Текст книги "Преодоление преград"

Буравин понимающе кивнул:

– Если уж совсем начистоту, то мы с Борисом оба виноваты в том, что наша дружба разрушена. Дело в том, что много лет я любил его жену. На расстоянии, конечно… Он об этом знал, но мирился. А теперь эта ситуация, похоже, вышла из-под контроля.

– Да, дела… – протянул Кирилл.

Какое-то время мужчины молчали, думая каждый о своем. Наконец Кирилл сказал:

– Ну что ж, раз пошла такая откровенность, я тебе вот что скажу, я скоро собираюсь уйти в отставку. Я кое-что понял в этой жизни, и вообще… По-человечески я тебе сочувствую и советую разобраться с вашими делами, пока еще я сижу в этом кресле. Думаю, что смогу тебе помочь.

– Спасибо, – коротко сказал Буравин, и сам протянул руку Кириллу. Тот пожал ее.

* * *

Ирина и Самойлов зашли в квартиру, и Борис предложил:

– Проходи, располагайся, я сейчас быстренько соображу что-нибудь…

Ирина немного настороженно оглянулась:

– А что, дома разве никого нет?

– Нет, я сегодня совершенно один, – ответил он и стал хлопотать, накрывая на стол: достал водку, огурцы, разлил водку по рюмкам Ирине и себе, потом налил третью рюмку, накрыв ее кусочком хлеба.

Ирина в это время осматривалась в квартире, понимая, что они с Самойловым действительно одни. Настроение ее заметно улучшилось, она села к столу.

– Давай помянем, – сказал Борис. Ирина кивнула:

– Давай…

Они выпили не чокаясь.

Поставив рюмку на стол, Борис вздохнул:

– Да, вот как бывает. Совсем недавно Яков был жив и с виду совершенно здоров…

– Болезнь сердца мучила его уже много лет. Бедный Яша… – покачала головой Ирина.

– А ведь я его почти не знал. Может, ты расскажешь мне про него? – попросил Борис.

Ирина пожала плечами:

– Что тебе рассказать… Он был хороший человек, но… обыкновенный, понимаешь? Он не был способен на сильные поступки.

Борис сочувственно спросил:

– Тебе, наверное, его сильно не хватает сейчас.

– Да. Мне так сейчас плохо и одиноко, ты себе не представляешь, – неожиданно Ирина побледнела и приложила дрожащие пальцы ко лбу. Выглядело это немного театрально, но Борис не заметил наигранности в поведении Ирины и озабоченно спросил:

– Что с тобой? Тебе нехорошо?

– Да, что-то голова закружилась… – еле-еле выговорила она. – Сейчас все будет нормально… Просто какая-то слабость.

– Тебе, наверное, надо прилечь. Ты перенервничала, такой стресс, – забеспокоился Борис.

Ирина сделала вид, что пытается взять себя в руки, но у нее, конечно, ничего не вышло: она неловко схватилась за край стола:

– Боже, мне кажется, я сейчас упаду.

– Тебе действительно нужно отдохнуть. Пойдем, я тебя уложу, – подхватил ее Борис.

– Спасибо… Боря, ты такой заботливый, – благодарно посмотрела на него Ирина. Она с трудом поднялась, опираясь на его руку.

Борис помог ей добраться до кровати и уложил ее, сам сел рядом.

– Спасибо тебе за заботу. Мне так неловко, что я разлеглась тут, злоупотребляю твоим гостеприимством, – тихо сказала Ирина.

– Что ты, все в порядке, – успокоил ее Самойлов. – Тебе надо отдохнуть. Я пойду, не буду тебя тревожить, – Он собирался встать, но Ирина его остановила, взяв за руку.

– Постой, Боря, не уходи, посиди со мной, пожалуйста. Я чувствую себя лучше, когда ты рядом.

Борис с готовностью остался:

– Конечно, я побуду с тобой.

– Я только сейчас вдруг поняла, какая же я одинокая. Знаешь, я всегда завидовала Полине. Тому, что у нее есть семья, дети, муж… А у меня никого нет, – из глаз Ирины брызнули слезы.

Борис принялся ее утешать:

– Ну что ты, Ирочка, ты совсем не одинока. У тебя есть мы – Полина, я… Мы не оставим тебя, что бы ни случилось. Мы тебя любим!

– Это все не то. Полина и ты – вы есть друг у друга, а я… у меня нет никого такого же близкого… любимого… ты говоришь «мы». Любить нельзя во множественном числе. Каждый любит сам по себе, от первого лица, – сквозь слезы возразила Ирина.

Борис покорно кивнул:

– Ну, хорошо – я. Я люблю тебя. Она заглянула ему в лицо:

– Правда? Ты правда меня любишь?

Борис смущенно отвел глаза:

– Ира, ты не совсем верно меня поняла… Я люблю тебя как друга.

Ирина разочарованно отпрянула:

– Впрочем, это, конечно, глупо – тешить себя какими-то иллюзиями. Если бы я могла любить тебя просто как друга, как мужа сестры – я была бы счастлива, наверное. Увы, я люблю тебя по-настоящему.

Борис непонимающе посмотрел на нее:

– Что ты хочешь этим сказать? Я не очень тебя понимаю… И ты не совсем понимаешь, что сейчас говоришь.

– Нет, Боря, понимаю. Я всегда любила только тебя и до сих пор люблю, – искренне призналась Ирина.

Борис обескураженно спросил:

– Но как же Яков? Ведь ты была за ним замужем? Ирина скорбно поджала губы:

– Должна же я была выйти хоть за кого-то. Иметь хотя бы иллюзию отношений, любви, семьи… Я понимаю, что ты не можешь ответить мне взаимностью, ты любишь Полину.

– Я не знаю, что тебе на это ответить. Это так неожиданно… – растерянно пробормотал Борис.

– Но я прошу, подумай о том, любит ли она тебя? – посмотрела ему в глаза Ирина.

– Что ты можешь об этом знать, Ира? – горько спросил он.

Ирина возразила:

– Ты ошибаешься, я-то об этом знаю все – она же моя сестра, мы с ней выросли вместе. Я могу только по тому, как она посмотрела, хмыкнула, какое у нее выражение глаз – понять, что она думает и как относится к человеку. Она не любит тебя.

– Ты говоришь так от ревности, – попытался защититься Борис.

Ирина вздохнула:

– Наверное. Ведь она украла тебя у меня. Да, она знала, что я люблю тебя, и всю жизнь вела себя, как собака на сене, – не любила тебя и не отдавала мне. А как только у тебя начались неприятности, оказалось, что ты ей не нужен. Она просто бросила тебя.

– Ира, мне неприятно, что ты говоришь о ней в таком тоне. Я пойду, – сказал Борис и встал.

Ирина задержала его:

– Погоди, не уходи. Прости меня, я наговорила много гадостей. Ты прав, это, наверное, от ревности. Но ты ведь можешь меня понять, правда? Ты прав. Конечно. Но я тебя прошу – поцелуй меня!

– Ира, это ни к чему… – неуверенно отказался Борис.

Ирина проявила настойчивость:

– Ну, всего один невинный поцелуй? Что тебе стоит? Самойлов решился и склонился над ней, целуя в щеку, но Ирина обняла его за шею и привлекла к себе, подставляя для поцелуя губы. Борис поцеловал ее в губы – сначала холодно, формально, но постепенно их поцелуи становились все горячее и горячее…

* * *

В дверях дома Маши стояла Катя, напротив нее, уперев руки в бока, Зинаида, которая не скрывала своего недовольства:

– И зачем это вы сюда пришли?

– Мне нужна Маша, – твердо сказала Катя. – Я хочу, чтобы она пошла со мной.

– Она хочет! Маша никуда не пойдет, уходите подобру-поздорову… – надвинулась на нее Зинаида.

Но Катя не собиралась сдаваться:

– Я никуда не уйду, пока не поговорю с ней. Зинаида язвительно спросила:

– Знать, жареный петух клюнул, раз Маша понадобилась? Как все у вас хорошо, так вы ее посылаете? Унижаете, прогоняете! А теперь – пойдем, Маша? Ничего не выйдет!

И Зинаида стала потихоньку оттирать Катю обратно к дверям.

– Но поймите, она мне действительно очень нужна! Позовите ее! – взмолилась Катя. Зинаида ничего не хотела слушать:

– А ее нет, понятно? Давайте, давайте, в другой раз придете.

Катя пыталась сопротивляться, но ее силы и натиск рассерженной Зинаиды были слишком не равны. Зинаиде практически удалось вытолкать Катю из кухни, как тут из комнаты раздался голос Маши:

– Бабушка, кто там?

– Это соседка… за солью пришла… – громко крикнула Зинаида и прошипела Кате тихо: – Уходите немедленно!

Но Катя также громко позвала:

– Маша, это я, Катя!

Маша быстро вышла из комнаты и пристально посмотрела на Катю.

– Зачем ты пришла сюда? – спросила она.

– Я ее выгнать хотела, а она упирается! – возмущенно всплеснула руками Зинаида.

Маша ее успокоила:

– Ничего, бабушка, все нормально. Я тебя слушаю, Катя.

– Я пришла просить тебя о помощи, – просто сказала Катя.

– Почему я должна помогать тебе? – удивилась Маша.

– Не мне. Ради себя я бы к тебе ни за что не пришла. Я прошу тебя пойти со мной в больницу. Леша… Он… умирает, – на глаза у Кати навернулись слезы.

– Леша умирает? – Маша замерла, ожидая ответа и не веря услышанному.

Катя кивнула:

– Да.

Маша в полной растерянности запричитала:

– Боже мой… Как же это… Но почему? Что с ним случилось?

Катя стала сбивчиво рассказывать:

– Он упал с большой высоты. Он сбежал от похитителей. Видимо, за ним гнались, он пытался спастись… Сорвался. Это произошло в районе крепости, там раскопки, реставрация… Строительные леса. С них он и упал.

– Когда это произошло? – чуть слышно спросила Маша, ее всю трясло.

– Недавно. Маша, я тебя очень прошу, поехали в больницу! Ты – его единственный шанс! Только ты можешь ему помочь. Я уже отчаялась… Пожалуйста… – Катя была искренне взволнована, голос ее дрожал.

Маша, не раздумывая, кивнула:

– Да, конечно, я пойду. Катя, подожди меня на улице. Я сейчас.

– Спасибо тебе. Я знала, что на тебя можно рассчитывать, – тихо поблагодарила Катя и вышла.

Маша повернулась к Зинаиде, которая во время всего разговора сидела, поджав губы, и спросила:

– Ты об этом знала?

Зинаида секунду поколебалась, а потом кивнула, признаваясь:

– Да!

Маша была изумлена и возмущенно смотрела на бабушку:

– Ты знала про Лешу? И как ты могла скрыть от меня это? И Сан Саныч, конечно же, знал? И вы молчали?

Зинаида начала оправдываться:

– Да, и Сан Саныч тоже знал. Но пойми: мы не хотели тебя волновать…

Услышав это, Маша взвилась, глядя на бабушку со смесью изумления и ярости:

– «Волновать»? Леша при смерти лежит в больнице, а вы не хотели меня «волновать»?

– Машенька! – взмолилась бабушка. – Но пойми же: ты так устаешь, столько сил отдаешь больным… И вообще, мы так радовались, что ты забыла про Лешу…

– Ну, знаешь! От тебя я этого не ожидала! – с обидой прервала ее Маша.

– Ну прости. Прости. Просто нам на самом деле казалось, что так будет лучше… – жалобно сказала Зинаида.

Маша взяла себя в руки и задумалась. Ей стало жаль бабушку, и она сказала:

– Ладно. Все равно я об этом узнала, не от тебя, так от Кати. Но меня волнует другое. Почему я ничего не почувствовала? Он находится в больнице, при смерти, а я ничего не почувствовала! Я должна была почувствовать!

Маша ощутила себя виноватой…

* * *

Грустный Толик не спеша шел от Маши, когда навстречу ему появился Жора.

– Вот ты где шляешься? – набросился он на брата. – Полгорода уже обегал. Пошли скорей!

Он попытался взять Толика за руку, но тот вырвался:

– Я никуда не пойду.

– Как это ты не пойдешь, спятил, что ли? Отец сказал, если мы не явимся немедленно, он нас бросит тут одних! Ты понимаешь, что тогда будет?! – закричал Жора.

Толик спокойно и твердо сказал:

– Возвращайся к нему и уезжайте вдвоем. Я остаюсь здесь.

Жора угрожающе надвинулся на него:

– Что ты сейчас сказал? А ну, повтори! Я что-то не понял!

– Уезжайте одни. Я остаюсь, – так же твердо повторил Толик. – Жора, я все решил. Я никуда не еду.

– А больше ты ничего не хочешь? – завелся Жора. – Ты что себе позволяешь, блин? Тебя вообще никто не спрашивает, что ты хочешь, что ты не хочешь! И твое мнение никого не интересует! Ты понял меня?

Жора смотрел на брата с угрозой. У Толика ходили желваки, но он сдерживался.

– Что за бред? Да что тебе в голову ударило? – продолжал вопить Жора.

– Я не буду ничего тебе объяснять, – все еще сдерживая себя, ответил брат. – Я взрослый человек, я в состоянии сам принимать решения!

– Ты? Да ты вообще никто! Ноль! Что тебе скажут, то и будешь делать! – Жоре захотелось поиздеваться над Толиком. – Смотрите-ка, шкаф заговорил! Какие решения? Ты – недоумок, тряпка! Ты что, выпендриваться вздумал? А ну, быстро пошли!

И Жора схватил Толика за руку, но сделал это совершенно напрасно: Толик с разворота ударил его в челюсть. Жора упал. Толик, даже не взглянув на брата, ушел. Жора остался лежать, уткнувшись носом в землю.

* * *

Полина спешила домой: ей было необходимо принести Леше все, что он просил. Зайдя в комнату Алеши, она стала собирать по ящикам его вещи: бритву, зубную щетку, складывая все в сумочку.

Неожиданно ей послышались какие-то звуки, которые доносились из соседней спальни. Полина, которая была уверена, что в доме никого нет, настороженно прислушалась и пошла проверить, что же это за звуки.

В спальне Ирина с Борисом лежали в кровати полураздетые и целовались. Вдруг Ирина отстранилась, прислушиваясь.

– Мне кажется, в прихожей хлопнула дверь, – настороженно сказала она.

– Тебе показалось… – успокоил ее Берне и попытался привлечь ее к себе.

Ирина не успокаивалась:

– Погоди… По-моему, там действительно кто-то пришел.

– Ну и что? Это Костя, кто еще сюда может прийти… – предположил Борис.

Ирина испуганно спросила:

– А вдруг он войдет к нам?

– Не бойся, мы приучили детей не соваться в родительскую спальню, – уверил Борис. Это успокоило Ирину, она обняла его и они вновь страстно поцеловались.

Неожиданно дверь в спальню открылась и вошла Полина.

Повисла напряженная тишина. Первой заговорила Полина.

– Как это понимать? – спросила она сухо. Самойлов поспешно натянул на себя одеяло:

– Полина, я сейчас тебе все объясню. Полина сухо прервала его:

– Не нужно, не утруждай себя, все и так понятно. И она посмотрела сестре в глаза. Ирина, вопреки ожиданиям, совершенно спокойно выдержала ее взгляд.

– Ира, а ты ничего не хочешь мне сказать? – спросила Полина.

Сестра спокойно улыбнулась:

– Ты же сказала, что тебе все понятно.

– Некоторые детали хотелось бы уточнить, – заметила Полина мрачно.

Самойлов продолжал лепетать:

– Полина, давай успокоимся и все обсудим, давай поговорим, ты должна меня выслушать… Я все объясню…

Ирина, абсолютно уверенная в себе, решительно встала и прервала его оправдания:

– Помолчи. Нет, сестренка, все объясню тебе я.

– Хорошо. Только не здесь, – сдержанно ответила та. – Я жду в гостиной.

– Как скажешь, – кивнула Ирина.

Полина вышла из комнаты, Ирина встала, открыла шкаф и начала выбирать, что бы надеть. Остановила она свой выбор на халате Полины. Его она и достала, движения ее были спокойны и уверенны. Самойлов с испугом наблюдал за ней, выглядел он в этот момент жалким.

– М-да… Какая неприятная ситуация… Что же теперь будет? – испуганно спросил Борис.

Ирина снисходительно посмотрела на него:

– А почему ты так переживаешь?

– Потому что мне эта вся ситуация абсолютно невыгодна! – заявил он неожиданно.

Ирина удивленно усмехнулась:

– «Невыгодна»? Ты беспокоишься о своем моральном облике? Боишься испортить свою репутацию? Или что?

– Дело не в этом! Я люблю Полину, я так надеялся, что она ко мне вернется, но теперь… – нервничал Борис.

Ирина возмущенно прервала его, глядя на него с презрением и яростью:

– Ах, вот оно что? Ясно! Так вот, милый, если ты так любишь Полину, не надо было ложиться со мной в постель. А уж если лег, веди себя достойно.

Самойлов молчал, понурившись.

– И вообще, со своей сестрой я уж как-нибудь сама разберусь.

И бросив на Самойлова уничтожающий взгляд, Ирина вышла из комнаты.

Полина, расстроенная увиденной ею в спальне сценой, сидела на кухне. К ней вышла Ирина, переодетая в ее же халат. Ирина села напротив Полины и закурила, высокомерно глядя на сестру:

– Прости, что заставила ждать. Надо было привести себя в порядок. Ничего, что я надела твой халат? Не брезгуешь?

Полина покачала головой:

– Перестань юродствовать, Ира. Тебе это не идет. Ирина пропустила ее замечание мим» ушей и продолжала:

– Ты хотела со мной побеседовать? Беседуй. Полина укоризненно посмотрела на нее:

– Как ты можешь так себя вести в моем доме? Ирина сразу же перешла в наступление:

– А почему тебя это беспокоит? Ты же ушла из этого дома, бросила мужа, так чему ты удивляешься? Перестань строить из себя обманутую жену. Ты первая от него ушла. А я люблю Бориса. Давно люблю, и ты об этом прекрасно знаешь. Полина кивнула:

– Знаю. Знаю, но никак не могла предположить, что ты способна… Здесь, в моем доме… В нашей спальне…

Ирина усмехнулась:

– Ну, прости, что посягнула на твою территорию! Полина, не будь собакой на сене…

– Ира, я от тебя этого не ожидала! – воскликнула Полина.

Но сестра только пожала плечами:

– А почему, собственно? Я что, не человек? Не женщина?

– У тебя только что умер муж, а ты так себя ведешь… – с ужасом продолжала Полина.

– Правильно. Умер муж. Мне было очень одиноко, Хотелось ласки и внимания, – объяснила Ирина. – Хотелось почувствовать себя хоть кому-то нужной.

Полина, обескураженная ее поведением, глухо повторила:

– Нет, я этого не могу понять… Ирина с вызовом взглянула на сестру.

– Не понимаешь? Так я тебе объясню! – и она резко потушила сигарету: – А что ты вообще обо мне знаешь? О моей жизни? Знаешь, как я жила с Яшей? Знаешь, что это была за жизнь? Что мне пришлось терпеть? Как я страдала? Нет!

Полина молчала, удивленно слушая Ирину, а та продолжала, зло глядя на Полину:

– Пока ты вила свое семейное гнездышко с человеком, которого я любила, рожала ему детей и строила из себя порядочную жену, я терпела унижения и оскорбления, боролась за право быть счастливой! Думаешь, у меня хоть что-нибудь получилось? Нет!

Полина растерянно пролепетала:

– Но Яша любил тебя…

Ирина презрительно усмехнулась, отмахиваясь:

– Любил меня? Не смеши. Он себя любил. И деньги. Он всегда был на первом месте. Он и его проблемы. У нас с Яшей никогда не было теплых отношений. Это был скорее… деловой союз. Любви в нем не было.

– Ира, я все понимаю, но… – начала было Полина. Но сестра с яростью прервала ее:

– Нет, не понимаешь! Ты не думаешь обо мне, а я тоже хочу быть счастливой! Я это заслужила, как ты считаешь? Я всегда тебе завидовала, и знаешь, почему? Потому что у тебя был Буравин.

– У меня не было Буравина, – поправила ее Полина. Ирина уверенно сказала:

– Был! Ты его любила, ты думала о нем! Я-то знаю, ты мне рассказывала, и я все это помню! А я слушала тебя и понимала, что чувствую то же самое! Ту же обиду и боль оттого, что человек, которого я люблю, несвободен! И что он никогда не уйдет из семьи!

Полина молчала, чувствуя себя неловко. Ирина смотрела на нее и, смягчившись, почти ласково напомнила:

– Вспомни, ты сама говорила, что Самойлов тебе не нужен. Ты мне его практически предлагала!

– Да, но я не думала, что это будет вот так… Практически на моих глазах, в моей постели, – растерянно сказала Полина, но было понятно, что она почти готова согласиться.

– А мы тебя не ждали! Ты ведь уже не живешь в этом доме, и дверь в спальню была закрыта. Тебя никто не просил заходить. Так что… Тебя погубило любопытство!

Полина, понимая, что доводы Ирины весьма веские, кивнула:

– Хорошо, Ира. Я– тебя услышала. Да, наверное, ты права. Ты… Впрочем, делай, что хочешь, – вздохнула она.

Из спальни вышел Самойлов и виновато посмотрел на сестер.

– Полина, я хочу, чтобы ты знала… Чтобы ты поняла… То, что ты увидела, это… – залепетал он.

Полина твердо остановила его:

– Борис, не надо, мне Ира все объяснила. Я понимаю, что пришла не вовремя и зря затеяла этот разговор. Я не имела права. Ира права, мы с тобой разошлись, и у тебя теперь своя жизнь. Ты имеешь право на личную жизнь, отдельную от моей. Так же, как и я. Я пришла только забрать вещи Алеши и сейчас уйду.

И, не слушая ничего больше, Полина быстро вышла. Ирина с насмешкой наблюдала за растерянным Самойловым:

– Ну что молчишь, неверный муж? Расслабься, все позади.

Самойлов устало опустился на стул:

– Что ты сказала Полине?

– Правду, – спокойно ответила Ирина.

– Надо было сказать, что между нами ничего не было… – сказал Борис.

Ирина продолжала усмехаться, глядя на потерянного Самойлова.

– Ну как это не было? Все было, и очень неплохо! Самойлов подавленно молчал, и Ирине это не понравилось:

– Я что-то не пойму, ты хочешь удержать Полину? Или ты хочешь усидеть сразу на двух стульях?

Самойлов упрямо покачал головой.

– Пойми, я должен ей все объяснить… Ирина недовольно отмахнулась:

– Да ничего ты не должен! Она первая тебе изменила.

– Да, но… Нет, Ира, я сейчас ее догоню… – подхватился он. Однако Ирина твердо заявила:

– Не надо сейчас за ней идти. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Но мне не нравится, что мы вот так… Разошлись. На такой ноте, – мрачно возразил Борис.

По-моему, очень жизненная нота. Прими это как данность, будь мужиком! – потребовала Ирина. – И вообще я хочу, чтобы у нас троих остались хорошие отношения. Полина как-никак моя сестра.

Самойлов раздумывал, потом все-таки встал:

– Нет, я все-таки должен пойти за ней, вернуть, объяснить ей все… Со своей точки зрения.

Ирина с вызовом сказала:

– Борис, я тебя предупреждаю: если ты сейчас пойдешь за Полиной, ты никогда больше не увидишь меня!

Самойлов остановился. С досадой смотрел он на Ирину: он очень был расстроен, что попал в такую дурацкую ситуацию.

– Ира, я прошу тебя, давай не будем устраивать сцен и скандалов. И у меня, и у тебя сейчас сложный жизненный период.

– И ты злишься, что попал в такую дурацкую ситуацию… Только хочу напомнить, что я тебя насильно в койку не тянула! Все было полюбовно. Или мне показалось, что ты был не против? – повысила голос Ирина.

Самойлов опустил голову:

– Мне действительно не по себе. Ты понимаешь… Я еще никогда так глупо не подставлялся…

Ирина насмешливо смерила его взглядом.

– А ты трус, Самойлов! У тебя все поджилки трясутся… Скажи, неужели ты так панически боишься мою сестренку? Любишь кататься – люби и саночки возить, Боренька! – рассмеялась она ему в лицо.

Борис злился, ему хотелось от нее поскорее избавиться, но он сдерживал себя в рамках приличий.

– Перестань, Ира. Давай спокойно разойдемся, успокоимся… И на трезвую голову подумаем, что нам делать дальше.

– Тебе не терпится от меня избавиться? – догадалась Ирина. – Что, я тебе уже не нравлюсь?

Самойлов поморщился и сдержанно сказал:

– Тебе будет легче, если мы с тобой тоже поссоримся? Я предлагаю все же сохранить лицо… Ведь тебе тоже предстоит объясняться с Полиной…

– Я с ней уже объяснилась. Между прочим, она сама мне сказала, что ты ей не нужен, что она ушла от тебя навсегда! Так что я чужого не брала! – парировала Ирина.

Борис скривился, как от удара: ему было больно это слышать. А Ирина не успокаивалась:

– А тебе я не советую бежать и валяться в ногах! Теперь она тебя точно никогда не простит!

Самойлов решительно встал:

– Вот что, Ира. Не вижу смысла дальше продолжать разговор. Так мы черт знает до чего дойдем. Давай, я отвезу тебя домой.

Ирина тоже встала и ехидно поинтересовалась:

– А ты – к Поле? Вымаливать прощение?

– Нет. На работу. У меня еще куча дел, – холодно ответил он.

Довезя Ирину до дома, Борис молча открыл ей дверцу" Ирина вышла из машины, остановилась и повернулась к нему:

– У нас был сегодня такой тяжелый день. Мы оба понервничали. Все получилось совсем не так, как нам хотелось…

Она осторожно прикоснулась к руке Самойлова, но тот убрал руку.

– Да, Ира… К сожалению…

– Давай не будем ругаться, Боря. Забудь, что я тебе наговорила. Это все эмоции, обиды. На самом деле ты знаешь, как я» к тебе отношусь. Я всегда тебя рада видеть, всегда поддержу, пойму. Давай останемся друзьями, – предложила Ирина.

Борис отстраненно кивнул:

– Конечно, Ира… Извини, мне пора. Счастливо.

* * *

В кабинет следователя, постучавшись, зашел милиционер.

– Разрешите доложить?

– Разрешаю. Что у тебя? – спросил тот, отрываясь от дел.

– Готов ордер на обыск у смотрителя маяка и его сыновей, – сообщил милиционер.

Следователь кивнул:

– Отлично. Очень кстати. Милиционер протянул ему бумагу, и следователь, ознакомившись, еще раз довольно кивнул: – Все, по коням, сержант, едем их брать. Жду не дождусь, когда смогу с ними как следует побеседовать, – и он, встав, достал из сейфа пистолет.

Через несколько минут они уже были на месте, и следователь, на ходу доставая пистолет, отдавал распоряжения:

– Вы двое – вниз, прочешите подвал. Я буду наверху. Быстро!

Он ворвался в каморку, держа пистолет наготове. Но там никого не оказалось.

– Вот черт! – раздосадованный следователь опустил пистолет.

– Разрешите доложить? – спросил милиционер, входя в каморку.

Следователь махнул рукой:.

– Докладывай. Хотя я и сам догадываюсь. Внизу тоже никого нет?

– Так точно. Никого. Но там есть вход в катакомбы, – кивнул милиционер.

Следователь усмехнулся:

– В катакомбы? Это интересно. Пойдем-ка, покажешь.

Они подошли к входу в катакомбы, и милиционер пояснил:

– Там длинный лаз, прямо лабиринт какой-то. Без карты можно заблудиться. Да неизвестно, есть ли такая точная карта.

– Ясно. Если они спрятались там, то их можно будет взять на выходе. Остаемся здесь. Отгоните машину, будем ждать. В засаде. Все-таки я уверен, что они скоро сюда сунутся…

– А если уже ушли? – озадаченно поинтересовался подчиненный.

Следователь взял рацию:

– Это следователь Буряк. Срочно перекройте все выходы из катакомб!

– Есть! – ответили из рации.

– Подождем… – задумчиво произнес следователь.

* * *

Буравин попытался разобраться в тех деловых бумагах, которые были дома в сейфе. Он с удивлением обнаружил, что нужных бумаг там нет. Буравин изменился в лице и крикнул:

– Таисия!

– Ты меня звал? Что случилось? – входя, спросила жена.

Он сурово смотрел на нее, просто пронизывая взглядом.

– Сядь, – скомандовал он.

Таисия послушно села, в изумлении глядя на мужа.

– Тая, мне нужно с тобой поговорить. Таисия пожала плечами:

– Хорошо. О чем?

– Объясни, каким образом бумаги из моего личного сейфа попали к Самойлову? – спросил он.

Таисия вздрогнула, тоже изменившись в лице.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – она изобразила удивление.

Буравин испытующе смотрел на нее, и в его тоне не было ничего хорошего:

– Я повторяю: где мои бумаги? Те, что лежали в сейфе! Это ты их взяла?

– Какие бумаги? Что за бред, Витя? Как ты смеешь меня обвинять? – изображала невинность Таисия.

Буравин в ярости ударил кулаком по столу:

– Смею! Потому что они не могли просто так исчезнуть, а потом появиться у Самойлова!

Таисия недовольно поджала губы:

– Я ничего не понимаю в твоих бумагах, и ты это прекрасно знаешь.

– А мне кажется, я тебя недооценивал. Все ты прекрасно понимаешь, – отрубил он.

Неожиданно Таисия усмехнулась:

– Нет, Витя, у тебя этот номер не пройдет. Буравин в изумлении посмотрел на нее:

– Какой номер?

Таисия, продолжая усмехаться, сказала:

– Что, думаешь, я не понимаю? Ты специально меня обвиняешь, чтобы оправдать свои подлые поступки по отношению ко мне!

Буравин был удивлен и даже слегка растерян.

– Что?

А Таисия продолжала гнуть свою линию, уверенно и спокойно:

– Неужели ты думаешь, что мне выгодно было тебя разорять? Ведь мы же одна семья! Включи логику! До недавнего времени ты рассуждал довольно здраво.

– Именно здравый смысл мне подсказывает, что бумаги взяла ты, – объяснил Буравин.

Таисия покачала головой, вздохнув:

– Плохой из тебя детектив. Вспомни первый закон юриспруденции: ищи, кому выгодно! А если кому-то и выгодно было тебя разорить, так это семейству Самойловых! Вспомни, может, ты говорил о своем личном сейфе Полине? – насмешливо уточнила она.

Буравин возмутился:

– Что за чушь, при чем здесь Полина? Таисия гневно ответила:

– А при том! Тебе твоя любовь глаза застила! Где гарантии, что Полина не плетет против тебя интриги на пару со своим мужем?

– Да то, что ты говоришь, – это полный бред! – и Буравин пристально посмотрел ей в глаза. – Тая, не уходи от ответа! Не заговаривай мне зубы!

Таисия с вызовом заявила:

– А мне обидно, что ты ведешь со мной такой разговор и в таком тоне!

– Ну а что, что еще я должен думать? – хмуро отозвался он.

Не знаю! Возможно, тот, кто взял бумаги, хотел меня подставить… Но я здесь ни при чем! Ну какая, какая мне польза от твоего разорения, ответь?! Буравин задумался, качая головой:

– Я не знаю, какой тебе резон и какая выгода меня разорять, но я уверен, что без тебя не обошлось! Лучше признайся сама! Ты в этом замешана?

– Нет! – Таисия смотрела на него твердо и с искренней верой в собственную непричастность.

Но Виктор все равно ей не верил:

– Ну смотри! Я ведь все равно узнаю правду, и не дай Бог, ты меня обманула! – мрачно подытожил он.

Таисия не выдержала:

– «Не дай Бог, узнаешь» – и что? Что? Ты мне угрожаешь?

Буравин, уже уставший от этой перепалки, сдержанно ответил:

– Мне бы очень не хотелось, чтобы ты оказалась в этом замешана. Если ты ни при чем, извини.

В глазах Таисии сверкнули азарт и ярость:

– А если все-таки замешана? Мне просто интересно, что ты мне сделаешь, убьешь?

– Что означают твои слова? Это значит, что ты признаешься в том, что бумаги взяла ты? – изумленно спросил Виктор.

Таисия бесстрашно выкрикнула:

– Да! Да, это я сделала! И что? Ну, убей меня теперь за это!

– Но как ты могла, Таисия? – спросил он.

– Ты сам меня довел! – отрезала она. Буравин в недоумении переспросил:

– Я?

– Да, ты! Ты бросил меня! Оставил одну! Что мне оставалось делать? – не унималась Таисия.

– И поэтому ты меня предала?! – изумился Виктор. Таисия гневно кинула ему в лицо:

– Это не я тебя предала, а ты меня!

Буравин, не в силах поверить в сказанное Таисией, настойчиво повторил:

– Значит, ты вынула из сейфа документы и отдала их Самойлову? Это так, Тася?

И он сделал шаг к Таисии. Она испуганно попятилась. Таисия уже успела пожалеть о том, что призналась, и начала оправдываться:

– Он… он меня заставил… Он сыграл на моей слабости, на моих чувствах, он пообещал, что после этого ты ко мне вернешься, – со страхом глядя на Буравина, залепетала она. На глазах у нее появились слезы: – Витя, я была как в тумане… Ты ушел, и я была согласна на все, лишь бы ты опять был со мной…

Буравин был потрясен:

– Тася… Неужели ты думала, что вернешь меня с помощью такого предательства?

– Я клянусь тебе, Витя! Я не понимала, для чего ему эти документы. Я ничего не знала… Он сказал, что они ему нужны… что у вас общие дела… Я же не думала, что он может так поступить! Ведь он был твоим другом, Витя! Почему ты мне не веришь, Витя?

Буравин смотрел на нее со смешанным чувством жалости и презрения:

– Потому что не могу поверить. Я прекрасно помню, что в тот момент, когда Борис объявил мне, что я разорен, ты тоже была в кабинете. И ты торжествовала, Тася! Я помню твою улыбку…

Таисия сделала вид, что потрясена.

– Как ты мог такое подумать? Для меня эта новость тоже была шоком! Я просто не знала, что сказать… как поступить… – горячо запротестовала она.

– А почему ты вообще оказалась с Борисом в кабинете? И именно в этот момент? Не слишком ли странное совпадение? – в Викторе вновь пробудились подозрения.

Таисия поспешила их развеять:

– Я пришла к тебе, Витя… И решила подождать… Клянусь, это чистая случайность! Я понятия не имела, что он тебя разорит! – Буравин недоверчиво покачал головой, было видно, что он сомневается. И Таисия выдвинула последний аргумент: – И потом, ты же мой муж, Витя! Я не работаю, деньги мне даешь ты. Как я могла помогать разорить тебя, если от этого зависит благополучие моей семьи? Мое и нашей дочери? Неужели я хотела сама лишить себя всего, пустить по миру? Ты же понимаешь, что вместе с тобой разорились и мы с Катей.