Текст книги "София"

Глава 3. Первая годовщина

Из крана в ванной шумно бежала вода, унося за собой остатки зубной пасты. София несмело улыбнулась отражению в зеркале. Пора… кажется… Оставленный ей около мыльницы и стаканчика со щётками тонкий предмет должен был ответить на главный вопрос Софии Клэри. Тест на беременность… Пара дней задержки, и она уже окрылена, мечтательна, по —новому счастлива, хотя счастье в последний год ни на день её не оставляло.

НИК!..

Однажды они просто решили, что хотят не одного ребёнка, а, может быть, хотя бы двоих. Особенно не старались, не усердствовали, но появилось у супругов общее стремление. Они хотели стать настоящей семьёй, в полной мере. Просто наслаждаясь друг другом, мечтали воплотить свою любовь в малыша или нескольких…

София смотрела на результат и не верила, или верила не вполне, своим глазам…

– Можно к тебе, София? – из-за закрытой двери донесся голос Ника.

София, не отрываясь от своего занятия, нажала на ручку двери, чтобы впустить мужа:

– Заходи, я одета… я закончила… – задумчиво пригласила она.

Войдя, Ник, как загипнотизированный, потянулся обнять жену, сомкнул пальцы на её талии. Он был всё также очень романтичен, очень предан любимой, чуток по отношению к ней. Ник знал: София хочет стать матерью, а о себе он выяснил, что был бы рад стать отцом… Ник чувствовал, что Софии на роду написано растить детей, но за собой стремление к отцовству заметил впервые… С ним была женщина, которая являла собой блёклое до сих пор предназначение!

СОФИЯ!..

***

– Что там? – Ник был взволнован.

– Я не беременна… – вздохнула она, мельком демонстрируя тест. – Ничего! Снова!

Она помолчала, взглянув на Ника. Расстроенная, она вызвала его жалость, но Ник был так предупредителен, что не выказал её Софии напрямую. Ей, в такие моменты, как этот была важна его крепкая поддержка, плечо и уверенность, что конец – не сейчас…

Меньше всего София хотела, чтобы Ник смотрел на неё и видел, нежданно заподозрил, что нет в ней, его жене, возможности дать ему семью, наполнить дом детским гомоном. Она отчаянно хотела быть и оставаться для мужа олицетворением женщины, которая может всё!

Но в минуты разочарования София спросила:

– Может быть, мы зря затеяли это? Разве нам плохо сейчас?

Объятие Ника стало крепче, мужчина погладил её чуть намокшие после умывания волосы.

– Нет, вовсе не плохо! – признал он. – Но, предлагаю, не быть такими категоричными… Жить, любить страстно, и, может, нас с тобой ещё выберут! Что ты думаешь?

– Это будет хорошо! – заключила София.

– Конечно! – рассмеялся Ник, окончательно возвращая Софии равновесие и добрый настрой. – Я же знаю, моя милая, как для тебя будет лучше!

– А вот это спорно! – деловито хохотнула София. – Лучше тебе, любимый, меня поцеловать!..

***

Софии нравилось, бесспорно, нравилось быть женой Ника. Она будто заняла своё место в жизни, кем – то другим подготовленное ей. Она не смущалась явиться перед мужем такой, какой была задумана самой природой. Душа её была спокойна, обретя то, ради чего теплилась.

София изменилась окончательно…

Чего они с Ником только не делали, чем только не увлекались! Готовили вместе, смотрели фильмы, чтобы коротать время до ночи. Гуляли, ездили на машине, Ник показал ей места в Лондоне, о которых София и не подозревала, шутили и смеялись над шутками друг друга, целовались, обнявшись, занимались любовью… Она была такой горячей и мощной… иногда не было даже понятно, любовь им принадлежит или же они – её рабы…

София училась с Ником погружаться в неё, с головой…

***

Ник был так изобретателен, всячески удивляя любимую. И однажды, когда София забирала счета из почтового ящика, к её ногам упал конверт, пропитанный ароматом её духов. Внутри было краткое послание:

«Милая, жду тебя сегодня в нашем кафе! У меня к тебе разговор!

P.S.

Хочу видеть на тебе то платье, которое подарил!

Безумно люблю тебя! Ты чувствуешь?

Ник»

Приглашение заставило её улыбнуться – чуть не первым человеком, которого увидит Ник по возвращении в город – он был в командировке и вечером должен был приехать поездом – будет она, София.

***

Его подарок – платье, подаренное перед отъездом – обтекло фигуру идеально. Изгибы её тела в нём смотрелись удивительно, соблазняя загадочностью. Видно, Ник хотел снова познакомиться с собственной женой после недолгой разлуки…

София в сумерках села в нанятое такси.

Свет, зажигающихся к вечеру фонарных столбов гнался за машиной, в которой София ехала к мужу.

***

Оказалось, их любимый столик забронирован Ником заранее и сервирован. Официант проводил Софию к месту, помог расположиться. Женщина стала ждать, то и дело поглядывая на часы на стене: до прибытия поезда Ника оставалось чуть-чуть. Ладони Софии дрожали, женщина уже по —настоящему мучилась нетерпением. Почему время замедлилось? И замедлилось ли?..

Входная дверь открылась и снова закрылась, но София ничего не услышала. Даже ничьих шагов не было слышно, и только когда глаза её накрыли ладони, что София узнала сразу – ладони Ника – к Софии вернулись все чувства разом, одновременно и полно…

– Ник! —восторженно вздохнула София, но муж даже не дал ей встать ему навстречу, а только, наклонившись к ней, поцеловал в губы, почти страстно, почти интимно. А София только гладила его по лицу, мягко отвечая на ласки, не будучи против, но почти не сомневаясь в абсолютной преступности происходящего чуда.

Ник вернулся!

– Я так рада тебе, дорогой! – сказала она, когда смогла что-то сказать.

С неохотой отпустив руку жены, Ник сел напротив неё, улыбнулся, родной:

– И я рад вернуться к тебе, милая! Ужасно не хватало тебя рядом…

София представила, как Ник, да и она сама отчаянно стремились друг к другу: помыслами, телами, душами… Они не должны быть разделены! Никогда не должны!

– Я чувствую, Ник, – сказала она, потянувшись к нему, коснувшись рукой ладони, -я чувствую, как сильно ты любишь меня!

Он пожал её пальцы и сказал:

– А голода ты не чувствуешь, любовь моя?

Ник умел быть и серьёзным, когда говорил о сокровенном, искреннем и чистом, а мог и стать хорошим насмешником, дурачась и позволяя дурачиться Софии, и не позволяя маленькой девочке в жене успокоиться.

На его шутливый вопрос София ответила игриво:

– Хорошо бы принесли слона!

***

Слона для Софии в меню не нашлось. Тогда она спросила деланно —разочарованным тоном:

– А что за повод для ужина здесь?

Ник сокрушённо покачал головой:

– Ты раньше не жаловалась на провалы в памяти, София! Сегодня день нашего знакомства!

– Разве это достойно праздника? – спросила она, не вполне ещё умевшая радоваться подобному.

– Как и любой мой день с тобой… нет, любой наш день друг с другом! – сказал Ник просто и значительно.

– Я ждала нашей годовщины, милый! – упрямо настаивала София.

– Тогда тоже устроим что – нибудь необычайное…

Он заказал вина для них.

– Что значит «тоже», Ник? – настороженно спросила его жена.

– Ах, да! – спохватился Ник, вынимая из портфеля очередной конверт. – Помнишь, что у нас не было медового месяца?

София закатила глаза, взявшись за ножку винного бокала:

– Помню, что ты страшно огорчился! И ещё, что я отнеслась спокойно!

– Почему это, кстати? – поинтересовался Ник.

Она стала мечтательной и ответила нежным шёпотом, словно окунувшись в воспоминания годичной давности:

– Для меня Рим стал тем самым временем! Веришь или нет, любимый, но я чуть не с первой встречи ощущала себя твоей… кем угодно, но твоей… а потом ты спросил…

– Я говорил тебе, что ты изумительная? – Ник налил ей вина.

– Нет, – сказала женщина. – Сегодня ещё не успел!

– Говорю! – улыбнулся её муж, подавая в руки то, что вытащил на свет. – Взгляни, пожалуйста!

В конверте из более плотной, чем первый, бумаги и более официальном на вид София обнаружила билеты на самолёт и ваучеры отеля. На двоих. Непонимающе она посмотрела на Ника и спросила:

– Что это?

– Медовые две недели! – пояснил мужчина.

– Но мы же не? – напомнила София.

– Можем! – уверенно ответил Ник. – С твоим шефом я поговорил! Он тебя отпустил! И только не говори, что тебе не повезло со мной!

София уже хотела возмутиться его самоуправству, но —беда! – если Ник решил порадовать её, против его намерений контрдействий, ну, просто не существовало.

– Мне повезло… – оторопело вставила София. —Но… как же Клои?..

***

Клои нашла временный приют у друзей, однокашников Ника. Супругам же предстояло паковать чемоданы для путешествия.

Тогда в их кафе София, прочитав место назначения, была приятно поражена, вспомнила, что как – то давно сказала Нику, что мечтала побывать на Корфу. Он шутливо назвал её расточительной транжирой, наградив лёгким щелчком по носу и совсем нелёгким поцелуем, но, видно, отметил про себя этот факт, как важную деталь. Ведь он, Ник, творец её счастья и тот, кто исполняет желания, осуществляет мечты…

– Готова ехать, София? – спросил он за несколько часов до самолёта. – Такси ждёт!

– Куда угодно, только с тобой! – ответила она.

– Я, наверное, заразил тебя своим романтизмом? – усмехнулся Ник.

– Научил радоваться жизни! – важно поправила мужа София.

***

Но в аэропорту радость Софии внезапно испарилась, а умение радоваться, казалось, было растрачено впустую. Странное беспокойство терзало душу, беспокойство, какое бывает перед взлётом… Но она же не боялась летать!

Ник порадовался, что поездка выдалась именно на этот, не простой для его жены период. Она, наверное, думала, что не оправдала его надежд, поддавшись ложным намёкам, и, вероятно, вовсе забывала, что последнее слово – её…

То есть, если бы она, София, вдруг отказалась от своего намерения сделать Ника отцом, мужчина безропотно бы принял её волю. В конце концов, как он и сказал, а София согласилась, им очень неплохо вдвоём!

Только… вдвоём…

Но Ник знал, что желание её только разгорится, он знал – София «даже слишком» женщина… именно это он в ней и поощрял, видел и боготворил…

Она была другой, иной… его жена и любимая…

***

Самолёт приземлялся посреди поразительных природных ландшафтов. Окаймлённая морем с двух сторон посадочная полоса приняла крылатую машину без тряски и дискомфорта для пассажиров. С удовольствием можно было ощутить внутри себя замедление огромной стальной птицы, и её плавную остановку.

Супруги Клэри сошли на землю словно посреди Рая.

Остров, маленький, затерянный, запрятанный между гор, лесов и бескрайней лазури, манил их, дружелюбный, готовый к встрече.

Поездка, их «охота» за приключениями, эмоциями начиналась в городе Керкира, и не понятно было, чем просто необходимо заняться в первую очередь: немедленно отправиться на разведку по хитросплетениям здешних улочек, соединенных в один лабиринт, или же разместиться в отеле, освежиться после самолёта.

***

Договориться ни о чём определённом они не смогли, впервые не сойдясь во мнениях. Софию отчаянно тянуло на воздух, на улицу, прочь из их маленькой мансардной комнатёнки, Ник же, с чувством почти выполненного долга, смакуя последние остатки кофе в баре, призывал её, безрезультатно, не спешить. Но, в конце концов, когда она взяла его за руку и вывела на крыльцо отеля, и они оба едва не захлебнулись свежестью морского воздуха, пробормотал, вмиг обращаясь в старика:

– Я уже не так молод, чтобы с самолёта срываться на прогулку… – София могла бы расхохотаться, слушая его брюзжание, но, повернувшись к мужу лицом и улыбаясь невинно, взяла его ладони в свои и уложила себе на талию.

– Так лучше? Ник, ты чувствуешь прилив сил? – стрельнув колким взглядом из – под ресниц, издевательски – спокойным голосом спросила она. – Советую ответить утвердительно, иначе…

Она приблизилась к нему на шаг и, трепеща, коснулась губ.

– Ник, наши медовые недели, это только четырнадцать дней! Неужели мы проведём их в четырёх стенах?! – с нотой каприза в голосе проговорила она.

Её руки сообщали Нику бодрость, её поцелуй пришёлся кстати, как после утомительного дня отдых, и Ник, взяв жену за руку и поцеловав костяшки пальцев, сказал:

– Нет, нам не стоит стоять на одном месте, дорогая!

И, с этими словами, повёл Софию в неизвестном, но явно удивительном направлении.

***

Они гуляли, держались за руки, как в те самые первые дни после встречи в Риме. И София, оглядываясь кругом, замечала, как много в Керкире было итальянского, словно они вернулись к месту своего знакомства, но почему —то уже пережившими много сказочных месяцев…

Город был уютным и маленьким, а София и Ник, уроженцы огромного Лондона, до сих пор питали слабость ко всему миниатюрному, компактному, смотрящемуся, как макет реального места. Низкие, даже приземистые дома с коваными балкончиками, дома, выкрашенные однотонно, будто прилипшие друг к другу, были умелой рукой архитектора посажены на фрагменты брусчатки… Она выстилала беспорядочные улицы… В этом городе не было лишних, противных взгляду изысков, как не было и обыденности….

В воздухе витал аромат романтизма…

Как страж всего великолепного города, возвышались белая часовая башня, Старая и Новая крепости, как из рыцарских легенд…

***

София была голодна…

Они прилетели на Корфу три дня назад, но пока, к разочарованию Софии, не двинулись дальше столицы. Зато!

Они побывали на Канони, очаровательном полуострове и там, на обширной смотровой площадке кричали миру с высоты о своей любви, подтверждая слова поцелуями, крепкими объятиями. Ник наблюдал, как от солнца проступают на щеках, носу Софии веснушки… монотонно щёлкал фотоаппарат, героиней каждого кадра, героиней жизни Ника была его жена…

Они видели Влахерну, девственно белую крохотную церковь на фоне разнообразного голубого цвета – моря и неба с прожилками облаков. Но всегда светило солнце…

Супруги, вдохновлённые красотами, застигнутые кипучим воодушевлением, побуждающим действия, совершили фантастичную прогулку к Мышиному острову, пятачку цивилизации среди воды…

Она потёрла руки в предвкушении роскошного обеда. Ник сидел напротив и улыбнулся, когда женщина кончиком языка облизала губы, звякнули нож и вилка. Во время еды София всегда напоминала ему лёгкий ураган: она смешивала вкусы, шокировала Ника масштабностью выдумок и экспериментов, обожала быть и поваром, и едоком…

– Так вкусно! – восхитилась она, кусочек за кусочком отправляя блюдо в рот. – Ты должен попробовать, милый!

Она протянула ему вилку. Ник забрал её, но потянулся к лицу жены и поцеловал её губы, беззаботно причмокнув, сказал:

– Ты права, великолепно на вкус…

София смеялась неудержимо.

***

Ещё через два дня, арендовав машину, они отправились в Палеокастрицу – греться на солнце, купаться – там, как говорили, можно было разглядеть неровности дна, такой прозрачной была вода.

Казалось время их в этом волшебном месте – Корфу – утекает, как вода сквозь пальцы или золотые песчинки бесчисленных пляжей. Они спешили, много раз выходя в море с гидом, открыв для себя Голубой Глаз и Наусика, катались на яхте вдоль побережья, вспенивая волны.

А на автомобиле…

Они объехали поочередно все шесть умопомрачительных, дающих простор воображению, бухт. Глядя на всё великолепие этих природных достопримечательностей и Ник, и София думали о том, другом, тысячелетнем природном Колосе, что тоже потрясал воображение, но заставлял сердце биться от страха и непонятной жалости, исполинской горе – убийце.

Но, когда получилось выбросить его из головы, София – впечатлительная сейчас, как девочка – восклицала:

– Ник, тут чудесно! Есть ли место на Земле, уголок, где лучше, чем здесь?!

Ник брал её за руку и говорил:

– Любое, где мы вместе…

София была очень счастлива! И только это было важно и нужно её мужу!

***

София играла на пляже песчинками, пересыпая их из ладони в ладонь, сидя недалеко от берега, где сухой песок любовно встречался с морскими волнами и становился влажным, податливым, похожим на глину материалом. Пляж был почти безлюден, солнце стояло в зените, но женщина не спешила встать на ноги и уйти в тень. София ждала…

– Я просил тебя надеть шляпу! Помнишь? – строго сказал голос Ника. Сам он приблизился к Софии сзади, положил ладонь на разгоряченную кожу спины. – И вообще, пора бы накинуть что —нибудь на плечи, не думаешь? Раз уж не хочешь пойти в отель!

С этими словами он обошёл её, сел с ней рядом на полотенце, назидательно взглянул в глаза. Но София, забирая из рук мужа стакан ледяной воды с клубничным сиропом, сказала:

– Ты зануда, любимый! – отпила глоток и смело, но будто нечаянно – долго поцеловала его. На губах остался тонизирующий лёд напитка.

Шляпа и рубашка так и остались брошенными рядом…

– София… – вздохнул Ник, понимая, что сам виноват в крайней степени её очаровательного, словно девичьего непослушания.

***

Она продолжила жадно пить воду, немного пролила, и струйка, бесцветная, прокатилась по её подбородку, шее и пропала где – то в ложбинке груди. Осушив стакан до капли, София деловито вручила его Нику и, повернувшись, дотянулась до сумки, сосредоточенно принялась в ней копаться. В конце концов, София выудила баночку с белым веществом, без слов отдала её Нику, вздохнула в блаженстве. Легла на живот и, уткнувшись лицом в полотенце, через секунду, снова посмотрев на Ника, сказала:

– Если можешь, сделай мне одолжение… – глаза Софии бесовски поблёскивали, она соблазняла даже, произнося обычные слова. Она знала, что муж не преминет её коснуться.

– Что ж ты делаешь со мной… – усмехнулся он, открыл крышку, взял в ладонь немного крема от загара.

Ник смазывал масляной субстанцией кожу, которая начала уже темнеть от солнца. Его прикосновения, чуткие, чувственные дарили спокойствие и беспокойство одновременно. Он тушил, как говорят, бензином огонь. И каждое его поглаживание чувствовалось Софией, как самая невероятная ласка. Она думала, когда это получалось, что, слава Богу, на пляже почти никого не было, подозревая, что смотрелось всё происходящее очень смело, страстно, будто прямо сейчас они…

Ник склонился к её уху:

– Милая, мне жаль, что тебе так тяжело… в эти минуты…

Голос его звучал интимно, но София сказала, чтобы отбить атаку, победить:

– Не так тяжело, как тебе, дорогой!..

Она была права…

***

Они катались на скутерах по всему острову, находя изумительные, завораживающие виды – правда, Ник утверждал, как истинный романтик, – что его завораживает жена. Они меняли отель за отелем, географическое положение, не в силах изменить только одного – любовь их становилась ещё более сильной!

И супруги говорили, шептали друг другу об этом, когда солнце вставало над горизонтом и когда, в кромешной темноте спальни, они целовались…

И не только!

***

Их замок из песка был достроен и, Ник с Софией сидели около него, обнявшись.

– Хочется тебе вернуться домой? – спросила женщина, пока Ник перебирал пальцами пряди её волос.

– У нас ещё несколько дней на Корфу, а ты уже скучаешь по этим местам? – проницательно спросил Ник, целуя её в щёку.

– Нет, – улыбнулась София, —я скучаю по нашим медовым неделям, Ник!

Он обнял её сильнее, как обычно, когда старался в чём —нибудь убедить:

– У нас будет медовая жизнь, родная! Я ведь поклялся тебе у алтаря, помнишь?

– И всё же? – София непременно хотела знать другой ответ.

– Я хочу возвращаться туда, где ты будешь…

Она посмотрела на мужа и спросила:

– Ник, за что ты любишь меня?

– Не скажу тебе этого, дорогая! Просто знай…

***

Он поманил её к воде. Шаг за шагом по мокрому песку, огибая выброшенные на берег камни, они заходили в воду. Ник вёл Софию за руку, дальше и ещё глубже. Вода теперь была намного выше талии Софии.

– Тебе не страшно, милая? – спросил Ник, хотя на воде она держалась хорошо, и дно чувствовала ногами.

– Нет, с чего бы?

Ник резко притянул её к себе, прижал, и сказал:

– Потанцуем?

Вода облегчала, давала свободу, дарила грацию. Они танцевали прямо в воде, танцевали и смеялись. То ли вальс, то ли танго был так проникновенен, что останавливать танец не хотелось. Они тревожили море, плескались в нём, создавая волны и вспенивая пространство вокруг себя. Они были словно единственными на планете, объятия крепли, поцелуи становились жаднее и рискованнее… София потеряла опору, потому что Ник давно уже держал её на руках, поддерживая бёдра… она давно уже обвила его талию ногами…

Краснел закат и на его фоне слияние их губ над блестящей, словно огненной водой, было потрясающим…

Глава 4. Прага

София была беременна второй раз за свою жизнь, не скоро ещё, но готовилась родить для Ника малыша. Она так его ждала!..

София попала в больницу с кровотечением, будучи на третьем месяце. Непонятно было, что послужило его причиной, но тревожное, скрутившее её неожиданно, дома, оно ставило под угрозу жизнь их ребёнка. Нет, сама она об этом вряд ли догадывалась, могла об этом знать точно, но…

Проснувшись после длинных, как несчастливая жизнь, кошмаров, София увидела белые стены, и тут вспомнила, как Ник, громко крича в телефонную трубку, вызвал для неё скорую. Вспомнила тряску в большой, оснащённой приборами машине, вспомнила, как на лицо ей надели кислородную маску… вспомнила боль внутри…

– Миссис Клэри? – это был зов издалека. Она обнаружила, что плохо ещё слышит окружающий мир, и что странно, вовсе не хочет ничего слышать. – Вам лучше?

– Не знаю, – тихо призналась она, не ощущая ни тела, ни его боли. Всё прошло.

– Что это было? – губы пересохли и потрескались, как наждачная бумага.

– Выкидыш! – на лице Софии отразилось, наверное, недоумение вкупе с недоверием, и врач спросил: – Вы понимаете, что это значит?

София отвернулась от него, но потом собрала остаток сил и ответила:

– Знаю, у меня не будет ребёнка! – голос её, усилившийся от внезапных рыданий, стал отчётлив и суров, хотя сама она вызывала жалость к себе, маленькая для больничной кровати. – У меня не будет уже второго ребёнка…

Больше она не повышала голоса, но плакала, не переставая.

***

Ник вошёл в палату после ухода врача, который толком ничего не добился от Софии. Она так и не сказала наверняка, болит ли у неё что —нибудь или нет, о тревоге он не стал её спрашивать: она потеряла ребёнка несколько часов назад.

Ник прошёл к постели жены. В первый раз за время их знакомства и семейной жизни – скоро было три года со дня свадьбы – между ними повисло молчание.

– Я так виновата, дорогой! – произнесла София потом, избегая ещё посмотреть мужу в глаза. —Что мне теперь делать?

Ник никогда бы ни в чём её не обвинил; он знал, что София мечтает о детях. Его держала около неё не только самозабвенная, созидающая любовь, но и сильнейшее в Софии сознание, понимание предназначения женщин, нетерпение принять его и исполнить.

Милая… – он тосковал, как и она. – Любовь моя!

– Ты меня ещё любишь?! – удивилась София. – Теперь это почти преступление…

Ник сел на край её постели, приподнял, замер, обнимая любимую, но не чувствуя, что она обнимает его в ответ.

– Мне незаконно быть рядом с тобой, родной мой! – она уже плакала в объятиях мужа. – Что я натворила?!

– Поплачь! – сказал он. – Поплачь, так надо! Ничего ты не сделала, дурного… Это просто, просто несчастный случай… И я буду для тебя и преступником, если потребуется…

Ник взглянул ей в лицо.

– У нас всё будет хорошо… Мы ещё устанем от детского смеха и сказок! Да, я знаю точно…

Губы Софии приоткрылись в мечтательной улыбке. Она понимала, что ей всё же досталась прекрасная жизнь…

***

– Почему ты так рвёшься туда, Ник? – спросила, лёжа в объятиях мужа, София.

Был вечер или, вернее, «просто ночь»: супруги лежали под общим одеялом, каждый задрапированный в свою пижаму, и смотрели друг другу в глаза.

– Ты ещё не видела этого места! – сказал Ник, целуя жену перед сном. – Засыпай, самолёт завтра!

– Уж я– то знаю… – смежив веки, проворчала София. – Сегодня полдня возилась с вещами…

– Твои старания будут вознаграждены, родная! – уверил Ник, погрузив пальцы в волосы женщины и успокаивающе поглаживая кожу. —Засыпай, я тебе говорю!..

***

Дом остался позади и внизу. Стенстед попрощался с супругами Клэри, казалось, с сожалением; София ни о чём не сожалела: Ник приготовил для неё новое открытие!

Она теперь замечала в себе тягу к приключениям и вот, их свободные дни материализовались билетами в изобилующее приключениями место. Надо упомянуть, что София, подстрекаемая Ником, никогда так много не путешествовала, как в эти годы, годы замужества. Не так скоро, но их счастливому браку должно было сравняться три года! Уже три, а жене Ника представлялось, что только ещё! Время было насыщено волшебством, пахло сказкой, которую создавал Софии Ник.

Он сам давным – давно заразил её жизнелюбием, и обнаруживал теперь, что в его любимой этого чувства через край, тогда, как прежние сомнения, недоверие к самой себе, несчастье в маленькой сумочке через плечо отброшены ею назад!

Самолёт набирал высоту.

***

Времени у них было довольно мало, по меркам прошлого, а потому отчаянный «знаменитый картограф» Ник Клэри забил их поездку достопримечательностями до отказа, хотя потом выяснилось, что любимый гид Софии оставил для жены только всё самое впечатляющее, загадочно намекнув на «следующий раз».

Первая остановка в Праге – Пражский град – замок, похожий на крепость, резиденция первого человека страны. Он уместился – верно, с большим трудом! – на холме на берегу реки, чудное название которой София забыла напрочь, хотя Ник много раз его повторял. Как то незаметно она очаровала стражников, и в арсенале «Путевых картинок» Софии появился ещё один снимок. Они посетили и Собор святого Вита, несмотря на то, что оба Клэри были, скорее, людьми светскими, чем духовными.

***

Они уходили из гостиницы рано утром, запасшись водой, и возвращались вечером, усталые и эмоциональные.

Прага уместно и правильно объединила в себе историю и современность, на улицах ощущалась могучая тяжесть не лет, а веков, пронизанных событиями то светлыми, а то и темнейшими – жизнь не всегда щадила своих детей, а у любого ягнёнка могли оказаться волчьи зубы… Но она могла быть и молода – толпы смеющихся молодых людей вносили в колониальную суровость каменных стен новизну, приятную и лёгкую перспективу будущего, то, что свойственно веку пришедшему… И не было возможности не влюбиться в узкие мощёные улочки, строгие, тянущиеся вверх шпили башен, ярко – оранжевые черепичные крыши, небо, висящее над ними, небо, купол над всем, до чего дотягивался взгляд…

***

Софию покорил Карлов мост, пешеходный, запружённый туристами, в толпу которых рука об руку вторглись Ник и его жена.

– Вл-та-ва? – в сотый раз повторила София за Ником, окидывая взглядом прозрачно – серую змею реки, уползающей куда —то дальше горизонта.

– Да, так называется эта река! Смотри!

Арочные опоры каменного, самого известного, но не первого моста города, вклинивались в бег воды под их ногами, нарушая течение, и вода шла рябью, переливаясь оттенками металлического. Было пасмурно, но, если появлялся хоть один просвет голубого неба, вода непременно отражала его, и бурные потоки становились не такими серыми.

Повсюду слышался гомон сотен голосов, между зеваками Клэри то и дело протискивались, боясь потерять друг друга в толчее. Всех оглушала музыка, София хотела кружиться в танце, радостная, со всё более возрастающей непосредственностью. Но Ник тянул её прочь…

И, когда смолк в отдалении общий хор мелодий, голосов и восторженных возгласов, София и Ник бросились друг к другу в объятия, донельзя впечатлённые повсеместным весельем. Ещё эхом отдавалась в ушах прекрасная музыка, а Ник, романтично поцеловав жену, взял Софию за руку и повёл непонятно куда…

***

Ник и София много часов бесцельно бродили по Еврейскому городу, на каждом шагу встречая что —нибудь любопытное. Они побывали на Вацлавской и Староместской площадях, воочию увидев статую всадника Святого Вацлава, и уже после настала очередь Софии взять ладонь Ника в свою и повести его за собой – за памятником возвышался строгий на вид многоэтажный национальный музей, свод которого всё же украшал позолоченный купол.

София влюбилась в прогулки по музейным экспозициям.

И, когда Ник заявил, что устал от исторической толщи, со смехом ответила, что он сам внушил ей интерес к прошлому, старине, рассказам и разговорам о былом, а, значит, ему же придётся за это поплатиться скитаниями по многочисленным экспозиционным залам.

***

Они фотографировались на фоне дворцов, накапливая на будущее воспоминания. Даже под каплями дождя они прогуливались по мокрым мостовым, дожидаясь, пока зажгутся к вечеру фонари, а затем шли ужинать в каком —нибудь приятном кафе с панорамными окнами, и, усевшись за столик, и ожидая заказанных блюд не смели выпустить ладонь спутника и поминутно целовались, кратко и украдкой, словно у них было всё меньше времени на нежности…

– Я так тебя люблю!.. – и даже признания были созвучны.

***

В один из последних их вечеров в столице Чехии Ник устроил поход в Национальный театр. Они смотрели на сцену: София, не шевелясь, будто лишённая возможности даже дышать, вся поддавшись действиям персонажей и проникнувшись ими с первого взгляда и Ник, на этот раз просто сопровождающий жену в её поисках удивительных мест, вещей. Он никогда не говорил ей, но театр отчего – то не любил.

Хотя для мужчины это значило так мало, если София наслаждалась.

– Мне здесь ужасно нравится, Ник! – сказала она на улице, вздохнула легко, укладывая в душе и памяти увиденное и пробуя на языке послевкусие, молчаливо, одними глазами, попросила мужа взять её под руку.

– Я же хорошо тебя знаю! – отозвался Ник, давая понять, что она не сказала ничего тайного.

***

Ник ввёл её в переднюю гостиничного номера и надёжно запер дверь.

– Намечается что —то интригующее? – уточнила София, когда Ник повернулся к ней лицом.

– Сама реши, дорогая! – он взял её за руку и по —настоящему набросился с поцелуем.

И, хотя Софии потребовалось время, чтобы опомнится, она с живостью отвечала. Она тоже хорошо знала Ника!..

***

– Милый, милый, подожди! – прошептала София, с усилием прерывая поцелуй. – Только минутку…

Она оказалась почти прижата к стене, но обнаружила свои ладони на щеках мужа, а губы – на отзывчивых, ласковых, непостижимо родных губах Ника. Сам он обнимал её талию.

– Что не так? – спросил он.

– Всё… – Ник вынудил её смолкнуть особенно чувственным прикосновением. – О, Боже… Что с тобой происходит?

Последнее София добавила довольным голосом.

– Я соскучился по тебе, София!

Она сходила с ума от открывшихся перспектив, но спросила:

– Да?

– Я хочу, чтобы ты мне верила! – Ник снял с её плеч лёгкую кофту и повлёк вглубь номера.

***

– Это был неплохой вечер, да? – спросил Ник, поглаживая Софию по волосам и вглядываясь в её глаза.

– Да! – согласилась она, они приютились рядом несколько часов назад, и волосы Софии были ещё влажны после ванной.