок назад! Было холодно и… шумно… Не смолкали озабоченные голоса свидетелей, свидетелей последних минут её такой прекрасной… безобразной жизни… Что будет?

София поняла, что не может ничего сказать!

Кто она?

Будет никем!

***

Сирена скорой мешала хоть что-то сообразить, а потом София почувствовала, что погружается в забытье.

***

Её опять держали за руку, но совершенно иначе. Тепло, надёжно, по-родственному. С трудом, словно не желая, София открыла глаза, сфокусировала зрение, и мутное пятно рядом стало Ником. Он приблизился к ней ближе, потому что она не могла повернуть к нему голову: на шею был надет воротник.

– Привет… – прошептал мужчина, не зная, что в таких случаях полагается сказать. Рад, что ты жива?! Он счастлив этим, но подавлен видеть любимую на больничной койке…

Свою красавицу – жену, свою Софию, даже Ник не посчитал бы сейчас красивой или хоть сколько – нибудь привлекательной. Кожа лица иссиня-бледная и прозрачная, в многочисленных синяках, то багровых, то фиолетовых, почти черных… Под носом запеклась кровь, разбитая губа недавно кровоточила, под подбородком завязан бинт, печально покрывающий голову – у Софии было лёгкое сотрясение мозга, сломана ключица, четыре ребра, и нога, хирурги на операционном столе остановили внутреннее кровотечение и… её беременность… Нику сообщили, что его жена была…

– Привет… -голос женщины прозвучал хрипло, и София попыталась кашлянуть. – Что ты здесь делаешь? Твоя командировка…

– Прервал её пораньше… – просто сказал Ник, всё ещё держа её за руку, но усаживаясь на стул. —Как ты, милая?

Наверное, этот вопрос показался ей глупым, грубым, показался издёвкой, но София сказала, и слегка пополз вверх уголок рассечённой губы:

– Бывало лучше, любимый…

– Помнишь его? – спросил Ник негромко, поглаживая её ладонь.

– Нет! Он уехал, кажется…

– Да!

– И пусть… – она опять сонливо закрыла глаза, пробормотав:

– Нет вины…

Ник сидел около Софии, пока она спала.

***

Ник вертел в пальцах снимок ультразвука.

Их общий не рождённый ребёнок… Их второй общий ребёнок…

И причина этой беды – водитель, который скрылся!

Он, муж Софии, обдумывал, как сказать жене, что родителями они не будут. Снова!

Почему для неё столько горя?!..

***

Но с ней говорил лечащий врач, и он же сообщил, что дочери у Софии больше нет. Он объяснил: они боролись не за ребёнка, но за мать…

Полыхнувшая при разговоре в глазах женщины неприязнь предназначалась ей самой. Никого София так не презирала, как себя, и такой лютой ненависти никто не был удостоен.

Когда Ник вошёл в её палату, и хотел уже коснуться лба поцелуем, женщина поморщилась и произнесла:

– Лучше не надо, Ник!

Подспудно нашло её чувство вины…

***

Супруги не виделись несколько дней подряд: София просила Ника пока не навещать её в больнице. Ник внял её просьбе, скрипя сердце.

Но, как —то, она позвонила сама и сказала коротко:

– Пожалуйста, приезжай ко мне, Ник!

Он сорвался к жене – не было ничего важнее!..

…Он распахнул дверь в палату Софии, но нашёл её даже не такой, какой покинул на днях. Она осунулась, резко и заметно похудела, была слаба, и, казалось, даже моргать для неё большой труд. Черноты на лице стало будто меньше, но это отнюдь не дало Нику успокоения. Щёки были впалыми, а глаза горели, как в лихорадке. София будто обдумывала нечто важное, прожигая невидящими глазами стену напротив.

На тумбочке около кровати Ник увидел обручальное кольцо жены.

Мужчина подошёл к ней и спросил:

– Что бы это значило, дорогая моя? Помнится, ты говорила, что ни за что не расстанешься больше с кольцом!

София перевела на мужчину взгляд.

– Погори с врачом, Ник! Так нужно! – безо всякого выражения сказала женщина.

***

– Мистер Клэри? – осведомился доктор. – София что —нибудь Вам уже сказала?

– Ничего!

– Да, правда, она знает лишь некоторую часть…

– В чём дело, доктор?

– Дела Вашей жены не совсем хороши! Вполне вероятно, она больше не сможет ни то, что родить, а даже забеременеть! Кажется, это тревожило её больше остального, хотя собственное здоровье должно интересовать её первоочерёдно, на мой взгляд… Три выкидыша, это не шутка, да ещё эта злосчастная авария всё усугубила…

– Но есть что-то более важное? – Нику почему – то неприятно было слышать рассуждения врача. Если есть ещё что-то главенствующее, то он объяснит жене, почему их всегда будет только двое, а дальше будет помогать ей вернуться в норму после понесённых травм, будет помогать Софии выздоравливать. – Так есть?

– Она совсем себе не помогает, изнуряет себя переживаниями, почти не ест, а ей нужна сила, чтобы поправиться! Хорошо бы Вам поговорить с ней, ведь если так продолжиться, София наживёт ещё больше проблем! Переломы уже плохо срастаются, худо-бедно излечивается сотрясение! Но я даже положительной динамики не вижу! И, конечно, не могу сделать прогноз дальнейшего! София должна образумиться!

– Я что-то придумаю! – ответил Ник, но в свете последних событий, даже не понимал, что именно.

– Хорошо! Мы подержим её здесь какое-то время! Может, с ней поработает психолог – мне не нравится её психологическое состояние, а от него зависит чуть ли не всё!

Он помолчал и добавил:

– Когда окажетесь, наконец, дома – присмотрите за женой, чтобы с ней ничего не случилось! София – решительная женщина!

Ник глубоко и тягостно вздохнул:

– Решительности её научил я!

***

В палате было тихо, когда Ник вернулся. София лежала, прикрыв глаза, может быть, притворяясь, будто дремлет. Неужели, она снова старается улизнуть от всех бед?

– Милая?

Ресницы её затрепетали, София обратила к мужу взгляд.

– Да? – голос её звучал подчёркнуто корректно, но безразлично.

– Как же мне понять тебя, София? – вздохнул Ник, когда краем глаза глянул на обручальное кольцо, оставшееся без владелицы.

– Ты говорил с моим врачом?

– Да! – разговор с женой с помощью обоюдных вопросов никак не вносил ясности.

– Вероятно, он сказал, что я больше не смогу родить? – с запинкой спросила София…

Сколько она себя помнила, она представляла себя матерью! Когда София повзрослела, но ничего от этого не обрела, а начала лишь терять, появился Патрик, который мог бы воплотить в жизнь главную мечту возлюбленной. Но, оказалось, любая мечта – фарс, назваться возлюбленной – непозволительная роскошь… Он не любил, и не хотел сотворить с нею сказку! Тогда, нечаянно, София решилась на «побег»! Решилась, ха! Она была слепа так долго, позволяла водить себя за нос! Строила замки, а кто-то их рушил…

Потом был Ник, незнакомец, настырный и так мило её добивающийся… София никогда не чувствовала раньше, что можно быть настолько желанной для другого!

Ник добился её!

***

Что же она не смогла ничего сделать для своего любимого, забрав у него всё?! Почему же она дважды его подвела? Или она подводила его много раз, но Ник прощал её?

А теперь нанесла удар по этому мужчине, словно готовилась к нему много лет! Что ж, он вышел сокрушительным!

Она ведь научила мужа ждать, преклоняться перед ней, как перед женщиной, способной сотворить из него мужчину, продолжателя, того, кто останется на страницах их истории, как некто, с кого она и началась, навеки дав ему имя!

Но, выяснилось, обманула!

Его святая надежда погибла ни один раз, но дважды. И навсегда! Его любимая была напрочь лишена того великолепия, которое Ник в ней видел.

София предала что —то, что выше даже любви.

Она предала доверие! Она предала человека, что обласкал её любовью…

***

– Он сказал, что я больше не смогу родить? – повторила София, когда не услышала ответа Ника.

Она стыдилась своих слов! Стыдилась этой неспособности! Да какая она женщина теперь?!

– Сказал!

Они помолчали. Впервые обоим было тягостно в обществе друг друга, как бывает при общении с малознакомым человеком. Ник, действительно, не узнавал Софию – так она была холодна, непривычно замкнута, зациклена.

Но ещё попытка:

– Ты же как —то согласилась, что нам и вдвоём хорошо! – напомнил Ник.

– Это было так давно, Ник! – ответила она. —Тебе сказали, что у тебя могла быть дочь, если бы я не оказалась такой идиоткой?

Жесткость, прозвучавшая в её голосе, резала слух. Ник ответил сдержанно:

– Я видел снимок…

– Это был мой тебе подарок к возвращению… Так что, ты имеешь право послать меня ко всем чертям! Тем более, теперь…

Последнее София сказала с таким отчаянием и ненавистью в голосе, что Ник вздрогнул.

***

– Теперь? А что «теперь», родная? – насторожился Ник.

– Я – только часть человека, Ник! Посмотри на меня! Ну же! – София едва сдерживала слёзы. Всё, что она говорила, о чём кричала, ранило её.

– Тебя просто нужно немного подлечить…

– Немного?! – громко перебила его жена. —Рёбра, нога… Нет, Ник, я не окажусь той, кого ты любил, даже если меня «немного подлечить»..

– И поэтому? Что? – сухо спросил Ник. – Кем ты считаешь меня, София?

Под её непонимающим взглядом, мужчина поднялся с места, отошёл к окну, уставился вдаль. Заговорил опять чуть позже, когда Софии было уже нечем дышать от беспокойства:

– Ты считаешь меня подонком? – спросил Ник, но не увидел, как София отрицательно качнула головой. – Я стремился не выглядеть им в твоих глазах…

Последнюю фразу Ник произнёс печально и словно для самого себя. Но снова взял себя в руки, продолжил:

– Что же, по —твоему, я насквозь фальшивый?! То есть, говорил тебе о любви, а сам искал повод отделаться! И теперь мне, видимо, представилась возможность, да? Значит, я столько лет умасливал тебя, пользовался тобой, обманывая, а, когда с тобой случилось несчастье, решил бросить? Так ты думаешь? Думаешь, я был с тобой, пока не было проблем – ну, так ты -моя основная проблема, любимая! – а сейчас хочу тебя вышвырнуть из своей жизни?

– Ник! – прошептала София. По лицу её катились слёзы, а плечи содрогались от всхлипов.

Ник, в ответ на слёзы жены, ударил кулаком по подоконнику, ненавидя себя за эти слова, за боль Софии. Но что —то вынуждало его говорить дальше:

– А что этому причиной, милая? То, что сейчас ты не здорова? Ты об этом думаешь? Думаешь, ты нужна мне только пышущая энергией и задором, радостная, весёлая, счастливая…

Он замолчал, быстро подходя к её постели, сел рядом, взял холодные ладони Софии в свои, посмотрел жене в глаза:

– Я и сейчас хочу ласкать тебя, быть с тобой нежным… Я люблю тебя, и не только сейчас, а всегда, понимаешь?

Слезы на её щеках напоминали ему горные реки, но без бурного течения, а лишь со скалистым серо-зелёным дном – синяки сходили постепенно с её лица, она обретала прежние свои черты, становясь похожей на саму себя. Он погладил Софию по щеке.

– Что бы ни было, мы справимся вместе! – сказал он, чувствуя прилив сил, когда она начала подчиняться его прикосновениям. Ник взял с тумбочки её обручальное кольцо: – Но это… Это должно всегда оставаться при тебе, милая! Ладно?

Мужчина поднёс к губам её ладонь и поцеловал костяшки пальцев, затем надел кольцо на один из них, и коснулся поцелуем бесценного ободка.

– В любых обстоятельствах… – улыбнулась, ещё через силу, София.

***

Через несколько месяцев примирившиеся супруги пережили ещё одно испытание: Ник забирал Софию домой.

Переломы рёбер срослись, сотрясение мозга осталось в прошлом. Тревожила Софию только толком ещё не зажившая нога.

Был полдень, когда в палату вошёл Ник, в сопровождении небольшой сумки:

– Принёс тебе одежду! – пояснил он, приветствуя жену поцелуем в щёку. Внутри сумки обнаружилось платье и уютный вязаный свитер.

– Подумал, на улице может стать прохладно… – снова пояснил мужчина.

– Спасибо, очень кстати! – улыбнулась София.

– Подожди немного, милая, я кое-что возьму в машине и вернусь!

– Хорошо! Я пока оденусь! – кивнула София.

…Он вернулся довольно быстро, зажимая подмышкой какие-то документы и плед, в другой руке Ник крепко держал сложенное кресло-каталку:

– По дороге захватил у врача твою выписку! Ты совершенно свободна! – оптимистично сообщил Ник, не без труда кладя документы на край тумбочки, а плед уложив на стул: -Уже готова? Можем ехать домой?

София промолчала, и Ник спросил:

– Что – то не так?

– Наверное, всё… – ответила она, наблюдая, как Ник разбирал кресло, чтобы в него можно было сесть. Чем дольше она смотрела, тем больше ужасалась профессиональным, умелым действиям мужа, и видом самого «агрегата». – Зачем это, Ник?

В голосе Софии послышался настоящий страх. Она боялась вещи, принесённой мужем. Постоянства того, что олицетворяет эта вещь. Немощь, принадлежность другому миру, потеря собственной самостоятельности… Зависимость, наконец! Она смотрела на каталку, как на ядовитую, приготовившуюся к броску на неё, Софию, змею. На глазах женщины проступили истерические слёзы, которые она сопротивлялась пролить. Она сильная! Но её подготавливают, очевидно, к слабости?!

Ник тем временем подкатил кресло ближе к кровати Софии.

– Давай – ка, я помогу! – сказал он.

От всего его отвлёк вопль Софии:

– Зачем мне эта штука, Ник?! – она была сама паника. Почти животный страх завладел ею, она сотрясалась всем телом, рассчитывающая, верно, сражаться за едва возвращенную ей свободу. – Я не хочу, не нужно! Не хочу, слышишь?!

Ник не успел даже оказаться с ней рядом, а она уже отчаянно рыдала, разрывалась от крика. Ей казалось, она предпринимает попытки выскользнуть из объятий мужа, но он так крепко держал её, что силы быстро иссякли, мало-помалу иссяк и голос. София шептала, размазывая по лицу слёзы:

– Не хочу… Не заставляй меня… прошу…

Когда мужчина поднял её на руки, усадил в кресло, уже сдавшуюся, накрыл, с неподдельной заботой, ноги Софии пледом, женщина в плену своего тела всё плакала. Муж взглянул на неё:

– Родная, это временная мера, пойми! Чтобы тебе было полегче…

София посмотрела на мужчину апатично. Пережившая колоссальное потрясение в эти минуты, она сказала:

– Тому, что ты сделал сейчас, нет оправдания, Ник…

На кончиках её ресниц ещё дрожали капли слёз.

Глава 3. Ник

– Чтобы я понимал, ты всё время теперь будешь молчать, София? – спросил женщину Ник.

Было время обеда. Со дня выписки прошло чуть больше трёх недель.

– Мне нечего сказать, Ник! – отозвалась его жена.

Что она могла сказать, София попросту не знала. На свершенную уже несправедливость, сколь бы остро она на неё не реагировала, повлиять было невозможно. Она, по мнению мужа, должна сроднится с этой ситуацией, с креслом, с Бог знает, чем ещё?! Нет, София не хотела этого! И молчаливо протестовала.

Ограничения были в новинку ей, и София поняла, что до всех событий жила довольно деятельной жизнью. Она гуляла, с Ником или же одна, при желании занималась даже спортом… С большим удовольствием делала что-нибудь по дому… Чёрт, по квартире она ходила на своих двоих, и не нуждалась в муже, чтобы расставить вымытую посуду на слишком высокие полки или полить цветы по стенам! Как же так?!

Первые дни были, однако, намного тяжелее. София помнила, как, вставая, неловко и грузно, с постели утром сначала с ненавистью смотрела на кресло у кровати, иногда позволяла себе здоровой ногой зло отпихнуть его подальше от себя, заходилась громким, неестественным смехом, и сразу плакала от отчаяния… Она помнила, как Ник помогал, жалел, оберегал и заботился… Помнила, что ловила себя на мысли о том, как душит её теперь его забота…

Оказалось, когда ты здорова, полноценна и принадлежишь себе, заботу чувствовать приятно, даже необходимо. София жила так уже лет пять. Но, когда теряешь всяческий контроль над собственной жизнью, чрезмерная забота может быть невыносима! В Софии же, по вине травм, необходимость заботы и помощь от единственного родного человека чудно слилась с неприятием их! Она презирала себя в своей новой несостоятельности!

Она уже пропала, исчезла, как женщина, что же ей оставалось ещё? Утратить человека в себе, забыть чувство собственного достоинства?!

Софии хотелось спросить об этом, завопить об этом, но она снова повторила мужу, как заезженная виниловая пластинка:

– Мне нечего сказать!

***

Она разбила несколько тарелок в кухне…

– Ник! – крикнула София.

Уже несколько дней, как стало известно, что кости в ноге срослись, но ходить самостоятельно София всё не могла…

– Ник! – громче позвала она опять.

Он нашёл её лежащей на полу среди осколков посуды, бросился к жене, подкатив отъехавшее кресло.

Ник наклонился над Софией, приподнимая её:

Дорогая! Детка, что случилось? Ты не поранилась?

– Ник, я… Встала, взяла тарелки с полки, качнулась и упала…

Муж усадил её в кресло, с болью подумав, что оно, наверное, будет не нужно ей ещё не скоро.

Не выдержавшая того, что считала с недавних пор унижением для себя – падения и просьб, София хныкала, но повторяла:

– Почему я не могу ходить, Ник? Врач сказал, нога в порядке… всё в порядке, а я до сих пор не могу… Я ненавижу, ненавижу, ненавижу эту штуку!

София уже кричала, что было силы сжав кулаки и вымещая злобу на подлокотниках кресла:

– Я хочу ходить… Я устала, так устала существовать… Ник, пожалуйста… Я так устала…

Мужчина погладил её по волосам, поцеловал в висок:

– Конечно, ты устала… Потерпи немножко, только чуть-чуть! Я с тобой рядом!

Как мало мог Ник!

***

Но терпеть София не хотела. Не хотела ни ждать, ни надеяться. И потому…

В один из её неотличимых, дней – близнецов, она проводила Ника на работу просто, приняв от него поцелуй в щёку.

– До вечера, родная! – сказал он, на ходу защёлкивая портфель.

– Пока, милый! – прошептала она, и дольше обычного не выпускала его руки, пока Ник не рассмеялся:

– Любимая, я спешу…

Дверь за Ником, дверь в реальность, дверь в красочный мир, для которого София была теперь столь незначительна, закрылась…

В – первую очередь, София наполнила стакан водой из бутылки и поставила его на журнальный столик в гостиной, где решила разместиться. Затем забрала в спальне упаковки со всеми своими лекарствами. На своём кресле подъехала к столику, оценила собственные труды: горы пластинок с таблетками. Удовлетворённая, улыбнулась. Немного посидела без движения, раздумывая…

Момент – почти идеальный. Ник будет отсутствовать несколько часов, она, предоставленная сама себе, обеспечит мужу свободу, а себе – вечную жизнь… Простится с никчемным телом, которое перестало слушаться, служить, от которого ничего не осталось… Бесполезная, ещё не развалина, но только пока… Как, должно быть, мучается Ник, но не может бросить её, он же – благородный человек, он —Мужчина! Но сегодня, вот этим утром она ему поможет…

Разве достоин он жизни с калекой? Она не встанет или встанет! Но сколько ждать? Пока не уйдёт, не забудется собственная жизнь Ника?! Он заслужил того счастья, какое она, София, больше не в силах поддерживать! И не будет в силах уже никогда!

Бог мой, Нику почти пятьдесят! Зачем ему гробить то, что осталось от жизни, гробить в заботах о немощной жене?!

Потом она принялась быстро распаковывать лекарства, все без разбора. У неё получилась приличная горсть таблеток. Она усмехнулась. Пора!

Но вдруг, неверные, подступили к горлу рыдания: она вспоминала то, что пережила! Счастливого было, наверное, больше! Фонтан Треви и Ник, Италия и обручальное кольцо! Свадьба, столько счастья… объятия и поцелуи, ночи, страстные, бурные… Да, ей всё-таки повезло с мужем! Такую любовь встретишь редко, если встретишь…

Но больше София не могла…

Руки её дрожали, когда она поднесла ко рту несколько таблеток, намереваясь их проглотить. Пару штук она просыпала на поверхность стола. Стёрла с лица слёзы, постаралась унять стенания и плач, хотела глотнуть воды, но стакан ходил в руках ходуном. Он звякнул дном, когда резко его снова поставили на стол, так и не пригубив.

– Боже мой…

Софии было страшно и больно, и какое – то время она выжидала, рассчитывая успокоиться. Но в замке повернулся ключ:

– Дорогая, не волнуйся, я забыл…

Ник прошёл к ней в гостиную, обнаружил на столе приготовленные Софией для самоубийства таблетки, чуть расплескавшуюся воду.

– .. некоторые бумаги… – шокированный увиденным, протяжно закончил Ник. —Что такое?

Он бросил портфель в ближайшее кресло, и, кажется, даже напрочь забыл, зачем вернулся.

– София, что ты сделала? – спросил он тихо, вдруг ужасно побледнев.

Но, не дождавшись её ответа, дико закричал, страшно, гневно:

– Что ты сделала, София? – он наклонился к ней, схватил за плечи и с силой встряхнул: -Говори! Сколько ты уже приняла? Сколько этой гадости проглотила? Отвечай мне!

В тот момент нежности к этой женщине мужчина совсем не испытывал, только страх… за неё, отвращение к тому, что она сотворила:

– Не молчи, София! Лучше – не молчи! – кричал он.

София молчала, съежившись от страха перед мужем. Таким разозлённым она не видела Ника никогда.

– Сколько, ну?

– Не кричи на меня! – странно, умоляюще – досадливо пропищала эта взрослая женщина, поступавшая ребячески. – Я ничего не принимала! Хочешь, пересчитай…

– Просто потому, что не успела… – грубо оборвал жену Ник.

Он отпустил её, отошёл от женщины, закрыл лицо руками. Вдохнул глубоко, и плечи Ника опустились. Он ещё слышал её жалобное:

– Не кричи на меня…

И тихие рыдания Софии.

***

– Слушай, извини… – Ник потёр переносицу. – Я не кричу, хорошо?

Он вернулся к жене, подвинул со стола россыпи таблеток, сел на столешницу напротив Софии. И повторил:

– Я не кричу, хорошо? – помолчал. —Я просто не знаю, как мне реагировать на это! Только и всего!

Ник погладил Софию по мокрой щеке.

– Скажи, почему ты так поступаешь со мной?

– Я не хочу, чтобы ты возился со мной! Смотри… – ответила она, словно под гипнозом.

– Доктор сказал, что ты сможешь ходить со временем!

– Это было вечность назад! – поморщилась София.

– Неправда! – возразил Ник. -Просто ты воспринимаешь время немного иначе! А, если я сам хочу «возиться» с тобой? Ты не думала об этом, София?

– С чего бы ты хотел этого? – буркнула женщина.

– Наверное, с того, что я твой муж! С того, что люблю тебя! И, по —моему, никогда не скрывал этого! То, что ты захотела всё решить сама, задевает меня!

– Что, даже больше, чем новость о моём бесплодии? – не удержалась от колкости София.

Ник задумался и сказал:

– Если бы ты сказала, что не хочешь детей, я бы принял это! Если бы ты родила мне пятерых, я был бы счастлив! Пойми же, я с тобой заодно!

София, верно, тоже подумала о чём-то, но спросила совершенно о другом:

– Почему ты так испугался, Ник?

– Я люблю тебя! И не хочу потерять!

– Кроме этого! – почти отмахнулась она.

Он взял её за руку, сжал тонкие, чуть подрагивающие пальцы:

– Хочешь знать?

***

После того, как София кивнула головой, Ник заговорил:

– Когда мне было двадцать, я учился в колледже вместе с одной девушкой, очень красивой девушкой! Ей было девятнадцать, её звали Мегги Моровиц! Мегги была смелая, дерзкая, бесстрашная и бойкая… помню, за ней многие ухлёстывали… Пытались ухаживать, но она выбрала меня из всех! Говорила, что я ей нужен! Мы любили друг друга, и знали это! Не жили в кампусе, а на стипендии – Мегги шутила «семейный бюджет»! – арендовали маленькую квартирку, думали, что обязательно когда-нибудь поженимся…

Ник недолго помолчал. Но потом продолжил:

– Она любила драйв… Одна из её немногочисленных личных вещей, отцовский мотоцикл, который он подарил ей в честь поступления в колледж… Она была умная… лучшая из всех… Мои друзья, завидуя, язвили: «Как Мегги выбрала такого тугодума, как ты?!» Сам не знаю…

Ник улыбнулся, а потом сказал:

– На своём мотоцикле она серьёзно, очень серьёзно разбилась, когда мы катались с ней вместе! Просто на огромной скорости перевернулась, и байк её придавил… Она настояла, что будет смотреть, как утилизируют металлолом, оставшийся от её мотоцикла… Я был с ней, Мегги смотрела, не отрываясь, даже не моргнула не разу… Она сломала позвоночник, и врачи сказали, что моя Мегги навсегда останется инвалидом… Мы жили дальше… Не так хорошо, конечно, совсем не так…

Я за ней ухаживал, заботился, но, чем дальше, тем со всё большим отвращением к ней, к этой ситуации, к её неизлечимости!

София сидела, затаив дыхание и изредка моргая: Ник открывал страшные тайны, то, о чём она никогда не спрашивала.

– Меня бесило всё! То, что, когда мы гуляли – Мег в своей коляске, которую я катил – парочки влюблённых оборачивались на нас, шептались, то, что моя девушка не может встать на ноги, блеснуть красотой! То, что она стала в моих глазах удивительно некрасивой в одночасье! Очень бесило, я был эгоистом, и хотел избавиться от этой обузы, но не смел…

Однажды во время нашей ссоры – они случались постоянно, ведь я вымещал на Мэгги свою злобу – я разорался на неё… София, она сидела, как ты сейчас, сжалась, уменьшилась, и слушала… Я орал, что без меня и моей заботы она – никто, и будет никому не нужна, даже родным! Я кричал, что ей ещё здорово повезло! Потом сказал, что лучше б она погибла тогда… Вопил, как она мне осточертела, заявил, что она даже не человек теперь, ещё оскорблял Мегги…

Ник замолчал, его пальцы дрожали:

– Напоследок назвал её «никчемным куском мяса» и сбежал из квартиры!

– Что было потом, Ник? —тихо, и, как прежде, заботливо, спросила его жена, по щекам которой вновь стекали слёзы, слёзы жалости.

– Я вернулся домой спустя часа четыре! Открыл дверь, и Мегги сидела на том же месте, где и раньше! Я подошёл к ней – молча, ведь она со мной не поздоровалась…

– И? – подтолкнула продолжать София.

– Мегги сидела в своём кресле… -Ник медлил. – Сидела… мёртвая…

София шумно выдохнула, прикрыла рот ладонью, не отстраняясь от мужа:

– Что произошло?

– Мегги вскрыла вены на запястье… истекла кровью… Когда приехали полицейские, мне сказали, что умерла она около трёх часов назад! И на столе была записка: «Я просто очень устала!»

Он снова замолчал, выпустил руку Софии, отошёл к креслу и сел:

– Прости, что не сказал раньше! И, что сказал сейчас!

София развернула коляску, подъехала на ней к креслу, в котором устроился Ник. Теперь, когда он рассказал ей, что было в секрете, слёзы воспоминаний, горечи и причинённой, но и прочувствованной боли скатывались по его лицу. Она захотела коснуться мужа:

– Ник, пожалуйста…

– Хочешь ко мне? – спросил он нежно.

– Да…

Ник привстал, отбросил в сторону плед на ногах Софии, обнял талию жены, аккуратно поднял её с кресла и мягко усадил к себе на колени:

– Прости меня, милая! – повторил он будто не для Софии, но для… Мегги? Ведь сейчас они были так схожи!

– Что было дальше? – спросила София, гладя Ника по волосам.

– Бешеные скорости… Я гонял на мотоцикле, думая, что буду наказан за Мегги… Ни с одной женщиной – кроме тебя! —я больше подолгу не был! Они смотрели на меня, а видели какой —то идеал, этакого прекрасного принца! Я ни к кому не привязывался из людей, но завёл собаку! Клои…

Любимица Ника, спящая на своей лежанке, при звуке своего имени, не просыпаясь, повела ухом.

– Клои – моя вторая собака! Из последнего помёта Трейс, первой собаки!

София прижалась щекой к лицу Ника:

– Любимый, всё это так тяжело, так непросто!

– Обещай, что никогда не сделаешь ничего похожего, ладно?

– Обещаю тебе…

– Я не предам тебя… – сказал Ник. – Помнишь, ты когда —то спросила, почему я люблю тебя?

– Да, прекрасно!

– Заботясь о тебе, особенно сейчас, я будто искупаю тот свой страшный грех! Может, это и в самом деле так? Я не знаю! Но – вот тут ты можешь не поверить мне! – когда ты появилась в моей жизни, я видел Мегги; она смотрела мне в лицо и улыбалась, а потом ушла… До тебя, когда у меня бывали женщины, она смотрела всегда с неодобрением, и возвращалась раз за разом…

– Я очень люблю тебя! – София поцеловала его губы. – И то, что сейчас узнала, этого не изменит!

Она помолчала:

Прошло двадцать восемь лет, Ник! Ты стал другим!

***

– Ты что, решил всё же сдать меня в приют, Ник! – неуместно и горько усмехнулась София.

– София, перестань, пожалуйста! – тяжело вздохнул Ник. – Это не смешно! Мы, казалось, поняли с тобой друг друга!

– Согласна! Женщина, которая не может ходить, это – грустно скорее! – ответила София, но потом, пристыженная мужем, добавила: – Прости, это дурацкая шутка, прости меня…

Но они преодолели ещё один поворот.

– Правда, что ты хочешь? – сухо спросила София.

– Поставить любимую женщину на ноги, для начала! – ответил Ник.

– Ох, любимую женщину? – не сдержавшись, опять усмехнулась жена Ника. – Не слишком громкие слова, дорогой? Ты ко мне даже не прикасаешься со дня выписки из больницы! И тот наш разговор, наверное, ничего не исправил… У нас теперь платонические отношения? Замечательно! Будто совсем меня не хоч…

…София надела пижаму, и Ник помог ей устроиться на постели. Лёг рядом, лёг близко и далеко, поцеловал лоб Софии и пожелал «спокойной ночи»… Он устроился у её плеча, обнял, сжал в своей ладони кисть её руки, но больше ничего не сделал.

Она долго плакала, слушая ровное дыхание спящего мужа…

…На её замечание Ник не ответил.

«Знала бы ты, как неправа сейчас, милая…»

На него смотрела, ожидая ответа, самая желанная из женщин.

***

Сделали повторные рентгеновские снимки. Физиотерапевт, не выявив ничего подозрительного, дал рекомендации. Успокоил и вселил тревогу. Как можно сделать это одновременно?

София будет ходить. У неё есть все шансы.

Как она их использует?

***

Ник посвятил себя жене. Так было всегда, но сейчас… совершенно по-другому…

Он был нянька, сиделка, личный тренер и повар…. Диета, упражнения, прогулки…. София – весь его интерес, жена, разучившаяся жить, жена, которую он мечтал снова научить передвигаться. Женщина, что он обожал, и ни дня не переставал боготворить, его мечта, цель!