Текст книги "Пески. Наследие джиннов"

Глава 29

Вместо выстрела в ушах раздался дикий вопль, на меня пахнуло жаром. Холод металла, прижатого ко лбу, исчез. Не теряя времени, я упала на бок и перекатом ушла в сторону, одновременно срывая с глаз повязку. Передо мной предстало жуткое зрелище, но при этом не лишённое приятности.

Генерал Дюмас пылал как свечка – точь-в-точь как наш бедный целитель вчера в вагоне. Когда обугленный труп осел на колени и повалился на песок, я увидела у него за спиной Нуршема, воздевшего руки, будто в благословении. Загремели выстрелы, но ошалевшие галаны большей частью промахивались, и лишь одна-две пули оставили вмятины на его бронзовых доспехах.

Солдат, стоявший чуть в стороне, правда, не торопился – целился тщательно, и я видела опытным глазом, что он попадёт. Вскинула руку, и песок послушно взметнулся, толкая стрелка и сбивая прицел. Нуршем обернулся на его испуганный крик, который тут же превратился в вопль сгорающего заживо.

Один из галанов направил ружьё на меня, и моя рука снова инстинктивно дёрнулась, будто сжимая рукоятку револьвера. На этот раз свистящий вихрь слепился в странное человекоподобное существо. Я шевельнула пальцами, и песчаные руки сомкнулись на горле галана, сбивая его с ног. Рядом возник другой голем, за ним ещё и ещё. Мощные и неуязвимые для пуль, они бросались на галанов, валили на песок, а Нуршем довершал дело огнём. Указывая живому песку на врагов, я вертелась вихрем, как воительница Шазад, но моим оружием были не мечи, а пустыня – вся, до последней песчинки.

Увернувшись от сабли последнего галана и предоставив Нуршему покончить с ним, я огляделась. В пылу сражения мы незаметно оказались по другую сторону открытых городских ворот. Живых галанов не было ни одного, жители в страхе попрятались по домам, лишь кое-где выглядывая в окна; на опустевшей улице только мы с Нуршемом. Солнечные блики на его бронзовом нагруднике, слева на груди, там, где сердце, – вмятина от пули из моего ружья. «Наверное, будет синяк», – почему-то подумала я.

После шума пальбы, треска пламени и завывания песчаных вихрей полная тишина казалась оглушающей.

– Что теперь? – раздался из-под шлема глуховатый голос с родным акцентом. Голос жителя пустыни, земляка, брата.

Из прорезей медной маски на меня смотрели горящие синие глаза, напоминая о звёздном небе у костра… и о тьме без звёзд, которую помнила наша древняя кровь.

За углом послышался топот солдатских сапог. Фахали – пограничный город, гарнизон тут многочисленный. Вскинутый кулак Нуршема вновь заалел огненным жаром.

– Погоди!.. – тяжело выдохнула я, ещё не отойдя от лихорадки боя. – Не надо, ты же не хочешь этого сам.

Рука в бронзовой перчатке опустилась в нерешительности.

– Нуршем! – донёсся вдруг голос сверху, и мы оба задрали головы. На городской стене, у самых ворот, стоял принц Нагиб. Он пришёл за своим оружием. – Ты ещё не закончил!

Из переулков выбегали солдаты в голубых мундирах и окружали нас с ружьями наперевес, переговариваясь на своём гортанном наречии. Я снова потянулась к песку, ощущая его послушный отклик. Генерал галанов мёртв, но пристрелить нас могут и без его приказа.

Нагиб простёр в нашу сторону руку с растопыренными пальцами. На одном из них блестело бронзовое кольцо, такое же, как те, из которых была сплетена кольчуга. «На нём истинное имя Нуршема», – поняла я. В историях про джиннов без этого редко обходилось: только так жадный купец или властолюбивый правитель мог покорить всемогущего духа пустыни. Джинн тщательно охранял свой секрет, но случалось, что выбалтывал, – как правило, любимой женщине.

Истинное имя Нуршема… и моё тоже? У нас ведь общий отец.

– Сожги город, сожги их всех! – прозвучал приказ со стены.

Наши взгляды встретились. Я видела, что Нуршему не хочется причинять мне зло. Его руки потянулись ко мне, словно хотели обнять или благословить… А может, всё-таки сжечь? Так или иначе, даже от такого лёгкого движения в лицо пахнуло раскалённым жаром.

Оставался единственный шанс.

Я пошевелила пальцами, ощущая прилипший к ладони песок. Нуршем продолжал смотреть на меня, во взгляде его была жалость и мольба, но жар нарастал будто сам по себе, против его воли. Галаны подались назад, в растерянности наводя ружья то на меня, то на человека в доспехах.

Песок под ногами стал чернеть. Я продолжала шевелить пальцами, скатывая послушные песчинки в полновесную пулю. Будто снова на стрельбище в Шалмане – впереди мишень и один выстрел в запасе.

Один выстрел. Прицелиться и попасть.

Моя рука метнулась вперёд – резко, как удар хлыста. На этот раз никаких бушующих вихрей, чёткий и хорошо рассчитанный удар.

Звон металла – Нуршем вскрикнул и отшатнулся. Пуля рикошетом ушла под ноги и вновь рассыпалась песком. Огненный жар стал рассеиваться.

Затаив дыхание я смотрела Нуршему в ли-цо – настоящее, без маски. Дрожащей рукой он ощупывал разбитую застёжку шлема. Такой же юный, синеглазый и хрупкий на вид, как в дядюшкиной лавке. Тогда я ещё ничего о нём не знала и подумала, что такому на войне долго не выжить.

– Гореть должен не город! – выкрикнул Нуршем, выбрасывая кулак.

Жар прокатился огненной волной. Ружья галанов защёлкали, нацеленные на Нуршема, но я была наготове, и песчаная завеса взметнулась, укрывая его от пуль. Со стены донёсся вопль умирающего Нагиба.

Глава 30

Я родилась в пустыне, и мы с ней были одним целым. В суматохе битвы песок подчинялся мне, словно часть моего собственного тела, поражая врагов и не давая пулям задеть меня. Вот и всё, подробностей битвы в голове почти не осталось. Когда драться стало не с кем, я в изнеможении сползла по стене, привалившись к ней спиной. Пускай стреляют, пускай жгут огнём – мне уже было всё равно.

– Амани! – Раскрыв глаза, я увидела Жиня. С сияющим лицом он бежал ко мне от городских ворот. – Слава Всевышнему, ты жива!

– Ты же не веришь во Всевышнего, – выдавила я хрипло и тут же была осыпана горячими поцелуями.

Рядом многозначительно откашлялись. Голые близнецы, серый и синий, стояли бок о бок, скрестив руки, как джинны. Оба немного обгорели, но в целом выглядели хоть куда.

– Ты и нас так же будешь поздравлять, что мы выжили? – ухмыльнулся Мазз, тряхнув синей шевелюрой. – А то, может, не стоит?

Изз насмешливо фыркнул:

– Да уж, лично я предпочёл бы как-нибудь иначе!

– Вот я вас сейчас поздравлю, шутники! – пихнула его локтем Шазад.

Золотокожая Хала, теперь почти краснокожая от крови, улыбнулась из-за её плеча. Я поняла, что и их битва закончилась полной победой. А самое главное, все остались живы! От облегчения хотелось плакать.

Закинув за спину окровавленный меч, Шазад крепко обняла меня. Жители Фахали уже собрались в небольшую толпу на улице, но смотрели они не на нас. Все взгляды были прикованы к городским воротам, где остановился Ахмед.

Перед ним стояли на коленях трое мираджийцев в изорванных бело-золотых мундирах. Понурив головы, сдавшиеся в плен ожидали приговора.

Сейчас Ахмед держался как настоящий принц. Дружелюбная приятельская улыбка исчезла, вид гордый и неприступный, к такому иначе как «ваше величество» и не обратишься. В то же время он совсем не походил на изнеженного царедворца-интригана, который метит на трон, а скорее напоминал сказочного героя, победившего всех своих противников и готового вести страну к славе и величию.

– А что галаны? – спросила я у Шазад.

– Кто выжил, отступили на север, я сама видела. Доложат своему королю, что султан хотел их перебить, – и союзу конец… А эти сдались, как только сгорел их командир, все видели его на стене.

– А Нуршем? Пропал куда-то…

– Сбежал, похоже!.. – прошипела сквозь зубы Шазад.

Я постаралась скрыть своё облегчение. Он убил нашего Бахи, который лечил нас, распевал песни и был влюблён в мою подругу… Однако Нуршем всё же был моим братом. Теперь он прячется где-то, способный, если захочет, предать огню всю страну. А ещё Нуршем знает моё истинное имя…

– Я не стану вас убивать, – громко произнёс Ахмед, обращаясь к пленным. Те робко подняли головы, на лицах засветилась надежда. – Казнить без суда способны только галаны. Они хозяйничали в Мирадже долгие годы, но конец их власти близок. Идите к моему отцу и расскажите о том, что видели! – По толпе пробежал шепоток. – Скажите, что Фахали теперь под моей защитой, равно как и все поселения к западу от горного хребта. Без помощи галанов моему отцу всё равно не удержать эти края. Когда-нибудь я займу и его трон, а пока буду править здесь!

«Вести разнесутся быстро, – подумала я. – Даже если пленные струсят и не пойдут к султану, очень скоро весь Мирадж узнает о новой победе мятежного принца».

– А если отец попытается обидеть моих подданных, – заключил принц, – то война докатится и до его столицы!

– Новый рассвет! – выкрикнул кто-то в толпе, и другие голоса вразнобой подхватили победный клич: – Новые пески!

– Новый рассвет! Новые пески! – выкрикивали вскоре уже тысячи людей, приветствуя юного правителя и своих героев.

Мы покидали город на закате, возвращаясь в Страну дэвов. Когда султан получит известия, вряд ли кто-нибудь станет признаваться, что победу одержала кучка усталых оборванцев, которым просто повезло. Он узнает лишь, что мы победили и остались живы, а значит, завтра солнце и впрямь взойдёт над новыми песками.

Элвин Гамильтон родилась в Торонто и провела своё детство в поездках между Европой и Канадой, пока её родители не осели во Франции. После окончания школы она отправилась в Кембриджский университет изучать историю искусств в Королевском колледже. Завершив учёбу, она вернулась во Францию и начала работать в книжном магазине. Там она вновь открыла для себя жанр young adult. После переезда в Лондон, где она живёт по сей день, Элвин начала работать не по образованию в Аукционном доме. Сейчас Элвин Гамильтон пишет книги, а «Пески. Наследие джиннов» – её первый роман.

Дебютный фэнтезийный роман автора, вошедший в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», опубликован более чем в 15 странах (в том числе в США, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Испании и др.).

Элвин Гамильтон была признана победительницей премии Goodreads Choice – 2016 в номинации «Лучший дебютный автор».

Автор о себе

Я всегда предполагала, что стану писателем. Свою первую историю я написала в возрасте пяти-шести лет, которая называлась «Путающий монстр». Она была про монстра, который запутывал волосы маленькой девочке (у меня были густые волосы, и я ненавидела их расчёсывать).

Мои родители до сих пор где-то хранят эту историю.

Что ещё я могу рассказать о себе?

Я люблю писать в кафе рядом со своим домом в свои выходные, предпочтительно без интернета, примерно с 10 утра до 5 вечера, подбадриваю себя кофе и слушаю одну и ту же песню на повторе.

Дома писать просто невозможно. Кроме того, что моя кровать и куча книг «зовут» меня, отвлекает ещё и интернет, и нет никого, кто сделал бы мне кофе и миндальные круассаны.

Моя любимая книга – «Заколдованная Элла» Гэйл Карсон Ливайн, которую я везде таскала с собой.

Для меня нет ничего сложнее, чем писать, не зная, куда я двигаюсь. Поэтому, когда я пишу черновой вариант рукописи, я просто сыплю слова в последовательный порядок как могу, сосредотачиваясь больше на скорости и получении итога, чем на форме. Я пишу черновик настолько быстро, что, когда придумываю имя второстепенному персонажу, забываю его уже к середине повествования. Я не перелистываю назад, а просто придумываю новое. Часть редактирования затем уходит на то, чтобы понять: Хамид, Тамид и Фаррух – три разных персонажа или это три имени для одного и того же?