Текст книги "Крэнфорд"

Глава 9
Сеньор Брунони

Вскоре после событий, о которых я дала отчёт в предыдущей главе, меня вызвали домой из-за болезни отца. Какое-то время в тревоге о нем мне некогда было интересоваться тем, как поживают мои дорогие друзья в Крэнфорде и удалось ли леди Гленмаер примириться со скукой длительного визита у своей невестки, миссис Джеймсон. Когда моему отцу стало немного лучше, я сопровождала его на побережье и там вовсе не вспоминала о Крэнфорде. В общем, большую часть года я была лишена возможности получать какие-либо сведения из моего дорогого маленького городка. Позже, в ноябре, когда мы опять возвратились домой и мой отец снова был здоров, я получила письмо от мисс Матти; это было очень странное письмо. Она начинала высказывать множество мыслей, не заканчивая их. В письме все было запутано. Строчки набегали одна на другую. Все, что я смогла понять, – это то, что, если моему отцу стало легче (а она надеется, что это так), он должен беречься и носить тёплое пальто от Михайлова дня до Благовещенья, и, кроме того, она просила сообщить, в моде ли сейчас тюрбаны. Ожидаются развлечения, которых не видали и не слыхали с тех пор, как привозили уомвелловских львов1818
  Уомвелл был владельцем одного из первых в Англии странствующих зверинцев.


[Закрыть], когда один из них откусил руку маленького ребёнка; она, возможно, слишком стара, чтобы заботиться о туалетах, но новый чепец у неё должен быть. Ходили слухи, что сейчас носят тюрбаны, а так как на праздник, возможно, придут некоторые знатные семьи, ей хотелось бы выглядеть прилично, и не пришлю ли я ей тюрбан, заказав его у модистки; к тому же, о, дорогая! как небрежно с её стороны, что она забыла спросить, не смогу ли я приехать к ней с визитом в следующий четверг, тогда, она надеется, что у неё будет кое-что предложить мне в смысле развлечений, которые она не может сейчас описать более подробно, только просит учесть, что её любимый цвет – цвет морской волны. Так она закончила своё письмо, но в постскриптуме добавила, что должна сообщить мне замечательную новость о приезде в Крэнфорд фокусника сеньора Брунони, который будет показывать свои чудесные фокусы в зале крэнфордской Ассамблеи вечером в среду и пятницу на следующей неделе.

Я была очень рада получить приглашение от моей дорогой мисс Матти, независимо от приезда фокусника, особенно беспокоясь о том, чтобы она не изуродовала своё маленькое нежное, робкое личико огромным сарацинским тюрбаном; и поэтому я купила ей симпатичный, изящный чепец для дамы среднего возраста. Однако она была разочарована, когда после моего приезда последовала за мной в мою спальню, якобы помешать угли в камине, но на самом деле, я уверена, посмотреть, нет ли тюрбана цвета морской волны в шляпной коробке. Напрасно я вертела чепец в руках, показывая его со всех сторон, её сердце было отдано тюрбану, и вот все, что она смогла сказать со смиренным видом:

– Я уверена, вы хотели как лучше, моя милая, но это так похоже на все чепцы, которые уже год как носят дамы Крэнфорда, должна сказать, мне они никогда не нравились. Я предпочитаю что-то более похожее на тюрбан, который, как рассказывала мне мисс Бетти Баркер, носит королева Аделаида, но этот чепец очень симпатичный, дорогая. И должна сказать, что цвет лаванды будет практичнее, чем морской волны. Ну, не о нарядах должен думать человек. Вы скажете мне, если вам что-нибудь понадобится. Вот колокольчик. Наверно, в Драмбле ещё не слышали о тюрбанах.

Сказав так, милая старая дама, расстроенная, вышла из комнаты, оставив меня переодеваться. Она известила меня, что к вечеру она ожидает мисс Пол и миссис Форестер и надеется, что я буду чувствовать себя не слишком усталой и присоединюсь к компании. Конечно, я не устала, я начала поспешно распаковывать вещи и приводить в порядок своё платье, но, несмотря на спешку, услышала, как гостьи уже разговаривают в другой комнате до того, как была готова. Как только я открыла дверь, до меня долетели слова: «С моей стороны было глупо ожидать что-либо изящного от драмблских магазинов. Бедная девочка! Я не сомневаюсь, она сделала все, что было возможно». Мне стало понятно, что она винит Драмбл, а не меня за то, что не изуродована тюрбаном.

Из трио собравшихся сейчас крэнфордских дам больше всего приключений случалось с мисс Пол. У неё была привычка проводить утро, бегая из магазина в магазин, не для того, чтобы что-нибудь купить (разве только по случаю катушку ниток или ленту), а чтобы посмотреть новые товары и сообщить про них всем, собрать все новости в городе. Она, не стесняясь, заглядывала в любые места, где удовлетворялось её любопытство. Такое поведение расценили бы как нахальство, если бы она не выглядела такой благовоспитанной и чопорной. И теперь она, выразительно прочистив горло, пережидала, когда прекратятся все разговоры на второстепенные темы (такие, как чепцы и тюрбаны); мы знали, что у неё есть кое-что особенное, чтобы рассказать; и вот, когда наступила пауза, которая обычно случается из-за того, что один из участников разговора высокомерно молчит, разглядывая всех, как будто они говорят о чем-то тривиальном и ничтожном по сравнению с тем, что он мог бы рассказать, если бы его должным образом попросили, мисс Пол начала:

– Когда я сегодня выходила из лавки Гордона, мне захотелось зайти в «Георг» (у моей Бетти есть троюродная сестра, которая служит там горничной, и я подумала, что Бетти было бы приятно услышать, как она поживает), но я никого не увидела, поэтому поднялась вверх по лестнице, оказалась в переходе, ведущем в Зал ассамблей. Мы-то с вами, мисс Матти, помним Зал ассамблей! И придворные менуэты! Итак, я вошла, не задумываясь, куда иду, и вдруг осознала, что нахожусь в самом центре подготовки к завтрашнему вечеру. Зал был перегорожен огромными рамами, на которые служащие Кросби прибивали красную фланель, вокруг было темно и жутко; это совсем сбило меня с толку, я зашла за рамы, чтобы меня не заметили, когда джентльмен (точно джентльмен, уверяю вас) преградил мне дорогу и спросил, что я здесь делаю и не может ли он мне помочь. Он говорил на таком забавном ломаном английском, что я невольно вспомнила о «Тадеуше Варшавском», «Венгерских братьях»1919
  «Тадеуш Варшавский» – роман английской писательницы Джейн Портер (1776—1850). «Венгерские братья» – роман Анны Марии Портер (1780—1832), сестры Джейн Портер.


[Закрыть] и «Санто Себастьяни»; и пока я была занята мыслями о том, откуда он, он поклонился и повел меня из зала. Но подождите минутку! Вы ещё не услышали и половину моей истории! Я спускалась по лестнице, когда встретила троюродную сестру Бетти. Я остановилась поговорить с ней ради Бетти, и она рассказала мне, что я в самом деле видела фокусника – джентльмена, который говорил на ломаном английском и был сеньором Брунони. Как раз в этот момент он проходил мимо нас и очень любезно поклонился. У иностранцев всегда такие прекрасные манеры, нам стоит поучиться у них. Когда он уже спустился, я вдруг вспомнила, что обронила в зале перчатку. Потом оказалось, что она была все время в муфте, а я не заметила. Я вернулась в зал и прокралась вдоль огромной рамы, которая протянулась через весь зал. И кого, вы думаете, я увидела? – Того же самого джентльмена, которого встретила раньше, а потом он спустился мимо меня по ступенькам, а сейчас он был в зале, около стены, где нет двери – помните, мисс Матти? – он повторил на своём забавном ломаном английском тот же вопрос – что мне здесь нужно? – я не имею в виду, что он задал его так прямо, но он решительно настаивал, что я не должна здесь находиться; конечно, он был прав, но я объяснила ему про свою перчатку, которую, что забавно, я в этот момент нашла.

Мисс Пол видела фокусника – настоящего живого фокусника! Мы забросали её вопросами. «Была ли у него борода?». «Молодой он или старый?». «Блондин или брюнет?». «Какой он?». (Чтобы придать вопросу благовоспитанную форму, я задала его в другом виде). «Как он выглядел?». Короче, мисс Пол была героиней вечера благодаря своей утренней встрече. Если она и не была королевой (или фокусником), то была близка к этому.

Фокусы, ловкость рук, магия, волшебство, – мы говорили о них весь вечер. Мисс Пол была слегка скептична и склонялась к мысли, что для действия гадалок и прорицательниц есть какое-то научное объяснение. Миссис Форестер верила во все, от привидений до тиканья – отсчёта времени до момента смерти. Мисс Матти склонялась к мнению то одной, то другой, всегда соглашаясь с последней говорящей. Я думаю, она на самом деле склонялась на сторону миссис Форестер, но желание доказать самой себе, что она достойная сестра мисс Дженкинс, заставляло её колебаться – мисс Дженкинс, которая никогда не позволяла слугам называть «саванами» окатыши сала, которые получались сами собой вокруг свечей! И чтобы её сестра была суеверной! Этого не должно быть.

После чая меня отправили вниз в маленькую гостиную за томом старой энциклопедии, в котором были слова, начинавшиеся на «Ф», для того, чтобы мисс Пол могла снабдить себя сведениями о научном объяснении фокусов на следующий вечер. Это помешало партии в преферанс, которую ожидали мисс Матти и миссис Форестер, потому что мисс Пол была так сильно поглощена статьей и иллюстрациями, что мы сочли, что было бы бессердечно мешать ей, разве что парой своевременных зевков, которые я сделала. Я была тронута смирением, с которым две леди перенесли своё разочарование. Но мисс Пол только все усерднее читала, передавая нам сведения, не более интересные, чем эти:

– А! Понимаю, я вполне уразумела. Изображения мяча. Положить А между B и D – нет! – между С и F и повернуть второй сустав третьего пальца вашей левой руки над запястьем правой. Действительно, очень просто! Дорогая миссис Форестер, фокусы и чёрная магия – всего лишь вид алфавита. Пожалуйста, дайте мне прочитать вам один отрывок!

Мисс Форестер умоляла пожалеть её, говоря, что она с детства никогда не могла воспринимать чтение вслух; а я раздала карты, которые шумно стасовала и этим благоразумным действием заставила мисс Пол осознать, что наступило время вечернего преферанса, она, довольно неохотно, сказала, что пора начинать партию. От этого лица дам приятно посветлели! Мисс Матти мучили угрызения совести, что они прервали мисс Пол в её научных исследованиях, она не могла запомнить хорошо свои карты и отдать полностью внимание игре, пока не успокоила совесть, предложив мисс Пол взять том энциклопедии домой. Мисс Пол приняла его с благодарностью и сказала, что Бетти заберёт его домой, когда придёт с фонарем.

На следующий день мы с утра были в радостном волнении от предстоящего развлечения. Мисс Матти рано поднялась к себе, чтобы успеть одеться, и торопила меня, пока я одевалась. В результате мы обнаружили, что у нас ещё полтора часа впереди до того, как «двери откроются ровно в семь». А пройти нам нужно было всего двадцать ярдов! Мисс Матти сказала, что нам не стоит чем-нибудь увлекаться, мы можем забыть о времени, поэтому она предложила посидеть спокойно без свечей до без пяти семь. Итак, мисс Матти дремала, а я вязала.

Мы отправились в путь, у дверей «Георга» мы встретили миссис Форестер и мисс Пол: последняя обсуждала вчерашнюю тему с ещё большей горячностью, А и B сыпались на наши головы, как град. Она даже скопировала один или два «рецепта» – как она назвала их – для различных фокусов на обратной стороне старого конверта и готовилась приглядываться ко всем тонкостям искусства сеньора Брунони и объяснять его.

Мы вошли в гардероб, примыкающий к Залу ассамблей. Поправляя свой новый симпатичный чепец перед старинным причудливым зеркалом, мисс Матти пару раз вздохнула, вспоминая ушедшую молодость и последний раз, когда она была здесь.

Зал ассамблей был пристроен к гостинице дворянскими семьями около ста лет назад, они собирались здесь раз в месяц зимой, чтобы потанцевать и поиграть в карты. Много светских красавиц танцевало в этом зале свой первый менуэт, чтобы потом танцевать его перед королевой Шарлоттой2020
  Королева Шарлотта (1744—1818) – жена английского короля Георга III.


[Закрыть]. Говорили, что одна из Ганингов2121
  Сестры Ганнинг, Мария (1733—1760) и Элизабет (1734—1790), славились своей красотой. Первая вышла замуж за графа Ковентри, вторая – за герцога Гамильтона.


[Закрыть] украшала эти апартаменты своей красотой; это была некая богатая и прекрасная вдовушка леди Вильямс, которую сразил наповал грациозный стан молодого художника, приглашённого какой-то семьей писать портрет. Он сопровождал своего заказчика в крэнфордскую ассамблею. И, если все эти рассказы правдивы, бедной леди Вильямс дорого обошёлся красавец муж. Теперь нет розовых от смущения красавиц вдоль стен Зала ассамблей; нет красавца художника со складной треуголкой в руках, покорявшего их сердца; старинный зал потерял свой блеск; сомоновая окраска2222
  Сомоновая окраска – розово-жёлтая.


[Закрыть] выцвела и стала грязно-коричневой, на стенах от белых завитков и фестонов были отломаны огромные куски штукатурки; но до сих пор здесь сохранился заплесневелый дух аристократии, и пыльная память прошедших дней охватила мисс Матти и миссис Форестер, когда они жеманно пошли по залу, как будто на них смотрели джентльмены, а не два маленьких мальчика с палочками ирисок, которые помогали им коротать время.

Мы остановились около второго ряда, я не сразу поняла, зачем мисс Пол спросила проходившего мимо служителя, ожидаются ли на вечер какие-нибудь знатные семьи; и, когда он замотал головой, что не уверен, миссис Форестер и мисс Матти сели на первый ряд впереди нас с мисс Пол, чтобы нам было удобно переговариваться. На первом ряду вскоре устроились леди Гленмаер и миссис Джеймсон. Итак, мы шестеро заняли два передних ряда, группы лавочников отнеслись с уважением к нашему аристократическому уединению и рассаживались на задних скамьях.

По крайней мере, мне так казалось, судя по шуму, который они производили, и по их звучным хлопкам, которые они делали, усевшись на место; но, когда, утомившись смотреть на не желающий подниматься зелёный занавес, сквозь дырки в котором на меня уставились два разных глаза, как в старой истории с гобеленом, я оглянулась на весело болтающих людей позади меня, мисс Пол сжала мою руку и умоляла меня не поворачиваться, потому что «так делать нельзя». Как можно делать, я не смогла выяснить, но это, явно, было нечто в высшей степени скучное и надоедливое. Мы все сидели, уставившись глазами прямо перед собой, пристально глядя на занавес, и, разговаривая, усердно понижали голос, мы боялись, что нас уличат в вульгарном шуме в увеселительном общественном месте. Миссис Джеймсон устроилась лучше всех, она спала.

Глаза в дырках исчезли, занавес затрепетал, одна сторона поднялась за другой, накрепко прицепленной к ней, упала опять и с новым усилием была энергично вздёрнута невидимой рукой; она взлетела, открыв нашему взору великолепного джентльмена в турецком костюме, сидевшего перед маленьким столиком и пристально смотревшего на нас (должна сказать, что это были те же глаза, которые я видела в дырки занавеса) с невозмутимым и величавым чувством собственного достоинства, «как будто из потустороннего мира». И тут я услышала восклицание рядом со мной.

– Это не сеньор Брунони! – сказала мисс Пол решительно и так громко, что, я уверена, он услышал, потому что быстро взглянул на свою бороду, потом на нашу компанию с молчаливым упрёком. – У сеньора Брунони нет бороды – но, возможно, он вскоре придёт. – Так она призывала себя к терпению. Тем временем мисс Матти разглядывала джентльмена в пенсне, протирала пенсне и смотрела вновь. Затем она повернулась и сказала мне мягким, грустным тоном:

– Видите, моя дорогая, тюрбаны носят.

Но у нас не было времени для дальнейшего разговора. Великий турок, так решила называть его мисс Пол, поднялся и представился как сеньор Брунони.

– Я ему не верю! – воскликнула вызывающе мисс Пол. Он опять взглянул на неё с тем же самым величавым и укоризненным выражением лица. – Я не верю! – ещё более твёрдо повторила она. – Сеньор Брунони не делал таких несуразных вещей со своим подбородком, а выглядел как чисто выбритый христианский джентльмен.

Энергичная речь мисс Пол произвела и полезный эффект, разбудив миссис Джеймсон, которая широко открыла глаза в знак глубочайшего внимания. Это заставило замолчать мисс Пол и воодушевило Великого Турка продолжить на плохом ломаном английском, таком ломаном, что его речь была совершенно бессвязной – факт, который он наконец осознал сам, перестал говорить и перешёл к действию.

Теперь-то он нас поразил. Как он проделывал свои трюки, я не могла понять даже тогда, когда мисс Пол развернула свои листочки бумаги и начала громко зачитывать очень внятным шёпотом отдельные «рецепты» для большинства его фокусов. Никогда раньше я не видела настолько хмурого, взбешённого человека, каким стал турок, рассердившись на мисс Пол; но она только сказала, что ничего другого и нельзя было ожидать от нехристя-мусульманина. Если мисс Пол сомневалась во всем и была более поглощена своими «рецептами» и схемами, а не его фокусами, то мисс Матти и миссис Форестер были заинтригованы и озадачены в высшей степени. Мисс Джеймсон сняла своё пенсне и протёрла его, как будто думала, что это у неё что-то с пенсне и весь фокус в них; а леди Гленмаер, которая видала много подобных курьёзов в Эдинбурге, была сильно поражена фокусами и не согласна с мисс Пол, которая заявила, что каждый может их делать после небольшой тренировки и она сама берется сделать все, что делал он после того, как изучит энциклопедию и сделает свой третий палец более гибким.

А мисс Матти и миссис Форестер были совершенно поражены. Они перешёптывались, я сидела прямо за ними, поэтому невольно слышала, о чем они говорят. Мисс Матти спросила миссис Форестер, как она думает, правильно ли они поступили, что пришли смотреть на такие вещи. Она не может справиться с опасениями, что они поощряют что-то такое, что не совсем… Небольшое покачивание головой дополнило фразу. Миссис Форестер ответила, что то же самое приходило и ей в голову, она чувствовала себя слишком неуютно, происходящее было так странно. Она совершенно уверена, что это был её карманный носовой платок, который только что оказался в буханке хлеба, и он был в её собственной руке пять минут назад. Она была изумлена: откуда взялся хлеб? Она была уверена, что здесь не мог быть Дайкин, потому что он церковный староста. Мисс Матти обернулась ко мне:

– Дорогая, ведь вы гостья в нашем городе и вас так не осудят – взгляните вокруг, здесь ли священник. Если он здесь, я думаю, мы можем заключить, что этот удивительный человек выступает с разрешения церкви. Это было бы большим утешением для меня.

Я посмотрела и увидела высокого, тощего священника, сидящего в окружении мальчиков из публичной школы, охраняющих его от приближения крэнфордских старых дев. Его доброе лицо было освящено широкой улыбкой, а мальчики вокруг задыхались от смеха. Я сказала мисс Матти, что церковь с одобрением улыбается, и ей стало легче. Я не упоминала ещё мистера Хейтера, священника, потому что я, как состоятельная, счастливая молодая женщина, никогда не общалась с ним. Он был старый холостяк и очень боялся матримониальных слухов, возникающих о нем и восемнадцатилетних девицах: он стремительно входил в магазин или скорее заскакивал в чей-либо дом, чтобы не столкнуться с некоторыми дамами Крэнфорда на улице; я также не имела удовольствия быть приглашённой к нему на преферанс. Сказать по правде, я всегда подозревала, что мисс Пол весьма решительно преследовала мистера Хейтера, когда он впервые появился в Крэнфорде, потому что она и сейчас проявила такой живой интерес, что он должен был испытать двойной ужас при упоминании её имени. Все его интересы сводились к бедным и беспомощным; в этот вечер на представлении он наслаждался обществом мальчиков из публичной школы. Целомудрие его было под надёжной защитой, мальчики охраняли его справа и слева, окружив так, как будто он был королевой-пчелой, а они роем. Он чувствовал себя таким защищённым в этом окружении, что смог даже взглянуть на нашу компанию, когда мы уходили. Мисс Пол игнорировала его присутствие и все пыталась убедить нас, что представление сеньора Брунони – сплошной обман.

Глава 10
Паника

Я вспоминаю ряд происшествий, случившихся во время визита сеньора Брунони в Крэнфорд, которые мы связывали с ним, хотя я не уверена, мог ли он на самом деле иметь к ним отношение. Во всяком случае, по городу поползли разные тревожные слухи. Случилось одно или два ограбления – самые настоящие ограбления; дела были рассмотрены магистратом и переданы в суд; это, видимо, и заставило всех нас бояться грабителей. Я помню, в течение долгого времени мы с мисс Матти каждую ночь устраивали постоянные обходы кухни и погребов, мисс Матти шла первая с кочергой в руке, я следовала за ней со шваброй, а Марта несла совок и каминные щипцы, чтобы подать сигнал тревоги; она часто нечаянными ударами так сильно пугала нас, что мы прятались за кухню, в кладовку или куда-нибудь ещё; когда страх проходил, мы собирались с духом и вновь шли с удвоенной отвагой. Каждый день мы слышали необыкновенные истории от лавочников и крестьян о телегах, которые ездят глухой ночью, их тащат лошади, у которых подковы обернуты войлоком, ими правит мужчина в чёрной одежде. Несомненно, он объезжает весь город, высматривая дома без охраны или с незапертыми дверями.

Мисс Пол, которая поражала своей храбростью, собирала эти рассказы и наделяла их страшными подробностями. Но мы узнали, что она выпросила у мистера Хоггинса старую шляпу и повесила её у себя в прихожей; мы (по крайне мере, я) сомневались, поможет ли это ей, если в самом деле сломают дверь, хотя она спорила, что должно помочь. Мисс Матти не делала секрета из того, что она отъявленная трусиха, но она постоянно обходила весь дом, как это обязана делать хозяйка, только час для этого выбирала все раньше и раньше, пока, наконец, мы не стали ходить в полседьмого, а мисс Матти перенесла отход ко сну на семь, «для того, чтобы ночь скорее прошла».

Крэнфорд так долго гордился своей честностью и добродетелью, он казался себе таким благообразным и воспитанным, что нынешнее пятно на своей репутации воспринимал как несчастье. Но нам было приятнее верить, что грабёж никогда не мог бы совершить человек из Крэнфорда; это был неизвестный или неизвестные, которые принесли бесчестье городу, и необходимо принять меры предосторожности, как если бы мы жили среди краснокожих индейцев или французов.

Это последнее сравнение нашего осадного положения было сделано миссис Форестер, отец которой служил под командованием генерала Бургойна2323
  Генерал Бургойн – британский военный и государственный деятель, генерал-лейтенант (1777), писатель и драматург, один из командиров британских войск в ходе войны за независимость США.


[Закрыть] в Америке, а муж сражался во Франции и Испании. Она действительно склонялась к мысли, что каким-то образом Франция была связана с мелкими кражами, которые являлись неоспоримым фактом, со взломами и грабежами на большой дороге, о которых ходили слухи. Когда-то она была захвачена мыслью о вездесущих французских шпионах, и время от времени эта мысль опять возвращалась к ней. Сейчас её теория заключалась в следующем: крэнфордцы слишком уважают себя и так благодарны аристократам, которые сделали много добра для города, что позорить его считают бесчестным и аморальным; поэтому мы должны верить, что грабежами занимаются пришельцы, а если пришельцы, то, конечно же, иностранцы. А если иностранцы, то разве невозможно, что французы? Сеньор Брунони говорил на ломаном английском, как француз; и, хотя он был в турецком тюрбане, миссис Форестер увидела в этом сходство с портретом мадам де Сталь2424
  Мадам де Сталь (1766—1825) – французская писательница. На портрете кисти художника Жерара (1770—1837) она изображена в тюрбане, которые были модны в начале века.


[Закрыть] в тюрбане, да и мистер Денон2525
  Денон Доминик (1747—1825) – французский художник и гравер. В 1798—1799 годах сопровождал французские войска во время экспедиции в Египет и в 1802 году издал книгу «Путешествие по Верхнему в Нижнему Египту во время кампании Бонапарта», которую сам иллюстрировал. В то время Египет входил в состав Турецкой империи.


[Закрыть] был изображён как раз в такой одежде, в которой появился турок, что ясно указывает на французов, которые, как турки, носят тюрбаны. И сомненья быть не может, сеньор Брунони – француз, французский шпион и явился, чтобы найти слабые и незащищённые места Англии, и у него, без сомнения, есть сообщники. Что касается её, миссис Форестер, у неё всегда было собственное мнение о приключениях мисс Пол в гостинице «Георг», видевшей двух мужчин, где мог быть только один. У французов свои хитрости и подлости, о которых, она счастлива сказать, англичане понятия не имеют. И она не чувствовала себя спокойно, когда собиралась идти смотреть эти фокусы, это слишком похоже на запрещённые вещи, хотя священник и присутствовал. Короче, миссис Форестер была такой возбуждённой, какой мы её раньше никогда не видели, а так как она была дочерью офицера и вдовой офицера, то мы, конечно, прислушивались к её мнению.

Не знаю, чего было больше – правды или вымысла – в слухах, которые распространялись как пожар, но я считала вполне правдоподобным, что в дома и магазины Мардона (городок в восьми милях от Крэнфорда) залезали через дыры, которые проделывали в стенах, а кирпичи потихоньку уносили под покровом ночи; все делалось так тихо, что никто ничего не слышал ни в домах, ни снаружи. Мисс Матти пришла в отчаяние, услыхав об этом.

– Что толку, – сказала она, – в замках и запорах, в колокольчиках на окнах и в обходах дома по ночам? Этот последний трюк мог провернуть только фокусник. – Теперь она поверила, что во всем виноват сеньор Брунони.

Однажды днем, около пяти часов, мы были потревожены нетерпеливым стуком в дверь. Мисс Матти попросила меня сбегать к Марте и сказать, чтобы она не открывала дверь, пока она (мисс Матти) не разведает через окно, кто там; она взяла в руки скамеечку для ног, чтобы взглянуть на голову пришедшего в случае, если его лицо будет закрыто чёрной маской, когда он будет отвечать на вопрос, кто там. Но это были не кто иные, как мисс Пол и Бетти. Мисс Пол с маленькой корзинкой поднялась на верхний этаж, она была явно взволнована.

– Я знаю, – сказала она мне, – сегодня ночью собираются ограбить мой дом. Я пришла попросить у вас приют, мисс Матти. Бетти собирается ночевать у своей троюродной сестры в «Георге», а я, если позволите, пробуду здесь всю ночь, ведь мой дом так далеко от соседей, что я не уверена, услышат ли нас, даже если мы будем кричать.

– Но что вас так сильно встревожило? Вы видели людей, следящих за домом? – спросила мисс Матти.

– Да, – ответила мисс Пол, – двое очень подозрительных мужчин прошли трижды очень медленно мимо моего дома, а затем, не прошло и полчаса, как пришла ирландка-нищенка, и, ко всему, тут ещё Бетти, узнав, что дети нищенки голодают, сказала, что должна поговорить с хозяйкой. Видите – с «хозяйкой», хотя в холле висит шляпа, и было бы естественнее сказать с «хозяином». Бетти закрыла дверь перед носом нищенки и поднялась ко мне, мы взяли клюшки и сели наблюдать около окна, пока я не увидела Томаса-Джона, идущего с работы, мы его окликнули и попросили проводить нас.

Мы почувствовали торжество над мисс Пол, которая до этого заявляла во всеуслышание, как храбро она будет сражаться; мы были так рады почувствовать, что она тоже не лишена человеческих слабостей; я уступила ей свою комнату, а сама ночью разделила постель с мисс Матти. Но перед тем, как мы разошлись, обе дамы тщательно перебрали в памяти все ужасные истории ограблений и убийств, и я совсем затряслась. Мисс Пол так стремилась доказать, что подобные ужасные истории попадались ей в жизни, поэтому можно понять её внезапную панику, а мисс Матти не хотела отставать и ошеломляла ещё более ужасной историей, так что это напомнило мне, как это ни странно, старую сказку, которую я где-то читала, о соловье и музыканте – они соревновались друг с другом, у кого музыка прекраснее, до тех пор, пока бедный соловей не упал замертво.

Одна из их историй, которая потом долго преследовала меня, была про девушку, на попечение которой оставили огромный дом в Кемберли на несколько дней, пока была ярмарка; другие слуги ушли веселиться, а семья господ уехала в Лондон. Один работник вернулся и попросил оставить большой и тяжёлый тюк на кухне, сказав, что зайдет за ним вечером, девушка (дочь егеря), бродя в поисках занятия, случайно наткнулась на ружьё, висевшее в холле, взяла его в руки, чтобы рассмотреть резьбу на прикладе, ружье выстрелило прямо в открытую дверь кухни, в тюк, и из него медленно полилась тёмная кровь. (Как мисс Пол наслаждалась этой частью истории, проживая каждое слово!). Она сократила дальнейшую историю, сообщив о храбрости девушки, а я так и не поняла, как она преградила путь грабителю сначала итальянскими утюгами, раскалёнными докрасна, а затем снова сделала их чёрными, смазав жиром.

Мы провели ночь в благоговейном ужасе от того, что ожидали услышать утром – а у меня было одно горячее желание: чтобы ночь закончилась. Я так боялась, что грабители из укромного места видели, как мисс Пол унесла своё столовое серебро к нам, и это будет двойным поводом напасть на наш дом.

Но на следующий день, до того, как леди Гленмаер зашла навестить нас, мы не услышали ничего. Утюги остались в том же положении у задней двери, где Марта и я умеючи расположили их так, чтобы они были готовы упасть с ужасным грохотом, если даже их заденет кошка. Я спросила себя, что мы можем сделать ещё, чтобы обезопасить себя, и предложила мисс Матти укрыться с головой одеялами так, чтобы грабители не подумали, что мы их видели и сможем потом узнать, но мисс Матти, которая очень сильно дрожала, отвергла эту идею с презрением и сказала, что наш моральный долг перед обществом – задержать их, и она должна, конечно, самое лучшее – связать их и запереть на чердаке до утра. Когда леди Гленмаер пришла, мы почти позавидовали ей. На дом миссис Джеймсон действительно напали. По крайней мере, на цветочном бордюре были видны мужские следы, прямо под окнами кухни, там, «где мужчин не должно быть»; и Карло лаял всю ночь, как будто во дворе были чужие. Леди Гленмаер разбудила миссис Джеймсон, и они зазвонили в колокольчик, который сообщался с комнатой мистера Мулинера на третьем этаже, и когда, в ответ на зов, его голова в ночном колпаке появилась над перилами лестницы, они рассказали ему о своей тревоге; после чего он возвратился в свою спальню, запер дверь (из-за опасения сквозняка, как он объяснил им утром), открыл окно и храбро закричал: если грабители собираются прийти к нему, он готов с ними сразиться; но леди Гленмаер отметила, что это была жалкая поддержка, потому что, чтобы добраться до мистера Мулинера, грабители должны были проследовать мимо спальни миссис Джеймсон и её собственной, к тому же, нужно очень любить драться, если, вместо того, чтобы грабить нижние этажи, подняться на чердак, чтобы там взломать ещё одну дверь и попасть к мистеру Мулинеру. Леди Гленмаер подождала, прислушиваясь, некоторое время в гостиной, а потом предложила миссис Джеймсон пойти спать, но миссис Джеймсон сказала, что будет чувствовать себя спокойно, если только сядет и подежурит здесь, поэтому она, закутавшись, устроилась на диване, где её и нашла крепко спящей горничная, которая вошла в комнату в шесть часов утра, в то время как леди Гленмаер ушла в спальню и не спала всю ночь.

Выслушав все это, мисс Пол с большим удовлетворением кивнула головой. Она-то была уверена: мы услышим о необычных происшествиях в Крэнфорде этой ночью. И вот услышали. Было ясно, что они сначала предполагали забраться в её дом, но, когда увидели, что она и Бетти предусмотрительно унесли столовое серебро, изменили тактику и отправились к миссис Джеймсон, и никто не знает, что бы могло случиться, если бы Карло не залаял, как и должна была сделать хорошая собака!