Текст книги "Крэнфорд"

Глава 16
Мир в Крэнфорде

Неудивительно, что мистер Питер стал таким любимцем в Крэнфорде. Дамы соперничали друг с другом, восхищаясь им; и это понятно, их тихая жизнь чудесно оживилась с его прибытием из Индии – особенно потому, что этот человек рассказывал чудесные истории, лучше, чем «Синдбад-мореход»; и, как сказала мисс Пол, они были гораздо интереснее «Тысячи и одной ночи». Что касается меня, моя жизнь проходила то в Крэнфорде, то в Драмбле, я была склонна считать, что все истории мистера Питера, вполне возможно, могут быть правдой, хотя и удивительной; но, когда я обнаружила, что, если мы в эту неделю проглотили небылицу сносной величины, то в следующую доза значительно возрастала, у меня появились сомнения; особенно, когда я заметила, что в присутствии сестры рассказы об индийской жизни были не такими красочными, не потому что она знала больше, чем мы, скорее всего, меньше. Я заметила также, что, когда приходил с визитом священник, мистер Питер совсем по-другому рассказывал о странах, в которых побывал. Не думаю, что дамы в Крэнфорде смотрели бы на него как на удивительного путешественника, если бы услышали такие рассказы. Им больше нравилось в нём то, что они называли «таким восточным». Однажды, на одной из вечеринок в его честь, которую устроила мисс Пол и которую осчастливила своим присутствием миссис Джеймсон и даже предлагала прислать мистера Мулинера прислуживать за столом, – мистера и миссис Хоггинс, а также миссис Фиц-Адам пришлось не приглашать – в тот день у мисс Пол мистер Питер сказал, что он устал сидеть прямо на жёстких стульях с твёрдыми спинками, и спросил, не отнесутся ли дамы к нему снисходительно, если он сядет, скрестив ноги. Согласие такому желанию было дано, и он опустился с предельной важностью на ковёр. Но, когда мисс Пол спросила меня громким шёпотом, не напоминает ли он мне Отца правоверных, я не могла ответить, вспомнив о бедном Саймоне Джонсе, хромом портном, и, пока миссис Джеймсон медлительно рассуждала об элегантности и удобстве позы, я вспомнила, как мы все последовали за нашим дамским лидером в осуждении мистера Хоггинса за вульгарность, потому что он просто скрестил ноги, сидя на стуле. К некоторым странным манерам мистера Питера за столом дамы тоже были снисходительны, хотя это должно было шокировать таких, как мисс Пол, мисс Матти и миссис Джеймсон, особенно когда я припомнила о не попробованном зелёном горошке двузубыми вилками на обеде у бедного мистера Холбрука.

Упоминание имени этого джентльмена вызвало в моей памяти разговор между мистером Питером и мисс Матти однажды летним вечером вскоре после его возвращения в Крэнфорд. День был очень жаркий, мисс Матти была измучена зноем, от которого её брат, наоборот, получал удовольствие. Я помню, что она была даже не в состоянии нянчиться с ребёнком Марты, что превратилось в последнее время в её любимое занятие, младенец у неё на руках чувствовал себя как дома на руках у матери, это продолжалось, пока он не стал слишком тяжёлым для хрупкой мисс Матти. В тот день, о котором я рассказываю, мисс Матти выглядела более, чем обычно, немощной и вялой и оживилась, только когда солнце село, её кресло было подвинуто к открытому окну, через которое, хотя оно выходило на главную улицу Крэнфорда, всегда доносился ароматный запах соседних лугов, разносимый лёгким ветерком, который развеял тяжёлый воздух летних сумерек, а потом затих. Тишина душного воздуха была нарушена бормочущими звуками, которые долетали из многих открытых окон и дверей; даже дети были на улице, хотя было поздно (между десятью и одиннадцатью), наслаждаясь игрой, для которой у них не хватало духу в течение жаркого дня. Мисс Матти была довольна, увидев, как мало горит свечей в комнатах тех домов, из которых доносились звуки жизни. Мистер Питер, мисс Матти и я хранили молчание, каждый думая о своём; мистер Питер нарушил его:

– Знаешь, малышка Матти, когда я покидал Англию в последний раз, я мог поклясться, что ты на пороге замужества! Если бы кто-нибудь мне сказал, что ты проживёшь и умрёшь старой девой, я бы рассмеялся им в лицо.

Мисс Матти не ответила, а я хотела перевести разговор на другую тему, но оцепенела; и до того, как смогла заговорить, он продолжил:

– Это был Холбрук, прекрасный мужественный парень, который жил в Вудли, куда, как я когда-то думал, уедет моя маленькая Матти. Сейчас нечего думать об этом, но отважусь сказать, Мери, моя сестра когда-то была очень хорошенькой девочкой – по крайней мере, я так думал, и того же взгляда придерживался бедный Холбрук. Жаль, что так случилось, он умер до того, как я вернулся домой, чтобы поблагодарить его за всю доброту к никчёмному щенку, каким я был. Мне казалось, что он неравнодушен к тебе, ведь во время наших поездок на рыбалку мы только и говорили о Матти, о Матти. Бедная Дебора! Какую лекцию она прочла мне, когда я однажды попросился к нему домой на завтрак, а она увидала карету Арли в городе и подумала, что миледи может пригласить нас к себе. Ладно, это было много лет назад; больше половины жизни прошло, а кажется, что все было вчера! Лучшего зятя я и не желал. Ты видимо, плохо сыграла в свои карты, моя малышка Матти, а я так хотел быть вашим братом, посредником, эх! Отчего? – сказал он и протянул свою руку к её креслу. – Что такое? Ты дрожишь и трясешься, Матти, перед этим проклятым открытым окном. Закрой его, Мери, сию минуту!

Я так и сделала, а затем нагнулась поцеловать мисс Матти и поняла, что у неё и в самом деле озноб. Она поймала мою руку и бессознательно крепко сжала её, через пару минут она заговорила с нами своим обычным голосом и улыбнулась, чтобы рассеять нашу тревогу, хотя терпеливо покорилась нашим настояниям, мы заставили её лечь в постель и выпить слабого глинтвейна. Я уезжала из Крэнфорда на следующий день и перед тем, как уехать, убедилась, что все последствия от открытого окна совершенно исчезли. В последние недели я приглядывала за переделками, которые необходимо было сделать в доме. Магазин стал опять гостиной; пусто звучащие комнаты опять обставлялись мебелью, спущенной с чердака. Были разговоры о переезде Марты и Джема в другой дом, но мисс Матти не захотела и слышать об этом. Я и в правду никогда не видела ее настолько раздраженной, когда мисс Пол предположила этот переезд. Мисс Матти будет только очень счастлива, если Марта останется около нее как можно дольше, и Джем тоже, который ничем не мешает, потому что она никогда не видит его от выходных до выходных. А что касается возможных детей, если они все родятся такими, как маленькая милочка, ее крестница Матильда, она не будет возражать, если Марта, конечно, не против. Вдобавок, следующую назовут Дебора – условие, которое мисс Матти пришлось поставить перед упрямой Мартой, которая настояла, что ее первая дочь должна быть только Матильдой. Тогда мисс Пол снизила тон и сказала мне, что раз мистер и миссис Хирн будут и дальше жить с мисс Матти, то мы должны, конечно, поступить разумно – нанять племянницу Марты для помощи по дому.

Я оставила мисс Матти и мистера Питера удобно устроенными и довольными; только одна вещь вызывала сожаление в моем сердце – нежелание помириться бывшей в несчастной ссоре миссис Джеймсон с плебейскими Хоггинсами и их сторонниками. В шутку я однажды предсказала, что это закончится, когда миссис Джеймсон и мистер Мулинер заболеют. В таком случае они будут только рады дружить с мистером Хоггинсом; но мисс Матти не одобряла мои предсказания о чьих-то болезнях в таком легкомысленном тоне, однако не прошло и года, все встало на круги своя.

Как-то приятным октябрьским утром я получила два письма из Крэнфорда. Мисс Пол и мисс Матти звали меня приехать и встретиться с Гордонами, которые вернулись в Англию живыми и здоровыми с двумя детьми, сейчас почти взрослыми. Милая Джесси Браун осталась такой же доброй и приветливой, хотя поменяла имя и положение; она писала, что она и майор Гордон думают быть в Крэнфорде через пару недель, передавала приветы миссис Джеймсон (которая была названа первой из-за уважения к ее высокородности), мисс Пол и мисс Матти – могла ли она забыть их доброту к бедному отцу и сестре? – миссис Форестер, мистеру Хоггинсу (здесь опять идут излияния о доброте к давно умершим), его жене, которая должна позволить миссис Гордон познакомиться с ней и которая, как оказалось, была старинной шотландской знакомой ее мужа. Короче, каждый был назван – начиная от священника, который был назначен в Крэнфорд в промежутке между смертью капитана Брауна и замужеством мисс Джесси и был причастен к последнему событию – до мисс Бетти Баркер. Все были приглашены на завтрак, все, исключая миссис Фиц-Адам, которая переехала жить в Крэнфорд после отъезда мисс Джесси Браун и которая расстроилась из-за того, что ее не пригласили. Сначала включение мисс Баркер в светский список вызвало всеобщее удивление, но потом мисс Пол сказала, что мы должны вспомнить о том пренебрежении к светским приличиям, в котором бедный капитан воспитал своих девочек, и, ради него, мы сдержали нашу гордость. А миссис Джеймсон восприняла это как поддержку, потому что ставила мисс Бетти (формально ее служанку) на один уровень с «этими Хоггинсами».

Однако, когда я приехала в Крэнфорд, никто еще не знал о намерениях миссис Джеймсон: придёт достопочтенная леди на завтрак или не придёт? Мистер Питер объявил, что она должна там быть и придёт; мисс Пол качала головой и не верила. Но мистер Питер был находчивым человеком. Сначала он уговорил мисс Матти написать миссис Гордон и рассказать ей о существовании миссис Фиц-Адам, а также спросить, не будет ли она так любезна, сердечна и великодушна включить ее в список приглашенных. Ответ пришел с обратной почтой с прелестной маленькой запиской для миссис Фиц-Адам и просьбой, чтобы мисс Матти сама передала записку и объяснила причину оплошности. Миссис Фиц-Адам была очень довольна и благодарила мисс Матти снова и снова. Мистер Питер сказал: «Предоставьте миссис Джеймсон мне», так мы и сделали, главным образом, потому, что сами не знали, как заставить ее изменить уже принятое решение.

Ни я, ни мисс Матти не знали, как продвигаются дела, до тех пор, пока мисс Пол не спросила меня как раз за день до приезда миссис Гордон, не кажется ли мне, что между мистером Питером и миссис Джеймсон что-то есть в смысле матримониальных намерений, потому что миссис Джеймсон действительно идет на завтрак в «Георг». Она послала мистера Мулинера передать просьбу поставить скамеечку для ног к теплейшему месту в комнате, так как она собирается прийти и знает, что у них очень высокие стулья. Мисс Пол подхватила эту новость и сделала из нее множество всяких выводов, уже оплакивая последствия. «Если Питер женится, что станет с бедной дорогой мисс Матти! Да еще на миссис Джеймсон!». Мисс Пол считала, что в Крэнфорде есть другие дамы, из которых он мог бы выбирать, и, думаю, среди этих незамужних дам она имела в виду себя; она добавила: «Она должна помнить о деликатности положения вдовы и не думать о таких вещах».

Когда я вернулась к мисс Матти, то и в правду начала думать, что мистер Питер мог представить миссис Джеймсон в качестве своей жены, и также печалилась об этом, как мисс Пол. Мистер Питер развернул огромный лист афиши «Сеньор Брунони, фокусник царя Дели, раджи Куда и Великого тибетского Ламы» и так далее и так далее, а ниже – «выступление в Крэнфорде только один раз» – прямо на следующий вечер, а мисс Матти с радостью показала мне письмо от Гордонов с обещанием остаться на это представление, которое, как сказала мисс Матти, всецело дело рук Питера. Он написал и попросил сеньора приехать, взял все расходы на себя. Бесплатные билеты были разосланы множеству людей – только бы вместил зал. Короче, мисс Матти была очарована этим планом и сказала, что завтра Крэнфорд будет напоминать ей Престонскую гильдию, в которой она бывала в молодости – утром завтрак в «Георге» с милыми Гордонами, а вечером сеньор в зале Ассамблей. Но я – я смотрела только на роковые слова: «Под покровительством высокородной миссис Джеймсон».

Она будет председательствовать на приёме мистера Питера; она, возможно, собирается вытеснить мою дорогую мисс Матти из его сердца и сделать её жизнь опять одинокой! Я не могла смотреть в завтрашний день с удовольствием, и простодушное радостное ожидание мисс Матти только добавляло досады.

Такой сердитой и раздраженной, преувеличивая каждый маленький эпизод, который мог добавить мне раздражения, я была вплоть до того, как мы все собрались в большой гостиной «Георга». Майор и миссис Гордон, хорошенькая Флора и мистер Людовик были радостные, красивые и очень приветливые, но мне трудно было уделять им внимание, потому что раньше я не видела миссис Джеймсон такой воодушевленной и возбужденной, ее лицо было полно интереса к тому, что говорил мистер Питер. Я подошла поближе, чтобы послушать его. Я испытала огромное облегчение, когда услышала, что его слова не были словами любви, но по его серьезному лицу было видно, что это его старые шутки. Он разговаривал с ней о своих путешествиях в Индии, описывая чудесные вершины Гималайских гор, одной горе за другой он добавлял высоту, завышая ее до абсурда, но миссис Джеймсон наслаждалась, полностью веря ему. Видимо, ей были необходимы сильные стимуляторы, чтобы заставить выйти из апатии. Мистер Питер закручивал свой рассказ, говоря, что, конечно, при такой высоте животных там не найти, что они существуют в более низких районах, а на той высоте – они другие. Подстрелив однажды несколько летучих тварей, он был очень напуган, когда одна упала, и он обнаружил, что это херувим! Мистер Питер в этот момент поймал мой взгляд и весело подмигнул мне так, что с этого времени я поверила, что у него нет мыслей о миссис Джеймсон как о жене. А она была неприятно поражена:

– Но, мистер Питер, охота на херувимов – вам не кажется – боюсь, что это кощунство!

Мистер Питер моментально сменил выражение лица и изобразил смущение от этой мысли, которая, как он сказал достаточно искренне, впервые пришла ему в голову; но миссис Джеймсон должна помнить, что он жил долгое время среди дикарей, которые все язычники – а некоторые из них, он боялся признаться, и вовсе были диссентерами2626
  Диссентеры – в Англии общее название ряда сект, не признающих догматов англиканской церкви.


[Закрыть]. Затем, увидев подходящую к ним мисс Матти, он поспешно поменял тему, а после, через некоторое время, повернувшись ко мне, сказал:

– Не возмущайтесь, чопорная маленькая Мери, моими чудесными историями. Мне казалось, миссис Джеймсон понимает шутки, кроме того, мне нужно было расположить ее к себе, а сначала хорошенько встряхнуть. Я подкупил её тем, что попросил позволить мне назвать ее попечительницей моего скромного представления фокусов сегодня вечером; я не хочу дать ей время вспомнить о своей ненависти к Хоггинсам, которые как раз пришли. Я хочу, чтобы все мы были друзьями, эти ссоры так сильно расстраивают Матти, когда она слышит о них. Я опять мало-помалу займусь своим делом, а вам не следует выглядеть такой возмущенной. Я собираюсь войти в зал Ассамблей сегодня вечером, ведя миссис Джеймсон с одной стороны, а с другой миссис Хоггинс. Увидите, смогу ли.

И он сделал это и соответствующим образом провёл их, беседуя с обеими. Майор и миссис Гордон способствовали этому хорошему делу своей полной неосведомленностью о существовании охлаждения между жителями Крэнфорда.

С того самого дня в крэнфордском обществе вновь воцарилось былое дружеское общение, которому я очень рада, потому что моя милая мисс Матти любит мир и добросердечие. Мы все любим мисс Матти, и я думаю, что мы все становимся лучше, когда она рядом.

1853 г.