Текст книги "София"

В дыму выхлопов Ричкоут остался один, и на лице было смятение…

***

…Она оставила его одного, посмела! Наверняка, насмехалась! Доподлинно известно, уличила его в измене… Уличила, но уже не страдала от этого! София…

Свобода до кончиков пальцев, ветерок, путающийся в волосах, солнечный свет, влюблённый в её улыбку, жалкий кусок материи – платье – обволакивающий стройную фигуру… Красивые ножки… Он раньше не замечал её совсем, а теперь она так переменилась!

София стала совсем не похожа на себя… Отвечала решительно, крепким грубым жизненным словом… глаза метали молнии, она научилась злиться и яростно нападать в ответ на нападения! Может, вовсе не снесла бы обиды!? Горела огнём обольщения, могла с ума свести…

И Ричкоут сходил с ума по ней впервые за десять лет!..

***

Её платье на честном слове болталось на спинке кресла, остальное лежало на полу в беспорядке. На постели, сбитые как попало подушки, скомканное, едва её прикрывающее, одеяло брошено комом в углу.

Они лежали на мятых влажных простынях в обнимку, остро переживая продлившийся миг единства…

Наконец, Ник смог коснуться волос невесты, затем щеки. Приподнял лицо Софии за подбородок, поцеловал ласково губы, но спросил:

– Что это было сейчас?

– Тебе?..

– Мне было хорошо! – ответил Ник, поняв, о чём спрашивает любимая им женщина. – Но…

– Я… – София выскользнула из его объятий, села. – Опять его видела, когда забирала вещи… Он предложил вновь быть вместе… говорил, что можем до свадьбы…

Неожиданно София развернулась к Нику лицом и выпалила, злясь, что не находит ответ сама:

– С чего это я снова его интересую, с чего ходит за мной, говорит… – она горько усмехнулась, – целует…

– Так вот оно что, милая! – он тоже сел, обнял её обнажённые плечи, коснулся поцелуем виска. – Ты хотела повиниться!? Поэтому устроила всю эту вакханалию несколько минут назад – к слову, изумительную вакханалию!?

София даже улыбнулась – тон Ника был лёгок, он не злился на неё, и разочарован тоже не был:

– Но ты же сказала сама: он целовал тебя! Просить прощения тебе не за что, София… моя хорошая, честная, искренняя…

Тут он грубо толкнул её обратно на кровать, и София упала на простыни, взвизгнув. Ник жадно её поцеловал, словно благодаря за признание и качества, которыми её наделил.

А после сказал, глядя ей в глаза и улыбаясь:

– Он потерял тебя! Он идиот, каких свет не видел, понятно? И ещё, возможно, его бесит, что такая восхитительная женщина принадлежит другому!

– Тебе, Ник! – успокоено выдохнула София за секунду до нового поцелуя.

Глава 2. Жена

Следующие дни они заполнили до отказа развлечениями. Часто и подолгу гуляли в парке, прихватив с собой Клои, или наедине, ходили в театр – Ник вообще стремился приобщить её к богемному, ей самой незнакомому миру, хотя сам к нему не принадлежал, много раз были в музеях.

Ник считал, что через искусство, обогащая внутренний мир невесты, насыщая её душу вековыми впечатлениями, даря ей эмоции положительные и прекрасные, он сможет вытеснить из её сознания нелюбовь Софии к самой себе, её непримиримость в отношении себя, её обвинения, порицания, которые она повсеместно выражала к себе.

Нет, на поверхности единственной жизни её должны удерживать порывы светлые, помыслы более древние, чем предубеждение!

Раз за разом он увлекал её в счастливое совместное будущее…

***

– Я не слишком взрослая для этого, Ник? – спросила София.

Она сидела на скамье в парке, а мужчина, сняв её туфли, теперь зашнуровывал роликовые коньки.

– Никогда человек не бывает слишком взрослым для радости! – Он закончил, и помог Софии подняться. – Ты поймёшь, родная! И, к тому же, ты никогда этого не делала!

Он держал её за руку и ещё поддерживал за талию, когда она сделала первый шаг на роликах, в испуге задрожала, но, смелая рядом со своим любимым человеком, не пожелала остановиться, бросить эту затею. София решила понять, нравится ли ей подобное занятие.

Постепенно она стала передвигаться быстрее, и Ник, шедший рядом, чуть не отстал от неё. София вошла во вкус, и уже не боялась ни падения, ни непривычного положения, казалось, с каждым разом всё больше готовая к риску. Может быть, Ник и старался её этому научить, научить с помощью простых обыденных вещей оставлять позади боязнь, сомнение и неуверенность, а вместо них ставить во главу лёгкость, жажду и любовь к новизне, желания эксперимента, вечных проб и, возможно, редких ошибок?!

Если так, то София не впервые убеждалась в его мудрости, но и бережном к ней отношении! Если так, то он был для неё всем: учителем, наставником и другом, и – она, наверняка, раскраснелась! – умелым любовником, с которым можно пребывать на седьмом небе, но не думать о возможности сверзиться с высоты!

Лишь с Ником София чувствовала себя живой и… настоящей!..

***

Они были дома. Поразительно, как быстро София стала называть квартиру Ника их домом! Должно быть, это было правильно и хорошо…

Она чувствовала у себя на талии его ладонь, не желала быть этим взволнованной, но трепетала. Его объятия – самое надежное, что было на свете после целой жизни нестабильности. Ник дотянулся до её лба, губами коснулся его, потом, не мигая, взглянул Софии в глаза:

– Ты счастлива?

Она тоже посмотрела на него и сказала, уверенно и тихо, будто боялась спугнуть это чувство:

– Впервые за многие годы очень… Ник, ты помнишь, какой сегодня день?

Сначала он задумался было, а потом, не сомневаясь, сказал:

– Последний день до того, как ты станешь мне женой!

– Да! – кивнула она. – А кроме…

– Твой девичник… – он крепче её обнял. – Не хочу тебя отпускать! Столько я ждал тебя…

София поцеловала его и уверила:

– Завтра я вернусь навсегда…

***

На прежней квартире Софии они сидели с Линдой. Их девичник продолжался, но было, наверное, слишком громко назвать его девичником.

На манекене было надето то самое платье, предназначавшееся невесте на завтрашний день… Ночь обещала быть ужасно долгой.

– Я обещала вернуться насовсем… – мечтательно сказала София, глотнув вина.

– И вернёшься, но… -Линда словно хотела ещё что —нибудь добавить, но сказала другое: – Я рада за тебя!

Линда говорила искренне. Никогда она так не беспокоилась за подругу, как во время её псевдо отношений с Ричкоутом, когда тот методично разрушал Софию, чуткую, нежную, отдавшую так много… Теперь она с лихвой возвращала всё, что утратила, и человек, желающий видеть её всегда рядом, мог отдать и ещё больше.

Они осушили по последнему бокалу и, захмелев, договорились:

– Пойдём спать? Завтра тяжёлый день…

– Зато самый лучший… – пролепетала София.

Подруга поправила её:

– Один из! Вставай…

***

– Вставай! – это было требование. – Да проснись же!

София с неохотой открыла один глаз, продолжая раздражать всклокоченную Линду своим бездействием.

– Вставай! Ты что, забыла?!

– О… – тут Софии на ум пришло потрясающее: сегодня она выходит замуж, – о, Боже!

Она откинула одеяло, резко вскакивая с постели и огляделась кругом, не зная, с чего начать последний день прежней жизни. Линда пришла на выручку, толкнув её по направлению к уборной:

– Живее! Сначала ванна! – она отдувалась, как после бега, а потом уперла руки в бока. – Со всеми невестами так тяжело? Засоня, опоздаешь на собственную свадьбу!

София проснулась окончательно под струями воды, и обняв себя, подумала, что уже сегодня окажется в объятиях Ника, законная и желанная. Хотя и теперешнее положение её устраивало… Она была любимой женщиной…

Капли стекали по коже, блуждая в мелких трещинках её улыбающихся губ…

***

– Уже лучше, – констатировала Линда, едва её подруга вышла из ванной. – Лучше, но я всё ещё сержусь на тебя! Ну, разве можно так безответственно относиться к собственному будущему?!

– Будильник не сработал…

– Всё равно! – взвилась Линда. – Между прочим, ты проспала мастера! И кто теперь сделает тебе причёску и макияж?!

София глянула на неё умоляюще.

– А ты можешь помочь?

Линду будто передёрнуло, но она сказала:

– Иди сюда, садись! – она всё ещё говорила на тон громче обычного. – Если тебя устроит непрофессионал?

София молитвенно сложила руки:

– Устроит, и ещё как…

***

Легчайший макияж был наложен, вопреки самой Линде, очень изящно и умело. Линда считала, что лицу её подруги особенно и не требуется «ретушь» – её всегда изумляла естественная, подчеркнутая самой природой красота Софии, что сейчас, вероятно, было очень кстати.

Причёска же заняла больше времени, но в итоге сквозь зеркало на Софию Стивенс смотрела молодая женщина с едва заметным, лишь освежающем черты макияжем и завитыми, прибранными невидимками будто хаотично прядями.

Она была так красива!

Платье София надела в последнюю очередь и выдохнула, увидев словно не саму себя. Она грезила этим днём с момента предложения Ника, а, может, и всю жизнь. Наверное, все мечтают о подобном счастье, но она и не верила ему, десять лет по собственной вине находясь с человеком, который не то, что не мечтал о таком стечении обстоятельств, а избегал его и боялся.

Да, свадьба с Ричкоутом и впрямь была бы неудачным стечением обстоятельств, но свадьба с Ником, к которому стремилась душа Софии, была настоящим праздником. Да, она уже принадлежала ему телом, но оставалось отдать в руки Ника и что – то, что – София чувствовала! – было для мужчины много дороже… Саму себя! Он ведь сказал, что любит в ней не только совершенство плоти!

***

София торопилась, но не могла быть быстрее, расторопнее на одинокой дороге к алтарю. Кажется, Ник в конце огромной залы, за милю от неё не меньше был взволнован, не меньше стремился поторопить время.

Он так хотел скорее её обнять, услышать «Согласна!» и первым поймать взгляд её глаз, ему хотелось сделать Софию счастливой, раз и навсегда…

Шлейф платья будто держал её, не давал двигаться достаточно уверенно, туфли, к которым она привыкала целые дни, но так и не привыкла, казались колодками на ногах узницы, она хотела освободить руки от букета невесты, хотела не краснеть так отчаянно от слишком внимательного взгляда на неё гостей, она же любила безвестность…

Как свет маяка, манила её улыбка Ника.

Священник стоял рядом с её женихом, она подумала, что собьётся, чуть только наступит время для клятв, да и все самые искренние клятвы уже были ими произнесены…

***

София не слышала собственного ответа на вопрос, хочет ли она взять Ника в мужья. Он, этот вопрос, казался ей диким и совсем не своевременным: она ждала только одного – Ник заявит о её, теперь неоспоримой и главной роли в его жизни. София, женщина, о которой он мечтал и которую получил, та, у которой теперь много личин: подруга, советник, обожаемая женщина, может быть, даже та, что подарит ему…

Палец её холодило второе кольцо. Таинство над ними свершилось…

***

– Кроме всех клятв… – прошептала София, гладя ладонь Ника, который сидел рядом с ней за столиком, -… кроме клятв, я хочу сказать, что очень люблю тебя! Очень, Ник!

Ник улыбнулся жене, поцеловал Софию в лоб:

– И я люблю тебя! Неимоверно…

Она улыбнулась широко:

– Правда?!

– Всё ещё не веришь мне? – возмутился Ник, резко притянул её к себе и впился ей в губы поцелуем.

Мир замедлился на секунду, а затем остановился вовсе, и мгновение их нежности стало напоминать вечность, но…

***

– Ребята… не хочу вас прерывать, но всё —таки…

Рядом возникла Линда, подружка невесты. Молодожёны отстранились друг от друга, как по команде, и уставились на неё. А Линда словно потеряла дар речи, неловко и сконфуженно стреляя глазами куда – то в сторону, явно намереваясь что – нибудь из себя выдавить. Наконец:

– Можно поговорить с… тобой? – взгляд молодой женщины сконцентрировался на подруге.

София кратко взглянула на мужа – как приятно так про себя называть Ника! – встала на ноги, коснулась его плеча и, спешно подобрав длинный подол платья, пообещала:

– Я скоро вернусь, милый!

Ник кивнул:

– Ловлю на слове…

Она скорчила гримаску и, увлекаемая Линдой, отошла с ней на несколько шагов. А Линда заговорила, шепотом, таинственным и тревожным:

– У нас ещё один гость, хочет поговорить с тобой один на один!

– Кто?

– Ричкоут!

– О, нет! Совсем с ума сошёл! – София всплеснула руками, мигом выведенная из строя. Ответила капризно: – Не хочу с ним говорить! Какого дьявола он явился сюда, а, главное, как узнал…

Линда опустила взгляд:

– Я проболталась… – видя, как София развернулась было на каблуках, намереваясь отправиться обратно к столику, Линда поймала её за руку, – нет, постой, извини… Он сказал, что уберется, сразу после разговора…

– Нет, пусть проваливает сейчас! – вспылила София…

***

Почувствовавший напряжённость Софии, Ник, желающий всегда поддерживать её, подошёл к женщинам во время их уже не тихого разговора.

– Что такое? – он незаметно для жены обнял её за талию, устроил голову на плече, но, наэлектризованная, потерявшая равновесие, София попыталась отстраниться.

– Тише… – прошептал Ник, не давая ей свободы, и верно, в его объятиях, она стала чуть спокойнее. – Что случилось, София?

Она повернула к нему голову, посмотрела в глаза и сказала, будто сознаваясь в преступлении или грехе:

– Он явился… тот… человек! Хочет со мной поговорить!

– А ты? – его чуткий голос был нежен.

– Нет! Мне это не нужно! – громко объявила София.

– Хм… – Ник перевёл взгляд на Линду. – Оставишь нас?

Молодая женщина, косвенно ответственная за приход незваного гостя, кивнула, и только отошла от них, Ник отнял от талии Софии свои ладони, встал к ней лицом к лицу, посмотрел в глаза:

– Хочешь знать, что я думаю?

В другой ситуации и с иным человеком она не поинтересовалась бы ничьим мнением, но Ник уже стал самым главным и надежным оплотом для неё, она научилась уже уважать его позицию, внимать его словам. София кивнула:

– Да…

Ник взял её ладони в свои, осмотрел пальцы:

– Ты, я думаю, можешь и должна с ним поговорить!

– Но…

– Тебе нужно примириться с прошлым, отпустить его, чтобы больше не оглядываться! Понимаешь? Он – символ того, что ты хочешь забыть, но не больше! Это человек сделал тебе больно, а не символ! Символ этой боли сейчас, возможно, хочет оставить тебя в покое! А потом, когда всё закончится, начнётся что – то новое…

– Я понимаю… – повторила София, почувствовав на своём разгоряченном головной болью лбу его поцелуй.

– Ты справишься, милая! – уверяя в этом, Ник тепло пожал её руки.

***

– Здравствуй, София! – её приветствовал на лужайке около пустующей беседки Патрик Ричкоут, тот, с кем София хотела, наконец, распрощаться. – Ты прекрасно выглядишь!

София не смогла ничего на это сказать, и промолчала под его взглядом.

– Хотел поговорить… -начал он.

– Я слушаю тебя! – просто ответила София, она словно была под защитой снующих и танцующих гостей. Играла музыка, и ничего страшного больше не происходило.

– Поднимемся в беседку? – предложил Патрик, словно соскучился в толпе по одиночеству, но решил разделить его с чужой отныне женщиной.

– Да! – кивнула София, но отказалась от предложенной им руки. Его помощь не была уже ей нужна, и он слишком поздно осознал это. Осознал, когда Софии рядом с ним уже не было, а пожалел о её потере лишь, когда она оказалась замужем за другим.

Она прошла в сантиметре от него, легко подхватив подол платья, и, пока София поднималась по ступеням в беседку, смотрел ей вслед. Она была знакомая до боли, но незнакомая, слабая, но сильная, вдруг неуместно желанная, но отстранённая и не желающая. Он преодолел разделявшее их пространство, но почувствовал, как пропасть лишь стала ещё глубже. Не знал, что сказать, но должен был заговорить:

– Выглядишь счастливой! – она, очевидно, это знала. —Он дал тебе и это?

***

– Поговорим о моём муже? – поинтересовалась София мирно. – Мне кажется это странным…

Патрик совсем растерялся: София выбила его из колеи, но сама не утратила почву под ногами.

– Слушай, я, правда, хотел вернуться к тебе, но…

– Это было бы лишним! —уверенно заявила София. – Мне стало хорошо без тебя! И я не хотела бы к тебе вернуться, даже, если бы не встретила Ника… У меня появилось то, что можно ценить, понимаешь?..

Нет, он не понимал!

– У меня появилось собственное «Я», Патрик! Мои, а не твои желания… – громко сказала София. – Когда я влюбилась, всё встало на свои места…

– Любишь его? – он был всегда далёк от любви.

– София улыбнулась:

– А иначе, почему я в белом платье?!

Патрик приблизился к ней:

– И чего ты хочешь теперь, София?

Она подумала:

– Хочу любить его ещё сильнее и, пожалуй, свободы от прошлого! А прошлое – ты!

Она была независима. Она была уверена! Она была женщиной, которую стоило не отпускать, но была женщиной, которую он, Патрик, упустил… Чужая, а потому:

– Я никогда не дарил тебе цветов! —сказал он, протянув Софии красную розу.

– Это ничего! – ответила София, приняла цветок и в первый, и в последний раз пожала его ладонь: -Прощай, Патрик!..

***

Он снова смотрел на её удаляющуюся фигуру: София поспешно уходила в новую свою жизнь – замужняя, вдохновлённая, с ожившей надеждой в сердце…

Посреди танцпола её ждало в лице Ника светлое «завтра». Он раскрыл ей объятия, и она буквально влетела в них… руки Ника сомкнулись у неё на спине…

Наблюдатель, как и обещал, должен был уйти с чужого праздника…

***

София со смехом, наполненная нахлынувшей на неё лёгкостью, благодарно поцеловала Ника.

– Спасибо! Откуда ты знал, что мне это нужно, любимый?

– Незачем нести в будущее тяготы, дорогая! – пояснил он, касаясь поцелуем её кисти. —Особенно, тебе!

София стала серьезна:

– Благодарю тебя, Ник, ты так прав!

Он, улыбнувшись, увлёк её танцевать.

***

Они не хотели перестать целоваться, даже пересекая порог. Ник на руках перенёс через него жену, и они оказались после шума собственного торжества вдвоём в звенящей, словно струна натянутой, готовой вот-вот рухнуть тишине.

– Я могу уже идти сама! – рассмеялась София.

Чтобы она замолчала, Ник снова накрыл её губы поцелуем, менее жадным. Толкнул дверь спальни, в несколько шагов одолел путь до кровати и опустил на неё Софию. Тогда она смогла сбросить с ног туфли на слишком высоком каблуке и чуть размять уставшие, будто каменные ступни.

– Целый день мечтала избавиться от этих туфель! – радостно сообщила она, весело глянув на Ника – он на минуту оставил её одну, прикрыл дверь в их комнату.

Лишив Клои возможности вторгнуться в их супружескую обитель, Ник вернулся к жене, сел на кровать сзади неё, крепко обнял её талию. И так они сидели долго, пока Ник не погладил Софию по волосам, нежными пальцами вынимая шпильки, потом жарко коснулся шеи Софии, погладил пульсирующую от поднимающегося волнения артерию… Горячими губами прикоснулся к коже, продолжительное время не прекращая эту ласку, чувствуя, как волнение Софии нарастает, а потом…

– Целый день мечтал избавить тебя от этого платья! – медленно, разжигая в Софии нетерпение, он принялся расстёгивать пуговицы подвенечного наряда. —Оно очень красивое, но сейчас придётся тебе, любимая, его снять!

– Я не против… – пролепетала она, когда Ник поцеловал обнажённую им спину, небольшой соблазнительный участок.

– Ты представить не можешь, родная, что я чувствую сейчас! – Ник, наверное, чувствовал огонь, пламя внутри себя, исступлённое желание обладать Софией, прекрасной её душой и манящим телом.

Да, она не представляла, но сама была далеко не бесстрастна. Она умела, нет, Ник научил её воспламеняться, и сейчас она ожидала, когда придёт к ней одурманивающее желание единения. И паника от того, что он, Ник, помогает этому слишком медленно, охватила её. Эта паника, захватившая её существо, поднималась в лёгких, становясь тяжёлым дыханием, рвущимся наружу, стонами нетерпения, всхлипами томления.

– Ник… – бормотала она, невнятно и трудно, не понимая, в чём её мольба…

***

Как усмирить её, помочь ей справиться с крайним, необузданным возбуждением, Ник давно знал: Софию всегда успокаивали, ободряли и вдохновляли его прикосновения, его близость, и, если некоторых женщин, они могли лишь подстегнуть, то его жене, совершенно уникальной женщине, они давали шанс и собраться с мыслями, и найти дорогу в лабиринте страсти. Софии рано ещё было сорваться в пропасть сегодня: вся ночь их была впереди…

Ник запустил ладонь под лиф её платья, погладил по мягкой коже и ласкающими прикосновениями умерил дрожь Софии, а потом, чтобы она смогла, наконец, дышать, уверенно уложил ладонь на её грудь…

Она рванулась было прочь от него, такой была окаменелой, едва терпящей его поглаживания, но, когда он смело и сильно прижал её к себе, София обмякла и перестала бороться с собой, хотя Ник всё же шептал ласково:

– Тише —тише, я рядом с тобой! – и снова пробегался губами по её шее, ощущая каждый позвонок.

– Только это и нужно мне…

– Дорогая моя… – голос Ника звучал в её голове не возбуждающим шепотом, но раскатом грома, – я люблю тебя… во всех смыслах…

София блаженно закрыла глаза, в очередной раз доверяя его словам.

– Мне нравится, как ты любишь меня… – тихонько ответила она.

Он тем временем обнажил её плечо, благодарно припал к нему губами.

– Ох! – нетерпеливо она вырвалась из его объятий, развернулась к нему лицом, минуту смотрела прямо в глаза, а потом, положила ладонь на щёку Ника и, втянув голову в плечи, приблизилась к нему, яростно поцеловала прямо в губы. Теперь уже он не мог дышать, но его питала отзывчивость и жажда Софии. Она улыбалась…

– Я хочу поторопиться, Ник…

– Я понимаю тебя… – он справился с ответом на её признание, помогая освободить руки от рукавов. И, едва оказавшись свободной, она обняла его плечи, пока мужчина устраивал её на подушках.

Целуя алчные губы Софии, он чувствовал, как неловко она пробует настойчиво и неумело развязать его галстук, подобраться к вороту рубашки.

– Подожди, любимая…

Ник отстранился от неё, приподнялся, сконцентрировавшись на раскрасневшихся губах жены и сам снял с шеи свою удавку – галстук. Затем снова приобщился к святыне – своей, будто вновь обретённой, Софии, снова ласкал её губы, то нежно и мягко, выясняя её настрой, то дерзновенно, показывая ей собственную решимость. Но затем, очень резко оторвался от своего занятия:

– Тебе страшно! – он так тонко чувствовал Софию. – Почему?

– Потому что, – София смотрела в глаза Ника, держа ладони на его руках, – потому что я ещё… не твоя!

Не бойся… – Ник коротко поцеловал её губы, щёки и, она в водовороте его нежности даже не заметила, как муж осторожно снял, наконец, с неё платье. Не разрешив Софии помочь, сбросил свой костюм сам. И, устраиваясь над ней, всё так же незаметно для Софии, любовно, развёл её ноги…

***

Утро они проспали, и первой проснулась, резко, но сладко, София. Оказалось, объятия Ника – надежное прибежище и самое желанное пристанище. Душа и тело её, наконец и навсегда, были дома…